14. Даная

Даная.

Даная родилась в счастливой семье любящих друг друга узбеков. Оба родителя были археологами, и всё тёплое время проводили на раскопках. А тепло в Узбекистане круглый год.  Даная была ещё совсем маленькой, когда лавиной в горах их убило обоих. Она была слишком мала, чтобы запомнить, лавина накрыла их в дороге или во время раскопок. Раскопать тела не смогли.
Данаю на воспитание взяли какие-то дальние родственники. Её увезли от родных мест очень далеко. Там она прожила лет до одиннадцати. Дядя с возрастом всё больше пил, пристрастился курить план (гашиш). Он иногда бил тётю, а то и Данаю. Сейчас Даная не помнит, исполнилось ли ей 11, когда дядя продал её какому-то пуштуну за 20 баранов. Многих удивляло, что такое случилось при Советской власти. Но это было так. Не везде советская власть была настоящей. На дальних окраинах про неё только говорили, но порядки были древними.
Даная не могла даже проститься с тётей. Её засунули в корзину на боку лошади и повезли куда-то. Четыре дня караван из лошадей шёл через горы. Даная видела, как сорвалась одна лошадь, утянув другую в пропасть. Падали они до ужаса долго. На дне ущелья они казались не больше мухи. Напуганные лошади стали жаться к стене. От этого едва не разбили девочке спину о неровности и выступы. Страшно было и Данае. Но её выпускали из корзины только на ночёвках. К концу четвёртого дня караван спустился в большую долину. Здесь люди говорили совсем на чужом языке.
Данаю привели в каменную хижину и бросили овечью шкуру, где она будет спать. Рядом спали две женщины разного возраста. Одна другой годилась в матери. Та, которая моложе, часто спала на мужской половине. Даная поняла, что это была жена хозяина. Когда в одну из ночей хозяин позвал к себе старшую, девочка растерялась. Прошло не мало времени, пока она стала понимать совсем чужой язык. Оказалось, что обе женщины были жёнами хозяина. В жёны он взял и Данаю. Но из-за того, что девочка ещё не созрела, её хозяин пока не трогал. Он иногда подходил к Данае, поднимал подол и заглядывал между ног. Сначала девочка смущалась, вырывалась, но со временем привыкла. Хозяин всё ждал, когда же у неё начнёт обрастать лобок.
Некоторое время Даная была свободной. Потом ей показали дорогу к источнику, откуда велели носить воду. Потом привлекли к сбору хвороста и кизяка для топки. Так постепенно её приучили выполнять разные хозяйственные работы.
Через некоторое время хозяин велел ей спать с ним. Старшая жена воспротивилась. Она долго пререкалась с хозяином, а когда он всё-таки утащил её к себе, пришла к нему сама. Раздевшись, они легли в постель. Жена пыталась укрыться, но хозяин не давал. К этому времени Даная уже немного понимала их язык. Муж хотел показать Данае, что она должна делать, став его женой. Как ни сопротивлялась женщина, муж на виду девочки сделал старшей жене, что хотел.
Даная думала, что это больно, но по виду женщины поняла, что совсем наоборот. Хозяин ещё раз помял жену, которая уже не сопротивлялась. Данае показалось, что даже помогала хозяину. В следующий раз хозяин увёл к себе младшую жену, которая вернулась и забрала с собой Данаю. Эти не смущались присутствия девочки. Данае показалось, что эта женщина даже старалась показать, что надо делать. После того, как хозяин устал, младшая жена села на него верхом и стала двигаться вперёд-назад. Под её задом стала появляться какая-то часть мужа, которой не было ни у Данаи, ни у других женщин. Даная приблизилась, чтобы посмотреть. Хозяин заулыбался. Хозяйская штука входила жене внутрь. Даная думала, что у неё это нужно, чтобы выпускать мочу, а оказывается, ещё и для того, чтобы туда муж втыкал свою штуку. Оба почему-то обнялись и застонали. Она подумала, что им стало больно. Но последующие поцелуи опровергли это предположение.
