Туристический аттракцион

Кой черт дернул меня навестить мою сестрицу? И понесло же меня к ней на Святки…

У них, изволите ли видеть, под Рязанью «настаящая русская дяревня». Они там избы понастроили – копии со старинных, наклепали вышивок, светцов с лучиной, лавок всяких наделали. Песни разучили народные, калачей со щами всем тычут… А все потому, что сестрень моя с мужем организовали «Бюро этнографического туризма». Пока ничего, не прогорели, народ к ним охотно едет.

Так вот, отправился я к этой бизнес-леди в кокошнике на Святки не без тайной надежды подцепить какую-нибудь кустодиевскую цыпочку с косой во время гуляний. Да и само зрелище, организованное сестрицей по всем этнографическим правилам, стоило видеть!

Девчонки, разряженные в цветастые шали, валенки (сестрица свою мастерскую устроила, продают по две с половиной за пару) и дубленки, разгуливают по обочине. А парни, все из себя страшные – ряженые, значит, в вывернутых тулупах, в масках козлов и птичек наподобие чумного доктора, в «париках» из пучков сушеной конопли, – бегают, пугают народ, девчонок снежками забрасывают. Никто, конечно, по-взаправдашному не пугается, хохочут и визжат, а о безопасности этого баловства сестрица позаботилась.

И гляжу я, что прямо под ногами взрослых ребятишки путаются. Кто-то без костюма, иные в карнавальных костюмах, взятых напрокат. Думаю, надо сестру позвать. Сказать бы, пусть веселятся дети, но закончиться-то святочный разгул может и в травматологии – запросто!

Сестра, конечно, закудахтала. «Ах, негодники, для них же отдельное гулянье, с калачами!» – подхватила пару аниматоров-мишек и бегом к ряженым. Детвору из-под их ног выуживать.

Надо отдать им должное, свое дело аниматоры знали. Рыча, выкрикивая что-то праздничное, вклинились в толпу – туристы и не заметили, что что-то пошло не так, пацанву по одному отсеяли и на детскую площадку переправили. Но не всех.
Была там группка детей, маленьких, но очень проворных; такая мелюзга обычно настолько резво не передвигается. Я сначала подумал – какая-нибудь самодеятельность, очень уж колоритные. Все в белых армяках, в валеночках и остроконечных шапках. Вот только танцев с плясками от этой «самодеятельности» я не дождался…
Смотрю – в руках одного из мелких «артистов» железный крюк чернеет. Я еще удивиться успел: для фокусов, что ли? Но нет, вижу – они одного из ряженых подцепили. Подцепили и тащат, выкликают «до воды пихай, до воды пихай», хохочут – чем не забава? Так на лед и затащили. Прямо к полынье, а из полыньи рыбья харя высовывается. Черная, вся червями изъеденная, губы сгнили, одни желтые зубы торчат, из пасти опарыши вываливаются, парень орет...

Ну, думаю, переборщили; глядь – а другой «артист» крючком подхватил сувенирную кудель из туристической избы...

Тут ко мне сестрица с чаркой подкатывает, веселая, румяная. Ну, думаю, малышня эта знает, что делает, сестрица в курсе, чего я волнуюсь? Взял чарку – там глинтвейн был, правда, безалкогольный. Я и сам не знал, отчего мне все страшнее и страшнее становилось. Настолько не по себе, что аж затошнило.

Я не выдержал – отошел в сторонку, подальше, неудобно все-таки блевать на людях. А снегу навалило много, сугробы в рост человека, и глинтвейн продавался не только безалкогольный. Смотрю – еще одна фигура, пошатываясь, к сугробам пододвигается. Вот, думаю, угораздило! Пьяненький, и надо же ему пойти прямо за мной…

Ан нет, не сам он шел. Эти «артисты» в остроконечных шапках его своими крючьями тащили, да не просто так, а за ребра – под ребра крюк подденут и тащат, а за мужиком кровавый след! Упал мужик, а «детки» на него сверху вскочили! Мужик мычит, хрипит, а заорать не получается: еще парочка «детишек» у него на голове скачут. Я их шугануть хотел, а один малявка рот как откроет да как зарычит! Жуткое это было рычание. Зверское, низкое, мертвенное какое-то. Ноги у меня к земле как приросли, и — вот не вру — я каждую вену у себя прочувствовал, как в ней кровь замерзает...

Еле-еле я опомнился. Помчался к сестре, все ей рассказал. Побледнела она, к мужу кинулась, посовещались они о чем-то, потом муж куда-то умчался. А сестра объясняет:

– За священником. Пусть освятит поскорее тут все…

А сама примерилась, подождала, пока один из детишек с крючьями подойдет поближе, и перекрестила его!

Ух, как он на нее окрысился! Личико перекосилось, преобразилось. Шапка с головы упала, и видно стало, что голова у него тоже такая – остроконечная. Я не успел моргнуть, как ребенок превратился в маленького старичка, ножки у него искривились, и выглянули из валенок настоящие козьи копытца, а изо рта дохнуло маленьким, но вполне ощутимым пламенем.

Сестра уставилась на него круглыми глазами, что твоя сова, потом – раз – обернулась и бежать куда-то. Оказывается, одного из ее артистов-ряженых как раз вытаскивали из проруби, еще бы чуть-чуть – и утонул.

От всего этого мне совсем нехорошо стало. Вошел я в первую попавшуюся избушку, упал на лавку, хоть на ней и была табличка «Экспонат», сижу, отдышаться не могу.
И тут сеструхин муж с попом вернулись. Поп сразу за кадило и давай все подряд святить! Гаденыши, правда, пытались его своими крючьями за горло зацепить да снежками закидать, копытцами топали, да все напрасно: выгнал их поп. Хотя, по совести, не видел я, чем все закончилось, – просто отключился на своей лавочке…

Потом я набрался храбрости и спросил-таки у сестрицы, что это за дряни были.

– Шуликуны, – объясняет она, – черти-оборотни. Хорошо, что ты вовремя их заметил, они пьяных в сугробы затаптывают, а трезвых – в проруби топят…

Ну шуликуны так шуликуны. Пьяного того в больницу отвезли, еле спасли. И что бы вы думали? – туристы так ничего и не поняли! Вопили, веселились, попа этого с кадилом на мобилки фотали, я потом много таких фоток в инстаграме видал.

Сестре-то что, для нее и черти с рогами – туристический аттракцион. А вот меня после этого случая к ней в «деревню-музей» никаким калачом не заманишь. Тем более – этнографическим.