Аделаида

- Смотри, свеженький еще, утром привезли сегодня, - Варя оторвалась от микроскопа и показала в сторону стола, где лежало тело, накрыто белым покрывалом. – Все тебя дожидается.

- А где Иваныч? – спросил я, уже взглядом опрокинув всю комнату. – Или мы без санитара работать будем?

- Ручками, скальпелем, потихоньку, работы не много, - хмыкнула она, надув полные губки. – Сегодня его не будет, а на смену никто не смог выйти, поэтому вскрывать сегодня будешь ты под моим руководством.

Почему-то ее слова оставили странный отпечаток в моем сознании, что заставило меня насторожиться. А от жесткой нотки в ее голосе я вздрогнул, и несколько капель кофе пролилось на чистый выглаженный халат. Достаточно чудное начало рабочего дня как на меня.

Подойдя к телу, я аккуратно убрал ткань. Это была красивая женщина, лет двадцати. Глаза были закрыты, что придавало девушке лишь загадочности. Румянец давно исчез с ее лица, и на ее смену пришла бледная мраморная маска. Сейчас она лежала на хирургической стали, обнаженная и такая беззащитная, но и в то же время, непреступная, как снежная королева. Светлые, почти белые локоны укрывали ее хрупкие плечи и подчеркивали длинную шею. Все было в ней идеально. И притяжение было столь сильным, что я не мог отвести от нее взгляда. Интересно, кем она была в жизни? И почему умерла?  Будто бог позавидовал людям и решил этого ангела обратно вернуть на небеса.

- Ад Аида, - захохотала Варвара.

- Простите? – переспросил я, наконец-то найдя в себе силы отвести взгляд от незнакомки.

 –   Вы работайте. Я выйду, покурю. И советую начать с сердца, потому что судя по истории болезни мне кажется все проблема там, - кинула Варя, захлопнув папку и быстро удаляясь из комнаты.

С дрожью  в руке, боясь испортить эту красоту, я прикоснулся скальпелем к слегка сероватой, ледяной коже, на прекрасной шейке и провел непрерывный разрез от перстневидного хряща до лобка. Но тут появилось  пугающее чувство, будто тут в комнату кто-то вошел, не достижим для моих ушей или взгляда, но я чувствовал невидимку каждой клеточкой. Будто за мной кто-то наблюдает, а взгляд его это зло в чистом виде. Будто этот кто-то совсем рядом, и от него веет липким холодом. Будто сама смерть заглянула на чай.

Я поднял голову и заглянул в лицо девушки, лежащей на столе. На меня смотрели широко распахнутые голубые глаза, полны боли и ненависти.

Знаете, мы ведь тоже боимся смерти.
Обычно, вы, услышав слово «патологоанатом», - представляете брутального мясника в грязном смердящем фартуке и по локти в крови. Честно говоря, смешно до коликов. Ох, как же вы заблуждаетесь! Сколько же мифов о людях данной профессии насочиняли те, у кого леденеет в жилах кровь от одной мысли о трупе. Вот взять, к примеру, ту клевету, что патологоанатомы – это бесстрашные фанатики, сатанисты и вообще мрачная группа людей, которые грезят лишь о смерти и поклоняются тетке с косой. Это такая же чепуха, как сказать что летчик может подняться в небо без самолета, а просто взмахнув руками (хотя если уже быть до конца откровенным, то в детстве я как раз именно так и думал). Страх патологоанатома столь же реален как я, вы, как земля под ногами или хлеб, что вы ели за обедом. Кто-то из нас боится пуков, кто-то змей, кто-то высоты, а кто-то клоунов. Лично я прихожу в ужас от одного слова «лифт», так как страдаю клаустрофобией. Но уверяю вас в одном: все мы имеем общий страх.

