четверг, 22 августа 2002

День траура по жертвам Ми-26. Это уже не смешно! Только что ещё раз потерял рукописное начало дня. Совершенно неожиданно, ни с того, ни с сего, как бы подтверждая написанное: сохранять, сохранять и ещё раз сохранять свою работу. Причин потерь может быть много, а результат один – полное разочарование и чувство пустоты и потерянности, если утрачено было что-то действительно важное. Но и каждый раз сначала начинать не привыкать! Утёрлись и поехали дальше. Пропарился сегодня более ли менее. Кроме Вадика из наших никого. Зато снова появился Володя, который лихо обработал мои отёкшие, как будто не родные ноги. Домой пришёл около 4-рёх пополудни по нежаркой ветреной предосенней погоде. Возвращался, не торопясь, пробавляясь по пути  пивком и сухариками, облагораживая мир, который хотелось бы видеть! Сразу за мной пришли Оля с Лизой, нагруженные заказами из международного еврейского центра, шикарными обувками для невесты на свадьбу, замужней женщины на осень. Ушла очередная сотня баксов. Не первая, не последняя! Вслух сказал, что буду «суммировать», а про себя решил окончательно не считать никаких денег, пока не заплатим за всё. Пускай себе празднуют, получают, приобретают, пока есть такая возможность. А насчёт меня Оля уже завела разговоры о том, что мне пить не подобает. Потому как нельзя, и сам я это знаю, но и только сам могу себе запрещать. Стало неприятно, потому что на свадьбу уже не хотелось, а выпить можно хоть сейчас, короче, в любое время и без всяких поводов, только лишь захотеть обидеться на… больных! Далее, удалось, наконец, вырезать размноженные копии «Файла № 5, оставив единственный экземпляр в общей папке. И можно продолжать отпуск до завтрашнего дня. Но не тут-то было! На главном почтовом адресе обнаруживаю большое письмо от Марка с приложенными 19 августа фотографиями, которые так и не удалось открыть по неизвестным причинам. Но провозился и потратился во всех смыслах так, что решил окончательно прикрыть эту лавочку, открытую по полному незнанию и неведению. И, тем не менее, девять дней после написанного мной письма срок весьма достаточный, чтобы и мне, по крайней мере, попытаться дождаться письма из Кармиэля, чтобы ответить разом. Или выдержать небольшую паузу, чтобы созреть для ответа.

пятница, 23 августа 2002
До пятницы, 13-го сентября, остаётся ровно три недели. Сегодня ровно 8 месяцев после последнего выхода на рынок. Календарное лето и календарная осень неумолимо сближаются, но без особых и даже дежурных эмоций и комментариев. Поменялось всё за последние полгода, особенно в заключительные пару месяцев после ухода от табака. Как я ещё «фурычу» ежедневно, почему не лезу на стенку – не совсем понятно, ибо причин более чем достаточно! Сегодня, например, ждёт интересное испытание, пройтись опять, отступить Наполеоном по разорённой им же Смоленской дороге! Пройтись по графам, ставших пробелами сожжённых эмоций. Ибо ещё более утвердительно помню и понимаю: «Я умер в том, о чём уже сказал»! Для начала обработал первые три варианта, сыграл пару партий в шахматы, пообедал, отдохнул. По первому электронному адресу, куда попал с помощью нового пароля, обнаружил ещё одно послание Марка под титлом «Беспокойство». Написал записки с обоих адресов. Что-то непонятное происходит с почтой со вчерашнего дня. Снова надо разбираться. Но сначала вернёмся к первоначальной точке отсчёта в среду. Может быть, был дан какой-то тайный знак, чтобы не отрывался слишком от вначале заявленного целого или претензий на таковое.

                ***
Быть выше обывательского страха нам, в обществе живущим, не дано,
хотя нужда научит жить с размахом в истоках звёздных и в «глуши земной»!
Когда без Божьей помощи в познаньях терялись смыслы жизненных основ,
то схлопывались годы – расстоянья  и высказаться было мудрено.

