Космическая одиссея 2201

От автора.

Когда-то, давным-давно, меня учили оформлять научные работы.
Правила довольно просты: нужно придумать две основные части, каждая не больше параграфа, - "Introduction" (вступление) и "Conclusion" (заключение). В первой полагается как можно убедительнее соврать, какое великое открытие сейчас будет представлено читателю, а в последней, - что теория блестяще доказана.
В середине можно писать все что угодно. Туда все равно никто не заглядывает.

У меня есть знакомый учитель с многолетним стажем. В бытность студентом-отличником, на внутренних страницах своих рефератов по педагогике он писал: "Детей надо бить палками". Судя по оценкам, профессора, проверявшие работу, были с ним полностью согласны.

Современный читатель, подобно ученому-рецензенту, смотрит в первую главу, потом сразу идет к последней.

По-своему он прав. Писателей много, а он один.
Вот только что он сможет понять из прочитанного?

Если судить по первой главе:
"Робинзон Крузо" - книга о морских путешествиях.
"Гулливер" - книга о морских путешествиях.
"Таинственный остров" - о путешествиях на воздушном шаре.
"Понедельник начинается в субботу" - о путешествиях на автомобиле.
"Три мушкетера" - о путешествиях на желтой лошади.

И только "Приключения Тома Сойера" - про покраску заборов.

Я решил разделить текст на главы, а каждой главе дать название.
Вот зачем: вместо того чтобы смотреть в конец, куда лучше прочитать главу из середины, первую попавшуюся. Если понравится - можно прочитать наугад еще одну, а там глядишь - и всю книгу одолеешь...

Сразу хочу предупредить, что, если кто-то из героев вам напомнит знакомых персонажей, настоящих либо вымышленных, - это чистейшее совпадение! Не ищите особого смысла также и в именах. Их я придумывал, бросая монетку.

Да, ну и конечно, название романа - чистая случайность. Оно не имеет никакого отношения к фильму Кубрика, который я не видел, не слышал, даже мимо не проходил.

Представленное ниже абсолютно и бессовестно неполиткорректно.

Все объясняется тяжелым детством.
Я рос в условиях бесчеловечного большевистского режима и теперь страдаю от пережитков идейности и партийности в сознании.

Но ради уважения к либеральной публике готов отвернуться и даже заткнуть уши, если кто-то из особо чувствительных надумает свести счеты с жизнью после прочтения этого безобразия.





Пролог. Миссия Омиротворения.


В черной пустоте космоса все спокойно.
Звезды светят - одна ярче, другая слабее.
Планеты, раскаленные или заледенелые, вращаются вокруг своих солнц.
Кометы совершают замысловатый маршрут.
Порой вспыхивают и гаснут Новые.
На некоторых планетах даже есть разумные обитатели. Им кажется, что жизнь прекрасна, что они одни во вселенной, а мир пребывает в гармонии и согласии. И что так будет всегда. 
Прыгают себе весело воробушки по травке, клюют зернышки, никого не трогают.
И вдруг!
Одна птичка уже в зубах у неизвестно откуда появившегося рыжего котяры.
Научит ли это чему-то оставшихся?
Сомнительно.
Продолжат они прыгать, клевать и петь как ни в чем не бывало.
А рыжий бандит уже привел к обеду родственников и друзей.
Может, даже успеет сквозь сжимающиеся клыки чирикнуть несчастный воробушек остальным, чтобы побереглись, не шли сами в зубы хищникам.
Но воробьиное сообщество не любит критиканов.
«Что он тут нагнетает? Одно отдельное съедение одного отдельного воробья одним отдельным котом еще не означает, что все вокруг хищники», - скажут одни.
Другие подойдут к вопросу с эстетической стороны:
«Ну что у вас все в мрачных тонах? Какие-то зубы, когти, кровь? Мир прекрасен, пшено наивкуснейшее, а наши песни полны радости и оптимизма».
Кого-то возмутит сам факт противопоставления.
«Все звери равны», - скажут они, - «Употребление ругательного слова «хищник» по отношению к одной, отдельно взятой категории зверей - это оголтелый расизм. Ну, едят нас коты... но это не потому, что они коты, а потому что жизнь заставила, тяжелое детство и несправедливость».
Впрочем, очень долго эти споры не продолжатся. Просто вскоре и спорить некому будет.

Вот так же неожиданно спокойствие космоса было нарушено появлением непрошеных гостей.
Завихрило, закрутило, как в водовороте, побежали радужные огни, словно зажглись елочные гирлянды, а потом из ничего возникла огромная черная глыба - космический корабль.

Поначалу он казался мертвым и необитаемым, похожим на заблудившийся на просторах космоса астероид. Но вдруг, словно по команде, ярко вспыхнули все иллюминаторы. Заработали двигатели, корабль начал движение к цели.
Внутри тоже все ожило: загремели команды, понеслись дикие звуки какого-то воинственного марша, на палубах застучали башмаки.
Так и есть, корабль здесь оказался неслучайно. Где-то неподалеку беззаботно паслась его добыча.

В просторной столовой было людно и шумно.
– Привет, я штурман Джонс! – Атлетически сложенный красавчик остановился перед столом с группой технарей, склонившихся над едой. – Можно к вам?
– Так это ты - наш штурман? Давай сюда. Тут есть место, – прожевав, машет ему худой очкарик с рыжей бородкой. Протянул руку, – Трамбле, инженер.
Штурман пристроился рядом, наполнил себе тарелку:
– Трамбле? Из каких краев?
– Из Монреаля…
– Ого! Там тоже есть жизнь? – Джонс присвистнул и изобразил на лице удивление.
– А электричество откуда у вас, тебе не приходило в голову? – тут же завелся Трамбле, – Сам из Нью-Йорка? Собственно, и так ясно... штурман.
– Ну да, тут весь экипаж с нашей шарашки. А ты-то как сюда попал? – Джонс подмигнул сидящим за столом, те откровенно подсмеивались над не понимающим шуток инженером. Трамбле продолжал кипятиться.
– Да я - лучший по ракетной технике во всем Мирном Мире! – возмутился он, потом, поманив к себе вилкой, зашептал испуганно: – А вот скажи-ка, штурман, ты - то сам когда-нибудь корабль пилотировал?
– Зачем? – засмеялся Джонс. – Корабль и без меня знает что делать. А я тут чтобы дегустировать гамбургеры и печёную картошку. Ну-ка, передай мне вон ту тарелочку.

Тут вдруг снова загремел дикий военный марш, а потом завыл-заныл столь знакомый всем напев.
Трамбле так и застыл с вилкой в руке:
– Что это?
Джонс удивленно на него посмотрел:
– Это проповедь, ты ходил на проповеди в вашем Монреале?
Трамбле почесал рано начавшую лысеть рыжую голову:
– Приходилось... – уныло протянул он, – но я не знал, что и тут...
Он тут же испуганно поглядел на Джонса.
– Слушай, штурман, я ведь ничего, просто заработался, а так - я очень даже за!
Джонс хлопнул инженера по тощему плечу своей огромной лапой и засмеялся:
- Не волнуйся! Потому ты и здесь... Наставник - наш, из Нью-Йорка, так что я тебе составлю протекцию.


Проповедник дождался, чтобы шум в зале утих, поднял руку, и все обратились к нему:
"Мир вам, дети мои!
Я знаю, вы устали и еще не пришли в себя от перелета. Поэтому проповедь моя не будет долгой.
Вы знаете, когда-то наш мир сотрясали войны.
Это все потому, что люди противились законам справедливости, данными нам Пророком.
Но Всевышний велик, и постепенно он расселил праведников по всему свету, Омиротворил неверных, жизнь стала хороша и спокойна.
Увы, не все неправедные отказались от заблуждений, многие из них в своей гордыне сбежали и решили создать беспутные колонии на других планетах.  Сердце кровью обливалось от мысли, что создания Всевышнего живут в неведении и беззаконии, а мы им ничем не можем помочь.
И вот мировое правительство, Организация Омиротворенных Наций решила послать этот корабль помощи, созданный правоверными учеными.
А за ним придут еще и еще!  Волей всевышнего за доли секунды мы переместились на миллионы километров сюда, в эту звездную систему, и скоро будем на планете, которую неверные зовут "Гея".
Мы выполним свой долг и Омиротворим их тоже.
Да здравствует джихад!
Аллах Велик!"
Последние слова потонули в криках восторга. Проповедник снова поднял руку:
«У вас два часа отдыха до начала маневров. Да будет мир с вами, дети мои!»
Трамбле потянулся:
– Ну что, посидим в баре?
– Дело, выкурим по кальянчику, поболтаем.  Тебя как по имени?
– Ибрагим, а тебя?
– Я не оригинален: Мухаммед. Мухаммед Джонс. Все равно что вообще без имени.

Нет ничего более волнительного, чем начало охоты.
Этого не понять городскому жителю, который привык к упакованным продуктам в магазине. Его предки когда-то были хищниками, и от них он унаследовал привычку питаться кусками убитых зверей. Но сам-то он давно уже не в состоянии добывать себе пропитание подобным образом.
Этого не понять и вегетарианцам - кролику или ежику, добыча которых не убегает, не плачет и не кричит от страха и боли.
Трудно им также представить, что кто-то считает их самих своей законной добычей.

Добыча корабля - хищника была заманчиво близка и желанна.
Планета, так похожая на Землю, на расстоянии вытянутой руки, но пока недоступная, висела, объемная, переливаясь всеми оттенками голубого на экранах рубки управления.
Неомиротворенная планета, не знающая высшей истины и слова Пророка.
Как подобраться к ней?
Планету охраняет военная орбитальная станция.
На вид точно такая же станция, как и та, с которой стартовал «Миротворец», отчего сходство с Землей становилось еще более разительным.
Надо захватить станцию, это откроет путь к освобождению всей планеты.

Все главные специалисты собрались у экранов рубки. Станция неверных все ближе.
Что там затаилось?
Почему никакой реакции, и вообще - все будто вымерло?
Может, военная хитрость?
Или им готовят какую-то особо гадкую ловушку.
Но на какую еще подлость способны неверные?
Возможно, они хотят усыпить бдительность воинов джихада, заманить их на станцию и там уничтожить?
Капитану корабля Митропулосу предстоит принять нелегкое решение. Он в задумчивости рассматривает вражескую станцию.

Вдруг заработал сигнал связи. Совершенно открытый, без всякого кода и вызова. В рубке раздался сонный девичий голос:
– Эй, с Земли? Ну наконец-то! Почему так долго?
Все застыли, потеряв дар речи.
Радист с глупой улыбкой смотрит на капитана. Наконец, капитан прокашлялся, импровизируя на ходу:
– Да тут... задержались.
– А… – в голосе девушки удивление, - ну хорошо... ты передай, пуделек, хозяйкам, чтоб садились на пятую платформу, сейчас разгрузку организуем...
Связь прервалась. В воздухе повисла тишина.
Наконец, Трамбле с вытаращенными глазами выдавил из себя шепотом:
– Бабы!!!

Неужели это ловушка? Женщины могли быть приманкой. Или просто чьи-то наложницы? Похоже, последнее. Но что она делала в рубке?.. вот загадка. Наконец, капитан принял решение. Он дал сигнал Джонсу начинать маневр, а сам уединился с посвященными обсудить план захвата.

Наставник прошёлся перед рядами свирепых и могучих воинов-бородачей. Цвет джихада, лучшие из лучших, преданные слову Пророка. Готовы хоть сейчас стать мучениками, шахидами. Настоящие мужчины, овладеют целым гаремом за одну ночь. Проповедник смахнул слезу. Когда-то и он был таким, на все готовым, без лишних мыслей в голове, но и не пропускавшим ни одной вражеской самки. Уж здесь-то он всегда был первым! Он вспомнил, как однажды стоял вот так вот в ряду перед первым настоящим боем и преданно смотрел на наставника.
А старый развратник-то еще жив, хотя и сутул, и ходит с палочкой. Слышал, отстроил дворец в Париже и все время приводит в свой гарем молоденьких.
А вот из сослуживцев вроде бы никого в живых не осталось.
«А нет, вру! Маленький Абед, тихий и трусливый, над ним всегда смеялись. Он сейчас где-то в Новой Зеландии омиротворяет диких маори, которые все время норовят вернуться к суевериям. Отлично устроился, говорят, и гарем его неплох».
Преданность преданностью, а мозги тоже надо иметь.
Ладно, займемся делом.
Проповедник свое звание заслужил, а эти пока никто. Они должны, во-первых, до звания дожить, что уже редкость. Но и этого мало, чтобы стать наставником. Следует кому надо подлизать, на кого надо настучать, кого-то бросить, как лишний балласт, да много чего еще. До успеха далеко. Но в первую очередь они должны верить, а это уже забота наставника.

Он, кряхтя, встал на цыпочки и похлопал одного из головорезов по плечу:
– Верные слуги Всевышнего! Пришел ваш день! Покажите свою доблесть во славу Аллаха! И вот вам доказательство его великой милости - на станции женщины! Они ваши, завоюйте их в бою! Каждый, кто выполнит задание, получит награду!
Глаза бородачей загорелись от предвкушения. Они даже зачмокали, кулаки сжались, готовые сразить любого, кто встанет на их пути.
Боевая операция началась.

Команда штурмовиков затаилась у дверей шлюза в ожидании любого подвоха. Но ничего не происходило.
Наконец, послышалось жужжание открывающейся двери. Что-то с грохотом упало. Раздалась грубая ругань.
Бойцы переглянулись с удивлением.
Хриплый низкий голос ворчливо чертыхнулся:
– Ну и бардак же у них тут, распустились совсем…
Ему ответил другой голос, молодой и высокий:
– И поддают, я тебе точно говорю… Где ж они пойло берут? Я бы тоже не отказался...
– Да проще простого. Заберись в контейнер и уведи бутылку "Кеглевича", при таком бардаке никто и не заметит.
Они расхохотались. Молодой закашлялся.
– Хорошо-ка, я смотрю, на такой работе. Им бы наших начальниц, – пропищал он фальцетом.
– Не-е-е, пусть уж лучше б нам такую халяву! Так ведь не берут, – ответил хриплый бас.
– Э-э-э-э-э-эй!!! Придурки!! Где же тут у них свет?
Наконец загорелся свет. Вот это сюрприз! Два негра в синих комбинезонах работяг растерянно озирались, не понимая куда они попали.
Боевики, наконец, опомнились и выскочили из засады:
– Вот это добыча! Тащите их на корабль!

Путь на станцию теперь свободен, и толпа джихадистов-омиротворителей бросается внутрь.
Изображение поступает на экраны рубки.
Вот коридор со светящимся потолком. Боковая дверь открыта. Что там? Какой-то электронный аналитический центр, там работают несколько девушек. Они поднимают глаза, смотрят с недоумением и ужасом. Полетели сети, опутывая пленниц, начинается свалка. Некоторое время на экранах мелькают озверевшие лица боевиков, они крушат все вокруг.
Трамбле хватается за голову:
– Идиоты! Прекратить!!! Это же бесценное оборудование!
Наставник делает успокаивающий жест рукой:
– Бойцы видят в этом всем творение Шайтана... Дайте им удовлетворить праведный гнев.

 На экранах летящий навстречу коридор, слышен топот ног и короткие выкрики. Вторая группа захвата продолжает двигаться внутрь станции.
Вдруг завыла сирена, замигали огни.
Капитан предупреждает атакующих:
– Поторопитесь!
В тот же момент коридор впереди начинает сжиматься. Закрыто. Мелькают башмаки, бьющие в стену, кулаки, потом все отбегают: выстрелы лучеметов, яркие вспышки. Безрезультатно.
– Назад, в корабль!
Снова коридор, тяжелое дыхание, топот.
Впереди выросла еще одна стена.
– Ловушка!!! Шайтан!!!
Наставник спокойно говорит капитану:
– Первая группа вернулась? Велите закрыть шлюзовую камеру.
Капитан удивленно поворачивается.
– Как? А что со второй группой?
Проповедник посмотрел на экран и пожал плечами:
– Кто? Эти? Они уже шахиды...
Он прикоснулся к браслету.
Экран заливает ослепительный свет, корабль сотрясается, и все падают с мест...
Капитан приходит в себя:
– Теперь им не до нас. Запускайте капсулы! Захватим корабль.

На пульте зажигаются один за другим с десяток зеленых огоньков.
– Пуск!
В окнах рубки видны стремительно летящие на абордаж капсулы, в полной тишине они приближаются к аварийным люкам пришвартованного звездолета.
Вдруг очертания станции становятся мутными, будто покрытые мыльным пузырем, сверкающим на солнце.
Капитан кричит в сторону сидящих за пультами специалистов:
– Вебер, что это такое?
Вебер, специалист по противозащите, в отчаянии:
– Это защита! Они включили поле!
Капсулы совсем близко к станции. Они буксуют, защита прогибается и отбрасывает их назад. Челноки кружатся вокруг кораблей, а пузырь вокруг становится все менее прозрачным. 
– Не стрелять! – кричит Вебер.
Но поздно.
Одна шлюпка уже сделала выстрел из лучемета. Другая запустила ракету.
Луч зеркально отражается от защиты и бьет в капсулу. Капсула вспыхивает. Ракета тоже отброшена, ударяет в шлюпку и разносит её на куски.

– Всем вернуться на корабль! Отходим! – Капитан повернулся к Веберу. – Защита та же?
– Она самая...
– Значит, и тут побывали?
Наставник сжал кулаки:
– Проклятые сионисты! Итбах аль-Яхуд!

Первая попытка миссии Омиротворения провалилась.


I. Эль-Нью-Йорк


– Прочь с дороги!
Джонс отскочил. Мимо прокатилась электрическая повозка. Внутри с важным видом восседал вельможа в богатом халате и белом тюрбане. Его заплывшие глазки равнодушно осмотрели испуганного студента. Бородатый водила свирепо прикрикнул на него:
– Ты чего о себе возомнил? Это дорога не для плебеев!
Машина с грохотом понеслась дальше по ухабам и рытвинам одной из центральной улиц города, Салахаддин-стрит.
Из под колес полетели брызги.
Джонс увернулся. Еще не хватало запачкать новенькую форму космического миротворца.

Да уж, возомнил.
Он из класса обращенных во втором поколении. Только его дети смогут считаться полноценно Омиротворенными, да и те навсегда останутся всего лишь гражданами третьей категории после ведущих свой род из метрополии Истинных Мирных и Афро-Омиротворенных.
Здесь, в его родном провинциальном Эль-Нью-Йорке, или просто «Нью-Йорке», как его называли местные, настоящей элиты было немного. В основном, это назначенцы из Метрополии.

Приближалась еще одна повозка, попроще и без водилы. Ей самолично управлял огромный негр в традиционном африканском одеянии. Негры, особенно не местные, составляли бюрократическую элиту Омиротворенной Америки.
В один прекрасный день и будущий выпускник Академии Джихада займет свое место специалиста (единственное, на что может рассчитывать белый американец), у него будет семья, гарем, хороший дом. А пока он  решил держаться боковой дорожки, для простолюдинов. Здесь его форма встретила восхищенные и завистливые взгляды бородатых оборванцев и голоногих мальчишек. Укутанные в черное женщины стреляли глазками через прорези бурки. Но приходилось все время смотреть под ноги, чтобы не вляпаться в помои, стекающие из под каждого забора. Они собирались в небольшие лужицы, а оттуда сливались в непрерывный мутный ручей вдоль дороги .
Салахаддин-стрит тянулась через весь город, чуть не до самых развалин Манхэттена, мертвые глыбы небоскребов которого громоздились на горизонте как какие-нибудь фантастические скалы. В даун-тауне давно никто не жил, только иногда вдруг раздавался оглушительный грохот, и туча удушливой пыли накрывала город, - еще одно мертвое чудище рухнуло.
Джонс повернул на Шейх-Ясин-роуд, потом в узкий проулок Кадиров-алли.
Здесь все было в скособоченных заборах, частично цементных, частично сколоченных из чего попало. Над многими заборами натянута ржавая колючая проволока - бандитские налеты в городе не редкость.
Как же давно он здесь не был! Строгий режим, постоянные тренировки, науки, практика на полигонах не прекращались ни на день. И ни одних каникул дома.
Только сейчас, когда его направили завершать учебу в Нью-Йорк, Джонс получил долгожданный отпуск и заспешил к родным.
Тут все осталось как прежде. Тот же железный, покрытый белой краской с выступающими пятнами ржавчины забор.
Та же табличка с надписью «Джонс» над калиткой.
Все будто из детства. Даже в груди защемило.
Джонс приподнял щеколду знакомой калитки.

Во дворе возился со скудным огородом седой бородатый человек, он с трудом разогнулся и, широко раскрыв глаза, воззрился на вошедшего.
– Да это же... Мухаммед! Сынок вернулся! Мариам! Ты посмотри кто пришел! – крикнул он в сторону дома.
Из пристроенной кухни вышла, вытирая полотенцем руки и на ходу набрасывая платок на седые волосы, изможденная женщина.
– Отец! Мама... – бросился обнимать их Джонс.
– Тебя уже отпустили?
– Осталось совсем немного, видите, даже форму уже выдали! Пока вот получил две недели отпуска перед последней практикой.
Он подозвал опасливо поглядывающих на него братьев:
– Вас и не узнать. Совсем большие... А где Надия? – вдруг спохватился Джонс.
Мать опустила глаза:
– Она уже выросла... Её взял в жены хан Абдулла из Нью-Джерси. Выкупа у нас не было.
Джонс замер:
– Как? Ведь она же сестра космического миротворца! Я в элитных частях, почему выкуп, почему без моего разрешения ?
– Только наложницей нельзя... А он на ней женился, и  даже назначил любимой женой на целый год... Может так даже лучше.
Джонс мрачно задумался. Любимая сестричка, такая веселая, такая свободолюбивая. Они всегда играли вместе в астронавтов, она тоже мечтала покорять космос, хоть это и против учения. А теперь её просто пришли и забрали, даже не спросив. Счастлива ли она там? Что-то сомнительно.
И ведь ничего не переделать.
–  Калым хоть он заплатил?
– Калым переходит прямо старшему брату, когда придёт время. То есть тебе. Таков закон. Муниципальный шейх все нам объяснил.
Отец распахнул настежь двери дома, вытащил с детьми стол во двор:
– Ну все, кончайте тут ныть! Такой гость! Мать, накрывай!


В честь дорогого гостя на стол выложили все лучшее, что было в доме: гамбургеры, хот-доги, немного чипсов и зелени, нарезанные овощи и фрукты, бутылки исла-колы.
Отец разлил коричневую пенящуюся жижу в растресканные побитые древние кружки:
– Мы гордимся тобой, сын! Ты будешь достойным продолжателем нашего рода. Когда-то и я служил во Имя Пророка. Ведь еще на моем веку в этой стране было много неверных, пришлось нам по зову наставников их омиротворять. И вот благодаря верной службе, мне было дозволено жениться, и появился ты и твои братья. Кто бы мог подумать, что ты продолжишь дело мира не только во всем мире, но уже и в космосе?
Отец по привычке оглядывается, не подслушивает ли кто?
Но все в порядке, к речи не придерешься.

– Ты правда станешь штурманом космического корабля? - недоверчиво спрашивает один из братьев.
– Все шансы на то,  Сулейман. У меня лучшие оценки. Но пришлось попахать!
Другой брат, он уже большой и умный, скрывая улыбку, говорит как бы невзначай:
– А я вот такое слышал, что, когда неверные сбегали, они не только забрали все корабли, но и секрет, как их строить и водить. А наши правоверные сами ничего не знают и не умеют.
Отец сердито обрывает его, все так же с опаской осматриваясь:
– Что ты несешь?! Неужели настоящие слуги Аллаха не смогут сделать то, что удалось неверным псам?
Брат продолжил хитро улыбаться.
– Хм... чего бы тогда летчиков не готовить в метрополии? Там же самые правоверные из правоверных? Почему только здесь среди простых людей третьей категории набирают студентов?
Джонс приложил палец к губам и подмигнул:
- Но ты же не будешь об этом нигде говорить, Дауд, верно? Вот и молодец... Для твоей же пользы... да, и постарайся забыть где ты это слышал, хорошо?


«... И вот, дети мои, почти весь мир умиротворен и служит Правде. Почти…»
Наставник указал на огромную карту, мерцающую прямо в воздухе посреди аудитории. Большая часть мира была окрашена в зеленый цвет, и только Азия и запад Америки светились желтым. Он задумчиво прошелся перед кафедрой, потом снова заговорил с привычным арабским акцентом:
 «Все впереди, успеем. А теперь я расскажу вам то, что положено пока знать только избранным...  Да-да, вы уже избранные, ведь совсем скоро ваша учеба закончится, кто-то из вас станет испытателем или даже пилотом новых ракет, кто-то будет трудиться на орбитальной станции "Салям", а другие, самые лучшие, - полетят в далекий космос, омиротворять неверных там.  Вы не ослышались. "Космический Миротворец", который вы изучили вдоль и поперек, знаете в нем каждую кнопку - это настоящий звездолет, предназначенный для далекой миссии. Он ждет вас на орбите, и полностью готов к запуску...»
В зале повисла тишина. Студенты восхищенно смотрели на наставника. Тут все вскочили со своих мест. Раздались восторженные крики, улюлюканье и аплодисменты. Наставник поднял руку. Шум немедленно смолк.
«Тем, кто будет выбран, предстоит нелегкая задача. Конечно мы победим, потому что учение Пророка истинно. Но вы должны быть готовы и к ловушкам. Видели ли вы когда-нибудь неверных? Вот то-то и оно. А ведь когда-то прямо здесь, в городе Нью-Йорке было самое их логово. Вам повезло родиться в обновленной Америке, царстве справедливости и благочестия. Они же - невежественны и оглуплены беспутной жизнью. Сами все увидите. Нам не удастся сразу убедить этих заблудших в истинности и праведности нашей веры. Не сомневайтесь в победе. Мы победили здесь, победим и там. А главное - все это наше. Мы правоверные, а, значит, планета неверных должна принадлежать нам».


Радостные студенты отправились на перемену, а наставник поманил к себе Джонса:
– Мухаммед, поздравляю! Скоро в полет! Комиссия единогласно решила, что именно ты станешь штурманом "Миротворца". Дальнейшую практику будешь проходить прямо на корабле, там же получишь диплом. Вылет на орбиту - через неделю. Теперь о наградах. Самая большая  ждет тебя после победы. Но сейчас... тебе даруется то, что получали когда-то перед подвигами легендарные асассины. Вот закрытый пропуск в "Оазис счастья". Можешь наслаждаться целых три дня....


Джонс впервые в этой части города. Он никогда не видел такого количества электрических повозок и столько привилегированных граждан, себя же чувствовал самозванцем, попавшим на чужой пир. В отличие от желтых пыльных кварталов для простых смертных, этот район утопал в зелени. На каждом перекрестке возвышались башни минаретов, одна изящнее другой.
Он так зазевался, глазея по сторонам, что вздрогнул, услышав прямо над ухом:
– Стоять! Предъявить документы, доложиться!
Перед ним стоял вооруженный патруль нравственности: два могучих бойца, закутанных в черное, и с трубками парализующих бластеров в руках.
Джонс, стараясь не делать резких движений, вынул из кармана отпечатанную на металлической пластинке красочную путевку в "Оазис".
Один из патрульных провел пластинкой по своему браслету, потом сделал знак другому, тот опустил бластер.
На бородатых лицах засветились улыбки.
– Мир тебе, Мухаммед Джонс! Чем отличился? Ладно, ладно... Знаю что нельзя. Мы тебя проводим, это рядом...
Они прошли пару кварталов, за углом прямо к мечети примыкало изящное здание, украшенное мавританскими арками и колоннами.
– Это здесь. Вот в этот вход. Не перепутай. С той стороны - для граждан первой и второй категории. Эх... завидую я тебе....


Джонс оказался в полутемном зале, с таинственно бегающими красными огнями, отражающимися в струйках дыма тут и там. Откуда-то лилась гипнотизирующая восточная музыка. Запахи каких-то тонких и возбуждающих испарений приятно щекотали нос. На сцене исполнительницы танца живота показывали свое искусство, другие девушки в узеньких бикини (но с вуалью на лицах) разносили угощения и закуски. Завороженный таким количеством полураздетых женщин, Джонс не сразу заметил клиентов заведения. А они были здесь, и будущий штурман тут же признал в них таких же американцев как и он, спецов, совсем молодых, очевидно перед каким-то серьезным заданием, и других - покалеченных, в шрамах, видимо, уже вернувшихся.  Кто-то курил кальян, кто-то, оставшись в одном полотенце на бедрах, лежал на животе, и девушки  делали ему массаж. Кто-то плескался в бассейне вместе с массажистками... Джонс почувствовал как кто-то мягко обнял его. Это незаметно подошла одна из девушек, как и все, с вуалью на лице. От ее ласковых теплых рук все тело Джонса затрепетало.
– Ты в первый раз здесь? - у девушки был странный акцент.
– Может и в последний. Меня отправляют на опасную операцию...
Она дежурно удивилась:
– О, правда? Куда, к западной границе?
– Еще дальше! В космос...
Девушка заинтересовалась, необычный клиент:
– Вот это да! Так пойдем, получишь немного радости! Я еще ни разу не обслуживала астронавта!
Она повлекла его через зал к дверям отдельных номеров, прикрыла дверь ...
– Хочешь, выключу свет?
Джонс удержал её за руку:
– Нет, подожди! Сними вуаль, я хочу видеть твое лицо.
– Первый раз встречаю кого-то, кто интересуется моим лицом  - ну хорошо... - засмеялась она, сняла вуаль, тряхнула головой, так что собранные в пучок волосы рассыпались по плечам, и неожиданно оказалась китаянкой, очень симпатичной, хотя не такой уж молодой.
– Как ты сюда попала?!
– Как и все...  родителей захватили, я пеонка. Сначала меня взял в наложницы великий хан из Флориды. А потом я ему надоела, он меня сюда продал. Я не жалуюсь, здесь хорошее место. Какой ты странный! Говоришь со мной,  расспрашиваешь... тут никто нами не интересуется. А ты ведешь себя, будто жениться пришел...
Джонс засмеялся:
– Жениться? Ну когда-нибудь надо будет подумать и об этом…
– И ты туда же. Странные люди иногда попадаются. Открою тебе маленький секрет: жены надоедают, и довольно быстро. А за настоящим счастьем люди приходят сюда. Сейчас ты узнаешь...



II. Пленница.


– Имя? - угрожающим голосом протянул Митропулос.
Пленный испуганно сжался, закрыв лицо руками, затянутыми в наручники.
Капитан зловеще ухмыльнулся, лениво поднялся и навис над работягой.
– Ну?! Долго молчать будешь, сын змеи? Фамилия?
Несчастный продолжал молчать, в его глазах стоял ужас. Молодой рабочий еще совсем недавно обменивался шутками и прибаутками со своим взрослым товарищем, им даже в голову не могло прийти, что кто-то вот так грубо их схватит, изобьет,  угрожая каким-то страшным оружием, напялит на голову мешок и потащит неизвестно куда.
Все это походило на кошмарный сон.
Поговорить бы с Питером, может, хоть он что-то понимает. Но их сразу разлучили.
Митропулос сделал еще пару шагов. Он был невысокого роста, но широкоплеч и могуч, волосатые кулаки угрожающе нависали над головой заключенного.
– Ну?...
– Баркли... - угрюмо пробурчал негр.
– Вот так бы сразу, – Митропулос отошёл, – только громче. Имя?
– Билл... то есть Уильям.
Все переглянулись. Ну и имя!
– Звание?
Пленный с недоумением посмотрел на него.
– Ты что, не понял, говори, какой у тебя статус, почет, сколько тебе положено жен и наложниц? Мы все равно узнаем! Ну?!..
Парень разинул рот.  О чем говорит этот человек? Что все они хотят от него?

Открылась дверь и в комнату, где велся допрос, вошел политрук в звании Дважды Полумесяца Салим Николаев. На лице его было написано такое искреннее удивление, что, не знай Джонс, что весь этот допрос расписан как по нотам, ни за что не поверил бы, будто бывалый лис всего лишь играет роль.
Политрук шагнул внутрь и сразу остановился.
– Что тут происходит?
– Допрашиваем пленника, – подобострастно доложил капитан.
Николаев демонстративно осмотрел пол, стены и потолок:
– А где здесь пленник?
Потом он медленно сел в роскошное кресло, которое тут же начало массировать ему спину. Посидев так с минуту, он медленно и с искренне возмущенным видом повернулся к капитану:
– Кажется, я просил пригласить уважаемого гостя в мой кабинет. Больше ничего. Что здесь было непонятного? Вы не можете отличить друга от врага?.. Немедленно освободить и оказать почет согласно статусу!
Митропулос бросился к пленному, тот в ужасе забился в угол, но капитан лишь освободил руки и ноги пленника от зажимов, помог тому подняться и устроиться в кресле напротив Николаева.
Николаев нажал что-то на столе, вошли личные слуги политрука, поставили перед пленным поднос с фруктами и напитками, поклонились и удалились.
– Угощайтесь, уважаемый брат! - обратился к негру политрук, – Мы искренне просим извинить нас за произошедшее недоразумение. Больше этого не повторится, обещаю вам! Да вы угощайтесь, угощайтесь... Хотите чтобы мы наказали виновных? - он сурово поглядел в сторону капитана. Тот всячески показал покаяние и смущение.
Пленный развел руками и взял в руки очищенный апельсин.
– Я ничего не понимаю... надеюсь, вы не приняли меня за кого-то другого... я - простой подсобный рабочий, принеси - унеси, разгрузи...
– Как?! С вашим происхождением? Такое унижение! Просто безобразие...
Парень раскрыл рот:
– Происхождение? О чем это вы?
Но в его движениях уже появилось больше уверенности, он протянул пустой стакан, тут же подбежал слуга. Пленный указал на кувшин с грейпфрутовым соком.
Наставник, до этого молча с улыбкой наблюдавший всю эту сцену со своего места, ответил:
– Разве вы не знаете, что африканская раса угодна Аллаху? На Земле только арабы имеют более высокий статус.
– Да что вы? Неужели правда? А чем мы таким особенным отличились? Я привык, что у нас никому нет дела до цвета кожи.
Политрук удивленно повернулся к нему:
– Как такое может быть? И никаких привилегий, никаких особых условий, корректирующей дискриминации?
– Вы же видите. Я пять лет в космосе - без продвижения. Всё требуют пройти какие-то курсы, тесты... Не лезут мне в голову эти премудрости!
– Ай-яй-яй! - наставник всплеснул руками. - Да это же просто оголтелый расизм!
– Ну нет, - снова взял слово политрук, - у нас все не так. Любимцы пророка должны жить в почете и богатстве. Вы всё-всё скоро узнаете. И, я не сомневаюсь, захотите примкнуть к нам. Разрешите, я провожу вас в ваши апартаменты... И снова просим извинить за причиненные неудобства...
Николаев бережно взял негра под руку и вывел из кабинета. На выходе обернулся, подмигнул оставшимся и скорчил уморительную гримасу.
Дверь закрылась, присутствующие захихикали в кулак.
– Ну все, тихо! - скомандовал наставник. – Приведите второго.
Все приняли угрожающий и напыщенный вид.


– Что ж, это было несложно. Оба они скоро будут нашими, и мы вытащим из них все, что можно. К сожалению, к серьезной работе эти болваны неспособны, да нам и не надо. Пусть уж считают наш мир царством бесплатного шоколада. Есть задачка посложней... – Николаев затянулся трубочкой кальяна, прищурив глаз с уродливым шрамом через веко и висок. Кальяны стояли там и сям в его изящном кабинете, оформленом в современном функционально-исламском стиле.
Наставник прошелся по персидскому ковру, устилающему пол, открыл бар, проигравший мелодию вечернего намаза, налил себе какого-то зеленого сока. 
– Я знаю о чем ты. У меня есть одна идея.  – Он оглядел присутствующих и громко добавил, – Но это нам вдвоем надо обсудить.
Все тут же засобирались. Уже на выходе наставник окликнул Джонса:
– Штурман, а ты зайди через полчасика, есть дело.


Наставник развалился на низком диванчике, покуривая кальян.
– Садись, Мухаммед!  Садись, садись... мы все здесь выполняем одну миссию, а твоя работа во время операции заслуживает всяческих похвал. Но... – он помедлил, – То, что я хочу тебе сейчас поручить, намного труднее.
Джонс вскочил, вытянул руки по швам:
– Я готов, Светлейший!
– Да сиди ты! И не спеши... операция деликатная.
– Слушаю, наставник...
– Ты ведь знаешь, мы захватили несколько женщин... в основном это операторы, диспетчеры... мелкая сошка. Мы их отдадим нашим бойцам.
Наставник рассмеялся, глядя на насупленно глядящего в потолок штурмана:
– Мухаммед, Мухаммед! Ты достоин куда большего! Тебе нужны рабыни-наложницы? Хочешь усмирять их? Наказывать?
Джонс покачал головой.
– Мы прекрасно это знаем... Ты хочешь семью, детей, жен... или тебе хватит одной?
Проповедник прищурился. Джонс почувствовал подвох, подобрался и быстро ответил:
– Конечно нет! Настоящий умиротворенный заслуживает большего, по подвигам его и число жен.
– То-то!
Наставник подумал несколько минут:
– К делу. Одна женщина - офицер безопасности. Не удивляйся. Это мир безбожников, женщины здесь греховны, они забыли свое место. Аллах покарает их, если мы вовремя не умиротворим эту планету... Слушай, Мухаммед, в чем состоит твое задание. Ты должен подружиться с ней, даже хорошо бы завести с ней связь... Не спорь! Я - наставник, я лучше знаю, что является грехом, а что нет. С точки зрения Учения ты - победитель, а она - твоя раба, и в какой форме ты будешь осуществлять свою над ней власть - это твое дело.
Джонс опустил голову.
– Что за грусть, штурман? Ты хотел получить женщину? Вот тебе женщина!  Более того, ты сможешь оказать неоценимую услугу в деле умиротворения неверных! Выпытай из нее все, что можно. Она - крепкий орешек, никакие меры воздействия тут не помогут. Больше среди пленных нет никого, кто знает путь на Гею. И только тебе это под силу.
Джонс кивнул, не поднимая головы.
– Молодец! Теперь слушай. Тебя смущает, что ты обманешь бедную слабую женщину? Плохо ты знаешь эти существа. Нет ничего ужаснее коварства женщин. Даже в наше время, заняв место, им предназначенное, они продолжают свои интриги. Я бы тебе рассказал, что творится в моем гареме, да ты не поймешь, пока своим не обзаведешься. Расскажу только, что недавно взял в жены молоденькую девушку из бедной семьи. И для нее и для ее семьи это благо. Семья получила приличный калым, а она защиту сильного мужчины. И что ты думаешь? Прошлая любимая жена, столько времени изображавшая верность и покорность, так возненавидела её, что пыталась отравить! И другие помогали! Представляешь?
Наставник открыл секретный ящичек, достал оттуда древнюю обшарпанную читалку и протянул Джонсу.
– Тут открыты несколько глав из древней книги, написанной еще во времена ложных культов . Я решил допустить тебя. Это высокое доверие. Ты прочитаешь, как всего за несколько дней женщина заставляет верного своему долгу солдата забыть все и служить её интригам, то есть шайтану. Прочти и приходи....

Видео-отчет о поведении Джонса на Земле закончился.
– Ну и ну, Салим, вот он, наш штурман. У этого поколения - ничего святого. Никакого огонька, преданности великому делу. Помнишь нас? Какими мы были энтузиастами! Имя Пророка повторяли как заклинание. Беспощадность к врагу. Ясность и вера. А эти? Что у них за душой? Просто некому передать наше дело... Этот еще из лучших. Но тоже - тряпка, а не воин... как он вел себя с этой низкой рабыней. Тьфу! Будто это его любимая жена, а не презренная шармута.
– Что поделать, Наставник, приходится выбирать из того, что есть. К сожалению, все, более-менее годные к исследованиям и пилотажу, подвержены странностям. Мы давно заметили эту закономерность, а потому и ведем особую работу... Что касается разведки, тут вообще не всякий подойдет. Втереться в доверие к этой стерве может только способный поддаться на её ложь. Притвориться тут не выйдет. 
– Тогда оправдано ли было давать эту книгу Джонсу?
– Еще один способ посеять сомнения. Он не должен слишком уж легко поддаваться, так что все будет выглядеть естественно... Ничего, я верю в Джонса. Потом он все поймет.
Раздался сигнал.  Это был Джонс:
– Наставник, я прочитал...
Проповедник посмотрел на политрука. Тот кивнул.
– Зайди, штурман.
Через минуту вошел Джонс.
– Говори, брат Джонс.
Штурман задумчиво прошелся по комнате.
– Странное впечатление. Странные люди... И эта миледи... Все женщины тогда были такими?
 – Конечно, конечно! Но эта была наказана за свои грехи...
– Её побили камнями?
– Примерно... Не забудь, люди были во мраке суеверий, и шайтан легко овладевал ими. Но ты же вооружен лучше, ты знаешь Истину Пророка.
– Да, это так.
В голосе Джонса прозвучало сомнение.
Наставник положил руку на плечо Джонса:
– Не беспокойся, Мухаммед, иди смело, чувствуй себя уверенно, ты под защитой самого верного, мирного учения. 


У бронированной двери, ведущей в каюту пленницы, Джонс помедлил. Он плохо представлял себе как вести себя с женщиной из другого мира.
Огляделся по сторонам.
Эта была женская часть корабля, хорошо охраняемая и закрытая для всех, у кого не было специального допуска.
Вот, судя по всему, дверь в гарем Наставника, а вот - Политрука. Вряд ли они прихватили всех своих женщин, скорее тех, кого не особо жалко, двух - трех молодых наложниц. Зато для тех шанс -  будут стараться, смогут пробиться в старшие наложницы, а то и в жены.
Вздохнув, он коснулся ладонью панели.
Прочитав рисунок руки, дверь открылась. Джонс оказался в хорошо убранной каюте с мягкой мебелью и коврами. Комната казалась пустой. Внезапно, почувствовав движение, он резко наклонился. Прямо над ним, в миллиметрах от его головы пронеслась какая-то фигура в мужской военной форме. Не медля ни секунды, женщина развернулась и снова бросилась на Джонса. Тот использовал прием мягкой защиты двумя руками.
Девушка откатилась в угол каюты, тяжело дыша:
– Тренированный... пудель!
Она смотрела с ненавистью на Джонса.
– Все равно, лучше умру, а ты меня в свое стадо не получишь! Давай подходи, щенок, я тебе откушу твое хозяйство!
Джонс не двигался.
– Что, боишься?
Наконец, внимательно рассмотрев пленницу, Джонс ответил:
– Зачем же так? Всего лишь зашел пообщаться, поговорить.
Женщина расхохоталась. Только сейчас Джонс увидел, что она очень красива, несмотря на татуировку на левой руке и крепкую неженскую мускулатуру.
– Поговорить? Предложить хорошее место? Ваши закутанные рабыни уже все рассказали. Даже успокоили, как хорошо, дескать, жить с вами, кобельками... Ну что, Али-Баба? Хочешь меня? Попытайся!
– Али-Баба? Меня зовут Мухаммед...
– Мухаммед ?! – пленница снова закатилась в смехе, потом вдруг посерьезнела, – Вот что, Мухаммед, ты сейчас же свалишь отсюда, пока я не свернула твою тупую башку.
– Но почему? Мне нельзя задать пару вопросов? Я ничего вам не сделаю... – Джонс показал пустые ладони как бы в доказательство своих добрых намерений и улыбнулся. Девушка некоторое время напряженно его разглядывала, потом тоже улыбнулась.
– Правда? Ну-ну... Тогда, Али-Баба, ты сядешь вон в том углу, за столом, и если попробуешь приблизиться...
– Не беспокойтесь... Только повторяю, я не Али-Баба... Меня зовут Мухаммед... А фамилия -  Джонс.
– Что?! Мухаммед Джонс?! – Девушка покатилась от хохота. – Вот клоуны!
Джон осторожно сел на указанное ему место и ждал продолжения. Женщина внезапно прекратила смеяться:
– Так что же тебе надо, Мухаммед Джонс?
Джонс вспомнил наставления. Главное - не напугать. Однако, он ничего не мог с собой поделать: он понял, что ему нравилась пленница и что не сможет быть с ней неискренним.
– Скажите... они вас сильно обижали, ничего... такого не было?
–  Ха, попробовали бы они! Да, ваши козлы таки облапали меня, а я жалею, что не успела замочить одного-другого. Но им бы со мной не справиться даже вдесятером!
Джонс с сомнением посмотрел на нее.
– Мне жалко, что так вышло... на самом деле наши цели мирные, мы не желаем причинить вам хоть какой-то вред.
– Да ну?! А чего тогда вы вообще тут делаете?
Джонс растерялся:
– Ну как... несем вам мир...
– Ты что, вправду такой дурак?
Она наклонилась к нему через стол и посмотрела прямо в глаза:
– Вот объясни-ка мне, Али-Баба, как ты тут собирался нести мир?...
– Меня зовут Мухамм...
– Ты в детстве сказок не читал? Ладно, не важно... Так чего вы на нас напали? Какой же это мир?
– Как чего? Вы же наши братья и э... сестры, живущие во тьме. Мы обязаны омиротворить вас...
– Боже, ну и простота... а нас вы спросили?
– Как можно спрашивать, вы же во тьме! Потом поймете и поблагодарите...
Девушка снова расхохоталась. Она, похоже, больше совсем его не боялась.
– Все! Даже не ожидала такого смешного пуделечка здесь встретить! Иди-ка сюда, дурачок, садись.
Она упала на диван и хлопнула по месту рядом с собой. Джонс недоверчиво смотрел на нее...
– Иди, иди, не укушу... – она опять засмеялась, уже совсем добродушно.
Джонс осторожно присел. Он испытывал необычное чувство смущения в ее присутствии. Она повернула его к себе и без всякого стеснения рассматривала. Он почувствовал, что краснеет.
– Боже, какой смешной Али-Баба! Ну-ка... дай посмотрю на тебя... надо ж, на человека похож... Даже хорошенький... спортивный... Не только задом кверху, а еще и на гирьках успеваешь, а?
– Я чемпион по исламскому троеборью Нью-Йорка...
– Ха-ха-ха!!! Это кто зад выше задерет? На счет три?! Ну-ка, попробуем! Защищаться ты умеешь, а нападать?
– Вы с ума сошли! Я не борюсь с женщинами...- испуганно вскочил Джонс.
– Давай, давай, Али-Баба, покажи класс!
Женщина прыгнула на ковер и стала делать приглашающие жесты... Джонс медлил.
– Ну, чего ты боишься? Подходи! Ну?
Джонс начал неуверенно подходить... Еще ближе... И внезапно оказался лицом на ковре. Над головой раздался смех... Он вскочил. Женщина снова делала приглашающие жесты. На этот раз он был осторожнее, но через пару секунд снова растянулся на полу под звонкий смех.
– Что-то плохо тебя учили, Али-Баба, с твоим самым верным ученьем! А ползать-то кверху задом все ж лучше выходит!
Женщина потеряла бдительность, хохотала, хваталась за бока. Джонс рывком схватил её за ноги и дернул вперед. Пленница упала, и Джонс отработанным приемом прижал её к полу, сжимая руки за спиной...
Внезапно он оказался с ней лицом к лицу, прижавшись к груди. Женщина тяжело дышала...
Тихо прошептала:
– Все! – потом громче: – Все, сказала!... Верю, что не только зад умеешь поднять... еще кое-что задирать мастак.
Она еще повысила голос:
– Все!!! Хватит тыкаться, пудель, слезай!
Джонс смущенно поднялся. Отвернувшись, снова присел на краешек дивана.  Пленница поправляла на себе одежду.
Села рядом.
Джонс глянул на нее, улыбнувшись:
– Тебя как зовут-то?
– Мэри...
– Во как... Мою мать зовут Мариам, почти как тебя...
– Ну так ты все-таки женихаться пришел?
– Да нет... – вздохнул он, –  разговаривать...
Она улыбнулась:
– Ну... разговаривай.


– Даже не знаю с чего и начать. Расскажи мне немного про свой мир...
Мэри расхохоталась:
– Ну и шпион, где такого нашли? А ты расскажешь своим где нас лучше долбануть? Ах да, забыла - "умиротворить"!
– Не кощунствуй! Да, конечно, информация нам нужна... чтобы помочь вам же, несчастным! Но сейчас просто я сам, для себя, спрашиваю. Хочется понять другую жизнь, ничего ведь не знаю. Секретов можешь не раскрывать никаких.
Мэри задумалась...
– Давай баш на баш? Я тебе немного про нас - ты рассказываешь про вас. Идет?
– Идет!
– Ну слушай тогда.  Если ты в курсе вашей же истории, на этой планете мы не так давно. Первые поселенцы прилетели где-то сто лет назад, они заложили основы будущих государств, но настоящий расцвет начался лет так пятьдесят назад, во времена эвакуации... Сюда спасались все, кто мог... от вас, родимых. Корабли набивались беженцами до отказа, потом команда рисковала жизнью, чтобы набрать новых... Между прочим, я думала, что все корабли вернулись. Откуда же этот?
– Как откуда? – растерялся Джонс, – Из метрополии волей Аллаха...
– Что ж он так похож как две капли воды на старый "Лайтенинг"? – Она задумалась. – Значит, вашим удалось захватить корабль... а может и не один...
Мэри насупила брови и нахмурила лоб. Джонс подождал немного:
– Рассказывай дальше, – напомнил он. Мэри очнулась.
– Ну так вот... Межзвездные корабли тогда строили только в трех местах на Земле. Жители тех мест, переселившиеся на нашу планету, и дали названия новым странам: Вашингтония, Тевтония и Хазария.
Джонс, затаил дыхание, повторяя про себя эти странные имена.
– Людей у нас мало, зато планета не загажена... и придурков кверхозадых тут нет... ой прости, пуделек!
Он опустил глаза.
– Ни войн, ни конфликтов. Мы люди мирные, и умиротворять нас вроде бы незачем, так что катились бы вы к себе...
– Но ведь мы тоже земляне... почему и мы не имеем право поселиться на этой планете?
Мэри горько усмехнулась.
– Не удивлюсь, если у нас найдутся такие умники, что согласятся. На Земле-то все именно с этого и началось. Неужели за пятьдесят лет сытой жизни можно все забыть? Нет, не бывать этому! Нечего вам тут делать!
– И ты считаешь себя прогрессивной? Послушай, какие ужасные расистские вещи говоришь! То есть я для тебя - третий сорт?
– Где тут расизм? Я из Вашингтонии, и, подозреваю, что ты из тех же краев, откуда мои прабабушки и прадедушки. Все то отличие, что мозги у тебя промыты, и, пока не вылечишься, - тебе у нас нечего делать. Уж во всяком случае не на боевых кораблях да с лучеметом в руках. Ладно, теперь твоя очередь, рассказывай.
– А что бы ты хотела узнать?
– Ты говорил про какую-то метрополию, где это?
– Ну... метрополия!  В центре мира, где главные святыни, Мекка, и прочие. Там уже многие века процветает самое передовое, самое верное учение, и на тысячи километров нет ни одного неверного!
– От Мекки? А ты разве ничего не знаешь?
– Что не знаю?
– Да ведь там...
– Что?
– Ладно, проехали... Расскажи, ты женат? Или у тебя есть невеста?
Джонс смутился.
– Я пока не мог позволить себе... Я же не урожденный Омиротворенный в третьем колене, и мне не полагается... Вот отслужу...
– Служи, служи, собачка. Так ты, небось, еще и девственник? 
Джонс покраснел:
– Нет, конечно, о нас заботятся...
– Ну да, поставляют кобелькам-пуделькам рабынь раз в году... А у нас это любому доступно, хе-хе... Просто так! Можно вместе жить, а можно и не жить, просто любить друг друга, а то и просто для удовольствия, по согласию. Хочешь так, козлик?
Джонс в ужасе вскочил.
– Какой грех!
– Знаешь, Али-Баба, что-то я устала от тебя. Не от тебя даже - ты довольно милый парень, а от белиберды в твоей голове... Дай-ка мне отдохнуть...
Джонс в смятении поднялся. Надо что-то сказать на прощание.
– Ну хорошо... Спасибо за беседу...
Мэри зевнула:
– Не обижайся, дурачок! А захочешь еще потрепаться - заходи...


Не проходило дня, чтобы Джонс не появился у Мэри. Она меньше язвила, он становился все более задумчив.
Мэри рассказывала ему про жизнь на своей планете, которую поселенцы когда-то называли Нью-Гея, а теперь - просто Гея, что означало «Земля» на каком-то древнем языке. Жизнь в Вашингтонии (откуда была родом Мэри) была совсем непохожа на земную. Там никто никогда не совершал намаз. Ни на работе, ни в школе, ни дома... Даже местные ложные религии были строго ограничены пределами личной жизни обитателей, и никому не разрешалось выносить свои верования на публику. Устройство общества тоже не имело ничего общего с тем, что было знакомо штурману. Но Мэри утверждала, что и на Земле когда-то жили так же или похоже.
Многие вопросы Мэри старательно обходила, видимо, опасаясь сообщить что-то, связанное с безопасностью.


Как-то Мухаммед зашел в бар и встретил там Хасана Вебера, впервые после штурма. Вид у Вебера был неважный, будто он работал как проклятый день и ночь. Он сидел и курил в углу крепчайшую смесь, обалдевший и полусонный, почти в бредовом состоянии. Красные глаза с темными отечными мешками слезились, лицо покрывала недельная щетина.
– Салям, Хасан! Ты в порядке? Куда пропал?
– А... Мухаммед... садись, курнем, прогоним тоску...
– Откуда тоска у молодого джигита?
– Ничего не выходит... не справляюсь...
Он сделал еще одну глубокую затяжку и выдохнул зеленоватый густой дым.
Похоже, у Вебера начинался бред. Он бормотал монотонно и с длинными паузами...
– Я не могу пробить эту защиту... посылаю зонды... все впустую... этим разве объяснишь?... для них проявление неверия... сомнение в непобедимости... непогрешимости... сошлют... лишат всего....
Голова Вебера стала клониться набок, он вздрогнул и сделал еще затяжку...
– Это их защита... этих... потомков... свиней и обезьян....
– Кого? – не понял Джонс.
– Этих... потомков... си... онистов... их логово...  в центре метрополии... а ничего не можем сделать....
У Джонса замерло дыхание. Вебер долго молчал, закрыв глаза, и Джонс уже решил, что больше ничего не услышит. Внезапно Вебер пробудился, сделал еще затяжку, и в каком-то возбуждении начал тихим голосом, иногда шепотом, так что Джонс не все и разбирал:
– Там... на границе... все пробовали... окружили .... это... образование... куполом защиты...  ракета не пробивает... отскакивает... термические бомбы... все вокруг ... выжжено ... сотни километров... а им хоть бы что... подбирались... туда... к самой ... стене... только смеются... показывают пальцем... водят экскурсии... и все там цветет... города... дороги... мы... пробовали отравить... воду в реках... чтоб все сдохли... они опресняют морскую... хотели все моря... пусть все подохнут... но и они тоже... ничего не вышло...  беспрерывно... корабли сюда... корабли  отсюда... если бы можно было... с каким удовольствием я... газом... газом... газом...
Голова Вебера поникла, он забылся.
Джонс осторожно вышел из бара...


На следующий день он встретил Вебера в столовой. Тот мрачно кивнул, потом взял Джонса за локоть, отвел в сторонку.
– Слушай, Мухаммед... вчера в баре...
Штурман внимательно поглядел в красные хмурые глаза Вебера:
– Да, Хасан, мы неплохо курнули.
– Я там... ну, никаких глупостей не наговорил?
– Глупостей? Не помню...
– Ну я под балдой рассказываю всякие байки, им нельзя верить...
– Байки? - Джонс сделал вид, будто пытается что-то вспомнить. Пожал плечами:
– Ничего такого не припомню.
– Точно ничего?
– Да ничего...  ты совсем обалдевший был,  двух слов связать не мог....
– Да? Ну ладно тогда. Не было - значит не было.


– Ну, что скажешь, Николаев? - наставник повернулся к Николаеву. Экраны передавали изображение с камер наблюдения в комнате пленницы.
– Все идет по плану...
– По плану?! Вот уже чуть ли не неделю он торчит у этой неверной, и до сих пор не соблазнил её! Ты посмотри на нашего воина Аллаха, как он ведет себя...  то краснеет, то бледнеет. Тьфу!
– Обычное дело, наставник. Ведь он привык к покорным и послушным омиротворенным женщинам. В такой ситуации он впервые... Я б сказал, что скорее она его соблазняет, чем он её... только он не понимает, этот дурень.
– А ты откуда понимаешь? - наставник подозрительно прищурился.
– Вы забыли, Светлейший, где я служил и какие задания выполнял...
– Ах... ну да... Так что же нам с ним делать? Если он её не соблазнит, то и информации мы не получим... А все эти красивые истории, которыми она его кормит, мы давно уж слышали от остальных...
– У меня есть идея...
– Говори!
– Это довольно рисковый план. Но если получится - огребем немалый куш.
– Что еще за куш?
– Это, выражение, Светлейший, у меня со времен выполнения миссии в Гонконге... Значит, победим. Но только я хочу знать, насколько мы можем выполнять маневры без штурмана?
Наставник нажал на вызов:
– Митрополус, загляни...
Вошел капитан.
– Послушай, такое дело... можем ли мы обойтись без Джонса... какое-то время? – он посмотрел на Николаева, тот кивнул.
Капитан встрепенулся:
– А что с ним случилось?!
– Все с ним в порядке, э... мне нужно будет его послать на задание... особое задание, строго секретное.
Митрополус вздохнул и развел руками:
– Вообще-то такого штурмана больше не найдешь... у нас есть два стажера, на крайний случай, да и сам я могу делать многое... а обратно так вообще на автопилоте. Но если серьезные маневры, нужен штурман.
Капитан ушел, наставник повернулся к Николаеву.
– Итак?
– Мой план, Наставник, заключается в том...



– Ну, как успехи, Джонс? Отымел уже свою солдатку? -  проповедник искоса поглядывал на Джонса, делая вид, что занят какими-то делами у себя на столе.
Джонс побагровел.
Наставник продолжал делать вид, будто ничего не замечает.
Потом равнодушно повернулся к штурману.
– Ладно, мы тебя освобождаем от задания. Да и тебе самому, наверное, надоело... Пиши отчет, прощайся со своей кралей... а мы её отправим к подругам в гарем.
У Джонса перехватило дыхание:
– Когда?
– Да через пару дней... что, тебе мало?! Ну ты и зануда, штурман! Хорошо, недели хватит? 
Джонс молча отдал честь и вышел из кабинета.

Что делать, что делать?
Штурман не находил себе места.
Уговаривал сам себя, злился.  Ну и что, отправят в гарем?  Она женщина, захваченная в бою, и должна достаться победителям. Так велит учение...
Он помчался в корабельную мечеть... Это было особенное, уникальное помещение-поплавок, всегда направленное амвоном в сторону Мекки, куда бы ни шел корабль. Повалившись на коврик перед стереоскопическим изображением святыни, Джонс провел в истовых молитвах целый день...
После чего сомнения одолели его с еще большей силой.
Он продолжал приходить к Мэри, но теперь уже не мог оставаться веселым и беззаботным. Та, конечно же, заметила, что с ним что-то происходит, но виду не подавала.

Однажды штурман проверял техническую боеготовность шлюпок-капсул и вдруг на полу одной из них обнаружил универсальный ключ-код. С помощью такого ключа можно было делать все что угодно - проникнуть в любое помещение на корабле, запустить шлюпку, отключить сигнал у шлюпки, поисковое устройство у корабля... Сигнал и поисковое устройство! Внезапно пришедшая мысль заставила Джонса поднять ключ и спрятать его в карман.
Конечно же, по правилам он должен немедленно отнести ключ капитану или наставнику (кому-то крепко досталось бы, но это наплевать), и Джонс впервые сознательно шел на преступление...

– Ну что, Светлейший, наш добрый штурман кажется клюнул?
– Никому нельзя верить, политрук, никому! Какие у него были характеристики, а самое главное - какая карьера его ждала! Променять все на эту девку!
– Верить надо только Аллаху и пророку его, Светлейший... люди же подвержены искушениям. Я видел многое в моей работе... достойнейшие совершали поступки против всякой логики и здравого смысла взамен эфемерной мечты... Наш же глупый штурман сослужит нам неплохую службу... сам не ведая того. Я говорил, что верю в него!
– Ну это еще неизвестно! Может он сейчас принесет ключ...
– наставник схватился за браслет. Николаев с усмешкой наблюдал за ним: – Штурман Джонс!
Раздался голос штурмана:
– Слушаю, Светлейший!
– Зайди, ненадолго...
Через минуту Джонс был в кабинете проповедника.
– Ну как, отчет готов?
– Почти, наставник. Еще пару дней.
– С кралей уж распрощался?
Джонс равнодушно пожал плечами.
–  Есть еще что-то, что ты хочешь нам сообщить?
Джонс задумался и снова пожал плечами:
– Ничего, Светлейший!
– Свободен....
Наставник обернулся к Николаеву. Тот развел руками.


План начинал вырисовываться в голове Джонса. Он спасет Мэри ценой своей карьеры, может быть, жизни.
Что-то все же постоянно крутилось в его голове, какая-то мысль, но он никак не мог поймать её.
Наконец он отбросил последние сомнения и пошел к Мэри. Уже около самой двери его вдруг осенило: Фельтон! Ведь он полностью повторяет безумный план побега забывшего честь и долг офицера из той древней книги, которую ему подсунул наставник. Даже дыхание перехватило.
Неужели это не случайно? Может быть Наставник предвидел подобное развитие событий и заранее решил его предупредить? Но как такое может быть? И Мэри? Что у нее общего с той падшей женщиной? Да, он видел, что сам не устоял перед чарами... Но разве она в чем-то виновата? Это они вторглись в её мир, напали, захватили... Нет, несправедливость должна быть исправлена.
Джонс решительно отворил дверь.


– Мухаммед!  Давно тебя не было, я уж соскучилась!
Мэри засмеялась своим низким хрипловатым голосом, но теперь в нем уже не было прежней насмешки.
– Да... хотел тут расспросить кое о чем.
Джонс внимательно осматривал комнату. Камера наверняка спрятана в плафоне на потолке... еще здесь... и здесь. Ну-ка... Кухонный агрегат! Вроде ничего вокруг. Он направился к дверце доставки, достал блокнот.
– Скажи....
Мэри подошла и встала рядом.  Джонс приложил палец к губам и приказал взглядом быть осторожной.
Поместил блокнот на стол так, чтоб она смогла прочитать:
"Тебя собираются отправить в гарем. У меня есть универсальный ключ, я могу выпустить тебя отсюда и отправить в капсуле домой"
Сам же спросил:
– Скажи, у вас есть такие линии доставки еды с подогревом как здесь?
Мэри покачала головой, молча взяла блокнот и начала писать. Сама же говорила:
– Да... но только в учреждениях в больших городах... мы же живем в маленьких домиках на большом расстоянии друг от друга... там совсем другая система: молекулярные индивидуальные печи... молекулярный синтез, понимаешь? Каждый вводит нужное ему название блюда, а печь моделирует...
Протянула ему блокнот:
"Без тебя я никуда не полечу. Ты понимаешь, что с тобой сделают?"
Джонс удивленно взглянул на нее.
– Вот это да! И что, никто не готовит из обычных продуктов?
Он начал писать ответ, пока Мэри отвечала:
– Есть любители натурального. Это вроде хобби. Сами выращивают, сами готовят... но таких немного...
Он передал ей блокнот:
"Но твои, разве они не убьют меня? Я ведь враг! И тебе тоже никто не поверит!"
– Жалко, что у нас нет такого. Сколько голодных людей!
"Тебя встретят как героя! И кроме того - я хочу, чтобы ты летел со мной!"
Джонс посмотрел ей в глаза и все понял. Она вложила свою ладонь в его. Он начал снова писать. Мэри сказала:
– Ничего, будет и у вас. Когда-нибудь и у вас снова станет как у людей....
" В час ночи тихо соберись и стой у двери. Все должно быть сделано очень быстро...."
Мэри кивнула.

III. Побег

Совесть больше не мучила Джонса.
Теперь ему было совершенно наплевать, как воспримут его предательство товарищи по службе, командиры и наставники.
Как всякий целеустремленный человек он в первую очередь видел задачу, требующую решения. Цель - спасти Мэри - поставлена, и он шел к этой цели решительно и твердо.
Ко всему прочему Джонс почувствовал в груди тот самый холодок, так хорошо знакомый всем неугомонным натурам.
Чувство рубежа, за которым начиналось нечто совсем новое, неизведанное. Новый скачок, новый успех, новый я.
Его мечта вырваться в другой мир, увидеть другую жизнь, научиться новому, сможет, наконец, осуществиться.
Этот шанс упускать нельзя.

Джонс все основательно продумал.
Нужно ускользнуть с корабля незамеченными. Штурман проделает маневр в мертвой зоне, невидимый для наблюдателей. Очень сложный маневр, который был по зубам только Джонсу.
Еще локаторы, которые замечали любой предмет около корабля. Их надо отключить.
Все утро Джонс просидел в рубке, делая вид, что отрабатывает на бортовом компьютере маневры. Даже капитан несколько раз подходил и одобрительно хмыкал, глядя на его работу.
Наконец прозвенел сигнал к обеду. Рубка опустела. Последним уходил Трамбле.
– Джонс, ты идешь обедать?
– Да... я сейчас, только закончу упражнение. Хорошо получается, жалко бросать.
– Молодец ты! А я все ленюсь заниматься. Так тебя подождать?
– Да не, иди, придержи хорошее местечко, а то опять у раздачи попадется...
Трамбле ушел, а Джонс поспешно прикоснулся ключом к панели. Тут же открылся доступ безопасности. Все оказалось на редкость просто. Регулировка локаторов была обозначена простыми символами и пояснениями. Не было даже необходимости отключать все локаторы. И можно запрограммировать ненадолго. Полчаса достаточно.
Никто и не заметит.

Прождав час после отбоя, Джонс начал тихо собираться. Каюта должна выглядеть, будто он только вышел на минутку. Оставшись доволен камуфляжем, он тихо выскользнул из каюты.
Мэри будет готова через полчаса. Джонс прошел к капсулам проверить все ли в порядке. Он попробовал открыть шлюз первой капсулы.
Шлюз не открылся! Джонс запаниковал: неужели его обнаружили и ключ нейтрализовали?! Он поспешил к другой капсуле. Дверь плавно поднялась.
Уф...
Теперь Мэри.
Отворив тихо дверь, он увидел, что Мэри ждет у входа. Молча взяв её за руку, он тихо затворил дверь, а затем, жестом показав следовать за ним, стремглав бросился по коридору.
Только оказавшись около шлюпки, он замедлил ход и взглянул на часы: прошло пять минут.
Усадив Мэри в вакуумное кресло, которое тут же приняло форму её тела, Джонс сам устроился в кресле пилота и закрыл шлюз. Еще пять минут. Он прикоснулся ключом к пульту и перевел систему запуска на ручное управление.
Управление капсулой было ему хорошо знакомо, он водил капсулы еще на втором году обучения. Свет в салоне погас, мягко засветились пульты и приборы. Еще одна команда - и открылся наружный шлюз корабля, перед беглецами чернело небо с яркими звездами.
– Стартуем!
Джонс откинулся в кресле. Капсула стремительно рванулась вперед и тут же по команде сделала вираж к хвосту корабля. Это был тяжелый маневр, штурман видел, как посерело лицо Мэри, но другого выхода не было.
Шлюпка, стремительно набирая скорость, понеслась по дуге к атмосфере планеты.

Они летели в стратосфере, внизу стелилась сплошная облачная пелена.
– Мэри, скажи куда посадить капсулу. Я начну снижать высоту.
– Погоди, Мухаммед... Еще нельзя спускаться.
– Почему? – Джонс нахмурился. Капсула не была предназначена для длительного полета. Мэри взяла его за руку и указала вниз:
– Вся планета под защитой.
– Разве такое возможно?  Защита на всю планету?
– Да. Было много споров. Многие считали, что это бессмысленная трата средств, и защищаться нам не от кого... Наконец как-то договорились тихо систему построить, но не активировать, если не будет реальной опасности.
– А как ты знаешь, что она включена?
– Видишь это радужное сияние над облаками? Как на мыльном пузыре. Система работает...
– Так мы теперь не сможем спуститься?!
– Сможем. Продолжай облет. Только включи инфракрасные прожекторы. Без них не увидим.
Прошел где-то час. Топлива в капсуле было самое большее на два. Джонс все вопросительно поглядывал на Мэри, та внимательно всматривалась вниз.
– Туда! Видишь квадратик из мерцающих огоньков? Это проход. Прямо между ними!
Джонс направил шлюпку вниз. Капсула легко прошла сквозь облачный покров и теперь летела над океаном.
– Куда?
– Этого я не знаю... Тут сплошной океан. Я же говорила, у нас мало суши.
– Включу-ка я поиск, пока топливо не кончилось. На востоке есть что-то, довольно близко. Иду туда.
– Вижу, вон! – Мери показала рукой направление.
 Действительно, земля. Остров. Рисковать они больше не могли. По всей видимости, это была довольно обширная территория, и никаких признаков цивилизации.
– А ты не мог бы послать какой-нибудь сигнал со шлюпки?
– Он работает на волне корабля, лучше не рисковать.
Земля приближалась. Джонс еще больше замедлил скорость, включил воздушную подушку и посадил шлюпку прямо в песок на берегу океана...


– Ну что, Наставник, все прошло по плану?
– Да, наш дурень и не догадывается, что он просто наживка...
– И наживку слопали за милую душу...
– Ну что ж, будем готовиться к священному джихаду. Про Джонса пока никому ни слова, – он включил связь, –Внимание! Митрополус, Вебер, Трамбле... кто там еще... все ко мне на военный совет!


