И сново в небо

   Рассвет еще не наступил, но небо над горизонтом покрылось багряным заревом. Постепенно зарево светлело и ширилось. Аэродром погрузился в изумительную картину зарождающегося дня. Завораживающе крутились антенны РЛС, и отовсюду доносился запах разнотравья. Вокруг царила тишина. 
      Внезапно эту предрассветную тишину нарушил свист авиационных турбин. Большой стратегический бомбардировщик величаво выруливал по бетонным дорожкам на взлетную полосу. Ветер разносил пьянящий запах керосина, исходящий от самолета. Выстроившийся вдоль полосы оркестр грянул «марш авиаторов». Рядом с ним развивалось знамя авиационного полка и флаг ВВС. Каждый раз, когда стратегические бомбардировщики уходили на боевое дежурство, выносили знамя и их провожали под звуки оркестра. Самолет остановился на одной на одной из дорожек и несколько техников быстро провели контрольный внешний осмотр корабля.
     Летчики называли его «белый лебедь». За величественный благородный внешний вид и белый окрас. Ни одни мальчишечьи глаза утонули в красоте этой машины. Гордая, могучая птица, со стреловидным носом и широким размахом крыльев выруливала на старт. Под остеклением кабины нарисован сине-желтый флаг ВВС, а за ним была изображена гвардия. Назывался этот воздушный корабль – Ту-160. Но помимо этого названия он имел имя собственное. За гвардией большими красными буквами было написано «Александр Горовец». В дальней стратегической авиации существует традиция давать самолетам собственные имена. Так, этот самолет был назван в честь героя Советского Союза, военного летчика гвардии старшего лейтенанта Александра Горовца.
            Шел второй день боев на Курской дуге. На земле развернулось невиданное по своим масштабам сражение. Фашистские танковые клинья сметали все на своем пути и рвались к Курску. Красная армия упорно оборонялась. Разгорелись ожесточенные, тяжелые бои. Не менее яростное сражение развернулось и в небе над Курской дугой.
      Эскадрилья истребителей Ла-5 гвардейского истребительного авиаполка вылетела для прикрытия наземных войск от налетов вражеской авиации. Вел эскадрилью ее командир капитан Березов. Замыкал строй его заместитель старший лейтенант Горовец со своим ведомым лейтенантом Ревуцким. В бою Горовцу надлежало вести сковывающую группу. Ей нужно было боем сковать истребители противника, в то время как все остальные будут беспрепятственно атаковать вражеские бомбардировщики.
    После выполнения задания изрядно потрепанные «лавочкины» возвращались на аэродром. Горовец замыкал строй.
     У него было скверное настроение и огромная досада на душе. Был очень трудный бой, и эскадрилья понесла потери. Александр потерял своего ведомого лейтенанта Ревуцкого. У него у самого была перебита рация и он не мог поддерживать связь с аэродромом и другими самолетами.
     В этом бою ему не пришлось выпустить не очереди, и у него был полный боекомплект. Весь бой они с Ревуцким  сковывали пару Фоккер-Вульфов, которая за ними гонялась. Ревуцкий не удержал скорость на вираже и встал прямо в перекрестье Фоккер-Вульфа.
     Горовец посмотрел на звезды, изображенные на его крыльях, и это его несколько подбодрило. Он всегда любил смотреть на красные пятиконечные звезды на его крыльях. Затем перевел свой взор на небо. Он постоянно любовался небом. Еще, будучи школьником возвращаясь со школы, поднимал свой взор в небо. В то время профессия военного, в особенности летчика, ценилась очень высоко.  И он, вдохновленный именами Чкалова, Громова и Леваневского, а также различными кинокартинами и книгами о военных летчиках еще в школьные годы записался в аэроклуб, а потом поступил и в летное военное училище.
     К Курской дуге он был уже опытным воздушным бойцом.
     Любуясь небом он вдруг огляделся назад и от увиденного, оторопел. Сзади словно туча надвигался огромный строй «лаптежников». Немецких пикирующих бомбардировщиков Ю-87 «Штука».
      « Нужно что-то предпринять. Ведь они летят в сторону наших войск и наверняка что бы нанести по ним бомбовый удар», - размышлял Горовец.
            Он стал качать крыльями поскольку рация была разбита. Покачивание означало «Внимание противник». Но  никто не обратил внимание, на его эволюции. Да и к тому же эскадрилья не могла вступить в бой. Практически не у кого не осталось боеприпасов и каждый самолет был изрядно поврежден.
   Тогда Горовец сам решил атаковать бомбардировщики. Хотя и понимал что атака одиночным истребителем на такой огромный строй вражеских самолетов равносильно смерти. Он надеялся, что сможет их хоть ненадолго задержать.
