Катскильские тропы

      Едва я вошел в прихожую, раздался телефонный звонок. Я снял трубку, и на меня набросился знакомый нетерпеливый голос.
     -Признавайтесь! Где вас носит нелегкая? Весь вечер не могу вас поймать.    
     -Записались бы на автоответчик,  я  бы перезвонил.
     -Стану я разговаривать с вашим матюгальником! Короче. Что вы делаете в выходные?
     -Особых планов пока нет. У вас есть предложение?
     -Поэтому и звоню. Стыдно, молодой человек, манкировать старухой, я тут в Митино. Довольно милое местечко. Как раз для стариков и детей.
     -Вы уже в Подмосковье!? Ну и темпы!
     -Вы отсталый человек. Я в Катскильских горах. Надеюсь, не нужно объяснять, где это?   Владелец — Митя. Вот и пансионат — Митино. Если вы свободны в эти выходные, приезжайте сюда. Хозяин обещал поселить вас на два дня   в соседнем домике,  пока свободном. Что для вас каких-то пять часов (я узнавала) в дороге. Зато вы немного отдохнете в горном лесу у озера и пообщаетесь с опостылевшей старухой.
     -С удовольствием повидаюсь с вами. Завтра утром выеду. Дайте адрес.

      Покидал город в  радужном настроении.  Легкая утренняя прохлада бодрила и даже заставляла поеживаться. Рассвет обещал хороший солнечный день. 
      Через час езды свернул на скоростную дорогу вглубь Аппалачей. Предстояло одолеть перевал и выйти на южный склон отрогов, которые и называются Катскильскими горами.
В это субботнее утро дорога была не загруженной, и я рассчитывал часа через четыре прибыть на место.
      Но в горах все непредсказуемо. Впереди появилась плотная серая завеса, которая затянула пейзаж. На всякий случай сбавил скорость. Как оказалось — вовремя. Через несколько минут меня укрыла  стена дождя. Пришлось еще  сбросить скорость и включить дальний свет, которого  не хватало, чтобы пробить плотную пелену. Тогда на помощь пришли молнии, прошибающие этот занавес, закрывающий обзор.  Откуда-то прикатил гром, призывающий не отвлекаться и следить за дорогой. В такой ситуации не знаешь что лучше: съехать на обочину и переждать ливеь, но кто гарантирует, что кто-нибудь не врежется в твою машину, не заметив ее в этой завесе;  низвергнувшийся со склона поток, который смоет тебя в пропасть;  продолжать движение, максимально сосредоточившись. Лучше всего уйти с дороги вообще и переждать где-нибудь в зоне отдыха. Но не всегда  съезды появляются там, где это необходимо.
      Я выбрал движение и неожиданно вынырнул из этого потока. Навстречу рвалось солнце, асфальт был сухой, и я прибавил скорость до грани фола, стараясь нагнать упущенное время.

     Заехал на полупустую парковку. Вышел из машины и прошелся, чтобы  размять себя после гонки по серпантину.
     -А я ждала вас только к полудню, — раздался  у меня за спиной голос.
     -Торопился на свидание с вами. Доброе утро, Розалия Марковна.
     -Доброе утро, трепач и подхалим! Идемте я вас покормлю. Небось, проголодались в дороге.
     -Спасибо. Вот у меня термос с кофе. Уже пил, а есть пока не хочу. Рассказывайте. Как вы тут отдыхаете.
     -Тогда занесем ваш багаж, а потом в контору. Нужно же оплатить за питание на то время, что вы здесь пробудете.
     -Идемте сразу в контору. Мой багаж пока полежит в багажнике.
     Мы зашли в контору, где хозяин базы встретил меня так, как-будто мы были знакомы сто лет.
Тут же содрал с меня за две ночи и трехразовое двухдневное питание, хотя сегодняшний завтрак я уже пропустил, и убедил меня, что мне совершенно ни к чему квитанция об оплате. Мы тепло распрощались под искреннее пожелание хорошего отдыха и самых приятных впечатлений.
     -Раз мы так быстро уладии все формальности, пойдемте, мне не терпится показать вам окрестности. Когда-то вы таскали меня по разным лесам, а сегодня я покажу вам наш.
      Когда мы пересекали площадь между домиками, нам на встречу шел мальчишка лет семи. И конечно Розалия Марковна не могла оставить его без внимания.
     -Мишенька, ты куда идешь?
     -К бабушке.
     -А почему ты такой грустный?
     -Эти комары выпили из меня всю кровь. У нас кончился спрей против комаров, и я иду к бабушке, чтобы она меня обрызгала.