Капсула лежала, зарывшись в песок, волны океана накатывали на берег, почти касаясь обзорного окна. Джонс медленно поднял колпак шлюпки, вышел сам, помог выбраться Мэри.
Осмотрелся.
Пейзаж поражал воображение. Бескрайнее синее море непривычного для землянина оттенка. Небо тоже было не голубое, а слегка зеленоватое с густыми облаками самых фантастических форм. Под ногами хрустел тонкий чистый песок без единой соринки (Джонсу вспомнились загаженные пляжи Нью-Йорка, купающихся в черных балахонах женщин под присмотром усатого властелина, продавцов воды и исла-колы, гарь, смрад...)
А воздух! Такого чистого воздуха Джонс наверно не вдыхал ни разу в жизни.
И тишина. Только шелест волн.
Мэри молча подошла к нему, взяла за руку.
– Вот она, моя планета, Мухаммед. Похожа на твою?
– И похоже и нет... Самое странное - пустота и чистота. У нас везде толпы -  мусор и грязь...
–  Я говорила как нас здесь мало... Да и у себя дома мы тоже сохраняем чистоту и бережем природу. Ты сам все увидишь.
– Надеюсь... До твоей страны тоже еще нужно как-то добраться. Кстати, ты представляешь примерно, как далеко мы от населенных мест?
– Не знаю... но можно подняться вон на ту гору, чтоб осмотреться... Давай пока возьмем наши вещи и устроим лагерь ближе к деревьям, здесь жарко.
Достали рюкзаки, Джонс прихватил лучемет и переносной передатчик-приемник, и они отправились к ближайшей тени в двухстах метрах от берега.
Не прошли они и полпути, как раздался взрыв.
Джонс опрокинул Мэри и сам бросился на землю. Их опалило огнем, над головой со свистом пролетали осколки... потом все стихло. Они медленно поднялись, лица были покрыты гарью, одежда опалена.
– Что это было? – хрипло спросила Мэри.
Джонс не ответил, повернулся в сторону моря.
Капсула была полностью разрушена.
Еще совсем недавно кристально чистый берег выглядел теперь похожим на земной пляж - разбросанные обломки, обгорелые остатки кресел, вырванные с корнем приборы...
Джонс и Мэри стояли у остова сгоревшей шлюпки.
– Почему?! – только и спросила Мэри.
– В шлюпках есть взрывное устройство, для камикадзе, но я вроде бы отключил, точнее, уверен - что отключил! – всякую связь с кораблем при отлете, а значит с корабля взорвать не могли, остается только одно....
– Что?...
– Когда боец-самоубийца летит на задание, ему на всякий пожарный отключают связь с кораблем, чтобы никто не выследил... Но на случай, если он вдруг "забудет" кнопку нажать, программируют капсулу на самоуничтожение...
– Ничего не понимаю....
– Я тоже. Кто в корабле мог запрограммировать капсулу на взрыв? Это что, диверсия? Или они знали, что мы на ней полетим? Тогда откуда они могли знать, что мы полетим именно на этой шлюпке?
И тут он отчетливо вспомнил, как не открылась первая капсула. А может это не было случайностью?
Может быть и найденный ключ вовсе не был случайностью?!
Тогда почему шлюпка не взорвалась еще в космосе, если их просто хотели уничтожить?
И вообще, что за глупость - подстраивать побег, взрывать дорогую шлюпку - ради чего? Чтобы убрать его и Мэри? Но это можно было сделать на корабле, сохранив капсулу, тихо и незаметно...
Все это было похоже на какую-то глупую шутку, из тех, которые они когда-то разыгрывали в лагере юных джихад-скаутов...
Так ничего и не сумев объяснить, Джонс положил руку на плечо Мэри и повлек её за собой от берега. Надо было решать что делать дальше, как связаться с обитателями Геи, да и вообще, как-то устраиваться...

Если бы Джонс когда-либо читал "Робинзона Крузо" (вместе с другими старыми книгами объявленной вредной для Мирного Мира и уничтоженной), он непременно сравнил бы себя с героем романа, а Мэри - с Пятницей.
Мэри смотрела на вещи куда реалистичнее, поэтому Робинзоном она называла себя, а Пятницей - Джонса.
Когда она разъяснила ситуацию Джонсу, тот был очень уязвлен.
– Я был первый в нашем скаутском отряде!
– Да? Ну давай поставь шалаш и разведи костер...
– Шалаш? Мы этим не занимались...
– А чем занимались, охотой? Стреляли диких кабанов и жарили их на вертеле?
Мухаммед замахал на нее руками.
– Ты что, ты что... это же не халяль!!! Никакой охоты...
– А чем же вы тогда занимались?
– Как чем? Мы же джихад-скауты. Делали взрывчатку из подсобных средств, строили ракеты-касамы, как древние герои...
– Да... Ну я подумаю, как применить твои специфические умения, джихад-скаут, а пока что тебе придется слушаться более опытного Робинзона. Я провела все детство в лагерях обычных скаутов, да и армейская служба многому научила. Так. Во-первых, мы поднимемся на ту горку и осмотримся.
Они пошли через кусты по каменистому склону.
Для Джонса, который и раньше-то не очень разглядывал природу, все было в новинку. Тем не менее он заметил, что растительность сильно отличалась от той, что он привык видеть у себя дома. Здесь преобладали кустарники, что-то промежуточное между хвоей и листьями. Травы не было, зато вся земля была покрыта красноватым мхом. Мэри тоже останавливалась и внимательно осматривала растения.
Наконец они подошли к подножию леса. Джонс отметил, что и деревья совсем не похожи на те, что он видел на Земле. Тут он не заметил листьев или хвои, это были, скорее, длинные нити, свисающие до самой земли.
Вдруг Мэри резким движением остановила его. Они замерли. На лужайку выползло странное существо, похожее на ящерицу с восемью ногами и очень длинной шеей. Повертев шеей в разные стороны, существо уползло в чащу...
– Так, это не гадюка, точно. Я таких вообще раньше и не видела...
Джонс с трудом опомнился:
– Что это было?
Мэри засмеялась:
– Каждый раз забываю, что ты не местный. Это наши змеи, так мы их называем во всяком случае. И вообще: услышишь про кролика, кабана, медведя - не ожидай увидеть что-то знакомое. У нас это другие звери. Кстати, тебе еще повезло, что в Робинзонах у тебя я. Я изучала земную историю и географию, другие просто ничего не знают и думают, что это имена наших собственных животных. Да и растения у нас называются как земные, хоть и мало похожи...
Они дошли с большой осторожностью до вершины холма. Джонс слышал тут и там шуршание пробирающихся под слоем сухих нитей животных, треск когтей по коре деревьев, клекот и хлопанье крыльев невидимых птиц в кронах.
Они поднялись на каменистую вершину. Внизу хорошо просматривался берег с обломками шлюпки и безбрежный океан. С этой стороны никакой обитаемой земли не было видно.
Другая часть острова простиралась до горизонта. Лес спускался с холма вниз. Внизу среди камней синело небольшое прозрачное озерцо, в которое впадал горный ручей, дальше тянулась зеленая равнина, которую снова сменял лес, и так до самого горизонта...
– Ну что, Пятница, нам повезло. У нас есть вода, а это уже немало.
Мэри подумала немного и продолжала.
– Судя по растениям, сильных холодов здесь, наверно, не бывает... Климат теплый и ровный. Но сухой, посмотри на форму листьев, да и животный мир кое о чем говорит... поэтому, озеро - просто подарок.  И еще - мы в южном полушарии. Последи за солнцем - оно движется с запада на восток. А, значит, и от Вашингтонии и от Тевтонии мы далеко - они в Северном полушарии...
– А что в Южном?
– В Южном только одна страна - Хазария. Но она может быть как угодно далеко. Устроимся, а потом определим точнее где мы.

Они спустились к озеру. Мэри внимательно осмотрела камни на берегу.
– Здесь много змей, и я не знаю насколько они опасны. 
С противоположной стороны берег был пологий и каменистый, он плавно переходил в уже виденную сверху долину, которая оказалась покрытой все тем же мхом, только зеленоватого цвета. Из озера в долину спускался, огибая камни, совсем маленький ручеек.
– Я думаю, нам стоит устроить лагерь тут, поближе к пресной воде. Заодно и рыба будет.
Под руководством Мэри Джонс начал сооружать каменную ограду от змей, а Мэри залепляла щели глиной. В центре огороженной площадки поставили шалаш. Затем Мэри с помощью двух сухих деревяшек разожгла огонь.
– Ну как, Пятница, хороший тебе попался Робинзон?
– Еще бы, замечательный! А уж хорошенький какой...
– Не сейчас... нам еще надо поймать рыбу на ужин...
Мэри пошла в лес и вернулась через несколько минут с длинной веткой, колючкой с куста и  длинной нитью-листом. Соорудив из всего этого удочку, она быстро отыскала в воде что-то вроде личинки, наколола её на колючку, служившую крючком, и забросила подальше в воду. Буквально сразу же она схватила удочку и вытащила на берег кошмарное  круглое существо.
– Что это?! – выдохнул Джонс.
– Как что? Рыба... А, ну да... В общем, это можно есть.
– А это халяль?
– Халяль, халяль! Жрать хочешь? Значит халяль... Тащи вон тот прутик, мы сейчас её над костром зажарим...

Мэри аккуратно присыпала горящие головешки и зарыла остатки еды.
– Так мы делали в походах, и так учат всех наших детей - береги природу! Теперь надо устроить жилище.
Она ушла в лес и принесла охапку нитевидных листьев, насыпала их на земляном полу шалаша, потом принесла еще.
– Вот теперь кажется неплохо. Ну-ка приляг, Мухаммед, как тебе?
Подстилка мягко пружинила как матрас и приятно пахла.
– Ладно, скоро стемнеет, надо искупаться перед сном. Мыла у нас нет, но вот этот мох заменит тебе и мыло и мочалку. Пошли!
И Мэри начала стаскивать с себя одежду. Джонс в ужасе вскочил.
– Я подожду тебя в шалаше!
– Что с тобой? Вам нельзя мыться?
– Неужели ты не стесняешься меня?
– Конечно нет, а что тут такого? Ну если тебе неприятно, то подожди внутри...
Через некоторое время раскрасневшаяся Мэри заглянула в шалаш.
– Можешь идти. Да не смотрю я! Кстати, советую одежду постирать, другой у тебя нет. Я свою постирала и положила сохнуть на камни. До завтра высохнет. А вода теплая!
Джонс вернулся через четверть часа, натянув на себя мокрую одежду.
Мэри лежала, зарывшись в листья.
– Ты что, спятил? Снимай все и повесь сушиться! Я отвернулась...
Мухаммед стянул мокрую одежду и быстро зарылся в нитевидные листья.
Некоторое время они молчали.
– Послушай, Мухаммед... Ты понимаешь, что мы, возможно, надолго здесь застряли? Если это необитаемая часть океана, нас вряд ли кто заметил, и никто не будет искать. Осознаешь?
– Да.
– А это значит, что приличия нужно отбросить. Мы будем жить здесь вместе неизвестно сколько, и, может быть, как дикари. И кроме того...
– Что?
– Ты ведь не случайно спас меня, правда? Ведь были же и другие пленницы, им тоже не позавидуешь... Да и я не зря поставила условие, чтобы ты летел со мной.
– Но я не мог предположить, что это будет так! Я думал, мы поженимся...
Мэри захохотала.
– Где, в мечети? Все, забудь эти сказки, Мухаммед. Кстати, как тебя в детстве мама звала?
– То есть как - как? Мухаммед.
– И никаких ласковых сокращений?
– Нет...
– Ну... так не пойдет! Давай я тебя буду звать... Хамми!
Джонс повторил про себя, улыбнулся. Имя ему понравилось.
– Хорошо...
– А теперь, Хамми, не жмись в том углу, а подойди сюда.
Джонс послушно лег рядом с Мэри.
– А теперь обними меня, Хамми, можно, можно!

Они сидели у входа в шалаш. Стемнело, на небе ярко сияли звезды. Над горизонтом взошел один из спутников Геи - гораздо меньше Луны и темнее.
– Так что же, - спросил Джонс, - если мы так и дальше будем продолжать, у нас здесь и дети появятся?
– Дети? - Мэри удивленно повернулась к нему, – А что, у вас сразу появляются дети?... Нет, детей не будет, пока я сама не захочу... Что ты так смотришь? Обыкновенная микрохирургия, я думала - это и у вас обычное дело. Внутри меня сидит крошечный робот, он следит чтобы не было никакой инфекции и препятствует зачатию. Но как только я надумаю рожать, он получит новую программу. Я пока не тороплюсь...
– Почему? Ведь тебе, наверное, не меньше двадцати пяти?
– Джонсик, мне тридцать четыре, и я не тороплюсь... Кроме того... я не могу решить одна.
– То есть ты должна выйти замуж?
– Хамми, у нас уже давно никто не женится и не выходит замуж. Да и на Земле в наших странах исхода это уже было в прошлом... Многое изменилось. С тех пор появились новые условности и порядки. Но в последнее время... Начались скандалы. Важные персоны стали попадаться на развлечениях в обществе молодых жеребцов из агентств по сопровождению, а когда-то это все было в порядке вещей.  А еще громкие процессы об изнасилованиях против известных в обществе дам. Подкупленные красавчики заявляли, что дамы имели с ними секс против желания. Теперь женщины побаиваются  близости с мужчиной без его согласия.
– Как это без согласия, разве такое бывает?
– Мало ли... зато и мужчины теперь тоже получили право проявлять свою природу и желания, а насильницы не могут больше ссылаться на то, что "их спровоцировали..."
– И как же он должен дать согласие?
– Он должен сказать "хочу", а она "можно", тогда все по правилам. Кстати, ты не сказал "хочу", выходит, я тебя изнасиловала!
Они засмеялись. Джонс снова спросил:
– Так что же с детьми?
– Да... с детьми. С детьми еще строже. Она имеет право рожать ребенка, только если получила официальное согласие. А случайностей у нас не бывает...
– Я дам тебе письменное согласие, Мэри!
– Спасибо, Хамми, это большое доверие... только сначала надо выбраться отсюда...

Только наутро Джонс понял насколько серьезно их положение.
Он так привык к комфорту на корабле, что поначалу даже не смог осознать, что нет больше места, откуда обычно берутся чистое белье, мыло и зубная паста... Времена тюбиков и мыльных брусков давно прошли, все необходимое пассажиры получали, нажав на кнопку в ванной. Правда, любимую зубную щетку Джонс прихватил с собой, был у них также запасной набор нижнего белья, а у Джонса к тому же солдатский складной нож. Верхняя одежда еще не высохла, хотя поднимающееся солнце уже начинало припекать. Было оно немного больше чем на Земле, но чуть краснее и темнее. Наскоро поймав рыбу и зажарив её как вчера на костре, отшельники позавтракали и начали собираться в поход. Следовало определить хотя бы примерно расположение острова, а для этого надо застать солнце в полдень. Натянув на себя еще влажные комбинезоны, они стали подниматься на горку, на вершине которой решили устроить наблюдательный пункт и обсерваторию.
Первым делом Мэри заточила длинную ветку и воткнула её посреди площадки. Еще она приготовила нитевидный лист и начала вести наблюдения. Джонс был обескуражен знаниями подруги, сам он не очень-то понимал что она делает, хотя догадывался, что с помощью солнца можно определить и место и время. Но вот как - все не мог сообразить...
– Это очень просто, Хамми. Удивляюсь, что ты не знаешь таких простых вещей. Вот я поставила столбик и отмечаю место, куда доходит тень. Через некоторое время я снова проверю. А пока можем поболтать немного.
– Ты так много знаешь, Мэри... мне даже стыдно...
– Да брось ты, Хамми, ты очень пытливый и быстро все схватываешь. Я сама такая, сразу признала в тебе родственную душу. Тут таких немного... И они ничего не знают про то, что случилось на Земле, и знать не хотят. Мне страшно подумать, что будет, если твои друзья сюда прорвутся!
Мухаммед поежился. Впервые он понял, что уже на другой стороне.
Мэри подошла к шесту и прутиком очертила кончик тени.
– Видишь, тень пока уменьшается, значит еще не полдень. Но через какое-то время надо будет проверять чаще. Так на чем я остановилась? Да... Нас, офицеров охраны, тут совсем немного, и все мы служим в основном на спутнике, базах... некоторые у Земли. Мы обязаны получить университетское образование. Ну вот, я пошла учить историю. Точнее думала, что иду историю учить... Нам пихали в головы набор каких-то лозунгов и нежизненных теорий, а под них подгоняли факты. Если наша всего лишь столетняя история была как-то еще близка к реальности, то история Земли и исхода выглядела полным бредом. Мои сокурсники, только закончившие школу, а не так как я, недоумевали - чего мне еще надо: выучил несколько глубокомысленных цитат, подогнал факты под теорию господина лектора - иди сдавай. Ну а учителей просто бесили мои постоянные вопросы... Но зато я получила доступ к первоисточникам, сидела часами в библиотеке, копаясь в старых файлах и даже книгах... Всех этих горе-профессоров могу заткнуть за пояс...
Рассказывая, Мэри все чаще отмечала положение тени и даже начала отмерять её длину нитевидным листом. Наконец, она сказала:
– Все, тень начала увеличиваться. Полдень.
Она отчертила направление тени и её точную длину.
– Вон там север, Джонси, вон там юг, а это, выходит, запад и восток. А теперь мы очень просто узнаем широту. Геометрию проходил в школе, Хамми? Не обижайся, черти, давай, треугольник и вычисляй угол. Вон, ниточкой замерь соотношения.
Пока Джонс занимался расчётами, Мэри выложила камешками стороны света, даже с буквами N, S, E, W. Получилось нечто вроде компаса, а заодно и часов.
– Так... - Джонс закончил расчеты, - мы примерно на 25 широте.
– Ну, я так примерно и подумала. А вот как долготу определить?
 – Можно по времени. Если узнать время в любом месте на планете...
– Точно! Хамми, у тебя же есть радио!
– Я сейчас принесу! – Джонс побежал вниз и через пять минут вернулся с приемником.
Они включили радио, но оно оказалось настроенным только на волну корабля, оттуда несся шум помех, невнятные бормочущие голоса и бессмысленные короткие фразы, прерываемые звуковыми сигналами...
– Странно, – сказал Джонс.
– Что странно?
– Да вот это все... выглядит как военная операция.
– Ну, наверное, спохватились, что нас нет и отправились на поиски.
– Да непохоже. Слишком много задействовано шлюпок. Зачем? К тому же эти команды означают сигнал выпуска боевых ракет и лучевые удары. По кому они там стреляют?
– Не представляю...
– И я тоже. Станция сейчас под защитой,  самоубийство - по ней стрелять. На планету тоже не попасть. Ничего не понимаю...

Время шло, помощь не приходила, новостей тоже никаких не было, и Мэри с Хамми начали постепенно устраиваться на новом месте.
В первую очередь следовало подумать о постоянном жилище. Пока стояла теплая сухая погода, в шалаше вполне можно было жить, но сухие месяцы грозили смениться периодами дождей, и тогда бы им не поздоровилось.
Они обошли все озеро вокруг в поисках какой-либо пещеры, но ничего подходящего не нашли.
Возможно, что-то обнаружилось бы по склону каменистого холма, но, во-первых, не хотелось уходить далеко от воды, а во-вторых, в камнях водилось изрядное количество змей, и песчаный берег в этом смысле был безопаснее.  В конце концов решили расширить шалаш, обмазать его стены глиной, а сверху положить в несколько слоев крышу из веток и листьев. Джонс срезал лучемётом несколько деревьев и ветки на них, и приступил к работе.
Мэри же пока занялась поисками съедобных плодов и корней для большего разнообразия к столу отшельников. Время летело быстро.  По вечерам сидели перед своим импровизированным жилищем на берегу озера (Джонс соорудил из бревен столик и скамейку), жгли костер и разговаривали.
Мэри рассказывала про жизнь в Вашингтонии, а Джонс задавал вопросы, которых у него было все больше и больше.
Более всего поражало то, что люди на этой планете совсем не интересовались историей Земли. Они создавали свой собственный эпос новой страны, ее освоения, все школьные учебники были полны рассказами про "природу родного края", книжки по истории беспрерывно мусолили все те же несчастные сто с чем-то лет колонизации. Разве что короткое упоминание о Земле можно было найти в предисловиях, где упоминались какие-то непонятные "бедствия", заставившие геян покинуть прародину...
– Это у нас в Вашингтонии. А вот в Тевтонии все ищут "корни". Плачут по потерянным предкам. Я была как-то на военном семинаре и совместных учениях. Так тевтонские практиканты прямо-таки завалили лектора вопросами типа "когда же начнут регулярные полеты на Землю?". Никакие доводы их не интересовали.
– А разве им неизвестно, что произошло на Земле, и почему их предки тут?
– А кто их знает? Если это не вписывается в базисную историческую теорию, то могут думать все что угодно. Я как-то раз прочитала сочинение, причем не тевтонского, а нашего профессора, в одном историческом альманахе. Там было написано, что человечество на Земле претерпело тяжелую катастрофу (какую, не сказано), мы же позорно сбежали, бросив братьев на произвол судьбы. Я слышала, в Тевтонии очень модна теория, что единственный способ помочь землянам - это привезти их сюда. Зажив полноценной жизнью, они избавятся от экстремизма, который, как известно, только от неудовольствия проистекает, и станут такими же как мы...
– А я думал, у вас все отлажено...
– В каком-то смысле - да... У нас и правда хорошо, спокойно... Но - всякое бывает. Политические трения между странами, кстати, тоже не редкость. Сразу начинается промывание мозгов. Но меня родители учили с детства думать только своей головой.
– А кто были твои родители, Мэри?
– Почему были? Живы и здоровы, полны сил. Папа занимается чем-то по строительной части, мама медик. Никогда особо не интересовалась. Я жила в интернате с восьми лет, а по выходным ездила то к папе то к маме, они в разных городах.
– Они развелись?
– Развелись? В каком смысле? Они никогда и не сходились... Познакомились где-то, начали встречаться, потом решили завести общего ребенка. Они молодцы, до сих пор встречаются, хоть и приходится летать туда-сюда, и даже еще одного ребенка завели после меня, так что у меня не просто братик, а братик по двум родителям! Большая редкость...

Джонс слушал и дивился. Жизнь на этой планете была так непохожа на то, к чему он привык. Ежедневные рассказы Мэри нисколько не надоедали ему, наоборот, он все больше проникался интересом к этой любопытной планете, где жили его братья и сестры, вроде бы такие же, как и на Земле, но в то же время совсем другие.


Хамми и Мэри все больше обрастали бытом. Из глины они сделали посуду и горшки и обожгли их на огне. В горшке Мэри готовила похлебку из рыбы, кореньев и трав, а Джонс подумал было - не заняться ли ему охотой, но быстро отказался от этой идеи. Он ничего не знал о пригодности в пищу местных животных. Впрочем, Мэри сказала, что для баланса организму куда важнее овощи и растения, чем животная пища.
С овощами было неважно. В свое время первые поселенцы захватили с Земли семена овощей и фруктов. Почти все они неплохо привились на новой родине, хотя еще долго мутировали и видоизменялись. Местные плоды, тем более плоды Южного полушария, Мэри были незнакомы.
Хорошо хоть нашлись несколько знакомых ей по скаутской молодости корнеплодов. Но она продолжала все время искать в лесу. Однажды Мэри прибежала очень довольная собой, схватила Хамми за руку и потащила в лес.
– Смотри! – она показала на развороченный мох. Оттуда выглядывали какие-то синеватые бугорки.
– Что это? – не понял Джонс.
– Как что? Не видишь, что ли? Грибы! Сейчас я их соберу и поджарю - пальчики оближешь!
Грибы оказались и вправду необычайно вкусным блюдом.
Мэри научила Джонса искать их под мхом, и он теперь отправлялся на ежедневные поиски с палкой и корзиной, сплетенной из веток кустарника, растущего около их шалаша.

Как-то Джонс возвращался с полной корзиной грибов, довольный собой, предвкушая вкусный ужин, интересный разговор с Мэри, вечерние ласки и отдых...
– Мэри, встречай добытчика! – крикнул он еще издалека.
Его удивила тишина и пустота перед шалашом.
– Кто тащит мамонта, Мэри? – попытался он снова шутить, но опять не получил ответа...
Тут уже в беспокойстве он бросился к шалашу. Он успел еще заметить какую-то тень, притаившуюся слева, но тут получил сильнейший удар по голове, из глаз его посыпались искры, и он потерял сознание...

Джонс медленно приходил в себя. Голова раскалывалась, к горлу подкатывала тошнота. Он открыл глаза, но легче не стало. Все расплывалось в глазах. Над ним склонилось какое-то лицо, но он не мог разобрать чье. Тут его облили холодной водой, и он начал постепенно понимать происходящее. Он лежал на берегу озера, руки и ноги были связаны. Он видел совсем близко чьи-то ноги в военных ботинках и форменных брюках. 
Их было трое. Один снова наклонился:
– Ну как, очухался?
Он узнал Николаева.
– Как... что ты здесь делаешь?
– Сюрприз!
Политрук довольно захохотал.
– Извини, старина, Камилл слегка перестарался, я уж думал: ты не очухаешься. Но мы знали, как ты нам обрадуешься, вот и решили предотвратить жаркие объятья, поцелуи и прочее...
– Где Мэри?
– Да вон она, на скамеечке. Пришлось её тоже слегка успокоить, но она в порядке уже, только ругалась сильно, пришлось ей ротик-то прикрыть.
Джонс приподнялся и увидел сидящую на скамейке Мэри, всю замотанную липкой лентой и с кляпом во рту. Глаза её были полны тревоги.
Он с ненавистью посмотрел на политрука. Тот нисколько не смутился:
– Ну все, штурман, командировка закончилась, пора возвращаться на корабль. Приступать к обязанностям. Послужишь как надо - может тебе и простят твои шалости. Может даже мы и ей ничего не сделаем - если ты, конечно, будешь хорошо себя вести.
Джонс сделал попытку вскочить на ноги, но голова у него закружилась, он споткнулся и снова упал на песок. Николаев снова захохотал.
– Ты, конечно, хочешь знать, как мы сюда попали? Да ты же сам нас проводил! Так что ты еще можешь получить полумесяц героя джихада. Если, конечно, не отправишься в лагеря. Но задание ты исполнил наилучшим образом. Подобрал ключик, который я тебе подбросил, выбрал нужную шлюпку со всеми средствами слежения и взрывным устройством, указал нам точно где проход в защитном поле, а мы уж за тобой пошли!
Джонс поглядел на Мэри, она отвела глаза. Ему было стыдно своей глупости. Провели.
– А взрывать-то шлюпку было зачем?
– А как же, Джонси? А вдруг бы ты надумал на ней сбежать? Ну мы специально так рассчитали, чтоб ты не пострадал, цени! Бомба сработала, только когда внутри никого не было, да еще отсчитала время... Правда, мы думали, что вы приземлитесь где-нибудь в более людном месте. Тогда шутка вышла бы куда веселее! Ну не вышло - так не вышло.
– Я смотрю, вы вообще не спешили.
– Признаться, как только вы спустились ниже облаков, так тут же исчезли из виду... ну мы это предвидели. А потом у нас было столько всяких интересных дел... да и куда бы вы отсюда делись?
Николаев снова рассмеялся.
– Так что миссия Омиротворения продолжается, Джонсик! Но главная операция впереди, и ты нам снова поможешь...
Он нажал на кнопку вызова:
– Спускаться. Прямо к озеру.
В небе появилась быстро увеличивающаяся точка. Это была шлюпка с корабля. Она мягко приземлилась на берегу. Николаев сделал знак солдатам, те подняли Мэри и Джонса, усадили в кресла и пристегнули. Николаев на прощание пнул глиняный горшок, так что тот разлетелся на куски, и тоже залез в капсулу.
Колпак закрылся, шлюпка взлетела, сделав вираж, и исчезла в небе.
На берегу остался пустой шалаш, догорающий огонь да осколки кувшина.


IV. Неожиданный поворот


Спасения не было.
Джонс и Мэри сидели в креслах, крепко привязанные ремнями. Напротив, не выпуская из рук лучевого ружья, дежурил громила Камилл и не спускал с них злобных заплывших глазок. Его бы воля - прибил бы этих двух грешников одним ударом пудового кулака. Николаев смотрел вперед на разрезаемые взлетающей капсулой облака. Штурман-стажер довольно уверенно управлял шлюпкой.
Несмотря на безнадежное положение, Джонс все же с интересом поглядывал в боковой иллюминатор на раскинувшуюся внизу панораму. Он был уверен, что больше планету не увидит. Скорее всего и вся космическая карьера завершилась...
– Любуешься, Джонсик? Небось думаешь, что в последний раз? – Николаев засмеялся. – Вижу, угадал, точно?
Джонс отвел глаза.
– Слушай, Мухаммед, если б наша вера не была столь милосердной - разве она смогла бы победить весь мир? Даже твой великий тезка совершал ошибки, однако его великие деяния превзошли мелкие прегрешения. Эй, Камилл! Не смотри на меня так свирепо, я знаю что говорю. Если штурман выполнит свой долг в деле омиротворения неверных, он будет прощен.  Так что на планету ты еще, может быть, вернешься, победителем. Еще немного - они сдадутся. Не удивляйся. Я сам поразился, какие здесь живут непуганые идиоты, даже на Земле они как-то сопротивлялись... Ну и хорошо, меньше возни и ненужных жертв. Ой, что там случилось с нашей девушкой? Кажется она недовольна.
Мэри извивалась в кресле, глаза её метали молнии.
Джонс не выдержал:
– Зачем вы завязали ей рот? Перестаньте издеваться!
– И она оплюет нам тут всю шлюпку? Нет уж, пусть потерпит, а выскажется на корабле... Кстати, стажер Ван Дер Бек, как скоро мы будем?
Стажер напряженно всматривался в приборы.
– Ничего не понимаю. Я уже пятнадцать минут хожу вокруг точки входа и ничего не нахожу!
– Спокойно, спокойно, стажер. Все будет в порядке, никуда он не мог деться...
Еще четверть часа прошли в напряженной тишине. Капсула скользила на одной высоте по все расширяющейся спирали, не имея возможности подняться выше защитного поля и не находя заветного выхода.
Стажер тихо ругался себе под нос.
Мэри презрительно перевела взгляд на потолок.
Николаев задумчиво посмотрел на нее.
– Если не ошибаюсь, наша очаровательная пленница должна что-то знать на этот счет... Не спросить ли её?
С этими словами он ловко убрал повязку с кляпом и немедленно отскочил. Не зря - смачный плевок размазался по стенке как раз в том месте, где только что он стоял.
Мэри хрипло рассмеялась.
– Что, политрук, боишься? Смотри, я еще и кусаться умею, сунешься - пальцы откушу!
– Мэри, ну зачем же так грубо? Всего один вежливый вопрос - и я могу вам завязать рот обратно! Нет? Ну вот и замечательно! Так что же у нас тут происходит?
– Сначала пить.
– А вы меня не покусаете, не оплюете? Обещаете? Ну ладно...
Николаев сунул в рот Мэри флягу с водой и подождал пока та напьется.
– Итак?
Мэри отбросила флягу:
– Ну вы и влипли, пудельки...
Она опять хрипло засмеялась:
– Что, не поднимается ваша галоша? А ведь должна бы... повсюду, где пожелаете...
– Как это повсюду? – не понял Николаев. – Разве выход не там же где и вход?
– Нет, дурачок, нет! Поле-то защитное не от тех, кто улетает, а от всяких гостей непрошеных. А выпускать оно должно всех.
– Так что же случилось?
– А случилось то, что кто-то поле перепрограммировал, и теперь оно в обе стороны перекрыто! Боюсь, дорогуша, что и входа уже нет, так что и на помощь тебе никто не придет.
– Кто?! Кто это сделал?! – взревел Николаев.
Мэри снова засмеялась:
– Не догадываешься, пудель? Те, кто его спроектировали... твои лучшие друзья!
Испуганный вскрик стажера-штурмана помешал Николаеву задать следующий вопрос. Он недовольно обернулся:
– Ну что там у вас, стажер?
– Шлюпка не слушается управления!
– Что за чушь?
– Смотрите сами - вот она идет боковым ходом, как будто её тянет огромный магнит.
–  Разверни носом в том направлении.
Стажер повернул шлюпку. Они с Николаевым начали с тревогой всматриваться в горизонт. И вот уже сначала неразличимая точка начала стремительно увеличиваться. Еще несколько минут - и превратилась в огромный корабль, круглое днище раскрылось - и надвинулось прямо на беспомощную шлюпку. Какое-то время можно было разглядеть длинный туннель и портал, но затем дверцы снова сомкнулись, и наступила темнота. Стажер тут же зажег прожекторы. Замелькали какие-то фермы, кабели, краны. Толчок - и шлюпка остановилась
– Попались, – пробурчал Камилл, беря на изготовку лучевик.
Николаев тер лоб.

В напряженной тишине прошли четверть часа. Ничего не происходило. Даже Джонс и Мэри нервно оглядывались, что уж говорить о двух охранниках, которые вцепились в свои лучеметы и не сводили глаз со шлюза.
Николаев вел себя странно, он в рассеянности продолжал тереть лоб, крутил рукой перед лицом, сжимая и разжимая кулак,  разговаривал сам с собой. Стажер-штурман даже бросал на него встревоженные взгляды: с политруком явно не все было в порядке...
Внезапно в шлюпке погас свет. В наступившей темноте раздалась ругань Камилла.
"Еще не хватало, чтобы они начали стрельбу с перепугу, тогда тут ни от кого мокрого места не останется! " - подумал Джонс.
В ту же минуту он услышал жужжание открывающейся шлюзовой камеры. Ну, сейчас начнется...
Но что-то перехватило дыхание, в глазах засветились искры и радуги, и мир исчез....

Очнулся он в незнакомой светлой комнате, полной людей. В первый момент ему бросились в глаза несколько женщин, чем-то очень похожих на Мэри, в военной форме и защитных шлемах. Потом он увидел, что две девушки заботливо поддерживают Мэри, они все улыбались друг другу и обменивались шутками.
Он бросил взгляд в другой конец комнаты - там в креслах лежали связанные Николаев, стажёр и солдаты, без оружия. Еще он заметил несколько мужчин в зеленых халатах, которые возились с приборами и, казалось, не проявляли никакого интереса к пленникам. Впрочем, один из них заметил, что Мухаммед пришел в себя, и тут же с улыбкой подошел к нему:
– Штурман Джонс? Рад знакомству! – он протянул руку. – Старший инженер Джереми Кон. Прошу извинить за усыпляющее излучение, но это был единственный способ избежать стрельбы и жертв. Добро пожаловать на Гею!
– Где мы?
– Это дежурный корабль. Мы идем на патрульную базу в Хазарии. Там и побеседуем с гостями. Прошу извинить, кажется они приходят в себя...
Инженер подошел к Николаеву.
– Политрук Николаев, я не ошибся?
Кон протянул ему руку, но политрук в ужасе отшатнулся. Он смотрел выпученными глазами на инженера, его трясло. Джонс никак не мог понять, что так ужаснуло Николаева во внешности Кона. Ничего такого особенного он не видел. Ну разве что смешная разноцветная вязаная шапочка на голове.
Hаверно, Николаев просто расстроился из-за неожиданного провала.
К нему подошла Мэри:
– Все позади, Хамми, вставай, лежебока!
Джонс тряхнул головой последний раз и, поднялся на ноги.
– Пошли, у нас есть еще часа два до посадки, я тебе кое-что расскажу.

– Нам очень повезло, Хамми, я даже сама не верю... Посмотри в окно, мы уже начали снижаться. Я, конечно, хорошо знаю эти корабли, но их всего один или два на всю планету. Я даже и не надеялась. Оказывается они с самого начала с нас глаз не сводили... Я понимаю, тут много всякого произошло, пока мы жили на острове...
Джонс попытался ее обнять:
– Мэри, как я рад... что все так благополучно...
– Э... Джонсик, убери-ка лапы, и вообще не сильно-то демонстрируй наши отношения. Тут свои порядки, я тебе потом растолкую... И вообще я - офицер безопасности, если меня коллеги за нежностями подловят, - засмеют, а то и взыскания не миновать. Так что поосторожнее при посторонних. Кстати, вот явно по мою душу.
Навстречу приближалась еще одна миловидная военная в униформе.
Она отдала честь Мэри
– Старший лейтенант Мэри Джонс! Вас вызывают в капитанскую рубку для дачи показаний. Капитан Хальперн установила связь с главным управлением!
– Джонс? - удивился штурман.
– Сюрприз! - засмеялась Мэри. – Да, моя фамилия Джонс, по папе. Так мне захотелось. Обычно же все здесь носят мамину фамилию, по маме я Мак-Флай... Пойду доложусь, увидимся еще.
Она быстро чмокнула штурмана в щеку и убежала.


Кто-то легко тронул Джонса за локоть. Джонс обернулся. Это был Кон.
– Штурман, можно вас на беседу? Прошу ко мне в кабинет, здесь рядом.
Кабинет старшего инженера напоминал гостиную в богатом доме. Одна стена представляла собой огромный экран, на котором переливалось красками необыкновенно яркое и четкое объёмное изображение.
– Посмотрите, посмотрите... это  новости. Задали вы нам проблем.
На экране мелькнули дымящиеся развалины каких-то строений, флаеры-амбулансы, затем появилось изображение неба с пролетающей на низкой высоте шлюпкой. Из шлюпки во все стороны сыпались ракеты. Дикторский голос что-то разъяснял на непонятном языке.
– Это наша?
– Да, их тут пару десятков крутится. Вся планета на ушах. Ах да, вы же не понимаете!
Он нажал что-то на столе, и диктор заговорил по-английски:
"Представители землян расценили как нарушение прежних договоренностей закрытие неба и исчезновение корабля политрука. Объединенный Совет Нью-Геи осудил провокационные действия Хазарии и потребовал немедленного соблюдения всех соглашений. Земле принесены извинения".
– Что за соглашения, объясните! Я ничего не понимаю.
– Присядьте, Джонс, и послушайте...
Инженер убрал звук.
– Когда вы очутились на острове, за вами прорвались еще десятки шлюпок. Они заняли ближайший пустующий архипелаг, установили там базу и стали наносить неожиданные удары по городам. Мы ничего сделать не могли. Во-первых, у нас вообще нет наступательного оружия - запрещено. Во-вторых, перепуганные жители Вашингтонии и Тевтонии тут же взмолились и пообещали выполнить все условия, лишь бы только их не трогали.
Те немедленно поставили условия: свободный проход всех кораблей и свободного заселения всех пустующих земель. Ну и конечно, заявления на публику: дескать, они пришли с миром, нас спровоцировали, и все такое...
– И им поверили!? – воскликнул Джонс.
– Конечно! Ведь тут ничего не знают про Землю. Только Хазария поддерживает контакты, но кто нас слушает? В общем, договорились. Праздник, гулянка и всеобщий оптимизм. Председатель Объединенного Совета выступила с проникновенной речью: "Я привезла вам мир!"
– Даже предположить такого не мог! Я думал, здесь все такие как Мэри...
– Ну что вы, штурман, вся наша "армия" - это пара сотен таких отважных героинь, да и интеллектом они на порядок выше... Ну так вот, а, как назло, ваш остров оказался в центре захваченного архипелага. Нам оставалось только по возможности следить за вами. Но сегодня все изменилось, и пришлось вмешаться - перехватить шлюпку и активировать поле. Постараемся быстренько допросить Николаева и отпустить, а то нас как всегда вымажут с ног до головы, а то еще и санкции какие-нибудь введут. Вопрос, что делать с вами? Они наверняка потребуют вернуть и вас, а мы должны найти серьезную причину почему возвращаться туда никак нельзя... Пока что я провожу вас в комнату, отдохните, посмотрите передачи, ознакомьтесь с обстановкой...


Комната оказалась точной копией кабинета инженера Кона. Тот показал как откидывается кровать, заказывается завтрак, кофе, регулируются программы телевизора и совсем уже собрался уходить, как Джонс остановил его вопросом:
– Э... скажите, инженер, а что, у вас только женщины в армии служат?
– Конечно! Разве у вас не так? А, да... Хотя и странно.  Ну это ж самой природой так предназначено. Мужчины, может, и обладают большей физической силой, но куда более мягки, инертны и романтичны. Женщины не подвержены сантиментам, они намного решительнее и циничнее, к тому же агрессивны от рождения. Кстати, можешь звать меня просто Джерри.
– А ты меня Хамми...
– Увидимся, Хамми!



V. Посланник



Когда утром Мухаммед проснулся в своей комнате, ему показалось, что он снова вернулся на корабль. Та же глухая тишина и полумрак, только голубоватый свет ночников и тихий шелест вентиляции.
И впервые за долгое время рядом не было Мэри. Он даже испугался поначалу, не попал ли снова в ловушку. Джонс немедленно вскочил и бросился к входной двери. Но нет - она не была заперта. Штурман выглянул в пустой и такой же полутемный коридор, убедился, что и там его никто не охраняет.
Было совершенно неясно, день сейчас или ночь, но спать больше не хотелось, и он решил позавтракать.
Набрав на пульте заказ и, ожидая гренок и кофе, он решил познакомиться с местным телевидением. Ему не приходилось иметь дело с подобными приборами на Земле, но что стоит штурману космолета разобраться с любой электроникой? Вскоре Джонс уже легко переходил с канала на канал. Часть передач представляла собой интерактивные шоу, и, когда ведущая вдруг посмотрела Мухаммеду прямо в глаза и радостно воскликнула: «А вот еще одна ранняя пташка, кажется, еще и не умывался! Поприветствуйте нового гостя! Как тебя зовут, красавчик?» - и Джонс вдруг увидел самого себя, в трусах, с помятой физиономией, прямо в зале среди благосклонно улыбающихся ему других участников шоу (кто в пижаме, кто в халате), - он поскорее перескочил на другой канал и впредь был осторожнее.
Отыскав на пульте отключение обратной связи, он успокоился и, получив свой завтрак, принялся изучать происходящее на Гее. Как ни странно, никакой паники, инструктажа по защите населения и прочего он не обнаружил. В основном, сплошным потоком шли развлекательные передачи, но еще больше было непонятных коротких роликов с восхвалением каких-то неизвестного назначения вещей. На экранах то и дело мелькали молодые атлеты со смазливыми личиками. Они призывно улыбались и демонстрировали декоративную мускулатуру.
Наконец Джонс обнаружил пару новостных каналов. Один шел на непонятном языке, перевода он не нашел. Другой был на английском, к тому же в произношении и выражениях ведущих было что-то неуловимо родное, и он догадался - это новости из Вашингтонии. Даже и тут была интерактивная связь, и после каждого блока сообщений все желающие имели возможность высказаться, иногда это превращалось в настоящую ругань, и для остальной публики снова включалась реклама с накачанными красавчиками.
Канал WBC бурно обсуждал вторжение землян. После новостей, из коих он узнал, что его коллеги с "Космического Миротворца"  милостиво согласились прекратить обстрелы в обмен на немедленное открытие неба и обещанное освобождение всех незаконно удерживаемых, началось шоу. Суровая ведущая, седовласая прорезанная морщинами язвительная дама представила гостям специалистов - профессора-психолога Милли Блинтон и доктора истории Пэрри Сдорелли.
– Итак, – обратилась к ним ведущая Шерри Мовиц, – мы встали перед серьезнейшей дилеммой. С одной стороны - вот они, сестры и братья с Земли, нашей прародины, которых мы ждали более ста лет, а с другой - обнаружилось, что мы оказались совершенно не готовы психологически принять людей другого склада мышления, хотя... и их агрессия для нас тоже что-то совершенно неприемлемое... Что вы скажете, профессор?
– Я вижу, дорогая Шерри, что вы тоже поддались этой панической волне. О какой агрессии вы говорите? Это обычная реакция испуганного и отторгнутого чужака.
– Но ведь они же первыми напали на орбитальную станцию?
– Снова неверная интерпретация. Станция была очевидно военного назначения, и это уже проявление агрессии и непропорциональной силы. Кроме того, включение защитного поля около станции носило откровенно агрессивный характер, ведь отраженные ракеты ударили по беззащитным шлюпкам, и люди погибли. Я всегда говорила об опасности применения этого поля, и вот еще одно подтверждение. Мы должны идти навстречу с открытым лицом, открытыми ладонями. Да подумайте сами, о каких агрессивных намерениях можно говорить, если у землян на кораблях и на шлюпках одни мужчины? Не было ли это прямым подтверждением их миролюбия? Эх, если бы нам удалось хоть немного разбавить наш истеблишмент этими мускулистыми безобидными увальнями - столько неразрешимых проблем уже было бы позади....
– Ну хорошо. Попробуем теперь выяснить, кто они, эти земляне, зачем прибыли к нам.  Доктор Пэрри, расскажите нам, что представляют собой земляне.
– Вопрос этот сложный. Ведь мы разделились много лет назад, с тех пор какие-то контакты, часто секретные, с Землей поддерживает только Хазария... ( доктор прокашлялась и сменила тему). Неизвестно, что там произошло, только наши предки покинули Землю. В документах рассказывается о каких-то религиозных спорах... только мне эти объяснения представляются малореальными. Ну допустим, переселенцы представляли собой некоторую религиозную секту мессианского направления, которая захотела полностью отделиться от прочих землян. Тогда хоть что-то из этой религиозности должно было бы сохраниться. Наше же общество абсолютно светское... Нет, тут что-то другое, скорее, более преуспевающая часть землян захотела перебраться в экологически чистую Нью-Гею, бросив на произвол судьбы своих братьев на Земле... Это наверняка должно было огорчить и даже озлобить оставшихся...
– Совершенно верно, коллега! – вмешалась ученая-психолог, – они провели годы на Земле под знаком травмы, как будто брошенные родителями дети, мечтающие отомстить, а на самом деле им нужна только любовь и забота.
– Ясно, – подвела итог ведущая, – что наилучшим выходом было бы встретиться и узнать мнение самих  землян. Не сомневаюсь, у них на корабле найдутся женщины-командиры, но, в крайнем случае, и пу... э-э-э-э... мужчины могут что-то знать...
Беседа завершилась, и начались дебаты зрителей. Джонс даже подумал - не высказаться ли? Но вскоре он убедился, что дебаты никого не интересуют. Мало того, когда появился пожилой человек с древней книгой в руках (видимо, какой-то семейной реликвией) и стал приводить оттуда факты из истории конфликта на Земле, он тут же исчез с экрана, и его сменили очередные смазливые мальчики, прославляющие бутылки и коробки.
Джонс понял, что надо делать. Он немедленно вызвал Кона.

– Ну что ж. Идея мне нравится. А ты молодец, Хамми! К тому же решается наша проблема. Мы ведь обязались отпустить всех, а, значит, и тебя. Теперь ты обращаешься с просьбой остаться и посмотреть новый мир. Желание личности тут закон. И никто не имеет права тебя удерживать силой, но и не может силой отправить на корабль. По крайней мере так было раньше... Жалко, конечно, что ты мужик... Для сильных мира сего ты просто обслуживающий персонал и недалекий сексуальный молотильщик... Попробуй втереться в доверие, парень ты симпатичный, спортивный. Только не руби с плеча. Будь осторожнее, не высказывай свое мнение, а подводи к мысли, пусть они считают, что сами до этого додумались, понял? Теперь, надо бы кого-нибудь дать к тебе в провожатые...
– Мэри? – с надеждой спросил Джонс.
– Нет, Мэри завтра летит в академию с подробным докладом... К тому же тебе лучше быть свободным для установления связей.
– То есть я должен...?
– Неплохо бы... но если не хочешь, надо будет придумать прикрытие. У нас есть надежный контакт в тех местах, очень толковая девушка.

В главном конференц-зале патрульной базы было не протолкнуться. Толпы женщин с суровыми решительными лицами в деловых костюмах поспешно набирали на своих невидимых клавиатурах какие-то тексты или наговаривали то ли приказы, то ли заказы. Мужчины в комбинезонах бегали, устанавливая аппаратуру, освещение, подносили дамам напитки и закуски.
Джонса ввели на возвышение в центре зала. По дороге на него набросились девушки с прозрачными планшетами:
– Мистер Джонс, пару слов журналу "Умница-красавица"?
– "Плэй-гёрл". Мистер Джонс, согласны ли вы позировать для нашего журнала?
– Агенство новостей "Транс-дресс"!
– Мистер Джонс, а правда, что вы подверглись сексуальным домогательствам со стороны нашей офицерши?
Подготовленный к подобному нашествию Коном, Мухаммед только улыбался, но молчал.
Но тут его взгляд упал на одинокого парнишку в деловом костюме с планшеткой, тщетно пытавшемуся пробиться через женское кольцо. Он помахал бедняге. У того как будто сил прибавилось. Он рванулся вперед:
– Мистер Джонс! Мистер Джонс! Мужской журнал "Рукоделие"! Расскажите нам о ваших увлечениях, как проводите свободное время?
Джонс только улыбнулся и направился к возвышению. Но тут же замер. В кресле развалился, с ядовитой ухмылкой следя за маневрами штурмана, Николаев, а за ним, не скрывая злобы, Камилл.
– Ну, что ты стесняешься, Джонсик? Сейчас нас всех отпустят домой! Признайся, ты рад!
Внезапно, совсем рядом, он услышал знакомый голос:
– Итак дорогие зрители, вот она, историческая встреча. Все пленники, незаконно задержанные, сейчас получат назад свою шлюпку и полную свободу. Как вы помните, условием прекращения актов мести со стороны землян было освобождение всех пленников, и это условие сейчас будет выполнено.
Джонс обернулся на голос. Это была заочно знакомая телеведущая Шерри Мовиц, решительная и всегда уверенная в своей правоте.
– Последний пленный - штурман Джонс. Сейчас он присоединится к своим товарищам. Его шлюпка потерпела аварию, была послана спасательная команда, но на обратном пути их задержал хазарский патруль. Господин Джонс, вы и ваши коллеги, теперь, прямо сейчас, можете быть свободны, больше вас никто не держит.
Джонс остановился.
– Совсем свободен? И могу идти куда хочу?
Телеведущая растерялась.
– Ну конечно... у нас свободная планета. Разве вы не знаете?
– Нет, не знаю. Откуда мне знать? Я ж ничего толком не видел. Может, мне стоит задержаться, посмотреть?
Шерри Мовиц покрылась пятнами. Пальцы, сжимающие планшетку, побелели.
– Но ведь мы обещали вашим... э... товарищам, коллегам, что вы отправитесь с ними...
– То есть я не могу самостоятельно выбирать куда мне направляться?
– Нет... то есть, конечно, да... но...
Она бросила ненавидящий взгляд в сторону дальней двери, откуда ввели Джонса, и где все еще стоял Кон. Она решительно повернулась к штурману:
– Послушайте, мне ... и нашим зрителям... очень трудно поверить, что именно после двух дней  одиночного заключения вы вдруг не рады встретится с друзьями, коллегами! Это очень подозрительно!
– Какое заключение? Я замечательно отдохнул, смотрел передачи, кстати, и вашу тоже... Разрешите выразить мое восхищение. И вот - мне очень захотелось познакомиться с вашей чудесной планетой. Я, пожалуй, позже присоединюсь к моим друзьям, встрече с которыми я, конечно же, очень рад! ... Кстати, как вы отнесётесь к тому, что я и вашим зрителям что-нибудь расскажу интересное?
– Иными словами... – Шерри Мовиц задумчиво посмотрела на него, потом сделала почти незаметный знак техникам, и все камеры моментально отвернулись от них, сделав невидимыми. – Вы мне предлагаете эксклюзивный материал? Гарантируете, что не переметнетесь к другим?
– А это все будет в прямом эфире?
– Конечно! Так гарантируете?
– Гарантирую.
– Прекрасно, нам нужно подписать договор, и тогда я вас заберу.
Она щелкнула пальцами, и все камеры разом повернулись к ним.
– Господин Мухаммед Джонс выразил желание посмотреть нашу замечательную Нью-Гею, а потом он, конечно же, вернется к друзьям.
Мухаммед покосился на Николаева. У того глаза сузились, кулаки сжались. Сквозь зубы он процедил:
– Но ведь вы обещали отпустить ВСЕХ!
– А разве мы не отпускаем? Вы все свободны!
– Джонс, пошли с нами!
Штурман повернулся к нему с усмешкой:
– Конечно, конечно! Но я решил немного попутешествовать... А там посмотрим.
Николаев побледнел от злости. Видно, ему стоило большого труда сдерживаться. Он прошипел:
– Ты нарушаешь дисциплину, штурман! Ты пожалеешь об этом...
Он махнул рукой Камиллу и стажеру, сидевшему в стороне,  встал и, не оборачиваясь, направился к выходу.
Шерри озадаченно посмотрела им вслед.
– Мистер Джонс, надеюсь, у вас не будет проблем на службе? Вас не уволят?
Штурман еле сдержал смех:
– Ну что поделать... Принять участие в вашей передаче куда важнее карьеры... Поищу другую работу.
Шерри сразу растаяла:
 – Я уверена, вы не будете разочарованы. Кроме того, кое-что заработаете на первое время. А там, не сомневаюсь, модельные агенства предложат вам хорошие контракты. Так что не пропадете.


По дороге из космопорта Джонс и журналистка молчали. Она сидела, сжав губы, с легкостью управляя автомобилем, почти не касаясь приборов, сосредоточенно думая о чем-то,  Джонс с большим любопытством смотрел в панорамное окно. Правда, поначалу как штурмана его очень заинтересовал экипаж, система управления и автоматика. Но вскоре он уже не мог оторваться от удивительной картины, раскинувшейся перед ним. То, что он видел вокруг,  ничем не напоминало Землю. Из космопорта дорога вела через густой лес, только дорогой это можно было назвать с натяжкой. Сверкающая лента была протянута прямо над деревьями. Автомобиль скользил по ней без толчков и качаний словно по воздуху. Картина с высоты раскрывалась потрясающая! В свете заходящего красного светила лес раскинулся до самого горизонта от края до края как какое-то фантастическое покрывало, над которыми порхали и прыгали незнакомые животные, одно невероятнее другого. По встречной полосе время от времени пролетали бесшумно автомобили с черными непрозрачными окнами.
Начинало темнеть, небо приобретало уже привычный для штурмана зеленовато-синий оттенок. Тут впереди он увидел серебристое сияние. Светлое пятно все расширялось, он понял, что это приближается город.
В одно мгновение вдруг стало светло как днём, хотя деревьев, казалось, не становилось меньше, внизу показались открытые пространства, полные людей, серебристых лент с проносящимися автомобилями стало гораздо больше, ленты разветвлялись, часть из них опускалась к земле, и Джонс увидел как один из экипажей нырнул в открывшееся отверстие под землю. Свет лился откуда-то со всех сторон и сверху, и Джонс никак не мог обнаружить его источник. Он повернулся к Шерри:
– Мы уже в городе?
– Да, это столица Вашингтонии, Рональда. Если не ошибаюсь, в честь какого-то древнего земного президента.
– Но я не вижу здесь домов.
– Домов? Зачем? Все службы, развлечения, магазины под землей. А снаружи довольно прохладно и ветрено сейчас - у нас зима.
– А где же живут люди?
– Люди? В городе? Разве в городе живут люди? Может, когда-то, еще на Земле, в средние века жили, а сейчас никто не живет. Здесь работают и отдыхают... Сейчас мы поедем к нам на студию, обсудим кое-какие вопросы и решим, куда вас поселить.
Она быстро провела рукой по панели управления, машина сделала вираж, перескочила на другую ленту и помчалась уже гораздо ниже по широкому проспекту посреди парка, среди каких-то светящихся фонтанов, движущихся объемных изображений и вспыхивающих рекламных слоганов.
Внезапно на панели замигал красный сигнал, машина стала замедлять ход, пока совсем не остановилась. На лентах выстроились десятки других машин. Шерри поспешно просматривала какие-то сообщения.
– Ну вот... Надо было сначала посмотреть. Все перекрыто до четвертого уровня полета. А здесь только второй. На студию не попадем.
– Что случилось?
– "Парад Гордости", будь он неладен... – она вдруг со страхом повернулась к Джонсу, – нет, я ничего против не имею! Вы не подумайте! Я много раз выступала против дискриминации, можете проверить!
– Какой еще парад? Какой гордости? Ничего не понимаю...
– Ну как же, у вас разве не проводятся? У вас женщины не понимают, что так вечно продолжаться не может?
– Какие женщины? Объясните!
– Это наши парни, нормалы... ну, парад гордости! Парни протестуют против дискриминации. Они хотят показать, что гордятся быть самцами... на мой взгляд это перебор. С неравенством надо бороться, но маскулизм, пренебрежение природой и естественного предназначения пола - это тоже не дело. Да поглядите ж сами!
Джонс давно уж глядел. Ярко намазанные парни размахивали огромными надувными членами, некоторые надели коротенькие юбки до пупа, но сняли все, что было ниже. Многие несли резиновых женщин и под плакатом "Вот на что годятся самки" показывали на что, собственно, те годятся. Другие плакаты извещали, что "Мы вам не вибраторы!" , "Заведите себе отбойный молоток" или "Куда вам подать, сударыня? ". Вверх полетели надувные разноцветные шарики.
– Ну как, насмотрелись? – услышал он насмешливый голос. – Я только что получила сообщение, наша команда собралась на вечеринку тут в одном местечке неподалеку, и будут рады нас видеть...
Она тронула пульт, и машина, сделав вираж, помчалась в сторону от "Парада Гордости", вскоре она нырнула под землю, и больше штурман ничего интересного не увидел.

На самом деле это был своеобразный клуб посвященных. За коктейлями сильные мира сего решали что и в каком свете подавать публике, причем вдалеке от посторонних глаз непримиримые конкуренты из враждующих каналов мирно договаривались друг с другом, как поделить сферы влияния и как увлекательнее нападать друг на друга. Появление Джонса произвело фурор, дамы окружили его плотным кольцом, но Шерри крепко держала свою добычу, не позволяя конкуренткам вытянуть из него хоть какую-то информацию. Поняв, что придется сначала договариваться, они потихоньку вернулись за столики к своим атлетически сложенным манекенщикам. Те уже потихоньку начали кокетничать с другими дамами.
– Берите что-нибудь выпить-закусить, и к делу, – велела она Джонсу, подозвала официанта с подносом, на котором стояли стаканы с разноцветными напитками и закуски...
– Что за странный вкус у этого сока, – поморщился Джонс, – как будто он прокис и начал бродить.
– Это не сок, это коктейль, – улыбнулась журналистка, – алкоголь и другие ингредиенты.
– Что?! - вскричал Мухаммед, чуть не опрокинув стакан, – я пью алкоголь, да и вы тоже? Это же грех!
– Вот у нас первая тема и готова! – Шерри удовлетворенно  застрочила на своей планшетке, – сидите, я сейчас попрошу для вас обычный сок.
Она отошла к стойке, а Джонс принялся рассматривать помещение. Свет лился откуда-то сверху, и, только присмотревшись, можно было догадаться, что это не вечернее небо. Внутри все тоже больше напоминало парк чем зал, причем расположение растений создавало такой эффект, что размеры зала определить было невозможно, все выглядело как опушка в лесу. Видимо, культ живой природы диктовал моду на Гее повсеместно.
– Вы свободны, молодой человек? – раздался над ухом мелодичный голос. Джонс от неожиданности даже вздрогнул и обернулся.
Рядом с ним стояла миловидная сероглазая шатенка лет тридцати:
– У, какой красавчик! Такого симпатичного юношу нельзя оставлять одного. Как ваша подруга на такое решилась?
– Подруга? – не понял штурман, – А! Да нет, у нас чисто деловые отношения...
– О! Значит вы свободны? – женщина быстро подсела к Джонсу. – Меня зовут Лорри Смит.
Не успел штурман опомниться, как она взяла его за руку и, прижавшись всем телом, быстро зашептала на ухо:
"Хамми, я от Кона. Делай вид, что я тебя "сняла", а тебе это нравится. Тогда твоя мымра ничего не сможет сделать. Вон она уже возвращается!"
– Ого! – Шерри даже присвистнула, – наша Лоричка время зря не теряет! Надеюсь, ты не собираешься увести мой бизнес?
– Смеешься? Что может знать инопланетник про наше изобразительное искусство? Нет, мы найдем чем с ним заняться, правда, дружок?
Джонс смущенно кивнул...
Шерри поставила перед ним на стол бокал с соком неизвестного плода, а сама обратилась к Лорри:
– Послушай, мы тут решали деловые вопросы.
– Отпусти мальчика, видишь – он устал, хочет отдохнуть. А я поселю его у себя... на какое-то время.
– Хм... с жильем, кажется, улажено. А для подготовки передачи он мне не нужен. Но сильно его не утомляй! Завтра мы уже выходим в эфир с первым интервью. Вот вам, мистер Джонс, мой контакт, если будут вопросы - свяжитесь, а с утра я сама позвоню.
Она пробежала пальцами по планшетке, а Джонс явственно почувствовал, как что-то щелкнуло у него в мозгу. Шери задумчиво добавила:
– Может, оно и хорошо... тут вся эта свора... посмотрели товар, теперь можно и договариваться.
Она сделала ручкой, не отрывая глаз от своей планшетки, и Лорри мягко повлекла Джонса за собой.


Уже мчась по ленте в сторону дома Лорри, Джонс выдавил из себя:
– Лорри... прости, а мы обязательно должны?.. Ты не подумай, ты прелесть и красавица, но у меня уже есть подруга...
Та скорчила умилительную гримасу, так что носик сморщился, а серые глаза лукаво заискрились:
– Хамми, ты вовсе не в моем вкусе, уж не обижайся. Мне по долгу службы надо разыгрывать из себя светскую львицу, на самом же деле у меня есть друг, не побоюсь сказать - любимый человек,  уже не первый год, и он совсем не похож на всех этих мускулистых баранов... твоего типа, – она звонко засмеялась, – впрочем, в твоих глазках, кажется, что-то светится... И тем не менее, мой выбор вся эта братия явно бы не одобрила, для них мужик - это рост и бицепсы, а мозгов - чем меньше, тем лучше... Так что не волнуйся.
– А зачем тогда?..
– Слушай, ты не в курсе многого.  Я тебе покажу и расскажу, – она задумалась, – с появлением твоих дружков наш мир оказался в серьезной опасности... мало кто пока что это понимает, по крайней мере в Вашингтонии. А уж в Тевтонии...
– А ты сама откуда? Из Хазарии?
– Нет, я родилась в Вашингтонии, хотя в Хазарии бывала не раз. Но все тебе расскажи! – она испытующе осмотрела Джонса. Показала в окно.  – А вот мы и дома. Если Шерри не проболтается - тебя здесь никто не найдет.
Автомобиль свернул на боковую ленту, которая вела прямо в чащу. Через минуту он остановился на опушке леса перед увитым плющом домом.


– Хамми Джонс? Наслышан, наслышан! Очень приятно! Майкл Коннор.
Смешной человечек в очках, с глубокими залысинами на лбу, в клетчатой рубахе с закатанными рукавами, стоя на пороге, протянул руку, которую Джонс с удовольствием пожал.
Лорри Смит обняла и залепила сочный поцелуй хозяину:
– Ну что, зайка, чем ты нас вкусненьким угостишь? Приготовил что-нибудь?
Они прошли в просторную комнату с окном во всю стену. Майкл прикоснулся к панели на стене, окно поплыло вверх и исчезло в потолке. Зима в этой части света была довольно мягкой, и, пока дождя не было, можно было наслаждаться свежим воздухом. Комната превратилась в открытую веранду. Ветви деревьев склонились прямо над сервированным к обеду столом.
– Обед готов и, кстати, все халяльное...
– Откуда вы про это знаете, мистер Коннор?
– Майкл, просто Майкл! Я много чего знаю, Хамми, у меня докторат по земной истории, и еще один по истории колонизации Геи, я автор нескольких книг. Правда, вряд ли кто их читал кроме очень узких специалистов...
Стол был уставлен салатами, пирогами, запеченными в формочках жульенами. Майкл  разлил овощной суп из маленькой блестящей кастрюльки.
– Вкусно! – Джонс попробовал и с удовольствием проглотил еще ложку, – Лорри, твой муж потрясающе готовит.
Лорри и Майкл затряслись от смеха. Лорри даже застучала рукой по столу.
– Что я сказал смешного?
– Понимаешь, Хамми, – Майкл сделал вздох и перестал смеяться, – вообще-то в отношениях между мужчинами и женщинами таких понятий как "муж" и "жена" давно не существует. И если бы я не был историком, то я бы вообще понял нечто совсем иное....
– И слово "семья", кстати, давно означает только один вид отношений, –  Лорри тоже пришла в себя и вступила в разговор.
– Какой?
– Однополый. Двое мужчин – "мужья". Две женщины – "жены".
– Что?! Я, конечно, понимаю, что и такое случается, но причем тут семья? Семья - чтобы рожать и растить детей...
– Рожать, они, разумеется, не могут. Общество обязано обеспечивать семьи детьми. У нас чрезвычайно развиты банки спермы и суррогатное материнство, – Майкл положил всем гренки в суп.
– Я как-то, по молодости, родила ребенка для одной семьи. Потом, правда, очень по нему скучала... Зареклась. Но все равно, сейчас детей хотя бы не отбирают.
– Отбирают?
– Э... – Майкл задумчиво потер лоб, – на Земле до исхода, насколько мне известно, то была повсеместная практика. Однополых браков становилось все больше, они требовали равных прав, в том числе возможности усыновления детей. А где на всех детей набрать? Стали забирать у обычных, как тогда говорили, консервативных семей под всякими надуманными предлогами. Нехорошо, конечно, но равноправие и демократия важнее.
– Как-то я себе представлял ваше равноправие иначе...
– Ну а потом вопрос решился. Это стало гражданской обязанностью - родить ребенка в семью. Тем более что для себя мало кто рожает.
– Ну ладно, давайте лучше о вас,– Джонс решил пока обойти скользкую тему, – ты, Майкл, наверное, преподаешь в университете?
Майкл и Лорри снова засмеялись.
– Нет, Хамми, у меня нет ни единого шанса попасть на работу в университет, хотя я и пытался, признаться, и не раз.
– Почему?
– Видишь ли, у нас либеральное общество, корректирующее неравенство. В соответствии с очень древним законом нужно давать преимущество видимым меньшинствам,  сексуальным меньшинствам, женщинам. Правда уже давно непонятно, кто меньшинство, но закон есть закон. Я - последний в очереди, потому что не отношусь ни к какой из этих групп. Если бы я хотя бы подвизался в точных науках, а не гуманитарных...
– Не пойму, чем это отличается от наших порядков? У нас тоже преимущества даются в соответствии с происхождением и расой...
– Только не вздумай это сказать в передаче твоей Шерри! Она ярая либералка, тут же отправит тебя обратно к твоим друзьям на перевоспитание, – Майкл усмехнулся и принялся раскладывать на тарелки пирог и салаты.
– Где же тогда ты работаешь?
Майк и Лорри переглянулись. Лорри ответила за него:
– Понимаешь, Хамми, Майкл нигде не работает, по крайней мере официально. Меня это вполне устраивает. Во-первых, кто так еще вкусно накормит после работы? Во-вторых... Майкл умница, гениальный аналитик, – Лорри снова поцеловала его в лоб, – он подготавливает все материалы для моей журналистской практики... кроме того, у нас еще одна очень важная исследовательская работа, мы её делаем вместе. Тут он просто незаменим. Но об этом в другой раз... Сейчас есть вопрос поважнее, ведь уже завтра Шерри, не сомневаюсь, потащит тебя в студию. И только ты нам можешь помочь.
– Я? Почему?
– Видишь ли... Ты человек "оттуда", ты обаятельный и у тебя явно незаурядные способности. Только ты можешь разъяснить нашим, что их ждет... А они все только мечтают о земном вторжении.
– Но почему? Разве вам так плохо здесь живется? Зачем вам земляне?
– Смотри! – Майкл указал на возникшее на стене изображение. – Вот снимки окрестностей Рональды за последние сто лет. Зеленые точки - жилища. Красными точками обозначены нежилые, покинутые дома. Каждый снимок сделан с перерывом в пять лет.
Джонс увидел, что сначала красных точек не было вообще, а число домов увеличивалось. Потом рост прекратился, появились красные точки, их становилось все больше.
– И так повсюду, Хамми, население уменьшается.
– Я слышала, в Хазарии есть небольшой рост, – вмешалась Лорри.
– Верно, но Хазария - всего лишь остров в другом полушарии, да и никто их не слушает. Проблема эта хорошо известна, и она требует решения. Возобладала мечта о новой экспансии с Земли, причем, землян тут уже ждут чуть не как спасителей... Никакие доводы не помогают. Поэтому нам и нужен ты. Расскажешь все как есть. Хамми, ты - наша последняя надежда.


Наутро Джонс проснулся будто от резкого сигнала в голове. Он осовело вскочил, ничего не понимая. Сигнал будто требовал какого-то разрешения. «Хорошо, хорошо», - мысленно ответил он. Вспыхнул один из экранов на стене. Появилась Шерри Мовиц. Она, похоже, еще и не ложилась.
– Вы еще спите, Мухаммед Джонс? Быстро собираться на работу, сегодня наше первое шоу. Лорри обещала тебя подбросить в город, а дальше посмотрим. Она посмотрела на планшетку. Час на сборы.



VI. Шоу Шерри Мовиц.


Переливы огней, оглушительная музыка, крики восторга и аплодисменты. В круге света - помост, на котором в удобном кресле восседает Шерри.
– Дорогие зрительницы и зрители! Это снова я, Шерри Мовиц, с ежедневным шоу, которое называется...
(Все хором):
– "ВЕСЕЛЫЕ ПОМИНКИ С ШЕРРИ МОВИЦ"!
– Правильно! И у меня никто никогда не скучает! Почему?
(хором):
– Потому что весело!
– Верно! И в ближайшие дни вам снова не удастся поскучать! Знаете почему?
– (?)
– Потому что сегодня у нас особенный гость.
– Встречайте!!!
– Человек из космоса, настоящий землянин, наконец, просто красавец-па-а-а-арень... -
– МУХАММЕД ДЖОНС!
(крики восторга, визг и свист, публика в исступлении)
Луч света выхватывает из темноты второй помост, с креслом, где сидит смущенный Джонс.
– Вот он, герой-астронавт с далекой Земли, совершивший межзвездное путешествие с одной только целью - присоединиться к нам, потомкам землян, и замкнуть, наконец, разорванный круг...
(свист и крики)
– Вам всем, конечно, хочется задать множество вопросов мистеру Джонсу, но сегодня мы поговорим о земной кухне. Что едят на Земле, и почему нашему гостю нельзя есть и пить то же что нам?
– И это все мы узнаем - после рекламы!


Яркий свет погас, и Шерри с Джонсом остались один на один.
– Шерри, что за ерунда, какая кухня? Я же говорил тебе, о чем я хочу рассказать, что там у нас творится.
– Джонс, не учи меня вести шоу. Я знаю что делать.
– Но ведь это серьезно!
– Ты приехал из... э... другого общества, тебе не понять нашей демократии. Девочки хотят позитива, а не проблем. Мы верим, что если думать только о хорошем, позитивном - все проблемы решатся сами.


