Лютодар. Гл 53, 54

53 Печальные песни

«Белая Птица» подобрала тело Дарии, а чуть позже – раненого Крабьего Духа, который еле держался на воде. Получив несколько ударов ножом от кривого матроса, в, конце концов, этот бывалый вояка все-таки смог завладеть кинжалом врага и победить его. Крабий Дух рассказал, как погиб Раст.

- Что ж, - произнес капитан, темнея лицом. - Господин мертв, и госпожа тоже. Похороним ее достойно…

- А что делать нам? – спросил Рыбий Глаз.

Капитан задумался, потом сказал.

- Возвращаться в Лютодар нельзя, нас казнят как изменников. Будем жить на острове, как раньше, и помогать няньке растить девочку. Она станет нашей госпожой.

Моряки согласно закивали.

- Не думаю, что теперь, когда господин умер, королевский флот будет нам досаждать.

Команда опять выразила одобрение.

«Белая Птица» с черными траурными бортами вошла в бухту. Моряки почтительно переложили тело Дарии на покрывало, взятое из каюты, которую она когда-то занимала с Растом, и понесли к дому.

Навстречу им вышла Малана, с малышками на руках. Бой так и не добрался до дома, поэтому девушка не стала скрываться в лесу. Узнав о судьбе Дарии и Раста, она заплакала – искренне, так как очень привязалась к своей доброй госпоже.

Дарию решили хоронить по туземному обычаю. Женщины из деревни намазали ее благовониями и украсили тело и волосы цветами. Красными ветвями дерева бонг-ланг увили бамбуковый плот, и положили на него мертвую княгиню. Все это время, главная жрица, которая жила в пещере на другом конце острова и пришла сюда сама, увидев вещий сон, пела грустные песни на местном языке. Ее густой печальный голос плыл над островом, вызывая слезу даже у суровых побитых жизнью моряков. 

Эта жрица была уже очень старой женщиной. Глаза ее почти ослепли, а волосы вылезли, обнажив коричневые пятна на голом черепе.
 
В рыхлой и влажной земле острова Дарис вырыли глубокую могилу, и на красном плоту отправили княгиню в подземное плавание.

А жрица все пела. Пела, когда закапывали Дарию, пела, когда женщины сажали на свежей могиле белые цветы юис, пела, когда моряки разошлись помянуть погибших крепким партанским вином.

Малана вернулась в опустевший дом, покормила Аалааду и Милу козьим молоком из рожка и уложила спать. Под окнами слышались голоса мужчин – туземцев и матросов, и не стихающая песня жрицы. Малана потихоньку выбралась на задний двор, нашла там лопату и вернулась в дом. По ее расчетам сундучок должен был храниться под полом самой большой комнаты. На всякий случай девушка закрыла дверь на засов, скатала циновки, принялась копать. Утоптанная земля поддавалась с трудом.

Она орудовала лопатой и думала, как заберет сундук и уедет отсюда с Аалаадой. Больше ей незачем оставаться в этом доме – с матросами и туземцами. Пока мужчины пьяны, можно незаметно пронести сундук и увести лодку. Больше такого случая может не представиться. Кто знает, что будет с островом завтра? На секунду она задумалась о маленькой Миле. Забрать девочку с собой? Но она законная наследница острова. Пусть уж матросы ее отца подищут ей другую няньку…

Малана копала уже достаточно долго и начала беспокоиться – не обнаружил ли кто-то сундук до нее. Но тут лопата ударилась о что-то твердое. Кусочек солнечного камня высветил деревянную крышку сундука, окованную простым железом. «Наконец-то!» Девушка очистила яму от лишних комьев земли и повернулась, чтобы отложить лопату и вытащить сундук. Ее крик непременно услышали бы снаружи, если б Малана вовремя не закрыла себе рот ладонью – за ее спиной стоял Великий Летон.

- Господин, ты жив! – одновременно испуганно и обрадовано проговорила Малана.
Раст молчал.