Себя понять, как всякого другого, препроводив на откровенный свет.
«Дорога сволочная» от порога ведёт, как  к храму в личный кабинет.
Отсутствие в себе любви и веры, как Божьей искры, если точным быть,
в надежде умирающей последней всеобщий путь всем миром разделить!

И богослов, вождями вожделея, за свято место почитает трон
какого-то тирана и злодея, словно посредник первый с небом он.
Замкнётся круг борьбой рабов свободных за собственный святой самозапрет,
как за канон, в отличие от моды, в которой «эпохальный есть акцент»!

По возвращении после того, как открыл злополучные фото, которые, между тем, стоили того, и послал об этом сообщение Марку, убедился, что отрывок нисколько не хуже утраченного варианта, хотя и тот по-своему тоже был чем-то интересен. Осталось выдать опус – вздох облегчения, который выделывал на живую нитку, как наблюдают интереснейшее сновидение, которое, к счастью или к сожалению, вскоре забывают. Так было в первый раз, но осталось на бумаге в полувнятном, несовершенном виде при нынешнем прочтении, так вышло и во второй раз, когда «идеальный вариант» был безвозвратно утрачен. Теперь, вглядываюсь в то, что осталось после дважды утраченного, и пребываю в полном недоумении: не вижу пока никакой зацепки, никакой тайны, ничего такого, что всё-таки как-то, чем-то вдохновило и в первый раз, и во второй!

                ***
Как нежеланное скрутило, так и желанное спасло,
едва лишь спазмы отпустили, распалось окружное зло.
Расколдовала великана струя прозрачной тишины,
растормошило истукана глотком небесной синевы!

В точнейшем фокусе природы застыли формы и черты,
волнообразная природа, чини преграды мне, чини!
Пульсируй шарик поисковый на восклицательном витке,
сканируй искус подростковый утком в дисплее по канве.

Вновь замаячил, зафурычил мой допотопный агрегат,
настроенный футуристично на небывалый вариант!
Фонтан фантазии привычный улёгся в снежную постель.
Утихла образом обычным моя волшебная метель!

Учись поре преображенья свежайшей снежной целиной.
Захочешь сказочных явлений – пойдут реакцией цепной!
В снегу до пят, роскошных дохах, всё горностаи да песцы, –
деревьев лиственных от хвойных по лапнику не отличить!

Провисшим тучным небосводом обременённый на ходу,
сам изумляюсь несвободе, пришедшейся мне по нутру.
Ну, вот и всё! Прощай и здравствуй! И я, свой прах переходя,
в лучах любви под тёплым взглядом болею Лелем декабря!