– И вот мы снова с вами! Я, Шерри Мовиц, и - человек с Земли!!! МУХАММЕД ДЖОНС!!!
(восторженные крики)
– Кстати, мистер Джонс, наши зрительницы уже искренне полюбили вас и хотели бы перейти на менее официальные отношения. Можно вас называть как-нибудь покороче?
– Конечно, зовите меня просто Хамми.
– Хамми-и-и-и!!!
(буря восторга)
– Итак, знаете ли вы, что и людям с Земли нужно есть и пить, как и нам, но, все-таки чуть-чуть по-другому... Они должны есть особое мясо, и пить особые напитки. Поверите ли? Они не потребляют алкоголя, не пьют даже пива! Это люди высокой дисциплины из общества идеального порядка! ( "Шерри, не в этом дело..." но та даже не обратила на Джонса внимания), и, посмотрите, какие они все обаяшечки!
– Это большое преувеличение.
– Не скромничайте, посмотрите на наших зрительниц, они в восторге!
(Зрительницы криками подтверждают, что они да, в восторге)
– Скажи, Хамми, а у нас на Гее, ты смог бы питаться так, как привык?
– Думаю, это реально.
– Вы слышали? Им совсем не обязательно жить на Земле! А значит - и у нас могут поселиться такие очаровательные Хамми Джонсы! А теперь у нас первая гостья. Встречайте Сандру из Маргариты!
(в луче света появляется изображение девушки в купальнике, с нее капает вода, видно, что она только что вышла из бассейна)
– Скажите, милый Хамми, у меня вдруг возникло некоторое беспокойство. А не влияет ли ваша диета на сексуальные функции? Красота, конечно, красотой, но не забывайте и о вашем прямом назначении!
– Итак, Хамми, вопрос задан, что вы ответите Сандре?
Джонс (в затруднении, смущаясь):
– Э... я думаю, никак не влияет, или даже хорошо влияет, ведь мы отказываемся от алкоголя и вредного жирного мяса, но это не диета, поймите... это религия...
(его дальнейший ответ не слышен за криками восторга)
– Ура!!! – Сандра протягивает руки, – что вы делаете сегодня вечером?
(исчезает)
– Мы понимаем восторги наших зрительниц, но, представьте себе, у нас есть даже зритель, вдруг и он что-то не слишком глупое скажет? Встречайте Нико из Форестсайда!
Появляется пожилой, но стройный спортивный человек в тренинге, полотенцем на плече и планшеткой в руках.
– Привет Шерри, привет Хамми ( "Привет Нико!"). Я вот тут прочитал, что вам нельзя есть мясо определенных животных, и совсем запутался. Мы ведь мясо собственно животных не едим, мясо выращивается на фабрике (я сам на такой фабрике работаю), никаким животным оно вроде как не принадлежит...
– Это сложный вопрос, Нико. Я ведь штурман, а не богослов. Возможно нам вообще это есть нельзя. По правилам, животное должно быть должным образом забито с именем Аллаха на устах, из него должна быть выпущена кровь...
Внезапно грянула музыка, собеседник исчез, а Шерри и Хамми остались вдвоем на подиуме.
– Ты с ума сошел, Хамми? Надеюсь, что я вовремя включила заставку, и никто этого не слышал! Я тебе сказала - позитив! Наши девочки про твою кровь и забой животных слышать не должны! Ты понял?
– Понял....
– Тогда эфир... Мы снова здесь! И с вопросом к Хамми обращается....


 «Это непробиваемо, Майкл... Любой хоть сколько-то серьезный разговор тут же обрывается... Я пытаюсь что-нибудь рассказать, но, похоже, еще больше ввожу их в заблуждение...»
«Спокойно, спокойно, Хамми... Во-первых, я попробую подготовить несколько зрителей, чтоб задали необычные вопросы, но им нужно пробиться через фильтр Шерриных ассистентов. Во-вторых, я думаю, Шерри тебя передаст другим компаниям на недельку-другую, перед последним, ударным, шоу. Вот там мы и узнаем, справились ли мы с задачей или провалили....»


– Дорогие умницы-красавицы! Вы уже запаслись попкорном? Будет скучно! Потому что с вами я, Дигги О'Хара, и мы снова в эфире с программой...
"ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПИЛОРАМА"!!!
Политика - это скучно, но для того мы и умницы-красавицы, чтобы любую скуку сделать веселей!
А сегодня будет веселей, потому что про политику мы будем нудить...
...с самим Хамми Джонсом!!!
А еще на нас наведет тоску профессор кислых щей, простите, кафедры политологии Рональдского Университета имени Моники Левински (кто такая, не знаю, наверно, выдающаяся личность прошлого)
прелестная Лю Мбагу!
(вызывающе одетая мулатка)
Лю, конечно, все это скука и ерунда, но вдруг нашим умницам-красавицам будет интересно узнать о политическом устройстве Земли, и чем оно отличается от нашего?
– Привет, Дигги, привет умницы-красавицы! Конечно, устройство власти на Земле отличается от нашего, но мы одинаково с уважением относимся к любым различиям, а некоторые даже пользуются особым почетом.
Возьмите, например, меня.
Я мулатка, лесбиянка, наркоманка и в прошлом уголовница. Кроме того я с трудом закончила школу. Недемократическая система, без сомнения, продвигала бы представителей сильных: отличников, трезвенников, стрейтов, белых а то, представляете себе, даже мужчин!
(возмущенные крики)
Но только у нас я смогла стать профессором университета. И это доказывает прогрессивность нашего общества.
Теперь рассмотрим вопрос глобально. Возьмем целую политическую систему, отличную от нашей, и перенесем её на Гею. Она, как система меньшинства, должна иметь преимущества, верно?
Лично мне совершенно непонятны проявления землефобии в некоторых местах нашей планеты. Это в первую очередь касается одной маленькой, но пакостной страны в южном полушарии... Конечно, они в свое время сыграли некую роль в колонизации Геи, но на этом основании считать себя выше всех, навязывать нам, прогрессивному большинству, которое борется за права меньшинств (Лю остановилась в затруднении, пытаясь собрать мысли), э-э-э… свои заблуждения?...
– Прости, Лю, но у нас уже первая зрительница с вопросом... Сари Пенн из Голдлэйка. Привет Сари!
( Рыжая толстушка, освещенная лунным светом сквозь листву, качается в гамаке, подвешенном ни на чем, с мешком попкорна в руке)
– Привет, Дигги, привет, Лю, и тебе, парниша (забыла как там тебя), тоже привет... Расскажите-ка мне, как там женщинам живется, достаточно ли достойное положение занимают...
– Э... (Лю замялась, видно, что она не знает ответа)... я так думаю, что женщина в любом обществе занимает положенное ей положение.
– Ну я тогда парнишу спрошу. Слушай, чем там у вас подруги занимаются? Как планетой управляют?
– Вы про женщин? Женщины планетой не управляют, женщины вообще ничем не управляют.
(возмущенный гул)
– А кто же управляет?
(Дигги в замешательстве)
– Мужчины...
(Лю, оправившись, с улыбкой) :
– На Земле нет преимущественной дискриминации, поэтому женщины конкурируют на равных с мужчинами... хотя это необычно...
– Вы ошибаетесь, никто ни с кем не конкурирует. Женщинам запрещено все кроме семьи, кухни... ну и кое-каких мелких работ....
(тишина. наконец, гостья говорит с ехидной улыбкой)
– У меня еще один вопрос, насчет лесбиянок там и прочих....
– Нет, нет! У нас рекламная пауза!


– Кто её сюда допустил? (Дигги раздражена)
Из глубины сцены:
– Вроде все было как надо, она в самом деле из Голдлейка... и вроде ничего такого спрашивать не собиралась.
– Смотрите там у меня, кого выпускаете!


– Пока мы ждем новую посетительницу, скажи нам, Лю, а как устроена наша политическая система? Хамми тоже будет достаточно скучно, но он потерпит вместе с нами...
– Почему же? Мне очень даже интересно.
(Лю):
– Ну, во-первых, мало кто помнит, как должны приниматься законы, потому что законы у нас не принимались уже лет так двадцать. А вообще-то любой закон входит в силу прямым голосованием всех жителей с помощью биометрических карт. Таким же голосованием избираются каждые четыре года министры, включая премьер-министра. Потом, конечно, действуют правила положительной дискриминации, но это совсем скучно... не будем углубляться. Главное - это демократия! Правильная демократия!
В последнее время люди что-то совсем не интересуются выборами и даже не знают, кто у нас принимает решения, уж не знаю, отчего такая апатия... некоторые мои студенты даже оспаривают систему...
– Кстати, Лю, у нас на линии один из ваших студентов...
– Да? Это кто?
– Марк Лоретти из Рональда-бич... Привет, Марк!
Появляется лохматый парень с бутылкой пива в одной руке и пакетом чипсов в другой...
 (Лю, с улыбкой):
– А... знаю, большой спорщик.
– Привет всем. И тебе, Хамми. Хотел тебя спросить. А кто у вас там главный? На Земле?
– Привет, Марк! Если ты имеешь в виду Мирный Мир (а это пока что не вся Земля), то нами правит Совет Мудрецов из Метрополии.
– Хе... Мудрецы... и как вы их выбираете? Мне как у нас че-та не катит, выбирают кого попало.
– Марк, Мудрецов не выбирают, это самые заслуженные мужи Мирного Мира, так нам говорили во всяком случае...
– Мужи? То есть не бабы? Слушай, Хамми, мне уже у вас нравится!
– Не думаю, что тебе понравилось бы...
– Да брось! Если бы нормальные пацаны управляли Геей, никакого бардака не было б!


« Лорри, ты уверена, что мне стоит продолжать? Все выходит как-то наоборот...»
«Надо еще пробовать. Общественное мнение - большая сила. Майкл действует, я тоже не сижу сложа руки».


– Дорогие наши культурные, воспитанные, образованные, просвещенные и просто самые-самые! Смотрите программу... КУЛЬТУРНЫЙ ШМОК!!!!
С вами снова я, ваша неповторимая, культурная, но и конечно же, самая красивая и умная, да и все мы самые красивые и умные!!!!  С вами я, Анна Цефала!
А моего гостя, вы, мои умницы, конечно же узнали. Да, да, это он, голубоглазый герой, скромный и мускулистый, 187 на 86, объем бицепса 41, ширина плеч 54, талия - 46. Иными словами - бог Апполон! С простым земным именем... ХАММИ ДЖОНС! И мы все бы с удовольствием приударили за этим парнем с Земли, но он скромен и воспитан, и вот он у нас, в программе КУЛЬТУРНЫЙ ШМОК!!!!
– Скажи, Хамми, как у вас, на Земле, вывели такую замечательную породу? И почему у нас так мало таких привлекательных, обворожительных самчиков?
– Я с детства был отобран по результатам исламского многоборья и лучшим оценкам в школе. Меня готовили к миссии с десяти лет. Это сплошные тренировки и учеба...
– Вы слышали? Вот как на Земле делают настоящих парней! Может и нашим девочкам стоит взяться за дело и воспитывать этих тюленей и пудельков с детства? Чтобы были достойны нас?
(Анна делает успокаивающие движения под крики восторга)
– Хамми, не подумайте, что нас интересуют только ваши формы. Нет, нет! Нам важно и поговорить. Вы любите музыку?
– Мне как-то не приходилось... все время был занят.
– Ну, неужели никогда не слышал игру на инструментах, пения?
– Ну конечно! Наш муэдзин. Он всегда поет перед молитвой, утром и вечером.
– Вы слышите?! Какие культурные! Божественное пение - утром и вечером! А девчонки тоже становятся муэдзинами, тоже поют?
– Да что вы! Нет, конечно!... Они...
– Правильно! Женщины у вас - богини! Муэдзины поют для них!
– Нет, вы неправильно...
– Это настоящий культурный шмок!!! Перерыв на рекламу!
(удар гонга, свет тухнет)


– Ну как, Хамми, правда, здорово получается?
– А что такое "шмок", Анна?
– Это мы так говорим, когда видим что-то классное! Какое-то старое слово, земное...


Заставка, искры фонтанов, полет камеры над помостом. Продолжение передачи.
– Вы смотрите передачу для умных, культурных поклонниц искусства, а с вами я, самая умная и культурная, АННА ЦЕФАЛА! (крики восторга). "Культурный шмок"! И сегодня мы говорим про искусство и культуру нашей прародины, Земли. Потому что... у нас в гостях пионер-герой с Земли, скаут, спортсмен, наконец, просто красавец - ХАММИ ДЖОНС!
– Хамми, как тебе нравится у нас?
– Очень нравится, вот только...
– Конечно, на Земле лучше, я знаю! Ничего, скоро придут посланцы с нашей исторической родины, и построят здесь прекрасные города, как на Земле...
– Анна, подождите! Это опасно! Если сюда придет земной джихад...
– Я знаю, вы боитесь, что чистое искусство Земли исказится. Но не бойтесь, мы не станем вам мешать строить здесь кусочек нашей прародины!
– Послушайте, вы зря идеализируете Землю... На Земле происходят страшные вещи! Это опасно....


(рекламная пауза, музыка, огни, брызги шампанского)


– Привет, Хамми... Залезай в машину.
– Майкл? Очень рад!... Почему сегодня ты? Разве мы не должны изображать с Лорри сладкую парочку?
– Пришлось менять обычный порядок. Там, куда мы направимся, Лорри не пустят.
Джонс сел в машину, дверь плавно опустилась, Майкл быстро провел пальцами по пульту и дал команду, автомобиль мягко тронулся и вскоре помчался по ленте.
– Я прямо заинтригован... Что за место такое?
– Мужское сообщество МАСКУЛ. Воинствующие секстремисты. Мечтают тебя увидеть.
– Зачем? Кто такие?
Майк немного подумал:
– Сначала все их принимали за клоунов... Дурацкие протесты со спущенными штанами, глупые лозунги. Теперь все иначе. У них есть отделения в каждом городе, полная согласованность действий... дамочки забеспокоились.
Майкл криво ухмыльнулся:
– Ты для них герой секс-революции... Попробуй убедить их, что не все так замечательно в вашем царстве крутых мужиков.
– Я попробую, Майкл, хотя в последнее время мне кажется, что лучше бы я и не пробовал.


Традиционный для Нью-Геи небольшой клуб с фальшивым небом и искусственным садом. Три стены - гигантские экраны, оттого казалось, что Хамми и Майкл попали в просторное, полное народа помещение, в действительности в комнате реально находились только четверо, остальные - объемные изображения. Джонс тут же отметил знакомые лица. Вон тот парень-студент, который задавал ему вопросы про самого главного на Земле, а того седовласого он помнит еще с первых дней, он пытался что-то рассказать об истории Земли. На экранах было еще несколько симпатичных, похожих на Майкла очкариков, остальные же глядели сурово, с осознанием возложенной на них высокой миссии.
Джонс с Майклом пожали руки четырем суровым парням в комнате и помахали изображениям. Те приветствовали штурмана восторженными криками.
– Угощайтесь, – один из парней кивнул в сторону накрытого среди густой зелени стола. Джонс не заставил себя долго упрашивать: положил себе на тарелку салата, вареных овощей и сыра:
– Вы можете начинать, я ужасно проголодался после этой дурацкой передачи.
Его фраза вызвала гул одобрения.
– Вот об этом мы и хотим поговорить!
– Надоело засилье этих дур!
– Наш мир загнивает...
– Вся надежда только на вас...
Джонс повернулся в сторону говорившего, это был тот самый пожилой профессор или ученый, которого он видел по телевидению.
– На нас? А почему?
– Хватит с нас этих дур! – крикнул кто-то.
– Ну допустим. Да, у нас правят мужчины, но ничего хорошего, как видите, из этого тоже не вышло.
– Главное не в том, кто правит, я согласен, – отозвался седовласый, – а в том, что вами правят мудрые. Наше образование уже ничем не отличается от развлечений, а система демократических выборов выдвигает исключительно молодых привлекательных дурочек, а не пожилых умудренных опытом ученых. Поэтому мы хотим, чтобы вы взяли управление в свои руки, ваши мудрейшие смогут дать толчок нашему болоту...
– А что, среди вас разве не найдутся свои мудрейшие? Ну вот вы, например?
– Я? Что вы... да мне и недолго жить осталось.
Хамми с недоумением оглядел его спортивную фигуру.
– Почему? Разве вы неизлечимо больны?
– Да нет. Я в целом здоров. Просто вы не в курсе. Скоро моя очередь на эвтаназию.
– На что?
– Эвтаназия! Умерщвление! Добровольное, разумеется...
Он усмехнулся.
– Но почему?! И кто имеет право?
– Это я вам как специалист по праву могу рассказать. Этот закон (или, точнее, неписаный закон) появился как слияние двух старых земных положений. Первое - право на добровольную эвтаназию для больных людей. Добровольность постепенно расширила свои понятия, включив в себя сначала желание родственников, потом вердикт врачей, не желавших возиться с тяжелобольными, а затем и государственных служащих, не хотевших лишней головной боли... Вторая регламентация пришла из земного Нового Света. Законы об иммиграции там не пропускали больных, старых людей из соображений экономии на их лечении... были случаи, когда высылали уже хорошо интегрированных иммигрантов просто за лишний вес... На Нью-Гее эти два положения слились в одно. Вся планета эмигрантская, следовательно, больных следует выселить. Выселить некуда - значит эвтаназия. Стоит человеку выйти из нормы - его могут "выселить"... А у меня, как назло, в последнее время то простуда, то суставы побаливают....
– Э... – Джонс даже не знал, что и сказать, – ну хорошо, пусть попробует кто-нибудь молодой, энергичный и образованный... Вот он, например. Кажется, Марк, верно?
Он обратился к тому парню-студенту, который выступал в передаче Дигги О'Хара.
– Точно! Хорошая память, парень!
– Вот ты, Марк, молодой студент, и, похоже, очень энергичный...
– Я не могу, Хамми... Я в тюрьме...
– Что?!
– Очень просто. Разговариваю прямо из камеры...
– А как же ты учишься?
– Так же. Прямо из камеры. Заканчиваю магистратуру. Думаю, еще и на докторат срока хватит.
– А что ты натворил?
– То есть за что меня посадили? За посткоитальное несогласие.
– Что это?!
– Ну... была у меня подруга, спутница жизни, жили мы с ней вместе семь лет, еще со школы, а потом она меня бросила... Через два года у нее началась депрессия, она пошла к социальному психиатру, и та определила, что все эти семь лет её пациентка не желала близости со мной, и с самого начала не желала. А я, следовательно, насильник. Вот я и сижу.
У Джонса отвисла челюсть. Он не знал что и ответить. Наконец промямлил:
– Ну хорошо, здесь тоже есть свои недостатки... Но вы не представляете что творится на Земле! Там диктатура!
– Не надо нам такой демократии! Пускай будет диктатура!
– Вы не понимаете...
– Прости, Хамми, –  вкрадчиво обратился к нему один из суровых парней в комнате, – а чего ради ты вдруг стал врагом Земли? Я понимаю, если там такая диктатура, кто бы тебя отправил в космос с подобными взглядами?
– Я... и раньше сомневался, но не показывал вида... но окончательно все понял, увидев, что творят джихадисты...
– И что?
– Они напали на орбитальную станцию...
– Реальные пацаны! А как бы они еще попали сюда? У них не было выбора...
– Они захватили силой женщин и сделали их своими наложницами!
Раздались крики одобрения.
– Так им и надо! Козы должны знать свое место!
– Все бабы козы!
– Пусть почувствуют на своей шкуре!
Вкрадчивый снова обратился к Джонсу:
– А что там за история у тебя была с какой-то пленной офицершей?
Джонс покраснел:
– Это мое личное дело...
– Ага... так это под её влиянием ты вдруг изменил свои взгляды?
– Какое отношение это имеет к делу?
Раздались возмущенные возгласы:
– Бабник!
– Подкаблучник...
– Теперь все понятно!
– Нас на бабу променял...
Суровый (похоже, он был здесь авторитет) снова взял слово. На этот раз он обратился к Майклу:
– Спасибо, Коннор, это было поучительно...
– Но вы же ничего не узнали! Это же человек с Земли! Задавайте вопросы, он все расскажет...
– Это не нужно, Коннор... Наша организация сама свяжется с землянами, не подверженным... э-э-э.... тлетворным влияниям.
– Послушай, Тэйлор...
– Коннор, потом, нам надо обсудить кое-что без посторонних... Так что хорошего вам вечера.

В сторону Джонса он больше не смотрел.



VII. Провал


– Здравствуйте, дорогие мои красавицы и умницы, умелицы и очаровательницы! С вами снова я, ваша Шерри Мовиц, и наш дорогой гость в студии - Хамми Джонс!
А еще наш ждет маленький сюрприз... точнее, большой, большой сюрприз! Оставайтесь с нами - и вы узнаете! Реклама!

– Что еще за сюрприз, Шерри?
Шерри загадочно улыбается:
– Узнаешь, узнаешь, Хамми. Для тебя пока тоже сюрприз.

– Вы смотрите "Веселые поминки с Шерри Мовиц", и сегодня мы и в самом деле прощаемся. Прощаемся с нашим гостем, Хамми Джонсом!
Хамми, ты почти месяц  веселил наших девочек в разных шоу и приобрел, надо сказать, немало поклонниц. Ну, а как тебе самому, понравилось?
– Конечно, Шерри, здесь хорошо. И зрительницы у вас замечательные, такие умные и красивые!
– Браво нашему гостю, он оценил нас, умниц и красавиц, по достоинству! А скажи, Хамми, хотелось бы тебе остаться жить у нас? Или у тебя обязательства, и ты должен вернуться на Землю?
– Это сложный вопрос... Конечно, мне бы хотелось остаться здесь. Но я ведь человек служивый, у меня есть обязанности, командиры...
– Вот мы прямо сейчас и спросим!
(потирая руки):
– Итак... гость в студии... – Салим Николаев!!! Еще один космический герой!!!
(крики восторга, свист и визг)
Мимо оцепеневшего Джонса проходит довольный собой Николаев, садится в кресло, снисходительно улыбаясь.
– Встреча двух друзей, коллег, прямо у нас в студии!!! Пожмите друг другу руки, друзья.
Николаев с готовностью встает, пожимает ватную руку Джонса, хлопает его по плечу и, усмехаясь, садится на место.
– Скажите, милый Салим, вы нам можете оставить нашего лапушку Джонса, ведь мы полюбили его всей душой?
– Оставить... Хм... Ты как, штурман, хотел бы? (Джонс пожимает плечами) А знаете, Шерри, почему бы и нет? (крики восторга) Мы тут даже такое подумали: а не остаться ли и нам? Или вы против? (Дружный визг: "Не-е-е-е-т!")
Шерри, мы решили - остаемся! Осмотримся, устроимся, а пока капитан и новый штурман (Ты не обиделся, Джонсик? Должны же мы были назначить штурмана, пока ты в отпуске?) сгоняют на Землю и привезут еще желающих. Тут вот нам как раз замечательный райончик для обживания подарили. Там никто не живет, а нам в самый раз...
Шерри захлопала в ладоши. Её голос срывался от наигранного счастья:
– И вот он, второй сюрприз! Первая земная колония за последние сто лет, здесь, прямо в Вашингтонгии, совсем близко к нам, в Даркфоресте... Смотрите на втором экране репортаж нашей специальной корреспондентки Наби Таядур! 

Прямо посреди зала появилось изображение счастливой улыбающейся Наби. Вокруг бегали техники, проверяя работу стереокамер и звука.
– Здравствуйте, мои милые и хорошие, мои принцессы! Я задыхаюсь от счастья! Они вернулись! Земляне, скоро вы их увидите. А пока поглядите на это чудесное место в лесу (камера делает плавный поворот), где им предстоит жить. Домики немного требуют ремонта, но настоящие мальчики должны быть с руками, иначе для чего же они еще нам нужны? Ну, разве что еще... (Наби заливается счастливым смехом) Теперь все пустующие дома будут потихоньку заселяться, а у нас появится хороший выбор с кем поразвлечься!
Камеры снова переключились на Шерри:
– Дорогие зрительницы! Вот они! Уставшие от полета, немного грубоватые парни-земляне приближаются ко мне, они все ближе и ближе!
Пространство постепенно заполнялось бородатыми людьми в униформах. Они глядели жадными глазами на корреспондентку.
– Приветствую вас от имени Геи! Добро пожаловать! – крикнула Шерри.
– Добро пожаловать! – повторила Наби.
Бородатые продолжали окружать корреспондентку. В их глазах появился масляный блеск, на лицах ухмылки.
Наби уже не было видно за спинами джихадистов.
Слышен был только её голос:
– Очень приятно! Вы что-то хотели? Зачем он тянет меня за руку? Отпустите мою руку! Мне больно!...
Шерри встревоженно обратилась к Николаеву:
– Что происходит? Что они хотят? Они не причинят вред Наби?
– Ну что вы! Да посмотрите на них, разве они могут сделать девушке что-то плохое? Только хорошее...
Между тем крики корреспондентки становились все пронзительнее:
– Уберите руки! Оставьте мою одежду в покое! Отпусти... отпусти!!
Раздался визг.
Шерри делала отчаянные жесты, наконец, её поняли и трансляцию отключили.
В студию в панике вбежали техники и редакторы, они не понимали, что происходит, и почему прекратилась передача. Джонс еще успел заметить на экране, как над толпой взлетели рубашка и джинсы корреспондентки, но в это время в студии погас свет.
Среди полного смятения штурман вдруг почувствовал как кто-то мягко взял его за руку и потянул. Джонс хотел вырваться, но тут услышал знакомый шепот в ухо: "Тише, дурачок, это я. Быстро за мной". Они выбежали из студии и побежали по каким-то коридорам, беспрерывно сворачивая, поднимаясь и спускаясь по неподвижным лентам эскалаторов. Повсюду была полная темнота. Лорри, видимо, пользовалась каким-то навигатором. Через некоторое время они оказались на темной автомобильной стоянке.
– Быстро в машину!
Джонс увидел знакомый автомобиль.
– А почему ты не встречаешь меня где обычно? Здесь я вроде никогда не был...
– Чтобы попасть в милую ловушку Николаева? – Лорри запустила машину, окна закрылись, автомобиль  помчался по коридорам, – если б эта... слов нету... так не гналась за сенсациями и не держала все в секрете до последнего момента, мы бы успели подготовиться. Пришлось импровизировать в последний момент, устроить эту диверсию в студии... Надеюсь они нас не выследят.
Лорри, коротко глянув на Джонса, достала из секретного ящичка маленький серебристый прибор.
– Ого! Лучевой пистолет! Лорри, ты умеешь с ним обращаться?
– Умею. Только ты его не видел и ничего не знаешь. На нашей планете всякое оружие категорически запрещено. Кроме защитного, и то с большими оговорками. Теперь слушай. Я пытаюсь всячески запутать следы. Мы будем крутить по разным уровням, потом выйдем на поверхность в случайном месте и отправимся на базу. Туда должен прибыть Майкл. Только бы он не попался! Но я ему сразу дала знать... Надеюсь, что за домом еще не было слежки.
– Так мы не заедем домой?
– Дома больше нет... Вашингтонии тоже скоро конец, если не сделать чего-то... А что можно сделать? Может ты знаешь, Хамми?
– Да, знаю. Надо атаковать их всеми силами, пока их тут мало. А потом напасть на корабль, захватить и его!
– Нечем атаковать, Хамми, у нас ни одного нормального лучемета... А эти луче-пистолеты делают почти подпольно для агентов вроде меня... Если в Мировом Совете узнают - такое будет! И так Хазарии по любому поводу достается. Они полагали - не будет наступательного оружия, не будет и войны. Ну вот и получили... Да и было бы чем - никто бы не дал «проявлять агрессию».
Тем временем машина выскочила на поверхность и полетела по ленте над лесом. Несколько раз Лорри вводила новые данные, тогда автомобиль перескакивал на другую ленту и мчался в новом направлении. Темнело. Вскоре уставший от переживаний Джонс задремал.


Внезапно очнувшись, Джонс почувствовал, что что-то происходит. Впереди был берег моря. Он извивался, образуя узкий залив. В свете двух лун все было видно как днем. Одна лунная искрящаяся полоса протянулась от горизонта до каких-то сооружений на берегу. Машина резко сбавляла скорость, видимо, это и разбудило Джонса.
– А, проснулся, – Лорри скосила на него глаза, – вон, полюбуйся на своих друзей, они вовсе не такие дураки.
Штурман сначала не понял куда смотреть, на берегу и на море ничего не происходило, потом он поднял глаза и увидел светящуюся точку, облетающую по спирали прибрежные сооружения.
Лорри остановила машину под деревьями:
– Отсюда нас не заметят, а мы подождем, пока они пальнут, если пальнут, конечно…
– Ничего не понимаю. Что тут происходит, Лорри?
Лорри показала на сооружения:
– Это наша база. Скажем, военная. По крайней мере находится под защитой. Отсюда мы сможем попасть на любую другую базу и в центр, даже на орбитальную станцию. Если, конечно, эти уберутся. Но как они выследили?
– А что, Лорри, про базу никто на Гее не знал?
– Смеешься? Что-то можно утаить на нашей планете? Раз в полгода здесь устраивают обязательные демонстрации борцы за экологию совместно с «Анонимными Алкоголиками», «Гордыми Курильщиками», тут и «Товарищество За Опасный Секс» и «Антинудисты» поспевали, как можно не знать?... Интересно, долго он так будет кружить?
– Ну вот, Лорри, ты сама и ответила. Я думаю, ваши опасные алкоголики и гордые антинудисты сами с удовольствием им и показали. Неужели у них хватит ума стрелять?
– Посмотрим... Кружит. Снижает скорость. Сесть он, что ли пытается? Точно! Проверяет есть ли поле. Слушай, Хамми, долго он так кружить может?
– Недолго. Это же капсула. Им еще вернуться надо. Да и топлива у нас очень ограниченный запас. Слушай, Лорри, как у вас тут с полезными ископаемыми? Нефть, уран, металлы?
– Полно... почти ничего не используем, в основном природная энергия - солнце, реки, океаны...
– Ну, тогда они отсюда не уйдут ни за что! На Земле все закончилось. Только на экспедицию и наскребли последнее. Для Земли это шанс...
– Шанс, говоришь? Кому шанс, кому швах... Кажется, уходят. Не стали палить. А почему? Эти-то из передачи были совсем какие-то дебилы.
– Так то джихадисты. Они все с метрополии. А кораблями управляют в основном наши, из Нью-Йорка и окрестностей.
– Да? Интересно. Надо обдумать, обсудить с Майком. – В её глазах отразилась тревога. – Как там Майк?.. Нельзя звонить пока, мало ли... Вроде ушли... точно, улетели.
Лорри снова дала указание машине трогаться. Та начала набирать скорость, приближаясь к базе. Джонс разглядел с десяток разных видов и размеров летательных аппаратов, пришвартованных вплотную к необычной формы прозрачному сооружению. Он уже видел фигурки людей, перемещающихся по сверкающему полу или стоящих рядом с приборами или экранами.
 – А почему оно такое все прозрачное, Лорри?
– Совет потребовал полной прозрачности. Чтобы злая военщина не строила тайные козни и не скрывала свои милитаристские устремления от народа.
Пульт автомобиля замигал разноцветными огнями.
– Просит пароль, – пояснила Лорри. Она быстро набрала что-то на пульте, огни погасли.
Теперь они мчались по ленте прямо к прозрачному зданию  на берегу моря. Вскоре они были уже внутри. Машина остановилась, двери поднялись вверх и исчезли в корпусе. К ним приближалась женщина в форме. Благодаря военной выправке, она казалась совсем молодой, на самом деле ей было не меньше шестидесяти.
– Приветствую вас на станции. Я - управляющая базой, Магги Дик. Прошу за мной.
Она пропустила вперед Лорри и Хамми, прозрачный лифт мгновенно доставил их в кабинет Магги
– Майк! – обрадованно закричала Лорри, раскрыв объятия.
Майкл выглядел растерянным, он убрал с колен сумку с немногочисленными прихваченными из дома вещами, поправил очки и, чуть не всхлипывая, прижался к Лорри.
– Пришлось выслать за ним корабль, а то бы его догнали. Кто-то успел донести. Но теперь все в порядке. Так, хватит обниматься, послушайте-ка внимательно, что я вам скажу.
Лорри и Майк тут же повернулись к Магги.
– Времени у нас мало. Оружия у нас нет, да если б и было... Нам все равно не разрешат им воспользоваться.
– А что вы слушаетесь этого Совета? – вмешался Хамми, – вы же сила! Действуйте!
Выражение лица у управляющей базы стало таким, будто Джонс сказал нечто неприличное... Впрочем, она взяла себя в руки:
– Джонс, вы росли при тоталитарном режиме и не понимаете наших ценностей, – она поджала губы, – у нас демократия. Армия выполняет решения демократически избранной власти. Мы не можем устроить путч.
– А если они скажут отключить поле, когда те по вам палят?
– Ну не говорят же!
– А если все же скажут?
– Ну... Если скажут - мы подчинимся.
– Отключите поле?
– Да, отключим...
– И они вас всех перебьют?
– Что ж, это демократия, это закон...

На патрульном корабле стояла тишина. Джонс проснулся в той самой комнате, где уже ночевал однажды. Как будто не улетал никуда.
"Лучше бы и не летал!" - горько подумал штурман. Он вспомнил вчерашнюю встречу с Коном и поморщился.  Правда, Кон был очень приветлив и ничем не показал разочарования.
– Прости, Джерри, – выдавил из себя Джонс, – переоценил свои возможности...
– Хамми! – Кон хлопнул его по плечу, – Ты молодец, такая выдержка, столько обаяния, убеждения!
– Я даже предположить не мог, какое это болото! Самонадеянный тупица, решил, вот расскажу, и все поймут...
– Мы попробовали, Хамми. Хуже все равно не стало. А кто-то, может быть, и задумался. Будем прикидывать что теперь стоит сделать.

Сейчас они все совещаются как поступать дальше, а Джонс сидит как идиот в своем гостиничном номере. Если во время учебы и Миссии он был на высоте, среди оболваненных, то теперь чувствовал себя совершенно беспомощным. Смотреть передачи не хотелось - его уже тошнило от этого, да и ничего хорошего увидеть в новостях не ожидал.
В коридоре послышались голоса. Кто-то постучал, дверь приоткрылась. Это была Лорри:
– Как ты, Хамми? Готов к новым подвигам? Ладно, я перехвачу что-нибудь, и пойдем дальше на штурм.
Потом заглянул Майк:
– Не грусти, Хамми, придумаем что-нибудь!

Скоро опять стало тихо. Вернулись к своему мозговому штурму.
Чего не мог понять Джонс, так это поведения самих жителей этой планеты. Раньше ему казалось, что он, наконец, встретил здесь родственные души. Теперь он видел в них каких-то непостижимых чужаков,  инопланетян.

Взять хотя бы эту офицершу, начальницу базы... Ну что за бред? На вас напали злобные мерзавцы. У них нет правил, принципов, они собираются уничтожить все, чем вы тут дорожите... У тебя есть оружие, пусть не наступательное, но им можно выкинуть мерзавцев так далеко, что они больше не сунутся. Все это понимают. Все знают, что их ждет. Ну ладно, не все, но она-то уж точно понимает. И что? "Разделение власти. Исполнительная-законодательная... Политики решают - армия исполняет".  Что могут решать эти клоунши, вся задача которых - понравиться максимальному количеству зрительниц? Все их мысли (которые еще есть) направлены только на то, чтоб научиться делать значительную физиономию, говорить важным голосом, правильно мазаться и ходить в фитнес-клуб.

Они опомнятся, но будет поздно.
На Земле было то же самое, внезапно осенило Джонса.
Да-да, не ужасное оружие умиротворяющих, а тотальная глупость стали причиной падения Земли. Хорошая жизнь делает человека добродушным, он не верит в злые намерения других. Для того чтобы это понять, нужно вырасти в мире тотальной слежки, намеков и политических анекдотов.

Он вспомнил своего отца. Когда отец встречал его, выпускника школы штурманов, то был очень осторожен, говорил правильные слова, присматривался к собственному сыну - мало ли что?
И только потом, присмотревшись, он стал снова самим собой, начал рассказывать, как когда-то, анекдоты про Пророка, а затем, проверив окошки и двери, достал из тайничка настойку... Мухаммед, правда, пить не стал - не привык. Но он помнил, что папа тихонько потягивал свою настойку, с детства.  И сколько таких в Нью-Йорке? Кто-то втихаря гнал самодельный кукурузный бурбон, кто-то поигрывал блюзы на запрещённых банджо и губных гармошках, спрятавшись в кладовку, кто-то даже хранил древние бумажные книги. Они знали правила игры этого мира и надуть себя не дали бы. Они были осторожны, когда надо было, но и шанса не упустили б. А что же будет в этой стране непуганых идиотов?

Самым лучшим для них было бы настоящее разделение власти - армия охраняет их безбедную жизнь, а они не вмешиваются в дела армии. Каждый занят своим делом... Одни пусть искренне верят в идеалы, другие эту веру охраняют. Даже с одним лишь их защитным полем и сотней этих умных девочек можно было бы спасти планету.


– Джонс, садимся! – Кон приоткрыл дверь.
– Куда?
– В Хазарию, в Хазарию, куда ж еще. Но теперь ты сможешь поглядеть немножко страну, а то не получилось в прошлый раз. Надеюсь, тебе понравится.
– А мои дружки там еще не поселились?
– Кого ты имеешь в виду? Николаева с Камиллом? Нет. И не поселятся. У нас коллективная память, понимаешь ли.
А вот кое-кто из настоящих друзей тебя и вправду ждет.


Джонс вышел из корабля и окунулся в непривычно сухой и жаркий воздух. Пейзаж сильно отличался от виденного в Вашингтонии. Не было видно вокруг густых экзотических лесов, а окружающие растения очень напоминали земные.
– Хм... вот это дерево как будто похоже на земную пальму.
– Это и есть пальма, – засмеялся Кон, – мы привезли много растений с Земли. Ностальгия. К тому же в этом климате они неплохо привились.
Они сели в машину, та помчалась по ленте. Хоть в этом все было так же как в  Вашингтонии. Но вокруг он видел совсем другую картину. Никаких густых зарослей, много плотно стоящих домов с красными крышами, с островками парков.
– Тут все как-то по-другому...
– Конечно, у нас маленькая страна, места куда меньше, да и природной зелени немного. К тому же... опять про коллективную память... нам нравится, когда все похоже на нашу родину на Земле...
– Вашу родину на Земле?
– По крайней мере мы так её себе представляем. Эта страна сейчас называется Сион.
– Сион? Я слышал что-то… думал, это такое ругательство.
Кон засмеялся:
– Узнаешь, Хамми... Вот мы и приехали...

Не успел Джонс войти в дом, как чьи-то ладони мягко закрыли ему глаза. Он обернулся:
– Мэри!
– Как я соскучилась, Хамми...
– А я...

Пока маленький домашний робот доставлял вещи из машины, Кон с улыбкой программировал заказ на кухонном агрегате:
– Еще успеете, больше спешить некуда... Давайте-ка обедать. Разносолов не обещаю, кулинарных способностей Майка у меня нет. Зато ты все можешь есть без опаски, Хамми, можешь считать, что все халяль.
– Как так, Джерри? Разве ты правоверный?
– Ну нет! И, собственно, это даже не халяль, но правила схожие, даже строже...
Хамми пожал плечами:
– Знаешь, Джерри, похоже, для меня это уже не так уж и важно...
– Вот и хорошо. Прошу к столу, все уже готово. А потом съездим в пару мест.
Он стал доставать разные блюда из кухонного комбайна и с помощью Мэри быстро накрыл стол.
– Ты живешь здесь один?
– Конечно. У каждого свой дом. Дети нередко наезжают, когда надоедает в интернате или у мамы, а мама, подруга моя, тоже приходит провести недельку-другую, иногда я к ней. А то вместе отправляемся к кому-то пожить, а те - к нам. Перемена обстановки! Сейчас дети с мамой уехали купаться на южное побережье. Так что весь дом в вашем распоряжении. Отдыхайте в свое удовольствие.

После обеда Джерри сварил крепкий кофе, нацедил всем в маленькие чашечки, себе и Мэри налил в большие пузатые бокалы коричневого пахучего бренди.
– Хочешь попробовать, Хамми?
– Хм... ну давай чуть-чуть, согрешу... Пахнет приятно...
Он сделал глоток, напиток обжег горло, Джонс закашлялся... Мэри и Кон засмеялись.
– Как вы это пьете? – он поставил стакан на стол. – И, кстати, простые люди у нас такой кофе почти никогда не пробуют, это только для правоверных первой категории.
– А что ж они пьют? – удивился Джерри.
– Фильтрованный кофе, из машины, огромными чашками.
– Вот видишь, Хамми, мы все-таки с тобой родня! –засмеялась Мэри. – У нас в Вашингтонии тоже все пьют фильтр-кофе чашками, а с бумажными стаканами из кафешек ходят повсюду, будто не могут без них и дня прожить.
– Конечно, мы родня! – Хамми привлёк Мэри к себе. – Ты получила отпуск?
– Да... На неделю.
– Всего одна неделя...
– Не грусти, штурман, может, все не так плохо, – Кон налил еще всем кофе, – не могу без этого допинга, привык... Ладно, выпьем и пойдем. Покажу кое-что интересное.

Они снова оказались в сухом и жарком воздухе, но как только сели в машину, заработала система климатизации, запахло морем и хвойным лесом. Автомобиль помчался по ленте, все более набирая скорость. Вот уже город остался позади, а вместе с ним парки и искусственные озера. Некоторое время еще тянулись стройные ряды пальм и оливковых рощ, но потом закончились и они. Машина мчалась по прямой как стрела ленте среди красноватых скал, покрытых редкими колючками.
– Ну и пейзаж! Мэри, ты бывала в этих местах раньше?
– Раньше нет, но последний месяц тренируюсь. На базе, – пояснила она.
– Джерри, как я понял, на Гее территории предостаточно? И столько красивых мест, с прекрасным климатом и природой? Зачем же было селиться тут, среди пустыни?
– Все верно. Мы могли обосноваться на материке по соседству с Вашингтонией или Тевтонией. Но не захотели.
– Почему?
– Все та же "коллективная память"! – засмеялся Кон. – А если серьезно, мы исходили из земного опыта - чем меньше соседей, и чем они дальше - тем лучше. У этого места есть свои недостатки, но преимуществ куда больше... Особенно учитывая последние события. Нам вон туда.
Он показал на сооружения, появившиеся на горизонте в мареве пустыни.
Снова потянулись сначала небольшие оазисы и искусственные водоемы, потом парки с кафе, пруды с плавающими в них утками и спуски в подземные магазины, клубы и паркинги.
Машина нырнула под землю, некоторое время неслась по тоннелю, потом остановилась перед какими-то массивными воротами. Вспыхнул яркий свет, автомобиль и сидящих в нем явно проверяли и сканировали. Затем ворота открылись, и машина полетела дальше. Но через несколько минут - новая остановка. Теперь проверка не была ограничена обычным сканированием. К ним подошла девушка в военной форме, долго внимательно разглядывала сидящих в машине, сверяясь с прибором в руках. Затем попросила каждого приложить палец к экрану. Отдала честь Мэри, улыбнулась и показала ладонью направление. Ворота снова распахнулись, и машина въехала на освещенную сверкающую металлом и мрамором парковку.
– Серьезно тут у вас, – произнёс Джонс, – я уж думал, что меня не пропустят.
– Я сделал тебе полный доступ, Хамми, – сказал Джерри, выходя из машины и приглашая гостей следовать за ним, – как лицу особо доверенному, теперь ты узнаешь то, чего другим знать не положено.
– Кому, например?
– Например, той офицерше, Магги Дик, у которой вы прятались на базе.
– Такое может быть? Я думал, это обычная военная тайна, доступная всем по крайней мере офицерам.
– Знаешь, Хамми, когда-то давно на нашей прародине на Земле было очень популярно выражение: «Важно быть не правым, а умным». Однако тогда подразумевали совсем другое. Это выражение употребляли в том смысле, что неважно, когда право и закон на нашей стороне. Важно повести себя «умно» - уступить насилию, шантажу, угрозам - и избежать конфликта и конфронтации. В результате это приводило только к ещё большему давлению и насилию. Сейчас же мы понимаем эту фразу иначе. Если подчинение порядку и закону противоречит элементарным условиям выживания и равносильно самоубийству, то правильным будет игнорировать глупые порядки, и сделать то, что надо. Может, ты и не прав с точки зрения буквы закона, но зато останешься целым и невредимым.
Он открыл двери, в ожидании посетителей стояла сверкающая кабина лифта.

Экскурсия по лабораториям впечатлила не только Джонса, но даже и Мэри. Она с восхищением останавливалась перед каждым прибором, подробно обо всем расспрашивала. Похоже, её технические познания не уступали гуманитарным.

Мэри остановилась около электронного пульта:
– А это мне знакомо. Видела на центральной базе.
– Это наши последние разработки. Расскажи, Сэм.
Неуклюжий близорукий Сэм с необычной для его внешности ловкостью провел руками по пульту, тот замелькал разноцветными огнями:
– Мы создаем локальную систему "Алмазный купол". Здесь будет её центр, а система должна покрыть Хазарию.
– "Алмазный купол", Хамми, – это защитное поле, ты уже видел его в действии. Но тот был централизованный, под командованием всепланетной системы обороны, – объяснила Мэри.
– А что даст наличие местного центра?
– Не понимаешь? – Кон взглянул на задумчивое лицо Мэри, та согласно кивнула. – Мировой Совет уже заставил снять поле с планеты... А мы не самоубийцы. И решили сами позаботиться о собственной безопасности. Это далеко не все. Поехали, я вам покажу ещё кое-что.

Они сели на диванчик на плоской платформе, та помчалась по ленте среди лабораторий, где стояло множество агрегатов, систем и центров, и мелькали редкие работники в белых халатах, склонившиеся над приборами и экранами. Платформа остановилась в необычно выглядевшим для этого сверкающего белизной и чистотой здания мрачном бетонном помещении с высокой стеной каменной кладки, испещренной выбоинами и кавернами с оплавленными краями. Люди в защитных тугоплавких скафандрах время от времени запускали в стену энергетические импульсы, огненные шары, взрывали заряды, разбивающие и крошащие стены.
– Это мы только начали разрабатывать, Хамми. Запрещенное, наступательное оружие. Больше никого мы слушать не собираемся. Мы не самоубийцы, – повторил он, – а приходят, увы, «веселые» времена.


IX. К Земле


Лишь тот, кто знаком с эмиграцией, сможет понять Джонса.
Позади дом, семья, друзья, наставники. Назад пути нет. Как бы там плохо ни было - мало у кого хватит смелости порвать с привычной средой и как в омут броситься в неизведанное.

И хорошо, если получаешь что-то взамен.

Обретенный мир оказался далек от идеала, но Хамми встретил свободных людей, разумное устройство общества и взаимное уважение.
А еще он нашел любовь и приобрел друзей. Даже маленькая радость, общение, а тем более серьезная привязанность, помогают изгнаннику бросить якорь в новой гавани.
И тогда хочется как можно быстрее забыть старое.
За короткое время на Гее он испытал многое.
Робинзонада на острове - счастливый отпуск, резко оборванная пастораль.
Вашингтония - увлекательная командировка с неожиданными последствиями.
А здесь он вдруг почувствовал себя дома.
Спокойная провинциальная жизнь, оставленные где-то далеко проблемы, даже жаркий сухой воздух вызывали какую-то блаженную негу. Мэри снова рядом. И новые друзья: Джерри, Майкл, Лорри. С ними он теперь виделся почти каждый день.

Сейчас они отдыхали в висячем кафе над обрывом, после прогулки по дну каменистого каньона. Мэри была заядлая туристка. Остальные присоединялись: пообщаться на прогулке, а потом за ужином. Джонс наслаждался вечерней прохладой, довольно сильным ветром из пустыни с ароматом сухих трав, жмурился на заходящее огромное красное солнце.
От кафе к берегу шла тонкая блестящая полоска, почти прутик, на котором, чуть покачиваясь, висел этот зеленый островок со столиками, официантами, баром и кухней. Время от времени к островку по прутику прибывали прозрачные  вагончики с новыми посетителями.
Гроздья бананов и фиников висели над столом, так что при желании можно было их сорвать, ветви с огромными цветами задевали макушки, вздрагивая от порывов ветра.
Друзья все время о чём-то жарко спорили, но Хамми было так хорошо, что он отключился. Вдруг он почувствовал, что на него выжидательно смотрят.
– Хамми? – позвала его Мэри.
Джонс смутился.
Лорри дружески обняла его:
– Хамми заслужил отдых, ему сейчас совсем не до наших проблем.
Но Майк продолжал настаивать:
– Хамми, мы должны что-то предпринять, сейчас не время расслабляться.
– Да, я с вами, простите, друзья.
А Кон сделал глоток красного как рубин вина, с наслаждением подержал его во рту, проглотил и неожиданно улыбнулся:
– Нет ничего лучше нашего «Мерло»!
Все сразу оживились, будто забыли, что минуту назад чего-то допытывались от Джонса.
– Я больше люблю вашингтониевский десятилетний Бурбон. Со льдом. – отозвался Майк.
– Да, «Черный петух», я тоже иногда балуюсь глотком-другим. Но портить виски льдом... ты меня извини.
– Аристократы... – усмехнулась Мэри. – Вы вот это попробуйте, в походе лучше ничего нет.
Она порылась в своем рюкзаке и вытащила видавшую виды железную флягу и набор стаканчиков в футляре.
– Быстро подставляйте, пока никто не видит.
Она разлила желтоватую жидкость из фляги.
Хамми пожал плечами в ответ на ее вопросительный взгляд.
– Прост! – Мэри выпила содержимое стаканчика залпом. Все последовали ее примеру. Лорри с шумом выдохнула воздух.
Майкл удовлетворенно выдохнул:
– Вещь!
– Что это? – вопросил Кон слегка осипшим голосом. Мэри засмеялась:
– Шнапс. Из Тевтонии. Хамми! Не отбивайся от коллектива.
Она налила ему полный стаканчик. Все смотрели выжидающе. Джонс взял стаканчик.
– Глотай сразу, - посоветовал Кон.
Он опрокинул стакан. Ничего страшного не произошло, по горлу и животу разлилось приятное тепло, у напитка был нежный лимонный вкус. Джонс почувствовал головокружение и легкость, ощущение свободы и уверенности в себе. Он улыбнулся и снова протянул стаканчик Мэри:
– Теперь я понимаю, почему учение запрещает потреблять алкоголь. Так все от рук отобьются.
– Вот ты и с нами, Хамми!– засмеялась Лорри, – Только наливать ему больше не надо.
Мэрри спрятала флягу. Лицо ее стало серьезным.
– Объясни, Майк.
Майк задумчиво отпил глоток вина, закусил оливкой. Джонс ждал. Наконец, Майк поднял на него глаза:
– Понимаешь, Хамми, эту битву мы проиграли... не спорь, никто не виноват, по-другому и быть не могло. Мы жили в иллюзии, что раз вырвались из ада и сбежали от мракобесов, то нам уже ничего не грозит. На самом деле, если ты бежишь от проблемы, проблема рано или поздно сама придет к тебе. 
Джонс с удивлением переводил взгляд с одного на другого:
– Разве это не стечение обстоятельств, неудачно попавшие в руки джихада координаты Геи? Тогда достаточно просто проявить волю и наплевать на идиотские условности. С ними можно разделаться в два счета.
– Ты абсолютно прав, Хамми, – Кон снова наполнил свой бокал, – только вот воли нет. И вообще. Я так думаю, дело гиблое. Расцвет, свобода, процветание кратковременны. Общество само себя хоронит. Возьмите какой угодно пример из истории: долго существовали только жесткие, холодные, авторитарные режимы. Но как только нация ставит во главу своего существования свободу, личное счастье, радость, наслаждения, искусство  - она вырождается. И тогда какая-либо до того маленькая и незаметная секта фанатиков, только и занимающаяся, что размножением и обращением неверных, становится большинством и захватывает власть. И - опять средневековье. Обычное состояние.
Лорри скривилась:
– Ну вот, Кон снова оседлал своего любимого конька. Джерри, ну где ты видел на Гее фанатиков? Их у нас отродясь не было! Если б не «омиротворители» - все бы было хорошо.
– Так уж все было хорошо? Омиротворители - просто триггер, а к новым фанатикам постепенно дело само шло. Они просто так на свет не являются. Вспомни историю. Откуда вдруг взялись эти кровавые святоши христиане, а с ними века средневековья? Или ислам, он что с неба свалился? Началось все с небольшой банды головорезов и насильников с жесткой иерархией.
Майк задумчиво слушал, провожая взглядом быстро тонущее за горизонтом светило, потом сказал:
– Все это верно, но перед нами реальная проблема. И я считаю, что корень ее - на Земле. И там же решение. Это все философия. Мы не можем справиться с последствиями, если не нейтрализуем причину.
– Майк, я - пас. Мое мнение - надо оградить свой дом. В Хазарии еще остался какой-то здравый смысл и инстинкт самосохранения. Займусь спасением того что есть. В конце концов - кто-то же должен?


– Мэри, что это было? К чему они завели разговор про Землю? -  неожиданно поднял голову с подушки Джонс. Мэри сквозь сон потерлась носом о его плечо, обняла:
– И Майк, и Лорри считают, что надо лететь на Землю и искать там иглу, спрятанную в яйце, которая в утке, которая в зайце... ну и так далее... и победить злую силу.
– Но ты не очень в это веришь.
Мэри открыла глаза:
– Не думаю, что все так просто. Кон, конечно, прав. Но все равно лететь надо. Чтобы разобраться и поглядеть своими глазами. Иначе будем тыкаться как слепые котята.
– А разве у вас там нет источников информации, связей?
– Есть, конечно. Но это идет по официальным каналам, все фильтровано, а то переврано. Нет, нужно самим.
Хамми встал, набросил халат, раздвинул окно в сад во всю стену. Черная ночь вошла в комнату, лучик одной из Лун осветил разбросанные после похода вещи. Большая Луна уже скрылась, а то было бы совсем светло. Чужие созвездия, не то что Землю, даже Солнце отсюда не видать.
– Зачем им туда? Майк - историк. Земля ему интересна, но он там тут же вляпается во что-нибудь.
Мэри выжидающе смотрела на него.
Джонс помолчал:
– Говорят, на Земле еще множество языков. Даже в Мирном Мире. Как Майк с ними будет общаться?
Мэри оживилась:
– Завтра приезжает один очень толковый парень - Джон Каббот, он специалист по земным языкам, любой может выучить в два счета.
 Штурман поморщился:
– Еще один «башковитый»... Там нужен не умник, а знающий местные реалии, чутьем знающий, а не по книжкам. Сильный, решительный человек.
– Ты прав, Хамми, именно такой и должен руководить экспедицией... – прошептала она, все так же выжидательно глядя на него.
– О чем ты, Мэри? – вдруг догадался Джонс, – Зачем? Я не хочу туда...
– Кроме тебя некому, Хамми. Конечно, если ты откажешься, они все равно полетят. Ты представляешь? Я все понимаю... ты только вырвался оттуда. Подумай, Хамми, не спеши...


Ранним утром на столике заиграл и засветился огоньками планшет Мэри. Рассвет только забрезжил. В летние месяцы ночь коротка, в шесть утра уже светло.
Мэри обняла  сонного Джонса:
– Хамми, нас вызывают. На службу.
Он подскочил:
– Какая еще служба?! Опять?!
Со сна ему померещилось, что Николаев требует от него вернуться на «Миротворец» и занять пост штурмана.
Это короткое видение было настолько ярким и четким, что поначалу он не мог понять где находится.
Мэри засмеялась, увидев его круглые глаза.
– Хамми, проснись, мы в доме у Джерри, на Гее, в Хазарии...
Джонс присел на кровать и покрутил головой, приходя в себя. Мэри села рядом:
– Собственно, вызывают меня. А тебя приглашают. Я думаю, тебе будет интересно.

Светало, на улице было довольно прохладно. Хамми поежился, уже привык к дневной жаре. Он даже попрыгал на дорожке, ведущей через сад к стоянке, и похлопал себя по плечам чтоб согреться. 
– Для ночных тренировок лучше климата нет, – заметила Мэри, запуская машину.
Они помчались по ленте сквозь быстро таящий под первыми лучами солнца туман.
Джонс вдруг обнаружил, что автомобиль летит в противоположную сторону от лабораторий, куда-то к желтым холмам на горизонте.
– Разве мы не к Кону?
– Нет, – засмеялась Мэри, – Кон - инженер, пусть даже в секретных областях, и все эти лаборатории - его вотчина. А мы летим на военную базу.
– А мне туда можно?
Мэри улыбнулась:
– Уже можно. Вам оказано высокое доверие, штурман. Поздравляю!


То ли ничего особо секретного на базе не было, то ли проверка производилась незаметно, но никто их не останавливал и не проверял. Несколько раз Мэри что-то вводила на экране машины, он тут же вспыхивал зеленым.  Вдоль дороги светились огромные панно, предупреждающие о запрете останавливаться и пересекать невидимую границу военной зоны.
Лента закружила вокруг холмов.
Хамми молчал некоторое время, потом будто продолжил прерванный ход мыслей:
– Мне казалось, что мы наконец будем вместе, создадим семью... мы даже могли бы вместе охранять эту страну. Я хотел бы здесь остаться. Кон прав, нечего дергаться, надо беречь что есть. А тут мы дома.
Мэри косо глянула на него, едва удержавшись от смеха:
– Ты иногда говоришь такие забавные вещи. Впрочем, тебе простительно. Я же офицер, Хамми. Не поставлю я личную жизнь выше долга. Вот закончим с этими миротворцами и их местными обожателями, -  тогда я и думать смогу о радостях в кругу детей. Если снова не найдется чего-то более важного. А сейчас... извини. Кроме того, Хамми, о какой стране ты говоришь? Да, она гостеприимна, и в ней много естественного и здорового, и она умеет за себя постоять. Но что еще ты знаешь? Ты понимаешь их язык? Кон блестяще владеет английским, потому что вырос и учился в Вашингтонии. Ты можешь с ним свободно общаться. Есть еще такие как он. Но большинство тебя просто не поймет. А ты их. Кроме того, тут так все замешано на истории и традициях, уходящих корнями в глубь тысячелетий... и ты даже не представляешь  что, собственно, собираешься охранять...
Джонс задумался. Да, Мэри права. Ничего он тут не знает. Просто эмоции и очарование туриста. Туристу всюду хорошо.
А тогда... тем более! Нет у него права наводить здесь свои порядки. Лучше заняться собой, своим маленьким уютным мирком. А как же Мэри?
– Мэри, но однажды ведь служба заканчивается? Вы выполняете все, что требуется, взамен получаете, что заслужили, и уходите на покой. Разве нет?
Мэри удивленно подняла брови, а потом звонко рассмеялась:
– Кажется, я поняла, Хамми! Скажи, с какой целью идут служить ваши бойцы, чего они хотят добиться? Только не спеши, подумай и назови истинную причину.
Штурман задумался.
– Ну... это очевидно. Отслужить, завести дом и гарем, получить власть и силу.
– Верно, я так и думала... но вот многие ли этого добиваются в конце концов? Как-то мне трудно представить, что осталось достаточно территорий для захвата и доступных женщин для гарема.
Джонс помолчал. Непросто признать очевидное, но когда-то это приходится делать.
– На самом деле они пушечное мясо. Выживут немногие.
– Но если все знают, что их шансы так малы, зачем рискуют жизнью? Мне как-то не верится в самопожертвование ради высших идеалов.
– Они верят не в идеалы, а в компенсацию после смерти. Шахид знает, что получит успокоение в райском саду в обществе семидесяти двух гурий.
Мэри хлопнула в ладоши:
– Вот оно! Все та же цель, тот же гарем. И тот же бизнес. Только жульнический. Никто ж не может проверить.
Они молчали какое-то время. Машина стремительно мчалась по ленте. Потом Мэри продолжила:
– Мы служим не потому, что нам что-то обещано. У нас уже все есть. Наша служба - от осознания того, что кто-то должен это все беречь. И мы делаем это пока в состоянии приносить пользу. Ты понимаешь, Хамми?
Джонс замялся.
– Я... не знаю. То есть вы рискуете жизнью ради идеалов?
– Как тебе объяснить... ну вот, ты рисковал жизнью, когда спасал меня, ты на что-то рассчитывал?
– Да нет... на что? Но погоди, Мэри, я же люблю тебя!
Мэри благодарно сжала его руку:
– Я тебя тоже, Хамми. А теперь пойми, что так же мы любим наш мир и нашу жизнь. Мы готовы пойти на риск ради этого, но только очень продуманный и оправданный риск. Поэтому, кстати, и жизнь каждой девушки в форме бесценна, мы не посылаем их на смерть взамен пустых обещаний. Теперь понимаешь?
– Думаю, да.
Мэри задумчиво держала его руку:
– Ты знаешь, мне кажется, хоть Джерри и прав... но не во всем. Да, у фанатиков превосходящая сила в тупой невежественной массе. И слабаков они сомнут. Но с нами по силе духа им не сравниться. Поэтому победим - мы.
Она нежно улыбнулась Джонсу:
– Получай что есть, Хамми. Я такая. Меня не переделать.

Пейзаж за время их разговора начал резко меняться. Вместо желтых пустынных холмов и красных скал зазеленели молодые рощи, окружавшие искусственные водоёмы.
Вокруг простиралась строительная площадка: возводились новые корпуса, еще не действующие транспортные ленты пересекались, поднимались в несколько ярусов и уходили под землю, как в большом городе. Во все стороны простирались новые полигоны, какие-то непонятные конструкции, окруженные системами слежения и всевозможными приборами.
Джонс крутил головой по сторонам:
– Я смотрю, тут какой-то важный центр.
– Будет. Центральный штаб и Вашингтония создают здесь филиалы. Может даже и Тевтония надумает.
– А это значит...
– Это пока только значит, что не хотят подвергать опасности наших девочек... Но со временем, я надеюсь... – она прервала сама себя, – Все. Приехали. Нам туда.
Мэри указала на двухэтажный старенький домик кирпичной кладки, казавшийся музейным экспонатом среди возводящихся вокруг технологических гигантов.
– Командование округом. Еще не перебрались в новые корпуса.
Она вздохнула:
– Но этот куда симпатичнее. Была такая мода, под земную старину.
Впереди домика раскинулся небольшой, но густой парк с прудом и скамейками. Старые деревья давали глубокую тень. Машина спустилась с ленты и остановилась прямо у входа в парк.

– Так вот он какой, знаменитый Хамми Джонс! - стройная пышноволосая женщина в хорошо сидящей форме с фривольно расстегнутым воротничком встала из-за стола и с большим интересом оглядела штурмана с головы до ног, – Да, я теперь понимаю, чего так пищали все эти дамочки. Вы не могли бы закатать рукав и сжать кулак?
Джонс вопросительно взглянул на Мэри, та пожала плечами.
– О, вот это мускулатура... хорош, хорош... – женщина нежно провела рукой по каменному бицепсу штурмана и вздохнула, – возможно, в будущем мы пообщаемся поближе, но сейчас я вас позвала сюда совершенно по другому поводу.
Она перевела свои огромные зеленые глаза на Мэри:
– Лейтенант Джонс, вы переведены в наш округ под мое командование. Инструкции потом. А пока... – она снова повернулась к штурману, ее взгляд затуманился:
– Вы... Хамми... приглашены на работу. Принять вас на армейскую службу, даже при всем нынешнем либерализме, конечно, нереально. Армия - не место для пуде... э-э-э, вашего брата. А вот специалистом мы вас оформим без проблем. Это вас не слишком задевает?
– Не беспокойтесь, – усмехнулся Джонс, – все это я уже проходил. У нас на Земле похоже. Правда, по чуть другим причинам.
– Вот видите, – обрадовалась военная, – вы меня прекрасно поняли. Кстати, я не представилась. Капитан Литаль Шор, командующая хазарским округом.
Она подала руку Джонсу и не спешила ее забирать, не отрывая от него масляного взгляда. 
Потом снова вздохнула:
– Ну что ж, пошли.
Она нажала что-то на столе, стена ушла в сторону, открыв небольшой гараж.  Там под углом вверх стоял какой-то аппарат не больше автомобиля.
–  Небольшая ознакомительная экскурсия, - разъяснила она, открывая пультом колпак экипажа и приглашая гостей садиться в удобные кресла. Закрыв колпак, она произвела манипуляции на пульте, кресла тут же зафиксировали положение сидящих, куполообразный потолок гаража  раскрылся, и экипаж мгновенно и совершенно беззвучно взлетел, стремительно взбираясь все выше и выше. Жгучее солнце уже начало припекать, и прозрачная крыша затемнилась, ограждая пассажиров от его жарких лучей. 
От внимательного взгляда штурмана не укрылось, что экран компьютера не показал ни зажигания, ни начала подачи топлива в форсунки двигателя, ни расход горючего, ни его запасы в баке.
Они поднимались все выше, и вскоре сквозь разреженную атмосферу заблестели звезды, а горизонт начал закругляться.
– Я понимаю, это - орбитальная капсула, верно? – наконец спросил Джонс.
– Да, верно, – не отрывая взгляда от приборов, ответила капитан Шор.
– И вы совсем не пользуетесь ракетными двигателями?
Женщина оглянулась на штурмана и рассмеялась:
– Честно говоря, даже не представляла, что увижу в действии эти музейные экспонаты. Это ж придумать надо: летать в этаких консервных банках, сжигая тонны допотопного горючего! Впрочем, чего еще от вас ждать...  Ох уж эти пудельки! Ни на что вы без нас не способны...
Джонс благоразумно сдержался и ничего не ответил.
Опять стало тихо.
– А куда мы летим, капитан? – прервала Мэри затянувшееся молчание.
– На орбитальную станцию, лейтенант, куда же еще?
Мэри нахмурилась. Ее глаза сузились, губы сжались.
Джонс встревожился:
– Как на станцию?! Там же где-то рядом «Космический миротворец». Это не опасно?
Красавица офицер нежно провела рукой по коленке штурмана и снисходительно изрекла:
– Не беспокойся, дружок. У нас все схвачено, мы тебя в обиду не дадим, – она стрельнула глазами и изобразила поцелуй. – Компашка ваших головорезов давно уж отсюда слиняла к северному полушарию и висит сейчас над Вашингтонией. Здесь им больше ничего не обломится. К тому же под нами Хазария, а она вся под куполом.
– А Совет? – встрепенулась Мэри.
– Плевали мы на Совет. Хотят к волку в пасть - их проблемы. А так - все как обычно, конечно. Уже пятьдесят три осуждения и ультимативные требования немедленно открыть небо и впустить дорогих гостей. Пока мы летим, еще, наверное, пару осуждающих резолюций добавили.

Мэри остановилась у двери, створки тут же разошлись, открыв вход в изогнутое помещение с круглыми внешними стенами и огромными окнами. В окнах сверкали звезды, а в одном мягко светился оттенками голубого и зеленого краешек Геи.
– Здесь я и была, когда ворвались бандиты. Вот прямо на том столике сидела спиной к дверям. С девочками пили чай и болтали. Работы ночью немного. А для охраны вообще синекура. Мы этого недельного дежурства ждали как отпуска. Нам и в голову не могло прийти, что кто-то сюда ворвется.
Она с трудом заставила себя войти и оглядеться. Зал был полностью отремонтирован, аппаратура заменена. За экранами снова работали девушки, но никого из той смены не было.
– Я даже не представляю, что с ними сталось. Сколько захватили, кого именно? Знаю, что никого так и не освободили.
– Как? – вскричал Джонс, – В ваших руках был один из их главарей - политрук! Вы его выпустили, даже не потребовав взамен освободить несчастных девочек?!
Капитан Шор повернулась возмущенно:
– Красавчик, заруби на носу! Солдат на службе - это не «несчастная девочка». Здесь девочки не служат. Это вам, сентиментальным пуделькам, не понять.  Это космос, фронтир!
Она сверкнула глазами.
Джонс только развел руками:
– Ну хорошо, так почему не произошел обмен? Когда мы уезжали с Шери, я был уверен: все на всех! Просто так отпустить Николаева, я не понимаю...
Мэри, опустив голову, пошла из комнаты и потянула за собой штурмана:
– Неприятно мне здесь оставаться.
Они вышли.
– Согласна. Но мы ничего не решаем. Переговоры вели политики, а им плевать на заложников. Их интересует только карьера и рейтинг. Люди не хотят слышать о пленных, они боятся насилия, угроз, просто неудобных ситуаций. Про заложников думать неприятно. Поэтому все были счастливы, когда им сообщили о достижении «мира». Вот и все. Возможно... если кому-то когда-то это будет выгодно, - тогда организуют демонстрации, пикеты, сбор подписей за освобождение. Разумеется, требовать будут не с тех, кто захватил, а от своих же властей - пусть соглашаются на любые условия! И в конце концов заложников с большим триумфом вернут (в каком виде - это еще вопрос), чтобы перед полной капитуляцией подбросить плебсу подслащённую пилюлю.

Станция представляла собой длинный широкий коридор, изгибающийся кольцом с выходами к техническим службам, каютам и залам по левую сторону. Через равные промежутки былы спрятаны мощные загородки на случай разгерметизации. Они и остановили вторжение.
Вправо уходили служебные коридоры с оборудованием для разгрузки и погрузки. Джонс увидел в иллюминатор, как эти коридоры сходятся в центральную рубку управления.
«Если бы боевики тогда ринулись по коридору не внутрь станции, а к центральной рубке, они захватили бы управление станцией, и все могло обернуться намного хуже» – подумал Джонс.
Мэри проследила за взглядом штурмана, поняла и мрачно кивнула.
– Эй, экскурсанты! – крикнула им нетерпеливо капитан, – Мы сюда по делу, а не на прогулку. За мной!
Она подошла к закрытому проходу, створки, узнав ее, раскрылись, и они отправились к центру станции, постепенно теряя вес.
– Сюда! - помахала им Шор, сворачивая в узкий коридор. – У меня для тебя сюрприз, красавчик. Ты, наверное, уже догадался, – она сделала приглашающий жест. – Да-да, звездолет.

