Счастье вопреки

               

               
                Альбина
                Шукшина-Просмицкая 
            

                Р А С С К А З

                СЧАСТЬЕ ВОПРЕКИ...
               
                Часть первая
               
                – 1 –

     Летний  день был удачливо теплым и солнечным. Пологий песчаный берег не быстрой, но широкой реки кипел отдыхающими. Взрослые загорали под лучами июльского солнца, а шустрая детвора не переставала носиться вдоль прохладной воды и громко шуметь. Среди этой шумной публики, на банном, махровом полотенце, растянулась молодая  девушка в голубом купальном костюме, который слегка прикрывал её красивое тело.  Незнакомые мужчины, украдкой от своих спутниц, бросали взгляд на привлекательную особу. А женщины в свою очередь любовались и где-то в глубине души завидовали  ёё точеным формам и пышной охапке белых волос, которые были разбросаны тяжелыми прядями по полосатому полотенцу. Девушка время от времени, боясь, что кто-нибудь из детей, проносясь, споткнется, подгибала свои загорелые длинные ноги.
       На свинцовом небе солнце встало почти в зенит, и Людмила решила отправиться  в детский летний лагерь, что  расположен рядом на возвышенности, и где она работала в летний период директором. Она, поднялась с лежачего места, встряхнула от песка полотенце и направилась к воде, чтобы освежиться перед уходом. Но тут её взгляд упал на пришедшую кучку чернявых парней. По внешнему, смуглому виду ей показалось, что ребята были не русские. Они тоже с любопытством и кокетливостью молча наблюдали за длинноногой, стройной сероглазой блондинкой. Вдруг её взгляд встретился с высоким худощавым парнем. Черные глаза его впились в её бледное лицо. Людмила, смутившись, отвела глаза. Бросив полотенце и ситцевый халат на песок, поспешила к воде. Мокрая прохлада остудила её взволнованное состояние, и вернула в прежнее спокойствие. Выйдя из воды, она, подняв полотенце и набросив цветастый халатик на узкие покатые плечики, медленно побрела  к одноэтажным баракам в зеленой роще. Южные парни продолжали завороженным взглядом провожать красивую незнакомку.
       – Чего рты по раскрыли? Подумаешь, какая-то маникенша.  Среди наших девушек тоже есть не хуже, – вдруг опомнился один из них, коренастый, на плотных коротких ногах.
       – А мне понравилась. Я бы хотел с ней познакомиться! – стараясь, как можно громче, ответил высокий, худощавый парень, в надежде, что уходящая девушка его услышит.
        Людмила не спеша поднимаясь в гору, уловила слова последнего.  Невольно перед ней всплыло обаятельное лицо с  карими большими глазами. Они словно врезались в ёё память и не хотели исчезать.
                – Надо же. Чего прилипли? Подумаешь. Нашелся красавиц. Худой, как ходячий скелет,– подумала она, кривя чувственные губы в саркастической улыбке.               
                – Чего рано-то, Людмила Алексеевна? – спросила молодая полноватая женщина, выбегая из дверей летней кухни и на ходу выплескивая чистую воду из ведра.
                – Хватит. Хорошего, помаленьку.
                – Пока дети не набежали в столовую, заходите отобедать, – предложила  повариха.
                – Сейчас пойду,  переоденусь, и приду.
                Воспоминание о встречи скоро исчезло. Шум детворы, встречи с воспитателями и обсуждение предстоящих мероприятий полностью захлестнули её впечатлительную натуру.
               Людмила бегала из края в край по лагерю. Забегала в длинные деревянные корпуса. Разговаривала то с одним вожатым, то с другим. Порой спорила, доказывала и опять возвращалась в свой небольшой кабинет. И снова дела, встречи, то с прачками, то с техперсоналом.  Не было времени посидеть, подумать, расслабиться. Так прошел день, и  после линейки наступил отбой. Дети разбежались по группам, уходя в свои спальные корпуса. И как только лагерная жизнь затихла, Людмила тоже отправилась на покой. Приготовившись ко сну, она уставшая упала на постель. Не зажигая свет, долго смотрела на круглую оранжевую луну, которая щедро светила в окно. И только сейчас перед её взором всплыли черные большие глаза незнакомца.
               – Интересно. Кто он? Что за национальность? – подумала она.
                Людмила хорошо понимала, что после распада Советского Союза, некоторые национальности стали чужими. Из соседних республик приезжали люди, но не на постоянное место жительство, а лишь на заработки, так как, многие из них лишились рабочих мест.
          Переборов свои назойливые мысли,она заснула. она               
               
                – П –
               
                Работа с детьми изо дня в день полностью поглотили Людмилу. Дни  в кипучей жизни летели стремительно быстро. В этом ритме она совершенно забыла любопытные  карие глаза незнакомца. Они даже не волновали  и тогда, когда случайно встречала их на автобусной остановке возле детского лагеря. Но однажды, садясь в автобус, обратила внимание, что парень, как будто бы и стоял на остановке, но в автобус садиться не собирался. Лишь только,  провожал её взглядом.
               – Странно, – подумала Людмила: –  Что забыл, мой «принц»? Кого потерял или сам потерялся? – усмехнулась она про себя.
               Прошла последующая неделя. Вдруг, на работу позвонила старая знакомая. Людмила удивилась. С этой особой, она давно не имела связи.
               – Что случилось? Что заставило тебя вспомнить о моей персоне? Каким ветром?– смеясь, шутила Людмила.
               – Так… случайно в записной книжке встретила твой рабочий телефон. Думаю, как ты поживаешь? Во Дворец не ходишь. Танцы не посещаешь. Недавно с друзьями ходили отдохнуть в ресторан. Замечательно повеселились. Познакомилась с новыми ребятами. Шикарные парни. Молдовани. Приехали к нам на заработки. Разговорились. Один красавец, рассказал, что видел на пляже девушку, в которую влюбился с первого взгляда. По описанию, я поняла, что речь идет о тебе. И когда узнал, что я тебя знаю, умолял меня, чтобы я его познакомила с тобой. Как ты на это смотришь? Соглашайся, Милочка. Парень отличный.
                – Не знаю, Валюша. Он молдаванин. Закончит работу и ищи, свищи его.
                – Господи! А ты не влюбляйся. Зато время проведешь, за милую душу, – и, помолчав, спросила: – Может быть, у тебя есть кто-нибудь?
                – Да нет у меня никого. Когда иметь-то? Я в лагере и днем, и ночью. Никто на блюдечке с золотой каемочкой не преподнёс мне парня. Да, и некогда иметь друга. Работы под завязку. Набегаешься за день, а когда,  доползешь до постели, то ни до друга.
                – Перестань, Милка. Молодость-то проходит. Убежит, не успеешь, оглянуться. Чего тебе стоит, познакомиться с парнем? Был бы плохой, я бы не предлагала. Вы с ним, смотрелись бы классно. Оба высокие, стройные, красивые. Он чернявый, ты блондинка. Представляешь? Может быть, и полюбили бы друг друга. Поженили бы вас. А дети были бы истинные красавцы, – и в телефонной трубке послышался заразительный смех.
               – Но ты даешь! Еще не познакомились, а ты уже  поженила нас. Сумасшедшая, девка, – и Людмила тоже рассмеялась.
               – Ну! Что? Договорились?
               – Хорошо. Где встречаемся?
               – Как всегда. Приходи к нам во «Дворец культуры». Я, как обычно в своем кабинете. Проще сказать, найдешь в пределах «Дворца».

