воскресенье, 25 августа 2002

Пасмурно. Умерено тепло. От Марка по-прежнему не доходят письма по «теле-тону». Черкнул письмецо в офис, чтобы проверили. А вчера послал ещё раз точный адрес, может быть, не у нас сбой. Отоспался вволю, потом немного шевелил членами, слава Богу, отёков вроде нет, не режет глаза, не забивает грудь нескончаемый дым от подмосковных пожарищ. Зато на жёстком сидении не так комфортно, как вчера после велосипедной прогулки: не откинешься на спинку кресла, чтобы с комфортом припомнить эти дни пять лет тому – пик десятилетия – основной переезд всем домом в Жулебинские две квартиры! От лета ничего не остаётся, кроме августовских воспоминаний накануне сентября, в которых на вскидку не шибко много хорошего. Особенно 10, 20, 30… лет тому, а теперь, может быть, и все 40! Потому что, как в 1952, так и 1962 для меня проходили смутные времена перед решающими переменами в последующие годы каждого десятилетия с пиками на седьмые-восьмые годы. Однако самыми коварными и непредсказуемыми оставались, так или иначе, с эволюционными поправками первые два, три, а то и все четыре года! Впрочем, в последнее время многое поменялось, и продолжает меняться. Так, давно забыт традиционный недельный расклад. Особенности, нюансы каждого дня недели с акцентами в пятницу до уик-энда и в понедельник – после него! Со своими сезонными соцклиматическими подробностями или осложнениями в разные эпохи существования. Высиживание в определённых местах при определённых обстоятельствах, транспортные развязки до одних и тех же пунктов из разных географических и пространственных точек. Не говоря уже о принципиальных изменениях типа с сигаретами или без. Уже плохо помню, как трудно мне пришлось в 1985-1986 гг., когда заново учился писать без табака. Конец 90-ых, начало сотых тетрадей. Сейчас есть великолепная альтернатива: клавиши компьютера! Есть и многое другое, что раньше и присниться не могло, но нет уже того решающего запаса времени, сил, состояния, который имелся в начале 80-ых гг. Итак, просто воскресенье, умеренно тёплый  или умеренно прохладный одновременно солнечный и пасмурный день. Август накануне сентября. Можно двигаться в любом произвольном направлении, но лучше пока устно, поскольку «этого добра в подручных тетрадях сколько угодно»!    Тем более что со вчерашнего дня не могу сойти с тротуара перед центральным входом на наш когда-то знаменитый биробиджанский базар, он же – колхозный рынок. Там мы только что побывали с мамой и папой, очевидно, в воскресный день зрелого лета. Потому что суббота тогда была ещё рабочим днём, и выходить из дому втроём могли только по выходным. Мелкие карманы вельветовых штанишек, которые долго донашивал после Фимы или Шурика, двоюродных братьев из Москвы, были под завязку набиты семечками так, что приходилось прикрывать их ладошками. И вот в толпе я неожиданно вижу тётю Фруму, не родственницу, но знакомую, приехавшую в своё время из Совгавани, которая нам была как родная. Во всяком случае для меня это была самая настоящая одинокая и бездетная «моя тётя»! Срываюсь с места, бегу навстречу, забыв про эти самые семечки, которые тут же потекли их карманов двумя струйками на тротуар. Позже почти физически видел самого себя бегущего, и семечки крупным планом, просыпающиеся на всём пути до улыбающейся тёти. Тогда мне не казалось странным её действительно редкое имя, поскольку таковых больше не встречалось. В какое-то время папе удалось устроить её в редакцию машинисткой. И больше ничего сейчас навскидку не помню. Но почему-то важным показалось сохранить в лирическом наброске её образ и имя. 

