Гена Багаратян

Первый раз я увидел его в самом начале шестьдесят первого года. Несколькими месяцами раньше меня назначили начальником инженерной службы отдельного батальона, дислоцировавшегося в городе Каменске- Шахтинском Ростовской области, и так как опыта штабной работы у меня совершенно не было (да и о каком опыте может идти речь, если человеку всего двадцать три года, а за спиной два года службы в должности командира взвода), то отцы- командиры, стараясь как можно быстрее, как говорится, «поставить меня на ноги», старались провести меня через все сборы штабных офицеров, проводимых по плану дивизии.
Маленький, кривоногий человек с типичными для южанина чертами лица (в Ростове-на-Дону этих «южных» людей, особенно армян, всегда было много), бросился в глаза несоответствием внешности и поведения: покровительственно- начальственная манера говорить и привычка как-то особенно держать между пальцами сигарету (кстати, весьма недешевую) никак не вязались с погонами старшего лейтенанта и, в общем- то, юным (от силы лет двадцать пять- двадцать шесть) возрастом.
На мой вопрос («Кто таков?») от кого- то из знакомых офицеров я получил подробное резюме: командир отдельной роты, дислоцированной, как говорится, «у черта на куличках», в короткое время добился великолепных результатов в управлении подразделением, и в порядке поощрения назначен на должность офицера оперативного отделения штаба дивизии (по тем временам должностной скачок совершенно немыслимый).
Я порадовался за человека («надо же: такой восхитительный карьерный рост!»), и хотя впоследствии кое- какие негативные сведения о Багаратяне (в основном, это касалось периода службы, предшествующего его появлению в дивизии), до меня доходили, до середины семидесятых наши пути больше не пересекались.
  А вот в конце 1974 года, когда я после окончания академии служил в пятом полку дивизии имени Ф.Э. Дзержинского, приехав как- то в Главк, я встретил около него Геннадия Багаратяна.
Разумеется, мы обрадовались встрече (как- никак старые сослуживцы!) и разговорились.
Оказалось, что, закончив двумя годами раньше академию имени М.В.Фрунзе, он успел «поработать» комбатом в одном из полков дивизии, и теперь служил начальником штаба ее головного полка
Был Геннадий, как всегда, крайне уверенным в себе, и «по секрету» сообщил мне, что «практически решил вопрос» о своем назначении начальником одного из отделов Главка. Надо только, как он сказал, «отметиться на должности командира полка».
Время было лихое, и не доверять словам пронырливого Багаратяна причин не было: прецендент, как говорится, имел место в лице безвестного майора милиции, в течение нескольких лет ставшего генерал- майором внутренних войск и членом Ревизионной Комиссии ЦК КПСС!
Где-то через год- полтора старших офицеров дивизии собрали в гарнизонном Доме Офицеров: Гену Багаратяна судили судом офицерской чести .
Не очень ответственный офицер из политотдела дивизии что- то вяло жевал о злоупотреблении Багаратяном служебным положением, о его высокомерном поведении на дачном участке тестя, отставного военного (якобы нагрубил там соседу по даче, тоже отставнику), а присутствовавшие на суде во время перерывов говорили совсем о другом: крайне амбициозный и склонный к авантюрам Гена,- большой умелец по части «пустить пыль в глаза»,- за счет мелких услуг (как- никак Главное Управление располагается на территории головного полка)   стал незаменимым для определенной части главковских начальников и крайне «авторитетной» личностью в полку. И, в первую очередь, среди женщин- военнослужащих части.
Женщины вообще были тем полем, на котором Геннадий Михайлович мог трудиться день и ночь, проявляя редкую изобретательность и немалую сноровку.
Еще курсантом Орджоникидзевского училища он создал о себе мнение, как о человеке, незаменимом на работе в армейском комсомоле, и по выпуску возглавил комсомольскую организацию училища.
Довольно быстро он ухитрился влезть в какую- то «мутную» историю с замужней женщиной, с треском «вылетел» из училища и был направлен на работу в войска.