Когда жена ушла, хозяин подманил Данаю к себе, и положил её руку на эту штуку. Сам же задрал ей подол и сунул свои пальцы. Штука хозяина была мягкой. Кожа не ней двигалась. Ничего интересного девочка не почувствовала. Палец хозяина между половых губ искал что-то, нашёл бугорок в самом верху и стал его тереть. Скоро стало как-то неприятно, засаднило и бугорок, и губы рядом с ним. Хотела уже вырваться, но в этот момент из штуки хозяина вытекло что-то, совсем не похожее на мочу. Он застонал, его палец даванул на бугорок и рука покинула ноги девочки. Хозяин повернулся на бок и, кажется, уснул. Даная вышла в женскую половину, выставив руку перед собой. Увидев её, младшая жена засмеялась, а старшая заворчала, схватила тряпку и стала вытирать руку девочки.
Так было несколько раз. Каждый раз девочка убеждалась, что старшей жене действие хозяина не нравилось, зато нравилось младшей.
Однажды хозяин увёл Данаю на свою половину, когда обеих женщин не было в доме. Он лёг, подставив свою штуку в руку Данаи. Та привычно начала двигать кожу, но штука хозяина стала твердеть. На ней проявились какие-то жилы, вены. Когда штука стала совсем твёрдой, хозяин опрокинул Данаю на спину, раздвинул ей ноги и сунул штуку туда же, куда совал другим жёнам. Данае показалось, что он протыкает её. Сначала было очень больно, но потом боль ослабла, хотя и не прошла. От боли и неожиданности Даная закричала, а хозяин, не обращая внимания на её крики, задвигался. Девочка почувствовала, как штука хозяина двигается внутри. Прибежала старшая жена хозяина и стала что-то кричать. Младшая обняла старшую и увела с половины хозяина. А тот не обращая внимания двигался, пока внутри Данаи не зашевелилось что-то. Штука хозяина задёргалась, то чуть утолщаясь, то чуть ослабляясь. Хозяин непривычно запищал, замер, а потом скатился на бок, рванув на последок то отверстие, в котором была его штука.
Чуть полежав, Даная вышла в женскую половину. По ноге что-то текло. Обе жены засуетились, обмывая ей ноги. Но оттуда всё ещё текло. Старшая плакала, а младшая только усмехалась. Когда кровь и слизь перестали вытекать, Данаю положили на несколько циновок, укрыли настоящим одеялом. Младшая жена ушла на половину хозяина, а старшая принесла полоски курдючьего жира, выдержанного в каких-то травах. Осторожно пальцем она втолкнула полоски в прорванную хозяином дыру в теле. Сразу стало как-то легче. На следующий день старшая жена пожалела девочку и не стала её загружать работой. Зато младшая постоянно гоняла куда-нибудь. Из-за этого женщины часто ссорились.
Через день хозяин опять повёл Данаю к себе. Благодаря жиру было не очень больно, хоть и не приятно. Особенно противным показалось, когда почувствовала шевеление внутри. Она представила, что та сопля, которую она вынесли в первый день, втекает в её тело. Теперь хозяин стал уводить девочку каждую ночь. Иногда он не отпускал её и ночью забирался на неё ещё раз. Даная стала привыкать к этому. Когда у хозяина штука не напрягалась, он выгонял Данаю и звал к себе старшую жену, а то и обеих старших. Старшая жена, помогая Данае мыться, часто сокрушалась, что девочка ещё не созрела, что не только месячных нет, но и волоски-то не растут.
Разговаривали с ней мало, поэтому язык постигался с трудом. Говорить она не могла, но многое понимала.
