Владелица Главного Почтового Ящика

Подъезд мой требовал незамедлительного ремонта, но мольбы его до ЖЭУ никак не доходили. И каждый раз он жаловался мне штукатуркой, осыпающейся на ступеньки. Я ничем не могла ему помочь кроме того, что мы вместе бранили работников дом.управления за их бесчеловечность.

Он разбудил меня шуршанием и разговорами рабочих. Я подскочила и радостно побежала к двери, чтобы поздороваться со счастливыми подъездными стенами, с которых, наконец-то снимут старую потрескавшуюся кожу и сделают массаж валиком для краски. Открыв двери, я увидела пыль в воздухе, которая образовала непроглядный туман.
"Здравствуйте!" - с акцентом рабочего поздоровался со мной подъезд.
"Доброе утро!" - поприветствовала я стены и перила подъезда и закрыла дверь.
Настроение сразу проснулось и радостно просеменило на кухню, щелкнуло выключателем чайника, который, так же радостно и весело стал бурлить водой. Кружка приветливо улыбалась ложке, щекочащей ее крупицами очень серьезного кофе. Кофе у меня был всегда серьезный - очень темный, крепкий и бодрящий. Иногда он встречался со сливками, и тогда серьезность его покидала. Не очень хорошо быть серьезным, когда с тобой общаются белые, ласковые и очень милые сливки. Подумав, что в такое солнечное утро и с ними надо поделиться радостью починки подъезда, чайная ложка добавила их к серьезному кофе. Кружка уже совсем расплылась в улыбке, потому что сливки неизменно убирали серьезность и беседы становились более непринужденными.

Мы собрались кучкой вокруг ноутбука:
- я;
- улыбчивая кружка;
- ложка, постоянно приносящая настроение кружке;
- серьезный кофе;
- несерьезные сливки.
Ноутбук был всегда рад такой огромной компании собеседников и тут же просыпался.
Вежливости у него мы все могли поучиться. "Добро пожаловать" было его неизменным приветствием.

Ноутбук обладал знанием практически обо всем. Не было такого вопроса, на который он бы не знал ответа. Иногда, конечно, он не мог найти то, о чем я спрашиваю, но это происходило практически никогда. Кроме того, он передавал мне сообщения от друзей, за что я его особенно любила очень искренней любовью. В этот раз наша вышеперечисленная честная компания собралась для того, чтобы узнать, когда же мои друзья вышлют нам новогодние открытки. Идея обменяться открытками к Новому Году пришла ко мне, не стучась, детским воспоминанием о том, как же было волнительно ждать письма, проверять почтовый ящик на наличие там послания. Все эти моменты были особенно волшебными, и мое сердце ими очень дорожило. Идея сказала, что я теперь скучно живу, и надо рассылать открытки к праздникам. Спорить с ней было бесполезно - я согласилась. Тем более, что сердце мое заскучало без волшебных моментов. На том мы и сошлись - друзья меня поддержали.

Лечение подъезда было в самом разгаре. Оно разносилась по всем квартирам запахом краски. Я заметила что чего-то не хватает, что-то украли у подъезда, но не могла понять что, пока не увидела пустые стены там, где должны висеть почтовые ящики. Меня это очень насторожило, потому что открытки должны прийти со дня на день, а я оказываю им прием на подоконнике, а не отправляю встречать их почтовый ящик. Да уж, очень "гостеприимно" с моей стороны .

Подъезд был здоров. Стены теперь махали мне не очень живописным, но, все же, молодящим зеленым цветом. Открытки, уже пришедшие и ждавшие на подоконнике, замерзли и обругали меня. Подоконник пытался их успокоить тем, что я не при чем, что это ЖЭУ украло ящики. Поздравления были отходчивыми и успокоились.
"Уже месяца три прошло после лечения. Пора бы и ящики мне вернуть. Без них скучно. Поболтать не с кем, а они всегда читают мне статьи из свежих газет. Со стенами не наговоришься! - всплакнул подъезд мокрыми следами от мужской обуви. - Спроси, когда эти ироды из ЖЭУ вернут мне ящики!" Я кивнула ему и поторопилась домой, чтобы отогреть замерзшие открытки кружкой чая.

"Повесят, когда закупят новые ящики," - выдала я подъезду противным голосом тетки из ЖЭУ.
"Их точность меня обескураживает," - взгрустнул подъезд изгибом перил.

Прошло четыре месяца с момента кражи почтовых ящиков. Как оказалось позже, они умерли, и их сняли для того, чтобы похоронить в братской могиле. Мы с подъездом уронили пару скупых слез сосулькой, стукнув ими по подоконнику три раза в дань уважения друзьям. Я приволоклась домой, закрыла дверь и грустно включила телевизор. Настроение было паршивое. Стук в дверь вывел меня из состояния тоски по умершим ящикам. На пол-пути до двери я поняла, что стук был обнадеживающим, и мое настроение обязательно поменяется, как только я открою дверь.
"Вам ключ и записка," - сказал мужчина, попутно объясняя, что он - старший по дому; что ему принесли новые ключи; что все старшие по подъездам куда-то делись, и вот он один вынужден обходить весь дом. Но этих его слов я уже не услышала, потому что подъезд ликовал.
"А ключ от чего?" - спросила я у мужчины.
"От нового почтового ящика, - восторженно ответил мне подъезд недоуменным голосом мужчины. - Я же только что вам сказал об этом."
"Спасибо!" - ответила я и поняла, что про записку не буду спрашивать, а то мужчина занятой. Ему еще столько квартир надо обойти.

Записка выглядела как свернутый вдвое альбомный лист. Там, где обычно пишут на записке адресат, было написано: "Поздравляем! Вы стали владелицей Главного Почтового Ящика!" Я развернула записку и увидела вот это (по независящим от меня условиям, записка прыгнула наверх. Непослушная!):