Джонс остановился на пороге, и с удивлением осмотрелся. Корабль не просто был старый. Он выглядел так, будто его намеренно разрушали. Кое-где были содраны щитки и торчали обрывки кабелей и обломки модулей. Экраны внутренней связи были расколочены. На стене красовалась вмятина, будто волокли что-то и не вписались в поворот. Покрытие на полу было протерто, в некоторых местах до дыр. «Миротворец» был куда в лучшем состоянии, отремонтирован, украшен изречениями мудрецов на разных языках, обит зеленой мягкой тканью с исламской вязью. Перед миссией его еще обновили, вычистили, подкрасили, поставили самое современное оборудование. Для Мирного Мира «Миротворец» был символом победы самого передового и правильного учения над загнивающими неверными.
– М-м-м... да, – изрек штурман, недоуменно озираясь по сторонам.
Мэри была удивлена не меньше. Капитан смущенно сказала:
– Ну да, он в довольно запущенном состоянии. Но хотя бы разрешили не выбрасывать. Остальные все списаны. Этот тоже давно никуда не летает. Был один на ходу, курсировал к земной базе время от времени. Но он отправился к  Земле полгода назад и там сломался... Хорошо хоть туда долетел.
– А этот-то вообще летает? – Джонс привычно нажимал кнопки, механизмы или вообще не отзывались или работали с натугой, будто им не хватало энергии.
– Да как сказать... Его и проверить некому. Специалистов на Гее не осталось. Новых не готовят. Стариков - кого в живых уже нет, кого на отдых отправили.
– Ясно. – Джонс повернулся к капитану, – А можно мне посмотреть?
– Собственно, – замялась Литаль, – для этого мы вас и позвали. Если вы там были штурманом, то, может, разберетесь с проблемами и тут. Выручайте, наши там зависли, отрезаны от мира.
– Вот и пудельки на что-то сгодились, – усмехнулся штурман, – Пошли в рубку.

По дороге он не переставал удивляться: все переломано, половина дверей не открывались, где-то работало только аварийное освещение, где-то была полная темнота.
– Капитан, я не понимаю. У вас там такое все передовое, и капсулы непонятно на чем летают, и станция, защита. А почему тут такой кошмар?
Литаль включила фонарик и принялась искать панель управления дверьми рубки:
– Челноки - это наши внутренние дела, защита тоже. Станция обслуживала Гею. А на космические полеты нам не выделяют ничего, уже давно. Даже хуже того. Мы же зависим от Совета. – Она, кряхтя, что-то дергала и нажимала в электронном шкафу. – В последнее время космос - табу. Тем более министром обороны сейчас дамочка от партии «зеленых». Мы для нее агрессоры и колониалисты. И космос мы засоряем. Устраиваем гонку вооружений. Полеты к Земле - провокация. Джонс, не задавайте бессмысленных вопросов, а лучше помогите открыть рубку.
Джонс взялся за половинки дверей, напрягся и с силой раздвинул их в стороны.
Как ни странно, в рубке все выглядело более-менее исправным. Джонс тут же принялся проверять системы.
– А что изменилось сейчас? – спросил он не отрываясь от приборов.
Капитан пожала плечами:
– Станция вместе с кораблем перешли под наш контроль. То есть, мы так сами решили. А поскольку Хазария больше не ассоциируется с Советом, то и военное ведомство будет автономным. Центральное командование что-то еще пытается возражать, но уже стали посговорчивее. И вот уже изменения: вас утвердили на должность наладчика звездолета. А потом и помощником штурмана назначат. По технической части.
Джонс выпрямился:
– Что за помощник штурмана? Я куда-то лечу?
– А вы разве не в курсе? По окончанию ремонта звездолет летит к Земле. Мэри - капитан. Но вы, конечно, можете отказаться.
Джонс только развел руками.

Друзья сидели на берегу искусственного озера, по которому то и дело проносились детские скоростные кораблики, сталкивались друг с другом, но, невредимые, отскакивали как поплавки и снова разлетались в разных направлениях. Повсюду раздавался детский смех и визг. Детей здесь, похоже, куда больше чем в Вашингтонии, и они занимают  привилегированное положение в обществе. На полянке перед кафе тоже была детская площадка со всевозможными аттракционами. Все крутилось, вертелось, подскакивало, мигало огнями. Родители спокойно посиживали в кафе, пили кофе, соки, угощались и фруктами и мороженым.  В зеленоватом небе еще ярко светило красное солнце, но кафе и площадку от жарких лучей прикрывал невидимый снизу полупрозрачный тент.
Солнце уже начало клониться к горизонту, скоро наступит суббота, почитаемый здесь день, когда принято отдыхать, не думать о заботах, а верующим (их тут куда больше чем в прочих частях Геи) - молиться.
– Все же как-то намного естественнее отдыхать на улице, а не под землей, – подумал вслух Джонс, – мне все время казалась странным манера вашингтонийцев забираться в какие-то полутемные склепы. 
Лорри поежилась:
– Ну не знаю, как-то непривычно. Наверное, потому что у нас все время на улице прохладно и ветрено, особенно зимой. Мне в наших подземных кафе уютнее, спокойнее что ли... А, может, потому что я все время пропадаю там по работе, привыкла. Это вроде моего рабочего кабинета.
– Но и в вашем доме, и в других домах в Вашингтонии, я заметил, наоборот, все как будто приближено к природе: огромные окна, веранды, лужайки… значит, не в холоде дело.
– А правда, – заинтересовался Майк, – почему вашингтонцы так любят вечеринки под землёй? Не такой уж у нас суровый климат. Как раз тут, в Хазарии, он тяжеловат, но люди, наоборот, тянутся наружу, не к самому доброму  солнышку. Может, потому, что, когда каждое деревце выращено с таким трудом, начинаешь его ценить по-настоящему?
– Или привычка, еще с Земли, – добавил Джонс, – ведь жители Вашингтонии - потомки выходцев с тех мест, где была суровая зима. У нас в Нью-Йорке зимой на улице не посидишь.
– А мне не важно, – Мери положила голову на плечо Джонса, – я так редко отдыхаю, что тратить время на высиживание в каких-то подземных клубах… Лучше с палаткой на озеро.
– Что тебе сказать, Лорри, – усмехнулся Кон, – уж не знаю, когда тебе доведется снова посидеть в рональдовских клубах. Боюсь, ты застанешь уже другую Вашингтонию... и захочешь ли туда еще…
Все помолчали.
– Так что там с экспедицией? – Лорри повернулась к Джонсу.
Хамми пожал плечами:
– Я пока об этом и не думаю. У нас работы непочатый край. Двигаемся понемногу... но все в руинах. Спасибо Джерри, без его специалистов я бы не справился.
Мэри достала планшет, появился объемный макет Земли:
– Официально мы полетим на выручку нашим, которые застряли там. Хорошо хоть на это согласились. А там уж, на месте, проведем тихо нашу экспедицию, никого не спрашивая, – Мэри повернула к ним изображение восточным полушарием:
– Эта вся область не под джихадом. Приличная территория. А еще вот тут. А здесь вообще не понять что. Вопрос: почему? Как им удается? Вот, собственно, что нам нужно выяснить. И найти союзников. Думаю, они тоже будут рады.

Джонс прекрасно понимал, что увеселительной прогулкой их экспедицию никак назвать нельзя.
Ответственность огромная, он - единственный обученный боевым искусствам и обращению с оружием. Майкл и еще один-два ученых очкарика будут мыслительным центром. Рассчитывать на них в момент опасности бесполезно. Девушек по понятным причинам нельзя. Ещё одного решительного человека хотя бы.
– Джерри, а, может, все же полетишь с нами?
Кон оторвался от неизменной чашки с крепким кофе и развел руками.
– У каждого свои обязанности. Мое место здесь. Хотелось бы, да... Земля, хоть взглянуть, какая она... А, может, и на родине предков довелось бы побывать. Послушай, Хамми, у меня к тебе просьба. Если ты вдруг окажешься в Иерусалиме - привези мне немножко земли оттуда...
– Где это? Никогда не слышал…
– Запомни просто: Иерусалим, Ерушалаим... Не выйдет - просто где-нибудь там, земли набери в мешочек, ладно? Или камешек какой-нибудь прихвати.

Скоро старт. Штурман Бэла Зив подтрунивала над Джонсом, снисходительно объясняла, всячески показывая сомнения в его познаниях. Джонс старался вести себя смирно.  Поэтому, когда Бэла небрежно показывала ему траекторию разгона перед выходом в подпространство, тот задумчиво попросил ее обождать и заново сделал расчет.
Бэла насмешливо следила за его действиями.
Наконец, Джонс получил результаты:
– Нет... так нельзя.
– Это почему же, господин штурман?
– Вот глянь, – он сделал вид, что не замечает издевки, – Это орбита "Миротворца". Сейчас он находится тут, в этой точке, и нас не увидит. Если мы следуем этой траектории - мы проходим не только в пределах действия его локаторов, что уже плохо, но еще и в радиусе действия лучеметов... Они вообще ничего не должны знать про нас ни при каких обстоятельствах.
Бэла задумалась.
– А ведь верно, Джонс. Ты молодец. Мы об этом вообще не думали, просто взяли старую, давно рассчитанную траекторию.

Джонс открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света. Как всегда, он не сразу сообразил где он. Крышка автоматически поднялась, и он тут же вскочил на пол. Другие амортизаторы тоже открывались. Непривычный Майк пошатывался, у него кружилась голова, Лорри его поддержала. Рядом стоял бледный лингвист-полиглот Джон Каббот... Тренированные девушки моментально, как и Джонс, вскочили на пол, выстроились в проходе и ждали приказаний.
Раздался взволнованный голос капитана Мэри Джонс из рубки:
– Друзья... мы в Солнечной системе. До Земли рукой подать... Я вижу Землю! Голубенькая звездочка! Скоро будем там.


Люди вглядывались в незнакомые созвездия. Бэла и её команда здесь уже не в первый раз. Остальные никогда не покидали Гею.
Но только Джонс чувствовал, что вернулся домой. Казалось бы - ну звезды и звезды. Однако вот он, яркий, совсем не как с Земли, но такой знакомый, протянулся Млечный Путь, вон там - Большая Медведица, вот Малая. Это Орион, там Пес. Планеты - хорошо узнаваемые яркие огоньки - особенно хорошо виден Юпитер, почти что планета, шарик, а не звезда, вон тоже непривычно яркий красный Марс, видимо, корабль находится на уровне его орбиты. А вон та голубая звезда - Земля. И Солнце, настоящее, родное, ярко-желтое, а не чужое, красное.
В этот момент экран на пульте засветился. Бэла принялась изучать маршрут, Джонс тоже склонился над экраном.
Бэла с недоумением пожала плечами:
–  Что за странный маневр? Почему нельзя идти прямо к Земле?
– Может, они не хотят, чтобы мы столкнулись с каким-нибудь астероидом... А может быть здесь есть еще какой-нибудь корабль, и нас просят держаться подальше, - догадался Джонс.
– Кто тут может еще быть? Ладно, скоро узнаем. Все по местам, начинаю ускорение...

Станция висела на орбите Луны, с темной её стороны.
Корабль изменил направление, все более отклоняясь от Земли. Сначала Луна казалась лишь небольшим пятнышком на фоне голубого диска, она становилась все больше, пока полностью не закрыла собой Землю. Впервые видевшие планету-прародину со столь близкого расстояния обитатели Геи, жадно прильнувшие к смотровым экранам, грустно вздохнули. Впрочем, Луна тоже представляла собой великолепное зрелище. Освещенная боковым солнечным светом, она казалась филигранно  выполненной игрушкой со всеми трещинами, кратерами, морями, ярко выделявшимися в контрастном освещении.
Скоро перед ними возникла станция, почти незаметная в темноте. Только слабые габаритные огоньки выдавали её приближение.
Точная копия станции, которая вращалась вокруг Геи.
Снова замелькали балки, арматура... Корабль встал на причал.
Как только проверка систем закончилась, Бэла вскочила с кресла и побежала к раскрывшимся дверям шлюза, навстречу ей бросилась девушка в форме, за ней вбежали еще несколько. Обнялись. Бэла представила нового капитана:
– Это Мэри. А это Тина, капитан «Первого». Что у вас случилось?
– Мы тут застряли...
–Тина, почему застряли? А что с «Первым»?
Тина развела руками:
– Он совсем разваливается. Спустили в ангар на Луне, а сколько чинить будут - никто и не знает. А «Второй», я смотрю, привели в порядок, - она одобрительно осмотрелась.
– Это все он, – Бэла показала на Джонса.
Тина пренебрежительно пожала плечом:
– Хоть какая-то от них польза...
– Тина, а тут-то что происходит?
– Очень странные вещи. Во-первых, тот корабль, помнишь, на земной станции, где кверхозадые, он улетал куда-то, надолго... а вчера вернулся!
– Вернулся?
– Вернулся? – подхватил Джонс.
Все повернулись к нему.
– А тебе-то что, пуделек? – вопросила Тина, – И вообще, что он тут делает? Его дело - пришел, починил, и – гуляй. 


 «Миротворец» вернулся, видимо, за новой партией переселенцев и оружием, а, значит, появляться в пределах его возможной траектории было опасно.
Так разъяснила Ронит, командир станции.
Обрадовавшись новым людям, она рассказала много интересного. А знала она такое, о чем на Гее вспоминать не любили:
«Тогда, сто лет назад, переполненные корабли с беженцами уходили на Гею, потом возвращались на станцию, а туда за это время прибывали новые челноки с людьми. Джихадисты захватили челнок и под видом беженцев прибыли на базу. Один корабль так и остался у причала, второй успел стартовать, но бандиты направили на него капсулу с шахидом, и он взорвался. Все погибли...»
– Так вот откуда взялся этот корабль. Я давно догадывался, что построить его наши «мудрецы» не в состоянии. – Джонс задумался. –  Теперь надо сделать все, чтобы они больше ничего не захватили.
– Ну это вряд ли. Тут, на обратной стороне Луны нас никто не найдёт. Мы уже годы работаем без проблем. И раньше их челноки делали разве что редкие рейсы с Земли на станцию и обратно... И мы все регистрируем: когда туда, когда обратно.
– Теперь не так, все ресурсы Геи в их распоряжении. Так что готовьтесь, Ронит. Мой вам совет: уничтожьте их станцию, сразу станет легче. И челноки посбивайте. - и, увидев, поджатые губы и суженные от возмущения глаза Ронит, быстро сменил тему.  – Давайте займёмся подготовкой нашей экспедиции...
– Это меня не касается. Мэри попросила, так и быть закрою глаза на вашу самодеятельность. – Она посмотрела на часы, –  Ждем кое-кого с Земли. Вам помогут. А пока давайте пообедаем... У нас, кстати, все продукты с Земли, вам, Джонс, может быть, это не в новость, а гости с Геи получат море удовольствия.

Посреди обеда сообщили о прибытии челнока с Земли.
– А вот и они. Наша сотрудница, агент Катя.
В кают-компанию вошла женщина с неулыбчивым изнуренным лицом и помахала им рукой.  Вместе с ней был седоватый невысокий мужичок с раскосыми глазами.
– А это её муж (девушки прыснули со смеха), – Ронит строго посмотрела в их сторону, – на Земле это так называется - муж. Василий. Они с "ничейной земли". Василий, познакомься, эти люди хотят слетать на Землю. Но мы об этом ничего не слышали. А если слышали, тут же забыли.
– Сюрприз, однако, – засмеялся Василий. Глаза его превратились в узкие щелки. – Ну что ж, я буду вашим проводником. Эти места мне как родные.


Капсула мягко отошла от станции и начала маневр вокруг Луны. Джонс уверенно управлял аппаратом. Всего несколько часов понадобилось ему чтобы разобраться с незнакомыми приборами. В целом же система была проще и яснее той, к которой он привык, а сам челнок куда быстрее и маневреннее. Бэла давала четкие и ясные указания:
– Как только увидишь Землю – берешь правый румб на 42 градуса.
– Есть, командир! - улыбался штурман, наконец-то оказавшийся в родной стихии.
– Так, превышаешь ускорение! Не увлекайся!
– Есть не увлекаться!
Он сбавил скорость, лунная поверхность мчалась ему навстречу, горизонт, ярко освещенный солнечными лучами, изгибался дугой, звезды ярко горели на черном небе.
Но вот за горизонтом появилось голубое свечение, оно все усиливалось, а затем показался край голубого шара. Земля! Плотно пристегнутые к креслам пассажиры вытянули шеи, разглядывая свою прародину. Мухаммед посматривал на них с гордостью: Земля производила впечатление.
– А что, похожа на Гею, – Майкл улыбался, – наша планета тоже ничего...
– Можно начинать ускорение, – раздался голос Бэлы, – Теперь слушай. Через пять минут мы отключим связь, чтобы исключить перехват. Следуй программе компьютера. Если не отклоняться от траектории, то станция кверхозадых будет все время с противоположной стороны, они висят над Европой, так что заметить не должны... Тут командир корабля хочет сказать несколько слов. Давай, Мэри.
– Штурман Джонс! После посадки корабль автоматически пошлет нам сигнал. Дальше раз в день по часам, установленным на планшетке, ты должен будешь с нами связываться. Ровно в два! Планшетка работает через капсулу, оттуда сигнал отправится к нам. Передаешь всю информацию сжатым коротким файлом и сразу выключаешься. Мы здесь делаем анализ, вырабатываем рекомендации в связи с обстановкой и на следующий день в то же время посылаем вам. Все ясно?
– Есть, капитан!
– Джонс... Хамми, милый, пожалуйста, береги себя! И ты, Майк, и Джон... Василий,  рассчитываем на тебя...
– Не волнуйся, капитан. Василий, однако, свое дело знает.
– Мы вас ждем, мы все...

Когда Земля выросла в полнеба, Джонс прекратил ускорение. Несколько часов челнок парил по инерции. В салоне наступила невесомость. Пассажиров удерживали только ремни, а все незакрепленные предметы свободно парили в салоне. Джонс с опаской посматривал на стаканчик с остатками недопитого кофе, который он оставил на пульте. Тот висел совсем близко к лицу. Но вот бортовой компьютер показал место приземления, Джонс откорректировал направление и начал торможение. Стаканчик тут же ударился в передний экран, расплескав остатки черной жижи, которая была немедленно автоматически смыта. Земля приближалась. Они опускались на огромный северный материк, густо поросший лесами. Он видел гигантские реки, пересекающие материк с севера на юг, огромные озера... С уроков географии про эти места он почти ничего не помнил, помнил только, что на политической карте они были окрашены в зеленый цвет. Значит, омиротворенные?
– Василий, мы правильно садимся? Как бы нас воины джихада не схватили...
– Тут, однако, нет воинов джихада... они далеко на запад убежали, давно уж...
– Как так?
– У нас мужики крепкие, дали им прикурить, только пятки сверкали...
– Как ты странно говоришь, что значит дали прикурить? Кальян подарили? А кто ж тогда здесь правит?
– Наши, сибиряки. Скоро познакомишься...
Джонс отправил капсулу на посадку. Место было указано довольно точно, но он никак не мог отыскать подходящую площадку. Повсюду стеной стоял строевой лес, перемежающийся болотами с буреломом и зеленой тиной. Наконец он заметил неплохую полянку. Челнок завис над поляной, потом плавно опустился. Джонс осмотрел свою команду и скомандовал на выход. Прозрачные колпаки сложились, все попрыгали на землю. Поляна оказалась довольно обширной вырубкой. Высокая трава закрывала множество пней. Когда-то тут пилили деревья. Значит, и люди должны быть недалеко.
Василий издал пронзительный свист.
– Сейчас придут. Василия тут знают. Там деревня за лесом. Трындиновка называется.
Он снова свистнул.
Воздух был наполнен каким-то непонятным гулом. Непонятно было, откуда он идет, потом Джон вдруг хлопнул по щеке, с отвращением размазав кровь. Скоро уже все лупили себя по рукам, по лицу, по шее...
– Что это, – закричал Майк, рассматривая волдыри на руках...
– Гнус, однако...
Джонс спохватился:
– Майк и Джон, немедленно сделайте уколы сыворотки, вы же не с Земли, любая инфекция вас прибьет.
Те полезли в аптечки за инъекциями.
"Да и мне не вредно бы." Он, продолжая отбиваться от мерзких насекомых, сел на пень, стал рыться в рюкзаке.
Только успел сделать укол, как что-то тихо просвистело, стянуло горло, в глазах потемнело, и Джонс потерял сознание.


Он лежал связанный, рядом валялись замотанные с ног до головы Каббот и Коннор. Василий держался за голову, видимо, его еще и стукнули.
– Что с тобой?
– Да я ж местный, от удавки увернулся, так меня по голове... не понимаю что такое, однако.
На поляну вышли два странных человека, одетых в какие-то грубые рубахи, подпоясанные веревками, бородатые, с нечесаными русыми шевелюрами.
Василий тут же прокричал им что-то на непонятном языке. Те с удивлением оглянулись. Подошли. Завязался разговор. Василий что-то спросил, те покачали головой, ответили.
– Это не Трындиновка... мы перепутали.
Он опять обратился к странным людям.
– Говорит, что тут крепость Зубодробня... первый раз слышу.
Люди кивнули на Джонса, опять спросили что-то, Василий ответил. Те переглянулись, один присвистнул, потом крикнул в кусты. Там послышался скрежет и стук, и на поляну выкатил странный экипаж. В передней части у него находился механизм, напоминающий огромную кастрюлю, какие-то шатуны и цилиндры, над кастрюлей поднималась труба, откуда шел сизый дымок. Задняя часть представляла собой большую ржавую железную кабину (похоже, что её отрезали от какой-то еще более древней машины), из кабины высунулся человек, прокричал...
Один из людей повернулся к Василию, что-то ему сказал, затем они взяли за руки, за ноги Майка и затащили его в кабину, затем помогли забраться Джону.
– Сказали, отвезут нас к Пахану, – объяснил Василий.
– Кто это, "пахан"?
– Пахан - это власть. Пошли...
Внутри кабины оказался довольно обширный древний диван у задней стены, такие же диваны по бокам, а впереди целая поленница дров. Василий с Джонсом сели рядом с Майком и Джоном, а их сопровождающие - по бокам. Управляющий машиной потянул за какой-то рычаг, отчего ту окутало паром, открыл крышку "кастрюли" и бросил туда целое полено, потянул за веревку, машина издала резкий визг и довольно резво понеслась через бурелом.



X. Сибирь



– На, поешь! - Джон Каббот принес эмалированную кастрюльку с вареной картошкой. Джонс взял щербатую вилку и принялся ковыряться в кастрюльке.
– Пахан хотел поговорить с тобой...
Штурман скривился. Протер кастрюльку травой, промыл водой с песком.
Они вышли из избы, миновали коровник и силосную башню. Джон восторгался атрибутами натурального питания. И вообще был счастлив от этого как бы путешествия во времени, возможностью изучать древние языки.
У гаража на хорошо утоптанной площадке несколько мужиков клепали огромное колесо паромобиля. Другие нагружали и без того гигантские поленницы дров. Никто не бездельничал. Рука у Пахана тяжелая, лучше не связываться.
У самой пахановой "светлицы" его гордость - оружейный склад. Неизвестно где он раздобыл всю эту рухлядь, но ловкие мужики сумели привести древнее оружие в порядок, и теперь на входе в оружейную красовались свежевыкрашенные пулеметы и гаубица двухвековой давности. Это повышало гордость и боевой дух.
Сам Пахан сидел, широко расставив ноги в кирзовых сапогах, на скамейке перед своей, самой большой в деревне, избой, "светлицей". Молодая в красной рубахе женщина растапливала старым сапогом самовар, еще две возились у самогонного аппарата. Там уже нацедилось мутной жидкости с полбутыли.
Розовые щеки пахана раздались в улыбке, так что глазки стали совсем не видны.
– Добреньки пожалте! - он щелкнул пальцами, и одна из молодух налила в глиняные кружки самогона, - а ну тяпнем за здоровье...
Джонс заметил предупреждающий взгляд Каббота и взял кружку. Пахан опрокинул в пасть свою и уставился на гостей. Придется пить, вздохнул штурман. Он поспешно проглотил бело-мутную жидкость, голова закружилась, в глазах поплыли круги. Кто-то сунул ему в руку что-то мокрое, это оказался соленый огурец, он откусил сразу половину. Полегчало.
– Ну ж... бухаете вы по-пральному, эти-та как огня нашей водяры боятся... Ну так колитесь, чьи ж вы? Чайку сейчас отопьем с медком, с пасеки моей. А вы пока говорите.
– Говорить? – Джонс с трудом составлял фразы, – я... говорить... говорю, ты не веришь. Дощечку дай. Им сказать: не волнуйтесь.
– Дощечку ему мигучую, хитрюга... Ну а ты че соврешь? - он повернулся к Кабботу.
– Дядя Ваня...
Пахан стукнул кулаком по тяжелому деревянному столу, тот даже загудел:
– Я вам тут не дядя Ваня! Это для молодух моих я дядя Ваня, да и то по очереди! А тебе я Ваше Высокопаханство, понял?
– Понял, Ваше Высокопаханство! Мы правду говорим, мы со звезд прилетели, дружить...
Пахан отмахнулся от него...
– Зубы заговариваешь... Знаем мы откуда эти летающие катера бывают. Уже прилетал один прохвост, заливался, золотые горы обещал... А ночью подпоил всех чем-то, двадцать восемь молодух в свое корыто покидал и удрал... Поверили гаду... тоже горилку глотал, и сибиряк вроде... Николаев. Тьфу!
–  Николаев?! – всполошился Джонс, – Салим Николаев?
– Какой еще Салим? Серегой звали, свой вроде в доску парень... а такой гад оказался.
– Тут... глаз...? – показал Джонс.
– Точно! Под левым глазом будто ожог... Неужто знакомый?
Джонс сжал кулаки:
– Убить!
Каббот с удивлением на него посмотрел. Пахан сплюнул:
– Да уж брататься не будем! Двадцать восемь телок увел... Мужики на него злые... Короче. Ни фига я вам не отдам. Вот Василий ваш вернется, и если пахан тамошний добро даст, да выкуп хороший - там посмотрим. А нет - нарубите мне в два раза больше дров, чем сожгут в дороге.


Василия не было уже 3 недели. Похоже, здорово попутал, знаток. Хорошо хоть, один из мужиков вспомнил, что на восток в ста верстах есть паханство Трындино, там, значит, и деревня соответствующая должна быть. А по дороге паханства Задрыкино и  Забылдыгино. Путь не близкий и опасный. Крепость Зубодробня стояла на самой границе с Мирным Миром. Западнее были Уральский Полумесяц, Волжское Шахство, Московская Ичкерия...  В Зубодробное паханство редко кто забредал, разве что по ошибке... или за свежими девочками в гарем какого-нибудь хана. Но и от тех надо уметь отбиться, и приходилось все время держать ухо востро. Вот и зависла эта огромная территория, зажатая между загадочной империей азиатов сразу за великими сибирскими реками и задворками Мирного Мира...
Джонс посмеялся про себя. Самоуверенное чванство сибиряков его и веселило и умиляло одновременно. А все ж не дали себя закабалить.
– Что-то я давно не видел Майкла...
– Не поверишь, Хамми, но он тут отыскал пару толковых парней и учит их английскому. Местный язык ему все равно не дается. Ловко устроился!
– А зачем им английский?
– Поверили, что мы с небес, представь себе, и тоже хотят там побывать... Ребятки по сравнению с другими местными - просто находка, голова соображает. И понятно - видели они куда больше других, потому что разведчики, забирались чуть ли не до китайских земель. А у Майка насчёт китайцев идеи разные, хочет с ними сойтись.
Они вышли к землянке, покрытой толстым слоем пушистой соломы. Во дворе, как водится, гудел самовар и булькал самогонный аппарат.
На скамейке около врытого в землю срубленного стола за глиняными чашками сидели Майкл и два косматых парня в длинных рубахах.
– Здоровеньки, - протянул им руку штурман. Те разом вскочили:
– Good morning, Mister Jones!
Майкл с хитрым довольным видом потягивал чай с медом.
На столе лежала бумажная карта.
– Ну, Майк, уважаю... а это откуда?
– А это они накопали... в арсеналах. Знакомься. Это Димон, следопыт и диггер, правильно я тебя назвал? Какая-то древняя секта, тайное умение, передающееся от отца к сыну. Раскапывают древние забытые склады, тайники... Опасная работенка. Это его отец оружейный склад для пахана нашел. Но как-то раз ему не повезло.
– Взорвался. Бомбы нашел, не разобрался... – добавил Димон.
– А это Славик... совсем молодой следопыт,  из секты руферов, тоже семейное... Забираются в древние города, поднимаются на самые высокие развалины и башни и высматривают все, что происходит вокруг... Знаком с многими городами прошлого. Говорит, что даже в Новосибирске бывал, на границе.
– Наверх не поднимался
– Может, и поднимешься... Ладно, на сегодня все, гуляйте, пацаны...
Славик и Димон тут же вскочили, быстро пожали всем руки, отошли и зашептались на своем сибирском жаргоне: "да говорю тебе... дает... я сам сто раз к ней ходил...", "да что-то я очкую...", "да не боись...", "ну ты лошара...", "сам ты лошара..."
– Ты чего, правда к китайцам собрался? - Джонс с интересом присматривался к следопытам.
– А как они с джихадом-то управились?
– А что про них известно?
– В том-то и дело, что ничего не известно. Оттуда еще никто не возвращался.
– Пахан таких бесценных пацанов с тобой отпустит?
– Да ему-то что? Не телки же...
– Знавал я одну китайскую женщину, – задумчиво протянул Джонс.
– Ну да? И что она тебе рассказала?
– Да про Китай-то и ничего... я особо и не интересовался тогда.
 – Жалко... сейчас бы с ней поговорить.
–  И не говори, – засмеялся Джонс, – часто вспоминаю в последние дни. Может за Славиком и Димоном податься?
Каббот, до того сидевший с безразличным видом, поднял палец:
– Это что там, слышали?
Со стороны восточных ворот раздавался шум, скрежет и вопли.
Он вскочил на стол, пригляделся.
– Василий, похоже, вернулся! И не один...


К воротам вразвалку уже шествовал в окружении свиты из придворных казаков сам Пахан. За ним вприпрыжку бежали две молодицы, с караваем на руках...
Три облепленных грязью и налипшей травой паромобиля как раз вкатывались через распахнутые ворота.
– Трави пары! – крикнули из головной машины... Вся процессия утонула в белом облаке, механизмы встали... Оттуда начали выпрыгивать подозрительного вида люди, кто в рубахах, кто в телогрейках... Они стаскивали с машин мешки и тюки... В сторонке стояли Василий и давешний зубодробинский мужик.
Пахан, подбоченившись, ждал.
Один из приезжих, совсем уж бандитского вида с кривым глазом и сломанным носом вышел вперед, поклонился, достав рукой до земли.
– Его Высокопаханству Пахану Зубодринскому Великому Его Высокопаханство Пахан Трындинский челом бьет!
Зубодринский пахан мигнул своим молодухам, те тут же подбежали, держа серую булку на красном грязном полотенце...
Посланник важно отломил здоровенный ломоть, макнул в солонку, зачавкал...
Молодухи тут же поднесли две огромные чарки и по соленому огурцу. Оба от огурцов отмахнулись, а чарки выпили залпом. После чего заулыбались и ударили по рукам.
– Ну-ка, посмотрим с чем пожаловал...
– Смотри, вашество, все твое...
Пахан, не стесняясь, принялся рыться в мешках и баулах... То и дело раздавался его довольный рык, а то и возгласы удивления... Он выбрался из мешков, потирая руки.
– Ладушки... а что просит Великий Пахан Трындинский?
Посланник снова поклонился.
– Великий Пахан Трындинский предлагает союз дружинный да зовет к себе в гости!
– В гости, говоришь? А чем потчевать будет?
– Карп у нас хорош.
– Настоящая рыба? Приеду! Не сейчас... время урожайное, на кого я все тут оставлю?
– Тогда пошли своих людей для сближения и изучения... подарков не надо (увидев насупленного пахана)... и иноземцев пришли, очень наш Пахан желает с ними беседовать...
– Ну раз подарков не надо, то и ладушки...  С делегацией завтра порешим, а пока что пусть механики машины смажут и почистят.  Да и вам с дороги не мешало б добрым первачком обогреться, отоспаться. Прошу, гости дорогие...


– Ну и река... фу.
Джон брезгливо вытер руки. Они стояли на берегу Оби, катившей свои ядовитые желтые, порой переливающиеся всеми цветами радуги воды...
Экие они нежные, подумал Джонс. Это вам не Гея. Попробую объяснить.
– На Земле все реки такие. Река - это дорога, мусоропровод, а самое главное - источник энергии. Все большие реки превратились в  электростанции. Благодаря им, что-то еще движется и работает... Правда, паромобили - для меня что-то новое. У нас таких нет.
– Так у вас и лесов вокруг городов почти не осталось, сам же говорил, – отозвался Славик, – чем будете паромобили топить? А вот ты видел как там китайцы живут - огни повсюду, и дороги нормальные, и дома целые...
Славик мечтательно посмотрел в сторону Новосибирска на том берегу...
– Нет, вы как хотите, я должен туда подняться, хоть на одну крышу... Какой город, а? Василий, давай сгоняем, ты же тут родился? Все тропки должен знать...
– Я вам сгоняю! – Джонс оторвался от бинокля, – что Пахан Криводановский говорил? Они лазутчиков на месте убивают, а трупы сплавляют на другой берег. Чтоб неповадно было...
Поежились... Василий ответил:
– Да я вообще-то не тут родился, на Алтае, однако...
– Один пес...
– Вы лучше скажите, сибиряки, – Майкл затянулся самокруткой из самосадного табака, к которому он пристрастился в Трындиновке, – почему вашими великими реками китайцы владеют?
– Их много, – Василий пожал плечами, – Эй, дай мне тоже пыхнуть... Приходили, селились, все покупали... а потом сказали, что теперь это все уже не наше, однако.
Джонс уже не был уверен, нужно ли вести переговоры с азиатами. Он догадывался, как они справились с Мирным Учением. Просто закрылись от всех. А Майкл говорил, что в Японии еще в давние времена чужие религии были запрещены.
Пахан Трындиновский в экспедицию только с условием отпустил строгим: к китайцам ни ногой! Подсмотреть, пошпионить, но не рисковать...
А до того был долгий путь на паромобиле по лесным тропкам через два паханства (благо, паханы были свои, задобренные), с остановками на ночевку, заготовку дров для следующего перегона, поисками грибов или диких ягод. Зверей уж давно в лесах не водилось.


Джонс не раз пытался выпросить свою капсулу, но пахан категорически отказался. Полянка, где челнок сел, к тому времени была окружена могучим забором и охранялась свирепым казаком с музейным страшным от своей непредсказуемости автоматом "Узи".
"Ну хоть дощечку мигучую, а? Ваше Превосходительство? Я нашим скажу, чтоб не волновались!"
Только сообразив, что, если Джонса начнут тут искать, то и с крепостью может что-нибудь случиться неприятное, пахан задумался.
"Ладно, но только раз, а потом отдашь!"
"Отдам, отдам..."
Не успел он запустить планшетку, как оттуда посыпались сотни сообщений от Мэри: "Хамми, Хамми, где ты... отзовись... отвечай..."
Он запустил сигнал, и тут же услышал задыхающийся голос Мэри:
– Хамми?! Это ты? Почему ты молчал, все в порядке?!
– Мэри! Все в порядке! Просто у меня не было связи! - он глянул на пахана, который явно собирался подслушивать. Пахан плюнул, услышав заморскую речь, и демонстративно вышел из избы, – Как ты, Мэри?
– Слушай, Хамми, я засветилась. Я тебя всюду искала, кружила вокруг, вот и зацепили. Теперь они на хвосте, и я не могу вернуться на станцию...
– Что ты будешь делать?!
– Полечу на Землю.
– Куда?
– Есть только одно место, где они меня не достанут. Хамми, дорогой, мне надо отключиться, пока они меня потеряли, потом сигнал могут засечь. Пока, милый! Я буду на связи, выходи ...
– Я не смогу! - закричал Джонс, но понял, что Мэри уже недосягаема....


– Возвращаемся, – Джонс опустил бинокль, – куда этот Димон запропастился? С утра ушел... Тут всюду патрули на реке, еще попадется...
– Димон не попадется, Димон в такие места залазил, где никто не бывал, –  Славик спокойно тянул самокрутку, - слышь, начальник, дай первачка-то хлебнуть...
Штурман молча протянул ему фляжку и следил, чтоб тот не перепил лишнего.
– Все, пошли искать.
Они побрели по берегу, делая короткие перебежки на открытой местности. По реке на расстоянии видимости друг от друга курсировали паровые катера, обшаривая противоположный берег лучами прожектора. Иногда лучи скользили по развалинам западной части Новосибирска, где давно никто не жил. Черные зубья бетонных коробок на фоне темного неба в свете прожекторов производили жуткое впечатление. Где-то там бродит в поисках удачи Димон.
Слева послышался крик болотной птицы. Славик застыл:
– Тихо!
Крик повторился. Славик приставил руки ко рту и ответил совиным уханьем. Прислушался. Опять птица.
– Туда!
Они свернули в сторону развалин. Время от времени раздавался удаляющийся птичий крик. Славик отвечал. Они вышли к какой-то старой хорошо сохранившейся дороге, ведущей направо к взорванному в незапамятные времена мосту... Повернули в другую сторону.
Дорога вывела на какие-то грандиозные здания, потрескавшиеся, побитые пулями и снарядами. Все чаще попадались воронки, которые приходилось огибать...
– Что тут за бои были? – заинтересовался Майкл.
– Китайцы, – отозвался Василий, – они сюда тоже перебраться собирались, обстреливали, но потом передумали... Река еще лучшая граница, однако. Мосты взорвали да электричество отключили, - он махнул рукой в сторону огней электроцентрали на юге, - централь первым делом заняли... Ну народ-то сам разбежался потом... а может и вымер, без электричества-то...
Джон больше интересовался зданиями. Он водил фонариком по вывескам, читая... Потом вернулся, довольный:
– Университет! Тут был большой университетский городок! Вот это да... И те здания, похоже...
Тут из-за угла вынырнул Димон.
– Ну где вы там плететесь? Я такого нарыл, пошли! – он понесся вдоль широкого пустого проспекта, все поспешили за ним...


– Вот!
– Что это?
Они стояли перед круто спускающейся под землю трубой. Внутрь трубы уходила лестница.
– Хе... Не знаю. Там внизу подземный туннель и рельсы! Помнишь, Славик, рельсы? Только мы их снаружи видели. Раньше по ним такие длинные машины ездили с вагонами.
– Поезд. У нас в Америке и сейчас есть поезда, на электричестве... Но это не для всех, только для избранных. Я катался пару раз...
– Круто! А ты избранный, начальник?
– Собирался стать. Но передумал, – улыбнулся Джонс, –Ты лучше скажи, Димон, нам-то зачем эта труба?
– Как зачем?! Она же на тот берег ведет!
– А там нас будут ждать китайские друзья с ножами?
– Никого там нет, я уже туда сгонял, пока вы прохлаждались... Там в туннеле всякого оружия припрятано, будто к серьезной обороне готовились... А на рельсах вагончик стоит, на рычаг нажимаешь - он сам катится. Вот я и сгонял на ту сторону. Туннель, кстати, еще дальше идет. А я вылез в каком-то зале, там тоже труба... И конец трубы так хитро заделан - снаружи будто пол обычный, а изнутри - дверца... Я выглянул - там какие-то развалины, склад, вроде порта что-ли... Ну че, пойдем?
Джонс задумался, а Славик с Димоном затянули свою обычную бодягу:
"Чё-то я очкую, Димон", "Да не бо-о-о-йся, я там уже был!" "Сачкую я, и пахан не велел..." "Да пахан ничё не рубит"...
– Ладно, – решил наконец Джонс, – мы пойдем, – Димон тут же вскочил, – Сиди, мы пойдем, но завтра...
– Начальник, почему завтра? – Димон разочарованно всплеснул руками.
– Осторожность не помешает. Мало ли. Подгоним сюда машину, запасем дров, смажем, приготовим еды и питья на всякий случай... Вдруг удирать придется?  Кстати, из туннеля оружия неплохо бы притащить, порадовать паханов наших. Так что утром, Димон, займешься. Василий, тебе придется остаться. Будешь держать машину на парах. Так чтоб можно было с ходу рвануть. Выходим вечером, на заходе солнца...


Димон осветил фонариком дно тоннеля, рельсы, вагонетку. На редкость яркий фонарик Димон добыл в тайнике в одном из вагонов метро. Кроме фонариков там были коробки батарей, автоматы, патроны, какие-то приборы ("Потом разберемся", - пробурчал Димон, сгибаясь под тяжестью тяжелого ящика), карты, ломающиеся в сухом воздухе тоннеля. Часть добычи была сложена в машину, часть пришлось припрятать в одном из пустующих домов. После некоторых раздумий очкарика Майкла тоже было решено оставить в помощь Василию, как он ни сопротивлялся. Остальные, положив в карманы по маленькому пистолету, отправились в туннель.
– И как она поедет? – поинтересовался Джонс, когда они вчетвером уселись в вагонетку.
– Очень просто, мистер, – весело отозвался Димон, – видишь этот рычаг? Я на него нажимаю....
Вагонетка тронулась с места  и начала набирать скорость.
– Теперь ты нажми с твоей стороны... а теперь я... Смазанная накануне предусмотрительным Димоном тележка катилась почти без шума, лишь постукивая на стыках рельс... Димон уменьшил яркость фонаря, экономя батарею...
– Джон, а ты и китайский знаешь?
– Самую малость... Вводный курс, простейшие фразы... Надеюсь, ещё помню что-то... Вот с чтением труднее. Письменность у них сложная. Я изучил только элементарные смысловые знаки... Думал, кому это все надо? Мертвые языки далекого прошлого... Надо же! Ладно, я посижу немного, повспоминаю, вы мне не мешайте...
Он закрыл глаза.
Некоторое время был слышен только стук колес да пыхтение нажимающих на рычаги Хамми и Димона...
– Скоро там? – Славику первому наскучило.
– Еще минут пятнадцать, как мне кажется... а может, меньше.
Вдруг колеса застучали гулко, эхо отразилось от стен и потолка.
Димон бросил рычаг и включил фонарик. Лучик забегал по мраморным стенам, высоким сводам, колоннам...
– Вот это клево! - Славик аж подпрыгнул, - тут чё, был какой-то подземный дворец?
– Чудак, обыкновенная станция, люди тут каждый день толпами в поезда садились...
– Зачем, – не понял Славик, – куда они все ехали?
– Пес их знает... может, путешествовать... или диггеры, вроде нас.
– Да на работу, – ответил Джон, – каждый ехал на свою работу, часто в другой конец города. И не только на метро. На машинах ездили, автобусе - это вроде такой огромной машины возить сразу кучу народа...
– Ничё не понял... – Димон почесал лоб, – работа же вот она, рядом с домом. Корову там подоил, хлеб испек... Ну, на поле надо сходить, или там за дровами, но тоже недалеко. А куда они все на поезде ехали? Поле что ли пахать или за дровами? На поезде? Или они чужое поле ехали пахать? А те - наоборот - сюда приезжали дров порубить?
– Это ты точно заметил, Димон, – Джон засмеялся, – так индустриальный мир и устроен. Один едет за тридевять земель подписывать какие-то бумажки, а другой приезжает сюда делать то же самое, но уже оттуда. А третий и подавно - получит от работы шикарный автомобиль - чтоб из пригородной виллы добираться, секретаршу, новейшие компьютеры, - и вообще ничего не делает, и хорошо, что не делает, еще хуже было бы... А четвертый на самолете прилетает проверять, хорошо ли тот ничего не делает...
– Нафиг, нафиг... Лучше как сейчас. Эт психушка, а не жизнь... – Димон с ворчанием перекинул на платформу рюкзак и куртку... – Так, я сейчас телегу-то поставлю у самого края платформы, где пониже. И запоминайте дорогу, может, поспешать придется...


– Я первый выхожу, – шепотом сказал Димон, отпирая щеколду очевидно приделанной позже железной двери, –осмотрюсь -  вас позову.
Некоторое время не было слышно ни звука, потом дверь отворилась, впустив лучик вечернего света, и Димон поманил их пальцем. Они вышли на какую-то веранду без крыши. Димон закрыл дверь, снаружи покрытую такой же краской как и стены, отчего она стала совсем незаметной, привалил каким-то мусором... Они осторожно выглянули... Вокруг склады, пакгаузы... Внизу у реки стояла баржа, горел какой-то огонек... Совсем рядом стоял четырехэтажный неосвещенный дом, явно не жилой. На доме висела большая красная вывеска с иероглифами.
– Что там написано? – прошептал Джонс.
Каббот долго всматривался.
– Точно не скажу, кого-то хвалят, кого-то великого... Реклама, наверно.
Славик оживился:
– Начальник, дай подняться, одна нога там - другая здесь!
– Попадешься...
– Да не попадусь, я сто раз поднимался, ни разу не попался...
Славик надел куртку, в карманы разложил бинокль, карту и карандаш и как змея бесшумно рванул к подъезду дома... Дверь тихо приоткрылась...
В полной тишине они просидели полчаса... Начинался дождик.
– Начальник... – раздалось над самым ухом Джонса.
Ухмыляющийся Славик влез в укрытие, увернувшись от тяжелой руки штурмана...
– Ну вот... тут одни склады и... непонятно что... А вон там - жизнь. Улица вся светится, огни, народ, машины... Пошли туда.
– Да нас же сразу увидят!
– Нет... Дождь как раз, оденем куртки и капюшоны. Закоулочками...


Чем ближе они подходили к свету, тем больше людей попадалось навстречу. Они тоже сгибались, кутаясь в куртки с капюшонами, смотря в землю. Так что можно было предположить, что встречными никто не интересовался.  Впрочем, впоследствии выяснилось, что, хоть жители Новосибирска и не поднимали головы, смотрели по сторонам зорко...
Они вышли на проспект. Конечно, по сравнению с Геей это была скорее скудно освещенная улица. Но все же горели пусть редкие фонари, витрины магазинов, рекламные панно с изображением девиц в нижнем белье, но при погонах и красных военных фуражках.
Внимание всех привлекла красивая пагода, окрашенная золотом с красными фонариками..
– Что это?
Джон задумался:
– Во-первых, тут что-то с едой...
Димон хмыкнул:
– Я и по запаху чую, что еда... эх, пожрать бы, хорошо пахнет... Смотри, Славик, вот это тачка! Пошли поглядим!
Они вместе подошли к роскошному паромобилю, только что  подкатившему к обочине у заведения... Владелец машины, кругломордый совсем молоденький китаец, в новом мундире с многочисленными пряжками и подвесками, вывалился из кабины навстречу почтительно склонившемуся хозяину. Кинул ему не глядя плащ и засеменил ко входу.
– Вот это тачка... век воли не видать! Мне б такую тачку - все телки мои!
Машина и вправду была хороша. Сверкающий сталью новый котел, большие прорезиненные колеса (невиданная вещь!) и новый, из свежего лакированного дерева закрытый кузов на рессорах с позолоченной дверью...
Славик присвистнул.
– Тихо! Что это там? – Димон оттащил всех за машину. На противоположной стороне улицы показались одетые в форму и каски солдаты. Они были вооружены неизвестного вида винтовками. Тут же приведшие их люди в капюшонах показывали пальцами на место, где только что были Джонс и его команда...
Славик очнулся первым. Он подбежал к машине, открыл дверцу, заскочил внутрь. Все последовали его примеру. Димон быстро захлопнул дверь:
– На пол!
Военные, заметив какое-то движение, тут же вскинули свои ружья... правда звуков выстрелов не последовало, хотя из своего укрытия Джонс слышал свист пуль... Солдаты обежали машину. Выскочивший навстречу хозяин разводил руками. Солдаты понеслись дальше...
– Пронесло....
Внутри машина была еще шикарнее. Кожаные диваны, хромированные рычаги у водительского места... Индикатор давления показывал, что машина оставалась на пару. Даже дрова для топки лежали в изящной корзинке.
Через некоторое время из заведения показался хозяин паромобиля... Под рукой хохотала полураздетая девица...
Димон показал всем пример, спрятавшись под кожаный диван... Впрочем, парочке ни до чего не было дела. Китаец завел машину и покатил по улице, поглаживая хихикающую девицу по бедру... В конце улицы он остановился около огромной красной вывески и скрылся с красоткой за высокой дверью.
– Наш парень-то, похоже, большой человек... – Джон указал рукой на вывеску, – это что-то то ли связанное с безопасностью, то ли с государством...
– Давайте тачку угоним! – Димон любовно трогал драпированные стены салона.
– Точно! – у Славика загорелись глаза.
– И как же вы собираетесь ее тащить через трубу? - осведомился Джонс. Глаза у того сразу потухли.
– Не знаю... можно разобрать.
– Некогда. У нас будет добыча получше.
– Он?!
– Точно! А вы сможете повести эту телегу?
– Да конечно! Я смотрел как он ведет. Этот рычаг - тормоз. Этот - клапан... Ерунда...
– Поведешь. Славик, ты помнишь куда?
– А то!
– Тише! Вон он...
Все попрятались.
Из подъезда вышел пошатывающийся хозяин машины и девица. Девица поправляла свой гардероб. Хозяин сунул ей в руки два пакета, какие-то свертки, бутылку и брезгливо толкнул в плечо. Девица поплелась назад. Он отхлебнул из своей бутылки. Залез в машину, посидел немного, опрокинул бутылку себе в горло, наклоняя все выше... Потом швырнул пустой сосуд назад не глядя. Опять сидит... Раздалось посапывание, хозяин задремал.
Джонс сделал знак, и Димон опустил бутылку на голову китайца...

– А вот скажи, Братан Пахан, правда, что раньше в наших краях людёв было видимо-невидимо?
– А то... видел ты, Братан Пахан, эти города? Избы до небес! Сколько в одной такой избе жило народу, а? Наверно, как во всем твоем паханстве...
– Да-а-а-а-а.... И что со всеми-то ими сдеилось?
– Знамо... перемерли все.
– От чего перемерли-та?
– Да отчего ж еще? Кто от голода, кто от холода... а кого и съели...
– А почему же в лес не ушли жить?
– Не умели они в лесу жить... Раньше-то как оно было? Живет он в своей клетушке под небесами, из стенки сама вода льется, потолок  светится, если за окном стемнеет... вот он и привыкает...
– Да... про воду из стенки я слышал... хорошо, вода из стенки, потолок... ну а еду-то они где брали? В клетушках коров и кур что ли держали?
–  Ну нет... эт в деревнях... идут себе в такой большой дом, "мигазин" назывался, в этот мигазин отовсюду все свозили, они там наберут чего хотят - еды там, одежды, машинки тогда всякие были еще умные... и в клетуху себе ташшут.
– Да... Странная жизнь была... Непонятная... Налей-ка, Брат Пахан, еще по чарочке гостю и себе. Хороший у тебя первачок. У нас такой чистый не умеют.
Трындиновский пахан налил из кувшина себе и дорогому гостю из Зубодробинщины. Они с хуканьем выпили содержимое глиняных кружек, пальцами захватили горсти квашенной капусты из деревянной бочки, закусили..
– Но что мне не понять, Брат... Ну вот пришли они в этот твой "мигазин" за едой, скажем. А что в обмен-то давали? Что у них-то было?
– Тут я как-то не очень... Ученые мои в книгах старых читали: не все в деревне делали... Молоко - в деревне, а трактор и паробег - в городе...
Зубодробинский пахан аж разинул рот:
– Так это что, он в мигазин трактор тащил на молоко менять?!
– Да не знаю я, Брат... Сам все время голову ломаю. А, может, в городе был свой главный пахан? Он все добро собирал, что городской люд делал, да в деревни вез... А деревенский пахан, тот наоборот, все в город тащил..
– Ну а как городской пахан запомнить мог кто скока сделал? Или всем поровну давал?
– Не... ну это нечестно, один, может, целый паробег сам сделал, а другой только колесо одно, так что, им поровну давать?
– Это еще что, а как ты посчитаешь, если один паробеги делает, а другой избы строит? Кому больше давать? А может пахан сам ничего и не раздавал? Привозили добро в мигазин, каждый придет и возьмет скока ему надо... Все равно больше чем съедят не возьмут.
– Ты что, ты что! Да ты людёв что ли не знаешь? Если еду так просто раздавать будут, так кто первый придет, все к себе уташшит, на запас, пусть даже оно сгниет... А остальные с голоду помрут...
– Точно! А из-за одежды наши бабы передерутся. Им всегда "носить нечего"...
Паханы засмеялись, налили еще по чарке, закусили капусткой, огурчиками... Придворная девица принесла блюдо с дымящимися беляшами. У Зубодробинского пахана алчно зашевелилась борода, нос потянулся навстречу поднимавшемуся с блюда благоуханью... Он жадно схватил беляш и с наслаждением зачавкал....
– М-м-м... Да пес с ними, разобрались как-нибудь... Но вот отчего ж они все-таки вымерли, а?
– М-мня-мня... Отчего вымерли?... мня-мня... Это я знаю... Ученые мои рассказали...
– Что за ученые-та?
– Завел я себе несколько таких, самых башковитых, освободил от дел всяких, чтоб время было. Они мне придумывают разные разности, или прямо в книжках древних находят... А еще собирают детишек и учат всякому... дело полезное... Тебе советую.
– Подумаю... Так что они рассказали?
– Рассказали, что раньше повсюду из-под земли черная такая грязь брызгалась, называлась "нюфть", так из этой нюфти все на свете делали. Она и горела лучше всего. Ты вот, чтоб свой паробег завести, должен в лес пойти, дров нарубить. И печку чтоб натопить. А они ведром из-под фонтана нюфти набрали - и тебе машины бегают, и в доме тепло.
– Так может они вокруг фонтанов-то этой твоей, как ее, нифти? - города и строили?
– Может быть. Тем более эта нюфть на все шла. Из нее вообще все делали. Мне тут притаскивали штуковину, вся гладкая, блестящая, круглая... А Федот-химик сразу говорит – это такой пластинг, из нюфти добывали...
– А потом что?
– А потом нюфть вдруг кончилась... И сразу все перестало работать у них... Ни света, ни тепла... Еды в мигазин не на чем привезти... Кто поумнее был - сразу в лес да в деревни. Остальные стали за припасы драться... Дед рассказывал,  что в детстве слышал - приползали десятки голодных к ним, ну их топорами - и в яму для удобрений...– пахан потянулся, –  А не стопить ли нам баньку, братан? У меня веников березовых припасено...
– Банька - это дело... особенно если добрые молодухи обхаживают. Есть такие, говоришь? Идем... А может, никакой этой нюфти и не было, а? Может раньше они все деревню-то обирали? Приходили крохоборы, забирали все вподчистую... А потом деревня им кукиш показала, дескать, сами лопнем, а вам, крохоборам, - шиш. Вот они и вымерли?
– Все может быть, все... Ты что любишь под веничек-то? Очищенную али медок? Настоечку сливовую?
– Да все хорошо, Братан Пахан, только этой нюфти твоей не надо!
Смеясь, в  кампании молодух они отправились в баню.
                                                                        

– Опять кружит...
Трындинский пахан подержал руку козырьком.
– Долго их не было, а нонче зачастили...
– Вот ведь, наши шпиёны тоже толковали, дескать, жди, зачастят...
– Шпиёны? Кто такие?
– Да вон друзья твои, Братан Пахан...
– Эти не шпиёны,  наоборот совсем... так а что они тебе говорили?
–  Говорили - топливом где-то там султаны эти запасутся и нам снова житья не дадут, а потому нам с китайцами дружиться надо...
– Да уж, подружишься с ими... Что-то испедиция-то долго назад не идет... как бы не порешили их там желтые.
– Слушай, Пахан Братан, а этот ведь туда к ним полетел...
– Вынюхивают...
– Ну ладно, что нам за дело до них... Грибочки я видел у тебя там на полочке засоленные по-старому, с камешком поверху, уж не грузди ли?
– А ты зоркий, Братан Пахан... они самые.
– Эх, любил я когда-то  с картофаном, маслицем, луком да с граненым очищенной.
– А это мы сейчас сообразим, дорогой Братан. Картофана девки сейчас нам наварят, ну а грибочки я никому не доверю. Сурьезное это дело, отвернешься - полбанки не досчитаешься...


– Стой! - приказал Джонс, - затихни!
Василий тут же затормозил, выпустил пар и прикрыл заслонкой трубу, чтоб не дымила. С запада нарастал тонкий, все более резкий свист.
– Вон он!
Огненная точка, оставляя облачный след, неслась по направлению к Новосибирску. Китаец испуганно вскочил, провожая глазами капсулу.
– Спроси его, часто ли у них появляются?
Джон Каббот что-то мяукнул, китаец замяукал в ответ...
– Что говорит?
– Говорит, никогда не было...
Китаец снова замяукал...
– Просит отпустить его... ему надо очень важное передать этим, отцам... не понял сколько там у него отцов...
– Да нет, – Майк влез с объяснениями, – это такой эвфемизм. Диктатор себя всегда отцом называет, а хунта - отцами. Дескать, отцы - они заботливы ко всем, кого обирают.
– Ладно, неважно, скажи ему... Кстати, как там его зовут?
–  Ли Ху...
Китаец закивал и заулыбался.
– Ну вот, скажи этому Ли Ху, что мы еще важнее ему сведенья дадим, что отцы ему благодарны будут.
Джон замяукал, китаец кивал после каждого слова...
Славик проводил биноклем капсулу:
– Точно, к Новосибирску пошел. Василий, заводи машину! Долго нам еще до Трындиновки?
– Ну если без приключений... Завтра к вечеру будем, однако... Только надо бы привал на ночь - отдохнуть, да еды какой поискать в округе... запасов совсем не осталось.
– Откуда тут еда? Разве птицу подстрелить, да грибов поискать... А китайца связать опять придется, удерет... Скажи ему, Джон...
– Клянется что не удерет...
– Ну-ну... А спроси, чем там у них стреляют, бесшумным таким? Хорошо б сейчас как раз поохотиться...
Джон повернулся к пленному, спросил, показал на винтовку.
– Говорит, воздухом...
– Как воздухом? 
Димон заинтересовался:
– Хорошее дело. Надо будет сторговать.
– Сначала бы договориться, чтоб не убивали, а там можно и про торговлю... Да и что ты им предложить сможешь?
– Найдем... да вон его для начала! Спроси-ка кто он такой, чем занимается?
Джон промяукал. Пленный равнодушно поднял глаза в небо.
– Ага... военная тайна. А про родителей спроси, хотят ли ребеночка повидать?
Китаец оживился, замяукал...
– Говорит, папа и мама - важные люди... Папа - тут я не очень понял - главный по слежке за всеми кто следит за следящими, это он так и сказал.
– А мама?
– Мама... поэт что ли? Она вроде как официальный воспеватель отцов, и что это её вирши на каждом доме висят... Ну, так я понял. А еще говорит, что заплатят, если мы его не тронем...
– Ну вот, я ж говорил - товар у нас есть...


– Джон, а говорил, совсем китайского не знаешь...
– Да я почти и не знал, на ходу учусь.
Димон почесал затылок.
– М-да... А мы-то совсем никак. Как договариваться о выкупе? Может он по-сибирски кумекает?
– Спрошу...
Каббот с китайцем замяукали. Джон показывал на Димона со Славиком, на запад.
– Говорит, сам он не знает... Но в городе есть кто умеет... Погоди-ка... Говорит, у них свои сибиряки есть, выходит, они не всех убивают, только лазутчиков, ну вроде нас, а тех, кто отцам служить согласились - тех не трогают.
– Ну-ка, ну-ка... и как же они отцам служат?
Джон снова спросил что-то у пленника. Тот демонстративно поднял глаза к небу.
– Что, опять военная тайна? А ну-ка, я его сам спрошу...
Димон перелез со своего дивана и сел рядом с китайцем, широко улыбнулся... У пленника глаза забегали... Димон схватил его за волосы, приблизился вплотную и рявнул:
– А ну, морда, говори, а то кишки выпущу...
Майк не выдержал: "Димон, нельзя так пленного!", но Джонс остановил его...
Китаец, дрожа, быстро заговорил...
– Просит отпустить, говорит, он хороший, будет нас слушаться, только не били чтоб...
– Скажет, где сибиряки служат?
Китаец закивал, залопотал...
– Они сюда возвращаются под видом охотников, информацию собирают... У них знак есть, по которому узнают друг друга... Он знает.
– Вот и хорошо, значит есть через кого передать, что товарчик у нас... ты ему скажи, что будет у нас сидеть, пока такому лазутчику не передаст... А там уж пущай присылают шишку какого-нибудь, договариваться о деле будем...
Джонс улыбнулся:
– Будешь ты, Димон, когда-нибудь паханом всей Сибири.


Трындинский пахан всполошился.
С окраины деревни неслись крики и шум. Все вскочили. На поляну выкатил заляпанный грязью паробег. Из него вывалился дрожащий от страха мужичок, повалился на землю перед зубодробинским паханом:
– Батюшка, Ваше Высокопаханство, Самый Крутой! Не казни!
– Что? Что случилось? Говори, ты, хмырь долбаный!
– Налетели демоны с неба, я охранял корабль доблестно, но они огнем по нему вдарили... Как загремело, куски полетели во все стороны...
Джонс так и сел на землю. Все, теперь отсюда не выбраться... А Мэри? Увидит ли он когда-либо ее снова?
– Взорвали? Ну и пес с ним. Морока одна. Все остальное-то цело? Амбары? Склад мой? Баня? Ну и славно... Ладно, прощаю тебя, Федот, даже хвалю... А ты че, шпиён, расстроился? Дам я тебе твою дощечку мигучую, поговоришь снова со своей кралей... толко сначала привези мне тачку крутую.
Джонс только вздохнул.


Девки уже разлили по кружкам первача, вывалили в огромное блюдо чан вареной картошки, для дорогих гостей выложили запасы квашеной капусты и сопливых маринованных опят. Гости тоже прибыли не с пустыми руками: задрыкинский пахан привез огромный шмоток копченого окорока, а забылдыгинский - особые, только в его паханстве производимые сахаренья и варенья, а также уникальную настойку из коры секретного дерева, особую настойку, от которой глаза лезли на лоб и начинали бешено вращаться, а выпившего сего бальзама окружали духи давно умерших, давали полезные советы или, наоборот, ругали за никчемность.
Зубодробинский пахан привез салат-финикрет, рецепт которого передавался в его роду из поколения в поколение с глубины веков, и который прославил его паханство по всей необъятной Сибири. А Криводановский пахан совсем чудную вещь притащил - огромную заливную рыбину, которые, оказывается, еще водились в некоторых маленьких притоках Оби.
В Сибири уже посвежело, обычная для этого края промозглая и серая ранняя осень, в избе протопили печь, отчего в горнице запотели окна, а паханы и их шестерки (по двое на каждого пахана, как этого требовал церемониал) скинули куртки.
Председательствующий Пахан Трындинский величественно поднялся, и старший шестерка тут же вручил ему полную кружку.

– Слухайте, братаны паханы!
Злой басурман подлючий
Змей-бармалей летучий
Послал на наш род могучий
И сетью своей паучьей
Нас вяжет и тянет ручи
Но мы ведь народ гремучий
Не страшен нам гад ползучий
Ни демонский гад из тучи...

Традиционная речь Пахана-Головы для собрания, полная эпической удали, в то же время верно, хотя и несколько занудливо описывая ситуацию, писалась знающими традицию шестерками-секретарями, согласно обычаю выслушивалась собранием стоя с полными кружками в руках... Цветистую поэзию уже мало кто понимал, включая и самого Голову, но традиция уважалась... Поэтому все старательно слушали Трындинского, стараясь открыто не зевать, и с вожделением принюхивались к сладкому первачку в кружке...

Наконец, Трындинский Пахан выкрикнул последнее:

– ...и сгинут злыдни-бусурманы!

После чего залпом выпил кружку, крякнул, прожевал протянутый шестеркой маринованный гриб и уселся на председательское место...
В горнице забулькали и зачавкали.


В оконцах уже показалось вечернее холодное солнце, осветило  столы пирующих, объедки, кости. Шестерки, не самые крутые, заносили полные кувшины первача (девки на собрания Крутых Паханов не допускались), раскрасневшиеся паханы уже стали забывать о цели визита, а заречные гости все не прибывали.
Майк услышал свистки паробега и шум неизвестного двигателя во дворе... Сделав знак старшим шестеркам - "дедам", не пившим и зорко следившим за происходящим, он вышел во двор...
Во дворе царила суета.  Два экипажа, один - паробег Джонса, другой - непонятная низкая машина без котла на дутых баллонах, стояли, остывали, потрескивая. Одни шестерки протягивали от непонятного экипажа красный половик к сеням, другие приволокли красномордую девку с хлебом-солью, девка растрепанная, с мокрыми волосами...
"Из бани вытащили, для паханов драилась", - догадался Майкл.
Из паробега вышли Хамми и Джон, пожали руку Майклу, Василий гасил пары.
– А где Славик с Димоном?
– А там остались... вроде как для укрепления контактов. Я так думаю, в заложниках, вместо этого типа. Сами вызвались, я не заставлял...
Дверь в повозке открылась, оттуда вышел лощеный молодой человек в черном длинном пальто. Девка было дернулась вручить ему хлеб, но в это время открылась дверь с другой стороны машины, оттуда вылез еще один точно такой же молодой человек, видимо шофер. Оба они открыли задние двери, оттуда вышли еще двое. Один с черной папкой, другой без всего, но с красными нашивками и постарше на вид.
– Вон он, китайский пахан, – безошибочно определил шестерка и пихнул девку с хлебом. Та натянула фальшивую улыбку и бросилась навстречу послу. Тот с недоумением поглядел, взял хлеб, повернулся к Джонсу и Кабботу, помахал рукой. И уже вместе они отправились в хату, где их ждали трезвеющие паханы...

Те хмуро сидели, скрестив руки и щурились на китайскую делегацию... Наконец хозяин, Трындинский, понял, что невежливо так вести себя по отношению к гостю, налил две кружки, положил на тарелочку грибочков и подошел.
– За знакомство. Выпьем, – изобразил он жестом.
– Выпьем, – согласился посол, взял кружку и залихватски её опрокинул. Паханы переглянулись одобрительно. Трындинский подошел к послу и закричал ему прямо в лицо, будто глухому.
– Меня...  Зовут... (он показал на себя)... Пахан Трындин ... а тебя? (он ткнул посла в грудь)
– Меня зовут Сунь Фэнь. Я неплохо знаю ваш язык..
– Вот это да! А чурка говорить умеет, – разинул рот Забылдыгинский пахан.
– Узкоглазый-то, совсем как человек, - похвалил Задрыкинский.
– Кто же желторожего говорить научил? - поинтересовался Зубодробинский.
Только Криводановский промолчал. Он близко к китайцам жил, мало ли чего.

Лед растаял, и посол уже пил и закусывал наравне с паханами, согласился и на баньку с девками на завтра, а пока все разгоряченные вывалили на двор, окружили машину китайца.
– А скажи... этот... Сунь не знаю чего куда, что за странная машина у тебя? Где котел? Где топка?
– Фэнь мое имя. А  Сунь - это фамилия. А машину сами поглядите, – усмехнулся посол, приглашая паханов к экипажу. Те кинулись внутрь, раздались восхищенные возгласы.
Джонс уже видел эту машину, она была напичкана новейшей электроникой и средствами связи, о которых паханы даже и не слыхивали. Впрочем, до того и сам Джонс не предполагал такого развития технологий.
Трындинский все ходил вокруг, принюхивался.
– А где-то тут у вас первачок припрятан?
– А в баке. 
– Это зачем? В дороге поправляться что ли?
Сунь Фэнь заулыбался:
– Машина на нем работает. Вместо пара.
– Да как можно! Первач...
– Ничего, это невкусный первач, его нельзя пить... Будете кататься? Только все сразу не влезут...


Джонс смотрел сверху на бескрайние просторы Сибири -  лес, реки, озера проплывали внизу.
В дирижабль они пересели в Красноярске, куда добрались трясучим железным поездом, ведомым паровым локомотивом. Там Сунь Фэнь передал их на поруки Ли Бо, как две капли воды похожему на коллегу, сердечно попрощался и отправился с докладом в большое украшенное красными иероглифами и фонариками здание.
В Красноярске многое выглядело иначе. По улицам активно бегали спиртовые и электрические экипажи, сверху проплывали сверкающие огнями дирижабли, и никаких подозрительных взглядов из-под капюшонов.
Чем-то город напоминал Нью-Йорк, так же проезжали привилегированные граждане, только уже азиатской внешности, на механических экипажах (намного лучше чем в родном городе Джонса, и было их куда больше), их отличала также особая униформа, с нашивками и значками.
Обычные жители, среди которых неожиданно оказалось довольно много сибиряков, тоже носили униформу, но уже без всяких нашивок.
Они передвигались или пешком или на педальных механических повозках, двухколесных или трехколесных.
В целом в городе было намного чище чем в Нью-Йорке, тут и там встречались стражи порядка, быстро решающие все вопросы уличного движения, проверяющие выборочно тут и там документы. С ними никто не спорил, все послушно исполняли любое требование.
Еще Джонс заметил обилие миниатюрных электронных средств связи даже у самых простых жителей наподобие тех, что были у них на корабле, и недоступных в Нью-Йорке.
Славика и Димона дальше Новосибирска не пустили. Но и это было большое достижение. Джонс долго уговаривал Сунь Фэня, тот с кем-то переговаривался по аппарату в машине. Наконец разрешение было получено. Два следопыта стали официальными связными. Но проследовать внутрь Империи пока разрешили только инопланетным гостям. И это было большой удачей. Челнок уничтожен, а задачу надо выполнять.