     -Беги, беги скорее! - сказала она и легонько подтлдкнула мальчишку. - Вы не представляете, какой чудесный мальчик. Мы уже с ним подружились. А знаете, кто он? Это племяник Тамары
Гвердцители. Здесь отдыхает ее дядя со всей своей семьей. Я  люблю Тамарочку с того времени, когда она еще совсем девочкой пела в детском ансамбле. Вы помните?
     -Кажется он назывался «Мзиури».
     -Да, да!  К сожалению, я никогда не слышала ее живьем. Зато, я побывала на концерте Хиблы Герзмава в Метрополитен. Я была очарована ее голосом.  А  знаете, как ее имя и фамилия переводятся на русский яхык?  Нет? «Златоглазая Волчица». Хибла — златоглазая,
Герзмава — волчица. Правда красиво?!  Я вас совсем заболтала.  Посмотрите какая красота!
     Розалия Марковна вывела меня на берег небольшого, но живописного озера. Оно было все заросшее кувшинками. У дальнего берега виднелся арочный мостик. Бросалось в глаза, что при всей дикости и запущенности этого места, кто-то здесь хозяйничает. Трава вдоль дорожек выстрежена, обломанные ветрами ветки деревьев, сложены аккуратными кучками на опушке обступающего озеро леса.
      -Вам это ничего не напоминает? Смотрите внимательно. Эти белые и розовые кувшинки, этот мостик там вдали. Это же явно Клод Моне! Интересно, кому пришло в голову воспроизвести здесь этот пейзаж? Или это случайно?
     Каждый раз Розалия Марковна поражала меня тем или иным образом. То она простая мещаночка из штетла, то интеллигентная женщина, то саркастическая хулиганка, то женщина с одесского привоза. Вот и сейчас я не знал, как реагировать на ее восторг. Предпочел односложно поддакнуть.
     -А сейчас пойдемте к водопадику. Он не столь велик, чтобы вызвать ваш восторг, но  очень живописен и с ним связана одна легенда.  Пойдем не вдоль озера, а напрямик через лес. Я когда-то так любила собирать грибы, а здесь нашла только пару сыроежек и много поганок. Даже мухоморов нету.
     -Ну, откуда грибы в таком лесу. Это же сорный лес. - Я сорвал гриб. - Посмотрите, даже поганки червивые.
     -Это вы хотите меня позлить. Вот пойду в другую сторону от дороги и объязательно что-то найду.
     -Я бы не советовал туда ходить: когда я поворачивал на дорогу к пансионату,  видел много знаков «Осторожно, медведи».
     -Да бросьте! Я вчера не только слышала рев, но и видела такого симпатичного мишку, который стоял на задних лапах, ревел и смотрел в мою сторону. Наверное приглашал  на обед. Я хотела было рвануть оттуда, но со мной были попутчики, которые объяснили, что между нами хорошее болото с топью и никакой медведь в него не сунется. И еще они показали деревню за
болотом, где год назад разыгралась  трагедия. Представляете, мамаша  на несколько минут оставила на  заднем дворе коляску с мледенцем, который обкакался. Она пошла в дом за подгузниками, а за это время медведь выкрал из коляски  ребенка. Оказывается их привлекает запах детской неожиданности. Вызвали полицию. Она бросилась в погоню,  но  нашла только окровавленную одежду.
     -Ну, и страсти здесь у вас разыгрываются!
     -Да об этом случае в газетах писали, трезвонили радио и телевидение. А теперь помолчите и приготовьтесь.
     Мы вышли на опушку, и перед нами раскинулась действительно чудесная картина. Не большой в ширину и с не очень высокой скалы ниспадал каскадами водопад.  Окруженный заросшими лесистыми берегами, образованными складчатыми горами. Оба его берега с точностью повторяли очертания. Видимо когда-то скала разошлась и сделала русло для этого потока. Я тут же достал камеру и стал снимать это великолепие.
     -А сейчас я вам расскажу одну легенду.
      Недалеко от Нью Йорка в небольшой деревушке жил некий Рип ван Винкль. Хороший был парень, да вот с женой ему не повезло. Она обладала вздорным сварливым характером. Устраивала ему невыносимую жизнь, доставая мужа даже в пабе, где он коротал время с друзьями. Единственным спасением от жены была охота, куда он сбегал каждый раз, когда жена уж чрезмерно его допекала.
     Однажды он взял мушкет, кликнул собаку и отправился поохотиться на самую высокую гору.
Там он встретил незнакомцев, угостивших его отличной голландской водкой.
     Наутро, проснувшись после вчерашней попойки, он обнаружил сильно проржавевший мушкет, но собаки рядом не было. Он огляделся. Долины, где он обычно охотился, знакомой тропинки, по которой  пришел, не было. На месте тропинки бежал горный поток, который срывался со скалы водопадом.
