Промысел 1 13 3

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:

http://www.proza.ru/2015/04/01/644

 «Я хочу спросить, охотник. - Ида вывернулась, точно ветка из-под ноги. - У Тонда есть лодка Чернобрюхих. Можно посмотреть?»
 Лодки недоставало до полного счастья. Однако, памятуя о том, что жену непраздно интересует всё, связанное с речными жителями, отказать не смог. «Малый Круг» в полном составе двинулся к обиталищу Мойи. Пространство мастеров представляло собой жильё и два производственных помещения. Интересующий Иду объект был между кругами.
Плавсредство лежало на боку. Тонд неоднократно разглядывал лодку, но имел больше вопросов, нежели ответов.
«Вот так плывёт, все видели. Только зачем, не понятно.
Ида поняла, объяснила. Сооружение сделано, чтобы двигаться по реке и перевозить груз. Пластиковый нос позволяет резать толщу воды. Прозрачные борта вместе с плотно впаянной крышей представляют опрокинутую вверх дном посудину, из которой некуда выходить воздуху. Сливающаяся с поверхностью плоская матовая кровля скрывает подводную часть от взгляда сверху. Дна нет. На носу и корме имеются ящики для груза, не большие, но достаточные, чтобы транспортировать тяжести, не очень напрягая команду. Под крышей закреплены подвесные скамьи так, что ноги сидящих упираются в педали, вращающие лопасти винтов. Четвёрка, экипаж судна на выворот, может двигаться довольно быстро, почти бесшумно. Глубина погружения зависит от массы груза и регулируемой ручным компрессором толщины пустотелых стенок. Тот же компрессор нагнетает воздух из баллона в камеру, чтобы противостоять давлению воды снизу. Кессонная болезнь оснащённых шапками пловцов не беспокоит. Плавсредство идёт так, чтобы только не мять поверхностную плёнку, ниже десяти метров не опускается. На крыше имеются четыре вздутия, суть снабжённые камерами обзора шапки. Сидящие в лодке защищены от прямых лучей и видят, где находятся.
«Женщин,- сказал Глейст, треугольные укладывают сюда. Скамьи  соединены широкой полосой, с закреплёнными на ней ремнями».
«Больше двух не увезёшь».
Предположил Мейс.
«Три можно, если прижать».
«Нет, подытожил Тонд, - Больше двух не выйдет. Будут мешать шевелить ногами».
«Хотел бы ты, Мойи, прокатиться на эдакой штуке?»
Мейс тихо угорал.
«Ага! Тебя, охотник, привязать поперёк и утопнуть. Совсем похоже на грызуна в норе».
Кину осмотр начал надоедать. Ида, точно паразитов ловила, разглядывала каждое пятнышко, забиралась внутрь, просила повернуть к свету той или другой стороной.