суббота, 24 августа 2002
Выгребаюсь из полуподвальной ямины каким-то непостижимым образом. На фоне полнолунья, свежих порывов северного ветра. Ночью сумел справиться с текущим заданием: не только покрыл обидные потери, которые должны стать минимальными, но и приобрёл нечто новое типа хорошо забытого старого. А достаточно поздним утром вновь выехал на велосипеде, впервые чувствуя сначала ноги, а потом и эффект от поездки в очищенном более ли менее воздухе. Редкие одуванчики в первой стадии на газонах прельщают, как ранней весной! Весна в конце лета – это тоже из моей внутренней классики образца 1983 года. Теплеет постепенно. Особенно приятно находится в состоянии с затеплившейся надеждой на прогресс. На этом месте неожиданно останавливаюсь, включаю принтер, перепечатываю все страницы, без предварительного просмотра! На всякий случай! Не хочется больше ничего терять. Спокойней будет. И всё такое. Вместо завтрака чуточку сырой печёнки по совету человека, у которого год тому отказали почки, и живёт он за счёт диализа дважды в неделю. При нарушении обмена – свежая сырая печень – это средство не слабое! И как с кофе сочетается! Словом, готов к труду и обороне, готов снова жить и надеяться! Вчера позвонил Ш-ым. Там пока без перемен. Так же неожиданно для себя поменял сидение у стола в комнате на табурет с балкона, чтобы не пережимать вены, сидя на кресле, не совсем подходящем для ежедневной многочасовой работы. Во всяком случае, теперь, когда столько всего сразу свалилось, нужно всё время прислушиваться к потребностям непотребного тела. Типа «хочешь рыбку – варишь рыбку, хочешь суп – варишь суп». Надоест новое, и с не меньшим удовольствием вернусь к старому. Главное – ветерок ощутимых перемен.
И всё сначала. Утро, переходящее в полдень, футбольная суббота, а «Спартак» со своей новой историей с Сычёвым и Романцевым в разных больницах, играет в Элисте только завтра. Между прочим, вчера по РТР закончили повторять лучшие матчи мундиаля 2002 года! Можно сравнить начало лета с его окончанием. И себя до и после 21 июня. Всё календарное лето без трёх недель вроде бегства от самого себя и тоже поначалу в разрушительном направлении, но всё-таки оздоровительного и прогрессивного в отдалённой перспективе процесса.  Ведь до сих пор не удосужился заглянуть в прошлогодние тетради, где в смысле стиля должно быть всё в порядке, но в поэтическом смысле ничего, кроме новых ожиданий и предчувствий невосполнимых потерь. Воспрял немного духом в конце июня, - вспоминаю навскидку, - пропутешествовав пару дней в поисках подходящего велосипеда – соломинки для утопающего! И уже через месяц без малого надолго выбыл из строя после бесславного падения с хорошо освоенного нового  конька, выбитый затем из колеи, как из седла! Никакого сравнения с крутейшим испытательным предыдущим 2000-ым годом, когда завершалась эпоха переездов и обустройств, тем более с 1999-ым как до поездки в Израиль, так и после, не говоря уже о стартовом кризисном августе 1998-го! Но, когда ещё там буду, находясь до сих пор в первой декаде декабря 1995 года….

                ***
Да, да, не будем о плохом, как будто нет других зацепок
держаться крепче, жить стихом без жертв как «винтиков и щепок».
От завершённых тем уйдя к предвосхищённому творенью,
не вытрясая из себя  души надежды и стремленья!
Не слишком веря в чудеса прогресса или избавленья
от общих бед – на небесах, чья красота уже спасенье!
Пусть синим пламенем горит эпоха, полная соблазнов
надежд на время, лучший вид, игру-войну повыше классом!
В тень семилетнюю войдя одним из первых, выйду первым
на свет сегодняшнего дня, не уподобленный как жертва!
И там, где жаждут или ждут в себе фатальную потерю
вернуть – верблюды не плюют, в толпу собравшихся не веря!
Не снизойдёт никто с небес решать проблемы роевые.
Почётный караул, оркестр всегда к услугам не Мессии.



                ***
Сплошное снежное мерцанье, нет даже времени подумать,
одно сплошное восклицанье импровизации заумной.
Остановиться бы хотелось, не привлекая птиц пугливых,
не слышать собственного тела, безвыходность в себе не видеть.
Ведь красота, чем красивее, обременяет тем серьёзней
ответственностью слова, дела, меняя судьбы без вопросов!
Обворожительная нежность однажды может оцарапать
картинкой серебристо снежной, волк на опушке леса – цапнуть!
Тут всё: и целина, и море, разлука – воссоединенье,
и свет, и воздух на просторе с сентиментальным ущемленьем!



                ***
И как ещё себя перетерпеть со всем своим, уже перебесившись,
от рук отбившись, разучившись петь, точнее ничему не научившись!
Пока не улыбнёшься в тишине небесных колокольчиков звучанью,
не обретёшь желания вполне в волне, что прихотлива и случайна.
Зато, освободившись от невзгод несноснейшего вздора наносного,
есть шанс, споткнувшись, вылететь вперёд, узнав лицо кого-то из знакомых.
Навстречу тёте Фруме побегу в коротеньких вельветовых штанишках,
усеивая семечками путь, чего в тот миг не видел и не слышал.
Ах, если бы с такою широтой улыбок безотчётных мир просеять,
что солнце сквозь деревьев решето из редкостных дошкольных воскресений!