     Когда Рип ван Винкель спустился вниз, оказалось, что он проспал в горах двадцать лет. К этому времени все его друзья и знакомые уже умерли. Освободился он и от своей сварливой жены, правда новой ему не светило: он превратился в глубокого старика.
      Красивая легенда. Не правда ли? Но если вы удираете от жены хотя бы на время, остерегайтесь пить и спать с кем попало. А теперь пошли обратно. Ланч мы с вами уже пропустили и мне не хочется оставлять вас еще и без обеда. Впрочем, у меня в комнате есть коньячок и кое-какая закуска. До обеда успеем заморить червячка. Что вы на это скажете?
     -Скажу, что вы — мудрая женщина.
     -Да, бросьте! Хотите сказать, что мудрость приходит в том же возрасте, что и маразм.? Ладно, ладно,  завтра я вам еще кое-что интересное покажу. Не могу позволить, чтобы вы были разочарованы посещением назойливой старухи.

        После обеда, который продолжался с шести до половины восьмого вечера, отдыхающие разошлись по своим домикам, чтобы нанести на себя противокомариную жидкость, надеть ветровки и прочие наряды, не позволяющие комарам добраться до вожделенной  человеческой крови. Как хорошо, что у меня в багажнике всегда валяется куртка из плотной синтетической ткани: вдруг придется поменять проколотое колесо в дороге, или выйти под дождь. Эта куртка пригодилась мне и в этой ситуации. Я был недоступен пиршеству комаров.
     -А вы знаете, что комары не доставляют нам неприятности?  Кусаются и пьют нашу кровь только комарихи. Точно как у людей: только женщины пьют нашу кровь.
     -Бросьте трепаться. Пойдемте в столовую. Там уже все готово к концерту. Сегодня из Нью Йорка приезжает какой-то ансамбль с певичкой. Не понравится — уйдем раньше.
     Ансамбль был великолепен. По всему, играли професионалы. Потом под музыкальное вступление, хотелось бы сказать из кулис, но это была только кухонная дверь, выскочила бойкая девица-певица. После ее второй песни мы ушли. Выдержать это ее, так называемое пение, сил не было. По середине пансионатной площади вовсю дымила бочка. Митя уже успел накидать в нее всякой дряни, зажечь эту гниль, и дым занялся своим привычным делом — гонять комаров.
Вокруг на скамьях сидели отдыхающие, которые предпочли  не идти на концерт, заранее не ожидая от него ничего хорошего.
     -Сюда мы еще успеем, - сказала Розалия Марковна. - Давайте пройдемся по дорожке до ручья и обратно. Такой вечер чудесный. Тишина звенит. Ой, смотрите! Светлячки! И как их много! Обратите внимание, они на самом деле освещают пространство! Потрясающе!
     Розалия Марковна восхищалась как девочка. Мы пошли по асфальтовой дорожке по направлению к ручью. Она о чем-то думала, и я не рискнул тревожить ее отрешенность. Позже я понял, что не напрасно.
     -Я думаю об этой певичке. Голосок слабенький, поет мимо нот.
     -Вы настолько слышите музыку, - не удержался я.
     -Вы все больше и больше узнаете обо мне. Так еще станете моим биографом. Конечно слышу.
Когда-то я закончила семилетку по классу скрипки. Мне прочили большое будущее, но когда я упала на катке и сломала кисть левой руки, мое будущее осталось в хирургическом кабинете костоправа. Его «великолепное» лечение не могли потом исправить и настоящие хирурги. Вы думаете, я не улавливала ваши взгляды, которые вы время от времени бросали на мою руку. Вы были настолько деликатны, что не задавали вопросов. Мне вспомнились  концерты, которые проходили давным давно. Было время, когда профессиональные театры по чьему-то решению стали закрываться, и взамен появляться народные театры. Стали  возникать народные коллективы: театральные, музыкальные, танцевальные и разные прочие. Самодеятельные конкурсы набирали обороты.
