Апонька. Первая охота

               
                Первая охота
                (Продолжение повести "Афоня")
       Рыжая коза.  Ослепительно рыжее рогатое животное мирно поедало
 большие лопасти капустных листов в огороде Осинцевых. Семилетний
Петька приставлен матерью к своей младшей, из трёх обретённых в
этой жизни,- сестре Валентине, которой исполнилось несколько дней
назад полтора года. Он страшно скучал; глазел в окно, ковырял указа-
тельным пальцем в носу, извлекая его содержимое, которым "хлебо-
сольно" угощал сестрёнку. "Объект наблюдения" до невозможности
надоел мальцу,- хотелось на улицу, но если он прекращал "зыбать",
то есть качать зыбку1 , сестра начинала реветь, или как выражалась
Петькина мать Глафира Ивановна - "базлать"2. В это время в квартиру
из гулкого прохладного коридора вбегает,- на год моложе Петьки,-
сестра Наташа с большой копной белых стриженных под "горшок"
волос.
    - Мамка, в огороде коза,- верещит она с порога.
   Глафира Ивановна готовила ужин для работников, которых должен
привести её муж с покоса, где он с работниками отмётывал в стога
сено, сгребённое накануне.
    - Петко,- распоряжается она, вытаскивая чугун с картошкой из русской
печи,- иди и выгони козу, а ты, Наталья, посиди у зыбки.
    Малец с радостью побежал по прохладным половицам барачного
__________________________________________________
1Зыбка - люлька на упругой жерди, крепящейся к потолку. В.Даль
2Базлать - кричать, орать, реветь. В.Даль


коридора на улицу.  На крыльце мальчик встретил дворового пса Шарика
с радостным визгом бросившегося к другу, он свалил малыша на гряз-
ный настил крыльца, начал лизать шершавым липким языком его щеки,
уши, и конечно коросты на голове - проявление банальной золотухи1,
вполне привычного заболевания того времени. Дворовый пёс в бараке
не имел хозяина,- был общественной собственностью; кормили его
все "чем придётся", впрочем кобелёк был неприхотлив к пище. Обхватив
Шарика за шею, мальчик заливисто хохотал, совершенно, в один миг,-
забыв о том, за чем же его мать отправила на улицу. Через минуту, дру-
гую, когда прошел восторг от встречи, друзья - Петька и дворовый пес-
вместе залезли под крыльцо, в нору - постоянное "жилище" Шарика.
Прошло немногим более получаса, как на улицу выскочила Глафира
Ивановна.
     - Петко! Где ты? - Не дождавшись ответа, она открыла калитку в
огород, обнаружив там козу, с руганью,- на какую способна деревенская
женщина,- бросилась к ненавистному животному. Но коза - хитрое
существо - пока женщина бежала вокруг грядки, дабы её не топтать,
рогатое животное, в три прыжка было возле калитки, гордо потрясая
кривыми рогами, спокойно пошла вдоль улицы.
    - Всю капусту "сучка" съела,- негодовала хозяйка огорода.- И тот
паразит куда - то запропастился...Неслух! Ну, ни чём на него нельзя
положиться!- Но тут же, у крыльца, о чём - то вспомнив, она уверенно
наклонилась и запустила руку в "жилище"  дворового пса, где Шарик
гостеприимно и добродушно лизнул кисть обозлённой на сына женщины.
_____________________________________________________
1Золотуха - прирождённая болезнь худосочия. В.Даль


