Друг Жозеф. Ги де Мопассан

Они были хорошими друзьями всю парижскую зиму.
После того, как они, по обычаю, потеряли связь после выпуска из колледжа, они однажды вновь встретились на одном из вечеров, уже постаревшие и поседевшие: один – холостяк, второй – женат.
Господин де Меруль полгода жил в Париже и полгода – в своём маленьком замке Турбевилль. Женившись на дочери владельца замка, расположенного поблизости, он вёл приятную жизнь бездельника. Он обладал спокойным характером и таким же разумом, без дерзкого ума, он проводил время, мягко сожалея о прошлом, ругая нравы и нововведения сегодняшнего дня и постоянно повторяя жене, которая поднимала к небу глаза, а иногда и руки в знаке сильнейшего неодобрения: «При каком правительстве мы живём, Боже мой?»
Госпожа де Меруль в умственном отношении напоминала своего мужа, их можно было принять за брата и сестру. По традиции она знала, что, прежде всего, нужно уважать Папу и короля!
И она любила и уважала их от всего сердца, сама того не зная, с поэтической экзальтацией, с унаследованной преданностью, с нежностью женщины хорошего происхождения. Она была добра до глубины души. У неё не было детей, и она бесконечно об этом жалела.
Когда господин де Меруль встретил на балу Жозефа Мурадура, своего старинного приятеля, он очень обрадовался, наивно обрадовался, так как в юности их связывала нежная дружба.
После восклицаний удивления по поводу того, как время изменило их тела и лица, они начали взаимно рассказывать о своей жизни.
Жозеф Мурадур, южанин, стал советником в своём округе. Будучи искренним, он говорил с живостью и без остановки, высказывая каждую свою мысль. Он был республиканцем, из той породы бравых республиканцев, которые возводят в закон отсутствие смущения и считают независимостью речь, доходящую до жестокости.
Он приехал в дом друга, и его сразу же полюбили за лёгкую сердечностью, несмотря на прогрессивные взгляды. Госпожа де Меруль воскликнула: «Какое несчастье! Такой очаровательный мужчина!»
Господин де Меруль говорил другу проникновенным и доверительным тоном: «Ты не сомневаешься в том зле, которое вы приносите нашей стране». Однако, он лелеял его, так как нет ничего прочнее, чем детские связи, сохранённые до зрелого возраста. Жозеф Мурадур подшучивал над женой и мужем, называл их «мои милые черепахи» и иногда ударялся в звучные выступления против передовых людей, предрассудков и традиций.
Когда он изливал подобным образом поток своего демократического красноречия, хозяин, смущённый, молчал из вежливости. Затем муж пытался перевести разговор, чтобы избежать неприятных тем. Он не мог вообразить себе Жозефа Мурадура таким: для него он всегда был другом.
Наступило лето. Для Мерулей не было большей радости, чем принимать друзей в своём замке. Это была здоровая радость добряков, у которых был дом в деревне. Они ездили за приглашённым на ближайший вокзал и привозили их к себе в своём экипаже, получая комплименты своему краю, растительности, состоянию дорог в департаменте и крестьянских домов, тучности скота, которого замечали на лугах, и всему, что видели до горизонта.
Они заметили, что лошадь замечательно идёт для животного, привыкшего к полевым работам, и с беспокойством ждали мнения новоприбывшего об их фамильном особняке, чувствительные к каждому слову, благодарные за малейшее выражение одобрения.
Жозефа Мурадура пригласили тоже, и он заявил, что приедет.
Муж и жена прибыли к поезду, будучи рады показать свой дом.
Едва они появились, Жозеф Мурадур выпрыгнул из вагона с живостью, которая лишь увеличила их радость. Он пожал им руки, поздравил их, засыпал их комплиментами.
Всю дорогу он был очарователен, удивлялся высоте деревьев, тучности урожая, скорости лошади.
Когда они были у крыльца, господин де Меруль сказал ему дружелюбно:
«Теперь ты дома».
Жозеф Мурадур ответил:
«Спасибо, дорогой, так и буду думать. Впрочем, я не смущаюсь с друзьями. Я только так и понимаю гостеприимство».
Затем он поднялся в свою комнату, переоделся «в крестьянина», как он выразился, то есть надел костюм из синего полотна, соломенную шляпу, обул туфли из жёлтой кожи – как парижанин на пикнике. Казалось, он стал более раскованным, более простым, более фамильярным, переодевшись в сельское платье. Оно немного шокировало супругов де Меруль, которые всегда жили серьёзно и строго, даже на своей земле, словно частица «де», предшествующая их фамилии, заставляла их соблюдать определённый церемониал даже дома.
После обеда они поехали осматривать фермы, и парижанин удивлял уважаемых крестьян приятельским тоном.
Вечером в доме ужинал кюре, старый толстый кюре, празднично одетый, так как его специально попросили об этом по поводу приезда гостя.