      В этой самодеятельности принимали участие две сестры — Соня и Ира  Мэшман. У Ирины было лирическое сопрано, у Сони — колоратурное. Ира пела  песни советских композиторов. Пела великолепно. И зал ее принимал всегда очень хорошо. А когда на сцену выходила Соня со своей колоратурой, исполняя классический репертуар,  звучали смешки, иногда смех, иногда и свист. Ну, как еще быдло могло воспринимать этот голос. Пять октав! Как то на областной конкурс, в котором Соня принимала участие,  затесался профессор консерватории. Он услышал Соню и обалдел. Он тут же пригласил ее в свой класс, заявив, что такого чуда в своей жизни еще не слышал. У Сони было не так уж много друзей.  Мама ее работала уборщицей, сама она — медсестрой. Сами понимаете, с такими зарплатами не разгуляешься. Но все-таки общими усилиями собрали Соню для поездки в московскую консерваторию. Там от ее голоса пришли в восторг. На этом восторге все и повисло. Места в общежитии не было, платить за съемную квартиру у девушки было не чем, ведь еще нужно было есть, одеваться, да мало ли на что  нужны были деньги.  При всем при этом у нее была фамилия — Мэшман. И девушка вернулась к своей профессии медсестры, получая удовольствия от самодеятельных концертов, на которых она изменила классике и стала славить советскую страну и исполнять народные песни. С ними к ней пришел успех и иногда даже денежное вознаграждение в виде премий.
      Слушала я сейчас эту пeвичку и думала: каким образом эти девицы попадают на сцену без голоса, без ритма, с неважным слухом?
       За время этого рассказа мы успели дойти до ручья, где заканчивался асфальт. Заухала на берегу какая-то ночная птица, кто-то плюхнулся в черную воду, летучие мыши одна за другой выполняли над нашими головами фигуры высшего пилотажа. Мы повернули обратно и вскоре подошли к освещенному кругу, где под прикрытием дымовой завесы наслаждались теплым вечером отдыхающие. Стоял гул — это разговаривало окружение бочки. Казалось, что все они говорят одновременно.
       Розалия Марковна не преминула съязвить:
      -Смотрю на них и думаю:  какая вокруг была бы тишина, если бы люди говорили только то, что знают!

      Утро встретило меня птичьим гомоном.
      Удивила  горячая вода в душе, так как вечером она была холодной и текла тоненькой струйкой. Отвернул крышку термоса и налил в нее кофе. Он был еще довольно горячим. Я вышел на террасу. Между домиков гуляли клочья утреннего тумана. Было по-утреннему зябко.
     Со стороны соседнего домика раздался голос Розалии Марковны.
     -Мне — старухе не спится, а кто вас вытолкнул из постели в такую рань?
     -Птички, Розалия Марковна, птички. И я им благодарен за это. Смотрите, какая красота. В такое утро спать — преступление. Хотите кофе? Он еще горячий.
      -Нет, соблазнитель, рановато для меня. У вас камера далеко? Захватите  и я покажу вам что-то. Пойдемте поздороваемся с моими новыми друзьями. Только, пожалуйста, не шумите.
      Я вернулся в комнату за камерой и последовал за моим гидом. Мы  пересекли баскетбольную площадку и подошли к сетке, окружающей молодые посадки фруктовых деревьев. Сетка защищала их от посягательства оленей.
      -Теперь постараемся не создавать много шума.
      Мы,  двигаясь как можно тише, пересекли поляну, где стоял биллиардный стол и остановились у его ближнего борта. По другую сторону поляны объедали ветки олени. Я стал снимать видео. Потом переключил на фоторежим и на их фоне сфотографировал свою спутницу. Олени попозировав, повернули вглубь леса.
     -Они совсем не боятся людей. Каждое утро приходят на эту поляну. Их здесь даже подкармливают. Работники кухни и сторож живут здесь круглый год и устраивают для оленей зимнее пиршество.
     Вдруг мы услышали крик и увидели, как со стороны столовой из лесных зарослей выбежали мужчина с мальчишкой. Оказалось, что они пошли за голубикой и напоролись на, по их описанию, огромную змею. Их спасло то, что ранним прохладным утром  змея не столь активна. Мне захотелось пройти по их тропе в надежде заснять этого левиафана, но Розалия Марковна буквально повисла на моей руке и не дала этого сделать.
     -Вы сможете исполнить мой каприз? -спросила она.
     -Если это в моих силах.
     -Давайте после завтрака проедемся в Монтиселло.
     -А что там такого замечательного?
     -Вы узнаете еще об одной моей страсти. Там чудесное казино. У меня есть пятьдесят долларов, которые я жажду проиграть.
     -Ехать в такую даль, чтобы все спустить за десять минут?
     -А я буду играть на одноцентовой машине.
     -Ну, что ж. Такой каприз я в состоянии выполнить. Поедем.
     Розалия Марковна как настоящий игрок не терпела свидетелей и я уселся неподалеку за другим «бандитом». Самое удивительное, что она выиграла. Около ста долларов.
     После казино я завез ее в пансионат, мы тепло распрощались, и я уехал домой. Дорога вела на север. По левую руку играло со мной в прятки, уходящее в закат солнце. Когда оно окончательно нырнуло за горизонт, я свернул на свою дорогу, которая через сорок минут вывела меня к дому.