Другому этого хватило бы на всю жизнь. Другому, но не Багаратяну.
Мгновенно сориентировавшись на новом месте службы (район всесоюзно известного зернового совхоза «Гигант» в Ростовской области), прохиндей влюбил в себя местных начальников, и через некоторое время он был переведен в Ростов, где мы с ним впервые и встретились.
Потом был очередной провал, и командование дивизии сочло за благо, воспользовавшись разнарядкой на укомплектование офицерами так называемых «лесных» частей, спровадить Багаратяна, получившего, в добавок к  дисциплинарному еще и партийное взыскание, на Урал.
Казалось, что теперь- то уже точно нашему герою ничего не светит, но через несколько лет он уже слушатель академии имени Фрунзе, офицер с блестящими характеристиками и, что самое удивительное, с «чистой» партийной карточкой.
Как ему удалось «охмурить» прекрасно знавшего его генерала Е.А.Пожидаева, неизвестно, но факт есть факт: бывший командир ростовской дивизии, переведенный к тому времени на должность командира дивизии имени Дзержинского, «взял» окончившего академию (разумеется, с золотой медалью!) Багаратяна на службу во вверенную ему дивизию.
И вот теперь уже очередной провал и уже упомянутый суд чести.
По его результатам Багаратян был он снят с должности и назначен с понижением в одно из северных соединений.
В общем, как полагало тогда большинство присутствующих на суде (в том числе и я), Геннадий Михайлович свое карьерное восхождение завершил. И, как окажется, все мы ошиблись.
Поздней осенью 1977 года, я, тогда офицер Специального конструкторского бюро внутренних войск МВД СССР, «отгуляв» свой очередной отпуск, вернулся в Москву и узнал, что меня ждет командировка на север страны в составе группы офицеров ГУВВ: начальник тыла внутренних войск генерал Сергеев, имея намерение использовать меня в перспективе в качестве офицера Главка, начал меня, как говорят в таких случаях, «натаскивать» на должность.
К исходу вторых суток пути поезд Москва- Воркута привез нас на станцию Печора.
В предрассветных сумерках я последним вышел из вагона на перрон, где встречавший нас командир печорского полка уже завершил свой доклад старшему нашей группы полковнику Петру Васильевичу Пяткову.
Лица докладчика в свете неяркого фонаря я не разглядел, а вот на характерную скороговорку чуть-чуть в нос внимание обратил.
 Пока мы перемещались к ожидавшему нас автобусу, я, слегка убыстрив шаг, поравнялся с встречавшим и разглядел хорошо мне знакомый, чуть- чуть искривленный в боксерском поединке нос.
 –«Войнов! Бывший командир учебного батальона иркутской дивизии!!»,- озарило меня.
-«Здорово, Генка!»,- прихватив его за талию, шепнул я.
–«Серега!»,- заорал обрадованный Войнов.
Своими дружескими тычками мы привлекли внимание старшего группы и Петр Васильевич спросил у меня:-«А ты откуда его знаешь?». –«Сибиряки мы, иркутяне!»,- ответил за меня Геннадий.
-«А разве ты не дзержинец?»- удивился Пятков.
Я пояснил, что дивизия имени Дзержинского,- всего лишь один из этапов моей службы, причем довольно непродолжительный. –«Вона как!»,- улыбнулся каким- то своим мыслям Пятков.
Более, до самого расположения полка, мы к этому вопросу не возвращались.
Первые двое суток мы плотно (до позднего вечера) работали в так называемом «ядре полка». Еще пару суток трудились, как говорится, «на периферии».
 Петр Васильевич Пятков оказался человеком мобильным и дотошным, а где- то даже въедливым. Особенно меня поразила тщательность, с которой он проверял вопросы, относящиеся к деятельности войсковых столовых. Здесь его интересовало буквально все, начиная от работы холодильного оборудования до наличия и состояния так называемых колод для рубки мяса.
И все же пару часов для того, чтобы посидеть в местном ресторане «Печора», мы с Войновым выбрали. Вспомнили иркутский период службы, поговорили о друзьях- товарищах.