Наверное, один человек на миллион может осознанно твердить, что не боится смерти. Хотя, мне кажется, точно быть в этом уверен не может никто. Если подумать: что такое смерть? Одни говорят, что двери в новую жизнь "по ту сторону", другие, что это конец, третьи, что перерождение, четвертые еще какой-то вариант приводят. И почти все доводы базируются на религии. С научной точки зрения это остановка жизнедеятельности организма. Мы никогда не знаем когда, где и как это произойдет. И это страшно. Абсолютной безопасности не существует. И это пугает. Даже если спрячешься в бункере с запасами еды и воды, а вдруг упадет метеорит и ко всем чертям полетит наша планета? Или все же наступит неожиданно конец света раньше чем через 5 миллиардов лет? Это страшно. То, что мы едим, пьем, дышим. Везде много микроорганизмов, которые ведут к летальному концу. Общество, что нас окружает. Люди,  они опасны. Никогда не знаешь что за пляски у них в голове. Вроде идет мимо человек. Никого не трогает, прям святой весь из себя. И тут ножом раз под ребра и нет его.

Я, например, не смог бы убить. Твари, что поджидают в тени. Природа. Катаклизмы. Все опасно. И время. Часы медленно цокают, приближая нас к тому дню. Мы все не вечны. Вот сидишь и наблюдаешь за ледяным посинелым телом на столе, с профессионализмом безразлично делая вскрытие. Трупу не больно. А вдруг там под скальпелем окажется знакомый? Мать, отец, любимая, сын, дочь, тетя, дядя, брат, друг... Перечень можно продолжать и продолжать. Конечно, все мы знаем об этике, что никто не позволит вскрывать близкого человека, особенно если работаешь судмедэкспертом, где тогда выступаешь заинтересованным лицом, но сам факт... И со страхом задумываешься о том, что когда- то сам можешь оказаться на этом столе. Это жутко. До дрожи в коленях. Поэтому нужно спешить действовать. И жить. По-настоящему жить. Только думая об этом, все проблемы отходят на второй план. Я бы хотел жить вечно. Чтоб хоть немного остановить поток времени и забыть об этом страхе.

Патологоанатомы тоже бояться смерти.

Расскажу я вам еще один секрет. Страх, о котором умалчивается, о котором запрещено говорить в моем мире. Конечно, с прогрессом это стало невозможно, есть множество методик, как констатировать смерть человека, да и имеют право это делать только специалисты, но каждый из нас боится, что однажды под скальпелем окажется живой.


Я проснулся в холодном поту, рывком садясь и широко раскрыв глаза. На часах было 4:23, а в голове до сих пор звучало эхо собственного крика. Во рту все пересохло, а тело дрожало. Откинувшись на подушку, я закрыл глаза, как рыба, хватая губами воздух, вытирая одеялом лицо. А сердце все еще громко барабанило в груди. Я попытался вспомнить сон, который подорвал меня в столь ранний час, но все тщетно. Лишь горький осадок, не предвещавший ничего хорошего, горкой будет храниться где-то глубоко внутри.

Я так и не смог больше уснуть.

Несмотря на солнечную ясную погоду и чириканье воробьев, утро понедельника не обещало быть добрым. Сонный зомби в моей персоне, весь поежившись от холодного сильного ветра, брел на работу. И в маршрутке было сегодня больше людей, хотя это не делало теплее первый рейс, а сидения как и железные поручни были холодными, хоть бери и стой  ни за что не держась. Хотя доехав до нужной остановки, я все же хочу вас уверить, что холодная трясущейся маршрутка намного лучше, чем мороз гуляющий по улице и пробирающий до самых костей.

Забежав в подвальное помещение, я наконец-то мог облегченно выдохнуть. А в морге тепло. Пройдя по тускло освещенному коридору, где была рабочей лишь одна лампочка, которая вот-вот перегорит, поэтому своим миганием нам устраивала световые шоу, я остановился возле двери с табличкой «Гардероб». Написано было от руки синим чернилами, и автор сего творения, скорее всего, спешил, поэтому слово более похоже на жирную линию, чем на слово. Честно говоря, и сам не могу разобрать эту надпись, а ориентируюсь лишь по длинной трещине в краске по центру двери. Я тут всего лишь полгода, прохожу интернатуру, и если все будет хорошо, то и буду здесь работать, может тогда и поменяю здесь табличку. Но первым делом это конечно будет лампочка. А то местечко становится еще более мрачноватым, если брать во внимание влажные пятна на потолке и местами грязные вмятины, где раньше была плитка. И скрип досок в полу. Как же я ненавижу этот звук. Или же когда сквозь щели в окнах начинает задувать ветер, от чего крутит в животе и дыхание учащается.. Хоть валерьянку бери пей, а тот чувствуешь себя в оном из дешевеньких фильмов ужасов, снятых на любительскую видеокамеру. Но так лишь в первое время. Спустя недели к этому привыкаешь и перестаешь обращать и на громкий вой, ни странное эхо.