                – Ш –

        После телефонного разговора прошел  месяц. Людмила,   встречалась с тем незнакомцем, которого звали Николаем. По натуре очень шустрый –  холерик. Про таких, обычно говорят: «Ему  пять километров по пути». Просьба подруги, чтобы Мила не влюблялась в молдаванина, не оправдалась. Назойливое ухаживание: цветы и всевозможные угощения, окончательно покорили девушку. От любви потеряла  голову. Забыла, и не хотела обращать внимание на национальность своего  спутника, который торчал под окном кабинета в любую свободную минуту.  Он даже пробовал принимать участие в спортивных соревнованиях  лагерных детей. Мальчишки старших групп принимали его за своего «парня». Все складывалось как никогда отлично.
       – Людмилка, когда ты познакомишь меня со своей мамой? Давай купим арбуз и пойдем в гости, – предложил Николай вечером, когда, наконец, затихли тропинки детского лагеря.
       – Да, хоть сейчас. Только как бы нам незаметно проскочить через железную ограду. Сторож, конечно, калитку закрыл на замок. Тебе-то хорошо. Ты научился  прыгать через забор. Представляешь? Если меня кто-нибудь засекет. Вот будет смеха. Директор лезет, как корова, через ограду, – и она рассмеялась.
       – Не волнуйся. Я нашел отличную лазейку. Ты, тонкая, звонкая,  запросто,  пролезешь.
       – Интересно. Кто же её проковырял? Не иначе молодые вожатые, – и помолчав, добавила: – да и воспитатели не прочь сбегать домой к своим мужьям.
Пока переговаривались. Николай все дальше увлекал спутницу в густую заросль зелени, которая темной полосой тянулась вдоль железной фигурной ограды. Наконец, появилась небольшая щель.
        – Ничего себе. Как ? И кто мог умудриться раздвинуть такие прутья? Это мог сделать только какой-то силач, – удивлялась Людмила, старательно,  протискиваясь через узкое отверстие.
        – Чего только любовь не заставит, –  приглушенно смеялся Николай.
Уловив его тон, она спросила:
        – Не твоя  ли работа?
        – Ну, что ты. Разве я Геракл? С моими способностями только махать кистью под потолком. Я умею лишь заниматься побелкой и оклейкой  стен. На другое, не способен.
Говорил он правду или лгал, Людмилу мало интересовало. Главное они выбрались незамеченными, и теперь быстро шагали по широкой асфальтированной проезжей дороге, которая тянулась через густой зеленый  массив, под ярким освещением ночных фонарей и вела по направлению к городу.
         Ночь опустилась мягкой ласкающей прохладой. Сердце Людмилы, наполненное спокойствием, уверенностью, в человека, который шагал рядом с просветленным довольным лицом. Как в семнадцать лет девушка испытывала наивный трепет, переполненных чувств. На протяжении всей дороги, она мысленно спрашивала себя:
        – Почему мне так хорошо? Почему верю,  доверяюсь ему? Кто он? Как понять, что происходит в его мозгу и сердце?– и она украдкой бросала взгляд на его красивое лицо, с прямым носом и грубым торчащим темным чубом. Людмиле хотелось, чтобы эта ночная, таинственная дорога никогда не кончалась.
        – Интересно. Где же мы купим арбуз?– наконец спросила она, выходя к городским строениям.
        – Около «Сотова» магазина, есть палатка. Она работает и по ночам. Торгуют-  азиатские  чучмеки.
Услышав  обычное  выражение лиц, не уважающих другую, кроме русскую, национальность, Людмила бросила укоризненный взгляд на Николая. Он заметил её упрек и, улыбаясь, добавил:
         – Я не чучмек. Я молдаванин. А это большая разница.
Этот разговор девушка продолжать не решилась.  Оставшуюся дорогу молчала. Но юноша трезвонил без умолка. Продолжая держать спутницу за руку, он придумывал разные смешные истории, и сам же заливался от хохота, который зычно разносился по притихшему ночному городу.
         Подойдя к магазину, обнаружили так, как говорил Николай. Купили арбуз и направились на автобусную остановку.
         – Уже третий час ночи. Вряд ли ходят автобусы. Придется тащиться с тяжелым арбузом на своих двоих, – заметила девушка.
         Пройдя  огромный железный мост,  перекинутый через судоходную реку, Людмила заволновалась. Ей было страшно признаваться матери, что её знакомый не той национальности какой бы хотелось. Мать, бывшая учительница,  не делила учеников  по национальному признаку, но считала, что каждый должен  выбирать спутника жизни своей национальности. Если этого не происходило, относилась с недоверием. Замечала  не искренность в отношениях, и даже извлекая какую-то выгоду, с одной из сторон. Особенно такое поведение стало ясно выражаться  после распада Советской страны.
Пятиэтажный дом стоял  сразу за шестнадцатиэтажной. Парочка поднялась на второй этаж. Людмила позвонила и, за дверью послышался сонный голос матери. Дочь была третьим последним ребенком. Женщина родила её в 39 лет, и в данное время  была уже на пенсии.  Как только мать открыла дверь и,  глянув на красивое смуглое лицо незнакомца, умудренная опытом женщина,  сразу поняла, что парень издалека, и не случайно увязался за её дочерью.
          – Ему нужна  прописка и гражданство, – мелькнуло у неё в голове.  Такие  случаи уже были. Приезжий человек имел определенную цель. И достигнув её, исчезал. Теперь подобный представитель  стоял перед ней, произнося лестные слова знакомства. Хозяйка сдержано приняла все любезности гостя. Не подавая вида, она устроила полуночникам поздний ужен. В заключении, молодые весело лакомились красным крахмальным арбузом.
И только  спустя, несколько дней, когда дочь появилась в доме без спутника, мать спросила:
          – Надеюсь, у вас это не серьезно?
          – А почему бы… если это так.
          И только сейчас женщина поняла надвигающуюся катастрофу и постаралась вразумить свою дочь, которая ничего не желала слышать.  Мать приложила все старания своего красноречия, приводя разные доводы. Только та отнекивалась и категорично отстаивала свою версию, доказывая, что этот случай относится ни к ней. С ней ничего подобного случиться не может.
          – Когда мы влюбляемся, то не нуждаемся в подсказках. Я тебя отлично понимаю. Но ты должна хорошо взвесить, прежде чем давать согласие на брак, – все же предупредила мать.
          – Я не маленькая, и сама разберусь в своей жизни.
          – Ты уже однажды «разобралась». И к чему пришла? Когда тебе говорила, не совершай ошибку. Не выходи замуж. Ты еще очень молодая. И что мы получили? Ты прожила с ним всего два года. Как ты  тогда  отвечала? Так же, как  сейчас.
          – Тогда мне было всего 19 лет. А сейчас уже 25.  Как ты не можешь понять. Я имею права на счастье? Я хочу быть счастливой.
          – Дай Бог. Пусть твои слова дойдут до Бога, – тяжело вздохнув,  ответила пожилая женщина, поправляя цветастый халат на упитанном теле.
               
                – 1У–

           В конце лета  детский летний  лагерь закончил  работу. Людмила тоже завершила директорскую миссию. Сдала все свои дела и отправилась на отдых. Постоянной работы у неё не было. С дипломом высшего библиотечного образования, она не пожелала работать в библиотеке. Жизнь в стране в социальном плане резко поменялась, и низкая оплата библиотекаря её не устраивала. В дневное время  Людмила бегала по городу в поисках более престижной работы, а по вечерам пропадала с новым другом. Однажды, придя,  домой, весело заявила:
          – Николай предлагает мне руку и сердце. Скоро в гости придет его старший брат, чтобы просить твоего согласия на наш брак.
          – Пусть приходит, – ответила мать, а сама подумала: – Может быть, все будет по- честному. Может быть, я ошибаюсь?
После посещения брата и скромного ужина, на следующий день, воспользовавшись, когда Людмила вышла по делам, а мать, осталась один на один с будущим зятем, составила с ним разговор:
          – Николай, можешь на меня сердиться, но я мало верю в искренность твоего выбора. Если тебе нужна прописка, чтобы получить гражданство, я  хочу предложить свою квартиру. Давай мы временно тебя пропишем у нас? Только прошу, оставь затею с женитьбой.
          Услышав предложение, молодой человек принялся клясться, божиться, что любит свою избранницу, и что его намерения как никогда серьезные.
Скоро из магазина вернулась Людмила, и мать прекратила разговор.
А месяц спустя, Людмила, счастливо улыбаясь, вбежала в квартиру  с возгласом:
          – Мам, не сердись. Мы подали с Николаем заявление в ЗАГС! – и, бросив взгляд на скучное лицо матери, добавила: – Улыбнись. Порадуйся за меня. Твоя дочь счастлива! – и закружилась возле трюмо, которое стояло в узком коридорчике однокомнатной улучшенной планировки квартиры.               
          – Подала. Пусть подала. Надеюсь, ты сама разобралась, что делаешь. Будем надеяться, что брак окажется удачным. Все же он, немного старше тебя. Может быть, поумнее, – без всякого воодушевления ответила  старая женщина. Только сердце матери не верило и подсказывало, совершенно противоположное. 

                Часть вторая.               

                – 1 –
          Время шло неумолимо быстро.  После ЗАГС-а и скромной свадьбы прошло несколько месяцев. Молодожены сразу же сняли двухкомнатную квартиру на первом этаже в девятиэтажном доме напротив дома матери. Старшая сестра и брат Людмилы навезли молодым в квартиру кое-какую старую мебель, и жизнь мирно  пошла  своим чередом.  Николай занимался  со своей бригадой, ремонтом квартир, а Людмила была занята поиском работы. Не найдя подходящую, приходилось соглашаться на разные временные работы, чтобы как-то перебиваться с деньгами.
         Однажды с тяжелым настроением она забежала к матери. Та, бросила домашние дела, уселась на противоположное мягкое,  кресло, с высокой извилистой спинкой, и внимательно посмотрела на осунувшееся лицо, с заостренным прямым носом, дочери. Её  серые миндалевидные глаза,  с грустью смотрели в потолок.
         – Что-то случилось? – спросила мать.
         – Не думала, что Николай окажется очень жадным человеком, – тихо проговорила Людмила: – Я продукты, в основном, покупаю на свои деньги.
         – А его где?
         – Не знаю. Он от меня прячет.
         – Может быть, он хочет купить что-то для дома? Что-нибудь из вещей? – сделала предположение мать.
         – Что-то мне так не кажется. Когда я стала говорить, что надо купить цветной телевизор, то он промолчал.  Ты же знаешь, у нас черно-белый и очень маленький.
         – Конечно, знаю, – ответила женщина: – Надо подождать. Может быть, еще не накопил нужную сумму, – стараясь успокоить, добавила она. Но, глянув, на угасшее лицо дочери поняла, что прежней радости и прежнего счастья в нем уже не было. Поникла и её внешность. Светло-русые густые волосы собраны пучком на затылке. Голос звучал без особого  воодушевления. Мать понимала, что дочь ожидала, что будет жить с этим человеком, как за каменной стеной. Но, увы. Первый муж был, как большой ребенок, но и этот оказался не тем, кем бы она хотела видеть и чувствовать.
          – Что-то я не понимаю его. Я, лично, не скрывала, что была замужем, а он от меня скрыл. Оказывается, мой Николаша, в Молдове был два раза женат, – с иронией в голосе, сообщила Людмила.
          – Теперь ничего не поделаешь. Надо жить. То, что было, то было. Живи настоящим, – и, бросив взгляд на округленные формы дочери, осторожно спросила: – Мне, кажется, ты в положении?
          – Тебе не кажется. Я действительно жду ребенка.               
          – Тем более, надо жить. У ребенка должен быть отец.
          – И еще хочу сказать. Ты была права. Не подумав, я опять кинулась в омут с головой. Николай, как только получил гражданство, совсем изменился. Зря мой брат, помогал ему получить. Когда не было гражданства, он, видимо боялся, что его выселят из России. А теперь совсем осмелел, стал самоуверенным и хвастливым. Даже, скажу, наглым. На этой почве мы уже стали ругаться.  А, однажды заявил:
          – Пока не поздно, делай аборт. Нам рано иметь детей. Я не собираюсь работать один. Если вдруг, чего…, то и твой диплом не поможет. Пропадешь.
          – Смотри, не пропади сам, – ответила я ему.  И Людмила сдвинула с высокого  лба прямую светлую челку.
          – Я-то не пропаду. Я работяга. Везде найду работу.  При том, наш народ не дадут пропасть друг другу. Не то, что ваш брат, русские. Каждый сам по себе, – возразил Николай.
          – Что и сказать? Такой разговор  стоило, было ожидать, – проговорила с упреком мать.
           Женщина, сложив стареющие руки на груди, и поглядывая через окно на голые зимние деревья, умолкла. К чему тратить слова, дочь и сама прекрасно понимала, что короткое счастье закончилось.  И что это замужество оказалось второй ошибкой в  её жизни. Матери было  жаль дочь. Она видела, как та искренно старалась, делать все, для семьи. Осенью одна бежала в лес, чтобы заготовить на зиму грибов и ягод. Закатала уйму банок. Из-за неимения холодильника, загрузила в холодильник к матери.  Старательно, из нечего, украшала свою квартиру. Всегда был порядок и уют. К приходу мужа готовила обед из трех блюд. Готовить она любила, и была в этом деле мастерица. Стиральной машинки не было. Пастельное белье носила тюками стирать  к матери, у которой была машинка, а мелочь выстирывала руками. Муж дома ничего не делал. И каждый раз напоминал  жене:
          – У нас, наши мужчины, дома ничего не делают. Все должны делать женщины. Для этого они и женщины. Сами  колют, рубят, стирают, детей воспитывают.
          – Но ваши женщины не работают на производстве. Они живут на деньги мужа. Я же, в отличие от ваших женщин, тружусь дома и хожу на работу. Даже живем, с тобой, на мои деньги. Как мне понять?
          – Так и понимай. Как понимаешь, – саркастически улыбаясь, отвечал он.