И вот они в комфортабельной отдельной кабине на борту дирижабля. Поначалу решили было, что это специально организованный рейс. Но когда они увидели огромный салон, с сотней, не меньше, кресел, где сидели самые обычные граждане, с отделением первого класса для привилегированных, и, наконец, оказавшись в люкс-кабине с диванами, отдельным душем и туалетом, они поняли, что дирижабли - обычный транспорт в империи.  Тем более что им уже несколько раз встретились такие же дирижабли, следующие обратно в сторону Красноярска.
Их куратор извинился, велел чувствовать себя как дома (Ли Бо прекрасно говорил по-английски, но предпочитал лишнего не болтать), сослался на головную боль и удалился в соседнюю люкс-кабину.
Майк и Джон тут же заспорили, почему он избегает разговоров.
– Вот скажи ты, Джонси, что думаешь?
– Майк, ты правда не понимаешь? Для меня все ясно.
– Ну расскажи нам, Хамми, мы же не росли на Земле.
– Я вижу тут много общего и с нашим омиротворенным миром. Все доносят на всех. Болтать лишнего нельзя. Думаю, что он вообще не получил инструкций о том, что нам можно рассказать а что нет. Вот и молчит.
– Ты хочешь сказать, что тут тоталитарное общество в стиле двадцатого века? – Майк с интересом поглядел в сторону общего салона, будто представляя, как сидящие там пассажиры строчат доносы на соседей по креслу.
В это время открылась дверь и хорошенькая улыбчивая стюардесса вкатила столик с напитками и закусками. Спросила что-то.
– Что она хочет? – повернулся Майк к Джону.
– Напитки, закуски... – он переспросил что-то, – да, алкоголь, еще что-то, но я этих названий не знаю.
Глаза у стюардессы округлились, улыбка исчезла, губы заметно дрожали...
– Возьми быстрее что-то, видишь девушка напугана заморскими зверями, – засмеялся Майкл.
Они быстро взяли напитки, какие-то непонятные закуски, улыбнулись девушке, та поспешно ретировалась.
– Хм... похоже на первач, только слабенькое какое-то пойло.
– Она сказала, это что вроде сока, сокэ, сакэ...
Джонс вернулся к разговору.
– Ну хорошо, а им тут есть что скрывать? Вот у нас был космический проект, может и у них тоже? И они тоже собрались захватывать Гею?
Джон показал вниз.
– Смотрите.
Внизу начиналась колоссальная вырубка - огромный квадрат леса, тянущийся до самого горизонта, полностью отсутствовал.
– Ого, на одни паробеги это что-то многовато!
– Откуда ты знаешь сколько тут паробегов? – Каббот пожал плечами, – к тому же и на спирт для машин тоже надо...
– Или для того, что скрывают, – и Майк присоединился к дискуссии.
– А они скрывают?
– Посмотри, Хамми. Мы пришли в Новосибирск, город на самой границе. Что мы там увидели? Ничего особенного. Те же паробеги, только поновее и покачественнее. Те же гидростанции, только большие и мощные, у многих паханов есть турбины... И тут приезжает этот парень из глубинки на совершенно другой машине!
Ребят из-за Оби дальше приграничного города не пускают... Дальше мы видим уже вполне современную технику и аппараты связи, теперь мы летим куда-то дальше на электрических дирижаблях и видим внизу огромную промышленную вырубку. Заметим, природных ископаемых на Земле давно нет. Что из этого следует?
– Лес используется для синтеза!
– Джон, насчет синтеза я не уверен, но очевидно, что где-то расположены колоссальные промышленные центры, использующие лес в качестве сырья. Все работает в режиме поэтапной секретности. Жители Новосибирска вряд ли знают что происходит в Красноярске, а те уверены, что прогресс заканчивается электрическими и спиртовыми каретами и дирижаблями. Хотя не могу представить что же мешает им съездить и посмотреть. Думаю, пункт нашего назначения будет и границей нового мира.
– А там мы пересядем на баллистические ракеты или в сместители пространства?
– Все может быть. И я еще не знаю, сколько этапов нам дадут пройти...  И увидим ли мы самое секретное.
Майк задумчиво налил в рюмку саке и выпил залпом.
– Но хотелось бы...


Неделя полета завершилась около какого-то огромного озера или моря. Дирижабль сделал круг над водной поверхностью, которая вся была разделена на секторы с возвышающимися тут и там башенками и длиннющими платформами, на которой сновали человечки с сетями в руках. Цеппелин пролетел прямо над одной из платформ. Путешественники бросились к окнам.
– Рыба! –закричал Майкл, – они выращивают тут рыбу!
– Рыбная ферма? Вот бы паханы сейчас слюнки пускали, – Джонс усмехнулся, – а у нас вот в Америке никто и не догадался рыбу выращивать. Что-то там еще в океане ловят... но это только святым людям.
– А ведь что может быть проще, - Каббот показал вниз, – не пачкай водоем, следи, чтобы ловили не больше, чем пополняется, - вот тебе и решение вопроса...
Джонс оглядел простирающиеся до горизонта платформы:
– Сколько же народа они кормят этой рыбой? Тут, похоже, все море превратилось в ферму...
Дирижабль сделал круг, снова набрал высоту, скоро он удалялся от моря в сторону бескрайнего леса вдоль какой-то широкой реки. Через некоторое время внизу показался город, над которым кружило множество самых разных форм и размеров дирижаблей, окруженный промышленными зонами и кольцами дорог.
В дверях снова показался Ли Бо, как всегда с приветливой улыбкой:
– Ну вот мы и прибыли в Иркутск. Это наша древняя столица рыбного хозяйства. Здесь я вас покину, но на прощание свожу полакомиться суши в местном распределителе. Не знаю, придется ли ещё. Здесь суши и вообще морепродукты - просто исключительные. Ну и кое-какие вещички вам понадобятся для дальнейшего пути.
Он снова улыбнулся.
– А почему, – поинтересовался Джон, – разве мы не можем просто пойти в ресторан и заказать себе что хотим?
– Конечно нет! – улыбка его стала еще лучезарнее, – У вас же нет продовольственных талонов!
– А кто получает эти самые талоны? - спросил Джонс. - И за какие заслуги?
– Вы все узнаете, пока же скажу вам, что на вас выделены талоны высшей категории, а значит и суши будут по высшему разряду и прочее тоже.
– Ого! Это приятно! А сколько всего существует категорий?
– Двадцать шесть. Кроме того есть жители без категории. Им ничего не положено. Ну вот, мы прибыли.
В самом деле, дирижабль уже беззвучно и мягко приземлился на аэровокзале - огромном поле, усеянном баллонами всех форм и размеров.
Штурман, а за ним остальные, отправился к выходу из каюты, но Ли Бо их остановил.
– Погодите, у нас отдельный выход. По высшей категории.
И правда, вскоре раздался мелодичный сигнал, незаметная дверь в стене отворилась. К ней был уже подан трап. Ли Бо сделал приглашающий жест, и путешественники спустились вниз. Здесь их ожидала незнакомого типа машина, без видимых колес, сверкающая, плавных и изящных форм. Все её дверцы мягко поднялись.
Джонс присвистнул.
– Я смотрю, и автомобиль у нас по высшей категории?
Ли Бо с улыбкой кивнул.


Внутри машина представляла собой нечто среднее между рестораном и кинотеатром. Круглый салон  с мягкими диванами, с баром посредине и абсолютно прозрачными стенами и потолком. Кабину управления с шофером тоже отделяло окно. Снаружи шел дождь, падали первые желтые листья, оттого внутри было особенно уютно. Автомобиль плавно тронулся, но вскоре уже стремительно несся над бетонной эстакадой. Ни качки ни толчков не чувствовалось.
– Неожиданно... – Майкл обратился к Ли Бо, - И что-то мне подсказывает, что это еще не предел ваших достижений, так?
Китаец снова улыбнулся.
Вскоре машина нырнула в подземный туннель и остановилась. Дверцы открылись. Прямо из гаража коридор вел в роскошный зал, украшенный восточными украшениями, фонариками и ширмами... Их встречал какой-то важный человек в форменной одежде... Он подошел к Ли Бо, что-то спросил... Тот прошептал ему на ухо. Человек с любопытством поглядел на заморских гостей, протянул какой-то небольшой приборчик, Ли Бо вытащил точно такой же свой, аппаратики пискнули, засияли зелеными огоньками...
Внутри оказалось еще роскошнее чем снаружи. Увитые зеленью столики создавали ощущение интима, вместе с тем с любого столика была хорошо видна сцена. Играла музыка, хорошо слышимая с любой точки, но не мешающая разговору и не утомляющая голову. На сцене в мягких лучах невидимых прожекторов танцевали совершенно обнаженные изящные девушки и не менее изящные юноши...
– Думаю, будет лучше, если я сам сделаю заказ, вы не против?
Все согласно закивали, не отрываясь от зрелища на сцене.
Или вкус Ли Бо был безупречен или все блюда в этом ресторане были отменного качества, но путешественники не могли нахвалиться удивительным ароматом и тонкостью рыбных лакомств.
Потом последовал десерт из экзотических фруктов, пирожных и прочих сладостей. Все это было легкое, таящее во рту как пузырьки воздуха...
Потом гостеприимный хозяин сказал:
– Ну, осталось сделать последний заказ. Тут уж выбирайте сами...
Он повернул к ним планшетку электронного меню, переключив на английский.
Там были изображены в объеме танцовщицы, их можно было поворачивать и рассматривать, к этому сообщались некоторые подробные сведения самого интимного свойства, от которых Джонс покраснел.
– Э... – Майкл смущаясь исподлобья посмотрел на Ли Бо, - Я вообще-то... как тут говорят... женат.
– Разве я предложил вам жениться? О! Простите, что ввел в заблуждение! Нет, это без всяких обязательств, просто блюдо в ресторане. Выбирайте, а то уже поздно, утром вам в дорогу, а мне надо оплатить заказ.
– Так вы оставьте нам этих ваших талонов... мы сами расплатимся.
Ли Бо рассмеялся:
– Это только называется "талоны", на самом деле все переводится электронно по личному коду. Ну, выбрали?
Джон Каббот, не обремененный предрассудками, ткнул в меню, тут же одна из девушек соскочила со сцены, взяла его с улыбкой за руку и повела...
– Знаешь, Хамми, мне Лорри всегда говорила, если мы долго не будем видеться, чтоб я не мучил себя... и не портил здоровье. Пожалуй сегодня я воспользуюсь её великодушным разрешением.
Он выбрал себе высокую стройную девушку, чем-то напоминавшую Лорри.
Ли Бо с улыбкой посмотрел на Джонса:
– Ну что, штурман, пора и тебе немного отдохнуть?
И, глядя в удивленные глаза Джонса, добавил:
– Если мы молчим, не значит, что ничего не знаем. Ну как, выбрал?
Джонс уже давно обратил внимание на танцовщицу постарше, очень похожую на девушку из борделя в Нью-Йорке. Теперь ему пришло в голову, что, может быть, сходство не случайно.
– Правильный выбор, – одобрил Ли Бо, – а что бы мне взять? Эту я уже пробовал. И эту... А вот, пожалуй, его. И он уверенно ткнул в изображение стройного юноши.

 

– Здесь я с вами расстанусь, друзья.
Ли Бо, видя недоуменные взгляды, засмеялся. Разгульная ночь как будто никак не сказалась на его прекрасном настроении, и вечно розовое круглое лицо сияло счастливой улыбкой. Чего нельзя было сказать о гостях. Несмотря на обновки (все были одеты в новые прекрасного качества костюмы наподобие тех, что носили высшие чиновники. Кроме того, перед каждым стоял новенький чемодан-саквояж на колесиках), лица их были помяты, глаза красные.
– Здесь все просто. Вам не требуется провожатый, на следующий станции вас встретит мой коллега Бу Гай, разумеется, соответствующего чина, а там - последнее путешествие... я вам немножко завидую, давно не был в метрополии. Наши провинциальные развлечения не сравнятся со столичными... Ну что поделать - мир должен быть разумным и организованным. Мы, скромные провинциальные чиновники, гордимся своей значимостью, каждый на своем месте, как и любой винтик в машине нашей великой империи.
Станция, где они беседовали, сильно отличалась от летного вокзала, куда прибыл дирижабль из Красноярска.
Вокруг все сверкало зеркалами, полированным деревом, мрамором, пол покрывали блестящие без единого пятнышка плиты. Путь в подземный вокзал вел через какое-то правительственное здание, вход в которое тщательно контролировался. Ли Бо надел каждому на руку маленький браслет, защелкнул.
– Простите за беспокойство, но, начиная отсюда, браслеты обязательны. Вам нужно будет проводить их в разных местах около сканеров... Да, браслеты не снимаются, надеюсь, они не доставят большого беспокойства... Совсем невесомые, можете купаться, делать что хотите... они очень прочные.
Холл здания имел несколько широких лестниц, по которым беспрерывно сновали посетители, но Ли Бо повернул за колонну, прошел по драпированному красными полотнами коридору без всяких указателей, который слился с другим коридором. По этому коридору не спеша двигались гладкие и ухоженные, как и Ли Бо, граждане. Одеты они были очень похоже на наших путешественников, а впереди них двигались точно такие же саквояжи на колесиках. Коридор шел под уклон, постепенно расширяясь, и закончился широкой площадкой с платформами-лифтами. Их было не меньше десятка, так что не требовалось ждать, не успевала одна площадка пойти вниз, как другая, пустая, уже прибывала... Джонс заглянул в шахту и присвистнул, увидев  совсем крошечные фигурки сходящих с платформы.
Они ступили на платформу и через минуту уже были внизу.
– Да, вряд ли это будет баллистическая ракета, – огляделся Майкл вокруг.
– Баллистическая ракета? – Ли Бо обернулся к нему, – Нет, конечно. Такой очень неудобный транспорт... К тому же для него жутко сложно производить топливо.
– Тогда остается сместитель пространства...
– Хм... Чиновник внимательно на него посмотрел, явно сочиняя мысленно донесение начальству, – ничего про это не слышал. Нет, это обычный скоростной экспресс в магнитной трубе и с магнитной же тягой. Красивых видов по дороге не будет, но зато комфортно и быстро...
Он посмотрел на табло.
– У нас есть еще пятнадцать минут. Можно зайти в буфет, испытать новые браслеты.
Буфет был полностью автоматизирован. Несколько экранов прямо у стойки, по которым парочка стандартно хорошо одетых чиновников лениво водили пальцами.
– Я вам рекомендую взять вот этого пива, много времени на выбор нет. Просто прикоснитесь.
Под экранчиком замигал красный огонек.
– Это сканер. Проведите браслетом.
Огонек сместился на зеленый, и сейчас же дверцы на стойке раздвинулись, снизу поднялась на подносике бутылка пива, стаканы и тарелочка с закусками...
– Вот так и работает ваш высший разряд, - улыбнулся Ли Бо, - вкусно?
– Супер, – ответил Джон за всех.
– А вот уже и ваш поезд приближается, допивайте и пойдем.
Они пошли к ряду закрытых дверей на платформе. Ли Бо уверенно вел их мимо, хотя остальные пассажиры останавливались, каждый у своей двери. Внезапно браслеты дружно зажужжали, а дверь осветилась зеленым светом.
– Видите как удобно. Все организовано. Ваши данные уже в центральной системе, браслеты покажут вам место в поезде, поезд не уедет без вас, а потом не отправится, пока вы не выйдете.
В это время двери мягко раскрылись, обнаружив светлую комнату со столиком и диванами, маленьким баром и экраном для заказов.
– Располагайтесь, поездка займет несколько часов, рекомендую поспать. А я с вами прощаюсь...
– Бо, дорогой, можно задать вам один вопрос? – неожиданно обратился к нему Майкл.
– Вопрос? Смотря какой... - глаза Ли Бо беспокойно забегали.
– Не волнуйтесь, самый простой. Вот мы ехали сначала на паровозе, потом летели на дирижабле, а теперь отправляемся на этом чуде техники дальше... Мы догадались, что это все неслучайно. Каждому свое - кому паровоз, кому поезд на магнитной подушке. Но вот что мешает жителю, скажем, Новосибирска добраться на поезде до Красноярска, потом пересесть на дирижабль и долететь до Иркутска, а там - пересесть на магнитный поезд - и дальше... уж не знаю куда?
Ли Бо весело засмеялся.
– Ну что вы, друзья. Это совершенно невозможно! У них же прописка. Прописанный в провинции, где ходят паровозы, никогда не попадет в края, где дирижабли. И так далее... Ну за очень редкими исключениями, по категории. Понимаете, браслеты приняты только для важных гостей. Остальные с детства получают вшитую микросхему. Это и паспорт и кошелек, все на свете... Да и зачем же им знать про какие-то дирижабли? И уж тем более магнитные экспрессы? Каждый счастлив в своем незнании, веря, что живет в самом совершенном обществе и пользуется всеми его благами. Для чего же манить его недоступным и делать таким образом несчастным? Нет, друзья, мы не настолько жестоки!


Джонс задумчиво глядел в окно. Движение поезда никак не чувствовалось. Сумасшедшая скорость угадывалась только по лампочкам, установленным в тоннеле на расстоянии не менее ста метров одна от другой. Сначала они плавно проплывали вдоль тонированного до самого полукруглого потолка окна, потом замелькали все быстрее, а затем уже слились в одну сплошную светлую полосу.
– Хамми, о чем призадумался?
– Понимаешь, Майкл, все, что я тут вижу, полностью меняет мои представления о той Земле, где я жил. Я был уверен, что почти все в руках моих "друзей"- миротворцев, и что захват остального мира - только вопрос времени... И что я вижу? Огромная империя, абсолютно уверенная в себе, технологически превосходящая все, что я видел, да, может, и вашу Гею... Мне кажется, что мощь умиротворенного мира сильно преувеличена...
–  Для меня самого сила этого восточного чуда - большой сюрприз. И, думаю, нас еще ждут сюрпризы. Давай теперь просто попробуем рассуждать логически. Посмотри, как неожиданно этот сильный зверь изменил политику. Еще совсем недавно они никого не пускали на порог. А сибирские паханства выполняли роль буфера между исламским миром и окраинами империи, ведь подчинить эти родо-племенные общины вряд ли стоило бы больших усилий. И вдруг внезапно они идут на контакт, значит хотят сделать их союзниками... А нас вот везут в самое сердце своей державы... Что-то очень важное заставило это сделать.
– Ты хочешь сказать...
– Конечно, не только та маленькая ракетка, пересекшая границу, перепугала их не на шутку... Думаю, им еще многое известно.
– Неужели ты думаешь, что у такой мощной империи нет своих ракет и средств их уничтожения?
– Думаю, нет. Зачем производить столь сложные и дорогостоящие средства, которые нужны лишь для войны? Иными словами, войны с вашими исламистами у них никогда не было, может, какие приграничные стычки, но ракеты к ним явно не залетали.
– То есть они всегда были этакими мирными колоссами и работягами?
– Ну что ты... В старые времена, до великого переселения, у них была мощнейшая прекрасно вооруженная армия... Но при этом в проекте заселения Геи они почему-то не участвовали...
– То есть звездолетов у них не было?
– Нет... Звездолеты были построены совместным проектом нескольких стран, они же и заселяли новую планету.
– Странно...
– Да нет, ничего странного... Каждый развивает то, в чем больше всего нуждается. Азиаты космической экспансией не интересовались, им нужна экспансия на Земле, и в этом они преуспели... Знаешь, еще в те времена, когда на Земле было много стран, и каждая мнила себя великой, они очень остроумно захватили все кнопочки. Просто начали производить все на свете. Кончилось тем, что весь мир разделился на две главные силы: производителей и владельцев энергоносителей. И те и другие больше не нуждались в оглядке на остальной мир и творили все, что им вздумается. А прочий, так сказать, "свободной мир" только подобострастно поддакивал... Ну вот и результат.
– Подожди, Майкл. Но ведь энергоносители давно кончились. Значит, производители должны были просто взять их за горло, ведь у тех уже не было силы.
– Не все так просто, Хамми. Это только так говорится "энергоносители", на самом деле это было совершенно дармовое богатство, бившее фонтаном из-под земли и превращавшего любого обитателя этого места в сказочного миллионера. Вся земная цивилизация была полностью построена на этом фонтане, состоявшем из необходимых для производства элементов. Из него делали абсолютно все: от одежды до каждой глупой безделушки. Кроме того человечество бездумно сжигало этот бесценный продукт в двигателях и печках... Вот отчего производители отчаянно нуждались в энергоносителях, и наоборот. Этот симбиоз и управлял тем безумным миром, в котором когда-то жили наши общие предки...
– Но однажды фонтан кончился...
– Да, и можно представить, какая катастрофа разразилась... Но нас уже здесь не было, поэтому я могу только догадываться. И еще мне очень хотелось бы узнать как получилось, что империя производителей не рухнула, а, наоборот, стала еще сильнее...
– Я опять чего-то не понимаю, Майкл. Ведь метрополия умиротворенного мира - это и есть прежние владельцы энергоносителей. А если фонтан кончился - в чем их сила? Да я и сам помню: нищая жизнь в трущобах, дикость, отсталость. Чем они могут угрожать такой передовой империи?
– О, Хамми, на этот вопрос я тебе как историк легко могу ответить. Еще в древние времена существовали такие страны, даже империи, которых боялся весь мир. Они могли держать собственное население в голоде, преспокойно облучать их радиацией, испытывая новую бомбу, загонять под ружье половину народа... Вот, скажи, какими разработками занимаются лаборатории в ваших нью-йорках?
– Шарашки, ты хочешь сказать? Ну кто чем... Кто-то реактивные двигатели разрабатывает, кто топливо для капсул, кто-то лучеметы...
– Вот видишь... Заметь, не новый сорт хлеба, чтоб накормить население, и не общественный транспорт. И цель была - Гея. И вот теперь цели они добились. Это изменило баланс сил и правила игры. Вот почему азиаты в панике.
– Что скажешь, Джон?
Джон, казалось, не слушавший их разговор, а с интересом разбиравшийся с пультом на столике, поднял голову.
– Ну что сказать. Может, все еще интереснее, чем говорит Майкл. А меня интересуют больше два таких вопроса: как так получилось, что сила сохранилась у таких, в общем, подсобных районов как производители и энергоносители, а древние колыбели цивилизации как Европа и Америка превратились в провинции. И если все эти страны полностью побиты, почему же все-таки господа китайцы так неплохо владеют английским?
– И что ты думаешь? – улыбнулся Майкл.
– По первому вопросу тут все очевидно, да мы и по нашей планете знаем. Мы стали цивилизацией трусов и подхалимов. Потому что так воспитываем детей. Наши дети - избалованные бесхарактерные потребители, не приученные добиваться хоть какой-нибудь цели и искренне верящие (мы их сами этому учим), что мир существует только для развлечений. Стоит прийти кому-то с более сильным характером и стукнуть по столу, как мы уже, перепуганные, валяемся у него в ногах. Да посмотрите на наше славное прошлое! Мы что, полетели заселять новые земли как герои - первопроходцы? Куда там! Сбежали в ужасе и бросили собственную планету на растерзание... Ну а по второму вопросу я пока ничего не думаю. Скоро узнаем, я так полагаю... Тут на экране написано, что нам лететь по этой трубе еще шесть часов. Так что предлагаю поспать. Вот так достается постель... (он нажал что-то, и сверху мягко упали свертки с простынями и подушками). А вот так убираются эти занудливые огоньки...
Он снова что-то сделал, потолок и окна начали темнеть, остались только голубые ночники у каждого диванчика. Джон зевнул:
– Вы как хотите, а я буду спать... Утро вечера мудренее.


XI. Великая империя


Двери плавно растворились, и они, ошеломленные, оказались на платформе. Вокруг мигали какие-то изображения, иероглифы, резкая музыка звучала тут и там. И люди, люди! Столько народу одновременно даже Джонс никогда не видел, что уж говорить о жителях тихой провинциальной Геи Майкла и Джона. Обитатели восточной империи со стороны казались снующими туда-сюда муравьями, в совершенно одинаковой одежде (серые брюки и белые рубашки на мужчинах и такого же цвета сарафан ниже колен с белой блузкой на женщинах), с одинаковыми сумками на колесиках, которые сами катились впереди. Майкл и Джон посмотрели друг на друга (на них были точно такие же брюки и рубашки) и покатились со смеху. Теперь их вместе со стандартными сумками было не отличить от остальной массы муравьев. Что касается Джонса, то его непривычно высокий сильно выделялся на фоне местных жителей.
Сходству с муравейником также способствовала целеустремленность обитателей империи. Они точно знали куда им надо, бежали цепочками каждый в свою сторону, не оглядываясь по сторонам. Не считая звуков музыки и голоса то ли певца, то ли диктора в огромном зале была полная тишина, никто никого ни о чем не спрашивал, да и вообще не говорил.
Джонс почесал в голове:
– Да... они явно знают куда им нужно... а куда же нам? И этот Бу Гай куда-то запропастился...
– Я тут, друзья...
Все обернулись на голос и увидели сморщенного коротышку все в тех же неизменных брюках и рубахе. От морщин его узкие глазки, казалось, совсем не открывались, однако он без ошибки подошел к Джонсу и протянул вверх руку.
– Очень приятно познакомиться, уважаемый мистер Мухаммед Джонс...
Затем он так же поприветствовал Джона и Майкла.
– На самом деле моя помощь вам совершенно не нужна. Я просто покажу вам, как у нас все разумно устроено.
Он повел их с опустевшей платформы в сторону выхода. Оказалось, чтобы попасть в огромный зал, так хорошо видимый из поезда, они должны были пройти через систему индивидуальных портиков. Как только Джонс оказался внутри, перед ним вспыхнул зеленый экран, на котором замигала стрелка и надпись "Порт 18". Он прошел в указанный проход и тут же столкнулся со всей компанией, которая уже направлялась в сторону восемнадцатых ворот. Там снова оказалась система все тех же калиток, где им было дано новое направление... Так они шли и шли, пока не оказались на новой  платформе. Как и в прошлый раз им было указано место ожидания поезда и предназначенное купе.
– Вот и все... Я думаю, вы не нуждаетесь во мне больше...
– Ну что вы, Гай, побудьте еще немного с нами! – Каббота почему-то заинтересовал коротышка.
– Увы, друзья, не могу... я уже получил новое распоряжение, и через пять минут мое присутствие здесь станет нарушением. Вынужден вас покинуть.
Джонс наклонился чтобы пожать протянутую лапку, а коротышка Бу Гай поспешно и явно нервничая понесся вон с платформы...
– Строго тут у них, – сказал Джон, – а что будет, если он на минуту задержится?
– Думаю, он знает, – задумчиво протянул Майкл, – коль так торопится...
– А вот как вся эта сложная система так хорошо всех узнает, да еще для каждого направление помнит? – поинтересовался штурман.
– Ну, это самое простое... – Майкл продолжал задумчиво смотреть в сторону ворот, где исчез Бу Гай...


Задремавший было Джонс внезапно вскочил.
– Ты чего? – Каббот поднял голову с подушки.
– Это... Я вдруг вспомнил... Утро...
– И что? Довольно раннее утро, я б еще поспал с удовольствием...
– Но ведь... мне надо...
– В туалет? Это туда...
– Да нет! Мне надо совершить намаз...
– Чего?
– Ну... помолиться.
– Хамми, ты с ума сошел? Я не помню, чтобы ты хоть раз молился за все время, пока мы знакомы... Что на тебя нашло?
Джонс схватился за голову:
– Ни разу... Какой ужас...Что со мной будет!
– Интересно, очень интересно, – проснувшийся Майкл спустился со своей полки, – а мне приснилось, что я должен срочно закончить реферат, который как-то не доделал... Я даже полчаса поработал мысленно над ним, потом успокоился и уснул...
– А мне ничего такого не приснилось... – Джон зевнул. –Когда Хамми меня разбудил, у меня была одна только мысль: "Все пофиг, спать, спать, спать!"
–Ха! – у кого что болит, – Майкл усмехнулся. – Ну что, Хамми, полегче?
Джонс сидел, обхватив руками голову.
– Ощущение как в детстве. Будто я сбежал с молитвы и меня ждет ужасное наказание: то ли темный подпол, то ли порка, то ли и то и другое вместе...
– Точно! А у меня чувство, будто я не подготовился к докладу, и учитель меня собирается отстранить от участия в интересном проекте. Джон! Подумай-ка хорошо. Чем ты там в детстве отличился? Может, приключение какое, травма, стресс...
– Опять не дают поспать... Чего надо? В детстве ничего такого у меня не было... Ах да! Как-то раз попали в аварию - машина упала с линии, от стресса спать перестал. К доктору водили, психиатру, лечили... А теперь вот вы мне снова спать не даете!
– Ага, а в голове мысли: "вот я не сплю, что доктор скажет?" Так?
– Слушай... точно... Что это может быть?
– Не понял еще? Хамми, что тут нами управляет? Что дорогу указывает?
Джонс поднял голову:
– И что?
Каббот молча протянул руку и продемонстрировал браслет.
– Ты что, хочешь сказать, что эта железка лезет к нам в мысли и внушает правильные мысли?
– Это вряд ли, Хамми. А вот воздействовать на наше суперэго, на самые ранние внушения детства, видимо, может... Вопрос в том, что оно еще может...
– И как нам это узнать?
– Я понимаю, завтра у нас провожатого не будет, можно будет испытать машинку.
– А как?
– Сделать что-то не то, не послушаться...там на месте разберемся... ну, так ты молиться будешь?
Джонс замер, словно прислушиваясь. Потом пожал плечами:
– Что-то расхотелось...
– Ага! Значит не такая уж эта фиговина всесильная...


Если предыдущий вокзал был похож на муравейник, то этот напоминал огромный улей. Путешественники были оглушены, ошарашены, потеряны... Казалось, у помещения не было границ ни вдоль ни поперек, ни вверх ни вниз. Число несущихся туда-сюда понизу и поверху пассажиров приближалось к населению какого-нибудь города на Гее. Прямо над их головами по прозрачным перекрытиям бежали целеустремленные серые фигуры, а над ними еще и еще... Повсюду мигали огромные объемные изображения каких-то говорящих ртов, ушей, глаз... прямо по воздуху проплывали ярко-алые иероглифы, медленно и монотонно то ли пел то ли вещал завораживающий голос. Казалось, он проникал в каждую клеточку организма...
– Ну что... Куда нам?  – Джонс глядел вслед поспешно удалявшимся пассажирам, – в обратную сторону?
– Хамми, не спеши, давай осмотримся поначалу, – Майк похлопал его по плечу, – тем более тут другого пути и нет. Там тупик, хоть и прозрачный...
Они двинулись в сторону проходной, которая была не такой заметной, как на предыдущем вокзале. Вместо индивидуальных ворот просто направляющие белые дорожки и прозрачные почти незаметные экраны на выходе. Похоже, тут уже никто не предполагал возможности появления непослушного гражданина.
Как только они поравнялись с экранами, те дружно показали зеленые стрелки и развернулись в сторону одного из многочисленных разбегающихся во все стороны коридоров.
– Ну что, – Каббот с интересом читал иероглифы, – идем по стрелке? Или начинаем протест?
– Погоди, тут много народу, мало ли... вон они как несутся, по сторонам не глядят, еще затопчут.
Они направились по указанной дорожке.
– Интересно... – сказал Джон.
– Что? – повернулся к нему штурман.
– Интересно читать надписи и слушать. Я не все понимаю, конечно... Я думал, это вроде информации, объявлений... или реклама там...
– А это?
– В том-то и дело, полная бессмыслица... Просто набор слов...
Они дошли до конца коридора, где снова разбегались галереи, причем часть из них опускалась вниз, часть поднималась, иные закручивались в разные стороны. Путешественники пошли в указанном направлении и тут же убедились, что дальше шагать нет необходимости: пол плавно тронулся и вскоре стремительно понес их вдоль коридора, изгибавшегося спиралью между других прозрачных галерей. Джонс заметил, что их коридор довольно безлюден в отличие от прочих,  забитых серыми фигурами...
– А кстати, – Майкл внимательно огляделся по сторонам, – я не вижу тут ни одного охранника или даже просто дежурного. А если кто-то собьется или перепутает?
– Да ну... Посмотри какие тут все вышколенные. Такие не путают. Кстати, я на самом деле не заметил ничего, чтобы хоть как-то напоминало справочную или полицейский участок. Может, ничего и не будет, если просто повернуть в другую сторону?
– А вот посмотрим. Кажется, впереди опять ворота...
Пол плавно остановился перед проходной, экраны вспыхнули, указав очередное направление.
Майкл показал на один из коридоров:
– Смотрите, там никого... Если, что, проскочим незаметно...
Трое заговорщиков свернули в пустой коридор. Уже на первом этапе появились трудности: сумки не собирались ехать в этом направлении. Впрочем, как только их разворачивали вручную, послушно катились в течение какого-то времени...
Пол тоже оставался неподвижным, пришлось идти своими ногами. Вначале казалось, что все так и пройдет спокойно, но тут на прозрачной стене галереи замигали красные стрелки, указывающие в противоположную сторону.
Заговорщики проигнорировали указ и добавили шагу. Стрелки остались позади.
Прошла еще минута.
Вдруг стены вспыхнули ярко-красными огнями, одновременно раздался громовой голос и завыл резкий сигнал.
– Не останавливайтесь! – Майкл первым бросился вперед, за ним Джон и Хамми...
Штурман никогда не жаловался на выносливость, в беге интеллигентам Майклу и Джону до него было не угнаться, но тут он вдруг почувствовал непонятную слабость, голова кружилась.
Его спутники впереди странно вихляли. Джонс сделал усилие и рванул вперед. Он почувствовал будто кто-то ударил его по голове, посыпались искры, и все исчезло...


Джонс открыл глаза. Сначала все было как в тумане, потом он разглядел стоявшую перед ним фигуру. Постепенно она начала приобретать очертания типичного имперского чиновника в традиционной серо-белой униформе.
Штурман убедился, что лежит в постели в белой больничной палате, рядом с ним стоял столик с бутылочками и фруктами.
Чиновник внимательно и с любопытством его разглядывал:
– Как вы себя чувствуете, господин Джонс?
Штурман повел головой в разные стороны, покрутил шеей, чтобы убедиться что все в порядке. Он кивнул.
– Рад с вами познакомиться. Мое имя Вынь Су Рок, и мое звание вам вряд ли что скажет, отмечу только, что я один из важных функционеров империи... Лежите, лежите! Вам надо отдохнуть, набраться сил... Дорогой, никогда больше так не делайте! Вы остались живы только потому, что на вас гостевые браслеты, их действие ограничено воздействием на нервные точки, но даже это рискованно... Если бы так повел себя житель империи с вживленным чипом, я б за его жизнь не дал и гроша...
Джонс криво усмехнулся:
– А может это будет такой поборник свободы, что он отрежет себе руку вместе с чипом?
– Какую руку? О чем вы? Чип вживляется в мозг сразу после рождения, он питается от нервной энергии, и, если мозг прекращает свою работу, также отключается... Как видите, жизнь электронного чипа полностью связана с жизнью его носителя... и наоборот. Я вижу, мистер Джонс, все это вам очень непривычно, к тому же вы пережили некоторое потрясение... Завтра я устрою вам и вашим спутникам (надеюсь, они тоже хорошо себя чувствуют) экскурсию, чтобы вы оценили успехи нашей великой империи. Пока же сообщу вам, что мы создали идеальное общество, блестяще организованное и исключительно разумное и эффективное. У нас нет бесполезных членов, никто не пытается обмануть государство или пожить за счет других. У нас в метрополии давно нет никакой преступности, каждый занимается своим делом с самоотверженностью и фанатизмом, получая максимум удовольствия и от труда и от отдыха. Разве не об этом мечтали великие философы древности? Конечно, они наивно предполагали, что идеального общества можно достичь только благодаря моральным критериям (весьма размытым, прямо скажем), еще наивнее ваши бывшие наставники, дорогой Мухаммед, полагающие, что религиозный фанатизм приведет к всеобщему счастью... да вы и сами знаете... нет, нет, нужна небольшая модификация человека, плюс управляющий центр - и идеал достигнут... Завтра, завтра вы все увидите, а пока отдыхайте... и, пожалуйста, больше не рискуйте так, в следующий раз может получиться куда хуже...


– Вот она какая, наша великая страна! Разве она не прекрасна?
Все дружно закивали.  Уж в чем, а в красоте и величии отказать Империи было трудно. Они стояли на крыше огромной башни, куда их забросил экипаж Вынь Су Рока, а перед ними красовался сверкающий огнями Шанхай. Вокруг башен кружили многочисленные летающие машины, другие скользили по лентам, как в Гее, башни соединялись спиралями, по которым стремительно неслись бесколёсные поезда...
Дальше синел океан, раскинулся огромный порт...
– Вон там за горизонтом наши японские острова, а там дальше - великая империя простирается на западное побережье Америки... Но это уже провинции, устройство провинций вы видели в Сибири..
– А зачем нужны эти провинции? – спросил Майкл и подмигнул Джону.
– Еще как нужны, дорогой мистер Коннор! Вы представляете соседство дикарей рядом с современным миром цивилизованных людей? Нет-нет... Они видят, что мы более развитые, но чуть-чуть, зачем их дразнить? Территории у нас много, вполне можно создать подобные зоны.
Майкл довольно улыбнулся тому, что его предположение оказалось верным.
– А в провинциях у вас тоже все граждане с подобными чипами?
– У них микросхемы-паспорта, намного проще. Там этого достаточно, – коротко ответил господин Вынь и повел гостей к машине. – А вот в метрополии мы достигли настоящего прорыва. Сейчас я покажу вам, как мы создаем человека будущего.
Через несколько минут они уже были на площадке тридцатого этажа одной из башен, где размещался центр программирования.
В полутемном зале в креслах в удобных позах сидели программисты, перед ними висели десятки разных полупрозрачных экранов, они сверяли данные и тут же переносили их с одного экрана на другой.
– Это центр логистики одного из районов метрополии, все центры связаны между собой, кроме того, каждая база данных скопирована в другом месте, поэтому легко может быть восстановлена.
Здесь у нас данные на каждого жителя района, все сверяется, делается прогноз общего развития, а в окончательном варианте каждый житель получает свою личную программу действий. Все это во благо людей и ради их счастья!
– Хм... – проворчал Джон как бы про себя, – какое же счастье, когда тебя программируют как какую-нибудь машинку для уборки мусора?
Но Вынь Су Рок его услышал:
– О, вы ошибаетесь, господин Каббот! Они действительно счастливы! Люди несовершенны, в них очень сильны анархистские наклонности, лень, бесконечные колебания... Именно это и делает их несчастными, поэтому они вечно искали сильную личность или религию, или идеологию, чтобы те помогли им разобраться с собой... То, что не может дать религия, сделала современная технология и кибернетика...
– Я бы не хотел, чтобы меня так "осчастливили"... –
Не успокаивался Каббот.
Джонс поспешил вмешаться чтоб не злить хозяев:
– А что именно здесь программируют? Что планируют?
– О! Это очень интересный вопрос, мистер Джонс! Мы стараемся, чтобы не было нехватки ни в чем, но и ничего лишнего не производилось. Например, у нас четкие нормы проживания для основных категорий. Должно быть достаточно места для комфорта. Для этого, во-первых, нужно создать достаточное, но и не слишком большое количество семей. Наши компьютеры с легкостью определяют соответствия и быстро собирают подходящих индивидуумов в ячейки. Разумеется, скоординированная совместная жизнь делает людей куда спокойнее и довольнее. В зависимости от темперамента стимулируется частота соитий, в основном мы направляем энергию на выходные. Тогда же каждая пара имеет возможность наилучшей рекреативной деятельности. Мы отправляем их в кемпинги, спортсекции, иногда в творческие кружки... завтра будет фестиваль народного творчества на большой Арене, мы обязательно посмотрим успехи наших жителей... Что еще? Да, так же централизовано решается вопрос рождения детей. Сейчас пока еще это делается с помощью стимулирования потребности принять определенную микстуру, но вскоре будет найдена возможность уладить и это с помощью воздействия через чип на определенные участки мозга...
– А как вы знаете сколько нужно детей?
– Ну, это совсем просто. Обычно мы стараемся придерживаться принципа неувеличения населения. То есть число выбывших граждан равно числу прибывших. Но иногда в соответствии с необходимостью в хозяйстве мы или немного увеличиваем рождаемость или слегка уменьшаем...
– А выбывшие граждане? Какова у вас продолжительность жизни?
– Это зависит от трудоспособности. Бывает, индивидуум выходит из строя уже в пятьдесят лет... Зачем ему жить? И почему другие должны его содержать? Опять же,  для спутника или спутницы жизни обуза... Да они и сами несчастливы! А другие, бывает, и до семидесяти работают с энтузиазмом, а то и дольше... А что, разве где-то по-другому? На вашей планете не так?
Майкл выразительно посмотрел на Джонса и усмехнулся.
– Да нет... – сказал он, – все в общем так. Только объяснения другие и называется иначе. А в принципе... Все же это ужасно...
– Ну как же, мистер Коннор! Подумайте сами. Чтобы прокормить и вылечить всю эту уйму стариков мы должны или увеличить рождаемость, чтобы было больше работников, а значит потом будет в два раза больше стариков... или заставить работать в два раза больше молодых. Захотят ли они? Будут ли счастливы?
– А так растут эгоисты, думающие только о своих развлечениях... и на всех, включая собственных родителей, им наплевать,  – горько сказал Джон.
Штурман снова увидел, что пора вмешаться.
– А скажите, господин Вынь, как вообще родилась эта замечательная система, кто ее придумал?
– О, мистер Джонс, ваши вопросы необычайно интересны. Представляете, эта система родилась еще в далекой древности, когда искусственный интеллект только-только начинал занимать центральное место в нашей жизни... Тогда только все огромные медленные мыслительные динозавры собрали в одну общую информационную сеть, объединившую людей. Поначалу люди просто общались там, но постепенно модераторы внедряли свои правила и запреты, а потом и прямые указания. Вот таким образом появилась возможность взять под контроль любого и каждого. Для этого кто-то из древних, великих и придумал так называемые "социальные сети" - прообраз нашей современной системы. Каждый человек совершенно добровольно оставлял  в сетях свои данные, имя, сообщал все, что с ним происходило. Остальное уже было делом техники. Постепенно люди избавлялись от громоздких настольных компьютеров, у них появились планшеты и телефоны, куда они вбивали каждый сделанный шаг, что они съели, с кем переспали... Потом появились браслеты, которые сами снимали информацию, и наконец, людей убедили, что куда проще вживить в голову чип, который и будет соединять их ежесекундно со всем остальным миром... Вот и вся история вопроса...
– И у этой системы есть имя? – поинтересовался Джон – или оно тоже засекречено в интересах общества?
Круглое лицо Су Рока еще более расплылось в улыбке:
– Имя сохранилось еще с тех древних времен. Вы только вслушайтесь в это благородное архаичное звучание – "Фэйсбук".


Колоссальный амфитеатр был заполнен народом до отказа. Или люди действительно любили подобные мероприятия, или это было обязательной формой социальной активности.  Гостей господин Вынь провел в специальную ложу для привилегированных граждан, устроенную таким образом, что случайная встреча с прочими зрителями была исключена. Предложив гостям угощаться из автоматического бара, хозяин указал на крошечные фигурки атлетов на арене:
– Живьем тут разглядишь немного, но вот эти прозрачные экраны перед вами позволят увеличить любое изображение. Достаточно поглядеть сквозь экран на происходящее, а затем пальцами увеличить то место, на которое вы смотрите.
Он продемонстрировал это на собственном экране, перед ним возникло огромное объемное изображение атлета, выделывавшего невероятные трюки на снарядах. Рядом с ним синхронно повторяли движения еще тысячи спортсменов.
– Вы спросите, а зачем смотреть представление тут, когда прекрасно все видно и на домашнем экране или любом личном планшете? Во-первых - здесь все настоящее, происходит прямо тут, живьем... И вы в этом участвуете, разве это не здорово? А во-вторых, есть что-то великолепное, объединяющее массы людей, когда они с энтузиазмом, в едином порыве...
Он прокашлялся.
– Посмотрите, как замечательно подготовлены наши спортсмены. Это древняя традиция - быть лучшими. Когда-то успехи в спорте имели огромное политическое значение. Нации соревновались во всем - от количества боеголовок до числа полученных медалей на соревнованиях. Именно в те времена мы начали отбирать и готовить к спортивным свершениям самых талантливых, самых упорных... Не все, не все приходили к финишной прямой, многие не выдерживали нагрузки, но успехи Родины важнее. Казалось бы - зачем нам это сейчас? Нет, это не просто дань традиции, вся наша великая нация получает колоссальный запас энтузиазма, позитива, который она позже реализует в трудовых подвигах. К тому же теперь у нас гораздо больше возможностей. Встроенные с рождения микрокомпьютеры позволяют точно определять склонности, таланты, психологические типы каждого индивидуума с раннего детства, а анализ полученных данных дает точный результат - и человек и общество осознают кем кому быть. Иными словами, осуществилась мечта человечества - от каждого по способностям, каждому по потребностям.
– Простите, дорогой Вынь, – перебил его Джон, – но мы так поняли, что у вас существуют категории потребления, нам даже говорил наш куратор в Иркутске Ли Бо, вы ведь его знаете? - Су Рок молча кивнул, – что их очень много...
– Разумеется, товарищ Ли Бо совершенно прав. Так и есть. Но, во-первых, он не имел в виду метрополию, в провинции действуют совсем иные законы и регуляции. Я же говорю именно о метрополии... здесь у нас очень мало категорий, причем подавляющее большинство населения относится к одной категории, и это справедливо. У нас все трудятся не покладая рук, а значит, и все заслуживают равного доступа к благам...
– То есть каждый идет и берет что захочет? – заинтересованно встрепенулся Майк.
– В какой-то степени да, так и есть. Вы уже, наверно, представили рвущиеся в распределители толпы, ломающие друг другу руки и ноги в драке за товарами? – Вынь тонко улыбнулся.
– Ну а как же иначе? Человеку всегда чего-то не хватает.
– Вы ошибаетесь. Наши люди точно знают что им надо, что им можно хотеть, а чего не нужно. Лишние вожделения с легкостью отсекаются еще в детстве, а у взрослых, чем они старше, тем встречаются все реже и реже.
– И что, не бывает, что взрослый человек вдруг меняет свои убеждения, начинает желать странного, перестает доверять наставникам? – поинтересовался Джонс. – Вот я вышел из под опеки в довольно взрослом состоянии.
– Милый штурман Джонс, общество, из которого вы вышли, очень примитивно, хотя оно и предпринимает слабые попытки унификации (задача этой унификации мне, признаться, не ясна), здесь у вас не было бы ни единого шанса, уж поверьте...
– И что, никто никогда не бунтует, не отказывается подчиниться приказам в мозгу?
– Случается. Очень редко. Это, без сомнения, отклонение от нормы. Оно тщательно изучается, и такой индивидуум подвергается карантину. Хотя... пока дойдет до обследования, чаще всего все решается с помощью элементарной запрограммированной системы поощрений-наказаний в виде воздействий или на центры удовольствий или на болевые точки. Чаще всего все проблемы на этом и решаются. Но бывает, что особо травмированные особи и погибают. Что делать - лес рубят, щепки летят... Вы лучше поглядите - какая прелесть!
На арену вышли, наверное, не меньше тысячи крошечных детей с огромными взрослыми гитарами в руках. Крошки поклонились, сели и принялись синхронно исполнять сложнейшую мелодию, при этом не забывая с улыбками поворачиваться к залу одним общим движением так, что казались не живыми исполнителями, а частью одного сложного механизма.
– Видите как здорово? Их таланты обнаружены чуть не с рождения, и сразу же подверглись заботливой опеке... Разве это не прекрасно?
Потом еще выступали циркачи, жонглёры, танцоры, трубачи, гимнасты, наконец, арена полностью очистилась. Но публика все не расходилась.
– Сейчас будет самое интересное – гладиаторские бои.
– Как гладиаторские бои? – Майкл даже подпрыгнул. – Они что, убивают друг друга?
– Разумеется. Мы полностью воссоздали древнее зрелище.
– Вы что, с помощью ваших стимуляторов заставляете людей убивать друг друга?
– Нет конечно! Это преступники или нарушители границы...
– Преступники?– снова прервал его Майк, – А разве чип позволяет им совершать преступление?
– У них нет такого совершенного чипа, это люди провинции... Что вы так рассердились? Они совершили тяжкие преступления. И это очень гуманно, многие перед смертью повидают прекрасную метрополию, до этого у них такого шанса и не было. И погибнут они в честном бою, а не от руки палача. К тому же, кто-то из них останется жив... И ему не только даруют свободу, но и особые привилегии... Но это другая история.
На арену уже выходили люди в красных плащах, сандалиях, с щитами, оперенными шлемами. Другие выносили древнеримские штандарты и знамена под визгливые звуки примитивных горнов и рогов...
– Видите, все как в древности. Единственно что, мы уже голосуем не большим пальцем, а с помощью обычных электронных приложений.
На экранах по углам загорелись два изображения руки: одной с большим пальцем кверху, другой - книзу.
Вынь Су Рок потер руки:
– Сейчас будет самое интересное! Настоящий бой, и залитая кровью арена! И вы, собственноручно решающие их судьбу, дарующие или отбирающие право на жизнь... Как? Вы не хотите? Серьезно? Ну хорошо... Тогда я попрошу моего помощника показать вам что-нибудь... точно! Пусть покажет наши заводы. Мне уж очень хочется досмотреть ...– он что-то набрал на своем прозрачном экране, – уже в пути.  Кстати, Майкл, он тоже историк по образованию, думаю, вам будет любопытно познакомиться.


Помощник не сразу повел уставших путешественников на заводы, а первым делом решил вопрос с проживанием. Для Майкла и Джона вертикальный стиль имперских городов был совсем непривычным, что касается Хамми, то он, хотя и видел в своем Нью-Йорке останки небоскребов, но считал их давно забытым далеким прошлым человечества. Так что все начали проситься как можно ниже к земле. Помощник (его звали Цао Цао) страшно удивился. Он собирался поселить почетных гостей в лучших номерах в гостинице, которые, разумеется, находятся на самом верху, где чистый воздух, прекрасный вид и тишина... Он с большим интересом посмотрел на подопечных. Разговорились.
Обсудили уже виденное до того в метрополии.
– А как вам понравилось выступление нашей творческой молодежи? – видимо, эта тема была близка Цао.
– Если честно, я не понял, – стараясь не задеть собеседника, осторожно высказался Джон, – для чего была эта тысяча гитаристов? Я сам в детстве играл на гитаре, это тонкий, нежный инструмент... в толпе от него ничего не останется. Не лучше было бы выступать по-одному?
– О, вы не понимаете! Представьте себе, что играть на гитаре хотят многие, а желающих слушать их - куда меньше. То же самое и с другими видами творчества - литературой, живописью... По статистике, на одного музыканта приходится один слушатель, на одного писателя ноль семьдесят три читателя, на одного художника - одна десятая зрителя... И что же им всем делать?
Поэтому писатели собираются в творческие союзы, обычно по триста-четыреста человек, пишут коллективно одну книгу, - и вот у всех будет по двести-триста читателей! Так же творят и художники. Теперь представьте, что на сцене тысяча гитаристов, каждый привел одного слушателя, каждый слушатель поставил лайк, а в результате каждый из тысячи гитаристов имеет тысячу лайков! Понимаете? И они счастливы!
– Какие лайки?! Помогите! Ничего не понимаю! – не выдержал потерявший всякую нить Джонс.
– Вы правда не знаете? – округлил глаза Цао Цао. – Так вас ждет самое интересное! Но пока подберем вам квартиры. Кстати, я не получил никаких личных данных о вас. Сообщите мне, я быстро введу... итак, вы путешествуете одни?... угу... ваша ориентация? ... угу... ваши пищевые предпочтения?... что такое халяль?... ладно, я введу, центр разберется... как поздно ложитесь спать? .... угу ... когда завтрак?... обед?... ужин?... когда встаете?... предпочитаете секс утром или вечером?... угу... о, среди ночи? Хороший выбор, Майк... Сколько раз в неделю? Ну вы идете по высшей категории, вам можно... все, если будут вопросы, я дам знать... Вот ваши номера, шестнадцатый этаж, ниже люкс-номеров не было, хотя, я бы никогда не поселился так близко к земле... ну, дело вкуса... Располагайтесь, потом пообедаем внизу, и, как обещано - на заводы...


– Производство - наша главная гордость. Ведь это трудом наших соотечественников создано все вокруг. К тому же труд - наша давняя традиция. Я слышал, кто-то из вас историк?
– Это я, – Майкл как школьник поднял руку.
– Очень приятно, у меня докторская степень в университете Ванкувера, не Шанхай, конечно, но все же... Вы знаете как поднялась наша империя? В далекие времена мир делился на силовых игроков, которые пытались поделить сферы влияния между идеологиями и религиями. Мы оказались умнее. Важнее не тот, кто грозит всем, а тот, кто всем нужен. Постепенно мы перевели все производство к нам. Неважно, какая сила была у остальных, какая идеология, какая древняя культура. Они все стояли перед нами с протянутой рукой, потому что они ничего не производили, а мы делали все! И нам все было дозволено!
– Ну хорошо, – Майкл прервал Цао, – это нам известно, но я не понимаю, на чем основана ваша сила сейчас?
– Как на чем? На том же... Мы производим все для всех...
Джонс пожал плечами:
–У нас в Нью-Йорке примитивные повозки, в Сибири полуживые паромобили, в метрополии электронные тренажеры и карты... и все это сделали вы?
– Конечно, мы. Все зависит от платежеспособности клиента. Кто-то получит примитивные паромобили, кто-то тренажеры, но есть заказчики куда более платежеспособные, которые имеют все самое передовое... но все равно все производится здесь, у нас! С Сибирью труднее, у них пиратство в крови... продашь им один паромобиль, так тут же через кустарные мастерские начинают ляпать копии по всем паханствам.  Кстати, мы уже прибыли на завод. Здесь производят кухонные комбайны, идущие на продажу в основном в Европейские Эмираты... для нас они, разумеется, совсем примитивные... Выходите... За мной... Вот линия корпусов... Как видите, корпуса сделаны из дешевого металла и стекла, дерево почти не используется, также как и современные стекла и сплавы.
– У меня вопрос, – Джонс по примеру Майка тоже поднял руку. – Если нефти больше нет, чем же с вами теперь расплачивается остальной мир? Зачем вы должны снабжать комбайнами эти самые Европейские Эмираты? Чем они смогут с вами расплатиться?
– Меткий вопрос, – Цао с улыбкой поглядел на Джонса. – Поверьте, каждый, кто получает наши товары, расплачивается за них сполна. Поверьте, мы и у них находим нужные нам сырье и материалы. Но главным товаром, конечно, является то, что они нас не трогают.

Пока шла эта беседа, Джонс с интересом наблюдал за происходящим в цехе. Одни рабочие сосредоточенно трудились на конвейере, не обращая внимания ни на что, другие вдруг вскакивали, неслись куда-то, третьи перевозили изделия и детали с места на место, и все это не глядя друг на друга, в полной тишине...
– А у меня еще вопрос, – обратился он к Цао, – как они обмениваются командами друг с другом? Я вижу тут полную координацию действий, хотя никто ни с кем не говорит...
– Ну это совсем просто, мне даже странно, что вы не понимаете. Они же «сидят в Фэйсбуке»!
– Как это?
– Это такое выражение. У всех чипы. Фэйсбук. Когда что-то нужно - посылают друг другу месседжи. Зачем им разговаривать? Я так привык к этому, что странно видеть кого-то, кто не знаком с такой элементарной вещью...
– А можно мне поговорить с ними?
Цао даже открыл рот:
– Поговорить? Ну что ж, попробуйте...
Джонс подошел к одному из работающих на конвейере...
– Как дела?
Рабочий его не заметил. Глаза его горели. Он бормотал:
– Лайк, и еще раз лайк, а теперь шеар, получил месседж, опубликовать фото, и это фото... а это я на работе, а это я после работы, а это я самый крутой... селфи... лайк, лайк, лайк... Получил, иду...
Он вдруг вскочил и побежал куда-то... конвейер остановился.
Обескураженный Джонс вернулся к компании.
– Ну как, поговорили? – засмеялся Цао Цао. – Вы для них не существуете, зато в голове десятки таких же как они работников, друзей, тут же начальник следит за работой, дает команды... и поверьте, они счастливы...


– Цао, объясните, я думал, что это обычные люди, просто дрессированные посредством своих электронных чипов, и что я вижу? Это какая-то совсем другая порода...
– Вы правильно поняли, это их образ жизни, и они погибнут без него. Уже шесть поколений живут так, новый вид... И их не надо дрессировать, достаточно запустить в социальную сеть нужную идею...
– Но вот вы же, Цао, вполне адекватный, говорите как обычный человек, доктор истории...
– Я и есть обычный человек, я не в системе.
– Как? А как же вы стали важным чиновником?!
– А никто из чиновников в системе никогда и не был. Нас набирают в провинции. Я из западной Америки, правда, это очень близкая, продвинутая провинция... Друзья, уже поздно, я отвезу вас домой, если забыли как найти номер - ваши браслеты вам помогут. Завтра я с удовольствием продолжу беседу...


Джонс прошелся по своему уютному номеру, на ходу сбрасывая одежду в утилизатор, задумчиво пошел в душ. Он был озадачен. Его знания о родной планете оказались такими скудными...
Принял душ, пошел в спальню.
На пороге остановился.
В кровати лежала молоденькая девушка в тонком прозрачном кимоно и восхищенно смотрела на него.
– Ты кто?
– Я Джи Аи! Я лайк твой профиль!
– Чего ты лайк?
– Сегодня я получила новую аппликацию, называется "Полюби инопланетянина".
– Я не инопланетянин, я родился и вырос на Земле.
– Неважно, ты прилетел с другой планеты. Там были три портрета. Я посмотрела профили и больше всех лайк твой. Иди ко мне! Приглашаю тебя на эвент. Ты принимаешь приглашение или отклоняешь? Или мэйби?
Джонс улыбнулся:
– Принимаю...
– Лайк...

Через полчаса Джи уже кричала без перерыва:
– Лайк, лайк, лайк!....
И, только успокоившись через час, засыпая, пробормотала:
– Шеар... френдам, и в группы ...
Она еще долго что-то бормотала...


Цао Цао не появился ни на следующее утро, ни через день... Он как будто деликатно решил оставить своих новых друзей одних, с их впечатлениями и ощущениями. Между собой они тоже ничего не обсуждали. Встречаясь утром за завтраком или обедом, каждый смущенно отводил глаза, бросая друг на друга потаенные взгляды, тут же краснея... Иногда они еще совершали прогулки на террасе на двадцатом этаже, где рос самый настоящий тропический лес, прыгали по лианам обезьяны, ухали какие-то птицы в густой листве, к песчаным тропинкам свешивались гроздья бананов и апельсины. Обменивались ничего не значащими замечаниями, пустыми разговорами, потом под надуманными предлогами спешили в свои номера.
Они никогда не знали кто их ждет на этот раз, но всегда это было что-то новое, и каждый раз это было в самый момент и именно то, что нужно...
Пару раз Джонс после обеда шел к себе, желая только покоя и возможности выспаться, и тогда там было пусто и чисто, шторы прикрыты, в полумраке уютно светился ночник. Номер будто ожидал его для отдыха...
Но стоило ему вспомнить приятные ночные приключения и подумать о том, что неплохо бы и продолжить в том же духе, как тут же его встречала очередная фэйсбуковская поклонница и всеми своими лайками доводила его до полного исступления.
Что поражало штурмана, так это то, что те никогда не пересекались. Из бормотания девиц он понимал, что речь идет о сотнях тысяч лайков, что его достоинства размножены по всей сети, и тысячи рвутся сюда... Однако никакого столпотворения и визжащих под дверью номера поклонниц не наблюдалось.
Через неделю он начал чувствовать усталость. Не физическую, разумеется, - никогда раньше Джонс не подозревал в себе таких способностей.
Все меньше он мог переносить ощущение полного одиночества в обществе очередной красотки. Причем, заметил он, и те были ошеломлены часто не меньше его... Бывало, девицы вдруг вскакивали и дико таращились на него, будто ожидая чего-то, потом в таком же молчании (если не считать бормотания про лайки, статусы и группы), возвращались к прерванному занятию.
Попытки Джонса заговорить с подругами тоже ни к чему не приводили, они ошалело смотрели на него, будто услышав какую-то неприличность, в смущении отворачивались... видимо, только положение селебрити спасало его от звонкой пощечины.
Лишь раз одна рослая длинноволосая красавица с трехсложным именем (Джонс еще поначалу как-то пытался запомнить имена, потом бросил это занятие за ненадобностью), которая все с каким-то безмолвным ожиданием смотрела на него, с трудом разлепила свои изящные губки:
– Ты... получил?
– Что?
– Как? Мои месседжи...
– Нет...
– Что?! Неужели со связью что-то не в порядке?! Или... меня забанили?
– Все в порядке, не волнуйся, – штурман обнимал девушку, стараясь успокоить ее, и проклиная себя, что не стал утруждать себя запоминанием имени, – у меня нет месседжей, вообще...
– А как... как ты общаешься?
– А вот так, как мы с тобой... голосом.
– Фу... какая гадость... ой, прости я не хотела тебя обидеть... но... это хуже чем быть слепым и глухим...

После этого случая Джонс понял, что больше не может.
Утром он спустился в ресторан.
И тут же встретил Цао Цао.
Расположившись за столиком, они принялись завтракать. Джона и Майкла видно не было .
– Цао-сан, вы знаете... с меня, пожалуй, хватит... понимаете, о чем я?
– О, конечно, мистер Джонс! Именно так я и думал, ваш характер и предпочтения были просчитаны в центре. Как раз не сегодня - завтра я ожидал подобного... такие отношения не для вас, хотя вы не отказались от интересного опыта, это тоже ожидалось...
– Теперь меня мучает совесть: и перед этими девушками и перед... у меня есть близкая подруга, или была? И мне бы очень хотелось ее найти.
– О, я знаю, о ком вы говорите, Хамми... Мы давно предпринимаем попытки выяснения её местонахождения, и, кажется, скоро наши усилия увенчаются успехом... а что касается этих девушек - не беспокойтесь! Они не только счастливы, они сейчас сами звезды, и их успех почти равен вашему.
– А как так получилось, что поклонницы не встречались друг с другом?
– А как же иначе?! Центр не допустит беспорядка. Приглашение получала только одна, самая подходящая кандидатка. Она была стимулирована через фэйсбук, разумеется считая этот позыв личной волей. Также добровольно девушка проходила все необходимые проверки и принимала необходимые препараты. Не могли же нашему дорогому гостю отправить кого попало?
Джонс смутился.
– А что будет с Майклом и Джоном?
– Ну тут достаточно очевидно. Майкл тоже скоро откажется от подобных отношений... У него интересные и довольно старомодные взгляды... В общем, он будет дожидаться встречи со своей постоянной партнершей и вряд ли в ближайшее время захочет продолжать, тем более он, как и вы, шокирован их неспособностью выйти на контакт.
– А Джон?
– С мистером Кабботом немного иначе. Его как раз это очень устраивает, ничего серьезного... так что, я думаю, он будет с удовольствием продолжать... Что касается вас, дорогой Джонс...
– Меня?
– Да-да... С вами очень хочет подружиться одна из наших администраторов...
– Зачем?
– Как это объяснить... Она вроде как бы заочно влюблена в вас.
– Разве такое может быть?
– Понимаете, мы, администраторы, хоть и не вживлены в фэйсбук, имеем возможность (да и обязаны) подключаться к нему, чтобы вводить необходимые аппликации и тенденции, производить манипуляции. Ну вот. Понимаете, произошла авария. Она вошла сегодня, чтобы отключить вашу аппликацию и случайно словила все лайки и статусы. В общем с ней случилось то же, что и со всеми, с той только разницей, что их система стирает все через день, а она застряла надолго...
– Как я могу взять на себя такую ответственность! Цао, вы же знаете, мне надо как можно быстрее вернуться к Мэри!
– Хамми, не волнуйтесь. Сейчас я объясню. Мы, администраторы, никогда не женимся и не выходим замуж, потому что нам нельзя иметь детей в метрополии. То есть мы можем вернуться в провинцию, если уж так захотим. Но что-то я никогда о таком не слышал... Ну а с фэйсбуковцами мало кто сходится, очень мы разные... Но мы можем иметь длительные отношения между собой. Сейчас все рассчитано и научно обосновано, каждый знает точную продолжительность своей влюбленности (ну плюс-минус), а центр легко подбирает соответствия. Это очень удобно... Вот у Веики она всего месяц-два, потом она остывает, хотя поначалу уверена, что это на всю жизнь...
– Ее зовут Веики?
– Да... Вон она, дожидается, и как она только дотерпела до конца разговора, бедняжка...


Теперь они общей компанией то разъезжали по живописным окрестностям, то посещали разные предприятия, порты или спортивные арены. Веики водила их также в прекрасный национальный парк, такой большой, что по нему курсировал скоростной поезд, а от края до края тянулся  канал с прогулочными кораблями и водными трамваями.

Но однажды рано утром Веики подняла Джонса с утра пораньше, и, ничего не объяснив, повезла куда-то.
Сидя в служебной машине Веики, Джонс наслаждался чувством тепла и покоя, Веики улыбалась, держала Джонса за руку и скромно молчала.
– Веики, что за таинственное путешествие? Куда ты меня везешь?
– Скоро узнаешь, Хамми...
Джонс только улыбнулся и принялся смотреть в окно мчавшейся по дороге машины.
Они покинули кварталы гигантских жилых башен и теперь летели по фешенебельному пригороду. Джонса поразило количество ворот, наподобие тех, что были на вокзале, через которые машина проносилась не останавливаясь. Видимо, сканирование производилось без остановки, на ходу. Наконец автомобиль плавно припарковался на площадке, где стояло еще несколько экипажей. Дальше ленты не было. Роскошные врата, украшенные изображениями львов и лилий, разноцветными узорами, были ничем иным как очередной линией проверки. Здесь пришлось остановиться и пройти более тщательное сканирование. Прошло несколько минут, и врата осветились мягким зеленым светом. К ногам Джонса и Веики подплыла платформа с удобным диванчиком и столиком, на котором были приготовлены угощения и напитки. Они сели, а платформа поплыла по дорожке через сад. Вскоре она оказалась внутри низкого здания, почти невидимого среди экзотических растений, остановилась посреди довольно обычной комнаты и какое-то время пробыла без движения. Затем комнату залил изумрудный свет, и площадка вместе с полом внезапно провалилась вниз. Летела она внутри слабо освещенной шахты довольно долго, все время набирая скорость. Джонс прикинул глубину шахты и присвистнул.
– Веики, что это еще за катакомбы?
– Это укрепленное здание называется Центр. У него особая система защиты. В принципе даже ядерный удар выдержит. Здесь находятся все серверы компьютерной системы, и здесь заседают Отцы... Правда, таких мест несколько, и везде есть дубликаты серверов, Отцы же могут выбирать места для заседаний произвольно...
– Я думал, Отцы - это легенда периферийных провинций.
– В какой-то степени так и есть. На самом деле это демократически выбранное правительство.
– У вас демократия? Ну и ну! Я не знал! Вся империя голосует?
– Все администраторы, разумеется. А кого ты имел в виду?
– Ну... всех, разумеется... Жителей провинции, граждан метрополии. Это и есть демократия, как я понимаю. На Гее было так.
Веики звонко засмеялась.
– Какой ты милый и наивный, Хамми! Это называется сумасшествие, а не демократия. Как могут провинции выбирать правительство, если они вообще ничего не знают о метрополии? А если дать выбирать фейсбучникам, представляешь? Любой администратор сможет манипулировать ими, забросив в систему лживые аппликации или оплатив продвижение своего статуса.  Нет, милый, это не демократия, а чушь. Выбирать должны квалифицированные люди, кроме того они должны выбирать не людей, а оценивать результаты их работы. Почти никто не знает, кто выполнил то или иное задание. Но каждый специалист может (и обязан) оценить и проверить результаты. Тот, кто получил наибольшие баллы, и выбирается в правительство, то есть становится Отцом. Никто его не знает и не должен видеть. Когда его срок на посту заканчивается, и вместо него выбираются другие кандидаты, он снова возвращается к административной работе, при этом никто и не догадывается, что совсем недавно это был один из самых значимых людей в империи.
– А как попадают в администраторы? Я понял, вы все - люди из провинции?
– Да... это так...
– И это потому, что у вас нет этих вживленных чипов?
– Это не совсем так, в нас вживлены микросхемы, как и у всех жителей провинций, только перепрограммированные. Это и связь, и навигатор и кошелек... ну и вообще. Но в отличие даже от провинциалов свободы у нас намного больше. Не говоря уж о "фэйсбучниках".  Охваченные "фэйсбуком" территории расширяются... мне это совсем не нравится. Надо сохранять провинции как они есть, потому что откуда еще возьмутся администраторы? Когда я была в правительстве, я подобного не допускала.
– Что? Ты была "Отцом", Веики?!
Веики игриво на него посмотрела и засмеялась:
– Это так только называется. На самом деле там больше половины женщин. Только ты никому не говори. У нас это очень плохой тон - рассказывать, что был в правительстве...
– Хорошо. Тогда объясни откуда берутся администраторы. Вот их-то, наверное, выбирают жители провинции? Они же не зомбированы "фэйсбуком".
– Ну подумай сам. Кто такие администраторы? Люди, управляющие всей системой жизни империи - от провинций до метрополий. Как темные провинциалы, даже если они без фэйсбук-чипа, могут выбрать подходящего человека?
– Хорошо... но есть же администраторы, которые управляют жизнью провинции. Уж их-то провинциалы могут сами выбирать?
– Нет, не могут. Провинция - не самодостаточная единица. На ней лежат важнейшие задачи и защиты центра, и создания определенного имиджа для внешних жителей, и обеспечения потребностей центра. Что могут знать обо всем этом провинциалы? И смогут ли выбрать компетентного человека?
– Сдаюсь! Веики, ты меня положила на обе лопатки. Ну так откуда же берутся администраторы?
Веики кротко взглянула на Хамми и взяла какой-то плод с тарелки:
– Попробуй, Хамми... вкусно!
Хамми выжидательно смотрел на нее. Веики вздохнула:
– Все просто, Хамми... в администраторы годится только тот, кто сам туда рвется. То есть люди с лидерскими наклонностями, для которых управление и реформаторство важнее личного спокойствия и удобств. Но и это не все. Это должны быть нонконформисты, нарушители порядка, диссиденты... Все арестованные за нелояльность в провинциях тщательно изучаются нашими агентами. С наиболее неординарно мыслящими (а таких очень, очень мало!) продолжают работу, посылают на учебу в более приближенные к центру провинции... ну и так далее, а уж в метрополию - только самые-самые.
– А как ты попала сюда?
– Я... ну это особая история... Меня привезли как гладиатора...
– Что?!
– Какой ты забавный! Ну да... меня приговорили за особо дерзкое преступление...
– Какое? – выпучил на нее глаза Джонс.
– Я убила полицейского... ну что ты так смотришь? Он пытался меня изнасиловать, это их привилегия. Мне тогда было семнадцать. Им никто не отказывает, наоборот, рады, ведь потом кое-что перепадает. Я отказала. Он попытался взять силой. Я его убила. Руками. Я ведь очень сильная, Хамми, учила разные виды борьбы в детстве, занималась серьезно. А потом меня пригнали на бои. Я дралась с еще одной девушкой, ранила её... и ждала решения публики. Повезло, пощадили... Вот так... Смотри, мы, кажется, прибыли.
И верно, платформа уже начала замедлять свое движение, вскоре она достигла дна и остановилась.


