Перемены

«Спаси себя сам, и вокруг тебя спасутся тысячи»
(Серафим Саровский).




Зинаида Петровна проснулась со смутным предчувствием перемен к лучшему.

На часах было без четверти восемь, и за стенкой уже вовсю собирались на работу соседи - молодая семейная пара, похожая на канареек.

Зинаида Петровна села на кровати. У неё был выходной, и это раннее пробуждение оказалось сродни испорченному свиданию. Завтракать не хотелось, и она решительно набрала номер Клавдии, её подруги.
"- Клав, спишь, да? Рано? Да ничего не случилось. Пойдём сегодня в кино? Ах, дети приедут.. А твой-то, небось, опять надерётся, как козёл.. Я - да так, ничего. Ну, пока."

Зинаида Петровна быстро оделась и спустилась вниз в ЖЭК. В подъезде густо и по-доброму пахло сдобой: на первом этаже был кондитерский цех и булочная.
Перед самым носом Зинаиды Петровны дверь энергично дёрнула на себя молодая женщина с ребёнком лет пяти. Она с возмущением окинула их взглядом и тоже поспешила войти. Ребёнок сонно перебирал ножками в сандаликах, а его мама деловито всматривалась в витрину и спрашивала сына, какую булочку он хочет с собой в садик.
"- Мама, но я не хочу булочку. Я хочу в парк на карусееели.." лепетал малыш.
Зинаида Петровна тут же уверенно шагнула к самой кассе и потребовала буханку хлеба, рогалик и сушки. Женщина с ребёнком уставилась на широкую спину Зинаиды Петровны и попыталась возразить:
"- Прошу прощения, но.. "
"- Старшим нужно уступать! Никакого почтения к возрасту.. Ходят тут в самую рань на каблуках, таскают детишек.. Ишь ты, мамаши в помаде! Дома с детьми сидеть надо!"
Мальчик стал тянуть маму за руку и хныкать: "хочу в парк! хочу в парк!".
Зинаида Петровна внуков не растила, зятя считала дураком и выскочкой, а к людям вообще и к детям в частности относилась сдержанно и с подозрением. Когда долго живёшь один, тишина и порядок становятся новыми членами семьи, с которыми невольно приходится считаться.
Молодая женщина потянула хнычущего сына к выходу и жалобно пискнула: "базарная баба Вы, вот.."

В ЖЭКе сидела Нюрочка. Она была родом из деревни и по привычке приходила на работу рано. Зинаида Петровна тут же поинтересовалась, как дела у всего дома. Нюрочка поправила очки и стала растерянно говорить о новых квитанциях, капитальном ремонте, но Зинаида Петровна её перебила. Она хотела знать, как живут в каждом доме, а не как живёт дом вообще. Нюрочка вздохнула и принялась печатать дальше: она была молода и некрасива, и этот факт накладывал печать озадаченной несправедливости на всё, чем она занималась. Тонкие пальчики быстро и сосредоточено застучали по клавишам, а узкие губки обиженно сжались на её остром, как у хорька, личике. Юность и красота - лучшие подруги девушек, но Нюрочка давно привыкла быть одиночкой. Она считала работу лучшим лекарством, даже если главная болезнь - несправедливость жизни - до конца не изучена и неизлечима.

Зинаида Петровна направилась на завод. На проходной сидел Иван Ильич, беззубый и смешной старик. Его держали на работе по двум взаимосвязанным причинам: возраст и возраст. Уважение к первому и пенсия по второму выдавали в руководстве завода заботу о кадрах: настоящих и прошедших.

Зинаида Петровна быстро поднялась на второй этаж и стала ходить по кабинетам. Застала ребят из второго цеха за перекуром в рабочее время, о чём без промедления сообщила начальству, сделала замечание стайке барышень, журчавших за работой о модах и выкройках в "Бурде", отдала на переделку несколько отчётов и с чувством выполненного долга отправилась домой.

Смеркалось. Зинаида Петровна прокручивала в голове завтрашний разговор с квартирантами. Она зашла в магазин "Продукты", купила килограмм яблок на компот и стала ещё энергичней продумывать аргументы в пользу повышения платы.

Компот выдался бледным и приблизительным, как Нюрочка из ЖЭКа. Зинаида Петровна открыла малиновое варенье и добавила ложечку ароматных ягод в кастрюлю. Потом ещё и ещё. Комнату наполнил щедрый и радостный аромат.

Зинаида Петровна вышла на балкон. Луна лежала на ладони облачка, как клубок старых ниток. Соседи копошились за стенкой, собираясь в отпуск. Внизу по аллее шли редкие припозднившиеся прохожие, которым не хотелось спешить домой. А, может быть, они старались задержаться в этом мгновении жизни своего весеннего города: шагать, смотреть на блюдце луны в небе и быть свободными в своём чётко намеченном пути.

"Заведу собаку. Буду к Клавдии каждый день заходить. Дети любят собак, а у неё трое внуков. Может, моим тоже приехать? Мамаши сейчас все работают, а я посижу денёк-другой. Они уже смышлёные, небось. Дочь сказала, что уже и говорить начали..".
"Вот в воскресенье схожу к рынку, там щенков привозят. Или ну её, эту собаку: кто её выводить будет, когда я на заводе? Может, кошку? Тепло зимой, и выводить не надо: сама выйдет. Всё же, когда у тебя кошка, возвращаешься не в дом - возвращаешься домой. А котят на заводе раздам: у Ивана Ильича тоже внуки, у Борьки-шофёра дочки всё завести просят.. Вот завтра как подойду к нему, а он мне осенью потом картошки привезёт.. А одного котика можно нашей Нюре: она добрая, но живёт одна, а доброте нужны живые души..

"Самые простые перемены сложнее всего начинать с себя", - вдохнула Зинаида Петровна и тут же провалилась в мягкий и многообещающий сон.