понедельник, 26 августа 2002 
И поехали в 1997 году в Жулебино! Тогда как в 1993-ом прикидывали и раздумывали, в 1994 году уже не только рисковали, но и теряли, в 1995-ом ждали и надеялись, в 1996-ом сомневались и решались! Ну, а в 92-ом, извините, ещё на объекте работали и в 98-ом под дефолт попали! В 99-ом после возвращения из Израиля всё началось сызнова, разумеется с эволюционными поправочками. Не успели оглянуться, – ан милениум глядит в глаза! С последним блоком кризисов, переездов и обустройств 2000-2001 гг. Вот вам и десятилетие! Если мало показалось, добавлю Лизину свадьбу, устройство Миши в ВУЗ на общем фоне мучений и нездоровья, связанных с уходом от табака, от которого уже однажды удалось убежать на небольшой срок с апреля 1985-го по август 1988 года! И это уже другое десятилетие. Чаще всего пока «звучит музыка 80-ых» в ретроспективных подборках по радио для большинства особенно дееспособных ещё достаточно молодых и уже добившихся многого людей, родившихся… в те самые 60-ые, музыка которых когда-то так долго звучала, а теперь навеки прошла. А у нас Леонид Ильич после Никиты Сергеевича только в 1982-ом ушёл, царство ему небесное! Каким он парнем был! – в исполнении Иосифа Кобзона, когда Эмиль Горовец уехал в Израиль и пропал в советской бездне безвестности, а великая Алла Пугачёва только-только начинала звёздный путь в самых, что ни есть, терниях! Муслиму Магомаеву только что стукнуло 60-т! А его эпоха, вместе с Жаном Татляном, тоже, кстати, почти пропавшим, но не совсем, кажется, лет 20-ть тому миновала. Мир театра лучше пока не трогать, не будем ворошить иерархические слои, искусство и литературу вообще не трогать! Короче, да здравствует футбол и советское автомобилестроение! Вот, где никаких принципиальных перемен за лет 30 с гаком!  «Зеркалу» Тарковского, сыну Тарковского уже почти 30-ть! А Маргарите Тереховой те же 60-т! «Не стоит на месте время, холодильник не пустует…».   
Обвал солнца с утра! После довольно прохладной ночи снова лето! Хотя дожди бы тоже сейчас не помешали. Яшино послание для проверки связи пришло, значит снова всё в порядке. Вчера в районе полуночи пробилось сообщение о нормальной работе электронной почты без прочих сообщений о причинах неполадок, если таковые были. Отослал записки на оба дома, успокоился и продолжил действие. После пятичасового сна состояние вполне приемлемое, даже, кажется, намного лучше, чем вчера. Впрочем, осень не за горами. Пора возвращаться к… декабрю 1995 года.

                ***   
Я недоволен, вот, в чём дело, и что бы ни происходило,
не снять себя с опасной мели почти похмельного бессилья.
Всё против: и декабрьский холод, и ежедневные программы,
где и пресыщенность, и голод в одном флаконе – диораме.
Деваться некуда. Повсюду преследуют подобья, тени
с предвестьем, обещаньем чуда, соблазнами избитой темы.
Предновогодних ожиданий не обещается давненько…
оригинальных спецзаданий, пророческих стихотворений.



                ***
Не то, что бы я не пытался вернуть утраченные связи
с часами предвкушений сладких, суливших небывалый праздник.
Но дожидался лишь упадка, последние теряя средства
извлечь нечаянную радость в неадекватном виде текста!
Причём, при вере одержимой не доходило до контакта
с конвоем из режимной свиты для оформления по факту!
Не существует карантина неукрощённому таланту
в среде уже душепротивной людей, ни в чём не виноватых!



                ***
Со мною дело швах, понятно, когда от лирики уйдём,
ждёт эпос явных деградантов шестков, нашестов и платформ.
Неописуемая данность фигур, намёков, скрытых догм,
эпохе-чуду – благодарность, где эхо страха – стержень форм!

Пусть хоть всё время вспоминают, и веселятся, и грустят,
проев наследство, веру, знанье в расчёте на большой талант.
И в тишину с бессмертной тайной как будто некогда въезжать,
ведь жизнь такая дорогая… не стоит дальше продолжать!

В конце концов, и дар артиста, и ум, и «хищный глазомер»….
Чем Дант отличен от дантистов, а то Дантеса, например.
Не способу удовлетворенья страстей ущербных, у творца
учились понимать творенье, вникать в секреты мастерства.

Имея образец врождённый, как можно было принимать,
косящий взгляд и пафос ложный, всей честной публике подстать!
Не на счастливую случайность, как на спасительную весть,
надеясь только на отчаянье, – вот в нём всегда надежда есть!

Пока борьба идёт в тетрадках за выживанье в двух мирах,
не светят гранты и награды. Лауреат безрыбья – рак!
Себе лишь только не простили, давно всех прочих оправдав,
ни жертвы в самом общем стиле, ни безотрадных полуправд.



                ***
Как продержаться две странички с такой нехваткой пары строк,
дойдя до нищеты приличий, смирившись с правдой, не дай Бог!

Сопротивляясь, что есть силы, шальным не лучшим временам,
перебиваюсь лишь утилем назло всем «мусорным ветрам».

За то, чем нынче занимаюсь, себя не просто оправдать,
ответственность с себя снимая, точней обязанность читать!

Ну, скажем так, не всенародно Пилатом руки умывать,
но отдавая благородно свой труп раздеть и потоптать!

В реальности страшась возврата всей антологии минут
беспутной памяти фасадов в предсмертный миг – напрасный труд.

Перебираю, словно чётки идеи, лица, времена.
Чечётку отбивать, печёнку, что не вопрос, то – не цена!

Как взять и дать в своём объёме не выдаётся на «даёшь»,
так понимание «на понял» нахрапом наглым не возьмёшь!