Мастеру казалось, родился заново. Жена, маленький Глазастик, тихое создание, расширила границы мира. Тонд вдруг осознал: бывает нечто для себя. Появился свой круг, куда не входят без позволения, своё время, своя женщина. Последнее было и не было. Гайт умела согревать присутствием. Тонд к такому не привык. Двуногие пищалки нагружали самой принадлежностью к противоположному полу. Теперь старший сын Моти понимал: мать, недополучая силы от отца, или по собственной склонности к недовольству распространяла раздражение на ближних. Отец молчал, с головой уходил в работу. Недолюбленные и недокормленные уверенностью сёстры выглядели капризными, лихорадочными. Что делать, Тонд не знал. Однако, стало ясно: там чужая жизнь, тут - своя. НА правах соплеменника женатый сын будет обеспечивать пропитанием визгливое семейство и только. Похожая на худенького мальчика подростка дочь Повелителя Воды была рядом, не лишала личного пространства, угадывала настроение, чувствовала, что интересует, какой инструмент нужно подать и нужно ли. Гайт многое умела. Главное же, умела участвовать в занятиях мужа.
Супруги нашли грибы. Нарезали пять мешков. Тонд не понёс добычу к большому костру. Грибы теперь у всех, однако, не такие и не столько. Гайт со своей ношей пошла домой. Пару мешков тонд оставил у круга Вейта, с двумя другими пришёл к отцу.
«Где ты пропадал, бездельник?»
Мать встретила сына гневным взглядом.
«В лес ходил».
Как ни в чём не бывало, буркнул Тонд.
«Я другое слышала».
Сын понял: придётся уйти. Выяснять отношения не хотелось. Хозяйка круга надеялась усовестить и вернуть, била на жалость.
«Бросил нас, да! Думаешь, вырос! Что хочу, делаю, да!»
Тонд молча высыпал грибы на разостланное рядно.
«Девочку свёл! Разве годится?»
«У этой и грудей-то нет!»
Вмешалась готовая поддержать в любом начинании старшая сестра.
«Родственники вернутся, сделают из тебя кручёную верёвку».
Тонд вышел, не обернулся. Пайн закричала вслед. Сидящий за гончарным кругом отец провёл ладонью по глазам, указал на тропу, велел скорее уходить.
«У мальчика даже нет сменной одежды».
Сказал Моти жене.
«Обносится, придёт».
Был ответ. Мастер глядел на женщину, с которой прожил почти два десятилетия.
«Что ты собираешься делать, Пайн?»
«Вейт вернётся, велю прекратить».
«Прекратить что?»
«Беззаконие, вот что. Этого даже охотником не признают, ты сам говорил! Зачем такому жена!»
От тебя отдохнуть, чуть ни сказал муж, но удержал язык. У Синих Камней Мойи считались лучшими добытчиками. Посуда, бочки, другая утварь, - всё шло нарасхват. Моти объяснял: за такую работу положен первый кусок. Соплеменники, для которых безногий мастер являлся благословением, соглашались, но Пайн не была готова принять неслыханное правило. Тонд понимал: здесь не в Мойи, коренном стойбище, с разветвлёнными связями, сетью условностей. Игры в порядок родства, значимость ветви не пройдут. Чтобы выжить, надо быть, а ни казаться. Каждый человек у Синих Камней на виду, каждая пара рук - ценность. Изобретатель ушёл из круга отца без сомнений о благополучии семьи. Теперь беспокоило состояние матери. Тонду не нравилось, что Пайн, вместо трезвого взгляда на события, выстраивает систему ужимок, втягивает дочерей в вымышленный мирок. С тех пор, как Моти потерял ноги, много воды утекло. Пайн жалели, сочувствовали, помогали. Сильная весёлая женщина превратилась в сгусток предрассудков, которые лелеяла и выстраивала в строгом порядке. До определённой степени человекоугодничество было на руку Тонду, хранило от неприятностей. Мать опасалась, что скажут соседи, не подходила к занятому самочинной семьёй кругу. Сёстры подавно. Гайт не пыталась беседовать с новыми родичами. Дочь Вейта интересовал только муж. Жизнь увлекала, особенно нравилось положение хозяйки, объятия, прикосновения сильных рук. Если отец возразит, думала женщина, прижмусь к единственному на свете. Пусть убивают. От таких мыслей сладко было сердцу, щипали глаза.
Вейт вернулся через три дня. У Синих Камней рассчитали примерные сроки появления партии Глейста, выставили стражу на мысу. Тонд сидел в дозоре, когда переселенцы подплыли и выгрузились. Отца жены среди прибывших не оказалось. Тонд не озаботился поисками. Ступив на берег, первой, кого Повелитель Воды встретил, была дочь. Вейт прижал ладонью волосы, коснулся губами глаз.
«Иди, Глазастик, там такие приехали, есть на что посмотреть».
Сказал отец и побежал к своему кругу, который оказался завязанным изнутри.
Вейт проник меж войлоков, увидел: Данн кормит младенца. Молока было мало. Мальчик лежал на становом камне, женщина доцеживала капли в жадный ротик. Вейт сзади обнял жену, ладонь положил на живот, пальцами другой пробежал от подключичной впадины до соска, губами взял ухо. Данн вскрикнула, назвала единственное имя. Призванное лаской молоко наполнило грудь. Малыш насытился, уснул. Когда первые мгновения близости прокатили сладкой волной, Данн сообщила о событиях тревожной ночи.
«Как интересно, - сказал Вейт, - Создатель велит каждому делать своё».
Данн выдохнула. Муж не будет возражать, портить кровь дочери. Пьяный от возвращения Властелин Великой Реки опохмелялся запахом волос жены.
«Девочка - сама радость, я видел. Большая удача нам. Когда-нибудь люди придумают красивую легенду о том, как двое узнали, что бывает на свете».
«Конечно придумают, охотник, и приплетут злобных родителей. Без этих нет легенд».
Данн тихо засмеялась.
«Пусть в легенде приплетают. Мы так проживём».
Вейт видел, жена счастлива. Сбылось простое чудо. Родной человек понял и принял то, что властолюбцы назвали бы ошибкой. Охотник с излучины, последний живой из пятнадцати сыновей своих родителей, знал цену радости, берёг каждый проблеск, каждое мгновение. Повелитель Великой Реки считал удачей, что дочери будут жить рядом, огорчать и радовать, тешить старость, до которой ещё далеко.
Гайт должно было выставить в круг выбора через год.
Куда? Ближе всего на болота, если удастся установить мир. Вейт сквозь наплывающие волны восхитительного покоя слушал, как женщина баюкает младенца, благодарил создателя за Тонда и случившееся. Дочь, любимый Глазастик, осталась в стойбище.
Спи сынок. Быть с рассветом дню.
Хочешь есть, вот яйцо сварю».
«Где яйцо?» «Под птицей лежит».
«Птица где?» «На гнезде сидит».
«Где гнездо?» «Свито меж ветвей».
«Ветви где?» «Над жильём людей».
«Где жильё?» «стало у горы».
Где гора?» «лес её укрыл».
«Где тот лес?» «За речной волной».
«Где волна?» Там, над глубиной».
«Глубже где?» «У седых яров».
«Где яры?» «Возле трёх кругов».
«Где круги?» «в них отец и мать.
Ночь пришла. Надо отдыхать.
Жди сынок новую зарю.
Будет день, вот яйцо сварю».