Увидев его, Жозеф сделал гримасу, затем принялся разглядывать его, как диковинку, как особенную расу, которую он никогда не видел с такого близкого расстояния. За ужином он рассказывал вольные анекдотцы, дозволенные в дружеском кругу, но казавшиеся странными у Мерулей, в присутствии духовного лица. Он никогда не говорил «господин аббат», а коротко говорил «сударь», и смутил священника философскими размышлениями по поводу суеверий, которые царили в разных частях земного шара. Он говорил: «Ваш Бог, сударь, принадлежит тем, кого нужно уважать, но и о ком нужно спорить. Мой бог называется Разумом, и он все века был врагом вашего…»
Мерули в отчаянии попытались перевести тему. Кюре ушёл рано утром.
Тогда муж тихо произнёс:
«Ты, возможно, думал совсем о другом, разговаривая с этим священником?»
Но Жозеф тотчас воскликнул:
«Чтобы я смутился перед попом? Однако, знаешь, ты доставил бы мне удовольствие, если бы не навязывал мне больше подобных людей за едой. Приглашайте их по воскресеньям и дням приёма, но не угощайте ими друзей, чёрт возьми!»
«Но, мой дорогой, его святой характер…»
Жозеф Мурадур перебил:
«Да, знаю, с такими нужно обращаться, как с розами! Давно известно! Если эти люди будут уважать мои убеждения, я буду уважать их!»
На этом всё закончилось в тот день.
Когда госпожа де Меруль вошла в гостиную на следующее утро, она увидела на столике 3 газеты, которые заставили её отшатнуться: «Ле Вольтер», «Французская республика» и «Справедливость».
В этот момент Жозеф Мурадур в том же синем костюме появился на пороге, внимательно читая газету «Непримиримый». Он воскликнул:
«Вот она – знаменитая статья Рошфора! Этот пройдоха поразителен»
И он начал читать громким голосом с таким энтузиазмом, что не заметил, как вошёл его друг.
Господин де Меруль держал в руке «Галл» для себя и «Горн» для жены.
Страстная проза ведущего писателя, который перевернул империю, декламируемая с неистовством, с южным акцентом звучала в мирной гостиной, сотрясала старые занавески с прямыми складками и, казалось, забрызгивала грязью стены, большие гобеленовые кресла, тяжелую мебель, которая вот уже век не двигалась с места, градом обличающих, ироничных и разорительных слов.
Мужчина и женщина, один – стоя, другая – сидя, слушали, застыв на месте, настолько скандализованные, что не делали ни жеста.
Мурадур бросил финальный штрих, как бросают букет, затем заявил триумфаторским тоном:
«А? Едко, не правда ли?»
Но внезапно он заметил 2 листка, которые принёс его друг, и воззрился на него, в свою очередь, застыв от удивления. Затем он подошёл к нему большими шагами и спросил разъярённым тоном:
«Что ты хочешь делать с этими бумагами?»
Господин де Меруль ответил с колебанием:
«Но… это мои… газеты!»
«Твои газеты… Да ты смеёшься надо мной! Ты доставишь мне удовольствие, если будешь читать мои, которые научат тебя уму-разуму, а твои… вот что я с ними сделаю…»
И, прежде чем хозяин дома смог защититься, он схватил 2 газеты и выбросил их из окна. Затем он важно положил «Справедливость» в руки госпожи де Меруль, передал «Ле Вольтер» мужу и сел в кресло, чтобы закончить чтение «Непримиримого».
Мужчина и женщина из деликатности сделали вид, что немного читают, затем вернули ему республиканские листки, касаясь их кончиками пальцев, словно те были отравлены.
Тогда он начал смеяться и заявил:
«Неделя такого питания, и вы обратитесь в мою веру».
Через неделю он действительно управлял домом. Он закрыл дверь для кюре, с которым госпожа де Меруль виделась тайно, он запретил приносить в замок «Галл» и «Горн», и слуга тайком забирал их с почты и прятал, входя, под подушки дивана. Он во всём правил по своему вкусу, всегда очаровательный, всегда добродушный, сердечный тиран.
Должны были прибыть другие друзья: набожные и законопослушные. Владельцы замка сочли эту встречу невозможной и, не зная, что делать, объявили Жозефу однажды вечером, что должны уехать на несколько дней по одному делу и просят его остаться одному. Он ничуть не смутился и ответил:
«Хорошо, мне всё равно, я подожду вас здесь, сколько хотите. Я вам говорил: с друзьями – без церемоний. Вы правы: нужно поехать по делам, чёрт возьми! Я не обижусь, наоборот: это снимает всякое смущение между нами. Езжайте, друзья мои, я вас подожду».
Господа де Меруль уехали на следующий день.
Он их ждёт.

3 января 1883
(Переведено 2 апреля 2015)