Дней через 10 хозяин послал её пасти овец. За горой был хороший луг, на котором уже паслись овцы другого хозяина. Чтобы овцы не смешались, Даная полдня бегала между отарами. В поддень к ней подошёл пастух другого стада. Это был парень лет на 5 – 7 старше. Он предложил кусок какого-то хлеба или пирога. Дома Данаю кормили скудно и невкусно, поэтому аромат кушанья вскружил голову. Парень дал ей кусочек для пробы. Девочке он показался пищей богов. Она было протянула руку за другим, но парень сделал какой-то жест. Что он хотел, было непонятно. Даная пожала плечами, показывая, что не поняла. Тогда парень чуть шлёпнул ей между ног и снова сказал то же, показывая прежний жест. Даная опять не поняла, но догадалась, что парень предлагает то же, что делает с ней хозяин. Даная замотала головой. Тогда парень отошёл и стал отщипывать крошки, кидая их птичкам. Ветер был с его стороны. От аромата кушанья у Данаи кружилась голова. Если бы он предложил это ещё раз, она бы, пожалуй, согласилась.
Прошло довольно много времени. Даная чуть отвлеклась и овцы обеих отар смешались. Что делать, она не представляла. Опять показался тот парень. Он, лопоча что-то, стал успокаивать девочку. Опять предложил кушанье и сделал прежний жест. Даная показала на перепутавшуюся отару. Парень махнул рукой и кивком предложил удалиться. Заведя девочку в гущу камней, он положил на один из них большой кусок вкуснятины. Когда Даная потянулась за ним, парень задрал ей подол и сдёрнул набедренную повязку.  Не давая ей выпрямиться, рукой под затылком прижал голову к камню. И в тот же момент девочка почувствовала, как что-то несравненно большее вдвигается в неё там же, куда толкал свою штуку хозяин. Полоски курдючьего жира, похоже, уже растворились, зато хорошо смазывали внутренности. При таких размерах без них было бы очень больно.
Двигался парень тоже не так, как хозяин. Иногда он поглаживал её по спине, иногда по бокам. Только когда у него подошло время, он ухватил Данаю за талию и стал двигаться довольно больно. Но это было не больше пяти движений. Зато за то время, пока он занимался ею, успела съесть его угощение. Оно было необыкновенно вкусным. Если он завтра принесёт это опять, то она уже не будет сопротивляться. Постояв, парень опять начал двигаться. Его огромная штука двигалась внутри, вызывая совсем не те ощущения, как штука хозяина. И даже вытекание его семени было совсем не противным.
Когда парень успокоился и освободил её, он не отвернулся, как хозяин, а стал ласкать, гладил по спине, по волосам. Данная попыталась дать ему понять, что овцы перепутались, что их надо разъединить. Парень только небрежно махал рукой. Вернувшись к овцам, парень свистнул. Откуда-то появились две мохнатые собаки. Они не только собрали овец в одно место, но и разделили их на две отары. Как они узнали, где чьи овцы?
Дома вечером хозяин опять велел ей придти. Но у него почему-то не получалось. Как он ни старался, затолкать свою штуку в Данаю не мог. Он даже ударил её два раза. Кажется, не получилось у него и с второй женой.
На следующий день парень предложил Данае кушанье, едва увидев её. Она уже знала, что ему надо, поэтому курдючий жир был уже там. В этот день парень не отходил от неё. Он срывал какие-то цветы и давал ей. Найдя большой красивый цветок, воткнул ей в волосы. В полдень опять угостил кушаньем, но оно было другое, не менее вкусное. А к вечеру помог разделить отары. Каждый раз он получал доступ к её телу. Семени из него выходило во много раз больше, чем из хозяина. Даная не знала, что с ним делать. Даже выпустив его в укромном месте, она чувствовала в себе его остатки.
Хозяин звал её к себе редко, да и не всегда для него удачно. Зато парень пользовался ею по три раза в день. Ей не было хорошо, но не было и плохо. Она научилась готовить себя без жира. Это особенно нравилось кавалеру. Он не только угощал её какой-нибудь вкуснятиной, но и подолгу не отпускал. Зато весь день не отходил, стараясь любым способом ублажить её, дарил красивые цветы, за которым залезал на скалы, переносил через ручьи на руках. Если была возможность, то целовал её, гладил.