- Мне сказали, что тебя тяжело ранили во время сражения. Как тебе удалось добраться до берега?

Раст молчал.
Сердится? Или скорбит о госпоже?
- Мне так жаль… Твоя жена Дария…

Раст молчал.

Малана сидела перед ним на полу. Мгновение назад она собиралась нагнуться и извлечь сундук из вырытой ямы и теперь чувствовала себя ужасно неловко. Как ему объяснить? Девушка ждала вопросов, упреков, изъявления гнева или горя. Но
Раст молчал.

Беспокойство росло внутри Маланы. Она протянула руку и дотронулась до безвольно свисающей ладони Великого Летона. Девушка ни разу в своей жизни не касалась льда. Поэтому ей не с чем было сравнить этот обжигающий холод. Подавившись собственным дыханием, она, пятясь, поползла прочь, едва не угодив в яму. Раст не двигался.

Девушка добралась до дверей, нашарила засов, и, захлопнув их за собой, кинулась прочь. Она выбежала из дома, пронеслась мимо спящих или равнодушно допивающих вино мужчин. Не разбирая дороги, Малана неслась по острову, и сломала бы себе, наверное, ногу, а то и шею, если б не наткнулась на старуху жрицу. В ясном свете полной луны та шла, выпрямив спину и высоко подняв лысую морщинистую голову.

Когда она перестала петь? Наверное, давно, так как уже далеко ушла от дома. Может быть, она знает что-то о пугающем появлении Раста? Малана схватила жрицу за руку и пыталась что-то, заикаясь, сказать на туземном наречии, путая слова. Но старуха резко остановила ее:

- Я понимаю твой язык, говори.
Как могла, Малана рассказала о происшедшем, не упомянув сундук.
Старуха покачала головой.
- Ты хотела уйти из этого дома?
- Ведь моей госпожи больше нет.
- Ты хотела оставить маленькую девочку?
- Но я думала, что матросы подберут ей няньку среди туземок.
- Господин Раста не хочет этого. Господин Раста хочет, чтобы ты была с маленькой девочкой.

Малана задрожала.
- Я не смогу вернуться туда. Он… мертвый.
- Да, он мертвый. Сейчас это хорошо для тебя. Он будет охранять тебя и маленькую девочку.
- Сейчас хорошо, говоришь? А потом?
- Потом будет плохо. Но это еще много лет. Ты знаешь историю Тохи Бу?
Малана отрицательно покачала головой. Старуха села на землю прямо там, где стояла, и скрестила ноги. Девушке ничего не оставалось, как опуститься рядом с ней. Жрица начала:

- Тохи Бу был великий воин. Большой вождь. Очень сильный. Как господин Раста. У него была красивая жена Ихи Да. Как-то на их деревню напали. И десять самых сильных воинов окружили Тохи Бу и били его копьями. Когда Ихи Да увидела это, то подумала, что Тохи Бу умер, и сказала: "Зачем мне теперь жить, когда моего Тохи Бу нет рядом со мной". Она взяла нож и ударила себя в сердце. Но Тохи Бу был еще жив. Его душа окончательно оставила его тело только тогда, когда вышла жизнь и из Ихи Да. Душа Ихи Да увидела это и сказала – хоть не живем больше, но достанет у нас сил поднять одно тело. И соединились эти души и подняли тело Тохи Бу, и стал он рубить своих врагов холодными руками и убил всех. Потом Тохи Бу ушел из деревни, а племя похоронило Ихи Да. Много раз он приходил, чтобы помочь своим и отомстить чужим. Но потом, через много лет, смерть стала забирать у него хорошее и оставлять черное. Тохи Бу начал убивать не только врагов, но и друзей, чтобы сохранить тело от тления.
- И что произошло дальше?