Как оказалось, Геннадий после Иркутска «покружил» по Советскому Союзу изрядно.
Перевод в Северо- Кавказское управление внутренних войск предполагал службу в благодатном крае, а назначение на должность начальника штаба пятигорского полка,- перспективу завершить эту самую службу командиром этого полка, что, в свою очередь, давало возможность и после службы устроить свою жизнь более, чем комфортно (достаточно вспомнить неоднократно упоминаемого мною в своих очерках командира краснодарского полка Енока Исааковича Мовсесяна, которому Краснодар подарил, как выражались в старину, «на кормление», должность начальника городского Управления гостиничным хозяйством).
Но судьба распорядилась иначе: Москва прислала командовать полком человека «из своих», а самолюбивый гордец Войнов (у нас почему- то как безродный, или из детдомовцев, так обязательно гордец!) работать за себя и за приехавшего «царствовать» столичного посланца не захотел.
Хорошо, что командовавший в те поры сыктывкарской дивизией генерал Смыслов «подобрал» своего бывшего ротного и предложил возглавить в далекой Печоре только что переформированный из отдельного батальона полк.
«Хозяйство» Геннадию досталось непростое: северный край, все подразделения вдоль Печоры; проезд к ним либо по реке,- летом, либо, соответственно, по зимникам, когда Печора, как говорят северяне, «встанет».
Казарменный фонд, мягко выражаясь, подержанный, в основном деревянные бараки послевоенной постройки, системы отопления в военных городках примитивные, как говорится «латанные- перелатанные», водозаборы,- простейшие, в основном, из той же Печоры.
Серьезные сдвиги в расквартировании полка связывались с вводом в эксплуатацию комплексного военного городка, строившегося тут же, в городе Печора, так и здесь дела особо не радовали: финансирование осуществлялось за счет  УИТУ, подрядчиком выступало оно же, а в этом случае вечно чего-то не хватает,-  то денег, то техники, то материалов, то еще чего.
  Когда Войнов узнал, что следующим объектом нашей работы будет полк внутренних войск в городе Ухта, то не без горечи в голосе заметил: -«Ну, там у Вас сложатся совершенно иные впечатления от работы командира полка. Командир дивизии постоянно ставит его нам в пример».
-«Как фамилия- то, командира полка?»,- спросил я.
–«Багаратян!»,- был ответ.
-«Генка?!»,- ошарашено спросил я.
-«Да! А что?»,- ответствовал, несколько удивившись, Войнов.
Пришлось кратко пересказать первому Геннадию «тернистый» жизненный путь его тезки.
-«Не знаю, не знаю»,- задумчиво напутствовал нас Войнов. И добавил: -«Поезжайте,- увидите все своими глазами».
И мы поехали.
Ранним утром на станции Ухта нас встретил небольшого роста майор внутренних войск. –«Заместитель командира полка по тылу»,- представился он. –«А где командир?»,- поинтересовался Пятков.
–«Ждет Вас в полку»,- был ответ.
Полковой военный городок в Ухте разительно отличался от, если так можно выразиться, «своего коллеги» в Печоре.
Добротные каменные здания, просторный современный КПП, хорошего качества асфальтовые дороги и проезды, и, наконец, построенное почему- то в дальнем углу территории военного городка, великолепное трехэтажное здание штаба полка, в котором было бы не зазорно разместить и штаб дивизии.
Соответственно выглядел и кабинет командира полка,- огромное, не менее сорока квадратных метров, помещение с довольно приличного качества узорчатым паркетом на полу.
На фоне этого благолепия вставший из- за стола нам навстречу маленький (в нем всегда было не более ста шестидесяти сантиметров роста,- не спасали даже устрашающей высоты каблуки  сапог) Багаратян показался мне еще меньше.
Мы поздоровались и, даже, кажется, обнялись (а что нам было делить?!), приняли его предложение позавтракать, и, после короткого совещания, разделились: я намеревался посмотреть казарменный фонд, а Геннадий взялся меня сопровождать.