Джонс насчитал двенадцать темных фигур за прозрачным экраном с неразличимыми лицами и искаженными специальной аппаратурой голосами. Говорили по очереди. Видимо, существовал определенный порядок или субординация, по которым каждый из Отцов знал, когда его очередь говорить, а когда слушать. Джонс заметил, что к Веики все они обращались с особой почтительностью.
«Мы рады, Джонс-сан, что вы посетили нашу империю, и верим, что это принесет пользу и нам и вам.»
Джонс поклонился.
«Знаете ли вы в чем цель вашего приглашения в центр?»
– Я предполагаю... Вы хотели получить больше независимой информации об умиротворенном мире? Лучшего источника чем я не найти.
«У нас достаточно много информации оттуда, и она достаточно независима»
«Хотя случается, что наших агентов перевербовывают, и они нас дезинформируют»
«Нас беспокоит изменение стратегической ситуации»
– А что изменилось?
«Так называемый умиротворенный мир никогда нас не беспокоил - слишком они все от нас зависят»
«А несколько дней назад они даже провели против нас осуждающую резолюцию в Организации Омиротворенных Наций»
– Да ну? И за что же вас осудили?
«Ну как там принято... За несогласие омиротвориться. Но это формальности. Важен факт»
«Уважаемая Почетный Консул (Веики поклонилась) нам сообщила, что вы обладаете неординарным мышлением, и можете помочь нам найти причины происходящего»
«Да, еще на нашу территорию начали наведываться ракеты, чего раньше никогда не происходило»
– А почему вы их не сбиваете?
«Нам нечем. Мы никогда не развивали противоракетное оружие, да и ракет не строили. Мы совершили ошибку?»


Джонс как мог обрисовал изменившуюся обстановку. С одной стороны он понимал, что его используют. С другой - разделял обеспокоенность руководителей империи. В конце концов их право жить как они хотят, а методы и цели "миротворцев" ему были хорошо известны. Он рассказал подробно как участвовал в миссии умиротворения, о своем бегстве и деятельности умиротворителей на Гее. Отцы то и дело переглядывались и, судя по движениям рук, перебрасывались короткими посланиями. Эта молчаливая беседа продолжалась еще некоторое время после того как Джонс замолчал... Наконец молчание было прервано.
«Вы говорите, на этой планете полно необжитого пространства? Омиротворители претендуют на него?»
– Нет, они не интересуются необжитым пространством. Думаю, вы и на Земле это заметили.
«Верно, работать и строить они не умеют и не любят. Куда проще объявить процветающую страну своей и захватить её любым способом. Именно поэтому мы и беспокоимся. Последние решения ООН как раз ведут в этом направлении»
– Он почувствовали силу именно там, на Гее, встретив потерявшее всякую способность к сопротивлению население.
«А если мы тоже отправимся туда? Нам не нужно никого подчинять, заселим новый материк и будем его осваивать»
– Тут я не решаю, говорите с коренными жителями, с Майклом Коннором или Джоном Кабботом, им лучше известна планета, на которой они родились. Кстати, а на чем вы собираетесь лететь? Насколько мне известно, на Земле только один звездолет, да и тот в руках омиротворителей.
Джонс задумался и продолжил:
– В официальной армии Геи тоже не все гладко. Не знаю, есть ли с кем там говорить. Но возможны варианты. Надо попробовать.
«Будем очень рады. Спасибо за важную информацию, Джонс-сан. Благородная Веики, низкий поклон за мудрость и заботу» 
Платформа развернулась и поплыла прочь из комнаты, где заседали Отцы.

Почет, которым Отцы окружили Веики, поставил штурмана в неловкое положение. Для него Веики была милой остроумной женщиной, приятной в общении подругой, теперь же он почувствовал напряжение. Веики лукаво поглядывала на него.
– Спорим, Хамми, ты сейчас решаешь надо ли меня называть "Ваше Величество" или "Ваше Сиятельство"?
– И как же?
– Смешной... Разве от того, что я опытный администратор, я стала хуже? И мы больше не друзья?
– Конечно друзья...
– Вот и хорошо... обними меня, крепче.... боюсь, что скоро ты уже этого не захочешь.
– Это почему?
– Ты знаешь почему - тебя ждет Мэри.
– Ну... когда это будет!
– Скоро, Хамми, скоро. И я поеду вместе с тобой - так сказать, передать из рук в руки.
– Веики, ты серьезно? И ты можешь?
– Конечно.  Я желаю тебе добра, ведь я твой друг. А лучше всего тебе будет с Мэри. Так что не бойся! И кроме того...
– А я и не боюсь! А что еще?
– У меня важное поручение, нет... пока не могу сказать... – Некоторое время она ехала молча, – А что там поделывают Джон и Майк?
– Цао Цао обещал показать им школу, я тоже собирался, но ...
– Ничего, они тебе расскажут. Скоро их тоже вызовут к Отцам на отдельную беседу. А вот на завтра у меня есть одно очень интересное мероприятие: поедем все вместе...
– Хорошо... Веики...
– Да? - Она выжидающе смотрела на Джонса.
– Хотел тебя спросить... только не сердись...
– Уже догадалась. Не буду сердится. Говори.
– Ведь... эта "авария" с лайками, статусами... ничего такого не было? Ты просто получила задание сойтись со мной?
– Бедный Хамми, не терзайся. Можно считать это заданием...
Джонс резко отодвинулся от нее. Веики притянула его обратно:
– Да сиди ты! Как такового задания не было. Я увидела задачу и решение мне пришло именно такое.
– И ты... притворялась... все это время?
– Ну неужели ты можешь в такое поверить? Конечно не притворялась. Просто никакой "аварии" не было, да это и невозможно. Я словила статусы сознательно, ввела их в себя через нервную систему. И знаешь, нисколько об этом не жалею... И никогда не пожалею!


Миновав толпу на вокзале, они прошли через какой-то совсем безлюдный коридор к совсем миниатюрной платформе. Кроме них там никого не было. Размера подошедшего поезда они не видели, но, скорее всего, он был совсем крошечный.
– И куда мы отправимся? – спросил Майкл. – Или нам нельзя? Государственная тайна?
– Можно, – засмеялась Веики, – мы едем в дипломатический городок.
– А что там?
– Как что? Дипломаты... Торговые миссии. Там решаются все вопросы, заключаются сделки.
– А почему надо куда-то ехать? Разве не удобнее дипломатов разместить прямо в Шанхае?
– Конечно нет! Когда-то так и было, давным давно. Держали дипломатические миссии в столицах. Представляете? Построят они какой-нибудь дворец прямо в сердце страны, набьют шпионской аппаратурой, сами дипломаты, точнее, шпионы рыскают повсюду (причем они-то защищены от любого преследования), вынюхивают, а у себя в так называемых посольствах, торгпредствах и разных там культурных центрах вербуют агентов, чтоб собирали информацию...
–  И как вы решили проблему?
– Очень просто. Мы всех шпионов... то есть дипломатов вывезли в пустыню. За сотни километров от любого центра, да и вообще жилища. Пускай шпионят друг за другом, если хотят. От нас к ним ходит вот этот дипломатический вагон, ну и на месте, конечно, находится группа связи.
– А они не могут завербовать кого-то из этой группы?
– Технически почти нереально в силу... – она ткнула пальцем себе в макушку. – Но и эту невозможную возможность мы учли: группа связи меняется каждую неделю. Это обычное административное задание, я сама тут работала, и не раз.
Майкл тут же заинтересовался деталями, стал расспрашивать Веики, а та с удовольствием и знанием дела объясняла... Джонс вскоре потерял нить и повернулся к Джону Кабботу:
– Как было в школе?
– Обалденно! Я такого в жизни не видал! В каждом классе по двести-триста человек. Представь себе огромную башню, битком набитую такими классами! На каждом этаже лаборатория тестирования. Все ученики тестируются на способности и склонности, причем каждый день!
– А зачем каждый день?
– Вот и я спросил Цао Цао. Очень просто - день занятий изменяет картину умений и наклонностей. А маленькое изменение - и они уже в новом классе, на новых тренажерах. А учат всему - от владения палочками для еды в младших классах до секса в старших.
– Как это? – смутился Джонс.
– На тренажерах, на тренажерах. Причем тоже вычисляют склонности до сотых процента. Из школы они выходят с точным представлением кто им подходит, а компьютер знает еще лучше, так что пару подбирают безошибочно. А еще я понял почему тут все так хорошо знают английский. Я увидел, что все системы работают на английском, и спросил об этом Цао. Знаешь, что он сказал? Только некоторые курсы даются на китайском, а так все - по английски! А фэйсбук - так там вообще... Я не понял почему, честно говоря...
Веики, которая, казалось, была увлечена разговором с Майком, на секунду обратилась к ним:
– Очень просто, программы разработаны не у нас, они международные.
– А где? – удивился Джон.
Но она уже вернулась к разговору с Майклом.
– Хм...– Джон задумчиво потер подбородок, глядя на Веики, – и вот что еще интересного я заметил. Мы ходили по разным классам. Чему там только не учат! Единственное, чего я не обнаружил - ни малейшего намека на какие-то гуманитарные науки: ни литературы, ни истории, ни философии... Да что там! Они и математике не учат! И физике! Только практические умения. Зато это-то доводится до совершенства. Веики, я не понимаю, как можно не учить математику?
– А зачем им математика?
– Как зачем... ну... элементарно сдачу в магазине посчитать...
– Насмешил! Какую сдачу? Все расчеты производятся центральной компьютерной системой без малейшей ошибки. Она же следит чтобы никто не выходил за рамки бюджета, если где-то что-то не сходится - тут же получают сообщение, а то и просто запрет производить какие-то неправильные действия. Зачем им математика?
– Но ведь кто-то должен разрабатывать все эти системы! Он-то должен знать математику!
– Должен... но мы подходим к этому рационально. Наш народ проявляет себя как идеальный производитель. Вот мы и ориентировали их на производство.
– Но вот не все же ориентированы на такое массовое производство. Ты вот училась в университете, руководишь!
– Это естественно. Способных руководить, да и вообще думать -  единицы. Зачем вводить остальных в заблуждение, будто они тоже умеют думать. Те, кто к этому совершенно не способен? Это нерационально...
– Ну хорошо, а математике у вас все же кого-то учат?
– На уровне абстрактной науки учат администраторов. Я сама изучала алгебру, дифференциальные исчисления, статистику и даже комплексные исчисления, уже в аспирантуре. Просто нам это надо для умения решать проблемы. Еще нас усиленно учат теории игр, да и вообще классическим играм вроде шахмат. Еще мы все учимся музыке, потому что установлено, что это способствует развитию внимания, концентрации и воображения.
– Погоди, погоди... а конструкторов, программистов?
– Их у нас нет.
– Как нет?!
– Я же сказала: мы - рациональное общество, зачем нужно заниматься тем, что получается хуже? Что ты так на меня смотришь, Джон? Ты что, правда не понимаешь? И ты, Хамми? Майк? Казалось, это так очевидно...


Дипломатический городок в пустыне оказался не так страшен, как представлял себе Джонс. Вокруг и вправду была каменистая, местами песчаная гористая безжизненная пустыня. Но сам "городок" - пару десятков непривычно низких для империи домиков - утопал в зелени, в центре поселка искрилось под лучами яркого солнца прозрачное искусственное озерцо. На берегу стояло большое белое здание в форме традиционной пагоды с надписями по китайски и английски: "Дом посла".
– Нам туда, – сказала Веики. Они вышли из административного здания, внутри которого остановился невидимый для прочих дипломатический вагон. – Сегодня проводится ежемесячное всеобщее собрание и банкет. Здесь также заключаются и все основные деловые контракты.  Да, все дипломаты, конечно же, предупреждены о вашем визите, так что готовьтесь к усиленному промыванию мозгов.
Увидев замешательство друзей, Веики снова засмеялась. Она как будто наслаждалась возможностью ставить всех в тупик и смотреть как они будут "решать проблему".
– Все халяль. Если, Хамми, это все еще актуально для тебя.
– Это как привычка, Веики. Если ты с детства ешь что-то определенное, то очень трудно вдруг отказаться.
– Если подумать, – вставил свое слово Майк, – у всех у нас есть свой халяль, только мы так к нему привыкли, что даже и не воспринимаем как какие-то особые правила. Например, мы же не едим тараканов и пауков, хотя они вполне съедобны.

К ним приближался какой-то человек в смешном наряде. Джонс еле сдержался, чтоб не рассмеяться. На человеке была меховая шапка и черный тулуп. Торс опоясывала красная лента с висящей на ней кривой саблей. На шее висел орден в виде золотого полумесяца.
– Вам не жарко? – не удержался Майк.
– Что говорит этот басурман ? – неожиданно заговорил по-сибирски странный человек.
– О! Мы тоже знаем сибирский! – обрадовался Джон.
Тот даже подпрыгнул:
– Какой еще "сибирский"?! Наш великорусский язык вы смеете сравнивать с диким наречием варваров и безбожников?
– Мы не хотели вас обидеть, мы же с другой планеты, – попытался загладить свою ошибку Джон.
Незнакомец подозрительно покосился на него.
– А, так это вы те самые басурмане из космоса... погрязшие в грехе и безбожии... Ничего, наша великая вера доберется и до вас....
– Без сомнения, без сомнения... А скажите, какую страну вы тут представляете?
– Великий Аллах, какая темнота... впрочем для басурман с другой планеты простительно... Я - уполномоченный посол Московской Ичкерии, выполняющий также обязанности генерального консула Волжского Ханства, Ахмед Иванов! Великая матушка Русь!
Он гордо задрал свою нечесаную бороду кверху.
– А спроси его, – Майкл так и не научился говорить по-сибирски, хотя все понимал, – Русь была всегда православной страной, как так  случилось, что они отказались от такого важного национального атрибута?
Джон перевел.
– Православие? Вы имеете в виду это лживое жидовское учение, которым сионисты спаивали великий русский народ? Наши предки издавна тянулись к истинной вере, но в  условиях всеобщего сионистского заговора... А почему он не говорит на нашем великом могучем омиротворенном языке? Он не сионист случайно?
Великий посол с прищуром поглядел на Майкла. Рука опустилась на рукоять сабли.
– Нет, нет, что вы! Он учится, он уже все понимает!
– Я учус, я панемау!
– Ну ладно... так и быть... А как тебя зовут? Майк... хм... ну и имя... а тебя? Фи... Джон.
– А меня Мухаммед.
Посол засиял. Он схватил Джонса под руку и потащил в сторону.
– Слушай, кореш... мне, знаешь, что надо... Мы тут недавно сделочку с этими узкоглазыми заключили. Ну там мы им камешков всяких из старых домов ненужных, книжки, картинки... хлам всякий, короче... А еще пару заложников, на прошлой неделе взяли, ну а они нам турбины для электричества, удочки, рыбку чтоб ловить, ну и все такое... Вот, так ты бабе этой-то скажи, тьфу, глаза б на нее не глядели... что мы тут посовещались... э... с народом, так что теперь мы хотим еще пару десятков парокатов, и пузырь по воздуху плавать, на откат короче. Мы теперь, если они не дадут, им можем напакостить, так и скажи, или по их дружкам сибирякам этим залепим... А то еще заложников схватим. Скажи, скажи, сам-то я их языка басурманского не знаю....

Зал постепенно наполнялся людьми. Кроме дипломатов и разных подозрительных типов, бродивших по залу несомненно с целью побольше подслушать и подглядеть, вокруг кружили молодые люди в белых перчатках и белых же фартуках поверх все той же стандартной униформы невнятного цвета с подносами, на которых были выставлены безалкогольные напитки и сладости.

Как только Джонс избавился от Московского посла, так его тут же подхватил под локоть похожий на длинную плоскую вяленую рыбу господин с брезгливо поджатыми губами. Господин процедил что-то непонятное сквозь зубы, обращаясь к Джонсу.
Штурман деликатно освободил локоть:
– Простите, что вы сказали? Знакомый язык, но никак не разберу.
Незнакомец разразился возмущенной тирадой, в которой Джонс с удивлением разобрал несколько английских слов. Продолжая прислушиваться к странным интонациям речи дипломата, он, наконец, понял, что говорит тот на самом что ни на есть английском, но каком-то странном, смешно звучащем, с незнакомыми оборотами и выражениями. Он подозвал образованных Майкла и Джона, те пришли в восторг.
– Вот это да! – вскричал Джон. – Настоящий британский жаргон!
– И не просто британский, – добавил Майк, – это оксфордский слэнг, очень популярный накануне капитуляции перед исламистами. Даже не подозревал, что он еще существует...
– Сэр! – Незнакомец презрительно выпятил острый подбородок, покрытый клочьями так и не выросшей исламской бородки, – Жаргон - это ваш омерзительный американский говор, который вы еще и завезли на другую планету... Только ваше невежество как-то вас и извиняет. Да будет вам известно, что то, что вы (по дремучему бескультурью, граничащему с преступлением) называете "капитуляцией", есть древний и нерушимый союз Великой Британии с великим Мирным учением! Знаете ли вы, что  наша дружба насчитывает века?
– О да, разумеется! – недобро улыбнулся Майк. – Если не ошибаюсь, еще в конце двадцатого века ваши университеты и средства массовой информации были скуплены на корню исламистами... Собственно, с этого и началось Омиротворение. Кстати, как поживают драгоценные Бибиси и Гардиан?
– О, очень мило с вашей стороны знать наши знаменитые рупоры миротворства. Эти агитаторы правды и клеймители сионизма прекрасно поживают и продолжают сеять семена мира во всем мире!
– А с кем мы имеем честь, простите? - обратился к нему Джон Каббот.
Подбородок дипломата задрался еще выше.
– Верховный комиссар Европейских Эмиратов по внешней политике. Барон-паша и великий визирь Салех Эштон, к вашим услугам!
Подходили все новые люди самой необычной наружности.  Здесь был представитель Южноафриканской Джамахерии в набедренной повязке, с каменным молотком и в ожерелье из человеческих зубов, смуглый представитель горных мусульман Южной Америки в пончо и сoмбреро с огромным деревянным полумесяцем на шее...
Тут в зал вошла новая группа.  Судя по одежде и деловому виду это были представители империи. Все они были с парящими перед глазами полупрозрачными планшетками, которым они зачитывали приказы или вводили информацию быстрыми движениями пальцев по невидимой клавиатуре.  Экзотические дипломаты даже носом не повели, а вот невзрачные личности, до того кружившие по залу, бросились наперегонки к чиновникам на ходу  вынимая кто записные книжки, кто допотопные или более современные планшетки...
– Интересно... Я думал, это какие-то мелкие шпиончики или телохранители.
– А на самом деле именно они и заключают все сделки, – Веики показала в сторону образовавшийся группы, – но служба у них незавидная, они на положении слуг у этих надутых индюков дипломатов. В этом суть нерационального общества - выше положение не у тех, кто приносит больше пользы, а у того, кто больше выпендривается. Кстати, одна из причин, почему мы носим униформу... Ведь ты давно хотел меня спросить, Хамми, правда?
– Правда, – покраснел Джонс. – Давно хотел узнать, почему такая красивая девушка как ты должна носить эту серую невзрачную униформу?
– Конечно, я красивая! И поэтому мне не нужен обман в виде скрывающей недостатки одежды! – она засмеялась. – Если серьезно, вся наша одежда очень качественная, ты не станешь это отрицать? Прекрасно сшита по любой фигуре из отличной ткани. Она никого не уродует. Все остальное - обман. Обман, связанный с умением притворяться, средствами и свободным временем. Иными словами это нерационально. Что касается внешней красоты, то любой может легко увидеть кого угодно и без одежды, у нас нет табу. Но обычно до этого доходит, когда все остальные коэффициенты сходятся. Выделять же одеждой классы или положение в обществе тоже нерационально. Если человеку требуются лучшие условия для лучшего выполнения обязанностей - эти условия создаются. Для чего все эти нелепые атрибуты?
Джонс согласно кивнул и сменил тему:
– А что за сделки они там совершают?
– Собственно, это не совсем сделки. Это предварительные заказы. Опять их нерациональная система. Плюс идеология и политика. Им еще важно как это все выглядит, ну и что скажет еще более надутый индюк, который сидит выше этих...
Чиновники, закончив переговоры, бежали к своим начальникам в тулупах, набедренных повязках или строгих костюмах с докладом, те брезгливо выслушивали, потом выговаривали что-то и отправляли их назад...
Внезапно вся команда дипломатов поднялась (те, что сидели за столом) или повернулась (те, что стояли) с высокомерным видом и, не глядя по сторонам, направилась к выходу.  Чиновники же поскорей отбежали и уселись на скамейку ближе к дверям с равнодушным видом.
Виновниками странного переполоха была только вошедшая группа. Хотя ничего такого уж особенного в них не было. Полноватая женщина в ярком сарафане в цветочек, с ней двое небрежно одетых молодых людей, в шортах, футболках навыпуск и сандалиях. У них были висящие в воздухе прозрачные планшетки, переговорные аппараты, кружащие возле уха. Они быстро перекинулись какими-то фразами с имперскими чиновниками, а затем направились прямо к Веики и Джонсу...
В этот момент торговых агентов обуяла паника. Сидевшие ближе вскочили и попытались протиснуться к двери.
Впрочем ни женщина, ни ее сопровождающие никакого внимания на этот переполох не обратили.
– Хамми Джонс? – улыбнулась женщина, протягивая руку. – Яэль, очень приятно. Веики, солнышко, так рада тебя видеть.
Они обнялись и расцеловались.
Молодых людей, которых звали Орэн и Ницан, тоже ничего не смущало, они явно чувствовали себя как дома. А вот Джонс ничего не понимал.
– Хамми, тебе велели передать привет, – Яэль снова повернулась к нему, – с Мэри все в порядке, скоро вы встретитесь.
Джонс перевел обрадованный и недоуменный взгляд на Веики. Та улыбнулась:
– Скоро рейс?
– Через пару дней. Еще идет погрузка. Ты с нами, как договорились?
Веики кивнула.

– Объясни. Что это все было? Кто они, откуда? Что за спектакль устроили послы? Какое отношение к ним имеет Мэри?
– Ой как много вопросов! Долго рассказывать. Скажу только, что это наши главные торговые партнеры.
– Как так?
– Очень просто. Ты спрашивал, кто все изобретает и разрабатывает? Так вот - это они. А мы производим.
– То есть они изобретают и для всего остального мира?
– Разумеется.
– А почему весь этот спектакль? – он обвел вокруг руками.
– Все их бойкотируют. Организация Омиротворенных Наций объявила Сион незаконным образованием вот уже... лет как двести.
– Как можно пользоваться и бойкотировать одновременно?
– Какой ты наивный, Хамми! Бойкот - это такая форма торговли. Вроде компенсирующей дискриминации. Уничтожить не могут, да и не хотят. Без них все потеряет смысл. А с помощью бойкота можно существенно снизить цены на товар. Ну и придать себе важности в собственных глазах. Представляешь - как замечательно себя чувствует дикарь в звериной шкуре и с каменным топором, когда он бойкотирует нацию, которая его лечит и кормит?


X. Земля обетованная

– Грустишь, Хамми?
Джонс оторвал взгляд от завораживающей картины стремительно проносившейся под прозрачной палубой воды и поднял глаза на Веики:
– Так, думаю, вспоминаю... Ты знаешь, мне вдруг пришло в голову, что с Мэри в общей сложности я провел меньше времени чем с тобой.
Она села рядом:
– Ну и что? Разве ты не ждешь этой встречи с нетерпением?
– Еще как! Просто удивляюсь.
– Ничего странного. Ваши отношения только начинаются. У вас все впереди. И ты знаешь, что это надолго. Твоя интуиция оценивает правильно ситуацию и дает верный сигнал твоим чувствам. А у нас с тобой все уже кончилось. И прекрасно, потому что нет ничего хуже незавершенных отношений.
Джонс засмеялся:
– Какие же вы рациональные! Все просчитано!
– Разве это плохо - знать себя и не заблуждаться по поводу ценности той или иной привязанности?
– Да нет наверно, но я к этому не привык, мои эмоции вечно берут верх над разумом.
– Пока что ты поступал правильно. Значит твои эмоции - это не просто сиюминутное впрыскивание адреналина, а подсознательный сигнал твоего надразума, или интуиции, если хочешь. Но люди с сильной от природы интуицией -  редкость. А мы научились делать правильный анализ, использовать все, что скрыто под грудой накопленного интеллекта, а то и направлять куда надо эту энергию. Согласись, это лучше, чем доверять комплексам, предрассудкам и плодам дурного воспитания, которые люди считают разумом?
– Возможно. Но все же...
– Поверь, для функционирования большой империи это просто необходимость.
Джонс вздохнул:
– Наверно...
– Впрочем... Есть одна вещь, которая долго не давала мне покоя. Я давно искала ответ. И, кажется, нашла. Поделюсь с тобой. Да, рациональность и управляемость важны, да только не всегда.... Конечно, люди, которые могут разобраться полностью со всем своим разумом, счастливы, спокойнее и продуктивнее. Вот только одна беда...
– Какая?
– Они не креативны. Они не способны ничего создавать, изобретать, сочинять. С ними хорошо, легко и удобно... И все. Я все думала: как так получилось, ведь во многих районах нашей империи раньше были выдающиеся центры науки и искусства, и куда все делось? Возьми хотя бы Японию. Это была совсем небольшая страна на островах, но сколько она значила в мире! А Тайвань? А Корея? А Сингапур!? Когда Империя захватила их и распространила на них свои порядки, мы не думали, что они так изменятся. Сейчас они ничем не отличаются от прочих центральных провинций, обычные хорошо организованные в своей жизни люди фэйсбука, как и везде, занятые производством и выполняющие все необходимые функции...
– Ты хочешь сказать, люди с хорошей интуицией не креативны?
– Совсем не это... Интуиция не мешает креативности, наоборот... А вот подчинение интуиции разуму с одной стороны облегчает человеку жизнь, а с другой... ну это так, предположения... Скоро ты увидишь очень необычную страну, Хамми. Вот там, казалось бы, никакого смысла и организации, но, видимо, благодаря этому, изобретения и разработки сыплются из них как из рога изобилия. Там живут необычные люди. Мне они напоминают маленьких детей из окраинных провинций, которых никто никогда не наказывал. Которые привыкли делать все, что стукнет им в голову, они выражают свои эмоции подобно дикарям из леса, а поступают порой так бессмысленно, что я иногда думаю: ну все, это конец! И ты знаешь? Когда, казалось бы, над ними уже занесен меч, вдруг происходит странная вещь - они становятся необыкновенно рациональными, собираются все вместе и каким-то невероятным образом отводят угрозу, не просто отводят, а находят какое-то совершенно невероятное решение, создающее куда лучшее положение чем было раньше.
Представляешь, как это всех бесит?

Красные скалы отражались в масляной воде залива. Солнечные лучи, преломляясь в масляных пятнах на водной поверхности, сверкали всеми цветами радуги. Мертвые кораллы кладбищем громоздились на дне. Мусора становилось все больше, приходилось лавировать. К неприятному зрелищу добавился еще и запах. В некоторых местах на поверхности лопались пузырьки каких-то газов, иногда даже поднимались целые фонтанчики.
Сзади неслышно подошла Яэль:
–  Хамми, знаешь, что за скалы справа?  Это Метрополия. Чего ты так удивляешься? ... а наш Сион уже виден впереди.
– Послушай, Яэль... Я уже привык, конечно, но ты же понимаешь, от слов "Сион", "сионист" поначалу вздрагивал. Вы сионисты?
– Ну... если мы живем в Сионе - то, наверно, сионисты, – засмеялась Яэль.
– Так вот... один наш ракетчик обкурился, и я случайно подслушал его бред. Он говорил, что вы все живете под колпаком, что они беспрерывно лупят по вам ракетами, те отскакивают... что вокруг выжженная земля... ну и все в таком роде...
Яэль захохотала. Орен и Ницан тоже дружно заржали. Орен даже подавился пивом.
Наконец Яэль успокоилась.
– Извини, Хамми... твой приятель, наверно, в бреду просто выдавал желаемое за действительное. На самом деле уже давно почти не стреляют, ну разве что попугать. Я не говорю, что миротворцы не опасны, опасны и очень, но по-другому. Раньше да, палили, и приходилось беспрерывно держать алмазный купол включенным, да и сейчас надо быть все время на страже. У них сейчас другие методы борьбы, да и цели другие. Они знают, что все придумано нами, и полезные ископаемые привозим мы... но хотят все это получить как можно дешевле, да еще с таким видом, будто делают нам одолжение.
– Откуда у вас полезные ископаемые?
– С Луны... – коротко ответила Яэль, явно не желая распространяться на эту тему. – Мы уже совсем близко, я включаю береговую защиту.
– Зачем?
– Увидишь...


Джонс вглядывался в приближающийся берег и не мог понять, что там происходит. Впереди сверкали белизной сквозь голубую дымку какие-то колоссальные сооружения, а берега по сторонам были черны, там что-то беспрерывно двигалось, но он не видел с такого расстояния, что было тому причиной...
Наконец он разглядел...
Люди, невероятное количество людей! Они облепили все берега на километры вглубь, они толпились вплотную к невидимым стенам, прижав побелевшие ладони и расквашивая носы, они кричали что-то, размахивали кулаками, лозунгами и знаменами...
– Что это? – Джонс изумленно смотрел по сторонам... Впереди же сверкал чистый песок, неслись по лентам автомобили и поезда, на берегу, в порту невозмутимо работали люди, а многорукие механизмы деловито выгружали товары.
– Что? – Яэль сначала поглядела  в сторону порта, потом проследила за взглядом Джонса. – А! Это беженцы! Палестинские беженцы.
– Какие беженцы? Откуда они убежали?
– Убежали? Насколько мне известно, ниоткуда. Это у них работа, специальность. Им платят в Организации Омиротворенных Наций чтобы тут кричали.
– А почему тогда беженцы?
– Просто так называется, это такое почетное звание, вроде дворянства, передается по наследству. Лет триста назад якобы кто-то из их предков действительно убежал из Сиона. Утверждать не стану. За что им было присвоено передающееся по наследству звание с пожизненным содержанием для всех последующих поколений. Собственно, сейчас ООН только этим и занимается - собирает со всего света дань на содержание этой особой аристократии. Ведь их уже сто миллионов. Но у них есть и обязанности. Им требуется все время делать вид, будто они страстно хотят вернуться "домой", потрясать ключами, ну... и так далее... Сейчас рабочий день: потрясут, покричат, покидаются - и домой…
Корабль сделал дугу и лихо прошел вблизи правого берега, тут на них градом посыпались камни, мусор, фекалии....
Джонс даже пригнулся от неожиданности, но тут же успокоился, увидев как все это отлетает от защиты, а Орен с Ницаном невозмутимо потягивают пиво... Внезапно град камней и комков прекратился. Корабль скользил по чистому заливу, а впереди раскинулся современный город с высокими башнями, транспортными лентами, какими-то летающими кораблями и развевающимися тут и там бело-голубыми флагами.
Яэль повернулась к Хамми и Веики.
– Добро пожаловать на Землю Обетованную!


Джонс откинул тонкое одеяло и сладко потянулся. Наконец-то выспался! Комнату заливал мягкий утренний свет, по потолку бегали зайчики - морские отражения. Прохладный ветерок с непередаваемым запахом моря перекатывался через его кровать. Джонс вспомнил, что несколько дней не делал упражнений и бодро вскочил с кровати. Шторы тут же автоматически разошлись, и штурман застыл в восхищении перед открывшемся перед ним пейзажем. Прямо напротив окна раскинулось синее безбрежное море с колышущимися тут и там белыми пятнышками парусов, море бороздили спортсмены на каких-то досках, в облачках парили планеры и чайки. Не отрывая взгляд от волшебного вида, Джонс принялся за свой обычный комплекс упражнений, при этом, даже отжимаясь или ходя на руках, не мог не смотреть в окно. Ему захотелось выйти на балкон, вдохнуть чудесного морского воздуха, только он не знал как открыть окно. Он долго пытался найти необходимую функцию на пульте, но её не было. Тогда он решил связаться с портье. К тому же подходило время завтрака.  Он нажал кнопку вызова. На экране показалась скучающая физиономия.
– Завтракать? Вам в номер или в столовой? Хорошо, столовая у вас на этаже, просто пройдите по коридору, вам сразу подадут. Да, вы что-то хотели? Халяль? Конечно знаем. Никаких проблем.
Джонс прокашлялся:
– Извините, я бы хотел выйти на балкон.
Портье удивленно посмотрел на него. Потом что-то решил про себя.
– А, простите, вы можете покурить в специально оборудованном помещении рядом со столовой. Впрочем, чувствуйте себя как дома и курите прямо в номере, все вентилируется.
– Да нет, я просто хотел постоять на балконе, поглядеть на пейзаж...
– Впервые слышу подобную просьбу. Вы уверены? Ну хорошо, я вам открою. Как только вы вернетесь в номер, окна автоматически закроются. Можете выходить...
Окна начали раздвигаться, и Джонс заторопился наружу.
Но что это? Где море, где голубое небо, белые паруса и чайки? Он оказался на грязной, пыльной площадке, закрытой со всех сторон проволочной сеткой, загаженной голубиным пометом, тут же они и сидели поверх сетки, поворачивая туда-сюда свои тупые головки. Напротив балкона возвышалась серая бетонная стена, ее край терялся в дымке наверху, откуда пробивались редкие лучи света. С его балкона на нижний и верхний вела аварийная лестница. Джонс глянул вниз, и у него закружилась голова. Он вдохнул полной грудью и чуть не задохнулся. Воздух был жаркий, тяжелый, липкий...
Штурман подался назад, в комнату, двери тут же затворились, Джонс отдышался.
– Ну как, живой? – портье, видимо, решил понаблюдать на всякий случай за странным туристом. – Вот чудак... Иди завтракать, там уже все готово.
В окне снова синело море, порхали облачка, чайки и планеры.
И что самое удивительное: Джонс отчетливо слышал шум прибоя, крики чаек, соленые брызги чуть ли не бились в окна, а приятный морской бриз щекотал ноздри...


За завтраком Джонс вспоминал свое короткое путешествие из южного порта до гостиницы. Большей частью оно прошло в туннеле, но один раз поезд выскочил на поверхность, и глаза залил такой ослепительный свет, что все поспешно закрыли глаза, а Яэль включила систему тонировки стекол.
– Что это было?
– Это наши энергетические станции, ими покрыты все пустующие пространства, все крыши. Добываем электричество из солнца.
Больше на поверхность они не возвращались, так по тоннелям до гостиницы и доехали.
Очень не хватало Джона и Майка, задержавшихся в империи для переговоров. С ними на Земле было как-то спокойнее.
Надо бы выйти прогуляться, подумал он. Он набрал вызов Веики на новом браслете, полученном взамен оставленного в Шанхае.
– Хамми? Я ужасно занята, мы с Яэль на важном совещании, а потом у нас шоппинг... побудешь денек один? Прогуляйся, конечно! Координаты гостиницы уже внутри, так что не потеряешься, браслет тебя проводит... Ну все, нас зовут, пока!
Джонс спустился в лобби, портье показал ему направление, а дальше он решил полагаться на указатели. Надписи были на трех языках: сначала шли незнакомые буквы, уже виденные им в Хазарии, потом английский, затем арабский. Он нырнул в какой-то лабиринт коридоров и переходов. Тут и там светились освещенные входы в дома, магазины, театры. В отличие от имперских огромных вокзалов здесь было тесно и шумно, вокруг сновали какие-то необузданные веселые люди в странных нарядах, что-то кричали другу через головы других, а то и просто так, сами себе. Стоило только Джонсу остановиться, как к нему подскочил какой-то психически неуравновешенный человек: "Брат, ты что-то ищешь, тебе помочь?"
Еле избавился. Наконец вскочил в какой-то короткий поезд (на входе мигнул зеленый огонек, а браслет пикнул, видимо, зафиксировав оплату). Поезд понесся куда-то, лихо наклоняясь на поворотах. Время от время останавливался, в него вваливались новые пассажиры, другие с шумом и галдежом выскакивали. Джонс все размышлял когда же ему стоит выйти, но тут на одной из остановок поезд покинули все пассажиры. Джонс в раздумье не знал что предпринять, как в вагон заглянул человек в каком-то чудном костюме, похожем на скафандр, увешанный приборами, и что-то крикнул Джонсу.
– Простите? - не понял Джонс.
– Выметайся, говорю, – перешел тот на английский, – конечная!.. понаехали тут, повернуться некуда ...и че прутся...                              
Он удалился, ворча.


Джонс вышел из вагона. Вокруг снова были какие-то светящиеся входы, движущиеся дорожки... Тут его внимание привлекла дверь со стрелой наверх. Ага!
Он быстро встал на эскалатор и уже через несколько минут был на поверхности. Его снова овевал жаркий воздух, правда, уже не такой влажный и душный. Он оказался на улице. По обеим сторонам гигантские башни домов, закрывающие свет, лепились так близко друг к другу, что казались сплошной стеной. По тротуарам валили толпы народу. Дорога была абсолютна пуста и зачем-то выкрашена в зеленый цвет. Джонс огляделся по сторонам, увидел, что ничто ему не угрожает, и спокойно начал переходить на другую сторону. Тут раздались возмущенные крики, к нему неслись какие-то люди с плакатами, флагами....
– Стойте, – кричала женщина с безумными глазами, – вы знаете, что пересекаете границу?
– Границу? – остановился Джонс
– Ох... эти гастарбайтеры... откуда вас принесло: из Польши или Румынии? Это зеленая черта, и тут должна быть граница!
– А что должно быть на той стороне?
– Там Палестина!
– То есть вон те люди - это палестинцы?
– Нет! – рявкнула бесноватая. – Это поселенцы, военные преступники!
– Ничего не понимаю. Чем жители этой стороны улицы отличаются от жителей той? Я вижу те же дома, те же магазины. Люди одеты так же как и тут и говорят на том же языке. Для чего их отделили?
– Можно узнать ваше имя? – холодно потребовала активистка.
– Меня зовут Мухаммед...
– Мухаммед! – пришла в восторг та. – Что же вы раньше-то не сказали?
– А что это меняет?
– Многое!
– Так вы мне не ответили.
– Они захватчики. Эти земли должны быть отданы вашим братьям, палестинцам.
– А их?
– А их - в шею!
– Как давно они тут живут?
– Лет двести - триста, не знаю, да и какая разница?


– Ну как погулял вчера?
– В прострации. После вашей империи, где все так разумно, какая-то психушка...
Он вкратце рассказал Веики про свои похождения. Та хохотала:
– В тебе пропадает дар писателя-юмориста, Хамми! Надо сказать, я тут уже далеко не первый раз, привыкла. Твои рассказы заставляют меня посмотреть на некоторые вещи по-другому.
– Ну хорошо, может, ты мне тогда объяснишь хоть что-нибудь?
– Что ты хотел бы знать?
– Ну вот, эта дурацкая улица, выкрашенная в зеленый цвет?
– А... ну это такой ритуал, все народы имеют свои культы...
– Погоди... ты хочешь сказать...
– У меня идея, Хамми! Я тебя свожу в местный храм, познакомишься с местной религией.
– Разве они религиозны? Не видел, чтобы кто-то молился...
– Ну вот и увидишь... А заодно и море посмотришь... Храм на берегу.


– Вот он... впечатляет?
Пока что Хамми впечатлил вид открытого моря, который так контрастировал со строем бетонных башен на берегу. Море сверкало голубым непривычно чистым цветом, над ним отливал желтым защитный Алмазный Купол. Перед Храмом была широкая площадь, там стояли сотни всевозможных движущихся аппаратов, толпы народа выливались из пастей метрополитена и валили к храму. Сам храм был построен в стиле ретро: изгибающийся несимметричный бетонный корпус и зеркальные окна во всю стену. Огромные распахнутые ворота впускали все новых и новых людей.
Веики помахала кому-то рукой.
К ним подошла коротко остриженая женщина с поджатыми губами, в просторном платье до колен и сандалиях.
– Хамми, познакомься, это Това, она часто бывает в храме, все нам расскажет и покажет.
– Добро пожаловать в наш храм... простите, как ваше полное имя?
– Мухаммед.
– О, в самом деле?! Как это чудесно! Мой респект и уважение к Религии Мира. Сейчас вы познакомитесь и с нашей религией...
– Мне кажется, я немного знаком, я встречал выходцев из вашей страны на Гее, они носят какие-то шапочки, веревочки...
– А, эти... нет, эта религия у нас уже не главная... да и её носители большей частью трусливо бежали.
– Тогда что это за религия? Этот храм?
Они оказались под сводами, внутри звучала торжественная музыка из древних видеоигр, люди выстроились в очередь чтобы пасть на колени перед какими-то иконами.
– Наша религия насчитывает уже не одну сотню лет. Она называется Мирный Процесс.  А это Храм Мирного Процесса.


Они подошли к иконам, перед которыми сотни паломников зажигали свечки или стояли в молитве.
Това показала на седовласых старцев, изображенных на иконах:
– Это три наших главных святых апостола, указавших путь к свету. Вот святой Ицхак, это святой Шимон, а это святой Йоси, все они мученики за веру. Святой Ицхак отдал жизнь за наше будущее, добровольно согласившись принести себя в жертву за наши грехи, святой Шимон был вознесен живьем на небо, потому не хотел умирать, во имя мира, а святой Йоси прославился тем, что сокращался в размерах, пока не превратился в один огромный святой нос в очках.

Тут началась проповедь, она велась на нескольких языках, в том числе и на английском. 
Проповедник призывал молиться за Мирный Процесс, который вечен и бессмертен. 
Джонс долго наблюдал за происходящим и с недоумением обратился к Тове.
– Това, так в чем же состоит ваша религия, я никак не пойму?
Това смерила штурмана взглядом. Повела плечом:
– Что тут непонятного? Мы верим в Мир, в то, что в результате нашей молитвы за Мирный Процесс он наконец настанет, на всей земле настанет, наконец, эра взаимопомощи, надо только сделать шаги навстречу... В конце концов, ведь ваша религия тоже хочет мира!
– Поэтому я и спрашиваю. Ведь под миром каждый понимает свое. У нас, например, омиротворением считается захват и подчинение, Мирный Мир стремится разрушить свободу и навязать свои догмы.
– Какой негатив и пессимизм! Уверена, что и у вас большинство не желает никому зла. Разумные люди всегда смогут договориться. Мы давно уже могли установить мир. Надо только поступиться чем-то. Сколько можно оккупировать?
– Оккупировать? Насколько я понял, ваша страна такая крошечная. Что вы тут можете оккупировать? Можно ли даже сравнивать с нашими омиротворителями? Посмотрите на размеры Америки, Канады. Все это оккупировано сейчас, и было оккупировано раньше, моими ещё не омиротворенными предками. И никому до этого никогда не было дела.
Това нетерпеливо отмахнулась от него. Она ничего не хотела слушать:
– Во всем виноваты эти проклятые поселенцы! Это из-за них у наc все еще нет Мира!
– Поселенцы?
Она схватила его за руку и потащила к станции метро:
– Пойдем, я покажу... ты все увидишь и поймешь.

Опять они оказались на зеленой улице. Сплошной лес домов простирался по обеим сторонам.
Това с ненавистью глядела в сторону домов через улицу.
– Вон они. Это из-за них у нас все еще нет мира. Там надо создать палеcтинское государство, пусть мирно выращивают оливки на балконах, пасут мирных овечек на крышах, и тогда мы снимем этот позорный алмазный купол и протянем руку дружбы...
– И этому мешает..?
– Вот они! Их поселения занимают нижние этажи зданий, а в верхних живут палестинцы. Надо уничтожить поселения!
– Как?
– Выселить поселенцев силой, а поселения уничтожить!
– Уничтожить?
– Да, взорвать, снести все нижние этажи, пусть останутся только верхние, палестинские...
– И что, исламисты тут же проникнутся и оставят весь мир и Гею в покое?
Она с недоумением посмотрела на него, её глаза были совершенно пусты. Она так и застыла с открытым ртом, будто в голове перегорела какая-то деталька.

– Веики, я не понимаю, на чем держится эта страна?
– Я тоже иногда не понимаю, Хамми, но ты же видишь! Просто когда прижимает, то, видимо, верх берет здравый смысл. Никто же не отключает "алмазный купол"? Не впускает этих так называемых беженцев? И так уже много лет продолжается. Обойдется и дальше.
– Веики, мой друг просил привести ему горсть земли с Сиона. Пошли на улицу, наберем.
Она задумалась.
– Земли... Даже не знаю где тут землю найти, один бетон вокруг.

Рано утром запел сигнал на браслете.
– Хамми... Проснулся уже? Я знаю где найти землю! Привезешь своему другу сколько захочешь. Собирайся, с нами поедет Яэль.

Джонс был рад снова увидеть Яэль. Та с улыбкой подставила щеку:
– Все плутаешь в наших каменных джунглях, природу ищешь? Будет тебе природа...
Они погрузились в просторную машину, та понеслась по тоннелям, а через некоторое время выскочила наружу, помчалась по ленте, поднимаясь все выше между бесконечных бетонных башен, окутанных дорожками коммуникаций. Тяжелый, то ли туман, то ли смог, стелился у нижних этажей, тая наверху под лучами жгучего солнца. Казалось, вокруг не было ни клочка свободной земли, ни зеленого садика. Только лепящиеся друг к другу бесконечные башни домов... Яэль повернулась к Джонсу:
– Понимаешь, Хамми, то, что ты видел, это так называемый Старый Сион, он весь давно застроен на сто этажей вверх и на двадцать вниз. Ты еще не спускался ниже, там тоже люди живут, те, кому наверху не по карману, или до работы добираться удобнее... Так давно получилось, людей надо было обеспечивать жильем, никто не думал, что страна не резиновая, и однажды ничего ничего просто не останется. А когда вся поверхность была застроена, начали рыть вглубь. Ну и конечно, иногда сносили старые дома чтобы построить вместо них другие, еще выше....

В просвете между башнями домов вдруг сверкнуло синим. Перед ними было море, и машина летела прямо к нему. Вскоре гигантские башни расступились, и экипаж помчался над узкой полосой земли, по которой сновали туда-сюда поезда и более медленные наземные экипажи. Кроме того Джонс впервые увидел деревья. Двойной ряд пальм тянулся вдоль пешеходной дорожки, по которой, не спеша, прогуливались парочки, ездили велосипедисты, делали упражнения любители физкультуры.
– А вон там впереди уже виден Новый Сион.
Веики, с интересом смотревшая вниз, спросила:
– А что это? Я еще ни разу там не была.
– Новый Сион - это искусственные острова. Там мы решили уже все сделать как надо, сейчас увидите.
– Очень умно, – усмехнулся Хамми, – сначала превратить свою древнюю родину в каменные джунгли, а затем искусственную в "как надо".
– Не ворчи, Хамми, что уж вышло - то вышло. Яэль, а как вам пришла в голову эта идея?
– Ну, меня еще тогда не было. Когда копали подземные этажи и тоннели, землю просто сбрасывали в море, пока не появились первые островки. Тут кого-то осенило - земля-то и есть земля, можно посадить парки, сады... на суше-то уже места не было. Так появлялись все новые острова. Кто побогаче, туда переезжал, строили себе дома на берегу моря, острова постепенно соединялись мостами, некоторые сливались в один сплошной остров... Вот так вот и появился Новый Сион.
Остров приближался. Штурман с удивлением увидел там какие-то древние стены и башни...
– Это Новый Иерусалим. Остров специально предназначен для исторических и национально-значимых объектов.
Машина сделала вираж и опустилась на площадку перед древними стенами. Приятный морской бриз овевал лица путешественников. Они пошли по дорожке к древним воротам, над которыми с криками носились чайки.
– Это стены древнего Иерусалима. Они были аккуратно разобраны и перенесены сюда. А вон Стена Плача. Над ней вы видите восстановленный Храм. В конце концов мы решили выкопать все, что принадлежало нам, и перенести сюда... А те пусть со своим добром сами разбираются. Кстати, Хамми, тебе, наверное, хотелось бы побывать в мечетях Аль-Акса? Там вокруг все застроено, но, кажется, я видела из окна одного дома, там какой-то купол внизу золотился. Отыскать?
– Да нет, не нужно... Лучше расскажите, что тут еще есть, в Новом Сионе?
– Тогда полетели на другие острова.

Новый Иерусалим остался позади.

А машина приближалась уже к следующему острову.
– Здесь у нас гастрономический заповедник. Национальные блюда: фалафель, шварма, кускус, хумус, семечки Афула, пиво «Маккаби» и «Гольдстар», вина кармельское, барканское, голанское, галилейское... очень популярные места отдыха для жителей трущоб старого Сиона. Не проголодались еще? Ну тогда заедем на обратном пути. Вон там впереди частные владения. Новая Кейсария. Там тайкуны со всего мира себе дворцов понастроили. Задерживаться не будем, это все частная территория... А вон там живут шейхи из Метрополии.
– Как из Метрополии? Разве вы не в постоянной войне?
– Хамми, война - это мир, мир - это война. Мы деловые люди. Разумеется, мы в состоянии войны. Но и шейхам хочется хорошо жить. Только у нас можно найти такую возможность, под защитой Алмазного Купола, с прекрасным медицинским обслуживанием, вкусным питанием и качественным сервисом. Да и до места работы недалеко. Некоторые даже утром едут на службу, координируют стрельбу "касамов" (разумеется, избегая попаданий в пределах их жилья), а вечером возвращаются, подстригают травку и собирают апельсины. Мы их тоже минуем. А вон там обязательно погуляем. Это Новый Старый Тель-Авив. Полностью восстановлены облупленные дома двухвековой давности, улочки Новая Шенкин и Новый Дизенгоф, настоящий музей древности. Кстати, там замечательный парк. Нагребай земли сколько хочешь, Хамми. Это настоящая святая земля, перенесенная в целости и сохранности. Лопатку взял? А мешочек? Отлично! Как я соскучилась по моему Дизенгофу...


– А что, тут только улицы Шенкин и Дизенгоф?
Они шли по улице Дизенгоф223, у Джонса было странное чувство, что он перенесся в далекое прошлое, когда Мирная Религия еще не стала мировой, когда древние города не превратились в развалины, а таборы бродяг - в мировые столицы. Невысокие здания с деревянными ставнями-жалюзями, виденные раньше только на картинках, веселые нарядные люди, неспешно гуляющие по тротуарам или выходящие из кафе или магазинов, столики и зонтики от солнца на каждом углу, толпы велосипедистов, бегунов или просто беспечных бродяг...
– Да нет, тут еще есть сорок восемь улиц Арлозоров, двадцать три проспекта Жаботинского... ну и так далее... Также на том берегу один за другим построены восемь старых Яффо. Понимаете, это самое любимое место отдыха. Каждому хочется побывать на своем Дизенгофе, поэтому, пока народу прибывало, строили все новые и новые копии улицы. Станет тесно - добавят еще. Зайдем, выпьем кофейку? Побывать в Тель-Авиве и не посидеть в кафешке...
Несмотря на уговоры Яэль, Хамми отказался от кондиционированного помещения и предпочел столик под зонтиком с надписью "Пиво Маккаби", они заказали кофе и мороженое и стали глазеть по сторонам. Прямо напротив стояло очень необычное старинное здание с изящно закругленными линиями. Над перекрестком раскинулся дугой пешеходный мостик, сверху фонтан, напоминающий разноцветные колеса. Морской бриз, настоящие облачка. Джонс даже забылся...
Тут у Яэль загудел вызов на браслете.
Она начала разговор, а Веики положила голову Джонсу на плечо... Штурман чувствовал, как его глаза сами собой смыкаются...
– Хамми, ты что, заснул? – Яэль засмеялась. Джонс тер глаза. – Разморило? Да, ты не один такой, вон посмотри! - Она показала на другие столики, перед которыми на мягких диванчиках развалились отдыхающие, – А мне только что звонили по твою душу. Тебя хотят видеть.
– Кто? – встрепенулся штурман.
– Какой-то старый знакомый, услышал, что ты здесь.
– У меня тут нет никаких знакомых!
– Он не местный, приехал на лечение, да не бойся, он тебе ничего не сделает!
– С чего ты решила, что я боюсь? Поехали...

Они еще с грустью провожали глазами удаляющийся город-сад, видение из счастливого прошлого, когда впереди уже показался новый остров, Джонс с удивлением рассматривал это странное творение рукотворной природы: раскинувшиеся во все стороны желтые холмы, красно-коричневые каменистые скалы и даже горы. Редкие кустики или низкорослые деревца мало оживляли пейзаж, зато тут и там поднимали пыль караваны верблюдов. Повсюду стояли огромные разноцветные шатры, а порой каменные дворцы, многочисленные мечети тут и там пробудили в душе Мухаммеда детскую ностальгию...
Он вопросительно повернулся к Яэль.
– Новый Негев, – отвела та на немой вопрос. – Тут надо немного знать историю. У нас когда-то беспрерывно возникали проблемы с пустынными кочевниками-бедуинами. Они считали, что могут занимать любую территорию, потому что все вокруг принадлежит им. Представляете, вы планируете много лет какой-нибудь сложный проект в диком месте, где никто вроде не должен жить, приезжаете туда с грузами и материалами, а там какое-то новое поселение появилось! Много лет шла тихая борьба - они захватят, мы их разгоним,- пока не придумали новую тактику: перевезли на искусственный остров нэгевские пески и камни, даже горы. А с теми, кто законы не выполняют, поступают очень элегантно. Никто больше их не выселяет, и дома не разрушают. Специальные машины аккуратно подрезают грунт под деревней. Потом она в полной сохранности и со всеми обитателями переносится сюда. Здесь их требования полностью удовлетворены: захватывайте сколько хотите! А старый Негев превратился в гладкую зеркальную поверхность, равномерно покрытую энергетическими солнечными элементами. Да, сейчас в нас полетят камни, - это их давняя привилегия. Но не беспокойтесь, вся дорога защищена полем, кроме туристских центров, но там уже никаких камней. Может, хотите покататься на верблюде? Веики, ты? Наверно, никогда ведь ещё не каталась? Ну как хотите....

– Вон тот остров - и есть наша цель?
– Да, мы туда...
– А что это?
– Это Медицинский Остров или, как его еще называют, Остров Медицинского Туризма. Туда съезжаются шишки и богачи со всего мира со своими болячками.
– Как?! И те, кто вас ненавидит?
– Те в первую очередь. Им почему-то всегда очень хочется жить.
Машина помчалась между бесконечных больничных корпусов, на крышах которых беспрерывно садились летающие аппараты, к ним спешили санитары с механическими носилками.
– Нам туда, – Яэль направила машину к стоянке возле одного из корпусов.

Они прошли по полутемному коридору с мигающими лампочками, по которому проносились тележки санитаров с разными приборам и подвижные диагностические аппараты врачей. Дежурный вышел из-за пульта, что-то спросил. Яэль объяснила. Дежурный с любопытством поглядел на Джонса и удалился.
– Хамми, мы подождем тебя здесь. Ты все равно долго не задержишься. Ему нельзя много говорить... Медбрат сказал, что почти безнадежен... Впрочем, и не таких вытаскивали.
Тут снова появился дежурный и приглашающе помахал Джонсу.

Сначала палата показалась Джонсу пустой: столько было всякой аппаратуры, что кровать терялась из виду. Тут он заметил фигуру в больничной одежде, обложенную подушками. Больной поманил штурмана пальцем, прохрипел:
– Мухаммед Джонс? Подойди-ка, а то я не могу громко...
Голос с арабским акцентом показался Джонсу знакомым. Он подошел.
– Наставник!
– Узнал? Молодец! Я сам себя в зеркале не узнаю... Что же ты? Я в тебе был уверен, а ты меня так подвел... Не ожидал тебя уж тут встретить...
– Но... Наставник, вы сами...
– Мне надо... У них лучшие врачи. Вот вылечусь - и снова в бой. Так нас учил пророк Мухаммед: пользуйтесь слабостями врагов. Раз они не могут отказать - пускай лечат...
Он закашлялся, долго и мучительно....
– Сказали: курил много. Такая работа, как без косячка или крепкого кальяна, верно? Ну что, когда назад, к своим? Ты же лучший штурман. Ведь это здорово - умиротворять неверных!
Джонс пожал плечами.
– Ну хорошо, штурман Джонс, притомился я... Можешь идти... и подумай, весь мир стремится к омиротворению, а мятежники сдадутся рано или поздно. Так что лучше быть с победителями... Дай только на ноги встать, и мы с тобой еще поговорим... счастливо, буду отдыхать...
Уже собравшись уходить, Джонс услышал:
– Да, штурман, тут тебе привет передавали. Друг твой Николаев... До скорой встречи, просил сказать...


– Веики, мы ведь друзья?
– Ну конечно, Хамми, что за вопрос...
– Я имею в виду...
– Прекрасно поняла. Ты же и сам знаешь, мы давно просто хорошие друзья... Ой, Хамми, неужели ты решил завести себе подружку?
– Да нет, конечно, нет! Я собирался спросить... не был уверен, можно ли уже.
– Про Мэри? Давно жду, пока ты наконец спросишь..
– И молчишь?!
– Откуда мне знать? – Веики бросила на него игривый взгляд. – Может, ты ей больше не интересуешься...
– Да говори уже! Она здесь?! Я могу её видеть?
Веики положила руку ему на плечо:
– Я не знаю точно где она, но не здесь. Слышала, выполняет какое-то задание. А в эти дела я не посвящена. Яэль обещала узнать.
Она быстро провела пальцами по невидимой клавиатуре в воздухе. Через минуту её браслет пискнул.
– Все в порядке. У нее что-то есть. Скоро она приедет за нами, а пока давай попьем чаю с листиками мяты, очень приятный местный напиток.

– Куда мы едем, Яэль?
Машина помчалась в противоположном от моря направлении, огибая по одной из многочисленных лент башни домов. Яэль задала автомобилю программу и повернулась к Хамми и Веики.
– В дом правительства. Да, у нас есть правительство, почему вы удивлены?
Джонс заинтересовался:
– Что-то вроде как в Поднебесной Империи?
Яэль косо взглянула на Веики.
– Э... не совсем, у нас ведь демократия.
– А у нас что? – возмутилась Веики.
– Ну... мы немного иначе понимаем демократию.
– А, ну да... это когда каждый клошар одинаково решает судьбу государства вместе с ученым или государственным деятелем... знаем, знаем.
– Солнышко, ну давай не будем спорить. Для вас хорошо одно, нам лучше другое.
– Действительно... что тут спорить. Посмотри на нашу мощную империю, и на ваш осажденный клочок земли, и сразу все станет ясно.
– Веики, лапушка, оно, конечно, так, только ведь без наших изобретений вашей империи тоже не будет... Значит, чтобы головы у наших умников варили, им надо полную свободу предоставить. А это и на политической системе, знаешь ли, сказывается... Ты сама знаешь, у всего есть плюсы и минусы.

Джонс давно обратил внимание, что их лента все время круто идет вверх, да и по лесенкой взлетающим многоэтажкам было видно, что ландшафт с равнинного поменялся на холмистый и даже горный.
– Яэль, а куда мы едем? Что это за горы?
– В Иерушалькудс, нашу столицу, там, где правительство.
– И как она выглядит, ваша столица?
– Выглядит? Да никак, так же как и все остальное. Навигатор нас проводит.
Они дружно повернулись к экрану на пульте управления. Там мигала красная точка - пункт назначения, и зеленая - их машина. Они уже были на вершине горы и понеслись виражами между башнями домов. Штурман с удивлением смотрел на странную картину, открывшуюся перед ним. Иногда прямо между домами вилась высоченная скошенная книзу и увенчанная острыми пиками стена. Иногда это странное ограждение ползло прямо по стенам дома, нарушая все законы тяготения.
Джонс так засмотрелся на эту странную стену, что не заметил, как автомобиль затормозил у какого-то сравнительно невысокого здания. Примечательно, что это здание стена как бы перерезала по диагонали, под углом сорок пять градусов, оттого выглядела как острый нож, воткнутый в масло.
Они выбрались из машины, и Джонс задрав голову осматривал странное сооружение.
– Что ты там разглядываешь, Хамми?
– Да вот это... стену эту странную... никогда такого чуда не видел.
– Что там такого особенного? – Яэль тоже задрала голову и засмеялась:
– Надо же, привыкаешь ко всему этому и перестаешь замечать, как все это странно.  Это наш парламент, Джонсик.
– А стена зачем?
– Ох, – вздохнула Яэль, – это такая длинная история, попробую тебе рассказать попроще да покороче. Тем более у нас есть еще час до встречи... ну а по нашим обычаям считай что два. Слушай: в нашем парламенте две палаты, верхняя и нижняя. Верхняя называется Кнессет, а нижняя Хафна. Это так исторически сложилось. Понимаешь, сейчас у нас религия отделена от государства, а раньше было не так. То есть сначала тоже так было, но тогда была совсем другая религия.
– Ты меня совсем запутала, Яэль...
– Веики, ты тоже не понимаешь? Раньше преобладала старая религия, что-то там про бога и заветы, да ты же встречал их на Гее, Хамми! Они теперь почти все там. Ну вот, с ними  всё боролись, боролись, и не заметили, как установилась новая государственная религия, Мирного Процесса. В те времена это была довольно варварская религия, потому что требовала человеческих жертвоприношений, взорванных в автобусах, дискотеках и забитых камнями детей... сейчас, правда, она уже не такая кровожадная, но все равно... Пойдем, я тебе их покажу!
Яэль схватила штурмана за руку и потащила внутрь здания.  Остановилась перед огромным экраном.
– Вон смотри. Это наш кнессет. Видишь там на скамьях сидят в такой смешной униформе? Это религиозные партии, их несколько, но такой как раньше силы они уже не представляют.
Униформа выглядела и вправду смешной. Во-первых, на всех, независимо от пола и комплекции были надеты драные с бахромой шорты, растоптанные сандалии, в которых покоились грязные ноги с нестрижеными ногтями, сверху была наброшена широкая футболка радужных цветов, серьга в ухе и стрижка в виде гребешка. Лица религиозных парламентариев отличались суровым выражением и безумным блеском глаз.
– Так вот, – продолжила Яэль, – Мирный Процесс стал государственной религией, а потому решено было любыми средствами установить мир и создать какое-то, как они его называли, "палестинское" государство. Не спрашивай, я не знаю, что это такое, и кому оно нужно. В общем подписали какие-то бумаги, объявили их святыми, а Иерушалькудс был объявлен столицей двух государств, даже сделали два парламента в одном здании, чтоб показать как у нас тут все хорошо. Когда-то наша страна называлась Израиль, но поскольку соседей это очень сердило, переименовали в Израстина, правда, от этого никто сердиться не перестал. В общем, ничего не вышло, соседи как и раньше лезли драться, их отделяли стеной, иногда она проходила по этажам домов, а все, что осталось нашим, начали называть "Сион".
Ну в конце концов и парламент разделила стена, мы тут - они там. Кстати, можешь на них посмотреть. Вот коммуникационная амбразура.
Они подошли к наклонной бетонной стене, перерезающей холл. Яэль остановилась около огромного чугунного люка, запертого на несколько задвижек. Видя беспомощные попытки Яэль открыть задвижки, Джонс отодвинул её в сторону и взялся за дело сам. Затем они втроем откинули громоздкий люк и прильнули к бронированному стеклу. В нижней палате парламента тоже шло заседание. На трибуне стояли два бородатых человека в зеленых повязках на лбу. В руках они держали какие-то допотопные винтовки. Зал дружно потрясал кулаками и что-то выкрикивал хором.
– Что они кричат?
Яэль пожала плечами:
– Наверно "Смерть Израилю"
– Почему именно "Смерть Израилю"?
– Последние двести лет они больше ничего и не кричат,  – Она поглядела на часы. – Пора. Нам назначена встреча.
Вместе они поставили люк на место и тщательно задраили задвижки.


Они пошли по каким-то комнатам, где их проверяли, просвечивали и прослушивали, потом отсылали в другие комнаты, где все начиналось сначала... По дороге Джонс все пытался расспросить Яэль:
– Погоди... А им что, тут плохо живется? Я понимаю, по сравнению с Умиротворенным Миром...
– Кто говорит? Они очень довольны, тем более религиозные поддерживают любое их требование.
– Опять не понимаю. Как можно продолжать верить в эту чушь, когда перед глазами такая очевидная неудача?
– Конечно не понимаешь! Мирный Процесс вечен, и ничто не может поколебать этой веры. Наоборот, согласно религиозной догме, завершение Мирного Процесса равнозначно концу света. Поэтому процесс должен продолжаться беспрерывно, жертвы должны приноситься, а примирение может состояться только в бесконечно отдаленной от нас временной точке. Зато, как учат богословы, постоянной молитвой и деятельностью во славу МП можно постоянно и беспрерывно приближаться к оси мира.

Наконец, троих гостей завели в какое-то помещение с удобными диванчиками, столиком  и автоматическим баром, откуда-то тихо лилась приятная музыка. Утомившаяся от беготни Яэль тут же свалилась на диванчик, а Веики принялась копаться в баре.
– Яэль, что будешь пить? А ты, Хамми?
Она налила тропического коктейля со льдом для Яэль, апельсинового сока для Джонса, себе взяла местного пива. Поставила подносик с напитками и легкими закусками на столик у дивана:
– Так кто все-таки хотел видеть Хамми?
Яэль пожала плечами.
– Ничего не знаю. Мы уже опаздываем на пятнадцать минут. Но это не по нашей вине.
Они потягивали свои напитки и смотрели через открытую дверь на сновавших по коридору туда-сюда чиновников. Многие пробегали целеустремленно, ничего не видя вокруг, но некоторые останавливались, удивленно разглядывая странных посетителей.
Так прошло довольно много времени.
– Однако, – Яэль поглядела на часы, – уже час мы тут сидим...
Тут один из пробегавших мимо работников остановился и с сомнением оглядел сидевших в комнате.
– Э-э-э-э.... – протянул он, заходя, – вы прибыли на заседание профсоюза международного комитета здорового питания?
– Честно говоря, я не знаю, – призналась Яэль, – мы получили приглашение, но не было сказано куда и к кому...
– Странно... Дело в том, что я уже с утра разыскиваю делегацию комитета, и никто не знает где она. А без них мы не можем начать обсуждение. Так вы точно не из здорового питания? Ладно, пойду искать дальше...
Он удалился. Ожидание продолжилось. Сосредоточенная беготня чиновников мимо дверей не прекращалась. Через пятнадцать минут в комнату вбежала молоденькая растрепанная девчушка и что-то защебетала. Яэль обратилась к Джонсу и Веики:
– Похоже на этот раз за нами.
– Ой, простите! – девушка перешла на английский. – Я ищу господина Джонса... – она пробежала глазами по видимому ей одной экрану, – э... Мухаммеда Джонса...
– Это я, – откликнулся штурман.
– Тогда пойдемте со мной, мы вас уже давно разыскиваем, все этажи обегали.
– А как же мои спутницы?
– Про них мне ничего неизвестно... Мне велели найти только вас.
– Иди, иди, Хамми, – Яэль снова уселась на диван. – Мы посидим, отдохнем, перекусим.
Она сосредоточенно углубилась в меню бара.


В комнате, куда завели Джонса, сидело человек двадцать. Впрочем, сказать "сидели" - было бы большим преувеличением. Они бродили по комнате, громко обсуждая какие-то вопросы, размахивая руками, а то и похлопывая собеседников довольно сильно по плечу. Многие, не прерывая обсуждения, ели какие-то лепешки, битком набитые всевозможной снедью. Джонса никто не замечал. Приведшая его девица в растерянности оглядывалась по сторонам, пытаясь безуспешно привлечь к себе внимание. Штурману даже стало её жалко. После того как она несколько раз безрезультатно обратилась к какому-то господину, с величайшим вниманием слушавшим даму в характерном религиозном наряде (шорты, радужный балахон и сандалии) и синим хохолком на макушке, пуская ей в лицо время от времени пузыри жевательной резинки, Джонс мягко, но твердо взял его за плечи и повернул к девушке. Тот так и застыл с пузырем.
Некоторое время он удивленно переводил взгляд с одной дамы на другую, потом возмущенно обернулся к Джонсу, и уже готов был разразиться гневной речью, но еще до того как лопнул его пузырь, девушка защебетала, он, наконец, услышал и крикнул что-то вглубь зала. Примчался запыхавшийся молодой человек в перекошенных очках на носу, получив указания, вновь умчался...
После чего господин выплюнул резинку и протянул руку штурману:
– Мистер Джонс! Очень приятно, наслышаны, наслышаны... Ждем с нетерпением!
Тут Джонс обнаружил, что вокруг с протянутыми ладонями столпились остальные. Он принялся пожимать руки.

Через некоторое время он уже сидел в центре кружка и отвечал на вопросы.  Все выглядели очень заинтересованными, только религиозные сидели в сторонке, с демонстративно равнодушным видом.
– А правда что вы были на Гее? Мы так вам завидуем...
– Простите, – удивился Джонс,  – я понял, ваша страна находится в постоянном контакте с Геей. Так трудно туда попасть?
– У нас нет полномочий... – вздохнул один из спрашивавших.
– А у кого они есть?
– У военных...
– А им кто дал полномочия?
Он благочестиво поднял глаза кверху:
– Они... знатоки...
Джонс недоуменно сморщил лоб:
– А вы тогда кто?
– Мы - политики. Точнее, правительство. Я - премьер-министр, а вот он - министр транспорта, она - министр просвещения, а он - он показал на давешнего господина с пузырем - спикер парламента.
– Вы хотите сказать, что правительство не имеет никакой власти?
– Нет, конечно. У нас разделение власти. И правильно, я вам скажу. Профессиональные вопросы должны решать профессионалы. Только это между нами. Никому не говорите!
– Не скажу. А что, министра обороны у вас тоже нет?
– Как нет?! Вот она, - он показал на религиозную даму, та лениво помахала ручкой.
– Так она руководит обороной?
– Руководит? Но это не входит в её функции... Она поддерживает контакт с оборонным ведомством и передает им наши просьбы и пожелания... Но так и все министры работают. Мы, правительство, заседаем и сочиняем коллективные эссе на разные темы. Например, «Как я провел лето». Или «Как нам реорганизовать работу подземки». Потом министры посылают их по почте специалистам. Те иногда отвечают. Чаще всего это какие-нибудь непристойные насмешки или грубости. Но мы не отчаиваемся. Мы верим в демократию и в возможность народа влиять... Впрочем, мы отвлеклись, кажется. Так вы были на Гее?
– Да... хотя и недолго.
– Нас очень интересует одна страна там... Ну, вы знаете...
– Хазария?
– Да! А вы знаете историю этого имени?
– Вроде бы в древности существовало государство с похожим названием.
Премьер-министр рассмеялся.
– Известное заблуждение. На самом деле имя происходит от корня «хазар» - «вернулся», они считают, что вернулись к истокам. Мы слышали, что эта страна похожа на тот наш Сион, каким он был раньше. Это правда?
– Откуда же мне знать, какой был Сион раньше?
– Да-да, конечно... Как хочется посмотреть...
– Так попросите военных.
– Мы просили. Они говорят... впрочем, это неважно что они говорят.
 – Тогда издайте какой-либо закон, обязующий военных...
Его слова потонули во взрыве смеха.
Джонс удивленно озирался:
 – Что я сказал не так? Разве не в этом смысл парламентской демократии?
Его собеседник вытер слезы и похлопал его по спине:
– Мы, конечно, можем издать какой-нибудь закон, но его тут же отменят.
– Кто?!
Тот снова богобоязненно возвел очи:
– Они... мудрецы...
Джонс рассердился:
– Да кто же, черт возьми, они – эти мудрецы?
– Тсссс... не богохульствуйте... это высший суд справедливости, БАГАЦ. Они уже давно вместо нас пишут законы. А мы их только утверждаем.