Набросив на плечи белый халат, я залил кипяток в кружку, заварив крепкий кофе. Наверное, это самое приятное за сегодняшнее утро: и согреет и взбодрит.

- А, ты уже здесь, - послышался как всегда бодрый женский голос где-то из коридора. – Нет времени распивать кофеек и протирать халаты! Трупы ждут нас!

- Куда они от нас денутся... не сгниют ведь за пять минут... – пробурчал сам себе под нос, на мгновение, представив эту неприятную картинку и присущую ей вонь.

Варвара Сергеевна. Или просто Варя. Варенька. От ее глаз ничто не утаиться. С первого нашего знакомства удивлялся энергичности этой женщины. И это не первая ее удивительная черта. Достаточно образована на свой молодой возраст, она часто рассуждает о таких вещах, которые никогда бы не пришли в голову ее ровеснице. Хотя, что тут говорить, не каждому и опытному и зрелому человеку. К тому же не никогда бы не подумал, что такая хрупкая милая женщина может работать в таком жутком месте. Ни карие задумчивые глаза с длинными рыжеватыми ресницами, ни длинные кудрявые светло-русые волосы, ни родинка над верхней губкой, ни достаточно стройная фигура, ни тонкие длинные пальчики, ничто не выдавало ее место работы. Встретив ее на улице, вы бы скорее всего подумали, что эта симпатичная девушка скорее всего менеджер, бухгалтер, врач, учительница... да кто угодно, только не патологоанатом. Если быть откровенным, я по ней сох.

В спешке взяв кофе, пролив несколько капель на халат, я понесся на подгоняющий голос начальницы.

- Смотри, свеженький еще, утром привезли сегодня, - Варя оторвалась от микроскопа и показала она в сторону стола, где лежало тело, накрыто белым покрывалом. – Все тебя дожидается.

- А где Иваныч? – спросил я, уже взглядом опрокинув всю комнату. – Или как же мы без санитара работать будем?

- Ручками, - хмыкнула она, надув полные губки. – Сегодня его не будет, а на смен никто не смог выйти, поэтому вскрывать сегодня будешь ты под моим руководством.

Конечно то, что эта новость меня ошарашила – ничего не сказать. Я знал, что это иногда приходится делать и самим. Да и я не раз такое уже и тут проделывал, и в университете чуть ли не на каждой практике приходилось иметь с этим делом, но все же, почему-то вдруг стало как-то не по себе, будто грядет что-то зловещее, а там под покрывалом таится монстр из моих кошмаров. К тому же этот пролитый на себя кофе. Словно дежавю.

Подойдя к телу, я аккуратно убрал ткань. Это была красивая женщина, лет двадцати. Но мое внимание больше всего привлекли большие голубые глаза, которые уже были укрыты мутной пеленой. Но почему-то эти глаза вместо жалости внушали мне страх.

Она показалась мне уже до жути знакомой, будто я уже где-то ее встречал. Но где? Я прокручивал места, где мог бы видеть эту прекрасную представительницу слабого пола: парк, бульвар, электричка, бар, трамвай. И казалось, будто она есть во всех моих воспоминаниях, о чем бы я ни подумал, везде присутствовал ее нежный изящный силуэт. И в то же время, ее нигде не было.

- Симпатичная барышня. Вижу, понравилась, - Варя захихикала. А мне хоть руками маши, доказывая обратное , что она не так все поняла, но к сожалению такой возможности у меня не было. – С лечебницы привезли, санитары со слов пациентов сообщили, что к окошку подошла, бормотала-бормотала,  а там что-то закричала, упала и уже труп. Само это стадо баранов никогда ничего не видит.

В моем присутствие Варвара уже не первый раз грубо и неподобающе отзывалась о работниках психбольниц, высмеивая их глупость и указывая некомпетентность. Честно говоря, сам я никогда не задавался вопросом о ее таком поведении, но как-то слышал от уборщицы Надьки, которую хлебом не корми, только дай пообсуждать кого-то, что у Вари Сергеевны кто-то из родственников там скончался. Но никаких причин брать во внимание эти слова у меня не было, потому что и первоначальный источник, и что же это за горе-родственник так и оставалось тайной.