Понятное дело, нам не терпелось поговорить и, желательно, как говорится, без свидетелей.
Так я узнал о периоде службы Багаратяна после того памятного суда офицерской чести.
Оказывается Генка, уже после суда офицерской чести исхитрился попасть на прием к начальнику внутренних войск И.К.Яковлеву (наверняка помог кто- то из тех, кому хитрый Багаратян в свое время оказал какие- то услуги).
На приеме Геннадий якобы заявил Ивану Кирилловичу:-«Куда бы Вы меня не послали, прошу Вас об одном,- через полгода прислать для проверки моей работы самую строгую комиссию».
Ошарашенный такой наглостью, Яковлев пообещал:-«И пришлю!».
Через полгода комплексная группа ГУВВ, проверявшая Сыктывкарскую дивизию, получила задание: всесторонне и без поблажек проверить батальон, которым командует подполковник Багаратян.
Батальон, разумеется, получил оценку «отлично», а еще через полгода командир дивизии ходатайствовал о назначении Геннадия начальником штаба вновь формируемого ухтинского полка. Еще через год Багаратян стал его командиром.
И вот теперь мы шли по его «вотчине», и он рассказывал мне о своих планах.
Первое, что бросилось мне в глаза,- какая- то несуразность двухэтажного  недостроя в складской зоне.
При более внимательном рассмотрении я понял, что привлекло мое внимание: у здания были нетипичные, вернее, нетиповые размеры: во- первых, расстояние между продольными (и, как правило, опорными) стенами, значительно превышало привычные шесть метров (как оказалось, при контрольном замере, их там оказалось целых девять(!); во- вторых, стены эти на протяжении более, чем тридцати метров никак не были, как говорят строители, «перевязаны» между собой.
-«Чем перекрывать будешь?»,- спросил я. В ответ Геннадий пробормотал что-то вроде «да вот друзья обещали перекрыть, да подвели».
На следующем объекте несколько рабочих готовились к монтажу какой-то сложной конструкции из металлических ферм и колонн.
-«А это что?»,- спросил я.
-«Столовую хочу построить!», -ответил Багаратян.
-«Как это «хочу»?»,- удивился я. –«А проект? А технадзор? А капиталовложения??».
-»Какой технадзор?!»,- ошарашил меня Геннадий. –«Это друзья мои строят, нефтяники!».
-«Ну хоть какой-то проект есть?»,- не отставал я.
Один из рабочих подал мне изрядно помятый сшив: как оказалось, это был альбом типовых чертежей сборного здания,- притрассовой столовой на 250 мест для районов Крайнего Севера, выпущенный одним из институтов тогдашней Миннефти СССР.
-«Без привязки, что ли, ставить будете? Без учета свойств грунтов?»- спросил я.
-«Да их на полярных болотах ставят и ничего!»,- уверенно заявил Багаратян. -«А, если что, то я сегодня позвоню, а завтра весь этот металлолом от меня вывезут, и следа не останется!»,- добавил он.
Так как официально объектов нового строительства за ухтинском полком не числилось, то мне ничего не оставалось, как засесть за отчетную документацию по расходованию денежных средств, выделяемых Главком на текущий и капитальный ремонт зданий и сооружений военного городка.
Несмотря на то, что на дворе был конец ноября, ни одного акта списания закупленных для ремонта материалов и оборудования я не нашел,- только накладные на выдачу их со склада.
Ну, это дело поправимое: командир на месте, заместитель командира по тылу,- тоже. Начальник КЭС, хотя и молодой совсем (инженер, год назад призван на действительную военную службу, как говорится, «с гражданки»), но тоже есть. Остальное, как говорится, дело наживное: научим, поможем.
Осталось проверить адресность расходования некоторых наиболее значительных объемов отпущенных материалов (в том числе меня заинтересовало большое количество кирпича, закупленное на нужды боевой подготовки).
Выслушав меня, Геннадий Михайлович сказал:-«Ну что же, поехали на стрельбище!».