                – П –

            Прошел год совместной жизни. Пережито много неприятностей и огорчений. Однако, в дом  пришла и радость. Родился отличный крупный мальчик с черными, как у отца глазами и грубыми непослушными темными волосенками, падающие на прямой лобик.
            – В нашем полку прибыло! – шумели племянники. Дети старшей сестры и   брата Людмилы.
Пришли поздравить все родные со стороны жены.  Единственный, родной человек в этом городе  брат Николая,   не среагировал на появление племянника.
           – Вам необходимо приобретать собственную квартиру, – предложил старший брат Людмилы, когда гости собрались на торжественный обед  в честь рождения  нового человечка.
          – Надо. Я тоже не против. Но в данное время нет денег, – ответил молодой отец, разливая молдавское вино по фужерам.               
          – Денег никогда не будет. Если пожелаете… я могу  дать в займы. На однокомнатную.   А когда разбогатеете, купите себе квартиру большей площадью, – убедительно говорил Людмилин брат.
          – Соглашайся Николушка, – умоляющим голосом взмолилась жена.
          – Не забывай, я теперь один буду работать. Нам будет трудно выплачивать, – как бы мимоходом, ответил Николай. Стараясь, ответ завуалировать под шутку.
– Обойдемся. Ты же говорил, что еще «калым» намечается. И при том хороший, – продолжала убеждать Людмила.
          Старая женщина, молча следила за разговором присутствующих. Она прекрасно понимала, что зять боится не потому, что трудно будет жить. Этот хитроватый, расчетливый человек замышлял что-то непонятное.  Мать давно заметила, что спутник дочери, часто  раздражается,  только потому, что она,   во многих вещах умнее его. Это оскорбляло его мужское достоинство, хвастливого человека. Деревенскому парню из глубинки Молдова, нужна была не такая жена, как Людмила, с высоким интеллектом, пишущая  стихи.   Зять, с ограниченным умом и мелким понятием, все же старался убедить всех, что  глава в семье именно только он, а жена лишь  приложение  в его  жизни. С первого дня знакомства мать почувствовала, что этот человек, если и имел успех среди женщин, то только, благодаря,  своей привлекательной внешности.  И чем, больше его узнавала, тем отчетливее видела,   что кроме внешней красоты,  природа его ничем не наградила.  Он был, как красивый  пустой сосуд,  с дырявым дном. Но, как ни странно,  дочь продолжала слепо   любить эту глупую и грубую пустышку.

                – Ш –

          Миновало три года. Давно купили однокомнатную квартиру, но жизнь молодых ухудшалась с каждый днем. Несмотря на то, что рос красавец сын, которого назвали Даниилом, молодой отец уходил рано утром и возвращался с работы поздно вечером. Ребенок не мог даже общаться с отцом. Он уходил,  ребенок  еще спал,  возвращаясь,  тоже уже спал. Но самое худшее случалось в семье, когда Людмила спрашивала причину его отсутствия, муж поднимал скандал и переходил на оскорбление жены. И только изредка Николай приходил с работы домой, в то время,  как мог бы приходить настоящий семьянин. Это происходило в первый день  приезда  его друзей из деревни, где он рос. Но гости табуном  проживали по месяцу, и жене одной приходилось их развлекать. В однокомнатной «хрущевке» спали по всему полу. Как говориться шагали «по головам».  Людмила долго терпела непрошенных гостей, но однажды,  дождавшись мужа у крыльца дома,  составила с ним внушительную беседу:
           – И когда исчезнет этот цыганский табор?– спокойно спросила она. И сурово посмотрев на мужа, добавила: – В квартире полный срач.  Я прихожу с работы уставшая. Забираю ребенка из детского сада, а дома, как всегда эта «прекрасная» публика. Смотрю, а холодильник опять пустой. Все съедено. И никто «не насмелился» сходить в магазин за продуктами. Даже ты не спешишь забежать  после работы. Надо что-то делать? Так продолжаться не может.
           – Во-первых, мы не цыгане. И прошу не оскорблять. Во-вторых, у друзей нет денег. В-третьих, ты женщина и должна успевать делать все. Они мои гости. Если тебе не нравиться, забери  Даньку,  и поживите  у  матери. Ребята скоро уйдут. Я им подыскал уже жилье.
           – Я могла бы принять во внимание твое «умное» предложение, если бы была уверена, что не появиться другая партия «друзей». В прошлый месяц жили две семейные пары.  Я не вспоминаю ранее других. Мы с тобой живем четыре года, и все эти годы одно и тоже. У нас не квартира, а перевалочная база. Мне это порядком надоело.
Выслушав упреки, Николай  грубо обругал жену и спокойно отправился на пятый этаж в свою квартиру.
          – Даньчик побудь на улице. Поиграй с мальчиками. В песочницу не лазай.  Только что прошел  дождь и песок мокрый.  Я сейчас соберу твои вещи, и мы пойдем  к бабушке.
          –  На совсем пойдем? – спросил малыш, поглядывая на плачущую мать.
          – Пока нет.
          – Давай, на совсем. Папа опять будет кричать. Я не хочу, когда он кричит, и говорит плохие слова. А у  бабы тихо.
          – Посмотрим, – ответила мать, насухо вытирая слезы, и отправляясь следом за мужем.
          Через некоторое время она возвратилась назад. В её руках был чемодан. Так как купленная квартира находилась за чертой города, в поселке, автобусы ходили не часто. До города добрались часа через полтора.
Бабушка не удивилась, когда на пороге появилась, уставшая дочь с чемоданом.
          – Все. Я решила покончить со «счастливой» жизнью, – были первые слова Людмилы.
          – Ты, что? Ему решила квартиру оставить? Он за нее не выплатил ни рубля. В добавок, у тебя ребенок. Там рядом детский сад. Не глупи. Подай на суд. Суд  будет на твоей стороне.
Отправив, сына играть на улицу, Людмила рассказала матери и другую свою неприятность:
          – Это еще не все. У моего мужа есть любовница. Но самое страшное… Она ждет от него ребенка. От него или нет? Мне не известно. Сказали, что до Николая, у этой девице был один женатый мужчина, который обещал развестись и жениться на ней. Но тут, подвернулся мой «умник».
          – Откуда ты узнала?
          – Мне рассказал по секрету его друг, который благосклонно ко мне относится. Он русский, но работает в бригаде молдаван, потому что него жена молдаванка. Он говорит: «когда мы стали его ругать, то Николай ответил, что с этой, у него жизнь сложиться лучше. Она такая же «грамотная», как и я.  Добавочно,  моложе  Милки». Люда, мы его спросили: «На кого ты меняешь жену?».  Хоть бы чем-нибудь была лучше. Она такая… В добавок даже картавая», – пересказав,    Людмила умолкла.
          – На сколько лет моложе?– спросила мать, не глядя на дочь и продолжая хлопотать на кухне с  ужином.
Облокотившись, острыми локтями на крышку стола, и поглядывая, то в окно, то на мать, Людмила с пренебрежением ответила:
          – На сколько? Не столь важно. Говорят года на два. Он познакомился с ней, в одной из квартир, когда с бригадой делал ремонт.  Она дочь  нанимателя. Девица легкомысленная. Ребята делали ей замечание. Говорили, что Николай женат и имеет сына. Но она ответила: «Он мне тоже нужен. Вот рожу ему и уведу  от жены», – Людмила закончила говорить. Некоторое время молчала, а потом добавила: – Мама, он не остановиться.  Будет бес конца искать себе новое приключение.
Изредка бросая взгляд на дочь, мать чувствовала, что та, держится из последних сил.               
          Зная её сильную  натуру, понимала, что внутри дочери, от неудач и огорчений, что-то сломалось. В голосе звучало полное разочарование жизнью.  Видимо, и вторичная ошибка мучила и угнетала её.
          – Может быть, не разводиться? И простить ему, хотя бы ради сына? Может быть, перебесится и перестанет?
          – Ты что!? Простить измену? Это, значит, наплевать на себя. Я еще не дошла до такой степени.  Скорее соглашусь остаться одна до конча жизни, но не прощу. Теперь я не одна. Буду жить ради Данилки. Нам с ним будет спокойнее. Работа у меня хорошая. Я теперь предложили и заведывание  магазином.  Денег тоже хватит. Подам еще и  на алименты. Как-нибудь выплачу брату за квартиру. Только бы её отвоевать у Николая.
         – Несомненно, отвоюешь. Не переживай. У тебя будет все хорошо. Бог даст,   встретишь еще настоящего человека, – успокаивала мать, поглядывая на раздраженное бледное лицо дочери.
         – Ты права! Я  все равно буду счастливая. И пусть не ждут, что долго буду рыдать по этому «умнику». Не дождутся. Вопреки всему, я стану счастливой. Только больше подобному «мудрецу» на удочку не попадусь, – и, помолчав, вздыхая, добавила: –  Мы будем оба, с сыном, счастливы.
         –  Время лечит. Все беды забудутся. Должно же, когда-нибудь повести, – подумала мать, садясь за стол: –  Каждому свое счастье, – произнесла она вслух, и, раскладывая блестящие никелированные ложки к фарфоровым тарелкам, добавила: – Позови Данила. Пора ужинать.
               