Но пес её был не нужен; она схватила за "кочки", то есть за волосы
сына и вытащила его на "свет божий". Назидательно - воспитательная
трёпка продолжалась довольно долго, но "неслух" хоть и хныкал, всё же
не торопился с оправданиями и извинениями. Вступилась за Петьку
сердобольная, припадающая на правую ногу, баба Паня - соседка по
бараку, пристыдившая его мать, и сделала это вовремя: из квартиры
Осинцевых раздался рёв сестёр. Глафира Ивановна бросилась в барак.
Шестилетняя Наташа, на время успокоив в зыбке сестру, решила от-
ведать картошки "в мундире" и перевернула чугунок на пол. И благо то,
что картофель немного успел остыть, после того, как хозяйка барачной
квартиры слила кипяток из чугунка. От громкого "базлания"  старшей
сестры проснулась младшая, добавив не меньший рёв в общую
какофонию. Смазав гусиным жиром покрасневшие ноги дочери, Гла-
фира Ивановна подняла её на полати. Закончив лечебную процедуру
она нажевала ржаного хлеба, посыпала эту массу сахарным песком,и,
завернув "жёванку" в марлю, сунула её в ревущее зево младшей дочери.
Вскоре Валентина зачмокала и тихо, не нарушая барачного покоя,
успокоившись, заснула. Петька, не попадаясь на глаза матери, тоже
залез на полати. Там, под потолком, от духоты в бараке, а может быть
от неприятных событий, которые пережили ещё несколько мгновений
назад юные члены семьи Осинцевых, они задремали, а потом и уснули.
Примерно через час после описанных событий на полатях появилась
сестра Евгения; её принесла добровольная нянька глухонемая - Орина.
Эта женщина ежедневно приходила к Осинцевым и без какого -либо
вознаграждения нянчилась с трёхлетней дочерью; носила она её по
всем деревням в округе.
     Проснуля Петька вечером; на кухне - прямо полатями сидели мужики,
громко обсуждая сенокосную страду, пуская "облачка" синеватого дыма
дешевых папирос и махорки. Свесив голову с полатей, малец узнал
приятелей своего отца Парфена и Тимофея...  В углу на широкой лавке,
проходившей почти по всему периметру кухни, разместился грузный,
почти двухметровый гигант Парфён, напротив него, на табурете, бурно
жестикулируя руками, сидел щуплый Тимофей в темной косоворотке
поверх брюк; в правой руке у него находилась потухшая "козья ножка".
Между работниками, спиною к мальчику, без рубашки, обнажив
ранение правого плеча, сидел отец. На столе находилась бутылка
водки, картошка в мундире, глазунья поджаренная на свином сале,
лук, квашеная капуста. Отец внимательно слушал подвыпивших
друзей. Дядя Тимофей, как показалось мальчику, был необычайно
возбуждён.
    - Хошь верь, Парфен, хошь нет,- поднимая стакан, на треть напол-
ненный водкой,- почти кричал Тимофей,- а налим попался ни как
не меньше семи килограмм.
   - Что налим!- забасил уверенно и спокойно, без лишних эмоций
Парфён.- Вот медведя этой зимой взяли: всем медведям медведь.
- Затем он обстоятельно, как все крупные люди, подумал, выпил водку,
закусил, и лишь после этой "прелюдии" продолжил.- Нашли берлогу
за Афониной горой, недалеко от речки Каменки, в логу... Решили взять
его втроём: я, Титов Иван, Шамарин Никола - все мужики наши - шутём-
ские...Я на всякий случай вырубил хорошую берёзовую жердь, как оглоб-
лю ...Её - то и сунул в берлогу и давай ворошить там медведя. Слышу:
"схрюкал" вроде... А потом, батюшки! - палку- эту жердь из рук выбило,
 и медведь из берлоги голову показал... Титов -то Иван от нетерпения паль-
нул  и, видимо, задел медведя.- И тут Парфен размахивая большими
ладонями, с азартом, не хуже Тимофея, продолжил.- Медведь вроде
ускользнул обратно в берлогу, но через секунду как выскочит, и сразу
перед Николой оказался...Тот пальнул, а что одностволка? Медведт
на дыбы и на него... Иван со страху не мог перезарядить ружьё, и на-
конец, бросив его, побежал...Я не успел добежать до места, где была моя
берданка, поблизости оказалась только та самая берёзовая жердь.
Вот ею - то я и "махнул" медведя по башке...Он осел, я второй раз
поднял оглоблю, а медведь опять встал... А я опять хряп его... Он опять
сел, и башкой крутит. Ничего понять дурак не может... В это время Никола,
перезарядив ружьё, ещё раз выстрелил в него, да и я успел оглоблей
добавить. Потом кое - как докричались Ивана... Медведь весил почти
полтонны, а длиною был почти три метра. Такого великана в наших
краях никто и никогда не добывал.
     - Да,- задумчиво молвил отец мальца,- если бы ты не нашел мужества,
то быть бы вам с Николой на том свете... А так, мужики, давайте - ко подни-
майте  стаканчики за мужество! За тех, на кого можно положиться!
    Петька внимательно прислушивался к разговорам мужчин, для своего
детского уровня мышления решил, что настоящее мужество запросто найти
в лесу, вблизи берлоги. Он обязательно будет мужественным человеком,
как Парфён,- думал мальчик,- которого потом, без размышлений этот гигант
возьмёт с собой на охоту и на войну с фашистами...
               
