Подруги

               
   Вечеринка не предвещала сюрпризов, хотя в голосе подруги и проскользнула нотка возбуждения : «Галь, ты заходи сегодня, посидим. У меня повод есть – прикупила вещицу симпатичную, обмоем, чтобы носилась, - со смешком скороговоркой прощебетала она, и добавила: Не пожалеешь».

    Подругу свою, Веру, Галя знала с детства: на одной улице росли, вместе учились, и секреты друг другу открывали уже 50 лет,  и характер друг друга знали очень даже хорошо, потому и прибавочка Веркина  к приглашению, насторожила сразу.

   Чернявая, худенькая, Галя неплохо смотрелась в свои полста, и, если хотела произвести впечатление, то  могла. И делала это частенько. Вот и сейчас, собираясь на обмывку обновки, она тщательно собрала волосы в пучок, открыв высокий, без единой морщины лоб, махнула кисточкой по достаточно еще густым ресницам, провела по губам помадой, влажной и привлекающей внимание – с оранжеватым оттенком. И платье  надела облегающее, с глубоким декольте и открытыми руками. Что ж, с такой комплекцией можно позволить себе многое! К тому же они с Верой всю жизнь соревновались: у кого сарафанчик наряднее, кому мама бантики красивее купила. Потом  -  кого на танцах чаще приглашают и кто из парней  кого первую на свидание позовет, кто уже успела поцеловаться, а кто запоздала… Годы бежали, а они все подсматривали друг за другом,  как бы у одной не получилось лучше, чем у другой. А ни у одной  и не получилось. Обе быстро выскочили замуж, также быстро развелись, оставшись с детьми на руках. Одна и другая старались наладить семейный быт в другой раз – и снова не получилось. И не то, чтобы были они женщинами плохими, или хозяйками никудышными, но не держались  рядом с ними мужчины долго.

   Галя в последний раз глянула на себя в зеркало. «Совсем даже ничего!», - одобрительно подмигнула отражению. И тут же нахмурилась: а Степан Иваныч что-то в последний раз  не оценил. Все, вроде, шло совсем неплохо: они тогда, на вечеринке, на работе, с ним так мило поворковали, так его глазки масляно разгорелись. А что? – Он начальник отдела, пусть и не слишком высокого полета птица, а все же не Димка, с которым его Верка в последний раз познакомила. «Сама подбирает всех подряд, и мне захотела подсунуть непонятно кого», - ехидно усмехнулась она мыслям, - да я не лыком шита! А Степан Иваныч нет-нет, да и бросит взгляд очень даже откровенный. Правда, что-то в тот вечер не срослось, ну да ладно, сам еще в гости попросится, куда он денется от такой женщины?» - уверенно подбодрила сама себя Галя, и опять подумала о Веркином приглашении: что та задумала?


   Вера торговала в палатке на рынке. И основной круг ее друзей составляли те, с кем она каждый день мерзла на холоде, мокла под дождем, пеклась на солнце. Бойкая на язык, не стеснявшаяся при случае послать куда подальше или сально пошутить, она, как и Галя, все искала того, кто пришел бы в ее дом не на ночь, а остался там, желательно навсегда. Но те, кто оказывался в поле ее зрения, а потом и дома, были все мужчины семейные, не слишком обеспеченные, менять жен не желавших. А принцы на рынок не заезжали, и пешком по нему не ходили.

   Женщина  гнала от себя мысли о неприкаянной старости, неотвратимо надвигающейся, хотя пока еще шагающей где-то, по ее мнению,  далеко-далеко. Но они возвращались, не давали покоя. Кому она нужна? Сын давно живет своей жизнью, к матери заглядывает лишь когда что  надо, а надо ему часто и побольше. А где она это «надо» берет его мало беспокоит. «Вырос кровосос какой-то», - часто думала она с тоской. А так хотелось устроенности, стабильности, чтобы было о ком думать, заботиться, с кем долгие вечера-ночи коротать, и чтобы знать, что свой, навсегда. Но не попадались такие, а время шло, бежало, летело, и все мимо, мимо… И вот, кажется, удача!

   К подружке, соседке по палатке, приехал погостить «заморский гость», как та в шутку назвала дальнего родственника. Мужчина солидный, серьезный, при должности и денежках. Да и на вид очень даже ничего. Правда, жена имеется. «Но кто ж не без греха?», - хохотнула подруга, предлагая  Вере их познакомить. И Вера повелась: кто знает, может это удача, может, это и есть тот принц?! А что жена, так ведь всякое бывает, надо только самой не  быть дурой и постараться, показать себя во всей красе, и как женщину, и как хозяйку.