Как потом оказалось, в пятнадцати минутах езды от военного городка, в ста метрах от федеральной дороги, ведущей из Ухты на северо-восток, у Багаратяна имелся великолепный учебный центр: современное стрельбище, каменные здания учебных классов (правда, неотапливаемые,- по типу котеджей для пионерских лагерей), столовая на 75 посадочных мест и собственная скважина.
Не впечатлить все это не могло.
Был только один вопрос:-«На какие шиши?!».
Ответ впечатлил еще больше:-«Городские власти помогли».
-«А им что, больше делать нечего?»,- удивился я.
Но уж тут Геннадия «понесло»: пошли разговоры о его связях в городе и регионе в целом, о уже согласованных планах на будущее и прочее, прочее и прочее.
Я тем временем приглядывался к стоящему несколько на отшибе, но явно входящему в комплекс застройки небольшому зданию. Тем более, что к нему, во- первых, вела асфальтированная дорога, и, во- вторых, рядом с ним на столбе я заметил силуэт шестнадцатикиловаттного трансформатора, так хорошо мне знакомого по той памятной ночи, когда мы в Иркутске в свое время спасли от вымерзания «ермоловский», как мы его называли, военный городок.
-«А это что?»,- поинтересовался я.
После получасового спектакля на тему «Да вот мишени там храним, но негодяй прапорщик потерял ключ», дверь все же была открыта и моим глазам предстала довольно- таки приличного исполнения баня с парной, небольшим (два на три метра) бассейном и просторной комнатой отдыха (она же «закусочная»), украшенной затейливой резьбой по дереву.
-«Что, это и есть материализованное воплощение тесных связей с городскими властями?»,- полушутя спросил я.
Багаратян «завелся»:-«Да если ты хочешь знать,- я сам сижу в здании городского военкомата!».
-«Как военкомата?»,- опешил я. –«Так! Они построили, но не переехали. Сидят пока в старом здании. А я временно эксплуатирую,- разместил в нем штаб».
Вот тогда и стала понятной та странность, на которую я обратил внимание сразу по приезду: здание штаба действительно находилось как бы в выгороженном дворике, и  достаточно было «спрямить» одну сторону ограждения военного городка, как оно оказывалось на общегородской территории.
На следующий день мы уезжали: Пятков «со товарищи» дальше, в следующий полк, а потом в Сыктывкар, в дивизию,- на подведение итогов. Я улетал из Ухты в Москву.
В итоговую записку по вопросам расквартирования от меня попало только нецелевое расходование незначительного количества облицовочной плитки (на тот самый бассейн в бане), да предложение заключить договор аренды штаба.
(Отсутствовавшие на день приезда акты списания материалов, израсходованных на ремонтные работы, были подготовлены и утверждены еще до моего отъезда).
Внеплановые стройки Багаратяна были расценены комиссией как своего рода благотворительная деятельность местных организаций, и о них было решено доложить на итоговом совещании устно.
Больше я с Геннадием никогда не встречался.
Потом прошел слух, что в конце восьмидесятых, Багаратяна, уже уволившегося к тому времени, якобы привозили в наш центральный госпиталь внутренних войск с тяжелым инсультом.
 Лечение успешным назвать было нельзя, и его, практически инвалида, отправили в сопровождении вызванной для этой цели родственницы на родину, в Тбилиси (видимо, ни одной из тех многочисленных женщин, которых он, начиная свое очередное «восхождение к вершинам», каждый раз оставлял на прежнем месте службы, рядом с ним к этому времени не осталось).
Последовавшие за этим постперестроечные годы явили нам такое количество воров, что «художества» Геннадия Михайловича на их фоне смотрятся детскими шалостями.
А среди нынешних миллиардеров «от нефтянки», вполне возможно, еще живы люди, тогда скромные труженики нашего Севера, уже вовсю растаскивавшие страну под вполне благовидным предлогом «оказания помощи» командиру воинской части внутренних войск Геннадию Багаратяну.
2006 год