                – 1 У–

          После неоднократных уговоров мужа вернуться назад домой, Людмила спросила:
          – Твои друзья ушли?
          – Скоро уйдут.
          – А как быть с твоей любовницей, которая ждет ребенка?
          – Да ни как. Она сама виновата. Пусть сама и расхлебывает.
          – Так дело не пойдет. Предположим, я  прощу твое предательство, а она от тебя не отстанет. Ты будешь метаться от одной семьи к другой. Принесешь несчастье и той и другой. Лучше мы с Даниилом останемся одни. Я не хочу, чтобы ребенок слушал  наши оскорбительные скандалы, – и, после некоторого молчания добавила: – которые обычно перерастают в драки.
         – Если ты сама не будешь наскакивать.
         – Я бы не наскакивала, если бы ты не оскорблял меня. Оскорбляешь не заслуженными словами. Вообщем все. Надо покончить раз и навсегда. Виновен ты. Ты должен по-хорошему освободить нам квартиру.
        – Раз так! Не получишь. Не уйду из квартиры. Я тогда женюсь на той. Нам негде будет жить.
        – Посмотрим. Я подаю на суд. На суд, и не только из-за квартиры. Я Данила перепишу на свою фамилию. Я не хочу, чтобы дети в школе обзывали его.
        – Как?
        – Сам знаешь. Лаптем.
        – А я не дам согласие.
        – Куда ты денешься. Я приведу все доводы, и суд со мной согласится.
               
                – У –

         После последнего разговора прошло три тяжелых месяца. Все произошло, как думала Людмила, суд удовлетворил просьбу пострадавшей стороны. Милиция насильно выселила бывшего мужа из квартиры.  Не ожидая такого поворота, Николай вывез из квартиры все вещи, которые  приобрели за четыре года совместной жизни. Уходя, он оставил женщине ребенка и долги.
         Рабочий день еще не закончился, Людмила, договорившись с молодыми продавцами побыть без неё,  решила отправиться домой. Все с пониманием отнеслись к своей сослуживице, и, подбадривая, отправили устраивать свои дела.
Летний день был жарким. Людмила, не спеша, прячась в тенистой зелени, брела вдоль шоссейной дороги, к своему поселку. На душе была мучительная тревога и больно щемила сердце. Подходя к дому, оно неистово колотилось.  От обиды душили слезы. Но, зная, что на лавочке возле крыльца всегда кто-нибудь сидит, она крепилась. Людмила не любила, когда её жалели, поэтому прошла молча мимо  пожилой соседки с третьего этажа. Тяжело поднялась  на свой пятый. Входная дверь была заперта на один оборот ключа. Вошла в узкий коридорчик и увидела во втором переходе выкорчеванную деревянную перегородку с дверью, которую когда-то ставил Николай. Кругом был мусор и «разбой». Словно пронесся ураган, оставляя остатки прежней «роскоши».  Прошла в большую обезображенную комнату  и от отчаянья опустилась на колени перед окном. Её красивое  бледное лицо, с  темными в разлет бровями, исказилось. Она прикрыла его ладонями, с длинными тонкими пальцами, и высоким  лбом уткнулась в грязный пол.
         – Господи! За что?! – взвыла   молодая женщина: – Что я сделала такого, чтобы меня так наказывать?! – продолжая  жалобно причитать.
           Спрятавшись в четырех стенах от посторонних глаз, оставшись один на один, теперь  могла выплакаться от всей души, изболевшей, истоптанной и униженной.  Плакала долго. В муках спрашивала Бога, и ждала ответа. И когда боль была выплакана, заколов пышные белокурые волосы на затылке,  сняв рабочее летнее платье, переоделась в  ситцевый халатик. Теперь надо было очистить квартиру от мусора. Вычищала каждый уголок, как никогда старательно, словно хотела освободиться от прошлого раз и навсегда. Закончив, отправилась в детский садик за трехлетним сыном, который теперь для неё был надеждой и утешением в этой нескладной жизни.
 
               
                Часть третья.
               
                – 1 –

           Время. Время. Как быстро оно летит.  В бесконечной «борьбе» тяжелых дней, человек не замечает, что жизнь проносится мимо и порой в пустую.   Не ведая до конца, что хочет взять от жизни? Куда-то спешит. К чему-то стремиться. Но наша героиня отлично уяснила, что должна  получить от жизни. Может быть… потом. Когда станет старше. Её мысли и желания изменятся? Но сейчас, когда ей всего двадцать девять лет, она должна доказать бывшему мужу, что может жить и без него. В её мозгу сверлила и не покидала  брошенная в злости  фраза Николая:
          – Ты без меня ничто!  Пропадешь!               
          – Это мы еще посмотрим. Кто из нас пропадет, – всегда говорила она себе, когда вспоминала эти обидные слова.
          Не откладывая в долгий ящик, первым делом, Людмила сделала ремонт в квартире. Заказала перегородку, подобную, какую так «усердно», вырвал из стены  человек, с которым, она хотела прошагать всю жизнь в «горестях и радостях». Через три дня перегородка с большими стеклянными дверями стояла на месте. В  своем магазине, в кредит оформила всю необходимую  мебель: мягкую,  стенку, плательный шкаф на заказ, письменный стол для сына, когда пойдет в школу,  и кухонный гарнитур. На зарплату приобрела мелкие детали для квартирного украшения. Не прошло и двух месяцев, как квартира превратилась в  «игрушку».
         – Милка, у тебя, как в сказке. Как все со вкусом уместно, и красиво! Всё подобрано одинаково по цвету и качеству. Даже  палас такого же цвета, как мягкая мебель, – восхищались друзья, когда посещали «несчастную» женщину.
         – Стало намного лучше, чем было. Надо заманить Кольку. Пусть полюбуется. И посмотрит, как красиво «пропадает» его жена, – шутили и смеялись другие гости.
Людмила всегда улыбалась. В её душе еще жила боль. Но  лестные слова друзей радовали и утешали  хозяйку. Теперь она достигла почти все, что желала её сущность. Осталось окончательно вырвать из сердца любовь.  Она и сама верила, что сумеет освободиться от непрошенной боли. Эта молодая женщина  с детства была и оставалась сильной цельной натурой. И у  неё  обязательно, всё, хорошо получится.

                – П –

          Жизнь пошла своим чередом. Сын подрастал. Он стал крепким телом и выше своих сверстников, с красивым смуглым лицом, большими, с поволокой карими глазами, прямым узким носиком и мягкой обаятельной улыбкой.
          – Хорошо, что фигура ни отцовская. Как у «кощея - бессмертного». Отцу повезло, что мужиком родился. Все свои недостатки прикрыл одеждой. Если бы был девкой, то ни один парень не соблазнился бы, даже на его смазливую рожицу, – смеялась Людмила после года разрыва с мужем: – Мама, ты будешь водить Данила на карате? – и она посмотрела на мать своими открытыми серыми, с зеленым оттенком, глазами.
          – А где будет  проходить учеба каратистов? – спросила в свою очередь бабушка.
          – Во «Дворце культуры». Два раза в неделю.
          –  Хорошо. Будем ходить. С его крепким плотным телом должен получиться отличный спортсмен. Не пойму. Почему на карате? Из него может получиться и хороший художник. Посмотри на ребенка. Мальчик не выпускает карандаш из рук. В четыре года,  уже хорошо рисует.
         – Ой! Мама. Жизнь такая сложная.  Молодежь растет жестокая. Он должен научиться защищаться. Пусть из него не получиться настоящий борец, но защитить себя обязан.
         – Конечно, ты права. Но я все же склоняюсь на защиту гуманитарную. Необходимо его приучить, чтобы он был «словесным» борцом, а не «кулачным». На «кулаках» защищаются те, у кого не хватает ума. Если он не будет обладать навыками каратиста, он не будет пытаться натыкаться на такую ситуацию.
        – Мама, ты не совсем права. Посмотри, сколько умных парней гибнут. Если кучка нападает? Ты думаешь, они станут слушать его умную речь?  Эти «тупари» избивают фанатично и молча. Они больные. И понимают только «силу на силу».
        – Может быть, ты права, – согласилась старая  женщина. Но тут неожиданно встрепенулась: – Послушай! Вспомнила один случай. Это было в Казахстане. Жил в нашем поселке один здоровяк – парень. Он стал чемпионом по боксу. Даже попал  в сборную  Республики. Это происходило в Алма-Ате. Однажды он возвращался вечером домой, после тренировок. На него напала группа казахских парней. Их было человек пять-шесть. Конечно, он бы их, запросто,  уложил. Просил ребят не связываться с ним. Предупреждал, что не желает делать им больно. Хулиганы образовали вокруг жертвы круг. Один из них, вынул нож, и бросился на боксера.  Тот, сумел ловко схватить его за руку и, развернув нож, его же рукой вонзил ему в  грудь.  Удар был сильным, точным и смертельным. Увидев, бандиты пустились в рассыпную.
         – Что стало с боксером?
         – Его осудили по статье за умышленное убийство. Все свидетели были на стороне убитого. Эти «заевшиеся бандюги», на суде говорили совсем, противоположное. Что, якобы, боксер был пьян и решил помериться силой. Но мы-то в поселке, все знали, что этот паренек  в рот не брал  спиртного. Представители суда, все до единого,  казахской национальности, не посмотрели  на заслуги обвиняемого, чемпиона республиканского значения. И потом. Боксер был русским, а погиб казахский  сынок, одного видного политика. Надежды на справедливость,  не было, – и, вздохнув, старая мать умолкла.
        – Вот видишь? Данилу надо уметь, себя защищать.
        – Ох, Людмилка! Не поймешь, что лучше и что хуже. Я думаю, у каждого человека своя судьба. Кому ходить в верхах, «без мозгов», кому ползать в низах, с «мозгами». Видимо, от человека мало что зависит.
        – Все же, думаю, мать боксера, довольная тем, что  именно так закончилось. Лучше пусть отсидит.  Зато остался живой.
        – Ты права. Жаль парня. Ни за что сломали жизнь, испортили карьеру. – Некоторое время женщины молчали. Мать мыла посуду, дочь сидела за столом и о чем-то думала. Положив в сервант последнюю тарелку, мать, не глядя на дочь, спросила: – Как у тебя, на работе?
        – На работе все хорошо. В это воскресенье, хочу свозить Данилку в Дельфинарий. Пусть посмотрит дельфинов. Купила ему красочную детскую книжку о животных. Каждый вечер, перед  сном читаем. Ему сильно нравятся дельфины. Надо их показать  живьем. Ты, не желаешь с нами прогуляться?
        – Спасибо. Я там уже  была. На улице стоит сильная жара. Не хочется париться в автобусах.
        – По поводу жары, это точно. В этом году, прохладные дни были аж, до июля. А сейчас, природу, как прорвало. Жара нестерпимая. Но мы все же поедим.
        – Я хочу спросить по поводу Николая. Не звонил?
        – Звонил. Опять просит разрешение видится  с сыном.
        – А ты?
        – Мне бы не хотелось. Просто не знаю, что и делать?
        – Люда, сама подумай. Он же, все же отец. Хочешь ты или нет, но Николай все равно ходит к ребенку в детский садик. Данил подрастет и будет тебя обвинять, что не давала ему встречаться с отцом. Одна кровь и от этого никуда не денешься. Разрешай им видится. Ты говоришь, что он просит ребенка в воскресные дни часа на два? Пусть забирает. Пусть общаются.               
Ничего страшного. Пусть лучше с твоего разрешения будут встречи, чем украдкой.
        – Ты права. Наверное, я позвоню и дам согласие, – и она умолкла: – Если бы ты знала, как обидно за сына. Теперь у Кольки родилась дочь. У девочки есть отец, а у Данилки его нет. Будет только воскресный папаша. Очень «красиво». Подонок. Испортил ребенку жизнь. Я о себе-то не говорю. Мы взрослые люди. Понимаем. Но за что ребенок страдает.
         – Что поделаешь? Видно так было судьбе угодно. Зато у него отличная мать. Ты для него делаешь все возможное и невозможное. Завалила  игрушками, конструкторами, машинами самыми дорогими, с пультами и разные - приразные. Когда мы росли, и в помине, таких, не знали и не ведали. Наши мальчишки выпиливали машины из куска дерева, а девочки из разных тряпок сами куклы себе шили. Так, что, твоему сыну еще повезло. Ничего. Вырастит. Если умным будет, то поймет, что к чему. А дурак,… то и спрос не велик.
        – Все хорошо. Я что-то засиделась. Обед закончился. Спасибо за обед.  Надо бежать на работу, – спохватилась дочь, выскакивая из-за стола.
        – Давай, беги. Успеешь. Тебе и бежать-то минут десять. В твоем распоряжении еще пятнадцать минут. Не опоздаешь.
        –  С завтрашнего дня, на обед ходить к тебе не буду. Мы с девочками из дома уже принесли посуду.  Решили в магазине сами готовить. Будем сбрасываться на продукты. Так, что теперь меня не жди.
        – Хорошо. «Баба с воза, кобыле легче», – улыбаясь, шутила мать, прикрывая за дочерью двери.
               