    Виктор действительно оказался мужчиной привлекательным: высокий, подтянутый, с выразительными серыми глазами, густыми, припорошенными сединой волосами. Он умел  завести разговор, интересно и с воодушевлением рассказывал о местах, где жил, бывал. И красноречивые старания Веры тоже не оставил без внимания. Она ловила на себе его взгляды, чувствовала зарождавшийся в них интерес, и загоралась все больше, подстегиваемая желанием добиться своего, проще сказать – окрутить этого мужика так, чтобы он и охнуть не успел.

    Идея позвать к себе Галю возникла неожиданно, когда Вера, прихорашиваясь, крутилась перед зеркалом, оглаживая крутые бедра и с одобрением глядя в глубокий разрез кофточки, где призывно манили к себе пухлые полукружия, разделенные глубокой складкой, уходящей за пределы видимости, и настраивающей на лирический лад.

«Позову Гальку! Пусть полюбуется и на меня, и на Витьку – ей такой и не снился! Носится со своим Степан Иванычем: «Он за мной ухаживает! Он мне цепочку подарил! Он у меня ночевать остался! Дура! Вот каких надо ловить! Уж если все срастется…». И довольная своим решением Вера набрала номер телефона подруги.

   Галя, как и подруга, жила одна, не считая приходящих, но долго не задерживавшихся мужчин. Правда, порой наступала на горло тоска. И тогда горько поникали зябнущие плечи, опускались уголки давно от души не целованных губ, бессильно повисали руки. Одиночество. Это ведь не просто, когда ты один в комнате. Это когда пусто в душе. Когда ночь палачом стоит у изголовья, и мучает, мучает. Когда так хочется кому-то быть нужным,  для кого-то желанным, но кричишь в темноту, а в ответ тишина. Когда просыпаешься на мокрой от слез подушке. Когда на улице ловишь каждый мимолетный взгляд:  вдруг мне? И, выходя за порог дома, надеваешь маску счастливого человека: аккуратно одет, причесан, накрашен, улыбка на губах, бодрый шаг – жизнь удалась! А внутри пустота.

    Но Галя не позволяла этим чувствам завладеть собою. Она гнала их, заглушала, убеждая себя, что лучше так, чем как у других – с мужем пьяницей, кучей детей и вечными проблемами. И постепенно этот образ жизни ей стал нравиться: независимость, свобода, сам себе и командир, и начальник штаба.

   Да, Вера была права, Виктор произвел на Галю впечатление. Мало того, его присутствие в доме закадычной соперницы серьезно испортило ей настроение. Надо было признать, что Степана  Иваныча с Виктором сравнивать не  приходилось – последний и внешне хорош, и обеспечен, видимо, лучше. Да вот только  ее начальник при всех раскладах был здесь, под боком, его можно было задобрить, а можно и  нажать на него – он никуда не денется, а этот…

   И все же разумные эти мысли не успокаивали. Досада на Верку ворочалась в груди Гали клубочком змей. «Шалава! Нет, ну чем она их берет? Ишь, стелется перед ним, сама святость! А кофту купила – все  прелести наружу!»  Неожиданно вскинув глаза на Виктора, она встретилась с его заинтересованным взглядом. «Э, дружок! Да ты не очень доволен своим выбором! - внутренне расхохоталась она.- Ну, так мы можем и поиграть!». И Галя, со слегка смущенным видом вновь вскинула на мужчину глаза – охота началась!

   Скандал в доме Гали достиг апогея: взбешенная хозяйка поливала подругу отборным матом, припоминая все ее грехи, начиная со школьной скамьи, а Галя, отбиваясь от нападок, не могла сдержать  самодовольства – утерла она нос этой зазнайке! Есть еще порох в пороховницах!

   А тот, из-за кого разгорелся весь этот сыр-бор, сидя в это время  за рулем машины, с каждой секундой уносящей его все дальше от городка, где он оставил  двух подруг,  с улыбкой думал  о случившемся приключении:  «Милые женщины. Но Галя все же,  лучше, душевнее, хотя подложила подруге свинью, и  глазом не моргнула!» Ему и в голову не приходило, какие грандиозные планы строились  этими женщинами, и какая роль ему отводилась в них. Просто он считал, что  все они хорошо провели время, будучи в полной уверенности, что никогда больше не встретятся.