Под крылом

Родина сурово и дозированно отпускала нас в прорву Индостана. Где-то даже по-отечески плаксиво и сурово. Как лезвие китайской одноразовой бритвы, скользящей по неоднородно, но бесконечно заросшей щеке призывника. Скупыми порциями. Не стихаемо. Неминуемо, как новогоднее наводнение, как звуки из глубин памяти выбросившихся на сушу китов. Беспощадный, как труп Ленина, чудный миксер памяти с "Прощанием славянки" , "Лезгинки" и "Беловежской пущи". Где-то глубинной серии смеси картинок мессии, арамейско-армейских романтических, и не смазанных долларовым вливанием в экономику ансамблей трубных звуков духовых инструментов. Пятидесятиграмовым стаканчиком кофе в бумажном цилиндре. Глотаемым украдкой, как нечаянно списанное откровение на экзамене. В надежде хоть чуть согреться. Все это вливалось ммм-ными, обидно малыми последними двухглоточными капли противного напитка, подогретого дзен-аппаратом. Минский Дьюти-фри не радовал уже даже китайцев. Заспанные поляки нехотя восходили на борт своего аэроплана. А мы не смотря на заполнившее зал, предполетное настроение, не по сезону легко одетой в кожу восточной публики, даже не делали попыток сделать что либо"под крылом самолета".