Горягин

Почему я так часто вспоминаю его, хотя его давно уже нет. Потому что на самый трудный момент моей жизни утрат и потерь он был мне и наставником, и начальником. Это были лихие 90-е. Мы работали вместе всего 3 года с 91 по 93 год и именно в это время моя жизнь начала меняться к лучшему после того, как я, потеряв мужа и оставшись с 3-летним ребенком на руках, оказалась еще и изгнанной из своего законного жилья. Мои хорошие друзья, которые видели, в какую даль я ездила на работу, предложили мне другую, ближе к дому и я согласилась. Меня приняли рядовым экономистом в учреждение при Исполкоме по ремонту дорог и он был моим начальником. На тот момент ему было лет 50. Рабочие звали его Ларионыч, я по имени и отчеству, а фамилия его была под стать тому, чем он занимался-строительству дорог, ремонту и нежной матерной брани - Горягин. Он был невысокого роста, даже совсем невысокого, с седой густой шевелюрой и голубыми большими и добрыми глазами. Типаж и харизма, которыми можно было бы охарактеризовать его была похожа на Высоцкого. Когда он влетал в нашу контору, так называлось помещение, где сидели я, главный бухгалтер - пожилой, ворчащий татарин за моей спиной, отдел кадров - молодая тоже женщина и бухгалтер по зарплате – он, пролетая в свой кабинет на ходу хриплым голосом бросал – «Лиля, быстро ко мне в кабинет». Я заходила следом и получала от него новые распоряжения и приказы, привезенные им из нашего треста, вышестоящей организации, куда я возила отчеты каждое 1 число, иногда и чаще. Когда, сделав отчет, я заходила к нему и говорила – «Я в трест… », он мне всегда парил – «Лиля, через Чишмы поедете?». Чишмы это поселок за городом. Это означало, что сегодня я уже не вернусь обратно. И прощался со мной словами – «До завтра…», чем и провоцировал меня не возвращаться назад ради каких-то пары часов. В моем ведомстве были 2 бригады рабочих-асфальтировщиков, которым я начисляла зарплату и определяла нормы работы и должна была тоже их иногда навещать в их уютных вагончиках, где меня встречали, как Бога, с чаем и конфетами, потому что от меня зависел КТУ - коэффициент трудового участия каждого и соответственно ему и зарплата. После предыдущего экономиста, который манипулировал своей властью и требовал по рассказам, чтоб ему наливали, я видела в них людей, которые делали тяжелую физическую работу. Вообще наше предприятие насчитывало около 70 человек мужчин, из которых женщин было всего 5- я, бухгалтер, отдел кадров, секретарь и инженер по технике безопасности Мефодьевна - женщина конкретная и шумная, которая звонко смеялась и пела в хоре в свободное время. Рабочие, как сейчас говорят тусили в гаражах или в каптерках, а мы и наш Горягин в конторе. После тихого вычислительного центра, с интеллигентной публикой, наша контора была, как с другой планеты - простая, открытая и новая для меня. Когда в то время самый высокий оклад был 90, меня взяли на 120 рублей и я была просто богачка. А однажды влетев как всегда с утра в контору и пронесясь вихрем мимо своими размашистыми шагами, Горягин крикнул как всегда – «Лиля, быстро ко мне». Все, и я в том числе ждали его с нетерпеньем, потому что он поехал в трест за новым штатным расписанием. Заходя в кабинет, для меня всегда был готов какой-то дежурный комплимент типа – «Эх, был бы я помоложе…», или – «Лиля, что вы забыли в нашей шарашке…». Его юмор иногда пошлил, но это всегда было по - доброму. И в этот раз что-то буркнув, он положил на стол новое штатное расписание со словами – «самый высокий оклад - мой, а дальше не стесняйтесь..». И я стала обладателем целых 180 рублей против усредненных на то время 100-120. Теперь я понимаю, он имея такую же дочку, как я, как мог поддерживал меня. Не зря говорят, что какая голова, такая и жизнь - в стране, в семье, в коллективе. И поскольку наш голова был начальником от Бога, нам всем было хорошо и спокойно и мы были одной семьей. За эти три года со мной происходили только позитивные вещи в моей непростой до этого жизни, я стала экономистом высшей категории, и в строгом тресте наше управление было на хорошем счету благодаря тому, что наш глава не давал нас в обиду. Затем, после 6 лет моего вдовства и проживания с мамой и дочкой в тесной квартире, в эти 3 года в один из рабочих будней позвонила моя мама и сказала – «тебе большой сюрприз, тебе дали квартиру», и в мои 33 года я стала обладательницей отдельной квартиры в центре города, которую уже устала ждать. Я помню, как радовались все, кто работал со мной и мы устроили новоселье в совершенно пустой квартире, потому что всем не терпелось, в том числе и мне. Был только новый стол - книжка и стулья и продолжением стола был широкий подоконник, а холодильником - закрытое место под окном, которое все в то время считали вторым холодильником. Я до сих пор храню подарок от гостей - настенные часы, а подарком от коллектива был сервиз, который я сама выбрала и Горягин привез его домой на своей служебной машине. Да, у него не было даже своей машины. Он хлопотал для всех, но не для себя.
И вот по прошествии 3 лет в один из дней раздался звонок от моей недавней подруги, с которой мы познакомились в вычислительном центре и с которой дружим уже почти 30 лет. Она перешла работать в Сбербанк и звала меня за собой на вакантное место. Ту зарплату, которую она озвучила, я думала получали только министры, но она существовала, целых 500руб. после моих повышенных 180-ти и я согласилась конечно. Нужно было растить дочь и обставлять пустую квартиру. И тут мой добрый Горягин, которого мое заявление явно застало врасплох пошел мне навстречу. Он сказал, «Лиля, в банке не будет Вам лафы, там материальная ответственность, поэтому запись в трудовой делать не будем - передумаете, приходите обратно». Но я не передумала и отработала в Сбербанке целых 10 лет... Да, он был моим благословением в те короткие 3 года, в которые нам довелось работать. Много хорошего произошло в эти три года и частью этого был он - мой шеф Горягин.
После того, как я ушла работать в Сбербанк, его пригласили занять место директора АвтоВаза, места очень бойкого по тем временам и кто, как не он мог его возглавить, человек с широкой душой, хоть и маленького роста. Но там ему не довелось долго быть…Когда он наконец после своих 50-ти смог позволить себе свою шестерочку - модную на тот момент модель Жигулей и сам гнал ее новенькую из Тольятти, где их производили и куда он ездил сотни раз, случилась авария, и он погиб…
Я знаю, что все, кто знали его лично не смогли бы сказать о нем ничего плохого и знаю, что каждому из них есть, что вспомнить доброе, что он сделал для всех нас...


17.10.14. УФА.