Религиозная дама, до того равнодушно молчавшая, открыла рот.
– А правда, что на Гею наконец пришли миротворцы?
– Вы имели в виду: омиротворители?
– Не придирайтесь к словам. Вот теперь, хотя бы на Гее, наступит мир.
– Вы хотите сказать: религиозная диктатура?
– Что за чушь вы несете? Гея желала мира, и, наконец, получила.
– Я вас расстрою. Кажется, на Гее тоже умнеют... Что касается Хазарии, то боюсь...
– Что?
Джонс улыбнулся, вспомнив Кона.
– Говорят, у них генетическая память.

Ответив на все возможные вопросы, штурман, наконец, решился задать свой, про Мэри.
Министры уныло переглянулись. За всех снова ответил премьер.
– Тут мы вам не помощники. Надо говорить с военными... Хана!
– Чего? Связаться с военными? Да я уж передала сообщение... А... вот и ответ. Я перебросила на ваш браслет, штурман. Он отведет на место, ну а там разберетесь. Вас ждут...
Государственные деятели снова стали терять интерес к Джонсу. Кое-кто уже вытащил свои лепешки, кто-то рассказывал анекдоты, а спикер парламента, пуская пузыри, похлопывал по обширному заду религиозную даму.


Девушка, сопровождавшая Джонса на заседание правительства, опять повела его какими-то коридорами, пока они вдруг не оказались на улице.
– Погодите! – вскричал Джонс. – Я думал, вы отведете меня к моим спутницам!
– К каким спутницам? – удивилась девушка. – Ох!... А вы знаете, где они? Хм... ладно, подождите, я постараюсь их найти.


Через полчаса к Джонсу вышли Веики и Яэль.
– Правительство? – Яэль усмехнулась. – Хорошо хоть теперь мы можем поехать к кому-то, кто и вправду чего-то знает.


Уже в машине Джонс спросил:
– А для чего вообще нужно этот правительство, если оно ничего не решает?
– Как для чего? Во-первых, для торжества демократии. Во-вторых, для новостей. Люди любят читать, смотреть и слушать новости, это такая мыльная опера, в которой участвуют актеры-политики. Перед камерой они напускают значительный вид и изображают, будто что-то решают. И зрителям приятно, ведь они искренне верят, что их выбор имеет какое-то значение...

Не успели они отъехать, как Веики начала весело смеяться.
– Вот теперь я поняла, Яэль!
– Что ты там поняла? - Яэль неодобрительно покосилась на подругу.
– Смысл вашей демократии. Этого всеобщего избирательного права и прочих прелестей! – и, видя недоуменный взгляд Яэль, продолжила. – Так те, кого вы выбираете, просто вообще ничего не решают! Все это в руках так называемых мудрецов.
– Разумеется. А у вас разве не так?
– Конечно нет. У нас выбирают специалисты из специалистов, самых лучших. И скажи, где больше демократии, у вас или у нас?
– Разумеется, у нас. У нас выбирают все, а у вас...
– Марионеток!
– Ну и что? Разве это важно?
– Разве нет?
– Послушай, Веики. Иногда куда важнее не сам факт значимости, а твоя вера в это. А решаешь ты что-то на самом деле или нет - дело десятое. Вот у вас среди сотен миллионов населения почти никто не голосует и ни в каких проектах не участвует. Хорошо ли это для нации? Нет, потому что все привыкают к тому, что они винтики, маленькие детальки большого механизма, и просто должны знать свое место. А у нас страсти кипят, на голосования почти стопроцентная явка, постоянные демонстрации, разборки...
– Хамми сейчас увидел кого там выбирают.
– Ну и какая разница? Главное - каждый гражданин нашей страны, заметь, каждый! - уверен в своей значимости и неповторимости. Результат? Пожалуйста... мы - мозговая лаборатория всего мира, да и для Геи, и нас никто не смеет тронуть. Потому что всем нужна наша изобретательность, нужны наши свободные мозги! Только свободный человек может иметь творческую фантазию... Ну конечно, случаются ошибки и катастрофы, что поделать, цена свободы и уверенности в себе... А специалисты пусть на самом деле решают все вопросы.
– Но если у вас все такие самоуверенные, то и специалисты должны попадать то и дело впросак?
Яэль обмахнулась двумя пальцами в форме "V" :
– Мирумир миловал. Пока ничего серьезного не происходило. Но по мелочам там и сям случается.


Машина внезапно свернула в какой-то переулок, закружила между домами и вдруг уперлась в стену. Браслет Джонса пискнул, стена опустилась вниз, а, как только машина оказалась внутри, тут же поднялась назад. Они оказались в полнейшей темноте. Внезапно вспыхнул ослепительный свет, и громовой голос потребовал:
"Не делать резких движений! Медленно открыть дверь! Руки за голову! Выходить по одному!"
Джонс решил выйти первым. Какая-то невидимая сила тут же скрутила его и повалила на пол, в лицо пахнуло сладковатым, и все исчезло.


– Как вы, в порядке? Приносим извинения, если наши меры принесли вам неудобства, но мы обязаны проверять всех непрошеных гостей...
Постепенно сфокусировав зрение и наконец ощутив конечности, штурман обнаружил, что лежит на кресле-кровати под одеялом совершенно раздетым, на соседних таких же кроватях он увидел укрытых Веики и Яэль, а прямо перед ними в зеленой униформе стоял бравый красавец в лихо заломленной пилотке.
– Вы что, с ума посходили? – Веики ошарашенно ощупывала себя под одеялом.
– Еще раз прошу прощения - безопасность прежде всего! А если бы это были террористы с вживленной в лимфатическую систему бомбой? Зато теперь а-коль беседер!
– Все в порядке, – перевела Яэль. – Послушайте, майор, мы так и будем тут лежать под одеялами?
– Ну что вы! Ваша одежда немедленно будет возвращена! – он щелкнул пальцами, и кровати тут же закрылись ширмами, Джонс огляделся и обнаружил свою аккуратно сложенную, выстиранную и выглаженную одежду. Он поскорее оделся и вышел из-за ширмы. Его ожидал накрытый стол, бокалы с коктейлями и соками. Майор уже с удовольствием угощался:
– Дорогой Джонс, если не хотите этой замечательной водочки (а лучше "Кеглевича", поверьте, ничего нет), вот отличная безалкогольная шипучка... а это лучший в мире хумус, шварма... все халяль, не беспокойтесь...
Из-за ширм появились Веики и Яэль...
Веики была возмущена:
– Это произвол! Никто еще не смел так вести себя со мной!
Майор немедленно оказался возле нее:
– Бокал шампанского? Настоящее шампанское, галилейская лоза... В Шампани все виноградники давно вырублены, шариат. А вот специально для такой очаровательной девушки, попробуйте!
Веики взяла бокал и тарелочку с бисквитом.
– Мммм... вкусно...
– Только для вас, прелестная Веики!
Веики с интересом оглядела военного.
Джонс прервал воркование офицера:
– Э... собственно мы по делу...
– О, мне все известно, штурман Джонс! Вам нужен старший лейтенант (впрочем, ей уже присвоено звание капитана) Мэри Джонс? Она на задании. Мы все можем сразу после завтрака к ней отправиться. Это недалеко - на северо-востоке Канады.
Яэль только развела руками.
– Майор, я вообще-то на службе! И сегодня вряд ли свободна.
– Нет проблем, Яэль. Можем и без тебя. Главное, поедет ли с нами очаровательная Веики...
– С удовольствием... – она нежно улыбнулась вояке, – но я тоже человек подневольный, – можно, сначала я улажу дела с нашим представительством? В конце концов мне еще не приходилось участвовать в спецоперациях пусть даже дружественной страны...
– Да что там! Ихье беседер!
– Все будет в порядке, – перевела Яэль.
– Нет, давайте завтра? Я должна все-таки получить добро от наших...
– А меня вы тоже возьмете? – поинтересовался Джонс. – Или я подожду тут?
Майор и Веики уже держались за руки.
– Возьмем?
– Конечно! Хамми, дорогой, не дуйся, скоро снова увидишь свою Мэри!


Дома их ждал сюрприз. Приехали Майкл и Джон. Они были полны впечатлений и горели желанием осмотреть страну, о которой были столько наслышаны. С другой стороны им хотелось побывать и на Американском континенте, родине их предков. Путешествие снова откладывалось, и Джонс все больше нервничал. Теперь он больше ни о чем не мог думать, кроме как о встрече с Мэри. Пока же Яэль с многочисленными добровольными помощниками организовывала экскурсии для гостей из космоса, штурман посещал военную базу, куда его без всякого стеснения звала Веики.
Их встречал давешний бравый майор Яири:
– Джонс, хабиби! Сейчас я тебе покажу наши корабли! Ты таких не видел...
Он вызвал кого-то, пришел человек в белом халате и круглых очках.
– Э... Коби, это классный парень, мы с ним скоро сгоняем в Канаду, одна нога здесь, другая там, так ты покажи ему тут всякое... А мы пока...
И обхватив смеющуюся Веики пониже талии, волочил её из комнаты...
Коби бесстрастно перевёл взгляд на Джонса:
– Майор Яири передал ваш личный код, штурман Джонс, – он провел ладонью по браслету. – Пойдемте, я покажу вам кое-что. То, что соответствует уровню вашего допуска.

Как только Майкл с Джоном удовлетворили любопытство, они пожелали принять участие в новой экспедиции. Майор Яири планировал потратить на весь полет туда-обратно день-два.
– Что нам там делать, в этих диких лесах? Да еще этот холод собачий. Заберем Мэри - и назад. И вообще: эта база - анахронизм. Давно пора перевести её в империю.
Яэль зашла проводить новых друзей, передала сумку с угощениями.
– Если захотите вкусненького. Не на оленей же вам там охотиться?
Майор, оценив шутку, захохотал. 
– Может прихватим пару охотничьих ножей и луки?
Джонса беспокоило другое.
– Я так понял, там совсем близко Нью-Йорк и густонаселённые части исламского мира?
– Ихье бэсэдер, штурман! Смох алай*. Мы не в Америку, а в Канаду!
– Знаю, но с нами на корабле были люди из Монреаля, а в Торонто, я слышал, законы шариата ввели еще раньше, чем в Европе...
– Э... Лама ата ло мааамин ли, мотэк? Амарти, смох алай, ихье бэсэдэр**.
– Я не понимаю, майор.
– Да что тут понимать! Все будет Оу-Кей, так у вас говорят? Короче, вон тебе карта, смотри.
Перед глазами Джонса тут же появилась карта Северной Америки. Карта начала увеличиваться пока не открылся район восточной Канады.
– Видишь? Вот тут граница земель под их управлением. Немного севернее Монреаля уже дикие места, а вот тут по реке на восток вроде какие-то кровожадные племена, твои миротворцы туда не суются... Ну и мы тоже не связываемся. А в горах мы сделали базу. Там никого. Понял? А коль понял, пошли... Я тоже не могу время впустую тратить.

Они погрузились в небольшой изящный вагончик с прозрачными стенами и потолком. Джонс видел такие маленькие туристические кораблики в лаборатории у Коби. Были там и огромные грузовые платформы, для доставки товаров, и длинные пассажирские экипажи.
"А что если такую платформу кто-то захватит?" - поинтересовался Джонс тогда у Коби.
"Мы уже научены опытом. – усмехнулся Коби, – Каждый такой аппарат программируется на определенного оператора и подчиняется только ему".
"Ну хорошо, человека можно взять в плен и заставить повести аппарат куда угодно!"
"Мы предусмотрели и это. Во-первых, наша связь с оператором не прекращается ни на минуту, во-вторых, мы постоянно следим за передвижением каждого аппарата, и в любой момент можем прекратить его работу".
"Ну хорошо, можно остановить аппарат, а они полезут, все там разберут, и сделают такой же!"
"Даже если предположить, что они и вправду сумеют там что-то понять (во что я не верю), я бы не советовал никому без специального допуска лезть туда. Потому что в этот момент запускается немедленная программа самоуничтожения. Ну как, развеял я ваши сомнения?"
Коби, в отличие от майора, не выглядел хвастуном, и Хамми сразу ему поверил.


Корабль плавно и совершенно беззвучно поднимался над страной Сиона. Сверху было видно, какая она крошечная - полоска сплошных небоскребов у голубого бескрайнего моря. Кабинка двинулась в сторону моря, миновала зеленые искусственные острова.
– Сейчас пересечем защитное поле...
Корабль покрыло радужное сияние, голубые искры побежали по колпаку.
Майкл заинтересовался:
– А что, вы все время держите поле включенным? У нас его запустили только, когда появилась реальная опасность...
– Нет, оно включается автоматически, если есть необходимость. Энергию тоже надо беречь... Да вот эти мелкие хулиганы специально стараются запускать по несколько касамчиков в день. Вреда от них никакого, поле тут же включается, мало ли... А они довольны - напакостили сионистам. Мелочь, а приятно!
Майор откинулся в кресле, его руки уверенно двигались по панели управления, а корабль послушно реагировал на каждое прикосновение. Веики восхищенно наблюдала за ним.
– А теперь приготовьтесь. Мы скакнем в стратосферу, а оттуда - прямо к Америке.
Нос платформы задрался вверх. Все почувствовали перегрузки, небо снаружи стремительно темнело, вскоре на нем заблестели звезды. Потом корабль снова выровнялся, перегрузки исчезли. Джонс увидел внизу Землю в голубой дымке и полукруглый светящийся горизонт. На его глазах горизонт темнел, надвигалась громада американского континента.
Веики зачаровано протянула:
– Вот это да, мы движемся быстрее чем вращение Земли! Нагоняем ночь!
Побережье Америки стремительно приближалось. Джонс протянул руку в южном направлении.
– Веики, видишь вон те огни на берегу?
– Конечно, это Нью-Йорк, я знаю.
Штурман задумчиво кивнул.
– Я там родился... где-то там мои родители, братья...
– Хамми...
– Так... – бесстрастно объявил майор, – На Нью-Йорк посмотрели, а нам на север, поворачиваем...
Они резко склонились к северу. Корабль помчался над поверхностью материка, стремительно снижаясь. Вскоре под ними уже проносился дикий северный озерный край с бесконечными лесами, которые люди все еще не успели уничтожить.
– Сейчас прилетим, – Яири развалился в кресле...
Внезапно яркая вспышка мелькнула прямо по курсу корабля, тот немедленно вильнул в сторону. Вспышки замелькали, посыпались какие-то осколки. Майор как сумасшедший пытался стабилизировать корабль.
– Что это?
– Касамы. Что за бред, откуда они тут? Никогда их не было.
Что-то ударило по колпаку, и он покрылся трещинами...
Раздалось шипение выходящего воздуха.
– Придется садиться, – сквозь зубы процедил майор. – Надо починить герметизацию.
Он посадил корабль на берегу какого-то озерца.
Не успели они выйти на свежий воздух, как толпа вооруженных людей выскочила из леса.
– Какая приятная встреча, – улыбнулся стоящий впереди всех Николаев, – скоро наш Мухаммед опять будет дома!



*Положись на меня (иврит)
**Почему ты не веришь мне, детка? Я сказал, положись на меня, все будет в порядке! (иврит)


XIII. Квебек

Все произошло настолько стремительно, что никто ничего не успел сообразить. Николаев хорошо знал дело, поэтому по десятку бойцов бросил на Яири и Джонса. Джонса тут же скрутили, хоть он и пытался оказать сопротивление, Яири хотел выхватить лучевик с пояса, но и его оглушили и обезоружили. Остальные растерялись от неожиданности. Даже Веики не успела пустить в ход свои умения. Связанные пленники были брошены в палатку. Дав напоследок пару пинков штурману и майору, грубо ругаясь, боевики удалились. Стало тихо. В палатке было черно как в подполе. Сверху застучал мелкий дождик.

– Майор... А защитное поле в вашей машине не предусмотрено?
В темноте послышалось сопение:
– Предусмотрено... но я не успел его включить... был уверен, что тут ничего случиться не может.
– Ихье бэсэдер, мы уже выучили...
Веики непривычно сердитым голосом оборвала штурмана:
– Джонс, хватит издеваться, надо думать как отсюда выбраться.
– Выбраться? Боюсь, нам вряд ли что-то поможет. Разве что чудо... Но откуда здесь чудеса?
Снаружи послышались голоса, яркий луч фонаря осветил вход в палатку, появилось несколько темных фигур. Один направил сноп света прямо в глаза Джонса.  Тот зажмурился.
Николаев захохотал:
– Я же обещал! Дружище Мухаммед, Салим Николаев слов на ветер не бросает! Так, поставьте фонарь в центр, и стул сюда же. Можете идти.
Он уселся на стул и молча разглядывал пленников, плотно скрученных эластичными клейкими лентами.
– Хорошо сработано… Неплохой, неплохой улов! Сионистский офицер собственной персоной, новейший корабль... таких у нас еще не было...
– Что вы собираетесь с ним делать? – встрепенулся майор.
– Ой, наш потомок свиней и обезьян что-то забеспокоился... Увезут, увезут скоро ваше корыто... Будут разбираться лучшие специалисты в Монреальской шарашке... И не смотрите, что это дыра на краю мира - шарашка там самая сильная. И ссыльные профессора на совесть пашут. Знают, что будет, если что не так… – он провёл ладонью по шее, – Скоро и у нас такие будут кораблики... Отправим с нашим вездеходом, ничего, потерпите тут пару дней.
Яири опустил голову. Джонс заметил на его губах усмешку. Николаев, рисуясь, продолжал:
– Два гостя с дружественной Геи, мы найдем вам применение, ну а нет, так... а вот и очаровательная азиатская девушка, я обещаю пристроить вас в гарем к достойному вельможе...
– Ты не имеешь права! Я представительница Великой Империи! Развяжи меня и доставь немедленно домой, мерзавец!
Николаев тут же влепил ей пощечину. Веики захлебнулась и зарыдала от бессилия.
– Женщина! Ты что возомнила о себе? Сидела бы в своей Империи и не высовывалась! А теперь слушайся хозяев мира!
Он встал и направился к выходу. Обернулся:
– Ах да, я же забыл тебя, БЫВШИЙ штурман! Ну ты, я думаю, догадываешься, что тебя ждет.
Он снова двинулся, но на пороге опять остановился...
– Кормить вас никто не собирается, в Нью-Йорке перекусите, может быть, через недельку так, а водички дадут, только не увлекайтесь, до ветра водить не будут. Штанишки-то промочите, герои...
Он злобно засмеялся и окончательно покинул палатку...

Шел второй день плена. Николаев больше не заходил. Как он и обещал, им давали пить, совсем мало... Снаружи, с тех пор, как уехал вездеход, было тихо, только шуршали листья и капал иногда дождь... Майк иногда пытался звать, чтобы его выпустили по нужде, но никто не заходил...
Майор и штурман вяло переругивались. Джон подавленно молчал. Такого поворота он предвидеть не мог.
Веики держалась лучше всех.
– Ты молодец, Веики, не то что наш бравый вояка... забыл, умник, поле включить!
– Ну хватит хвост распускать! Ошибки все делают. Скажи, лучше, почему Николаев не заходит?
– Даже не знаю...
– Я догадываюсь... – отозвался майор. – Думаю, он поехал сопровождать наш корабль. Да еще прихватил большую часть своих головорезов - такую добычу нужно хорошо охранять.
– Амос, верно! И поэтому они нас не хотят развязывать и выводить. Тут, видимо, почти никого и не осталось...
– А если так, может мы сможем с ними разделаться...
– Как?
– Давай думать, штурман, кто-то должен снять эту липучку и освободиться...
– Тихо! – Веики подняла голову, прислушиваясь...
– Что там тебе почудилось?
– Слушай!
В тишине послышалось далекое ржание и топот копыт. Звуки стремительно приближались. Снаружи закричали что-то охранники. Топот и дикий визг разорвал лесную тишину. Раздался одинокий выстрел...  Внезапно ткань прорвала стрела и упала к ногам Джона. Веики взвизгнула. Полотно палатки с треском разорвалось под огромным каменным топором.  Вошел свирепый бородатый человек, его нечесаные лохмы свисали до плеч, одежда представляла собой звериные шкуры... с ним было еще несколько таких же жуткого вида дикарей... Заметив пленников, главарь указал на них своим спутникам, те бросились разматывать ленты... Предводитель же бесцеремонно собирал в мешок разные предметы в палатке, особенный его восторг вызвала металлическая фляга.
Тут один из шайки что-то сдавленно крикнул. Бородач немедленно повернулся и переспросил.
Язык штурману был незнаком, но он заметил, как Джон поднял голову и удивленно прислушался... Все дикари кинулись распутывать Веики. Освободив, повалились на землю к её ногам. Та, открыв рот, удивленно смотрела на странное поведение дикарей...
– Эй! – подал голос Яири. – Не забудьте и про нас...
Джонс даже предположить не мог, что обычные слова могут вызвать столько ярости. Бородачи вскочили с ног, глаза их загорелись огнем ненависти, они схватились кто за увесистую дубинку, кто за каменный топор и пошли в сторону майора.
Штурман уже было счел его покойником, но тут неожиданно заговорил Джон. Дикари повернулись в его сторону... очевидно, они не все понимали, но что-то отвечали, Каббот их убеждал, наконец, похоже, все же преуспел, и они отошли от майора, напоследок еще раз грозно сверкнув глазами... Подняли кверху дубинки, хором крикнули "Вив лё Кебек либр!", еще раз поклонились Веики, и вышли.
Воцарилась тишина.
Наконец пришедший в себя Яири прошептал хрипло:
– Что это было?
– Тсс! – Джон приложил палец к губам. – Ни в коем случае никто публично не говорит по-английски. За это они запросто убьют, а, может, и съедят!
– Что за бред?
– Я про тебя, Веики, сказал, что ты травмированная, и пока говорить не можешь... и я за тебя, потому что понимаю твои мысли... Они почему-то решили, что ты у нас главная, я, правда, не понял почему... Кстати, ты не развяжешь нас, раз уж тебе так повезло?
Веики принялась распутывать ленты, брюзгливо ворча:  "воняет от вас, как от козлов..."
– А что это за язык? – поинтересовался Джонс.
– Французский. Со смешным произношением, примитивный, но французский. Не зря я его когда-то учил.
– Откуда в Америке французский?
– Кажется, я могу ответить на этот вопрос. – подал голос Майк, – Давным-давно тут была франкоязычная провинция Квебек, перед самым исламским завоеванием они решили стать независимыми, и тут же всякая связь их с цивилизованным миром была окончательно потеряна. Я знаю, что юго-запад провинции потом отошел к умиротворителям... а про северо-восток не было известно ничего... Какое блестящее открытие! Да, наша экспедиция удалась на славу!
– Ну ладно, господа ученые, вы тут стройте теории, а мне надо бы в лесок.
– Веики, никому нельзя выходить в одиночку, ведь вы не знаете французского!
– Да? И ты будешь провожать меня в туалет?
– Спокойно, Джон! Ты же видел как к ней относятся... К тому же сам сказал - немая...
– Хорошо, но вам я никому без меня выходить не разрешаю! И ни слова вслух по-английски! Так... давайте-ка повторим за мной: "Вив лё Кебек либр!" Снова: "вив лё Кебек либр!" Еще...


Веики примчалась буквально через несколько минут. Обычно миндалевидные её глаза стали совсем круглыми...
Майор подхватил её под руки.
– Что с тобой?
– Ничего... но зрелище не из приятных...
– А что там происходит? – заинтересовался Майк.
– Дикари, настоящие дикари! Там лежат убитые стрелами солдаты. Раздевают их как ни в чем не бывало. Передо мной сразу встали на караул. Пришлось знаками показывать чтоб отвернулись. Удивились, но все же отвернулись.
– А много их?
– Не знаю... коней не меньше десятка, пасутся себе свободно, едят травку, а люди тоже кто чем занят...
– Так, надо бы нам тоже в лесок. Веики, подождешь? – Джон придирчиво осмотрел компанию, – Значит так, все молчат, если нужно что-то спросить, говорю только я. Понятно?
Все дружно закивали.

Картина, представшая перед ними, оказалась еще живописнее. Прозрачное озеро с покрытыми лесом горами на горизонте, на берегу которого расположился лагерь, отражало одетые в желтые и красные осенние наряды клены, сухие листья застилали сплошным ковром землю под деревьями. Все это так напомнило Джонсу родные края, что у него даже сперло дыхание. Он вспомнил, что до Нью-Йорка тут, в общем, рукой подать.
Майк дернул его за рукав и показал в противоположную сторону. Тогда только штурман заметил занятых делом дикарей. Это были все как на подбор бородатые нечесаные люди, в мокасинах и одежде, примитивно сшитой из звериных шкур. Через плечи были перекинуты грубые луки. Двое из них стояли с длинными пиками и внимательно смотрели по сторонам. При появлении пленников они напряглись, взяли на изготовку пики, что-то спросили, повернувшись. Предводитель только приподнял голову, махнул рукой,  потеряв интерес.
– Так, быстренько заканчиваем наши дела - и за мной, держаться на расстоянии и ни слова по-английски, ясно?
Джон все больше входил в роль. 
Они понаблюдали какое-то время. Убитых оказалось всего трое, остальные, видимо, покинули лагерь с охраной бесценного трофейного корабля.  Дикари уже раздели трупы, сложили аккуратно одежду, выдернули стрелы, которые можно было использовать еще не раз, и деловито привязывали мертвецам на шеи камни. Закончив работу, они оттащили трупы далеко в воду и там бросили.
Потом все так же деловито принялись складывать в меховые баулы трофеи: уже сложенную палатку охранников, одежду, всю мелочевку, включая бумажные стаканчики и тарелки, поляна оставалась девственно чистой, будто здесь никого никогда и не было.
Джон все искал предлога заговорить, но никто не обращал на него внимания. Вдруг предводитель сам обратился к нему. Джону пришлось переспросить трижды, так невнятно тот говорил.
Потом он подошел к группе ожидавших его друзей и шепотом передал:
– Велел освободить палатку. Точнее, наказал низко поклониться Веики, и просить готовиться в дорогу... Ну и ну... Знаете, как он её назвал? Принцесса! Именно так! Ла Принсесс! Майор, сходите-ка к принцессе и приведите её к нам. Только, пожалуйста, никакой фамильярности! Полный почет и обожание пополам с обожествлением!


Дикарям пришлось пожертвовать несколько коней пленникам, усадив их парами, только Веики была устроена отдельно. Ей соорудили нечто вроде легкой беседки с крышей из травы и веток, что было очень кстати, потому что снова сгустились тучи и заморосил довольно противный холодный дождь. Ее сопровождал почетный караул из давешнего бородатого предводителя и еще одного светловолосого детины свирепого вида. Впрочем, они скромно держались на расстоянии. Остальным членам шайки пришлось довольствоваться по одному коню на двоих, а кое-кто еще и волок баулы с трофеями.
Они двигались довольно долго вдоль озера в полном молчании, затем подошли к лесу столь густому, что, казалось бы, нет никакой возможности сквозь него продраться. Но аборигены быстро вышли на незаметную снаружи тайную тропу, порой затопленную вонючей болотистой жижей, угрожающий комариный гул сопровождался болезненными укусами. Но таких мест становилось все меньше: тропинка неуклонно вела вверх, в сторону гор.
Чем больше углублялась в лес вся компания, тем менее молчаливыми становились дикари. Суровые лица становились веселее и бесшабашнее. Идущие позади что-то гортанно кричали передним, те со смехом отбрехивались.
Джонс с удивлением прислушивался к незнакомому языку. Он улавливал иногда знакомые слова, но больше всего в речи лесных жителей было повторяющегося тут и там смешной припевки "лёлё". Он даже спросил Джона ( с которым оказался на одном коне), что это слово означает, но Джон не знал.
Чем выше они забирались, тем шире становилась тропа. Кое-где штурман даже заметил остатки асфальта, видимо, в доисторические времена здесь была настоящая дорога. Им уже не было необходимости тянуться узкой цепочкой. Бородатые бандиты тут же сбились в кучу, зашумели, заспорили, хвастаясь друг перед другом добычей.
Предводитель приблизился к коню, на котором сидели Джон и Хамми. Сначала он просто молча следовал на расстоянии вытянутой руки, бросая косые взгляды, потом что-то спросил Джона. Тот отвечал как мог. Видно было, что вожак делает большие усилия, чтобы собеседник его понял, иногда он даже порывался шлепнуть коня уздечкой и ускакать, но сдерживал себя... Наконец все же не выдержал, махнул рукой и снова вернулся к даме.
К ним тут же подъехал майор:
– Что он тебе говорил?
– Много интересного, только ты не больно-то со своим английским, давай поближе...
– Если я не ошибаюсь, то именно за этими горами прячется станция...
– Они что, не знали, что тут рядом кто-то живет?
– Повсюду девственные леса, озера... Обитаемые области обычно загажены до неузнаваемости... Хотя на станции, скорее всего, и в курсе.  Ладно, давай рассказывай!
– Ну я только в общем... Его зовут Пьер Боша, красивый кот то есть. Они везут нас в какое-то поселение, которое он назвал почему-то "Ля Рюш" - улей. Он у меня потребовал разъяснить почему вы говорите на "ланг путэн", и сказал, что все, кто на нем говорят - враги, и их надо убивать. А в живых он вас оставил, пока что, потому что его повелительница наказала всех привести живьем... Повелительница зовется Ла Рень-Рень, то есть королева-матка... Ну что еще... Ах да, задание было особо важное, уж не знаю откуда они про нас проведали, поэтому ему лично и поручили.
– Да кто ж он такой? Что за важная персона?
– А я разве не сказал? Он любимый муж королевы-матки.

Лес внезапно кончился, и они очутились на большой поляне среди низких длинных бревенчатых домиков, покрытых соломой, тут же в лужах барахтались свиньи, бегали собаки с громким лаем, с визгом носились поросята. Тут и там в воздух поднимались дымки: на импровизированных печках жарились, пеклись, тушились всевозможные виды снеди - рыба, лепешки, какие-то коренья... И повсюду около печек, во дворах, на улице возились одни только мужчины, а по улице бегали только босоногие мальчишки. Все они с криками бросились встречать делегацию. Пьер так и лопался от гордости, его налитые щечки покраснели, а прозрачные глаза сощурились. Его спутники тоже смотрели свысока на встречающих. Те же без всякого стеснения разглядывали гостей, кое-кто даже украдкой пощупал их одежду. Внезапно ударил гонг, и все, и встречающие и прибывшие, бросились на землю.
Друзья недоуменно оглядывались по сторонам, пока предводитель не повернулся и перепуганно не крикнул что-то Джону. Джон перевел:
– Так, нам велено кланяться.
Они соскочили с коней. Навстречу шла целая делегация женщин, от старушек до едва начавших ходить ползунков. Они были ярко разукрашены, наряжены в разноцветные тряпочки и ленточки, тяжелый запах благовоний доносился издалека, набегая волнами как мазут во время прилива на пляже Нью-Йорка.
Впереди шла высокая костлявая женщина в тряпичной короне, Пьер тут же подполз к ней, она поставила ему на спину ногу, гордо озираясь по сторонам с победоносным видом.
Джонс с удивлением глазел на странную сцену. И вдруг...  такой знакомый голос - прямо над ухом:
– Да, Хамми, ты так рвешься к своей Мэри, что приходится посылать группу захвата. Герой, герой, нечего сказать...
На размалеванном лице Мэри было написано равнодушие, но ручейки потекшей от глаз краски выдавали её с головой.

Мэри!
Джонс вскочил. Но первая же попытка броситься к подруге была пресечена  на месте, здоровый булыжник больно ударил его в спину. Если б не Мэри, ему бы не поздоровилось.
"На землю, быстро!" - прошептала она. Джонс грохнулся в грязь.
Она протянула ему запыленный башмак для целования.
Дикари утихли, бросая свирепые взгляды на наглого чужака.

Друзья сидели в крохотном закутке, выделенном им с краю длинной крытой соломой землянки, где проживало человек сорок бородатых вшивых и злобных дикарей, что, впрочем, не мешало им относиться даже не с презрением, а с каким-то даже омерзением к пришельцам. Оттого им и освободили отдельный кусок драгоценного помещения, лишь бы только не видеть этих чужаков да не слышать их мерзкую английскую речь. Если бы не приказ самой королевы-матки, их бы прикончили не задумываясь.
Пока днем было еще не так холодно, большую часть времени жители деревни проводили на улице, там же разделывали, вялили и сушили добычу, тут же ее пожирали с рычанием, запивая какой-то прокисшей бурдой, то ли пивом, то ли сидром, прямо из деревянных бочонков. На веревках сушились тряпки, шкуры и рыба. Было очевидно, что, как только ударят морозы, центр жизни перенесется в землянку, в которой вся братия будет жаться, сохраняя драгоценное тепло, а вместе с ним смрад, гарь и блох.   
Женщин в бараке не было и, похоже, жители землянки представляли собой нечто вроде рабочих муравьев, занятых обслуживанием себя и других.
Да и внешне они совсем не были похожи на ворвавшихся в лагерь розовощеких, белозубых, уверенных в себе бойцов.
Бараков было не меньше двух десятков с одной стороны деревни, а с другого края виднелись какие-то более изящные строения, окруженные высоким забором.  Посередине, будто разделяя деревню, стояло странное сооружение, напоминающее арену или стадион.

Как-то рано утром их разбудил звон щербатого колокола, снятого в незапамятные времена с какой-то церкви, и используемого в особо торжественных случаях. Непонятный ажиотаж охватил жителей землянки. На их вечно мрачных бородатых лицах появились давно не виданные улыбки. Они сбрасывали свои тряпки и шкуры, мазали тощие тела жиром, подпоясывались и устремлялись на улицу.
Друзья с удивлением взирали на этот странный энтузиазм... Тут один из дикарей зашел на половину пришельцев. Стараясь не глядеть в их сторону, прокричал что-то, показав на выход, потом поспешно скрылся..
– Чего ему надо? – зевнул майор. – Я спать хочу!
Джон почесал затылок:
– Я понял что надо идти. Он сказал "облигатуар"...
– А еще что?
–  Какой-то праздник. "Фэт дю шуа" Кого-то выбирать будут...
Майор отвернулся к стенке:
– Ну и шут с ними... пускай себе выбирают!
Джон покачал головой:
– Э нет, если за две недели эти милые люди впервые соизволили нас заметить и предупредить, дело серьезное, надо идти.
Майк вылез из-под шкуры, с сомнением взял то, что осталось от его одежды, понюхал, поморщился, принялся натягивать на себя. Джонс тоже внял аргументам.
– Эй, Яири, ну-ка быстро поднялся! Надо идти, потом выспишься!

На выходе их застал новый удар гонга. Последние опоздавшие, намазанные жиром, на ходу расчесывая пальцами волосы и бороды, неслись к "стадиону".
– Поспешим-ка, пока дело не запахло порохом...
На место они примчались уже под третий удар колокола.
Это и вправду оказалось нечто вроде стадиона, с трибунами и утоптанной площадкой посредине.
Заполнены были только места со стороны бараков, на другой стороне никого не было. Несмотря на тесноту, завидев компанию чужаков, аборигены разбежались в ужасе кто куда, освободив изрядный кусок бревна, служившего скамьёй. Тут раздался новый удар колокола, и все бросились на землю. На противоположной стороне показалась делегация женщин во главе с королевой-маткой. Среди них были Веики и Мэри. Женщины не спеша расселись, затем королева сделала разрешающий жест. Дикари почтительно поднялись и сели на скамьи. Одни старались принять картинные позы, расправляли плечи, выпячивали бороды, другие сгибали руки, демонстрируя мускулатуру...
Королева поднялась, взяла в руки какой-то огромный доисторический морской бинокль, принялась внимательно разглядывать противоположную трибуну. Затем она опустила бинокль, показала на одного из дикарей. Это был рыжий детина недюжинной силы, он с довольным видом спустился на арену. Королева продолжала высматривать. Теперь ее выбор выпал на черноволосого почти безбородого высокого тонкого юношу. Тот с некоторой опаской тоже спустился. Теперь они стояли напротив друг друга. Детина поигрывал мускулами, с усмешкой разглядывая юнца. Королева хлопнула в ладоши, трибуны взревели, никто не успел и ахнуть, а детина уже дубасил в кровь соперника, тот только старался увернуться... Через минуту юноша уже валялся в пыли, детина сидел на нем верхом и выкручивал руку. Королева снова хлопнула в ладоши. Избитый пополз обратно на трибуну, а победитель, поклонившись королеве, перешел на противоположную сторону... и уселся рядом с ней.
– Вот это да! – Майор даже открыл рот, – Так это были соревнования за право иметь королеву?
– Еще неизвестно кто кого имеет. – усмехнулся Майк. – А, кстати, что же теперь будет с нашим Пьером? Отставка?
– Да ничего не будет, – отозвался Джон, – он же "любимый" муж, слышали? Значит есть и мало любимые, и несильно любимые, и умеренно любимые...

В это время на трибуне уже распоряжалась новая госпожа, с огромным предродовым животом. Глаза её горели от вожделения.

Драка продолжалась уже несколько часов. Площадка была залита кровью, здоровых, еще не избитых дикарей почти не осталось, да и женщины, кажется, закончились. Праздник  шел к концу. Зверски хотелось есть, ведь им не удалось даже позавтракать... Солнце садилось, становилось холодно.
Последней выбирала искалеченная безрукая дикарка неопределённого возраста с огромным шрамом посреди лица...
– Ну теперь, похоже, все! – Яири сладко потянулся. – Пожрем - и отсыпаться!
– Да нет, еще не все... Смотри-ка, – Джон показал на трибуну.
У майора отвисла челюсть. Со своего места поднялась Веики.
– Она что, спятила? Сейчас я ей разъясню!
– Сиди! – прикрикнул на него Джонс.
Хитро улыбаясь, Веики высматривала последних небитых. Наконец она указала на скособоченного белобрысого коротышку. Яири так и подпрыгивал, сжимая кулаки... Веики как будто ничего не замечала. Она еще долго осматривала трибуну, наконец, повернулась и ткнула пальцем в майора. Тот застыл в недоумении.
– Ну иди уже! Или ты хочешь, чтоб этот стал её любимым мужем? – Джонс пихнул его в спину.
Долго уговаривать бравого вояку не пришлось. Через секунду он уже прыгал перед соперником, сжав кулаки.
– Еще пришибет несчастного, – прошептал Майк...
Но беспокоился он напрасно. Послав противника в нокдаун точным ударом в челюсть, майор поставил на него ногу, не давая подняться...
Вскоре он уже сидел рядом с Веики. Джонс встретился глазами с Мэри, показал на себя пальцем. Та покачала головой.

Дамы удалились с новоприобретенными мужьями, на той стороне деревни начался праздник. Побитые ползли домой. Вместе с ними вернулись и путешественники. Уже втроем.

– Вы как хотите, а мне надоело... – Майк швырнул на пол огрызок брюквы, которой только что завтракал. – Хочу к Лорри, хочу начать писать монографию про Землю, "Историю порабощения" или "Географию порабощения", уж как получится... Понимаю, что это недостойно ученого, тут еще просто непаханая целина для исследователя, но... просто нет сил. Эти дикие французы меня добили... К Лорри хочу... домой... Кажется, что на Земле просто ничего больше нет кроме концлагерей, автократии, дикарей... а, ну, еще та психушка... На Гею, хочу вернуться на Гею!
– Ты забыл, Майк, что Гея уже не та... – пожал плечами Джонс. – Не говоря уж о том, что и дома твоего там наверняка нет, а статьи свои ты и раньше не мог издать, и если б не Лорри...
Майк застонал...
– Так что ж, теперь нам поселиться в этой вонючей дыре? Кричать "Вив лё Кебек либр"? А то, может, еще набить морду какому-нибудь инвалиду, чтобы самая страшная на деревне корова взяла десятым мужем?
Штурман сменил тему:
– Кстати, как там наш боевой офицер? Ему уже назначили рандеву на конец месяца, или там живая очередь?
Джон подхватил:
– Эх, Яири, Яири... Тяжела ты, судьба наложника - бесприданника. Трудится как Золушка теперь на свою хозяйку...
– Рррразговорчики в стрррою!!! – раздался знакомый рык. Майор собственной персоной стоял красный как рак. Ноздри его раздувались... Видно давно уже подслушивал.
– Ой, майор! Извини, мы тут с депрессухи...
– Ладно, неважно... Короче, мне нельзя тут находиться, строгие правила, сами знаете. Женатые мужички не могут шляться где попало, место должны знать, как вы тут изволили заметить... Мэри назначила сходку. Вон в том лесу. Нужно обойти этот кривой барак, крайний слева, за ним дорожка, идете по ней, пока не упретесь в поваленное дерево, от дерева сразу сворачиваете вправо, там еще метров сто, в кустах будет полянка, там и дожидайтесь...
Он помахал рукой перед лицом, будто пытался разогнать неприятные запахи, повернулся и, не прощаясь, вышел из барака.

Наконец-то Хамми и Мэри смогли увидеться без оглядки на дикарей Квебека. Но их встреча была недолгой. Мэри держала дистанцию.
– За вами сейчас подъедет вездеход со станции, – отстранилась Мэри, продолжая держать его за руку, – я уже договорилась с Биллом.– Билл - станционный смотритель, – уточнила она.
Джонс умоляюще смотрел на нее:
– А может можно остаться с тобой... как майор с Веики?
Мэри грустно улыбнулась и погладила штурмана по щеке.
– Нельзя, Хамми. Они мне нужны. У нас с Веики есть одно дело, а майор за нами присмотрит, мало ли чего. Вот, а станцию придется отсюда эвакуировать, здесь уже шастают правоверные.  Как раз поможете Биллу все собрать.

Потеряв следы экспедиции и спасаясь от преследователей, Мэри пересекла несколько раз полюс, чтобы отбиться, затем совершила посадку на станции в Канаде. Капсула была повреждена, Билл собирался ее починить, а пока Мэри пришло в голову выйти на контакт с аборигенами. Билл сторонился дикарей, Мэри же была необычайно любознательна. К тому же она всегда мечтала выучить французский, даже проходила вступительный курс в университете... Деятельный характер не позволял ей сидеть и скучать на станции. Запасшись подарками, но и попугав всеми казнями канадскими, она сумела завоевать доверие королевы, та тоже поняла выгоду сотрудничества с могущественной пришелицей.
И тут пришло известие о скором прибытии корабля с Джонсом. Мэри места себе не находила. Но корабль захватили, совсем недалеко от деревни. Мэри бросилась к королеве, умоляя и требуя спасти пленников... Вот так их и вытащили.
– Но ведь ни Веики ни майор не говорят по-французски! Как они смогут тут жить?
– Ничего, помолчат, пока не выучат самые простые фразы. Это ненадолго, Хамми! Нужно закончить работу, нам здесь, вам там. И всем будет спокойнее. Майк со станции наконец свяжется с Лорри, она там себе места не находит от беспокойства. И составьте уже для нее отчет, с тех пор, как вы пропали, она без дела.
Темнело, в чащу с трудом пробивались последние лучи заходящего солнца.
Джонс молчал, Мэри держала его за руку... Наконец он поднял голову, улыбнулся:
– Ну что ж, столько я уже ждал, подожду еще.
Она отвернулась, прислушалась:
– Слышишь? Вон, кажется, Билл ползет...
Среди голых деревьев замелькали отблески света. Вскоре на тропинке показался небольшой вездеход на мощных гусеницах, под куполом сидел угрюмый водитель. Вездеход остановился. Откинулся прозрачный колпак. Мэри поднялась с бревна:
– Привет, Билл, как поживаешь?
– Этих что ли забрать? Куда же я их засуну, тут только два места..
– Я тоже тебя люблю. Потеснишься как-нибудь!
Билл запахнул куртку поплотнее, подышал на руки, откинул вперед переднее сиденье и расчистил место за креслами.
– Ну что ж, полезайте, офицер велит... да поторопитесь, холодно.
– Не дуйся, Уильям! Будет с кем поговорить, а то все один да один...
– Да мне и одному совсем не плохо! Ну, залезли уже наконец? Все, машите ручками, поехали... Капитан Джонс, будут указания, я на связи.
Мэри взяла под козырек.


XIV. Станционный смотритель


Распахнув массивные двери станции, Билл, не оглядываясь, вошел внутрь, скинул сапоги и куртку и лишь затем, показавшись в освещенном проеме, молча поманил гостей пальцем, отвернулся и пошел в дом. Оборванцы почувствовали себя вроде бездомного котенка, которого с мороза впустили погреться и угостили кусочком колбасы.
Они стояли на пороге и смотрели, как с ног на сверкающий паркет натекают грязные лужи.
Билл невозмутимо открывал шкафы и комнаты:
– Занимайте любые апартаменты... Ванная... чистая одежда. Свое тряпье бросайте сюда. Душем пользоваться не разучились? Вот и хорошо. Я наверху, в столовой.
Он отвернулся и, не оглядываясь, быстро поднялся по деревянным ступенькам.
– Само гостеприимство наш станционный смотритель... – проворчал Майк. Джон покивал:
– А как он морду воротил всю дорогу? Ни одного слова не пробурчал...
– Кончайте вы! Представьте себя на его месте, и трех грязных вонючих козлов в кабине, а? Так-то... – Джонс открыл дверь в деревянную сауну. – Посмотрите лучше какая здесь шикарная сауна, какие душевые, джакузи, парилка!
Радостное гиканье товарищей по несчастью разнеслось по станции.
Через полчаса они, обернутые в махровые халаты, поднялись в столовую. Столовая, как и вся станция, была отделана пахучими кленовыми досками. У огромной печи возился Билл. На приветствия он даже не отреагировал. Какой-то странный аппарат, состоящий из колб, трубочек и котлов, булькал в углу.
Наконец хозяин закончил свои манипуляции, повернулся:
– Голодные? Сейчас будет готово... у меня нет этих ваших синтезов, все натуральное. Картошечка с огорода, а овощи и фрукты - из оранжереи... Никакого мяса, ни натурального, ни искусственного... не потребляю, уж извиняйте...
– А это что за прибор? Кофеварка? – поинтересовался Джонс. Билл немедленно обернулся и уставился на него.
– Странный у тебя говор, парень! На Гее так не произносят, а вот на кверхозадых... оттуда... – он махнул рукой на юг, – похоже. Как в Нью-Йорке!
– Я как раз оттуда.
Билл смерил его взглядом. Так ничего и не придумав, пожал плечами:
– Что за история? Как ты сюда попал?
– Билл, неужели ты ничего не знаешь? Мэри не рассказывала?
Билл скорчил кислую физиономию...
– Мы не очень-то и разговаривали... Ну неважно, молиться нас заставлять не будешь? Вот и славненько... Нет, сейчас ничего не рассказывай, и так уже столько шуму от вас... голова начинает болеть. И я что-то разболтался... Всё, за стол...
Уговаривать никого не пришлось. После пережитых волнений вареная картошка, салат, нарезанные овощи – все это казалось райскими деликатесами. За окном кружились снежинки: на расположенной высоко в горах станции уже чувствовалось приближение зимы.
– Ну и... самое главное, – Билл потянулся к "кофеварке", подставил стакан под кран в нижнем бочонке, нацедил густой коричневой жидкости. – Прошу.
Майк осторожно взял стакан, понюхал.
– Это что, водка?
– Какая водка? Виски! Мой рецепт, ароматизаторы, пропущено через дубовый фильтр... Да ты попробуй.
Он бросил пару кубиков льда в стакан.
Майкл осторожно отпил:
– Хм... недурственно.
Билл разлил жидкость по стаканам... Вдруг помрачнел:
– Ой, ты ж наверно не пьешь... Как там тебя, напомни?
– Хамми... Знаешь, Билл, пожалуй, выпью...
Лицо Билла просветлело:
– Что значит нормальные мужики! А эта отказалась... О чем говорить после этого?

Покрытый тонким слоем снега, так что тут и там просвечивали островки еще зеленой травы, склон горы покато спускался  ниже и ниже, теряясь в белой дымке. В сотне метров от нагромождения валунов, среди которых укрыта станция –  начинается обычный для Канады непролазный лес, покрытый утренним туманом. Оттуда уже ничего не видать: валуны и валуны. А между тем Билл оборудовал внутри обширную веранду с великолепным видом. Летом здесь, наверно, здорово. Сверху нависает каменный свод, защищая от дождя и снега. Если разразится буря, веранду закроет прозрачная перегородка. По всем признакам, это излюбленное Биллом место для размышлений и медитации. Недаром он поставил здесь холодильник с закусками, бар и кофейник.

Джонс наслаждался тишиной.
Только иногда откуда-то раздастся треск сухого дерева и разнесется эхом. То дятел застучит. Иногда на веранду забежит любопытная серая белка. Они тут как дома. Явно ничего не боятся.

Джонс отщипнул от своего круассана, протянул белке.
Белка спокойно приблизилась, взяла кусочек из рук, тут же начала грызть.
Джонс встал из-за стола, подошел к каменным перилам, всмотрелся вдаль.

– В хорошую погоду отсюда виден Монреаль. – услышал он голос позади себя.
 Оказывается, Билл тихо вошел и наблюдал за Джонсом. Тот обернулся:
– Никогда там не был. Слышал только рассказы от нашего инженера-ракетчика.
Билл махнул рукой. Его жест мог означать что угодно.
Некоторое время он молча стоял рядом с Джонсом, обратив лицо к ветру и наслаждаясь морозным воздухом.
Наконец, сказал:
– Пойдем, посмотришь станцию.
 
Они пересекли обширный зал. Билл раскрыл настежь массивную входную дверь. На противоположном склоне можно было уже не прятаться.

Рядом у входа под навесом припаркован вездеход Билла. Вокруг теплицы, склады и мастерские. Ниже раскинулась огромная плоская и чистая площадка для грузовозов.

Билл сделал широкий жест рукой:
– Двадцать лет... нет, больше!.. я обустраивал эту станцию. И - видишь? Работает как часы.
Он замолчал. Джонс подождал продолжения, потом показал на просеку в лесу и слабый свет от дальних костров:
– Там деревня, верно?
Билл кивнул, помолчал, потом поманил Джонса за собой:
– Пошли, покажу кое-что...
Это был большой необычный зал или кабинет куполообразной формы, весь облепленный, словно чешуей, небольшими экранами. В одной стене было как будто гигантское окно, с видом на деревенское ристалище, усыпанное желтыми и красными кленовыми листьями. Мелкий косой дождик барабанил по листьям. Лужи пузырились. Кое-где на лужах посверкивала ледяная корка. Было пусто, только иногда с шуршанием проносились белки.
На маленьких экранах что-то беспрерывно мелькало.
– У меня везде, где только можно, "глаза" и "уши".
Билл подошел к одному из экранчиков.
– Лучше знать что, где и как... Кстати, из твоих мест я тоже получаю... Ты где жил? – он ввел адрес. Появилось изображение Нью-Йорка с высоты птичьего полета. Джонс узнал знакомые районы Квинса, ржавые останки сабвэя и центральную улицу Салахаддин.  Изображение быстро приближалось. Вот и старые кирпичные двухэтажки в переулках. Деревья уже осыпались, все было покрыто ковром из желтых листьев.
Он увидал издалека родной двор. Во дворе, как всегда, копался в огороде отец. Видимо, собирал остатки урожая. Открылась дверь на кухню, показалась мать в платке со стаканом какого-то горячего питья. Отец распрямился, вытер лоб.
Отлегло на душе. Их все же не тронули.
А это значит... они все еще имеют виды на Джонса!
 Он повернулся к Биллу:
– А можно приблизить? Это мои родители...
Билл посмотрел невозмутимо:
– Нет... издалека камера как пчелка, никто и не заметит. А ближе нельзя рисковать. Лучше всего, когда установлены стационарные, вот как тут, например... – он подошел к одному из экранов и прикоснулся к нему. Большой экран тут же сменил изображение. Джонс увидел барак, где они жили. Унылое бородатое лицо проплыло в опасной близости ...
– Нет... это ерунда... Лучше... вот...
Они внезапно оказались возле женских построек. Здесь было куда уютнее и чище. Бородачи в поте лица подметали дворик, дамочки при свете факелов попивали из глиняных кружек какое-то горячее пойло... Затем вдруг стало темно. Редкие лучи света пробивались через маленькие грязные окна. Они были внутри барака. Штурман вгляделся и увидел совсем голую королеву-мать, скакавшую верхом на совершенно голом новоизбранном муже... остальные мужья  были тут же, тянулись к королеве, а та их, смеясь, била по губам...
Изображение погасло.
– Столько лет работы... все придется бросить.
– Почему?
– Переводят в империю. Разумно: все производство там... пересадка была нужна для подстраховки. А сейчас незачем. Я не поеду... слишком много народу там вертится...
– А ты не хочешь вернуться домой, на Гею?
Билл засмеялся:
– Что я там забыл? Повезло с этой должностью. – Он приложил палец к губам. – Они не знают. Думали, ссылают за строптивость... А я первопроходец, пионер... Все сам построил, сам командую... и ни одной дуры над тобой...
Билл замолчал надолго, задумался:
– А что теперь? И не старик еще. Заселить бы пустую планету... А там все устроить как хочется. Пусть каждый берет по собственному куску и делает там что вздумается... Только вон тех бы я не пустил, – он показал на юг. – Каждому поселенцу по лучемету, если те припрутся порядки устанавливать. Без гуманных соплей. Ты меня понимаешь, Хамми?
– Понимаю, – улыбнулся Джонс, – а еще теперь понимаю, почему тебя сюда сослали.
– А то...


Через неделю повалил уже настоящий снег. Он покрыл горные вершины и склоны, лежал на крышах теплиц и хлева, где жила единственная корова Билла. Летом он запас достаточное количество сена, спрессовал его в специальные брикеты, чтоб кормить любимицу. Корова же угощала хозяина прекрасным молоком, из которого он готовил вкусные сыры, творог, йогурты...
Корова Билла вызывала немало насмешек у Джона.
– Вот ты мяса не ешь, Билл, и рыбу не ловишь, – говорил он, – а корову неэтично эксплуатируешь. Все же вы лицемеры, натуральщики. Ты бы ещё пасеку завёл, и неэтично у пчёл забирал бы мёд.
– У меня была пасека на Гее, мед - пальчики оближешь.
– А что ж здесь..? Издевался бы над пчёлами и тут, на Земле.
– У меня есть пару ульев. Пасека – много труда и заботы, ведь ты строишь жилище для диких пчёл, у которых жизнь на природе, прямо скажем, не сахар. И они должны захотеть остаться. Да, я беру у них мёд, а вместо этого кормлю их лучшим кленовым сиропом, но причём тут эксплуатация? Это сотрудничество.
– А ты их спросил?
– Я их заставляю? Захотят - улетят. Не захотят. Им хорошо со мной. И корова: я о ней забочусь. Она дает мне молоко. Отпущу на волю – погибнет.
– А откуда у неё молочко? Что ты сделал с ее теленком?
– Телёнка у неё никогда и не было, ты, видимо, совсем с вопросом не знаком. Мы давно научились делать «псевдороды», и корова начинает доиться, не рожая. А того, кто её доит, любит как родного телёночка.
– Подлый обман! Ты не только крадешь коровье молоко, но ещё и внушаешь ей незаслуженную любовь!
Билл затрясся от смеха:
– Незаслуженную? Это почему же? Посмотри, как я о ней забочусь! И, между прочим, не собираюсь резать на мясо. Знаю, знаю… ваше мясо клонировано, вы никого не убиваете. А первую коровку или овечку, из которой мясо клонировалось, все же кто-то убил? И вообще: покажи мне отношения, не основанные на личной выгоде и расчёте. Честную бескорыстную любовь? Да на нашей Гее, хотя бы. Женщина выбирает себе красавчика-пуделька и ведёт его в ресторан в надежде, что он потом её удовлетворит, а пуделек пользуется этим, чтоб походить за бабский счёт в рестораны. А раньше, говорят, все наоборот было. А начальник не пользуется рабочим, чтобы тот вместо него делал тяжёлую работу? А рабочий не пользуется начальником, чтобы тот вместо него мозгами скрипел? Все эти бредни про «эксплуатацию» - простая демагогия.
Билл выдохнул после длинной речи и засунул в рот жевательную резинку.

 
– На кого ж я тебя оставлю, Лиззи? – сокрушался Билл, почесывая корову специальной щеткой, – придется тебя на Луну везти.
В хлеву было тепло и чисто. Видно было, что корова для станционного смотрителя как член семьи.
– Можешь отдать её в деревню. – предложил Хамми.
– С ума сошел? Они тут же зарежут её и сожрут!
– А что, у них нет скота?
– Был... давным-давно... Теперь они держат только свиней на мясо, да и сами мало от свиней отличаются....
– Не любишь ты их...
– А за что любить-то? То же бабье царство, что на Гее...
– Ну ты загнул, Билл, сравнил Гею и этих...
– Хамми... Ты "Гулливера" читал?
– Нет, это что?...
– Так и думал, темный ты человек. Книга такая, старая-старая. Вернемся, напомни, я перекину. Так вот, были там такие дикие звери, Йеху, произошедшие от людей, и все человеческие пороки у них были доведены вроде как до инстинктов. Главный герой, Гулливер то есть, сначала на них с омерзением глядел, пока не признал в диких повадках этих зверей родные черты человечества.  Эти, из деревни, и из других деревень тоже, они вроде Йеху, одичавшие люди из тех, что жили на Земле повсюду. А на Гее те же самые, только выросшие в условиях цивилизации. А так ничего не изменилось. Потому на Земле цивилизация погибла, и на Гее она погибнет... Как только начинается бабье царство - это конец цивилизации...
– Но Билл, я вот слышал совсем другое... Что это очень хорошо, когда женщины управляют миром, потому что тогда общество стремится к мирной жизни, а не к драчке. Мужчины, дескать, очень агрессивны, амбициозны и все норовят затеять какую-нибудь свару...
Билл, закрывавший хлев, так расхохотался, что подскользнулся и растянулся в мокром снегу...
На шум прибежали Майк и Джон.
 – Что тут за веселье?
– Да вот этот чудак утверждает, что очень всем хорошо и прогрессивно, когда миром правят бабы...
– Ну что ж, мы это слышим с детства, – улыбнулся Майк.
– Не то чтоб очень верим, – добавил Джон, – Но лучше лишний раз не высовываться, чтоб не оскорблять демократию....
– Мне много чего вам есть рассказать, но возьмем такой сомнительный факт, как меньшую агрессивность бабьего царства.
– Билл,  а ты где учился? – заинтересовался Майк, –  гладко говоришь. Когда говоришь, конечно.
– Степени мне ни к чему, все рано шансов никаких... брал разные курсы в университетах, то, что меня интересовало... И здесь учился... программы удаленной учебы... А когда курсов поднакопилось - выяснилось, что нечаянно собралось на пару степеней. Эй... а можно не сбивать?
– Молчу, молчу!
– Ладно... о чем это мы? Ах да! Агрессивность... Дамочки агрессивны не меньше, и готовы друг дружку скушать, выцарапать глаза, вырвать волосы из-за какой-нибудь ерунды... И жестокости в них не меньше. Кстати, вот вы на празднике выбора-то побывали, а что дальше - не знаете? То-то... А я-то давно их изучаю... Это у королевы гарем - все её. А у обычных самок - иначе. Общие у них мужички-то, и справляться должны... кто не справился - обратно в барак. И кого долго не используют - тоже в барак. Вот мужики-то и стараются угодить - пусть их почаще зовут, в барак-то кто хочет? Вам ничего это не напоминает?
– Ой напоминает....
– Погоди, погоди... я чего-то не понял, Билл.
– Что непонятного, Хамми?
– Ну как... зачем им общих мужиков иметь? Когда можно каждой своего завести - и нет проблем!
– Эх, Хамми, Хамми... вон, посмотри на своих друзей, они понимают.
Друзья переглянулись и согласно закивали...
Майк полюбовался на замешательство Джонса и уточнил:
–  Хамми, они не хотят своего, они хотят лучшего! Чтобы перед подружками не стыдно было!
Билл усмехнулся.
– Дальше. Это не все. Дети там тоже общие, то есть мамины. А пап вроде как совсем и нет... Мамы соответственно и воспитывают их: мальчики - слуги, девочки - королевы. Другого они и не знают...
– Ну все-таки на Гее не так!
– Майк, ты ведь историк? Теперь скажи, в какую сторону изменилось общество на Гее за последние, ну... скажем... двадцать лет? В сторону матриархата или патриархата?
– Э... конечно, матриархата...
– Вот видишь! А что это все значит?
– Как-то я не очень...
– Это же очень просто... Экстраполируй, историк... Это значит, в определенной точке в прошлом произошел компромисс. А с чем это связано - долго думать не надо. Конечно же, эвакуация, первые поселенцы... А потом пошел регресс.
– Но с чего ты взял, что до эвакуации было так, а не иначе, и потребовался компромисс?
Вместо ответа Билл указал в сторону деревни.
– Посмотри. Вот так было здесь до отлета. За одним исключением. Это община изоляционистов. Они от всего мира еще раньше начали отделяться, поэтому и сохранились. А кто еще сохранился? Мощные самодостаточные культуры, которые умели сопротивляться, а главное - жили по другим правилам. Пошли-ка в дом, тяпнем согревающего, да печь затопим.

Билл разложил сыры, пикули, сухарики на деревянном столе перед камином, разлил в стаканчики свой фирменный напиток. В камине весело играл огонь, бросая отблики на сосновые стены. Было так тепло и уютно, что и говорить ни о чем не хотелось...
Джонс первым нарушил молчание:
– Все-таки я не понимаю, Билл, почему ты считаешь женский мир таким агрессивным? Ну подсидели слегка друг дружку... насплетничали там, ну, в крайнем случае, за волосы  подергали... И что?
– Эх, Хамми, не в женщинах дело...
– Но ты же сам...
– Скажи, ваше общество умиротворителей агрессивно?
– Конечно, но при чем тут?
– А кто у вас самые агрессивные, женатые или холостые?
– Разумеется, холостые, они главная ударная сила джихада... зато потом заводят себе гарем и живут мирно.
– Если доживут. Кстати, отсюда взялась первая легенда бабского рая: дескать, женщины действуют умиротворяюще на диких и злобных мужчин...
– Так и выглядит...
– Но это не так... Да, уверенность в себе при наличии послушной и верной подруги, которая не сбежит, чуть только ей вожжа под хвост попадет, делает тебя уверенным умиротворенным.
– Э... ну да...
– А теперь представь, что какой-нибудь ваш там султан вместо одной жены завел себе десять, а еще десять взял в наложницы. Что будет?
Джонс почесал в затылке...
– Не знаешь? А ведь это так очевидно... девятнадцать мужиков останутся без баб. А девятнадцать голодных до бабы мужиков не будут собирать цветочки или играть на свирели... Они озвереют. Тупо и бессмысленно. Вот тебе готовые шахиды...
Джон вмешался:
– Билл, ты сам себе противоречишь! Что общего между исламизмом и феминизмом? У исламистов женщины рабыни, собственность... а у нас все наоборот!
– Все наоборот - это ты хорошо сказал, Джон. Сейчас ты увидишь, что общего-то куда больше. Вот освободилась женщина - и стала себе выбирать усластителей... А поскольку ум и прочие способности у пудельков она ни во что не ценит, что она с этого, то выбирает за полученный кайф... Большинство дамочек, по сути, ничем друг от дружки не отличаются, из всей толпы они выбирают одну десятую породистых дебилов, чтоб не грузили, украшали её величество собой да трахали по первому желанию... вот эта одна десятая и бегает от одной к другой... удовлетворяет. У них даже своя доска знакомств с объемными изображениями в полный рост, чтоб выбирали там по росту, мускулам и размеру фаллоса.  Да вы в курсе, наверно...
– В курсе....
– А теперь скажите, что происходит с оставшимися девятью голодными мужиками? Сидят они злые, а когда их еще и в обществе зажимают и на работе, то взрыв неминуем... Вот и выходит, что феминизм и джихадизм - две стороны одной медали. Оттого  все и понеслось так быстро на Земле, потому что, став бойцом, он хоть человеком себя почувствует, да к тому же имеет шанс себе не то что жену - целый гарем навоевать. 
И на Гее то же будет....


Пропел мелодичный сигнал. Билл бросился к экрану, на ходу набирая текст на невидимой клавиатуре.
– У нас новости. Корабль с Луны придет через неделю. Надо все паковать... А что с Лиззи? – Он нахмурился, – Я им писал, что корова – часть важного продовольственного эксперимента, который нужно завершить.
Он застыл в напряжении. И тут подпрыгнул, стукнув каблуками в воздухе:
– Ура!!! Разрешили!
– Корову на Луну? А что она там будет есть?
– Она не пропадет, синтезаторы могут любую пищу приготовить, в том числе и для животных. Да ей недолго, полетит домой, на Гею. Ладно, это потом... надо связаться с моим нынешним куратором.
Он снова принялся посылать сообщения.  Хмыкнул.
– Слушайте, нашего полку прибыло... Дают в помощь майора...
– Как, Веики отпускает своего избранника?
– Бывает. Вы тут себе наливайте, закусывайте, а я сгоняю. Одна нога здесь, другая там.
Джонс поднялся:
– Билл, я с тобой.
– Ну пошли.


Вездеход Билла раскидывал снег и мчался, будто впереди было скоростное шоссе, а не заснеженный густой лес. Внутри было тепло и пахло сухой травой. Билл включил какую-то веселую ритмичную музыку. Джонс волей-неволей начал подстукивать ногой в такт.
– Нравится, Хамми? Этой записи больше двухсот лет. Музыка моих предков. Сейчас такой нет.
– А кто твои предки?
– Ирландцы. Когда-то давно поселились в Америке. Так что это и моя родина, Хамми. Приехали из Ирландии строить новую жизнь, бежали от голода у себя дома, были тут гражданами третьего сорта. Работали на самых черных работах, но все равно выбились в люди... А потом пришли эти...
– И что случилось?
– Мой... как это в книжках пишут... пращур, даже не скажу точно, прапрадед или прапрапрадед, сначала пытался организовать оборону, а потом собрал первую команду переселенцев. Они были основателями Вашингтонии... Уверен, Майку его имя известно, да я не хочу...
– Его наверно почитают как героя на Гее?
– Смеешься, Хамми? Его имя только настоящие историки и помнят, а в школе учат про разных Моник, Хиллари да Джейн, создательниц великой Геянской демократии.
Он помолчал.
– А вообще у меня все предки героические. Кого ни возьми. Один строил там, другой изобрел это. Да и за мной немало числится. Но я жил затворником, не сильно вникая в эти игры.
– А чем ты занимался?
– В основном разрабатывал космические системы. С детства это обожаю. И первопроходцем мечтал стать. Книжки читал про древних пионеров-зверобоев... Только зверей убивать - это не по мне... Кстати, Лунная станция и базы на Земле - мои проекты.
– Вот это да! А как ты оказался тут?
– О... это особая история. Кроме чисто практических дел я продолжал исследования глубокого космоса. Благодаря подобным исследованиям была обнаружена когда-то Гея. Мне пришло в голову, что не следует почивать на лаврах, а лучше поискать еще варианты. Мало ли куда и когда еще придется валить? У меня было несколько хороших умных парней в лаборатории. Наконец мы нашли. Это был триумф, планет земного типа во вселенной не так уж много. Я взял наши разработки (плод десятилетнего труда) и отправился к кураторше Дубби Стоер. Она даже смотреть не стала, открыла варежку, дескать, вместо конкретной работы занимались философствованиями, а не пуделиное это дело. Разогнала всех, меня сюда сослала, ребята вроде бы на Луне мотают...
– А что с проектом?
– Проект у меня. Осталось только звездолет угнать.

Они выехали на знакомую полянку вблизи деревни, только теперь она была вся засыпана снегом.
Веики с Яири уже поджидали.
У майора был смущенный вид. Веики бросилась к Джонсу и расцеловала его в обе щеки.
– Рада видеть тебя, солнышко. А это что за капитан пиратов?
– Веики, это Билл, станционный смотритель. Хороший парень.
Веики подошла к Биллу, пожала руку, подставила щеку...
– Ну давайте, майор вам поможет собраться, а я побежала, пока еще светло...


– Что случилось, Яири?
Майор мрачно смотрел перед собой:
– Да так, ничего...
Джонс пожал плечами и повернулся к Биллу:
– Что-то ты порозовел, Билл, и настроение у тебя улучшилось...
– Какая милая девушка!
– Что случилось? Ты же только что крыл всех этих дур?
– Ну не всех, не всех, Хамми... есть все же приятные исключения...