                –  Ш –

          В воскресный день с самого утра в мебельном магазине было много народа.  Одни покупатели сменялись другими. Кто-то просто от нечего делать смотрел на новую мебель, иные присматривались к качеству и цене, интересовались о доставке купленного товара, и за чей счет. Молодые красивые продавщицы вежливо и доходчиво объясняли, что к чему. Желающим приобрести мебель в кредит, тут же оформляли документы.
         Людмила обратила внимание на   клиента, опрятно, со вкусом одетого, с холеным лицом, который появлялся в магазине не в первое и каждый раз молча, походив, между рядами расставленной мебели, уходил. Было  видно, что товар его мало интересовал. Он тайком бросал взгляды, то на одну продавщицу, то на другую.
         – Странный парень. Он скорее, приглядывается ни к мебели, а к нам, – заметила среднего роста продавщица,  по возрасту старше других. И  закрыв магазин на обед, направилась в бытовку, где все собирались к столу. 
         – Интересно. К кому именно? Кроме Людмилы, мы все замужние, – идя рядом, спросила низкорослая сослуживица, женщина лет тридцати.
         – Аннушка, у нас, что на лбу, написано? Откуда ему знать, что у нас есть мужья? – ответила все та же старшая по возрасту женщина.
         – Люда, не иначе, на тебя глаз положил, – и черноглазая - толстушка,  громко смеясь, задрав голову  на высокую заведующую, которая четко отстукивала каблуками по деревянному полу.               
         – Ты, Аннушка, как придумаешь, так со смеха упадешь. Почему на меня? У меня тоже на лбу не написано, что я холостая, – запротестовала Людмила, заходя в бытовку, где на столе  уже дымился,  аппетитный запах, горячего супа из пяти тарелок.
        – Этот парень ни к одной из нас, не подходит. Обратили внимание, какой он длинный? Мне лично, что табуретку с собой таскать, чтобы  поцеловать? – продолжала с юмором говорить, все та же, пухлощекая продавщица.
        – Ты права, Аннушка. Этот парень ни для нашего «брата» – услышав разговор, добавила женщина, с пышными волосами,   которая сегодня играла роль повара. Тут же подавая   знак  вошедшим, рассаживаться  по своим местам.
        – Успокойтесь! Девчонки! Если хотите знать, мужчины любят женщин низкого роста. Таких, как я, любят «каратышки». Помните, мужичка? Который мне цветы целый месяц носил? Он «дышал мне в пупок». «Красавец»… с лысиной на затылке, – смеялась Людмила.
         – С лысиной ты запомнила. А другой-то был ростом с тебя. Тоже цветы тебе дарил, и все, что-то нашептывал. О нем не вспоминаешь. Всё нас просил, чтобы мы тебя уговорили выйти за него замуж, – вмешалась худощавая продавщица,  с привлекательно внешностью, которая старше всех остальных: – Ой! Людмилка, допрыгаешься. Принца ждешь? Их не бывает. Небось, все своего Кольку не можешь забыть? А пора бы. Прошло уже четыре года, как расстались.
        – Зачем мне муж? Нам с Даниилом хорошо и вдвоем. Он уже большой. В этом году пошел уже во второй класс.
        – Отец-то ходил на первый звонок? –  часто жуя, продолжала говорить все та же женщина лет сорока.
        – Приходил. Мы с Данилкой  зовем его воскресным папочкой. Он забирает  сына часа на два- три  по воскресеньям или в  субботу.
        – На расстоянии, наверное, лучше любится?
        – Ой, Света! Да, кто его знает? В душу не заглянешь, – улыбаясь, ответила Людмила и положила ложку: – Наелась, как «Тузик  на помойке», – и провела ладонью по плоскому животу.
        – Красивая ты Людка, а счастья нет. Жаль. Хочешь «бесплатный» совет? Если «долговязый» бьет клинья в твой адрес, не теряйся, – подхватила разговор пухлощекая Анка: – Он симпатичный. Правда, девчонки, симпатичный?
        – Да! Да! – подхватили три  женщины, которые много смеялись и говорили с юмором.
        – А мне, лично,  чернявые не нравятся, – возразила четвертая, которая все это время  ела молча.
        – Да, что ты понимаешь, Юлинька!? У Людмилы был муж, какой? Чернявый. Сын тоже темненький. Если, что, между ними «возгорится», то мужчина будет сыну, как отец, – настоятельно заявила старшая, умудренная опытом, женщина, которую принародно называли - Светланой Владимировной.
        – Хватит, девчонки. Что  вы … «без меня, меня женили». Я же сказала, что замуж не собираюсь ещё, годик, другой.  Да и «жених»   не созрел  для сватовства, – напряженно улыбаясь, ответила Людмила.  И как заведующая, осторожным мягким голосом добавила: – Пойдемте лучше работать. Аннушка, Юля сегодня готовила обед, а ты останься помыть посуду, – обратилась она к самой молодой продавщице.

                – 1У –
 
         Молодой незнакомец  в магазин приходил почти каждый день. Но присутствовал короткое время.  Очередной раз, пройдя по рядам, он медленно развернулся и пошел к выходу.  А перед уходом бросил взгляд в сторону высокой стройной блондинки.
         – Девочки! Заметили, как он смотрит на Людмилу Алексеевну? – почти шепотом спросила Анна своих подруг, которые, наклонившись над столом, тоже поглядывали на странного гостя.
         – Может быть, он смотрит на меня, потому что знает, что я заведующая?
         – Что-то я начинаю сомневаться. Слушайте. А не жулик ли он? – сделала предположение все та же пухлощекая сотрудница.
         – По внешнему виду не скажешь. Весь модный, как модель, – возразила Светлана Владимировна.
         – Будем надеяться, что наш гость порядочный человек, –  вздыхая, проговорила Людмила.
         – В следующий раз, когда придет, я сама подойду к нему и спрошу, что желает выбрать из мебели, – категорично заявила старшая из всех женщина, сбрасывая  с высокого лба темно-русую челку.
         – Правильно Светлана Владимировна, ты все же среди нас самая старшая. Он ничего не заподозрит.
         Но следующего раза не оказалось. Незнакомец, как будто почувствовал, что против него восстали все женщины, не пришел ни завтра, ни послезавтра. Дни потекли своим чередом. Через месяц его совсем забыли. И только изредка, когда собирались за обеденным столом доброжелательно смеялись друг над другом. Делали разные предположения его  внезапного исчезновения.
         – Ой! Девочки! Никто из нас ему не понравился. Все мы сами придумали. Зря приписали мне все заслуги. Начали заочно меня уже сватать. Давать советы. И придумывать всякую - всячину, – вздыхая, говорила Людмила, задумчиво опустив серо-зеленые глаза в одну точку.