Когда снежные шапки на горах опустились до самой их долины, он принёс тёплую накидку, которую каждый раз надевал ей на плечи.
Недостатком парня была его немота. Он всё слышал, но не мог говорить, только лопотал. Зато Даная скоро стала понимать его жесты.
Солнце стало выходить из-за высокой горы. Снежные шапки стали укорачиваться. Одним из дней у Данаи пошли месячные. Старшая жена встала на колени и стала молиться. В этот день её не отпустили на пастбище. Три дня, пока из неё шла кровь, овец пасла старшая жена.
В первый день после перерыва парень не мог угостить её вкуснятиной, зато дал большой кусок жареного мяса. Данае показалось, что он возится с ней целый час. В ней уже было, наверно, ведро его семени, а он никак не мог насытиться. Парень бы приложился и не три раза, но Даная отказала. Дома ещё засветло её завёл к себе хозяин и тоже мозолил около часа. Старая жена отругала его за это.
При помощи рук и некоторых знакомых слов она потом объяснила, что у него нет детей. У старой жены все дети рождались мёртвыми, средняя оказалась бесплодной, вот и купили Данаю, чтобы она родила наследника, пока он ещё хоть что-то может. А может он, как поняла Даная, всё хуже и хуже.
Даная решила бежать отсюда. По рассказам жён хозяина, перевал здесь даёт возможность проходить караванам только один месяц в году. Овец гонят другой дорогой почти три недели. Так обходят узкие места. Но сам перевал через хребет всё равно приходится проходить по той же тропе.
Чем дольше жила она здесь, тем противнее становилось. Только немой парень немного радовал её. Старшая жена хозяина была угрюмой и молчаливой. Младшая бесилась из-за того, что хозяин чаще всего звал к себе Данаю, а её только тогда, когда не получалась.
Через месяц после первых месячных вторые не пришли. Старшая жена сказала, что Даная «понесла». Это известие ещё больше укрепило желание убежать отсюда. Она не могла понять, от кого могла забеременеть. То представляла, что родит такого же сморчка, как хозяин, то такого туповатого, хоть и очень доброго, как немой парень. Да и представить не могла, что значит родить. Она видела, как родят овцы, собаки. Но представить это на себе никак не получалось. Потихоньку стала откладывать сухари и кусочки сухого мяса, чтобы хватило на четыре дня. Как только ушёл первый караван и угнали большую отару овец, она на следующий день сбежала прямо с пастбища. Пришлось, правда, задержаться, пока парень насытится её телом. Иначе он может заподозрить её настроение. Послав его за водой, девочка двинулась в путь.
В дороге первый раз почувствовала толчок в животе. Но осознание, что в ней растёт ребёнок, едва не лишило разума. Как от него избавиться? Даже выйдя к людям, надо будет от него как-то избавиться. Она даже помыслить не могла, что придётся с ним возиться. Уже в её животе он был ей ненавистным.
Дорога вела в горы. Ориентируясь по конским кучкам, Даная торопилась вперёд. К концу дня она не прошла и половины дневного перехода. Переспала в каком-то гроте. Было холодно, но стенки защищали от ветра. Утром двинулась дальше, едва стало светать. Выпал снег, который растаял к обеду. Пока он укрывал землю, Даная сбилась с пути. Как ни металась, найти тропу не удавалось.
Её нашли на третий день полузамёрзшую, без сознания. Нашёл её тот парень-пастух. Он бережно принёс её в селение, не давая никому притронуться. Не хотел отдавать её и хозяину.
Хозяин бросил её в овчарню к беременным овцам. Там, на куче навоза у неё начался выкидыш. Старшая жена была далеко, а когда услышала стоны, принесла в дом. Только она беспокоилась о девочке. На вернувшегося откуда-то мужа она набросилась с кулаками. Тот сбил её с ног одним ударом, но девочку не тронул. Почти две недели девочка провалялась без чувств. Оправившись, поняла, что освободилась от беременности. Однако, почувствовав, что способна двигаться, снова ушла из селения.
