Признание в любви

Я стою на балконе моей приятельницы Светланы на 8 этаже. Внизу в молочном тумане огней мерцает мой город. Справа, вдали, — светящаяся арка шлюза. В полнолуние прямо из­под нее выплывает багровая громадная Луна. И от того, что арка напоминает Триумфальную, и от бегущих по шоссе внизу красных огоньков машин, город кажется другим: незнакомым, таинственным. А еще в эту минуту он похож на Париж.
Такой миниатюрный Париж. С множеством высоковольтных башен вместо одной Эйфелевой. Со своими Елисейскими полями — Днепровским проспектом. Эту часть Новой Каховки таксисты называют «старый город». В нем живет история первых строителей ГЭС. И дома здесь из прошлого столетия — невысокие, уютные, душевные. Всмотритесь в них. На порталах и фасадах каждого — лепной орнамент­декор (отголоски сталинского барокко). И ни одного повторения. Виноград и тыква, барвинок и фрукты, летящие чайки, рога изобилия, подсолнухи — все, чем богат наш край, воплотилось на стенах простеньких двухэтажных домишек. Можно гулять, часами рассматривая эти украшения, и дивиться их разнообразию, фантазии мастеров, их создавших.
А во дворах живут люди, которые, как поется в известной песне, «день рождения справляют и навеки провожают всем двором». В таком дворе прошло мое детство. Двор был интернациональным, впрочем, вероятно, как все дворы тогда. После войны вышел указ, по которому домой могли вернуться репатрианты. И они возвращались. С женами­иностранками и детьми. Так появились голландцы Танька и Ванька, аргентинка Мария, итальянка Симона. И все играли вместе, и никому никто не мешал. А в красивейшем здании Дворца культуры, с его мозаичной крышей, скульптурами, резными деревянными дверьми, расписным плафоном и мраморной лестницей, украшенной ярким витражом, проходили все знаменательные городские события. Гремел духовой оркестр. Фонтан вскидывал серебряные струи воды, оглушительно пахла маттиола, и весь парк благоухал цветами.
Улица Ленина с детскими садами и школами. Осенью клены, растущие на ней, окрашивались колдовским цветом. А далее, в самом центре города, расположилась «финская деревня». Первые дома строителей были построены по принципу финских, и когда­то их хотели оставить в первозданном виде, как памятник архитектуры. Теперь на их месте, как грибы после дождя, растут особняки и замки, напоминающие люксембургские. «Растет благосостояние народа».
За полвека выросли сосны, посаженные человеческими руками, и в песках, укрепленных теперь их мощными корнями, появились оазисы. Да и сами пески перестали досаждать горожанам песчаными бурями, во время которых воздух становился красным, в нескольких метрах не было видно ни зги, а песчинки были на зубах, в волосах, глазах и ушах. Ныне вечнозеленые боры стали легкими города. А ведь когда­то мы ходили сюда в походы, и сосны едва доставали нам до колен, а в песках рос дикий сладкий хрен — мы пекли его на кострах и ели. Теперь на этих местах раскинулись новые городские кварталы. Длинные многоэтажные коробки без отличительных знаков, однообразные и тесные, но давшие приют многим семьям, ютившимся в коммуналках.
Самое красивое место в городе — набережная. Протянувшаяся от шлюза до интерната, она поражает своими рельефами и красотой. Река дымит, и от воды поднимается пар. Лесистый участок, проросший тополями и ивами, облюбовали многочисленные рыбаки. На «банках» сам собою возник пляж. Еще один — в тупике, под кортами, и оба, к сожалению, неухожены, заросли камышом, купаться запрещено. А когда­то…
Далее по набережной идут подряд несколько заведений, где можно утолить голод и жажду. За более чем полувековую историю города деревья на набережной разрослись, создав тень и прохладу в летние месяцы. Многочисленные ручьи родниковой воды, бьющие из­под земли ключи питают их корни и создают неповторимый ландшафт, а журчащая вода звучит, как симфония успокоения. Есть на набережной красивейшее место: огромное длинное старое дерево, каким­то непостижимым образом растущее горизонтально, словно великан­дракон тянется губами к воде, а в нескольких метрах от него — изумрудный родник, мощный, живой, говорящий…
Старый причал. От него остались лишь «быки» – опоры да ростральные колонны с балюстрадой. Лестница, ведущая к причалу, теперь обрывается, и попасть в прошлое уже невозможно. Белоснежные «Ракеты» и «Метеоры» давно уже разрезаны на металлолом. Зеленый дебаркадер, служивший пристанью, канул в Лету. На верхушке холма, где раньше было пристанище бомжей, появился эклектичный ресторан «Шабо» — странное, но интересное сочетание эльзасской и то ли китайской, то ли японской архитектуры. Теперь это одно из посещаемых горожанам мест. С противоположной от причала стороны вырос фешенебельный, похожий на корабль «Титаник», комплекс «Премьер». В прошлом — кинотеатр «Родина». О! Сколько фильмов и каких было просмотрено, обговорено, обсмаковано! А начиналось все с волны нового реализма итальянских и французских картин. И «Поэма о море» А.Довженко, снятая здесь, в наших местах, впервые шла в этом зале на широком экране. Сейчас другие фильмы, другие истории, другие игры…
В мире все меняется постоянно. Преображаются и лица городов. В старом заброшенном сквере вырос красавец храм с настоящими золочеными куполами. Если идти к нему по улице Гидростроителей, то в  золоте куполов отражаются крыши домов, словно кто­то  невидимый, исполинский делает киносъемку, проектируя ее сразу на экран. И красные черепичные крыши, и голубое небо в рваных хлопьях облаков, заснувшая на ветках листва, машины и люди — все­все отражается, движется, как кадры фильма. И город снова становится неузнаваемым, таинственным, мерцая кусочками смальты на мозаичном полотне истории.
Есть у меня мечта, в силу многих обстоятельств оставшаяся лишь мечтой, — жить в маленьком горном городке. И вот я представляю себе, что облака, так причудливо складывающиеся на небе, — это горы. Высокие, заснеженные, недоступные. И тогда городок мой степной превращается и в Женеву, и в Париж, и в Люксембург, и в Рим… У нас даже есть место, где, включив воображение, можно перенестись в Верону — город Ромео и Джульетты. Этот небольшой дворик расположился сразу после «новоселовского» рынка. Длинная кирпичная стена увита циккой и плетущимися желтыми розами. К стене трехэтажного дома прислонилась старая шелковица. Дом словно утоплен в землю и к нему сверху, от дороги, ведут 5 ступенек, небольшая лестничка. Подъезды увиты виноградной лозой, и кажется, что с наступлением сумерек юный Ромео шепотом позовет Джульетту, а она выйдет на балкон и в тишине ночи прозвучат слова любви. А город будет молчать, улыбаться и оберегать их счастье.
…Я стою на балконе, а внизу сверкает огнями мой город. Ваш город. Наш город.

Людмила Илларионова