                – У –

         Прошло два месяца с той поры, когда исчез незнакомец. Молодые продавщицы полностью были уверены, что ошиблись в своем предположении. Но в один из дней, почти сразу после открытия мебельного магазина, скрипнула тяжелая дверь. На звук оглянулись все, кто присутствовал  на работе. На входе стояла высокая,   худощавая фигура. Слегка сутуловатое тело прикрывала  темно-коричневая, длинная дубленка с меховым отложным, светлым  норковым воротником. На голове была одета норковая шапка с козырьком, из-под которой виднелся темно-русый волос. Острое, холеное лицо улыбалось. От январского мороза на впалых, чисто выбритых, щеках,  играл легкий румянец. Бросив взгляд на женский персонал, он кивком головы, поздоровался. Одна рука его была вытянута по швам, а правая спрятана за спину.
         – Чего это…, прячет, наш гость? – тихо произнесла одна из продавщиц.
         – Девчонки! У него, наверное, в руке пистолет, – сделала вывод толстушка - Анна, широко, с испугом, тараща карие глаза.               
Все настороженно   следили за незнакомцем, который, проходя, мимо всех, направился к месту, где за  столом у компьютера, сидела Людмила. Та, не мигая, с удивлением и любопытством, смотрела зеленоватыми миндалевидными глазами на мужчину.
Но когда он проходил мимо, девочки  увидели за его спиной красивый букет из красных роз. Продавщицы облегченно вздохнули. На сияющих лицах появилась широкая улыбка.
         – Наконец-то, – прошептала Светлана Владимировна.
         – Это вам, Людмила Алексеевна, – и, хитро улыбаясь, мужчина протянул букет.
         – За что? –  от смущения заикаясь,  произнесла она. Вдохнув полной грудью аромат цветов, добавила: – Откуда вы знаете мое имя?
         – Я знаю о вас все, что необходимо знать мужчине, который интересуется женщиной.
         И только сейчас Людмила услышала в его голосе не совсем русское произношение. Он говорил медленно и всеми силами старался выговаривать слова правильно.
         – Вот невезуха. Опять, не русский. Везет же мне, как «утопленнику», – подумала она про себя.
         – Вчера вернулся из Польши. Ездил домой. Опять приехал по делам в одно ваше предприятие, – добавил он.
         – Хорошо, что поляк. Все же, что-то родственное, – продолжала размышлять Людмила,  разглядывая красивые цветы. Мать Людмилы наполовину  была полячка, и это успокоило её.
         – Почему молчите?
         – Я не молчу. Большое, спасибо за розы. Они прекрасны. Добро пожаловать в наш город. Мы всегда рады гостям. К вашим услугам наш мебельный магазин, – не глядя в  лицо мужчины, холодно ответила Людмила.
         – Я пришел ни в магазин. Я пришел к вам. В Варшаве тоже много магазинов.
         – Отлично. Тогда зачем пришли в наш магазин?
         – Мне не нужен магазин. Я повторяю…. Я пришел к вам.
         – Слушаю вас. Что  желаете знать? Если по работе, постараюсь ответить все, что вас интересует.
         – Я пришел, как частное лицо. Лично к вам, – настойчиво твердил гость, присаживаясь на стул, что стоял с  противоположной стороны  стола.
         –  Я на работе и не могу уделить вам особого внимания.
         – Разрешите встретить вас после работы?
         – Хорошо. Только у меня мало времени. Мой сын после школы всегда идет к моей маме, которая живет недалеко от школы. После работы я захожу за ним, и мы един домой. Мы живем в поселке, а не в городе.
          – Я знаю. Я все знаю. Даже знаю, что его зовут Даниилом. И учится  у учительницы, которую звать Валентина Владимировна. Я был в школе и видел вашего сына. Прелестный мальчик.
          – Вот как! Очень странно. Очень странно. Хорошо. Приходите к концу рабочего дня.
          – Будет сделано, – отрапортовал по военному  сияющий  мужчина. Поднявшись с места,  хотел, было удалиться, но, вспомнив, добавил: – Меня звать Александром. Мама и друзья зовут  Алексом.
          – До свидание  Алекс. Всего хорошего.
          – Я пошел. До встречи.
Молодой человек скрылся за дверью так же быстро, как и появился. Женщины, как во все времена, любопытный народ, тут же кинулись к Людмиле. Восхищались розами. И делали опять свои предположения. Начались расспросы: как? И что? Зачем? И почему?
         – Девочки, сама не знаю,  для чего я ему нужна.
         – Известное дело. Мужик в командировке. Нужна красивая баба. Знаем мы этих щеголей, – твердили они на перебой.
         – Если ему нужна кукла для развлечения, то он глубоко ошибся, – твердо заявила Людмила: – Поживем, увидим. Забудьте о нем. Смотрите! Покупатели заходят. Встречайте.
         Успокоенные продавщицы разошлись по своим местам. И жизнь в магазине опять пошла своим чередом.

                – У1 –

           Уже неделю Алекс встречал свою избранницу после работы. Они как в предыдущие вечера медленно плелись к дому, где жила мать Людмилы. Молодая женщина, наученная стрессами жизни, не спешила представлять нового знакомого матери и сыну. Все его словесные любезности брошенные к её ногам, пропускала мимо ушей.
          – Пой пташечка, пой, – молча, слушая его, думала она.
Зато Алекс изливался в своих чувствах от всего сердца.
          – Я понимаю вас Людмилочка. Хотя вы и без конца молчите. Наверное, думаете: мол, приезжий, что-то хочет от женщины. Поверьте мне. Если бы я хотел для утешения  найти  женщину, я бы нашел в гостинице. На худой конец, в той организации, где сейчас тружусь. Мне нужна женщина на бесконечный срок. До конца жизни. Мне уже тридцать восемь лет. Но семьи настоящей до сих пор нет, – и пристально заглянул в светлые глаза, которые четко попали в яркий луч света от фонаря, что раскачивался на морозном ветру: – Почему вы не спрашиваете обо мне? Почему не возмутились, что я такой «старый» и не имею семьи, кроме моей мамы? Но и она живет отдельно от меня. Ваш без интерес подсказывает, что вам все наплевать. Я вам не нравлюсь? Или  совершенно мне не верите. Почему?
          – Ну, что вы! Я внимательно вас слушаю. И вы мне очень интересны. Вы обаятельный человек. И мне с вами легко и просто.
          – Тогда почему не удивились, что я один.
          – Я жду,  когда вы сами  расскажите. Хорошо. Почему вы один?
          – Женился я в двадцать пять лет. Жена была  моложе. Прожили с ней  десять лет. Жили, по - разному.  Однако,  серьезно друг друга не обижали. Но как не странно, у нас не было детей. А мы очень хотели. В тридцать пять лет, я стал задумываться, почему у нас не так как у других? Мы пошли в больницу провериться. От врачей, я услышал печальную новость. Виной всему оказался я. Как не печально, но виновен был я. У меня никогда не будет детей. Жизнь стала не интересной и пустой. Казалось бы я преуспевающий бизнесмен. Имею престижную работу. Зарабатываю  отличные деньги, но счастья нет. Кому нужны мои деньги? Для чего я проживаю жизнь? Тогда я решил круто изменить нашу семейную жизнь. Мы полюбовно поговорили с женой. Я видел, что она тоже мучилась от неполноценности. Мне уже тридцать пять лет, а ей всего тридцать. Я отпустил жену. Пожелал ей выйти второй раз замуж и приобрести, настоящую семью.  Оставил  ей трехкомнатную квартиру в центре Варшавы. С собой забрал только свои личные вещи. Сначала   жил у мамы. У неё двухкомнатная. Потом купил себе отдельную жилплощадь. За три года холостяцкой жизни, начал строить загородный двухэтажный дачный дом. Участок  находиться в бору за Варшавой. Казалось бы все отлично. Но чего-то не хватает. Нет семьи.  Бывшая жена, вот уже как три года, замужем и растит дочку.  Живет  счастливо. Я тоже хочу, хотя бы маленькое счастье. Долго искал свою половинку. Но порядочную женщину, как и порядочного мужчину, найти не так-то просто. В городе, где ты живешь с детства,  знаешь всех, кто  чем дышит.  Не скрою. Находились женщины, но им нужен был не я, а мои деньги. А я хочу настоящую семью. И однажды, придя в ваш магазин, встретил вас. Вы врезались в мое сердце и память. Я не хочу вас потерять.
         – Почему вы решили, что я порядочная женщина? А может быть я такая же, каких встречали вы, – не глядя на мужчину, что медленно вышагивал рядом, спросила Людмила.
         – Прежде чем подойти к вам, я все о вас разузнал. Женщина, которая ошиблась раз, не будет легкомысленной. Она научилась  тонкости и чуткости, умеющая ценить доброе.
         – Хотите? Я вас разочарую. Я не один раз ошиблась. А дважды.
         – Ваше чистосердечное признание еще раз подчеркивает, что я не ошибся. Вы бы могли и скрыть. Но вам это не надо. Вы как порядочный человек, который научился сам, обеспечивать себя и не нуждаетесь в чьих-то услугах. Если вы согласитесь разделить мое одиночество, то не из-за выгоды. Я обещаю вам, что всеми силами буду стараться, чтобы вы полюбили меня. Разве вы не заметили, что я не спешу со знакомством с вашими близкими людьми. Мы должны сначала разобраться в себе, а потом «впутывать» родных. Конечно, я бы мог ухаживать за вами хоть целый год. Но мы живем слишком далеко друг от друга. Вот и опять я должен завтра покинуть вас. Мне необходимо вернуться домой. И когда возвращусь в ваш город, точно сказать не могу. Единственное, прошу. Пожалуйста, верьте мне и ждите меня. Я вас никогда не подведу. Я слишком порядочный человек.
         – Можно задать вопрос? – вдруг перебила Людмила.
         – Пожалуйста. Жду. Отвечу на любой ваш вопрос.
         – Если у вас не было детей, почему не взяли приемного ребенка?
         – Рассудите сами. Зачем? Я бы с удовольствием хотел бы. Но почему я должен наказывать женщину, которая в состоянии иметь своего родного ребенка. Я думаю…мы с женой поступили правильно.
         – Разумно. Я с вами согласна. Но почему вы думаете, что сможете полюбить моего сына. Он у меня не идеальный. Очень подвижный. И совершенный однолюб. А вдруг, он вас не полюбит.
         – Если я покорю сердце своей избраннице, то почему бы, не добиться любви от маленького человечка, который её обожает. Я не хвалю себя. Но, просто так думаю. В любом человеке всегда можно разбудить сердце  искренней  добротой к нему. Если я  смогу  заменить ему отца, то, думаю, он ответит  мне тем же. А вы как думаете?
        – Логично, – ответила Людмила, голосом побежденного человека.
        У дома парочка рассталась. При расставании, как всегда он поцеловал спутницу в щечку. Она, не оглядываясь, с легкостью поднялась на крылечко и скрылась  за коридорной дверью. Алекс  медленным шагом  отправился на автобусную остановку. В мыслях опять и опять  прокручивал весь разговор. Людмила тем временем, не желала думать о своем попутчике. Она больше никому и ни в чем не верила.  Зайдя в квартиру, всю словесность оставила за дверью.
Радостный крик сына:
        – Мамуличка пришла! – и его объятья с поцелуями,  вновь стали первостепенными в её жизни.