Теперь она не шла по снегу, ждала, пока он растает. На самой вершине перевала ей встретился караван, идущий с большой земли. Она забилась в какую-то щель, пока они пройдут. Еда давно кончилась. Набредя на стоянку, находила кусочки недоеденного, собирала подаяния, оставленные караванщиками богам перевала. Вместо четырёх дней пробиралась почти десять. Радовало лишь то, что не сбилась с дороги. Почти каждый день её догоняли то пурга, то холодный ветер. Перевал, наверно, закрывался. Встретившийся караван был последним.
Замёрзшая, оборванная и голодная она увидела вдали цветущую долину с домиками в садах. Однако и подумать не могла, что до неё идти ещё целый день.
Её нашёл мужчина, шедший в местное болото за прутьями для плетения корзин. Даная лежала на караванной тропе, по которой теперь мог пройти разве что случайный прохожий. Только на следующий год по ней пойдёт очередной караван. Мужчина принёс её домой, обмыл, перевязал израненные ноги, попытался привести в сознание. Скоро пришла на обед его жена. Она привела Данаю в сознание, расспросила. Здесь язык был родным, понятным.
Данаю положили в малюсенькой комнате, в которой помещалась только кровать. Там она проспала больше суток. Проснулась утром, когда хозяйка уходила на работу. Её муж оставался дома. Он плёл корзины и циновки, а потом продавал их на рынке. Увидев, что жена ушла далеко, он без разговоров полез на девочку. Даная уже умела быстро подготовиться к этому.
Насытившись молоденьким телом, мужик слез и принёс ей прямо в постель еду. Даная долго ждала, когда он оставит её. Но домик был довольно маленьким, поэтому пришлось слезать с койки прямо при нём. Мужик попросил сготовить еду. Как хорошо слышать знакомые слова, родную речь! Еду здесь готовили во дворе. Он был очень большой, тут поместилось бы десяток ещё таких домов. Перед обедом, когда почти всё было готово, мужик завёл её в дом и, положив на стол, опять стал пользоваться ею. При жизни за перевалом Даная привыкла к таким нападкам со стороны хозяина, а в поле со стороны напарника. Приставания мужика не вызвало у неё болевых ощущений. Просто, ей такое было неприятным с первых дней даже с парнем, который её жалел.
В обед пришла жена. Она с аппетитом поела, похвалила кухарку и ушла на работу опять. Перед уходом сказала, что договаривается с детским домом, куда отправит Данаю. Едва она скрылась из вида, как её муж опять изнасиловал девочку. Даная слышала, что в Узбекистане девочек использовали в давние времена в качестве наложниц. Но почему-то не думала, что такое возможно теперь.
Перед приходом жены мужик ещё раз попользовался Данаей. Даже пастух не приставал так, как этот мужик. Тот хоть был не полноценный, глуповатый. А этот, вроде, умный.
Всё «свободное» время мужик плёл корзины. Во дворе в яме в воде лежало много прутьев, но их надо было обрабатывать. Он пристроил к этому Данаю. Научил её очищать кору, расщеплять прутья, протаскивать через какое-то устройство с палочками. Время от времени он вставал и тащил девочку в дом. Без разговоров задирал ей подол и наслаждался. Хорошо хоть ему хватало одной разгрузки. За день такое случалось раза четыре, иногда до шести раз. Не гнушался мужик пользоваться ею и по дороге на рынок. Заведя за какой-нибудь куст, заставлял наклониться, пристраивался сзади, а после нагружал на неё поклажу, как будто ничего не случилось.
Даная надеялась, что хоть на рынке отдохнёт от его приставаний. Однако и там он завёл её за какую-то хибару. Во время пользования рядом встала ещё одна пара. Но там была женщина взрослая. Мужики перекинулись парой слов типа приветствий, сделали своё дело. Первыми ушли Даная с хозяином дома. У него получилось раньше.