- Продолжение я расскажу, когда придет время. Не гневи господина Расту и возвращайся. Не бойся, он не сделает тебе плохого, пока не сделает.
Малана послушно вернулась в дом, но так и не смогла уснуть этой ночью. Несколько раз она вставала, обходила все комнаты – в них было пусто. Под утро девушка заставила себя взять лопату и присыпать сундук, а затем накрыть это место циновками, чтобы матросы не обнаружили клад. Работая, она дрожала, как лепесток цветка юис на ветру и каждое мгновение оборачивалась, боясь увидеть живого мертвеца с ледяными руками.

Но все было тихо – Великий Летон покинул дом.


Яд

Свеста в траурном платье из тяжелого шелка смотрела в окно на гладкий рукав Королевского Потока. Сейчас  трудно было представить, что эта река способна бурлить и вздыматься разгневанной волной – так тиха и безмятежна она была.
Рур стоял за ее спиной у конторки и писал. На нем было обычное серое одеяние, на этот раз отороченное коричневой каймой.
- Я была сегодня у девочек, - сказала Свеста. - Яре хуже. Мне кажется, что этот лассаполец понятия не имеет, как ее лечить. Напиши, наконец приказ, чтобы выпустили лекарку князя Миласта, забыла, как ее зовут. Хочу чтобы она уехала на остров с нами и была при девочках.
- Я думал задать ей еще несколько вопросов…
- Рур, ты сможешь задать их и потом. Пока она лечила мою дочь, ребенку становилось лучше.
- Поэтому я и медлю. Что если она давала противоядие от яда, которым сама же и отравила принцессу?
- Так пусть дает! Мы всегда успеем ее казнить! – Свеста выглядела разгневанной. Она сжала кончиками пальцев виски и воскликнула:
- Как мне все это надоело! Мы вчера и позавчера говорили про эту лекарку, а она до сих пор не рядом с Ярой! Меня здесь ни в грош не ставят!
- Хорошо-хорошо, - примирительно улыбнулся Рур. - Сейчас отдам распоряжения.
Он ушел и возвратился через час, уверив, что к вечеру Ая будет в детской.
- Хорошо, - кивнула Свеста. - Скорей бы вернулся Миласт! Теперь, когда Летона больше нет, я смогу спокойно оставить королевство Ливи и, наконец, отдохнуть от всего.
- Ты так его боялась?

- Возле маленького Пагара лежат сильные государства: Парта, Дуран. Их правители никогда особо не жаловали Лютодар… А Летон умен и отважен. Был. Не знаю, пытался ли он погубить моих дочерей, но он бежал, значит не совсем чист. Мне всегда казалось, что он хочет стать единоличным правителем. А при его властолюбии он долго не усидел бы на своем острове.

- Смею тебе напомнить, дорогая сестра, что сбежал не только Летон.
- Зимца я не боюсь. В этом нет ни хитрости, ни смелости, ни ума. Одна попытка освободить Церда чего стоит! – бросился напролом, а потом спрятался в тени, наблюдая, как наши стражники убивают его брата, - Свеста засмеялась, закинув голову.

Она нередко так смеялась в последнее время. Рур смотрел на нее сбоку. Очень внимательно. «Может оно и к лучшему», - подумал главный советник.
Внезапно Свеста оборвала свой смех.
- Почему мне до сих пор не представили кандидатов в мужья Ливи? – спросила она капризно.
- Тебе предлагали, сестра, но ты всех отклонила. А ведь это были отпрыски лучших семей Лютодара.
- Мальчишки!  Желторотые птенцы, - Свеста презрительно скривилась.
- Но Ливи сама еще очень молода.
- Я хочу, чтобы королевством правили мужи, а не мальчики!

Рур молча развел руками.
- Корабль! – воскликнула Свеста, - Наконец-то!
От корабельного видеца они уже знали, что уцелел только «Принц Ладен». И именно его паруса показались теперь на широкой змеиной спине Королевского Потока.