Холодная снежная зима угнетала до того не видевших снега Джона и Майка. Что касается майора, то он просто заражал всех своим унынием...
Троица подсела на виски Билла, тогда как Джонс увлекся обширной библиотекой, собранной Биллом. Раньше он почти не читал, разве что священные книги, да специальную техническую литературу, теперь же просто ушел головой в шедевры прошлого. Билл только посмеивался, видя постоянно увеличивающийся список прочитанного, да изредка посылал Джонсу ненавязчивые рекомендации. 
Основная работа подходила к концу, все, что можно было эвакуировать на новую станцию, складывалось в один контейнер, а то, что Билл решил взять с собой на Луну, - в другой. С помощью Хамми Билл упаковал свои многоступенчатые оранжереи и системы регенерации почвы, которые могли работать в любых условиях и на любой планете, исследовательскую аппаратуру и лаборатории. Но очень многое увезти было невозможно. Решили оставить все как есть, тщательно заперев, и замаскировать станцию. Может, когда-нибудь... К тому же Билл установил в одной из пещер в горах специальный ретранслятор, чтобы сигналы со шпионской аппаратуры, разбросанной по окрестностям, передавались на спутник.
Особенное внимание Билл уделил вискогонному аппарату. Заготовив про запас огромную бутыль своего фирменного пойла, он разобрал машину, тщательно упаковав каждую деталь. Затем дошло дело до печи. Пришлось перейти на консервированные продукты. Потом великолепный набор инструментов - и, наконец, все было закончено.
В ожидании лунного корабля они просиживали вечера, приканчивая бутыль, и говорили.
– Ты понимаешь, Хамми, что ты незаурядный? Глянь-ка на тех трех страдальцев.
Майк и Джон лениво повернулись со своего стола. Перебравший Яири продолжал что-то им внушать пьяным голосом.
– Да и сам я не лучше. Мы учимся, читаем книги, изучаем историю с детства, к тому же родились и жили в более-менее нормальном обществе, при всех его загибах, это не сравнить с той средой, в которой рос ты. И что же? За несколько месяцев ты прочитал больше каждого из нас.
– Что в этом такого? Попадись все это мне раньше, я бы так же как вы читал не торопясь, потому что знал бы, что спешить некуда, все впереди, успею...
– Не знаю, не знаю... Я давно заметил, что природа создала два вида одаренности. Причем обычно замечают только первый вид, яркий талант с детства, вундеркинда. Он загорается как комета, но мгновенно достигает вершины, а потом так же быстро начинает падение и угасание... Смотришь на такого: и ведь молодой еще и уже прославлен. А все у него уже позади. А есть такие, которых в детстве считают серостью, и малоспособными. А на самом деле он специально так построен. Его таланты природой помещены в спячку, чтобы постепенно пробуждались по мере необходимости. И всю жизнь он развивается, его интерес к миру не гаснет с годами, наоборот, вдруг ни с того ни с сего появляются все новые таланты. То он книгу начинает писать, то вдруг осваивает музыкальный инструмент... кстати, ты ни на чем не играешь?
– Нет... но, знаешь, я слушал много записей тут у тебя ...
– Знаю, знаю, – улыбнулся Билл.
– Так вот, мне очень понравились старые записи органа, "хаммонда", так это, кажется, называлось... завораживает. У тебя тут нет случайно "хаммонда"?
– Нет. Но можно заказать в Империи. Они там все делают. А я мечтаю научиться на скрипке, хочу играть кельтскую музыку. Я не смеюсь. И я такой. В школе не блистал. Меня отправили в техники низшего разряда. А там стал незаменимым сначала в одном, потом в другом. Есть такой прием.  Я открыл для себя. Когда ты чувствуешь, что резко пошел вверх - нужно переезжать на другое место, где тебя никто не знает. Потому что для всех знакомых ты остаешься тем, чем был, а это мешает вере в себя, и ты упрешься в невидимый потолок. Но вот ты на новом месте и с удивлением видишь, что отношение к тебе уже совсем иное. Для тебя эта точка - новый старт. Но и там нельзя слишком долго задерживаться. Косность людей - хуже ничего нет. Они продолжают воспринимать тебя таким, каким ты впервые появился перед ними... Не знаю как тебе, а мне требуется признание. А если его не будет - лучше вообще от них всех подальше... А потом ты опять уезжаешь, и снова убеждаешься насколько ты вырос... Самое смешное, это когда результаты твоих последних трудов попадают на глаза тех, кто помнит тебя в самом начале пути. Ты бы видел эти круглые глаза!
Билл засмеялся и снова наполнил стаканы. Джонс задумчиво пожал плечами:
– Ну подожди... не всем же нужна такая поддержка... толпы... может сидит такой талант, постепенно просыпаясь из спячки, про которую ты говоришь, и никто ему не нужен, и никуда не едет... Опять же, почему ты не допускаешь такой возможности, что рядом с ним находится близкий человек, который прекрасно видит его успехи и всячески поощряет и одобряет, и никакая публика ему не нужна?
– Ты хочешь сказать, любимая женщина, Хамми? Лет триста назад это случалось, да... Потому как именно так оно природой и задумано... А сейчас? Они живут для удовольствий, а в нас видят только инструмент для достижения этих удовольствий... Но бывает, бывает, да... я даже пример такой знаю. Друг у меня есть, с детства. Мы с ним вместе астрономией начинали заниматься. Он где родился, там и живет до сих пор. А я - то туда, то сюда. Его звал с собой - он только посмеивался. Смотрю - и этому научился и тому, да как! А потом и что-то совсем новое освоил. Теперь у нас тандем сложился. По космосвязи. Все, чего я не додумаю - он стройненько и красиво выдает. И ведь правда, много лет с ним верная подруга, поддерживает и поощряет... поначалу я даже посмеивался: ну дура влюбленная! А нет... она видела на что он способен и верила в него. Может, потому он и добился всего.
– Вот видишь... что касается меня, все получилось иначе, я с детства отличник был, первый во всем. Скажу тебе по секрету, вообще никогда себя талантом не считал. Просто хотелось быть лучшим! Вот и привык упираться рогом. Пока не добьешься своего. Может это тоже такой вид природного таланта?
Билл почесал подбородок и засмеялся:
– Похоже, ты прав, Хамми. Каких только талантов на свете нет. Выпьем за это!


Грузовая платформа зависла над станцией в полной тишине. Напоминала она огромную круглую тучу, внезапно заслонившую луну и звезды. Невольные затворники вышли на улицу поглядеть на необыкновенное зрелище. Внезапно вспыхнул яркий свет, такой яркий, что пришлось закрыть руками глаза. Это зажглись расположенные по кругу фонари в днище платформы. Стало светло как днем. В сверкании кружащихся снежинок корабль начал плавно опускаться на белую посадочную площадку.
Билл легким движением спрятал невидимые навигационные приборы, с помощью которых направлял корабль на посадку, и пошел встречать гостей.

Яркий квадрат двери осветился на до этого абсолютно непрозрачной стенке корабля, три тени четко отпечатались на фоне яркого света. От двери протянулся невесомый трап. Как только он коснулся заснеженной площадки, прозрачная дверь быстро поднялась и исчезла. Три фигуры в шлемах, боевом снаряжении и лучеметами в руках стояли на пороге. Билл двинулся навстречу, но был остановлен направленным на него лучеметом.
– Назад! – раздался пронзительный женский голос. Билл застыл в удивлении.
– Лейтенант Джордан? Ты что, меня не узнаешь?
– Техник-смотритель Граам, доложите обстановку!
– Какую обстановку?
– На станции посторонние! Кто такие?
– Я же сообщал на базу, это штурман Хамми Джонс, это ученые с Геи Майкл Коннор и Джон Кабботт, и майор Амос Яири из Сиона.
– Больше на станции никого нет?
– Нет.
Она опустила лучемет и сделала знак своим подругам, те тоже расслабились и опустили оружие:
– Не ученые, а младшие ученые. Пудельки не могут быть учеными, разве что учеными пудельками.


XV. Луна

На станционной кухне, опустевшей, но все еще сверкающей чистотой, с запахом сосны и клена, стояли друг против друга офицер Джордан и Билл. Тут же, не выпуская из рук оружия и лишь слегка приподняв забрала шлемов, привалились к штабелю коробок девушки-бойцы. Они нервно прислушивались к звукам снаружи и только ждали приказа чтобы немедленно вернуться на корабль и поскорее покинуть эти опасные места.
– Мы не можем улететь сию минуту, лейтенант...
Билл с трудом скрывал раздражение. Сказывались годы жизни затворником.
– Техник-смотритель, вы забываетесь! Это приказ! Вы должны были все приготовить заранее!
Билл вздохнул несколько раз. Было видно, что ещё немного - и его раздражение выльется наружу. А чем это может кончиться - и представить себе трудно.
Штурман положил руку на плечо Биллу и мягко отстранил его:
– Лейтенант Джордан, разрешите обратиться.
Офицерша смерила его взглядом:
– Ну, говорите…
– Разве вы не должны также забрать отсюда капитана Мэри Джонс?
– А она не тут? – вскинула голову офицер.
Билл тут же пробурчал исподлобья: «Я вам все написал в докладе, даже прочитать не удосужились, работнички…»
Лейтенант не удостоила его вниманием.
– Так где же она? - обратилась она снова к Джонсу.
– В деревне, на задании. С ней представительница империи.
– Да, у нас инструкции насчёт неё тоже… так что же делать?
– Не о чем беспокоиться. Билл сгоняет за ними на вездеходе. А мы пока займёмся погрузкой.
– Все будет в порядке, лейтенант, – сказал уже куда более миролюбивым тоном Билл, – я здесь десять лет, и пока в округе не было ни одного кверхозадого.
Он натягивал сапоги и куртку:
– И вообще, отдохните, угощайтесь напитками. Вон из той бутыли не забудьте попробовать. А вот в этой корзине - свежие яблочки. Прямо с дерева из оранжереи. Ешьте, все равно сгниют.


Огромная платформа плавно поднялась в воздух, некоторое время в ярком круге света виднелась станция, лаборатория, оранжереи, окруженные густым лесом, затем прожекторы потухли, все погрузилось в темноту. Билл, жадно смотревший вниз, вздохнул и отвернулся от окна.
– Попрощался? – Джонс был снова с Мэри, и сочувствие давалось ему с трудом. Впрочем, Мэри тут же ушла на совещание в рубку корабля. А майор Яири сидел с надутым видом в стороне, изображая глубокий интерес к бортовым картам. Джон и Майк сияли, на корабле под защитой девушек-бойцов они снова почувствовали утерянные было уверенность и оптимизм. Веики рассказывала им какие-то смешные истории из жизни в деревне, которые то и дело прерывались дружным хохотом. Тут она повернулась к остальным и замахала приглашающе рукой. Яири с еще большим интересом погрузился в карты, а Билл сразу расцвел.
В комнате прогудел слегка гнусавый голос лейтенанта Джордан: "Майор Яири, - на совещание".
Майор тут же с облегчением вскочил, развёл руками, дескать, «извините, занят», и удалился. А Джонс с Биллом уже подсаживались к столу.
Веики продолжала рассказ:
– Вчера королева предложила мне выбрать кого-то из местных мужей... разрешила взять кого хочу, такая честь. Она решила, что я достаточно освоилась, и пришло время вкусить настоящего счастья. Так что вы меня очень вовремя увезли.
– Я рад, – Билл и вправду выглядел весьма довольным, – что успел вас избавить от такой неприятности.
– О, я еще не решила, неприятность ли это или наоборот – веселое приключение, – и, заметив расстроенный вид смотрителя, – конечно, можно было обнюхать всех претендентов и выбрать наименее ароматных. Милый Билл, – продолжила она легко коснувшись его руки, – конечно, замечательно, что ты приехал за нами, и вообще - экзотики мне хватило надолго. А замуж я еще успею.
Билл прокашлялся:
– Так, может, и у меня есть шанс?
Веики внимательно поглядела на него.
– Вот прямо так? Без шампанского? Без огромных букетов цветов?
– И вы тоже любите цветы...
– Ну конечно, все женщины любят цветы, почему это так удивляет тебя, Билл?
– Да нет... не удивляет. Просто я давно ищу ответ на этот вопрос: откуда это наслаждение убитой красотой? Вот у меня сердце кровью обливается. Сначала рвут прекрасный цветок со стебля, на котором он бы еще долго мог радовать своей красотой. Потом обманывают: ставят в воду. Цветок еще верит немного, но вскоре понимает, что шансов нет. В вашей комнате загибаются прекрасные создания. Лично мне бы одного такого опыта хватило, но женщины только хотят еще и еще... Отчего такая кровожадность?
– Ну почему обязательно кровожадность? Может, просто любовь к прекрасному?
– О да... мне напомнило... в древности был один жестокий правитель, и у него была то ли жена, то ли любовница, дочка которой тоже обожала прекрасное. Но отрезанные цветочки балованной принцессе, видимо, надоели, поэтому она захотела отрезанную голову, голову любимого многими и даже царем пророка. И глупый царек ей эту голову отрезал и прямо на медном блюде преподнес. А что ему было делать? Желание женщины - закон.
Билл завозился с мрачным видом, будто собираясь встать из-за стола. Веики задержала его:
– Погоди, Билл. Я очень люблю цветы. Живые - в саду. И еще... у тебя да, есть шанс.


Первое, что они увидели, выйдя из корабля, было ухмыляющееся круглое лицо Василия. Джонс бросился обнимать давешнего проводника и товарища по сибирским странствиям:
– Василий? Ты как здесь? Вот здорово!
Василий загадочно улыбался, и глаза его, как и раньше, сузились в щелочки с сеточкой морщинок по краям.
– Рад, очень рад. А я здесь не один. Еще сюрприз, однако.
Сибиряк помахал кому-то рукой, и из тени одного из стоящих рядком на выжженной земле вагончиков вышли два растрепанных молодых человека.
– Вот это встреча! Привет, ученики! – Джон первым узнал Славика и Димона. Те бросились навстречу товарищам по сибирским приключениям.
– Кто же организовал вам допуск в такое секретное место? - поразился Майк.
– Как видите, мы с Веики зря время не теряли, – Мэри сделала знак настороженно озирающимся с оружием наготове девушкам-бойцам в черных блестящих комбинезонах. Они закинули лучеметы за спину, подняли затемненные забрала, пружинисто спрыгнули с трапа и теперь с удивлением рассматривали необычный пейзаж. Повсюду, куда ни кинь взгляд, простиралась пустынная сухая земля без единого деревца вокруг и без малейших признаков жилья и людей.
Майор тоже вышел из грузовоза и с сомнением пнул по желтой кочке:
– Тут строить новую станцию? В этой дыре?
– Чем плохо это место, друг? – отозвался Василий, – Вдали от ненужных глаз, и в самом центре империи... Тебя как зовут?
Яири с сомнением оглянулся на Мэри. Та подошла с улыбкой. Представила их друг другу:
– Вы теперь коллеги, это майор Яири... просто Амос, вряд ли тут нужны условности. Займётся постройкой станции, и, будь уверен, сделает это хорошо, сколько бы ни ворчал. А это Василий, он был следопытом и разведчиком в Сибири, его и Катю оставят смотреть за станцией... Ты не против, Билл?
– Да на здоровье! Если что – помогу чем смогу. Вы и про ту станцию не забывайте. Изредка как в отпуск подальше от этого, – Билл вздохнул, –Тоскливое местечко, только песок и колючки. А как сырье забирать? Или снова летающие грузовозы? Зачем тогда было огород городить?
– На этот вопрос я могу вам ответить. – услышали они голос за спиной. Все обернулись. Это неслышной мягкой походкой подошёл имперский чиновник, легко узнаваемый по традиционному одеянию, – По Ху, – представился он, – Мы уже ведём сюда линию скоростного грузового поезда, вот-вот начнётся строительство станции, жилого комплекса для работников. Здесь будет настоящий оазис в пустыне. Пока что мы вас поселим в этих домиках.  Они временные, но очень удобные. Не стесняйтесь просить ни о чем.
Он обратился к Веики. Говорил он по-английски, явно в расчете на остальных:
– Уважаемая Веики! Приветствую вас с возвращением на Родину. Мне велено передать, что вашего отчёта ждут с большим нетерпением. Не пройдёте ли ненадолго в офис?
Офисом он назвал ближайший вагончик, на котором висела какая-то блестящая табличка с красными иероглифами.
Веики повела нервно плечом, сморщила лоб, но безмолвно проследовала за чиновником в контору.
Джонс проводил их взглядом. Он заметил, что выражение лица чиновника стало жестким, он что-то выговаривал Веики, та выглядела растерянной. В какой-то момент она даже остановилась, но тот решительно взял её за плечо и потянул за собой.
Явилась команда грузчиков с типичным (Джонс уже научился различать) замутненным фэйсбучным взглядом. Билл, обрадовавшись подоспевшей помощи, хлопнул одного по спине, отчего тот подскочил и с ужасом уставился на него. В глазах его стремительно замелькали статусы и лайки.
– Чего испугался? Давай за дело - аппаратуру разгружать!
Он бесцеремонно схватил за рукава ошеломленных рабочих и потащил в корабль.

Джонс дождался возвращения Веики у входа в женский вагончик и тихо отвёл её в сторону:
– Рассказывай, что случилось?
Веики с сомнением на него поглядела:
– Не знаю, стоит ли…
– Стоит! Я тебя в обиду не дам.
– Я знаю, Хамми… Но это наши внутренние дела… –
и видя решительный настрой Джонса, – Хорошо, хорошо, только никому ни слова!
– О чем речь!
– И Биллу ни намёка! Хорошо, что он не заметил, а то бы По Ху тут же по кочкам размазал. В общем, история такая. Про чипы и контроль ты все знаешь. Мы, администраторы, пользуемся немалой свободой, но рамки есть и у нас, и если мы их преступим, империя до нас всегда доберётся. Но только пока мы на её территории. А если кто-то вдруг оказался за - разыгрывается самая настоящая паранойя. Ведь все чипы становятся бесполезными. Я, как ты знаешь, пользовалась особым доверием. Поэтому только меня и отпускали в Сион. Но ненадолго, и я всегда должна была отчитываться по несколько раз на дню. А потом произошла эта катастрофа в Канаде. Долго вообще никакой связи не было, позже Билл и Мэри передавали от меня разные весточки, но было уже поздно. У «отцов» случилась истерика. Теперь меня подозревают черт знает в чем, паранойя расцвела пышным цветом, и объяснить ничего невозможно…
Веики замолчала, задумавшись.
– Честно говоря, я уже думала - все. Заметут. Прямо сейчас скрутят и увезут неизвестно куда. Такое бывало. Но пока пронесло: мне дали задание - лететь с вами на Луну, наладить транспорт минералов. Ведь в некоторых вещах я незаменима, и связей, таких как у меня, ни у кого нет. Но чем больше появляется «нежелательных» контактов (как бы они ни были важны для империи), тем быстрее я становлюсь неблагонадежной в их глазах, и паранойя разыгрывается все сильнее и сильнее. В другой момент я бы прыгала от радости: о таком можно было только мечтать - на Луну в качестве представителя империи! Но как только я перестану быть незаменимой, как только наладится постоянный трафик…
Она снова задумалась.
– В общем, если бы я сама не была хорошо знакома со всей этой системой, я бы вздохнула с облегчением, подумав, что все образовалось, и тучи пронесло стороной. Но я-то прекрасно понимаю, что как только я вернусь, - ничего хорошего меня не ждёт.
Джонс смотрел на неё, взяв за руку. Грустная Веики была столь же мила и очаровательна, как и веселая. И она была все так же дорога ему. Джонс не мог оставить её на произвол судьбы.
– Веики, мы придумаем что-нибудь. Обещаю.
Она кивнула благодарно.

Веики все же пришлось отправиться в ближайший центр за подробными инструкциями. Но, скорей всего, сейчас это и в самом деле были просто инструкции.
Пока же погрузка шла полным ходом. На Гею отправлялись многочисленные товары из империи и Сиона. Каждый день подвозили новые и новые контейнеры с заказами. Пришли и инструменты для Билла и Хамми: скрипка, орган "хаммонд" и учебные материалы для занятий. Билл тут же принялся что-то пиликать, штурман же решил пока что отложить занятия до лучших времен. Он старался больше проводить времени с Мэри, которая руководила погрузкой. Пока скоростной линии ещё не было, и каждая новая партия товаров приходила на огромном грузовом вездеходе. Однажды вездеход привез целый зоопарк: клетки с коровами, овцами, козами, разными птицами... Даже Билл отложил скрипку и подошел, с любопытством оглядывая зверинец: "Ого, у Лизки будет компания!", присвистнул и снова занялся своей пилёжкой.
– Зачем это? – с удивлением спросил Джонс у Мэри.
– Хамми, ты же видел как у нас мало земных животных...
– Но это животные с фермы, для чего они вам? Я так понял, все продукты у вас легко синтезируются или клонируются.
– Это так, но в последнее время все больше таких людей как Билл. Они хотят, чтобы все было настоящее. Я их понимаю, но очень уж с ними нелегко. Они же во всем играют не по-правилам. Им мало одного хозяйства, им нужно, чтобы все вокруг изменилось. Мечтают о своих колониях, где нет цивилизации, с натуральными продуктами, натуральными отношениями, – Мэри засмеялась, а потом вдруг посерьезнела, – только что-то мне подсказывает, сейчас с этим на Гее могут быть большие проблемы....

Джон с Майклом от вынужденного безделья вдруг вспомнили, что они ученые, и с головой погрузились в составление научных отчетов. Только по вечерам выходили на прогулку, с грустью смотря на небо. Скоро им предстояло покинуть свою, пусть и не очень гостеприимную, прародину...
Славик с Димоном тоже от безделья вдруг проявили живейший интерес к охранявшим корабль солдаткам. Шептались, косо поглядывая на мускулистых амазонок...
Однажды Димон вылез из своего домика ранним утром, зевая во весь рот и почесывая пузо, - и чуть не упал.
Стройные бронзовые от загара девушки, одетые только в узенькие трусики и обтягивающие лифчики, под руководством лейтенанта Джордан занимались сложнейшими упражнениями, перемежая их акробатическими трюками и борьбой.
Одуревший Димон бросился в домик, все громя на своем пути.
– Что случилось? – сонный Джон еще и не ложился, занятый грамматическим анализом и словарем дикарского французского.
– Туда, смотри, что они там делают! – Димон продолжал бегать по дому, вытаскивая всех из постелей. Джон и Майкл посмеялись, пожали плечами и вернулись к работе. Джонс остался понаблюдать. А Славик с Димоном зашептались на сибирском:
"Я бы их всех..."
"А вон та мне больше..."
"А мне вот эта, посисястее"
"А у этой ж... какая..."
"Да, знатная..."
Ух, нарвутся дурачки, подумал штурман и решил предупредить Мэри.
Вскоре Мэри помимо своих прямых обязанностей занялась инструктажем по безопасному ухаживанию за суровыми геянскими женщинами.

Наконец вернулась Веики. Билл немедленно бросил свою скрипку, и уже ни на шаг не отходил от подруги. Джонсу только удалось переглянуться с ней. Та кивнула ему и сделала успокоительный жест. На этот раз обошлось.
Вскоре она собрала всех в административном вагончике.
По Ху тоже присутствовал и внимательно слушал каждое слово. Поэтому Веики старалась говорить больше для него:
– Друзья, я рада сообщить вам, что мне как представителю Великой Империи поручено совершить вместе с вами на грузовом корабле Геи полет на Луну. Для меня это большая честь. Теперь Гея и Великая Империя смогут завязать взаимовыгодные партнёрские отношения.
– А мы?! – запричитали вдруг Славик с Димоном, – нам ведь тоже обещали на Луну!
Ли По даже подскочил от такого вопиющего нарушения дисциплины. Он возмущённо озирался по сторонам, словно ожидая, что вот-вот встроенный чип покарает наглецов. Но ничего, естественно, не происходило. К тому же все, проявив полное пренебрежение к протоколу, весело засмеялись.
– Это не в нашей компетенции, – улыбнулась Веики, – Мэри?
Мэри, посмеявшись над непосредственностью молодых людей, сказала:
– Василий теперь станет станционным смотрителем, его место освобождается. А вы, я понимаю, будете следопытами вместо него. Не сомневаюсь, отлично справитесь. Пока же, как принято, для ознакомления и получения инструкций, вы отправитесь на лунную и орбитальную станции.
– Ура!!! – закричали неразлучные друзья, – мы полетим в космос!


Наконец-то можно было расслабиться. Два дня отдыха впереди. Майк и Джон засели за свои доклады и научные статьи, отвлекаясь только, чтоб поглядеть в иллюминатор на потрясающую картину удаляющейся Земли.
Майк не рвался на Луну, на станции его дожидалась Лорри. Но Хамми получил задание, взяв в помощь Билла и инженеров на Луне, наладить стоящий там в ангаре звездолет. Сам же Билл, краснея и бледнея, неловко ухаживал за Веики. Веики, занятая своими невеселыми мыслями, с трудом замечала знаки внимания, лишь изредка грустно улыбаясь. Славик с Димоном пытались заигрывать с девушками-солдатками. Те смотрели с полным недоумением, совершенно не понимая, чего эти два странных пуделька от них хотят.

Пришло время, когда Джонс мог без помех побыть наедине с Мэри.
Столько надо обговорить. Есть в чем признаться. Мэри как будто читала мысли штурмана:
– Не надо, Хамми, не сейчас.
– Но я хотел...
– Оставь, Хамми. Все наши прегрешения - ерунда по сравнению с тем, что мы снова вместе. А, значит, это не случайно… И есть кое-что поважнее: нужно помочь Веики…
Джонс задумался:
– Есть кое-какие идеи...

Платформа приближалась к поверхности Луны. Никаких признаков чего-то похожего на станцию отсюда не наблюдалось. Внизу тянулась все та же серая или бурая каменистая поверхность, пронизанная острыми тенями от скал и валунов, ослепительное Солнце на черном небе и яркие звезды создавали фантастическую картину театра теней в полном безмолвии космоса. Земли отсюда не видать - это обратная сторона. Горизонт кажется совсем близким. Все детали четкие, края - будто резко прочерченные линии. Корабль повис над одним из кратеров и начал медленно опускаться в самый центр круга.
Внезапно дно кратера отъехало в сторону вместе с камнями, трещинами и оврагами. Открылся черный бездонный провал.
Корабль нырнул туда и исчез в темноте, а дно немедленно закрылось.

Некоторое время иллюминаторы были черны, но тут вспыхнул яркий свет. Они находились внутри огромного ангара. Снаружи слышались какие-то стуки, жужжание механизмов. Наконец легонько пропел сигнал, затем по связи прозвучал высокий звонкий голос:
– Лейтенант Джордан?
Джордан немедленно ответила:
– Слушает! Капитан Саги, можно выходить?
Но обладательница высокого голоса продолжала переговоры:
– Доложите! Перелет прошел успешно?
– Все по плану!
– Никаких происшествий? Ничего подозрительного не происходило во время полета?
Голос у нее был встревоженный.
– Да нет... ничего.
Капитан с облегчением вздохнула:
– Окей, выходите...
Снова раздался мелодичный сигнал, и дверь открылась.
От шлюза тянулся узкий пустой коридор, выдолбленный в серых скалах. Лейтенант Джордан первая пошла по нему, за ней осторожно двинулись остальные. За поворотом их ожидали три вооруженные фигуры в шлемах с опущенными защитными забралами. Некоторое время они всматривались в прибывших, затем опустили лучеметы и подняли забрала.
На лице стоявшей впереди засияла улыбка:
– Привет, Даяна!
– Привет, Рути!
– Привет девчонки! Пошли к нашим! А это ваши пудельки? Ну пусть тоже идут, угостим косточкой а, может, и чем-нибудь повкуснее.


Общий салон в подлунной станции напоминал клуб на Гее: цветущий сад, видимость голубого неба, ряд столиков, по количеству которых можно было понять, что персонал станции не так уж велик. Разница была только в том, что здесь этот стиль действительно имел смысл. Над потолком, изображающим искусственное небо, простирались десятки метров каменных лунных пород, а ещё выше зияла космическая холодная пустота. В зале сейчас никого не было: обеденное время еще не настало.
Лейтенант Джордан представила командиру лунной станции Мэри и Веики, капитан Саги поприветствовала почетную гостью из Великой Империи, обаятельная Веики из таинственной и до того совершенно закрытой страны произвела на неё большое впечатление. Но сейчас Саги было не до церемониалов. Она попросила Веики подождать в стороне и отвела Мэри в сторону:
– У нас неспокойно. Несколько раз кружили капсулы. Даже приходилось останавливать работы - на всякий случай, вдруг заметят вибрации почвы. Ты что-то знаешь?
Она ждала ответа. Лейтенант и другие девушки-военные, стоящие поодаль, тоже смотрели на них.
Мэри с сомнением глянула на капитана:
– А что, центр никаких предупреждений и инструкций не присылал?
Та удивилась:
– А причем тут центр? Какая связь с происходящим здесь?
Мэри переглянулась с Хамми и пожала плечами:
– Боюсь, я не уполномочена, мы тут неофициально...
Капитан Саги задумалась. Потом положила руку на плечо Мэри:
– Неофициально, просто твое мнение. Что-то происходит?
– Происходит... но только я ничего не говорила, а вы ничего не слышали... готовьтесь к неприятностям... и осторожнее с центром. Не слишком усердствуйте. И вообще... Не рассчитывайте на помощь Геи. А думайте своим умом. – И, заметив поджатые губы Саги, быстро добавила, – Но это только мое неофициальное мнение.
Капитан Саги нахмурилась. Пожала плечами и отошла к остальным, те окружили командира. Хамми заметил, что та покрутила рукой у виска. Мэри опустила голову.

Станция была только частью системы подлунных копей, её центром управления и жилой частью. Шахты тянулись на километры в стороны и в глубину. Специальные роботы копали тоннель, тут же разделяя минералы по составу и качеству, и  отправляли их конвейерами в особые хранилища, отделенные шлюзами с двух сторон. Как только хранилища наполнялись, закрывался шлюз, ведущий в шахту, и открывался тот, что соединялся с жилыми и рабочими помещениями. Минералы погружали в контейнеры, помещение освобождалось, закрывался внутренний шлюз, воздух откачивался, и наполнение начиналось заново.
Все работы контролировались инженерами, ведущими наблюдения из сверкающего чистотой зала управления. Тут же были лаборатории, жилые комнаты, спортивные помещения, бассейн... в общем, все было сделано, чтобы вынужденное затворничество не стало слишком уж грустным.
Вскоре сигнал, стилизованный под бой старинных часов,  оповестил о времени обеда. Салон стал наполнятся работающими на станции техниками, инженерами, лаборантами и учёными. За отдельным столиком своей компанией обедали женщины-военные.
Все с любопытством посматривали на компанию гостей,  которых капитан Саги усадила за столик поблизости от офицеров. На лунной станции годами работали одни и те же люди, все были друг для друга как члены одной семьи, и появление гостей было настоящим событием.
Неожиданно один из инженеров, который все всматривался в сидящих в отдалении, поднялся и воскликнул:
– Билл?
Другой обернулся к нему и спросил с удивлением:
– Какой Билл?! Билл Граам? Он здесь?
Тут уже с десяток работников в голубой униформе вскочили со своих мест и смотрели в сторону прибывших на станцию посетителей. 
– Билл! – закричали они, – Билл Граам! Это ты?
Капитан Саги нахмурилась. Безобразное нарушение дисциплины. Она раздраженно встала со своего места, собираясь прочесть нотацию зарвавшимся «пуделям», но те, вне себя от радости, даже не заметили её возмущения. Они окружили Билла, обнимали его за плечи, хлопали по спине.
Билл, счастливый, пожимал руки:
– Хамми! Иди сюда! Познакомься, это те ребята, про которых я тебе рассказывал! С которыми мы когда-то исследовали космос! Вот встреча... Познакомься: это Рон, это Лоренс, это Гай, а это Фил. Как я рад, ребята...
Веики с восхищением смотрела на Билла.

В этот день совещаний больше не было. Для Билла и его друзей устроили торжественную встречу и экскурсию по копям. Сияющий Билл, сам когда-то принимавший участие в проектировании, с удовольствием вникал во все технические детали своего детища, давал советы и разъяснял друзьям непонятные вопросы, связанные с работой станции.

Все пропадали в лабораториях и слушали многочисленные истории из жизни Билла, которые обрастали все новыми подробностями с помощью его друзей и коллег, в разное время трудившихся с ним. А Мэри взялась за Джонса.
–  Так какой у тебя был план, Хамми?
– Э… Честно говоря, план нагловатый: просто увезти её на Гею.
– Ты с ума сошёл, Хамми! Тогда вся наша работа с Империей насмарку! Они больше не будут нам доверять.
– Но она не может вернуться назад. План, может, не самый удачный, но все же… Нужно придумать какой-то повод, чтобы Империя согласилась отпустить её с нами.
– Но я просто не представляю себе как сделать, чтобы они согласились. Ты сам говорил мне, что они не доверяют ей больше. Ее не отпустят…
– Постараемся укрепить доверие. Поможем ей составить доклад о станции на Луне. Хорошо, что Билл так хорошо со всем знаком, а его связи дадут возможность собрать множество технических деталей.
Мэри с сомнением почесала нос:
– Не думаю, что будет правильно передать пусть и дружественной Империи такие важные сведения. Мало ли, как они их используют, и к кому они ещё попадут.
– Но зато они снова начнут ей доверять. Можно убрать ключевые детали. Чтобы без вас нельзя было обойтись.
– Что ж… если так... другого пути я пока не вижу. Передай тогда Биллу, чтобы побыстрее начали работу над докладом, а я запрошу разрешения у центрального руководства... Если им еще есть до нас дело…

В этот момент раздался резкий сигнал тревоги. Это сработало встроенное в пуговицу Мэри устройство.
На связи была капитан Саги:
– Красный Закат! – передала она условный код. Мэри вскочила. В глазах ее читался испуг.
Голос Саги прерывался:
– Полная готовность. Офицеры, немедленно сюда!


XVI. В путь.

Все изменилось. Тихая и спокойная станция наполнилась гулом и топотом тяжелых магнитных ботинок: девушки, на ходу поправляя и застегивая на себе форму, мчались в оружейную. Оттуда они выбегали с устрашающими лучевыми трубками, способными сжечь одним выстрелом полгорода, и неслись в боевую рубку, готовые в одну минуту натянуть на себя защитные скафандры, загрузиться в капсулы и лететь на задание.
Из своей комнаты на шум вышли Славик с Димоном и, открыв рот, глазели по сторонам. Обычно они спали до полудня. На Луне они рассчитывали полазить по скалам и пещерам, но до сих пор никто не проявил к ним особого внимания.
Озираясь на всю эту суету, они стояли посреди коридора, пока одна из девушек, уже в полной амуниции, не рявкнула так, что те поспешно убрались с дороги.
Мэри несколько секунд напряженно хмурилась, сжав кулаки, словно разрываясь в сомнениях.
Джонс попытался задержать ее на секунду.
– Нет-нет, Хамми, потом...
Она поспешно выдернула руку, поправила форму и понеслась в рубку к капитану.
Джонс остался один и задумался. Что могло случиться? Сейчас он уже не союзник и даже не специалист. Обычный пуделек. Придется думать самому.
Возможно, на лунную станцию напали. Нет, это невозможно, тут бы все тряслось, грохотало, возможна и разгерметизация. Их бы уже эвакуировали.
Что еще? Нападение на союзников. Но у Сиона куда мощнее армия, и она лучше справится с задачей, чем десяток легковооружённых охранниц лунной станции. Они там не нужны.
Империя пока вообще не берется в расчёт. И станцию там еще только строят.
Станция в Канаде?
Но ее уже эвакуировали.
И никого с Геи там не осталось. И в Империи тоже.
Тут он понял.
Вот оно что! Ну конечно.
Станция. Только не наземная, а орбитальная. А там еще и звездолет с Геи.
Внутри все похолодело. Там девочки-военные. Там Бэла. Там Лори! Только вчера с ней говорили, смеялись, мечтали о скорой встрече.

Мэри должна знать.
Вот она идет!
Джонс загородил ей дорогу, схватил за плечи.
– Хамми, отпусти! Это срочно! – Она попыталась вырваться.
– Стой, Мэри. Я знаю. Это орбитальная станция?
Мэри пристально на него посмотрела:
– Откуда ты?... – она снова попыталась убежать, – Прости, нельзя! Это чрезвычайная ситуация... а ты просто... специалист.
Он пристально поглядел ей в глаза:
– Нет, Мэри, не только. Я еще шпион. Оттуда. И могу кое-что знать. Вы что, не пытаете пленных чтобы выудить информацию? Ну-ка, арестуй меня и веди к своему командиру.


Капитан Саги смерила штурмана с ног до головы презрительным взглядом.
– Вот уж не знала, кого к нам привозят на станцию под видом обычных пудельков. И что, это правда, что вы служили на корабле кверхозадых?
Джонс молча кивнул.
– И потом бомбили Гею?
Джонс покачал головой:
– Нет, мне было поручено охмурять пленную офицершу.
Мэри всплеснула руками:
– Хамми, не до шуточек сейчас! Капитан Саги, он был штурманом на корабле кверхозадых и очень много знает.

Капитан криво усмехнулась:
– Пуделек-штурман, ну и ну... Ну что ж, давай, помогай.
Она скрестила руки на груди. Джонс промычал просительно:
– Хоть немного подробностей...
– Подробностей... связь со станцией внезапно прекратилась. А через некоторое время оттуда вновь пошел сигнал. Но с чужим кодом. Из чего следует...
– Что станция захвачена... – закончил за нее Джонс. Он задумался, – А можно мне посмотреть?
– Да пожалуйста! Смотрите. Слушайте. Только быстро. У нас времени мало. А я пока займусь подготовкой операции. Нет, Мэри, ты побудь здесь. Присмотри.

Джонс включил приемник и дешифровщик. Дешифровщик тут же начал выдавать графические линии и цифры, а приемник - писк и гудение разной высоты. Джонс внимательно прислушивался, всматриваясь в экран, потом глаза его широко раскрылись:
– Это же код, которым мы пользовались на "Миротворце"... Я его прекрасно знаю. Тот же самый, не поменялся. Ну и ну...
Он уже собрался набрать код, потом задумался.
Мэри выжидающе на него смотрела. Он опустил руки с пульта.
– Мэри, у меня появилась одна идея. Твоя задача убедить капитана.

Саги смотрела на него все с тем же сомнением:
– И чем же вы лучше обученных и тренированных девушек-бойцов?
– Во-первых, если они не поменяли код, то это значит, что я еще числюсь в составе экипажа. По инструкции код нужно менять сразу как кто-то выбывает.
Мэри неуверенно на него поглядела:
– Хамми, ты был отличником, и прекрасно знаешь инструкции. Но это вовсе не значит, что они все тоже знают.
– Приходится предположить и рискнуть.
Капитан тоже колебалась:
– Допустим... но не один же вы полетите!
– Нет, мне нужен помощник... и, кроме Билла, пожалуй, никто не подойдет. 
– А почему вы не хотите взять наших девушек? – во взгляде капитана Саги читалось искреннее недоумение.
– Э-э-э... Тут есть одна сложность, я потом объясню, сейчас некогда. В-общем, нужен Билл. Надеюсь, согласится...

План Джонса был рискованным, приходилось импровизировать на ходу. Он критически осмотрел черные костюмы, свой и Билла. Зеленые платочки отыскали, но без вязи и не того оттенка, однако на первый взгляд сходили за настоящие. На пояс нацепили маленькие лучевые пистолеты хазарского производства и крошечные телескопические кинжалы. В рукава также были встроены магазин автоматических наручников и кастет.

Джонс сделал большой круг, чтобы казалось, будто они прибыли с противоположной стороны, и начал приближаться к станции. На вид все было как раньше. Звездолет стоял на причале. Но ни одно окно станции не светилось, все будто вымерло.
– Так. Билл, как условились. Говоришь как можно меньше, смотришь, слушаешь, принимаешь решения по обстоятельствам. Все. Я включаю связь.
Панель замерцала голубым.
– Вот это прибор, я понимаю, – прошептал Джонс и быстро набрал код.
Некоторое время ничего не происходило. Вдруг экран ожил. На нем появилась заспанная поросшая редким рыжим волосом физиономия:
– Салям... это к нам?
– Алейкум салям, доложите обстановку!
– Ой, кто это? Кажется, я тебя знаю! Джонс, ты что ли?
– Трамбле! Здоров куряка, как идет косяк?
– Косяк ништяк! Ты где пропадал? Капитан говорил, что ты на задании. Ну как, выполнил?
– Все супер. Ждут меня награды и наложницы.
– Рад твоему возвращению. А это кто с тобой?
– Это? Это Мустафа...
Билл помахал ручкой и постарался нарисовать насколько возможно свирепую физиономию.
– Привет, Мустафа! Так вас мне политрук в помощь послал? Чтоб одному тут не сторожить... Вот классно! Сейчас курнем.
Джонс бросил предупреждающий взгляд на Билла. Потом повернулся к Трамбле:
– Ага, в помощь. Я думал, политрук уже здесь.
– Он облет делает. Сказал, хочет платформу подловить. Скоро будет. Причаливаете?
– Ага... жди.
Шлюпка нырнула в отсек, створки закрылись, отсек наполнился воздухом. Послышался голос Трамбле:
– Проходите по коридору, мне отлучаться не положено.
Они пошли по пустому коридору с выбитыми лампами и следами от выстрелов.
Трамбле сидел в укрытии напротив входа в звездолет, заваленному снаружи тяжелыми баллонами и куском железной лестницы. Спаренный лучемет был направлен прямо на дверь.
– Они внутри попрятались. Одну, правда, подстрелили. Там вон валяется. Она прикрывать начала, дура. Пришлось Камиллу с ней повозиться, но остальные успели закрыться... Наших всех политрук отпустил, кого на новое задание отправил, кого - в отпуск, а мне вот - велел сторожить. Ну ладно. Выкурим - займусь, наконец, работенкой, там столько новой аппаратуры. Не дождусь! Руки чешутся.
Джонс внимательно все осматривал, спросил рассеянно:
– И как он выкуривать думает?
Трамбле рассмеялся:
– Николаев заложника хочет взять. Они на заложника все что угодно согласятся обменять, идиоты. А мы звездолет попросим.
Он посмотрел на экран:
– А вот и политрук возвращается! То-то рад будет! Давно не виделись?
– Точно. Давно... Один полетел?
– Не... С ним Камилл. Ты что-то хотел?
– Да, поздороваться.
Склонившись над экраном, как будто собираясь связаться с Николаевым, Джонс нанес резкий удар:
– Прости, дружище...
Они быстро затянули наручники на руках и ногах пленника. Оттащили его за стенку в шлюзовой камере. Шлюпка уже швартовалась.
– Теперь слушай, Билл. Сейчас зайдут двое. Один здоровый такой с тупой мордой. Это Камилл. Стреляй в него сразу контрольным выстрелом. Не жалей: это убийца и садист. Второго я беру на себя. Желательно взять его живым. Он много знает. Все - прячься. А я подожду здесь.

Послышались шаги.  Он услышал голос Николаева: «Камилл, проверь, что тут все чисто, а я погляжу там».
Вот и хорошо, пусть идет один. Джонс отвернулся, будто внимательно следил за охраняемым объектом. Сзади приближались. Знакомый голос произнес:
– Трамбле, все тихо? У меня пока ничего. Не беда. Отловим.
Штурман медленно повернулся. Лучемет был направлен прямо в живот Николаеву. Больше в комнате никого не было. У политрука сделалось растерянное выражение лица.
– Радостная встреча, – Джонс не скрывал своего торжества и захохотал. – Быстро протянул руки вперед!
Держа одной рукой пистолет, второй доставал наручники... Внезапно Николаев сделал резкое движение вперед, пистолет и наручники полетели в сторону. Через секунду Джонс валялся на полу с заломленными руками, а Николаев защелкивал наручники.
– Щенок! С кем тягаться решил. Эй, Камилл! Где ты там? Сейчас Камилл тебя поучит... Вот у нас и появился товар для обмена.
Его ухмыляющееся лицо нависло прямо над штурманом. Вдруг раздался хрустящий удар, глаза политрука закатились, он скатился на бок и замер.

Билл аккуратно положил кастет на пол и погладил окровавленные костяшки пальцев:
– Как я теперь на скрипке играть буду? Хамми, что молчишь? Спасибо скажи! Что б ты без меня делал? Любитель театральных эффектов...


Ханни молча снял с себя скафандр, потом помог Мэри.
Печальная церемония закончилась.
Бела Зив часто посмеивалась над Хамми, он не оставался в долгу, но потом они стали настоящими друзьями и коллегами. Хамми научился многому рядом с ней.

А теперь ее нет.

Мэри тоже чувствовала вину.
Это был ее полет, ее люди. Она отвечала за каждого. И вот, только все успешно завершилось, и можно возвращаться, случилась беда.
Если бы не Бэла, могло быть и хуже.

Увы, Бэла Зив не первая. На Луне уже есть маленькое кладбище погибших при исполнении героев. В незаметной под нависшими скалами пещере недалеко от входа на станцию скрыты четыре замурованных грота, на них таблички с именами.
И один грот открыт.
Туда положили тело Бэлы. Постояли молча при свете ярких фонарей на шлемах, бросающих хаотичные блики в черноте безвоздушной пещеры.
Потом завалили грот обломками гранита.
Последний ритуал: салют из лучеметов.
Скрещенные потоки ослепительного огня расплавили камни, превратив их в гладкую полированную стену.

Скоро назад, на Гею.
И непонятно что лучше.
Покалеченная, покоренная Земля или пока еще кое-где свободная Гея.
А была ли она и раньше по-настоящему свободна?
Конечно, никто там не убивал неверных и не вставлял микрочипы в мозг жителей для лучшего функционирования системы.
Но там тоже была иерархия посвященных. А внедряемые в голову правильные мысли хоть и не убивали как встроенный в голову электронный полицейский, но вполне могли уничтожить образ непокорного в обществе.

И неизвестно, что ждало Гею сейчас.

В общем, Джонс не очень рвался и туда.
Но выбора не было.
Теперь из всего экипажа только он мог выполнять обязанности штурмана.
Военного звания пуделькам не светило, поэтому официально он числился «специалист по навигации, и.о. штурмана»

Часть работников Лунной станции тоже возвращались домой после нескольких лет тяжелой работы в космосе.
С платформы на корабль загружали товары для Геи.

Джонс в это время занимался на Луне ремонтом сломанного звездолета. Повод отвлечься от невеселых мыслей. Это был более совершенный звездолет чем их чуть было не списанный. Особенно удивило программное обеспечение.
Хотя и раньше он не сильно вникал. Главное, чтобы все работало, а команды могут быть какими угодно. Потом этим занималась Бэла, и под ее  началом он неплохо разобрался с функциями управления. Но тут... Оказалось, что возможностей у корабля куда больше.
Поломки оказались совсем ерундовыми. Но хозяйки не любили разбираться. Сломалось -  выбросить. Небось, и остальные корабли так же «испортились». И уж тем более никто не занимался непонятными и никому не нужными возможностями.
Чем глубже он вникал, тем больше расширялись его глаза... Он вызвал Билла. Ответа долго не было. Билл гулял. Слышались крики, смех. Кажется, и звон стаканов. Неужто Билл распаковал свой вискогонный аппарат?
– Ты далеко?
Он услышал, как Билл попросил быть потише.
– Тут, с ребятами, вспоминаем старые деньки...
– Оторвись ненадолго. Успеете еще. Ты можешь подойти? У меня есть что-то очень интересное...

Через несколько минут они вместе склонились над экраном. Билл тер лоб, стараясь протрезветь.
– Впервые о таком слышу, но, похоже, что так оно и есть... Знаешь что, давай я позову Фила, он принимал участие в разработках звездолетных систем.

От Фила тоже попахивало виски, но он сразу понял, о чем речь.
– Конечно, давно знаю. Это еще учитель мой, в лаборатории Нью-Бостона разработал, тогда же система опробована и установлена на корабли.
– Но почему же никто этим не пользуется?
Фил пожал плечами:
– Учиться, разбираться... И так сойдет... Работает - и ладно. Большинство наших открытий никому не нужны, так и остаются в архивах.
– Но это же настоящий переворот! Нужно было убеждать, настаивать!
Билл с Филом засмеялись, Билл хлопнул Джонса по плечу.
– Дружище, вот из-за этого я и сидел столько лет на станции, а Фил на Луне! Хватит с нас...
Штурман продолжал внимательно рассматривать программы и видеоинструкции.
– А что, на наш старый звездолет это тоже можно установить?
– Конечно! Конструкция звездолета почти та же, дело в программах.
Джонс задумался:
– Как хотите, но я думаю стартовать именно так.
Фил нахмурился:
– Не боишься? Ты же не только собой рискуешь.
– Испытаем сначала. Но никакой опасности я не вижу. Вы только подумайте: не нужно делать этот дикий разгон, не нужны саркофаги. А экономия горючего! Разом выходим в подпространство, а потом - куда хотим. Для исследователя космоса - просто мечта.
Билл почесал затылок:
– Ну пусть Фил на всякий случай еще проверит, одна голова хорошо, а две - лучше. Согласен?
Фил кивнул со вздохом:
– Хамми, только не говори ничего нашим хозяйкам. Дальше Луны не сошлют, но кто знает...

Билл задержался.
– Хамми, а что с пленными? Мы повезем их на Гею?
– Не вижу смысла. Их уже раз отлавливали там. И что ты думаешь? Отпустили...
– И не сомневался. А что тогда?
– Николаева я бы с удовольствием прикончил, вытянув все что можно... Трамбле не опасен... хороший инженер, простак.
– Ты серьезно? Вот так бы просто прикончил?
– А что такого? Ты же пристрелил Камилла..
– В бою, Хамми!
– Он опасен! И я не знаю чего он натворил раньше, и чего еще натворит. Впрочем, это уже не в наших силах. Надо было раньше думать. Капитан Саги велела немедленно передать пленных в трибунал.
Билл с сомнением пожал плечами:
– И потом? Военный суд? Те же дуры..
– Военный суд с ними не станет церемониться... Это не Гея.
Билл поджал губы:
– Я очень надеюсь, Хамми... К тому же ты зря думаешь, что тут есть суд. Судить будет все та же Гея. Все будет как положено: прокурор, адвокат, жюри, присяжные… только через специальную связь. Ну а результат... не знаю.

С Империи так ничего и не приходило, хотя отчет был давно отправлен. Веики ходила как в воду опущенная. Билл ничего не мог от неё добиться.
Тогда он насел на Хамми:
– Выкладывай! Ты явно что-то знаешь!
 Хамми решил все ему рассказать.
– Что?! – Билл аж подскочил на месте , – как это не пускают? Как можно не пускать свободного человека отправиться куда он хочет и с кем хочет?
– Билл, ты что, забыл как сидел на базе, а твои друзья на Луне? Твоя «свободная» Гея не намного свободнее. Ты лучше придумай что-нибудь. Только помалкивай. Я и так нарушил...

Через пару дней Билл пришёл к Джонсу:
– Идея такая: разыгрываем захват Веики джихадистами, требующих выкуп (и покрупнее). Подробности придумаем достоверные, привяжем к последнему захвату станции. Они наверняка уже слышали. Напишем, она там была, ее захватили и увезли. И что мы передаем только что полученное требование заплатить откат, тогда наша драгоценная связистка снова вернется к работе на благо Великой Империи.
– Ты думаешь, сработает? – с сомнением спросил Джонс, нахмурившись.
– Увидишь…

Через несколько дней пришло официальное письмо из Империи, где говорилось о назначении нового посла-связиста. О Веики не было ни слова.

Джонс отвел корабль на расстояние сотни километров от базы, как того требовала инструкция. Фил сидел рядом для подстраховки, следя внимательно за всеми операциями.
– А почему нельзя стартовать прямо со станции?
Фил быстро прокрутил инструкцию, нашел нужную страницу. На экране появилась трехмерная модель корабля.
– Видишь? Вот так работает поле. Корабль переходит в подпространство, а все, что находится даже в нескольких метрах от него, - размазывается. Часть атомов перемещается вместе с кораблем, часть остается. Это как взрыв. Разносит в клочки. Все кроме самого корабля. Он уже будет далеко.

В путь!
Джонс включил внутреннюю связь:
– Внимание! Говорит исполняющий обязанности штурмана Хамми Джонс. Мы покидаем пределы Солнечной системы и возвращаемся на Гею. Хотя ускорения и перегрузок не будет, я прошу всех членов экипажа занять амортизационные камеры.
Он замолчал и стал ждать. На пульте загорались один за другим зеленые огоньки по мере защелкивания крышек саркофагов. Несколько минут прошли в тишине.
– Так, теперь вводим координаты.
Фил ввел в новую систему хранящийся в памяти корабля сложный код.
Они переглянулись с Хамми.
Боязно.
– Пристегиваемся.
Они привели положение кресел в полулежачее положение. Кресла приняли форму их тел. Ремни автоматически застегнулись. Джонс сжал зубы и посмотрел на Фила:
– Пуск!
Он нажал упругую кнопку на пульте в подлокотнике кресла.
В глазах помутилось.

Когда они пришли в себя, на экране было совершенно другое звездное небо.
Фил облегченно кивнул. Это была система Геи.
Джонс выдохнул наконец воздух и дал сигнал экипажу выходить из саркофагов. Вновь по очереди начали загораться зеленые огоньки.
Фил продолжал что-то проверять, с беспокойством поглядывая на экран.
– Все в порядке?
– И да и нет. Мы определенно в системе, но довольно далеко от обычной точки выхода и от Геи соответственно.
Джонс включил связь:
– Командир корабля Мэри Джонс и техник-смотритель Билл Граам, поднимитесь в рубку.

– Браво! Хамми, Фил! Получилось!
Улыбающаяся Мэри обняла Джонса.
Билл подошел к Филу. Стали разбираться.
– Понятно. Мы ввели координаты корабля, заходящего в звездную систему Геи на большой скорости. Ему нужно пространство для торможения. Для неподвижного корабля координаты надо будет откорректировать. Пока же мы ничего не сэкономили. Все равно нужно заводить планетарные двигатели, разгоняться, тормозить. Ну ничего, первый блин комом...
Мэри с беспокойством повернулась к нему:
– И сколько времени займет полет?
Билл пожал плечами:
– Несколько дней... неделю, две. Ты куда-то торопишься?

Наконец, из крошечной звездочки Гея начала превращаться в планету, уже стали видны два её спутника. Тёплое красное светило горело не так ярко как Солнце, но для уроженцев Геи оно было их, настоящее Солнце, как настоящими были две Луны, вращающиеся вокруг их планеты-дома.
Даже Хамми чувствовал что-то похожее на возвращение домой, хотя на Гее он пробыл совсем недолго. Если подумать, время, проведенное на необитаемом острове, в Вашингтонии и Хазарии было самым счастливым в его жизни.
Ещё день - и они на станции.

Но что сейчас там? Кто сейчас правит на Гее? Кому подчиняются военные? Не опасно ли вообще туда отправляться?

Пришла Мэри и махнула рукой, будто стряхивала со стола пыль:
– Эй, техпомощник! Освободи-ка место для капитана. Я должна связаться со станцией. Самое время.

Джонс пересел на соседнее кресло и стал ждать с нетерпением.
Мэри набрала код.
– Второй на связи. База, прием!
Прошло немного времени. Послышался щелчок:
– База на связи. Сейчас подойдет Литаль Шор. Мэри, как ты? Это Николь Делакруа.
– Николюшка! Как я рада! Сколько не виделись!
По интонации можно было догадаться, что Николь улыбается:
– Я тоже рада. Скоро увидимся... – ее тон вдруг стал холодным и официальным, – На линии капитан Литаль Шор.
Некоторое время ничего не происходило. Слышались какие-то сердитые голоса и споры.
Наконец появилось изображение.
Литаль Шор тревожно всматривалась. Потом снисходительно улыбнулась.
– Это я разрешила дать картинку. Обычно мы из соображений безопасности ограничиваемся звуком.
О! Кого я вижу!  Хамми! Я смотрю - загорел, возмужал. Красавчик! Ничего, скоро пообщаемся поближе.
Ее взгляд затуманился.
Мэри подождала какое-то время, потом решилась отвлечь капитана от сладких грез.
– Капитан, а в чем причина ваших опасений? Захватчики взломали наши коды?
Литаль очнулась:
– Если бы... Часть командования отказалась перебираться в Хазарию, объявили себя единственным законным руководством и все время пытаются навязать нам свои порядки. На земной станции ничего не знают, и думают, что все еще есть центральное командование. И чем это все может кончиться - не представляю. Да, Хамми, тебя тут гость дожидается. Хочешь, поговори с ним. Только недолго. Нам с Мэри надо много вопросов решить.
Она отошла, и перед Джонсом предстал Джерри Кон.

– Кон! Джерри! Ты на станции?
Подслушивавшая капитан Шор немедленно вмешалась:
– Дело несложное. Но ему очень хотелось тебя лично встретить.
– Да, Хамми, не удержался. Решил вылететь навстречу. А тебя с повышением!
– Спасибо, Джерри. Только при очень грустных обстоятельствах.
– Да, я в курсе...
Они помолчали.
– Я привез, Джерри...
– Что?
– Мешочек земли с Сиона.
– Вот здорово! Спасибо, Хамми! Так ты видел Сион, Иерусалим? Своими глазами?
– Видел, видел... – улыбнулся Джонс, – Что у вас?
– Ничего хорошего. Но я в основном сужу по новостям и шоу. Кстати, твоя подруга Шерри Мовиц преуспевает. Ведет передачи про исламские ценности. Как они прекрасно сочетаются с демократическими. В последнее время все чаще в платочке... А у нас своих дел невпроворот. Надо все закрыть плотно.
Хамми всплеснул руками:
– Я не понимаю. Гея была такой свободолюбивой. Разве нет никого, кто захочет с вами объединиться?
Джерри вздохнул:
– Ох, Хамми... Здесь на Гее многие, очень многие слишком уж ненавидят нас, хазарцев, только прямо об этом раньше было неприлично говорить... А теперь появилась замечательная возможность...
– Ненавидят? За что? Вы же столько для них сделали! И, как я понял, именно благодаря вам они все спаслись!
– Именно за это больше всего и ненавидят... – грустно сказал Кон.
Литаль Шор нетерпеливо оборвала разговор:
– Пообщаетесь еще, недолго осталось! Закругляйтесь.
Джерри улыбнулся и, уходя, помахал рукой:
 – В Хазарии все по-старому. Ждем вас с нетерпением!
Капитан Шор уже перешла к делу:
– Подробный рапорт. В первую очередь - Бэла. Доклад о происшедшем. Теперь такой вопрос... Я поняла, первый тоже исправлен и готов к полету?.. Кто там может его пилотировать?..

Джонс заметил, что на пульте уже давно мигает красный сигнал вызова. Что это могло быть? Он поспешно вышел из рубки капитана в соседний рабочий кабинет штурмана, и включил анализатор сигнала.
Код "Миротворца".
Здесь?
А почему бы и нет? Даже и без Николаева, они могли сюда прилететь. Работа есть работа. Нужно привозить новых поселенцев-джихадистов, усмирять непослушных.

Сигнал настойчиво мигал снова и снова. Джонс набрал хорошо известный ему код... Экран осветился.

– Штурман Джонс? Какая приятная встреча! И код помнишь, значит, ты все еще с нами!
Николаев был чрезвычайно доволен произведенным эффектом.
– Что?... Что ты здесь делаешь?... Как сюда попал?
– Обычно, Мухаммед. Так же как и ты - на звездолете.
– Но как же трибунал? Тюрьма?
Николаев захохотал:
– О чем ты говоришь? Суд признал меня невиновным. Я привел неоспоримые доказательства. Мы с друзьями зашли погулять на станцию. Ваша сумасшедшая штурманша открыла стрельбу. Нам пришлось обороняться. Ей не повезло. Или наоборот - повезло, а то б ее посадили за нападение на мирных прохожих. Кстати, на вас заведено дело за умышленное убийство Камилла. На Луну лучше не возвращаться... Впрочем, на Гее тебя тоже вряд ли ждет теплый прием. Может, домой? А? Я за тебя похлопочу...
– Заткнись!
– Правда, Мухаммед. Иди к нам. Камилла я спишу на несчастный случай. А заодно и звездолет передай. Он нам так нужен! С двумя звездолетами дело мира во всем мире пойдет куда быстрее. По рукам?
– Я же сказал: заткнись!
– Какой ты несговорчивый, Мухаммед... Или как там тебя неверные зовут, Хамми? Ну ладно, сам напросился...
Николаев махнул кому-то рукой, и вооруженные муджахеды втолкнули в комнату две сопротивляющиеся фигуры.
Джонс подскочил на месте:
– Как вы там оказались?!
Славик и Димон чуть не плакали:
– Мы были на лунной станции....
– Одели скафандры и пошли гулять... Я хотел полазить по пещерам..
– А я по скалам.
– И тут они на нас налетели. Скрутили - и в капсулу.
Штурман схватился за голову.
На экране снова был Николаев.
– Ну как товар? И цена - всего ничего. Звездолет. А нет...
Он провел ладонью по шее.
– Ты можешь подождать полчаса?
– Конечно, конечно, дорогой Хамми! Обсуждайте, советуйтесь... Но если через час ответа не будет - мы вам пришлем два очаровательных ушка... А потом еще по одному... Ну а там...– он снова провел по шее. – Так что не тяни.
Славик с Димоном заголосили.
– Не волнуйся, через полчаса будет ответ... Тихо вы там!
Он отключил связь.
Вошел в капитанскую рубку. Мэри с планшетом в руке продолжала деловые переговоры с капитаном Шор.
– Мэри, вам придется прерваться. Чрезвычайная ситуация. Ты мне нужна.
Литаль скорчила физиономию:
– Какие у вас, пудельков, чрезвычайные ситуации - мы знаем. Ничего, потерпишь полчасика.
Но Мэри, увидев выражение лица Хамми, тут же оценила происходящее. Она вскочила с кресла:
– Капитан Шор, это действительно срочно. Я вернусь к вам через несколько минут.

Вскоре Мэри включила внутреннюю связь:
"Внимание! Говорит капитан Мэри Джонс. Всем членам экипажа и пассажирам собраться в рубке. Срочно!"
Она вернулась к Литаль Шор.
– Литаль, у нас чрезвычайная ситуация. Оставляю вас на связи. Чтобы вы сами могли все слышать. Да... и позовите Кона. Пока все собираются, надо посовещаться.

Через полчаса Джонс снова связался с "Космическим миротворцем".
– Николаев, слушай. Мы отдадим тебе корабль. Как бы нам это поаккуратнее проделать?
– Элементарно, Джонс. Садимся на станцию...
– Станция не разрешает тебе посадку... Соображения безопасности.  Мы уже запросили. Давай сделаем так. Сядем только мы. Разгрузимся, я отпущу людей...
– Нет. Или вместе или никто. Почему я вам должен доверять? Делаем так: ты швартуешься у нашего борта как на станцию. И мы вместе тандемом летим к Земле.
– Николаев, отпусти людей, они дома пять лет не видели!
– А мне то что? Вы же меня не пускаете. Так что пусть на Землю летят.
Джонс мрачно смотрел на Николаева. Тот явно смаковал ситуацию, ухмыляясь. Наконец штурман кивнул:
– Но тогда с одним условием: заложники все-таки будут у нас. Иначе старта не будет.
– Если тебе от этого станет легче. Но получишь их только, когда увижу, что вы крепко прицеплены.
Джонс еще помолчал, внимательно изучая Николаева.
– Да... еще одна вещь. Ты обещаешь всех отпустить, когда мы будем на Земле?
Лицо Николаева просияло. Он широко улыбнулся:
– Ну конечно! Обещаю, и даже клянусь!

Джонс отключил связь. Все слушали этот разговор и продолжали стоять в молчании: Мэри, Майк и Лорри, Джон, Веики, Билл, девушки-военные и экипаж, инженеры с Земли... Штурман оглядел всех:
– А теперь, Билл, пришло время, доставай свой забытый проект!

Два звездолета стояли на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга. Затем один из них выдвинул металлические лапы и крепко охватил другой. Замки защелкнулись. От одного шлюза к другому протянулся коридор - гармошка.
– Ну что, Мухаммед Джонс, готов к вылету?
– Да, где заложники?
– Сейчас идут... Поговорим пока.
– О чем мне с тобой говорить?
– О жизни. Хочу тебя убедить вернуться.  Посмотри вокруг.  Мы непобедимы.
– Просто подлые. Все привычны к доверию. А вы с улыбкой воткнете нож в спину лучшему другу.
Николаев скривился:
– Э, брось! Что такое подлость?  Честным надо быть только по отношению к Нему, а с неверными - все средства хороши, особенно для великой цели омиротворения.
– И что дальше? Захватили все, омиротворили... Вы как раковая опухоль.  Живет, пока пожирает все живое вокруг, а как сожрет - и сама подохнет.
– Глуп ты пока, Джонс, и молод. Не умеешь ценить радость привилегий. Ну ничего, мы с тобой еще обсудим этот вопрос. Вон твои балбесы идут. А с ними я послал инженера, Трамбле. Он присмотрит, чтобы ты чего не напутал. Только ты его по голове больше не бей. Хотя мне этого рыжего очкарика не жалко. Бей, если захочешь.

Джонс вспомнил, что все, что тут происходит, видят и слышат на станции.  Он включил изображение и звук:
– Прости, Джерри. Так и не получил ты от меня сувенир с Земли. Не вышло и встретиться. Передавай от нас привет Гее, и - не сдавайтесь! Да… не пугайтесь того, что увидите. С нами все будет в порядке. Капитан Шор, успеха!
Литаль смахнула слезу:
– Прощай, красавчик... Мэри, присматривай за ним. И... выходи на связь, как договорились.
Кон и собравшиеся работники станции замахали руками:
– Успеха, Хамми! Мэри! И всем вам, ребята! Ещё свидимся, дай Бог.

– Заходи, Ибрагим, я тебя тогда слегка треснул, уж извини...
Трамбле потер шишку на затылке.
– Ладно, хоть не убил... не ожидал от тебя. Друг называется. А ты ещё, оказывается, и вероотступник…
– Ну это, мне кажется, ты точно переживешь.
– Переживу… Если Николаеву не скажешь, – глаза Трамбле тревожно забегали.
– Уж ему-то точно не скажу. А где заложники-то?
– Да вон эти дебилы, по трубе ползут. Выучи их заодно по-человечески говорить, а то лепечут вечно что-то непонятное.
– Их Майк с Джоном выучат.
Проследив, что перепуганные Славик с Димоном живы и здоровы, штурман вновь повернулся к Трамбле:
– Теперь можно в полет.
– Давай установим режим синхронности.
– А я уже все поставил. Пошли покажу.
Он привёл Трамбле в рубку:
– Вот смотри: как только я нажимаю на пуск - включается автоматическая программа. Оба звездолета синхронно набирают скорость, в нужный момент начинает работать подпространственный генератор. А мы все в это время будем лежать в амортизационных саркофагах.
– Хороший ты штурман, Мухаммед...
– А то... Теперь давай соединим программу с "Миротворцем". Вот так. Отправляйся в амортизатор, а я за тобой - как только запущу программу.
– Николаев велел мне запустить.
Джонс поглядел на него с усмешкой. Тот пожал плечами:
– Мне-то что? А потом опять без отпуска оставит.
– Это работа штурмана. Да и корабль этот совсем другой, поновее. Я его изучил, а ты в первый раз видишь. Вдруг что-то не сработает? Ты знаешь что тогда делать? Я же отвечаю сейчас за два корабля. Давай, я с ним свяжусь.
Он набрал вызов:
– Николаев? Что ты придумал? Стартовать может только штурман! Я у себя, ваш у себя. И корабль этот другой совсем. Трамбле не разберется, если что не сработает. Такого наворочает - вместе разлетимся в пыль. Так что вели всем отправиться в амортизаторы. Можешь оставить штурмана, пусть вместе со мной нажмет.
– А вдруг ты чего назло неправильно сделаешь?
– Я что, самоубийца, политрук? Спроси Трамбле. Он же специалист.
Николаев посмотрел на инженера. Тот кивнул:
– Все верно. Никаких трюков быть не может.
Джонс покивал:
– Так оставишь штурмана?
– Не нужно. Да он все равно балбес. Не то что ты. Ничего, мы с тобой еще об этом поговорим. Хорошего тебе полета, Джонс.
– И тебе хорошего полета, Николаев. И мягкой посадки.

Джонс подождал, пока загорелись зеленые огоньки на его корабле, и все - на "Космическом Миротворце".
Потом не спеша отключил программу синхронного запуска.
Ввел новую программу.
Откинулся в кресле, пристегнулся.
Нажал кнопку пуска.
Колоссальный взрыв и яркая вспышка ослепили наблюдателей на станции.
Когда все стихло, во все стороны, кружась, разлетались обломки "Космического миротворца".


Эпилог.


В черной пустоте космоса все спокойно.
Звезды светят - одна ярче, другая слабее.
Планеты, раскаленные или заледенелые, вращаются вокруг своих солнц.
Кометы совершают замысловатый маршрут.
Порой вспыхивают и гаснут Новые.
На некоторых планетах даже есть свои разумные обитатели.
Но лучше, когда их нет.
Тогда есть хоть какой-то шанс.
Кто знает?
Может быть, новые  не загадят еще одну планету, не передавят и не перережут друг друга, как это происходило раньше.


Штурман пришел в себя.
Увидел голубенькую звездочку впереди.  Это была планета Билла.
Запустил двигатели. Звездолет начал движение к новому дому.

Обитатели корабля собрались в рубке.
Джонс показал на экран:
– Вот она, твоя планета, Билл. Теперь ты можешь делать все, что задумал.
– Не только моя, Хамми! Это теперь наша планета. Наша! И у нас там будет все совсем по-другому! По-честному. Правда, Веики?
Веики улыбнулась Биллу и кивнула.
Билл заметил перепуганного Трамбле:
– Э, парень, и тебе тоже будет там куда лучше, уж поверь.

Джонс как завороженный смотрел на увеличивающийся голубой шарик.   
Сзади подошла Мэри. Обняла:
– Это твой подарок нам всем, Хамми. Теперь у нас снова будет дом. И никто уже не помешает нашему счастью.
– Точно, – вставил Билл. И неожиданно добавил: – А как Лизка соскучилась по свежей травке!
–  Мы все соскучились, – улыбнулся штурман Джонс, – но я не так спокоен как вы. Это ведь совершенно дикий край, ни людей, ни цивилизации!
– И замечательно! – отозвался Билл. – Никто не будет лезть со своими порядками. К тому же мы не такие уж отшельники, у нас полные трюмы всякого добра.
– Хамми, – Мэри положила ему руки на плечи и посмотрела прямо в глаза, – но ведь так было хорошо на необитаемом острове! Что еще нужно?
– Ничего, – улыбнулся воспоминаниям штурман...
Он подумал и продолжил:
– Конечно, когда с тобой только друзья и близкие - можно поселиться и на необитаемом острове, и даже на необитаемой планете. Но вспомни, Мэри, что случилось потом. Если они пришли на Гею, кто поручится, что и сюда не придут? И что мы тогда будем делать?

– Ну что ж... – Мэри критически осмотрела звездное небо и крепко взяла его за руку, – тогда мы поищем другую Вселенную


Монреаль - Беэр-Шева 2012, 2017, 2020