«Что ты ищешь?»
 спросил раздражённо муж.
«Знаки».
Ответила жена.
«Какие?»
«Те, что на шапках и ножах».
«Знаков нет, - сказал Тонд, - Я сам искал».
«Зачем искал?»
Заинтересовался Кин.
«Не знаю, охотник. Странные они».
«Как ты думаешь, Тонд, что там такое?»
Первый грамотей бассейна Великой Реки потёр ладони. В круг идти расхотелось.
«У нас на изделиях оставляют мету. Здесь, видимо, то же самое».
Кин рассказал про буквы. «Имеющие слово» племени Синих камней забыли о мертвецах.
Сами о себе мертвецы не забыли, особенно севший первым. Монк очнулся, сразу осознал, что произошло. Развязать руки не позволяла слабость. Кричать казалось стыдно. Человек поднял голову, поймал взгляд проходящей мимо женщины. Рампт, вдова старшего Пайти, встретила живые глаза на мёртвом лице. Невестка Лайп беды кушала, виды видела. Животом овладел присущий страху спазм, но воду удалось донести до круга. Хорошая примета, решила женщина, вернулась с ножом, разрезала смертные путы.
«Сам пойдёшь, или взять тебя, охотник?»
 Подательница жизни предложила встать. Человек не отвечал, видно тело затекло. Пришлось тащить волоком, благо, круг был рядом. Привалив нежданного подопечного к становому камню, хозяйка омыла ноги, очистила промежность, уложила в постель. Взглядом спасённый попросил пить. Двое связанных за руки мертвецов сидели тихо.
Исчезновения третьего покойника не заметил никто. Обретшие письменность соплеменники увлеклись и были заняты, пока ни натешились вдоволь. За живо сожгли бы, если б сразу, ужаснулся Кин, вспомнил стоимость исследования темы: (что было бы, если бы), оставил занятие .
«Видимо, - сказала Ида, - движок опоздал. Тех, уложенных в мешки, мы касались, но умерли ещё трое. Живы две молодые женщины. Я только что была там. Пострадавшие вполне сохранны. Итак, трое из восьми. Запомни охотник, чем расплачиваются за удовольствие».
 Нокк с Излучины знал без напоминаний, сам видел. Пайти, где культ грибов процветал, были тому примером. Маленькая Айн не испугалась. Увлечённая новым положением женщина Эйи не успела узнать, что дядя умер и воскрес. Кин подтвердил повеление мужа: заботиться о родственнике не надо, с Монком всё в порядке. Девочка первый раз без страха быть потревоженной уснула в мешке. Вилл пошёл глядеть мёртвых, потом рыбачить.

Ой, какая это веточка надломилась! До какого это комелька наклонилась!
От какого это стволика оторвалась! Без какого это плодика оказалась!
Ой, какое это зёрнышко улетело! На какой же это камушек тихо село!
За какую это трещинку зацепилось! Без какого это грунтика очутилось!
Ой, какая это птичушка увидала! На каком же это крылышке прилетала!
И каким же это клювиком зацепила! Да какой же это глоточкой проглотила!
Ой, какую это стрелочку навострили! Да какую в лук титивушку закрепили!
На какое это плечико опирались! И какие это глазоньки постарались!
Ой, какое это горюшко появилось! На какой оно сторонушке уродилось!
От какого это горюна отвернуло! Да к какому это войлоку прикорнуло!
Ой, какая это весточка добежала! Ой, в каком кругу хозяюшка зарыдала!
Полог до белых опор отворила, камень становой слезами омыла.


Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/04/06/1847