01 004

Минула неделя, и на седьмой день в карантине начала назревать буза. Дело в том, что кубики из тухлого фарша превратились в паралеллограммы, которые постепенно увеличивались в длинну. А вот объём овсянки и хлеба уменшался. Т.е. по весу пайка была той же самой, но тухлецы было уже в половину от общего количества. Люди начинали ропталть. Всеобщее раздражение выразил некто Рыбников.
- Да, что такое в самом деле?! Они хотят нас вообще одной тухлятиной кормить?! Такими темпами через нед..., - прерваный ударом в солнечное сплетение он замолк, и пытался вздохнуть.
- Васин! - заорал сержант, оборачиваясь к двери.
С улицы вбежал крепкий вертухайчик, схватил Рыбникова за шиворот и уволок за дверь.
- Кого-то ещё не устраивает пища? - сержант ухмыльнулся.
Народ безмолствовал. Мочловин боязливо огляделся и вспомнил день ареста.

В тот день он как обычно бегал по Тресту собирая новости. Одна новость была удивительно подсудна. В левом крыле третьего этажа, по правой стороне, во всех пяти кабинетах не оказалось ни одной кочерги. Печи были на месте, дрова на месте, всё было, но ни одной кочерги небыло. Толи вредительство, толи воровство, толи шутка. После обеда Мочловин, как обычно, забрал Катю и Таню и занялся "стенушкой". Всё шло своим чередом, Катя рисовала, Таня каллиграфически писала. На заметке о вредительстве на третьем этаже Таня споткнулась.
- Сергей Михалыч. - позвала она Мочловина.
- Да Танюша.
- Сергей Михалыч, вот у Вас тут написано, что не хватает пяти кочерг...
- И что? - удивился Мочловин.
- Так нет такого слова "кочерг", - улыбнулась Таня.
- А какое есть? - ещё больше удивился СМ.
- Ну, это... как его... - Таню застопорило.
- Кочерёг! - подала голос Катя.
- Да каких "кочерёг"? - возразила Таня.
Минут 10 препирались и пытались склонить треклятую кочергу во множественном числе, но не получалось. До четырёх получалось, а больше нет.
- Так, хватит! Пиши "кочерг", и дело с концом, - решил закончить дискуссию Мочловин.
- Да ни в жизни, - отрезала раскрасневшаяся в пылу спора Таня.
- Что такое? Бунт? - выкатил глаза Сергей Михалыч.
- Я н-н-не могу. Это против правил... - в голосе Тани послышалась неуверенность.
- Смоги! - уже почти орал Мочловин.
Катя тихонько передвинулась к выходу.
- Не смогу, - упорствовала Танюша.
- Это что? Выпад?! - угрожающе заревел Мочловин.
- Нет. Но я так не буду.
- Будешь, тварь! - Мочловин зарычал и сделал шаг к Тане.
Катя оторопело созерцала драму.
- Как Вы смеете так со мной разговаривать? - в глосе Тани прорезался металл.
- Очень даже смею, - Мочловин сделал ещё шаг, и левой рукой схватил кочергу, что стояла у печки.
Катя взвизгнула и выпорхнула за дверь. Таня невероятно распахнула глаза и открыла рот, чтобы закричать. Мочловин взял кочергу в обе руки. Подойдя к Тане, он приставил кочергу к её горлу, опрокинул Таню на стол и начал душить. Таня извивалась под ним, но он держал её локтями и коленями. И давил, давил, давил... Глаза Тани закатились, дыхание прервалось. И в этот момент в редколлегию ворвалась Катя и двое счетоводов. Крепкие парни оттащили Мочловина от задыхающейся Тани. Дали по почкам. Сергей Михалыч осел на пол.
На полу он просидел до приезда милиции. По заявлению Кати его отвезли в отделение. Туда же прибыла из травмпункта оклемавшаяся Таня и тоже написала заявление. Мочловина отвезли в "Бутырку". Через три дня его вызвали на допрос. На полу у стены кабинета лежал архив "стенушки". Мочловин удивился.
- Вы редактор? - с порога спросил следователь.
- Да...
- Отлично! Так и запишем.
Ничего не понимающий Мочловин расписался в протоколе с одной строкой. И был удалён в камеру. Через неделю был суд. И судили его не за Таню, а за стенгазету. В которой он восхвалял врагов народа. Бухарина, Зиновьева, Тухачевского и пр. Суд был скор и суров. Аргументы насчёт того, что восхваляемые на тот момент занимали высокие должности не работали. Хвалил врага народа? Получи 15 лет. Катя с Таней получили по 10.

Мочловин передёрнул плечами и продолжил приём пищи.