Изя

Будучи евреем, приехавшим из Советского Союза, отсидевшим полтора года в тюрьме за пропаганду идей сионизма, прошедшим длинный путь от "простого советского человека" до религиозного еврея, пройдя все трудности адаптации в новой стране, я знаю, как все это непросто.  У меня на это ушли годы. Да что там годы, вся жизнь. Поэтому, встретив в синагоге незнакомое  лицо, я сразу понял, передо мной новый репатриант.  Я  поинтересовался у немолодого мужчины, откуда он, и кто привел его в синагогу? Его звали Изя, и ответ был коротким и неожиданным:
- Никто.
- Как никто, спросил я.
- Очень просто,  в моей семье соблюдали традиции.  Я в этом вырос. - А откуда ты приехал?
- Из западной Украины, городок Магдалы?
- Откуда? Удивился я.
- Да брось ты, откуда в ваших Магдалах, в советские времена было взяться религиозным евреям.
- Все правильно, нас было мало, всего две семьи. Вот в одной из них я и вырос.

Да, подумал я, это ведь почти чудо. Живя в стране победившего социализма, вставая и ложась спать под гимн Советского Союза, находясь в положении, когда тебе каждый день внушают, что Бога нет, отвергают и высмеивают сам факт Божественного бытия,  умудриться создать внутри одной  семьи целый еврейский мир, который оказался не по зубам пропагандистской машине могущественного государства.
Слова, молитвы, образ жизни и система ценностей папы и мамы оказались не преступной крепостью, тихой гаванью для детей, которые впитали и сохранили веру отцов и любовь к Торе. Этим детям суждено было пережить казалось бы вечную, непоколебимую империю, и  войти в Землю обетованную, став частью исполняющегося пророчества Исаии о возвращении евреев домой.
Приезжая сюда, многие из них смогли сохранить только память о своем еврействе, совершенно утратив веру.   Но есть те, которые возвращаясь в землю отцов, приносят в своих сердцах драгоценные крупицы веры, пронесенные их предками через тысячелетия, веры в Бога Авраама, Исаака и Иакова. Эта вера пахнет кровью и слезами, потому что ее сохраняли и проносили сквозь ужас крестовых походов, сквозь бесконечную череду бессмысленных и жестоких погромов, сквозь удушье газовых камер, пепел печей крематориев и звук пулеметных очередей у бесчисленных, наспех выкопанных рвов. Эта вера бесценна. И она сегодня жива. Она непостижима. Как и прежде,  она вызывает трепет, страх и ненависть у одних, восхищение и восторг у других.

- Изя, а как же ты женился? Наверное взял из гоев жену себе? Спросил я.
- Нет, что ты. Когда я вернулся из армии, сообщил маме что хочу жениться, она мне сказала: только на еврейке. Так что у меня не было выбора.
- Ну и где же ты ее нашел?
- Так я же сказал тебе, у нас в городе было две еврейских семьи. Во второй семье была одна дочь, которая подходила мне по возрасту, вот я на ней и женился.
- Что, вот так просто, взял и женился, только потому что еврейка?
- Да.
- Ну и как?

Изя посмотрел на меня, сделал паузу, и задумчиво произнес.
- Я вот иногда думаю, а что бы было, если бы у нас было не две, а три еврейские семьи в городе?
- Что было бы? Удивился я.  Изя, у тебя был бы выбор. -
- Вот об этом я и говорю, мне бы пришлось выбирать невесту, кошмар.
- Ну и что в этом плохого?
- Ты говоришь, что плохого? Ты не понимаешь? Ужас, а вдруг бы я ошибся, и не выбрал бы свою Ривку. Я не представляю, как бы я жил без нее, а дети, а внуки? Кошмар. Нет, лучше об этом и не думать.
Он смотрел на меня большими еврейскими глазами, которые вдруг странно как то заблестели.  В воздухе повисла неловкая пауза.

- Ладно, вдруг встрепенувшись сказал Изя смахивая слезу,
- Шабат шалом, пойду я. Ждут меня дома.
Он обнял меня, похлопал по плечу, и пряча глаза устремился к двери, быстро семеня неуверенной походкой пожилого человека.

Я стоял, смотрел ему вслед и думал. Как же все это до боли  трогательно и драгоценно.  Живая вера, переданная родителями и воплощенная в жизни конкретного человека.