                *    *    *

      Тёплое июльское утро; роса быстро исчезает в лучах поднимающегося
к зениту солнца. На крыльцо барака выскакивает Петька, в больших
резиновых сапогах, доходящих мальчику до середины бёдер. В этих
сапогах Глафира Ивановна обычно в распутицу ходит в магазин, распо-
ложенный за мостом, на лугах,- там, где раньше был мужской лагерь.
Шарик с визгом выскочил из - под крыльца, с ходу лизнул друга в ухо.
    - Брось, не надо...Иди от меня...Я иду на охоту...Понял?! - И не обращая
внимания на собаку, Петька взял небольшую липовую палку, привязал
к ней пеньковый шнур, перебросил палку как ружьё через плечо,- А вот
мамка, Шарик, говорит: на меня нельзя положится! А это не правда!
Я буду мужественным, как Парфён, охотником!
    После такого нравоучения Шарику Петька решительно направился
к ельнику, через гараж, возле речки Баской, собственно на окраину
деревни. Возле крайнего дома, у поскотины, вблизи речки он увидел
коровью лепёшку, облепленную огромными, как шмели, мухами. Петька
присел на корточки, разглядывая насекомых, затем любовался бабочкой,
приземлившейся на лиловый цветок возле лепёшки. За этим "нешуточным"
занятием Петька не заметил, как к нему, шипя, мотая красными клювами,
подошла стая гусей. Вожак, неожиданно ъхлопнув крыльями, подскочил
к мальцу, ущипнув его за бедро выше сапог. Петька взвыл от боли, но
в это время другие гуси начали щипать мальчика за сапоги, за живот...
Малыш закрыл голову ручонками, дико завыв : " Ма-ма -ка!" Вдруг гуси
гогоча отлетели от мальчика; стало тихо и спокойно. Петька открыл глаза,
перед ним находился невзрачный маленький с черными волосами и такого
же цвета глазами мужичок. Одет мужчина был в вылинявшую от времени
клетчатую рубашку, хлопчатобумажные штаны с тёмными заплатами.
На ногах мужчины вообще не было обуви; он был бос.
    - Вставай, малька! Гусей нет, можа домой шагать...
     Петька, вытирая слёзы, потирая участки тела, которые ущипнули гуси,
и даже  забыв сказать слова благодарности, направился домой.
    Отец, или как его звали в семье: тятя, по пути на Ивановку, где нахо-
дились сенокосные угодья Шутемского лесничества, заехал домой.
Он обработал гусиные щипки на теле сына йодом, затем смазал коросты
на голове рыбьим жиром, только затем спросил: " На кой леший ты пошёл
туда? Что не сидишь дома?"
      Петька долго не мог ответить, успокоившись сказал: " Хотел быть
настоящим охотником, таким как Парфён...Чтобы на меня можно было
положиться..."
    - Дурачок,- поглаживая Петьку по спине,- назидательно сказал отец.- Па-
рфен - обычный хвастун, и не более того: медведя для них завалил
Апонька...
     - Почему, тятя, ты ему этого не сказал?- недоумевал малыш.
    - Обижать не хотел: пусть хотя бы в мечтах человек увидит себя
мужественным, кроме того он был у меня в гостях... А теперь давай
помогай матери, и постарайся далеко не отлучаться...