                –  УП –

         Зима приближалась к концу. Жизнь Людмилы складывалась однообразно. В магазине давно забыли видного незнакомца. Сама же Людмила не сообщала, что получала от него почти каждый день письма, которые он посылал на адрес её матери. В каждом послании умолял, что бы она набралась терпения и ждала его. Сообщал, что почти достроил дачный дом. Остались небольшие детали. Строил планы на будущее. И всегда упоминал, что ждет с нетерпением, когда у Данила закончится учебный год. Описывал в красочной форме о счастливой жизни  втроем. Хвалился, что сыну, как он теперь называл Данила, купил мотороллер. Даже приказал рабочим выложить вокруг дома гладкую удобную дорожку для катания на этом транспорте. Читая эти послания, Людмила громко смеялась, и каждый раз вслух напевно повторяла:
        –«Пой, пташечка, пой!»
        Письма она воспринимала, как красивую сказку. А сказки, как всегда, особенно с красивым концом, радуют и приносят успокоения.  Людмила не верила в красивый конец. Но все же, почему-то в сердце  таилась  какая-то маленькая надежда.
Но, в одном из писем она написала о своих сомнениях: « Алекс, как ты представляешь привести в Польшу женщину  из России? Совсем недавно, после распада Советского Союза  польский народ кричал, что русские были захватчиками и поработили  польский народ…»
        На что тот ответил очень просто: « Я людей не разделяю по национальностям. Я смотрю на духовность самого человека. Для меня главное любовь. А плохие люди есть среди любой национальности… Есть у меня и другое преимущество перед разговорами. Моя мать русская, но носит фамилию отца. Никто не знает кто она. Людочка, в твоих жилах тоже течет польская кровь. Да и фамилия у тебя польская. Видимо и с отцовской стороны есть поляки. Ты на законном основании будешь спокойно проживать в этой стране. И никто не имеет права тебя и меня в чем-то уличить или осудить. А проще могу сказать,… никому нет дела,… кто и что делает? Это наша жизнь и только мы имеем права ей распоряжаться. Ну! Как? Я ответил на твой «больной» вопрос?»...

               
                Часть четвертая.

                – 1 –

         Май месяц распустился полным цветением. В звенящем воздухе роем летали запахи  от цветущих яблонь, свив, груш и других  деревьев, одетых цветами, стоящие вдоль дорог, как  невесты в своих богатых убранствах. От дуновения теплого ветерка  перешептывалась молодая листва. Земля ожила и дышала полной вселенской грудью.  Покрылись многоцветием и поля. Пробудилась  от зимней спячки и вся  земная сущность.  В мягких  коврах зелени  ползали букашки и всевозможные божьи твари.  В прозрачном голубом небе многоголосье птиц разрезало тишину.               
          Это благодатное утро, как никогда, казалось бы, должно принести душевное успокоение Людмиле. Но она, тяжелой поступью,  шагала на работу. В мыслях проносились телеграммные строчки. Алекс сообщал, что вылетает из Варшавы.
         – Завтра прибудет в нас городок, – думала она. Предстоящая встреча волновала её сердце.  Не переставала повторять и спрашивать себя: – Как мне быть? Что делать?– Многомесячная  переписка сблизила её с этим человеком.  Полнее помогла узнать его душу. Но какой-то непонятный страх мучил и пугал её: – А вдруг, опять обман?–  В мыслях проносилась предыдущая семейная жизнь. Перебирала все «за» и «против». Искала причину разрыва. Винила себя. Но тут же отметала свою вину: – Где? В чем? Где была моя ошибка?– проговорила она вслух. И произнеся, оглянулась, не подслушивает ли кто? Но пустынная улица успокоила, и она вновь утонула в своих вопросах и сомнениях.
        Людмила мучилась от предстоящей встречи и непонимания своего поведения с ним. Его интеллигентная  сдержанность, при первых встречах, приводило её в заблуждение. Он словно боялся к ней прикоснуться. И вот теперь опять должны встретиться.
        – Как? Кинуться на шею? –   Первой сделать шаг, она не хотела рисковать. Боялась, что этот порядочный человек  сможет не правильно истолковать её поведение.  Не хотелось выглядеть «распущенной» женщиной. Её сбивало с толку понимание своего поколения.  Среди сверстниц бытует мнение, что скромность не украшает женщину. Однако,  Людмила и хорошо знала, что мода модой, но мужчины  для жизни ищут себе порядочную жену.  И только с легкостью они пользуются  «свободной» женщиной  тогда, когда она нужна для временного удовольствия. А потом отказываются от  неё, как от  ненужной  вещи.
       – Как же быть? Как встретить этого человека? Остаться холодной и рассудительной? Да. Да. Мы же почти не знаем друг друга. А писать можно, что угодно. Даже в  телефонную трубку  можно говорить, что придет на ум, лишь бы покорить, рассчитывая на женскую доверчивость. А, положив трубку, с насмешкой и иронией за наивность назвать её «дурой».  Мы должны встретиться сдержанно. Без особых всплесков и эмоций. Кидаются на шею, только жены к мужьям. Тем более он старше меня. И у него свои взгляды на жизнь. Пусть не думает, стоит только поманить пальцем, и я брошусь на любую шею, – твердо решила Людмила.
И только распахнув дверь  магазина, она отбросила все сомнения и мучившие её мысли. Работа успокаивала и отвлекала от личной жизни. Поздоровавшись  со сторожем, она прошла в бытовку. Раздевшись, вышла в салон.
        – Дежурство прошло нормально, Вера Ивановна?
        – Все хорошо, – ответила пожилая женщина, набрасывая косынку на седую голову: – Ну! Я пошла?
        – Идите. Счастливого вам пути.
        – Закрываться не будите?
        – Зачем? Сейчас остальные придут, – и, глянув на дверь, Людмила увидела молодого рабочего – сборщика мебели: – В нашем полку прибыло.

                – П –

           Вечером, через два дня после телеграммы,  Людмила после работы выскочила из магазина. Рабочий день закончился, но на многолюдной улице было светло.  Угасающие лучи заходящего солнца продолжали греть грешную землю.  Она была одета в шерстяном, последней моды, темно-синем костюме, с удлиненной юбкой. Из-под приталенного пиджачка,   виднелась,  черная кофточка из прозрачной материи,  с воланами на воротничке и  рукавах. Прохладный майский ветерок рассыпал её густые, белокурые волосы, в короткой стрижке. Легкой походкой, отстукивая по бетонной дорожке каблучками  модельных туфель, она прошла вдоль  длинного здания и свернула за угол.  Бросая, любопытный взгляд по сторонам, не заметила, как оказалась в чьих-то огромных теплых объятьях, а перед носом знакомый запах  роз.
          – Ой! – от неожиданности воскликнула Людмила.
          – Привет, – наконец-то я тебя поймал: – Здравствуй! Моя дорогая. Все долгие месяцы только и думал, когда, наконец, почувствую милое сердцу тело. Когда прижму его и никогда не буду отпускать,– осыпая, поцелуями  бледное лицо своей пленницы, взволнованно бормотал  мужчина в сером костюме, при стальном галстуке, который ярко вырисовывался на  голубом фоне рубашки.
         Людмила метнула взгляд на холеное лицо, с тонким, прямым носом, перевела на коротко подстриженные темно-русые волосы, и только потом широко улыбнулась, обнажая  ровный ряд белых зубов.
         – Здравствуй, Алекс. Когда приехал? Почему, не позвонил по мобильному? Я ждала звонка, – тяжело дыша от неожиданности и смущения, проговорила она.
         – Хотел преподнести тебе сюрприз. Правда, получился!? – и, приподняв её стройное тело в охапку, закружился.
         – Хватит! Остановись! Смотри, люди наблюдают, – смеясь, завопила Людмила.
         – Что, люди! Мне наплевать на людей! Хочешь? Я сейчас выйду на самое людное место и заору во все горло? Я люблю самую красивую женщину мира! Я её люблю!
        – Не хочу. Мне, главное, знаю я. А остальные, пусть как хотят, так и думают. Не надо кричать. Пойдем лучше домой, к  моим. Я тебя  познакомлю с мамой и сыном.
        – Конечно. Конечно. Пойдем скорее, – и, подняв с земли объемную сумку,  зашагал  рядом с женщиной, которую искал всю жизнь. Помолчав, спросил: – Данил окончил школу?
        –  Нет еще. Но скоро.
        – Мы попросим отпустить его пораньше. Хорошо? Нам надо быстрее вернуться в Варшаву. У меня там неотложные дела. Я бы хотел тебя попросить? Если ты желаешь разделить мое одиночество и связать свою жизнь «с таким обалдуем» как я, то давай распишемся здесь у вас? Чтобы не морочить голову с нашим Загсом. У вас проще. Я уже  договорился, с утра, по приезду.
         – Ты, что? Был так уверен, что я соглашусь стать твоей женой? – кокетливо заявила Людмила.
         – Не волнуйся. Я их предупредил. Если,… вдруг,…что-то не так, то  я им позвоню, – и, бросив взгляд  карих глаз, капризно надув пухловатые губы, спросил: – Но ты же не откажешь, моя дорогая? Если тебя, что-то смущает, то можно сначала съездить к нам, посмотреть, а потом распишемся в Варшаве. Я, подумал, если мы здесь произведем скромную церемонию, то у себя дома я, избегу, все неудобства, которые могут сложиться  для тебя от моих знакомых. Они допекут тебя расспросами и вопросами. Мы лучше их постепенно подготовим. Познакомившись, они не захотят придумать, что-то такое, необычное.
         – Давай, отложим этот серьезный вопрос дня на два? Ты можешь остаться на этот срок?
         – Конечно, моя дорогая. Могу остаться даже  на всю жизнь, лишь бы быть с тобой и с сыном. Вы теперь для меня всё. Наплевать на работу. Она никуда не убежит. И дела тоже не убегут, – идя бок о бык,  он сильно прижал её к  своему  телу.
         – Хочу спросить. При первой встрече,  при разговоре слышался акцент нерусского человека. А сейчас говоришь беззапинки. Почему?
         – Если бы знала, как сильно я волновался. Я даже забывал русские слова. Но я-то отлично знаю ваш язык. У меня русская мама. Я  тебе уже писал. Плюс ко всему, окончил Московскую военную академию.  Я военный инженер. Душой, из меня военный человек не получился.  Теперь офицер в отставке. В настоящий момент - предприниматель.
         – Понятно. А я подумала …, – на распев протянула Людмила.
         – Что именно?
         – Что ты за эти месяцы  учил русский язык.
         – Ты угадала. Я попросил маму, чтобы она дома, со мной разговаривала только на русском языке. А я старательный ученик. Хорошо  подготовился? – улыбаясь,  глянул на подругу.
         – Отлично, – согласилась Людмила: – Ну, вот мы и пришли, – добавила она, останавливаясь у крыльца родительского дома.
         – Если бы ты знала, как  снова я волнуюсь. Как семнадцатилетний мальчишка. Опять буду спотыкаться в словах. Не смейся надо мной, если что будет не так. Хорошо?
         – Самое главное не волнуйся. Мама одобряет мой выбор.
         – Чудесно! – воскликнул он, и от радости  схватил одной рукой  её в охапку.
         – Спокойно. Спокойно. Все будет хорошо. Цветы помнешь. Жалко. Опять красные, – проговорила Людмила, освобождаясь от  объятий.
Алекс перекинул тяжелую сумку в другую руку и двинулся за подругой. Та с любопытством бросила взгляд на ношу, но ничего не спросила. Мужчина поймал вопросительный взгляд  спутницы, поспешил с ответом:
        – Ты, что? Думала? Я пойду на встречу с «пустыми руками». Я привез пока, что, скромные подарки, для всех. Но особенно стремился угодить  Данилке. Должен же я ему понравиться. Как ты считаешь? – поднимаясь по  ступеням на второй этаж, рассказывал он.
         – Видимо,…  так. Тебе виднее.
               