     Александр увеличил скорость, нажал левую педаль, потянул ручку на себя и Ла-5 стремительным боевым разворотом вышел из строя и стал набирать высоту, обходя со стороны, строй «Юнкерсов». Кто владеет высотой – владеет инициативой. К тому же надо было посмотреть, где истребители прикрытия. Но к своему удивлению он их не обнаружил.
       Под Горовцом словно ковер простирался огромный строй бомбардировщиков. На его крыльях чернели кресты. Когда старший лейтенант Горовец видел кресты, он словно цепенел. Рука сама начинала сильнее сжимать ручку управления, а внутри вскипала душа, наполняясь чувством ненависти к врагу.
      Просто так сходу атаковать бомбардировщики нельзя. Каждый «лапотник» прикрывает друг друга огнем задних стрелков, к тому же у них есть крыльевые пулеметы спереди. Сначала нужно посеять среди фрицев панику, строй рассыплется, и тогда уже можно будет уничтожать фрицев по одному. Ла-5 снизился и поднырнул под строй пикировщиков и стремительно летел между вражескими самолетами. Горовец видел как под фюзеляжем «Штук» висят бомбы. «Лавочкин» приблизился к ведущему и огненные трассы сорвавшиеся с пушек Ла-5 распороли его «брюхо». «Штука» задымила, перевернулась и с воем ушла в пике. Ведущий был сбит.
     Горовец развернулся и принялся атаковать немцев в лоб. По «Лавочкину» ударило несколько пуль из передних пулеметов «Юнкерсов». Одна из пуль пробила фонарь кабины и пролетела в нескольких сантиметрах от головы Горовца. Но он не обратил на это никакого внимания. Он был уже охвачен горячкой боя. Ла-5 пошел в лобовую атаку на «Штуку». Атака на встречных курсах требует от пилота огромного опыта и выдержки. Время на прицеливание почти нет. Цель мгновенно вырастает в размерах. Скорость сближения около 1000 километров в час. Еще секунда замедления и Горовец врежется в «Юнкерс». С Ла-5 снова срывается огненная трасса и распарывает «лаптежник».
      Ла-5 резко отвернул. В сиденье вдавила сильная перегрузка. Затем Ла-5 поднялся над строем бомбардировщиков который, как Горовец и предполагал, в панике стал разваливаться.
      Советский истребитель опустил нос и начал пикировать на очередную «Штуку». Горовец взял упреждение и прицелился прямо в крест на крыле. Он судорожно нажал на гашетку, и снаряды прошили фашистский крест и крыло отвалилось.
    «Это вам за Ревуцкого, сволочи!» - проговаривал он.
        В этот момент Горовец по настоящему почувствовал себя истребителем. Человеком, который истребляет вражеские самолеты. Он продолжал атаку за атакой. Разрывы самолетов подействовали на немцев ошеломляюще. Многие сбросили бомбы над своей же территорией и стали «удирать» на свой аэродром. Фашистам казалось, что их атакует не одиночный истребитель, а целая эскадрилья.
   В небе появились белые купола парашютов. Кому-то удавалось выпрыгнуть из падающего самолета.
      Ла-5, словно молния метался между «Штуками» и наносил свои молниеносные  удары. Стрелял Горовец прицельно и короткими очередями, что бы беречь снаряды. Еще одна «Штука» бросилась в бегство. Она уже отлетела на  достаточно большое расстояние от боя. Горовец заметил, что темный силуэт «Юнкерса» стремительно отдаляется. Старший лейтенант прицелился и нажал на гашетку. Длинная трасса снарядов потянулась от самолета. Но она прошла мимо. Тогда он крутанул бочку и снова открыл огонь. Разящий меч правосудия наказал фашистский самолет. Снаряды легли точно в фюзеляж.
   Бой продолжался. Горовец принялся атаковать очередной «Юнкерс». Уже девятый по счету. Ла-5 подлетел к нему сзади. Пулеметная очередь ударила по советской машине. Несколько пуль разбили лобовое стекло фонаря кабины и ранили Горовца. Одна пуля пробила грудь, вторая разбила ключицу. Он почувствовал ужасающую боль. Из раны в груди пошла кровь. Горовец отдал ручку от себя, поднырнул под «лаптежника» и метко очередью попал в маслорадиатор. От «Штуки» потянул жирный черный дым и она ушла в пике.