Миласт практически все плавание от острова Дарис до пристаней Лютодара провел в своей каюте. Общаться с Искреном не было никакого желания, да и тот не жаловал князя Чернозерского разговорами.

Встречать корабль приехал Великий Вёс с дружиной. Он тепло приветствовал Искрена, поздравил его с победой и обнял Миласта:
- Я знаю про Дарию, - сказал он. - Жаль, что так получилось.
Миласт был благодарен за слова сочувствия без лишних вопросов.
Он пустил своего коня рядом с Вёсом, в то время как Искрен поехал немного впереди.

- Летон точно погиб, в этом нет сомнений? – спросил Вёс.
- Нет, с такими ранами и на такой глубине выжить невозможно, - ответил Миласт. - Надеюсь, Свеста будет довольна.
- Свеста только тебя и ждет, чтобы отправиться на Остров.
Миласт покачал головой.
- Я не поплыву с ней на остров… И я заберу свою дочь.
- Но куда ты отправишься? Чернозерское разрушено.
- Туда и отправлюсь. Я поступил ужасно, бросив своих людей. Надо отстраивать усадьбу, расчищать и засевать поля, собирать крестьян. Мое место там, а не на острове. Что мне делать в этих райских кущах? Слушать, как играют пастушки на свирелях?

- Боюсь, Свесте не понравится твой ответ.
- Королеве придется принять его. Даже если она сделает меня Великим Летоном, после ее отречения я волен поступать как хочу. И я поеду в Чернозерское. Вместе с дочерью.
Когда они прибыли во дворец, Искрен первым делом отправился с докладом в крыло главного советника, за ним последовал Вёс.

Миласт пошел к Свесте. Домораспорядитель в длинном серебристом одеянии предупредил, что королева ждет его,  широко распахнул двери ее личных покоев.   
Пока Вёс и Рур беседовали с одним путешественником, а королева выслушивала другого, в тронном зале заседал Осен, занимаясь текущими государственными делами. И именно к нему прибежал взволнованный начальник тюремной башни с докладом – лекарку не обнаружили во время дневного обхода.

Осен знал, что этой девушке Свеста придает слишком большое значение. Может быть, ее побег заставит королеву повременить с отплытием на Остров? Осен, немедля, отправился к ней.

Когда Великий вошел к королеве, она разговаривала с Миластом, вернее – просто кричала:
- Если тебе так хочется отправиться на кладбище погорельцев, князь, - воля твоя!  Но я не отдам тебе дочь! Не забывай – девочка моя родственница. Покойная Дария приходилось мне племянницей, и я в ответе за осиротевшее дитя! Нечего ей делать там, где царят разруха, голод и болезни!

Королева так разволновалась, что на щеках ее выступил лихорадочный румянец. Она откинулась в высокое обитое бирюзовым бархатом кресло и тяжело задышала.
- Что-то мне не хватает воздуха. Пить!

Миласт предусмотрительно отстегнул от пояса серебряную украшенную замысловатым рисунком флягу с легким дуранским вином и подал королеве. Она сделала несколько судорожных глотков. Оторвавшись от фляги, Свеста вопросительно глянула на Миласта.

- Князь? – спросила она тихо и как-то беспомощно, брови ее изломились, губы раскрылись, ноздри судорожно хватали воздух.

- Что с тобой, моя королева? – крикнул князь, он сделал шаг по направлению к Свесте, но Осен оттолкнул его и первым подбежал к задыхающейся женщине.
Свеста уже не могла говорить. Протянув дрожащую руку, она указывала на Миласта. Потом рука безвольно упала вдоль тела и зеленые глаза королевы превратились в две ничего не выражающие ледышки.

- На помощь! Королеве плохо! – крикнул Осен.

В покои вбежала стража. Миласт хотел кинуться за лекарем, но у дверей князя догнал приказ Осена, и две пары крепких рук, поспешившие его исполнить:
- Не дайте ем уйти! Князь Чернозерский отравил королеву!