                – Ш –

         –  Знакомство прошло, думаю, на высшем уровне. По-семейному, – сделала заключение старая женщина на второй день, когда дочь в очередной раз зашла рано утром, проводив сына  до школы: – Парень мне очень понравился. Простой в общении. Искренно смешил нас анекдотами.  По письмам,  именно, таким и представляла, – и мать внимательно посмотрела на дочь: – И что же ты решила? Советовать не буду. Выбирай сама. Все равно ты меня не послушаешь. Скажешь, «это  жизнь моя и мне  решать».
        – Он мне тоже нравиться. Но как поступить…? Не знаю. Сразу согласиться или съездить и посмотреть. Узнать. Ни обман ли? Говорить красиво…, не проблема. А как в реальности? Вот вопрос: – Людмила сидела в глубоком мягком кресле, что стоял у стены напротив окна. Уставившись, на яркий утренний свет восходящего солнца, она умолкла. Через некоторое время задумчивым голосом добавила: – Если в его словах все же, правда, то, конечно, очень соблазнительно. Но меня, что-то смущает. Все получается, как в сказке. Не совсем вериться. Кажется, такое не бывает. Человек любит не только меня, но и сына. Квартира в столице, загородный двухэтажный дом. Я всего этого и во сне не могла представить. Мне, почему-то вериться с трудом.
         – Может быть, сначала тебе съездить без Данила. Посмотреть, познакомиться с матерью. Похоже, у него тоже нет отца, – не навязчиво предложила  мать, продолжая лежать в постели.
         – С ним, сразу полететь я не смогу. Надо оформить очередной трудовой отпуск. Получить отпускные деньги…. Чтобы было, на что бежать из Польши, – и Людмила громко рассмеялась: – Все! Решено! Так и сделаю. Пусть ребенок, как положено, окончит школу, а я слетаю в Польшу. Сегодня же сообщу свое решение Алексу. Пусть поспешит домой один. У него там, какие-то неотложные дела  по работе. Я прилечу позже. Думаю, Алекс не станет протестовать. Пожениться мы всегда успеем. Если любит, то согласится, – решительно заявила Людмила, и поднялась из кресла: – Пора на работу. Мам, поднимись, закройся, – и она хлопнула дверью.
Вернувшись от двери, старая женщина, вновь опустила грузное тело в теплое гнездышко. В её голове теснились размышления о жизни. И каждый раз приходила к мысли, что человек очень странное существо. К неприятностям и к бедности спешит без оглядки.  Спокойно идет к ним на встречу, словно так и надо. Будто он обязан перенести все невзгоды. Но когда на пути встречается «сказка», то пугается. Рождается какой-то страх. Появляется неверие. Почему? Мы  действуем по принципу  народной пословицы «обжёгся на молоке, дует и на воду». А в прочем… нужен срок. «Поживем – увидим».

                – 1У –

           Из Польши Людмила  прилетела рано утром. В метро доехала до автостанции. Потом, пересев на рейсовый автобус дальнего следования, она возвращалась домой. Мимо мелькал строй зеленых пушистых деревьев. Ровная асфальтированная дорога змейкой проносилась перед глазами. Молодая женщина некоторое время следила за окружающим миром, но скоро  надоело, и она стала дремать.  Непонятный сон, вдруг перенес её в Варшаву. Она вновь находилась на вокзале авиапорта. Рядом стоял Алекс и шептал ей на ухо все те же слова:
          – Дорогая, ты не обманешь меня? Вернешься назад? Может быть, мне с тобой лететь?
          – Нет, дорогой. Данил окончит школу, и я дам тебе телеграмму. Ты за нами прилетишь.
          Увидев, подобно реальности сон,  она тут же пробудилась. Ощутив, что находится в салоне автобуса, голова её снова сникла в стеклу, а сон погрузил   в приятное ведение. Вдруг Людмила почувствовала у головы чью-то теплую заботливую руку, которая протискивалась между стеклом и головой. Людмила встрепенулась.  Рука тянулась сбоку слева, где сидела женщина. С возмущенным видом она повернула голову к своей соседке. Но… к её изумлению,  вместо спутницы сидел Алекс. Понимая, что такого быть не может, она сонным голосом произнесла:
         – Не поняла!? А, это сон? – и, отвернувшись к стеклу, хотела, было вновь заснуть. Но тут же широко открыв  глаза, повернула голову налево: – Это не сон! Как?! Каким образом? Алекс! Ты же меня посадил в самолет! Как ты очутился здесь?
         – Очень просто. Я встретил знакомых летчиков. Они тоже летели в Москву. Пригласили меня с собой. Наш самолет, как не странно, прилетел раньше вашего. Чтобы тебя удивить, я хотел как можно быстрее очутиться у вашего дома. Но, подумав, решил, что лучше встречу тебя на автобусной остановке. Когда ты заходила в автобус, лицо твое было очень уставшее. Ты не смотрела по сторонам. Я прошел в конец автобуса. А когда ты заснула, поменялся местами с женщиной. Вот так я очутился с тобой рядом…моя дорогая.
        – Как я рада, что так получилось, – и Людмила  прильнула к упругому плечу своего друга. Она с нежностью заглянула в его карие глаза.  На её бледном лице, с серо-зелеными, продолговатыми глазами, сияла  умиротворенная улыбка.  Строптивая душа затихла. Около этого плеча  было покойно, словно приобрела крепкую опору в завтрашний день.   
         Обхватив, одной рукой спутницу за талию, Алекс с нежностью прижался к её овальному теплому боку:
         – Можешь продолжать спать.  Моё плечо к твоим услугам,– и другой рукой взяв голову подруги, приблизил  к своей широкой груди. Почувствовав приятный запах её волос, он наклонился и поцеловал  в голову: – Спи, моя дорогая. Спи,– шептал он, словно говорил сам с собой.
         Людмиле было теперь не до сна. Она слышала биение его трепетного сердца. Прислушиваясь к его нежным  словам, согласительно кивала головой.
          – Может быть, я сплю? А проснусь, и все исчезнет, – неожиданно мелькнула мысль у молодой женщины, которая окончательно потеряла веру в семейное счастье: – Ущипни меня, – не поднимая головы, прошептала она.
          – Зачем? – с удивлением спросил Алекс.
          – Хочу проснуться.
          – Не волнуйся. Я действительно рядом.
          – Не могу поверить, –  поднимая белокурую голову и не открывая  глаза наполненные слезами, которые просачивались через густые длинные темные ресницы, процедила она и, помолчав, добавила: – Я не успела тебе сказать. Мне твоя мама очень понравилась.
         – Ты ей тоже. – И приблизив её  бледное лицо, поцеловал в мокрые глаза: – Не волнуйся. Всё будет  отлично.  Мне тоже понравилась твоя семья. Все будет отлично,– вздыхая, повторял он: – В вашем городе мы с тобой распишемся. И в нашем,  новом уютном доме втроем начнем  жизнь с белого листа. Я постараюсь сделать все, чтобы мы были все, счастливы.
        – Неужели я, буду, счастлива вопреки всему? – подумала Людмила и уткнулась в теплую сильную грудь человека, в которого пока еще боялась верить.

        Через год счастливая пара поженились. Вскоре отправились в свое новое семейное гнездо.

Окончено – январь 2008 г.