     Горовец решил, что будет драться, пока есть топливо и снаряды. Превозмогая боль, он продолжал атаковать. Подошел к еще одной «Штуке». Задний стрелок снова хлестнул по «Лавочкину». Горовец увернулся, но все-таки несколько пуль пронзили капот. Началась утечка топлива. Гвардии старший лейтенант прицелился, нажал на гашетку, но…оружие молчало. Тогда он автоматически перезарядил ленту, давит на гашетку, но пушки, как и в первый раз молчали. Видимо закончились снаряды. Беспечный задний стрелок, поняв беспомощность истребителя, стал смеяться и тыкать в него пальцем. Он догадался что у Ла-5 закончились боеприпасы и стал Горовца дразнить, показывая полный боекомплект своего пулемета.
      «Что, Иван, закончились снаряды. А у меня полный боекомплект. Теперь ты нам ничего не сделаешь, а вот тебе крышка!»
   Немец перезарядил пулемет и с таким остервенением, с таким ненавистным выражениям лица начал стрелять с желанием не отпугнуть советский истребитель, а именно уничтожить.
    Для Горовца сбить этот «Юнкерс» стало делом чести. Надо было наказать наглеца. 
       Ла-5 снизу вплотную приблизился к хвостовому оперению самолета. Приподнялся, добавил газ, и стальными лопастями разрубил деревянный киль. «Штука» перевернулась и в головокружительном штопоре понеслась к земле. Из нее никто не выпрыгнул.
   Ла-5 задрожал и также свалился в штопор. Сделав еще виток, Горовец с трудом выровнял машину в горизонтальный полет. Истребитель во время удара повредил лопасть.
   Пора уже было возвращаться на аэродром. Боеприпасов не было, самолет поврежден, а сам летчик тяжело ранен. Стрелка топливомера опустилась к критически низкой черте. Перебарывая боль, летчик с трудом удерживал машину в горизонтальном полете.
    Горовец истекал кровью, уходили силы, сознание обволакивалось туманом. 
   Внезапно из облака на десять часов вывалилась четверка мэссершимитов. Немецкие истребители принялись атаковать безоружный Ла-5.
    Горовец понимал, что принять бой невозможно. По этому, нужно маневрировать. Фашисты стремительно, на скорости проносились мимо «Лавочкина» и не могли попасть в медленно летящий маневрирующий самолет.
    Немцы поняли, что самолет поврежден и безоружен. Его оставалось только расстрелять как мишень на полигоне. Некоторое время строй мессеров летел сзади, немного в стороне от советского истребителя. Решали, кому достанется такая возможность прикончить русского.
     Тем временем Ла-5 пытался уйти, от преследования снизившись до бреющего полета.
   Один из Ме-109 отделился от строя и подлетел сзади к Ла-5. Немец не торопился и делал все спокойно и размеренно. «Лавочкин» стал метаться из стороны в строну, сверху в низ и огненные трассы проходили мимо самолета.
   Тогда немец прицелился и меткой пулеметной очередью перебил тяги рулевого управления. Самолет, как ни странно оказался на лету, но больше не мог маневрировать.
    «Может выпрыгнуть с парашютом. Нет, нельзя, на этом же парашюте и расстреляют. Фашисты они такие. Да и к тому же ранение. Куда прыгать над вражеской территорией. Неужели это все? Конец? Перед глазами пронеслись основные моменты жизни. Детство, юность, школа, какие-то эпизоды училищной жизни. Вспомнились родители, брат, сестра, родственники, лучший друг, ведомый лейтенант Ревуцкий, командир, и девочка, с которой сидел за одной партой. Которой носил портфель, и, которая нравилась больше всех на свете. Эх, как не хочется погибать.», - раздумывал Горовец. Все эти мысли пронеслись за несколько секунд.
     Горовец последний раз посмотрел на свои красные пятиконечные звезды, поднял свой взор на небо, оно было в этот миг особенно красивым.
     Затрещали пушки и пулеметы «мессешримитта». Пули и снаряды беспощадно кромсали советский истребитель. Ла-5 вспыхнул ярким пламенем и вертясь в штопоре рухнул на землю. Горовец остался в кабине.
       Ту-160 вырулил на ВПП. Смолк оркестр. Экипаж ожидал разрешения на взлет.
  « Взлет разрешаю!» - послышалось в гермошлеме командира самолета.
      От крыла отклонились массивные закрылки. Зажглись фары. Самолет вышел на форсажный  режим. Обвальный грохот потряс всю округу. Плавный свист перешел в оглушительный, пронзительный рев. Отпустив тормоза тяжелая машина пошла на взлет. Стоящие вдоль полосы офицеры сопроводили ее отдаванием чести.
   «Александр Горовец» поднял нос и, преодолев земное притяжение, оторвался от бетонной полосы.
    Он не погиб тогда в июле 43-го. Он жив. Он живет в виде этого самолета. Его душа возродилась в этом «белом лебеде». И спустя столько лет он снова поднимается в небо и летит в эту предрассветную мглу защищать воздушные рубежи своей Родины.