- Глупая смерть, - фыркнул я, не сводя глаз с девушки. – А что в лечебнице забыла? По ней вроде не скажешь, девушка как девушка. Непохожая на тех психов, и на теле нет никаких увечий, ни следов от инъекций, ногти и волосы на месте, ни синячка... ну не считая трупных пятен.

- Ты ее дело посмотри. Там лежит на столе рядом со инструментарием.  Аделаида Чинская, если не ошибаюсь.

Аделиада...Аделиада...Где же мог слышать это имя? Вроде имя редкое, но не покидало то чувство, будто совсем не давно я его слышал...то ли оно было постоянно на слуху. Я в предвкушении потянул уже руку к документации, как какая-та неведомая сила остановила меня, отвлекая и настаивая забыть об этой идеи. То ли ветер подул в окно еще с большей силой, чем обычно, заставляя поежиться.
Я думаю, вы согласитесь со мной, сегодня творится что-то странное. То ли понедельники стали такими чудными.

Наступило затишье, лишь было слышно шелест листов, и тихое шуршание бумаги под ручкой, когда я записывал результаты внешнего исследования трупа.

- А вы задумывались над именем Аделаида? Над его скрытым смыслом? Я вот только услышал его, то по спине пробежала стая мурашек, будто что-то...  –  я начал перекрикивать грозный вой ветра, чтоб хоть как-то разбавить обстановку.- Красивое имя, я считаю. И необычное.  Ад-ел-Аида, - я произнес это медленно, смакуя.

- Ад Аида, - захохотала Варвара. –  Первая мысль, пришедшая мне в голову, как только прочитала его на истории болезни. И кто придумывает такие глупые имена? Я представляю, какой сильной травмой оно было для ребенка. Такое чувство, будто родители сами обрекли эту девчушку на муки. Не удивляюсь, почему у нее в душе творился ад.

Ад Аида? Где же я мог слышать эти слова? Такое чувство, будто события приобрели цикличный характер и повторяются снова и снова. И где-то раздалась команда «опасность». Хотелось рвануть бежать как можно дальше. Ох уж, эти примитивные инстинкты.

- Я подразумевал не это...

- Вы работайте, а я выйду, покурю. И советую начать с сердца, а то судя по истории болезни мне кажется все проблема там. Да и быстрее закончим так.- прервала меня Варя, захлопнув папку и быстро удаляясь из комнаты.

При внутреннего исследования трупа обязательно раскрывают не менее трех полости тела - черепную, грудную и брюшную - и исследуют мозг и внутренние органы. Вскрытие трупа начинают с головы. Но все мы знаем, что не всегда делается все так, как учили в университете. Вот мой однокурсник, когда мы встретились спустя месяц интернатуры рассказывал, что они после того как достают мозг на исследования, то не помещают его назад в черепную коробку, а просто выбрасывают его, чтоб было меньше возни. Тоже не по правилам, но так делают уже на протяжении долгого времени, и наверное нашли достойную причину для этого, хотя я не могу подобрать достойное объяснение.

Я провел непрерывный срединный разрез кожи от перстневидного хряща на шее до лобка, обходя пупок слева, для извлечения органов шеи, грудной и брюшной полостей. После вскрытия и их осмотра переходят к исследованию внутренних органов.

Существует несколько методов исследования внутренних органов. Я выбрал способ  Вирхова, где каждый внутренний орган изымают и исследуют отдельно. И как мне указала Варвара, я начал с сердца. Начав препарирование от яремной впадины, я подобрался до нужного мне органа. Но, то, что я увидел, повергло меня в ужас. В горле пересохло, я почувствовал, как легкие сжались, будто на груди затянули кожаный ремень. Как такое вообще возможно? Сердце девушки медленно отбивало удары, перекачивая кровь.
 
Бежать уже было некуда. Сдерживая в глотке крик, я уже не чувствовал едкий запах формалина, а в глазах начало темнеть. Холодные тонкие пальцы до боли крепко схватили меня за запястья, я почувствовал на себе взгляд ледяных глаз Аделаиды.