Чем больше жила Даная на этом свете, тем больше удивлялась его пошлости. Она ещё помнила, как мама стеснялась даже папе показать оголённую ногу, а тут запросто используют женщину, даже не смущаясь друг друга. И не только женщин. Какой-то слишком бедный мужик пользовался даже ослицей. Увидев такую картину, Даная даже забыла, что она завернула сюда помочиться. Было что-то непонятное и противное.
Больше недели прожила Даная в этом доме. Хозяйка была довольна тем, что всегда сготовлена вкусная еда. Хозяин очень не высказывал удовлетворения. Но при каждом удобном случае намекал жене, что было бы хорошо оставить такую хорошую помощницу. Но едва хозяйка скрывалась из дома, как Даная опять подвергалась нападению хозяина. Попытки сопротивляться ни к чему не приводили. В воскресение хозяин оставил жену дома, а сам, нагрузив на Данаю огромную связку корзин, пошёл на рынок. Дорогой снял с неё несколько корзин, но за это дважды водил её за кусты.
А в понедельник за Данаей пришла машина. В кабине сидела полная женщина и пузатый мужик. Данаю посадили в кузов. Муж хозяйки с тоской смотрел на неё. Когда машина тронулась, Даная показала ему язык.
Дорога оказалась очень длинной. Примерно в средине пути машина закипела. Шофёр забегал вокруг. Пассажиры выбрались из кабины и о чём-то шептались. Мужик подошёл к шофёру и что-то сказал. Тот взял ведро и пошёл к развалинам в стороне от дороги. Он ещё не ушёл достаточно далеко, а женщина наклонилась к переднему бамперу. Тут же позади неё оказался мужик. Что они делали, Даная уже понимала.  За время, пока шофёр ходил в развалины, парочка замирала раза два. С таким толстым пузом иначе, в другой позе, ничего бы у них не получилось. Но женщине, кажется, не хватило. Едва они разделились, как подошёл шофёр с ведром мутной воды. Он открыл капот и добавил воду в мотор. Наверно, он видел издалека, что тут без него делалось. Искоса поглядывая сверху, бросил пару фраз. Пузан махнул рукой, а толстушка качнула бёдрами. Спрыгнув, водитель остановился. Толстушка подошла к нему и подставилась. Теперь ею занимался шофёр, а пузан нервно шагал за машиной и курил.
К вечеру приехали в детдом. Это был когда-то дом богача. Данаю провели в комнату и показали кровать. Едва взрослые ушли, как со всех коек попрыгали девочки. Откуда приехала, сколько ей лет, где родители? Тысяча вопросов. Тут были настоящие черноволосые узбечки и русые русские, круглолицые казашки и мелкоголовые не то киргизки, не то таджички.
Скоро среди девочек замелькали мальчишки, и тем, и другим было лет по 12 – 15. некоторые укладывались на койки попарно.
-- Зульфия! Твой сегодня не придёт. Его начальница к себе забрала.
-- Хоть высплюсь.
-- А что здесь такое? Почему с мальчиками спите?
-- С ними лучше, чем с мужиками.
-- Я думала здесь детдом.
-- Так и есть. Только нас тут продают на ночь. Сегодня почему-то никого нет. Ты две недели можешь не бояться. У тебя карантин. Давай спать.
Заскрипела койка, где мальчишка прилёг к девочке. Скоро мальчишка зыпыхтел и шёпотом застонал.  Пошептались и снова заскрипели.
Кто-то прилез к соседке.
-- Твой сказал, чтобы тебя обслужить, а то залетишь ешё. Или ты против?
-- Кому охота залететь? Давай.
Теперь завозились на соседней койке. Мальчишка тоже попищал, а девочка, кажется, промолчала. Когда мальчишка ушёл, Даная тихонько спросила.
-- Зульфия! А зачем ты с ним?
-- Ты что не знаешь? Чтобы не забеременеть, надо чтобы три мужчины тебя оприходовали. Если не получится в один день, то хотя бы в три.
-- А совсем без них нельзя?
-- Можно. Но райкомовские не спрашивают, хочешь ты или нет. Выберут тебя, не найдёшь помощника, вот и залетела. А потом исчезнешь.
-- Как?
-- Не знаю. Больше здесь не появишься.
-- Не ищут?
-- Раньше искали. Теперь – нет.
Даная пробыла в этот детдоме чуть больше недели. За это время она видела, как райкомовские выбирали себе девочек. Девочки вернулись утром в слезах, плевались, некоторые вызывали у себя рвоту. Подруги успокоили и даже рассмешили несчастных. А вечером они уже скрипели кроватями с мальчиками, чтобы не забеременеть. Так было почти каждый день.
Через неделю после поселения Данаи в этом детдоме неожиданно для начальства появились военные. Начальство арестовали, а детей посадили в большие автобусы и повезли куда-то. Сказали, что в другой детдом, где не будет никакого насилия, что мальчики будут в другом детдоме. Некоторые девочки растерялись – они же могут забеременеть! Те, которые не потеряли надежды, пересели на сидения с мальчиками и сели к ним на колени. Даная видела, как они покачивались, чтобы добиться у партнёров оргазма. Только у нескольких девочек случался оргазм. Но боязнь страшной для них беременности толкала на не всегда неприятную для остальных процедуру.
Их везли почти целый день. За окном была только пустыня. Автобусы останавливались несколько раз, чтобы моторы остыли, а дети могли отдохнуть и сходить в туалет. В средине дороги им дали вкусные печенья и сладкую воду. На новом месте всех осмотрели врачи, распределили по разным домам и группам. Никого из прежних знакомых Даная больше не встречала.
В новом детдоме порядки были другими. Тут чуть лучше кормили. Дети учились наукам. После собеседования Данаю определили в пятый класс. Некоторые учителя относились к девочкам-женщинам подозрительно, что изредка оправдывалось. Но Даная с головой ушла в учёбу. За два года она освоила всё, что упустила за время вынужденного замужества. Ни о мальчиках, ни о сексе даже не думала. Ещё два года она училась со своими одногодками в старших классах. Получила аттестат о среднем образовании с отличием.
После школы подала документы в педагогический институт на биологический факультет. На первом курсе за ней очень красиво стал ухаживать один из парней, родители которого были во власти. Скоро он добился близости, попользовавшись вдоволь, не только бросил, но и выставил на смех. Пришло время, когда не только весь курс, но и весь факультет стал смеяться над ней.
Даная пришла к декану и честно рассказала о случившемся. Тот посоветовал сменить факультет, даже подсказал: перейти на ин.яз. Он не только находится в другой части города, но и почти не имеет общих с биологическим факультетом преподавателей.
Даная опять вся ушла в учёбу. Она должна была стать учителем языков западно-европейской группы со специализацией на английском. На курсовую практику её посылали в Германию и Францию, а на дипломную – в Англию. Не смотря на лоск и блеск, ни одна из стран Данае не понравилась. Иногда она заглядывала в те места, которые не показывали по телевиденью, и видела, как живёт основная часть народа.
Вернулась домой, когда в стране начался ельцинский период. Ей повезло в том, что их ещё направили по распределению. Следующие выпуски уже сами искали себе рабочие места. Данаю направили в умирающую среднюю школу Кировской области.  В старших классах было в среднем по пять учеников. Через два года школу преобразовали в восьмилетнюю, а ещё через год закрыли. Молодёжь просто бежала с этих мест.
Скоро Даная уже ехала в Москву с бумагой от Кировского облОНО, где было сказано, что народное образование Кировской области не нуждается в услугах Данаи. В министерстве образования, куда она обратилась, развели руками. В какой-то министерской комиссии нашёлся человек, хорошо знакомый с её родителями. С его помощью Данаю направили в Московский облОНО. С трудом удалось найти для неё место учителя английского языка в нашем городе. Перебраться сюда выгодно для неё было ещё и тем, что здесь учителям и врачам давали общежитие с комнатами гостиничного типа. Да мало того, предлагали хоть сразу приватизировать.
Целый год девушка проработала на минимальной зарплате, подрабатывая переводом инструкций и журнальных статей. Весь год она заменяла то ушедших на больничный учителей, то уехавших в командировку. Только в этом году ей досталось место ушедшей на пенсию учительницы.
Много мужчин повидала за это время Даная и очень разочаровалась. Одни хотели иметь её, как любовницу, другие довольствовались одноразовой встречей. А в нашем городе она не увидела никого, кто мог бы стать хотя бы отцом её ребёнка. Не было у неё и подруг. Вышедшие замуж отторгали дружбу, беспричинно ревнуя мужа к яркой даже без макияжа узбечке. Даная не была красавицей, но своей яркой внешностью она не могла не притягивать взгляды мужчин. Незамужние подруги боялись, что она уведёт жениха или будет потом его любовницей.
Наша школьная медичка, совсем не собиравшаяся замуж, предложила познакомить её со своим одноклассником.
-- Хоть ребёнка от него заведёшь, и то хорошо.
При первом знакомстве парень понравился. Даная копнула чуть глубже и узнала, что её кавалер отсидел два года за избиение своей девушки, сейчас нигде не работал, уходил в запои. Как раз на 23 февраля хотела отшить его. После выпивки в честь праздника парень попытался силой воспользоваться ею, но помешал я. Людмила угостила их какой-то завлекательной настойкой, поэтому оба потеряли над собой контроль.
Парень Данаи, выкинутый мной, вернулся в комнату Людмилы, где и ночевал. А Даная, сама не сознавая, отдалась мне. На следующий день она в ужасе кинулась узнавать про меня. Связь с несовершеннолетним учеником-школьником могла дать ужасные последствия. Ведь заступиться за неё некому. Увидев, что мне уже восемнадцать, немного успокоилась и изучила моё личное дело. Многократная смена школ дала предположение, что в каком-то классе я отстал на год. Это успокоило девушку. Искать другого кандидата в отцы её будущего ребёнка уже надоело. Вот и решила забеременеть от меня. Но что-то не получалось.
Только перед самым её отъездом из города я узнал, что она «залетела» почти сразу. Но ей впервые понравилось быть с мужчиной в постели. Чтобы продлить удовольствие, она не стала говорить об этом, ведь больше такого может не случиться. Я тоже был не против «покувыркаться» с такой красивой то ли женщиной, то ли девушкой. В её фигуре было сложно заметить беременность. Но чем дольше длилась наша связь, тем больше нравилась мне эта женщина-девушка. И не смотря на разницу в возрасте, я был бы, наверно, согласен в будущем стать и её мужем. Только как-то не представлял себя отцом.
Даная уехала из города после окончания учебного года. Прощаясь, она провела со мной целую ночь. После её отъезда на душе стало невообразимо пусто, будто что-то вынули из моей жизни, из моего сердца. Около месяца я не мог привыкнуть к её отсутствию. Если бы не Анька, наверно, тосковал бы очень долго.
Мои девчонки почти сразу почувствовали, что у меня появился кто-то. Анька расценила это, как нормальное. Ведь так было сказано в нашем договоре. А Таня переживала сильно, но всячески скрывала. Пришлось раскрыться, когда день удлинился, и родители девчонок разрешили приходить им позднее. Как я ни пытался объяснить подружкам, что хожу на дополнительные занятия по английскому, они не поверили. Анька сделала многозначительное лицо.
-- Мы ведь тоже дополнительно занимаемся!
Их успокаивало лишь то, что только два раза в неделю я оставлял их раньше.
Я думал, что моя любовь с Данаей закончилась раз и навсегда. Но жизнь подсунула удивительный сюрприз. Но об этом позднее.