Гонка

Я всегда любил греблю, особенно академическую. Это было словно жизнь в другом измерении — постоянный полёт и ощущение невесомости. Как объяснить человеку, который никогда не выходил на воду и не знает, что значит находиться в лодке, жить на воде? Он никогда не поймёт, что чувствует гребец во время гонки, когда, собрав всю свою волю, резким движением весла отбрасываешь воду назад, чтобы самому двигаться вперёд, к заветной линии финиша.

Всё началось с простого урока физкультуры в мореходке. В спортивный зал пришёл тренер по гребле и, узнав, что я занимался лыжами, предложил мне перейти в его секцию. Было бы глупо упустить такую возможность, ведь другого такого случая, возможно, уже не представится. Недолго думая, я начал тренировки.

Хорошо помню, как я сел в лодку и выгреб на середину Дона. Меня охватила безмерная радость и восторг, но к ним примешивался страх. Как же иначе? Вокруг вода, снуют пароходики, носятся «Кометы», нагоняя высокие волны, которые так и хотят захлестнуть мою хрупкую лодчонку. Не покидает навязчивая мысль, что лодка может перевернуться в любой момент. Это была ещё не спортивная лодка, на которой «гоняются» на соревнованиях. Моя лодка имела простейшую конструкцию, которую предлагают отдыхающим на водоёмах в парках.

Как же трудно было в первый раз справиться с течением реки и вернуться на базу! Но когда я причалил к понтону и вылез из лодки, то почувствовал себя космонавтом, возвратившимся на Землю.

Время шло, и я посещал все тренировки — и в зале, и на воде. Много работал на «станке» — тренажёре, закреплённом на понтоне, с настоящим рабочим веслом. Так незаметно подошло время садиться в настоящую спортивную лодку, но у меня не было напарника. Тренер по каким-то своим соображениям усердно готовил меня в двойку распашную.

Однажды тренер предложил мне подобрать себе кого-нибудь из своих сокурсников — такого покрепче, чтобы занимался спортом и не имел вредных привычек. Мы будем работать в двойке, а там посмотрим. Я с радостью согласился.

Я учился на первом курсе и ещё не успел подружиться с кем-то из ребят. Но отличить, кто что из себя представляет, вполне мог. Я приметил одного паренька, который до подъёма выходил на улицу, делал пробежку, занимался на спортивных снарядах во дворе и по возвращении принимал холодный душ. Ну что ещё надо?

Я решил серьёзно поговорить с ним. Моё предложение заняться греблей он принял с большой радостью. Чего в пустую бицепсы наращивать, а тут его стараниям найдётся практическое применение.

Влад Черкасов, так его звали, на следующий день приступил к совместным тренировкам, и уже через две недели мы сидели в одной лодке. Это была немецкая «краснодеревная» двойка распашная. Но то, что удалось нам показать в первый выход на воду, греблей можно назвать с большой натяжкой. Скорее всего, это напоминало «цирк на воде», чем греблю. Лодка постоянно заваливалась то вправо, то влево. Мы набрали в неё воды, и было жутковато идти в заполненной водой лодке.

Так начиналась наша спортивная карьера, которая на самом деле оказалась очень короткой — три года, и то неполных, потому как приходилось подолгу бывать в море на практике. А когда мы возвращались оттуда, то замечали, что отношение тренера к нам менялось и далеко не в лучшую сторону. Мы становились для него что «отрезанный ломоть». Отставание в физической форме от своих коллег было налицо.

Когда встал вопрос, оставаться ли на практике в Ростове, но иметь возможность участвовать во всех престижных регатах, или уйти в рейс в далёкую Японию, мы, не задумываясь, выбрали второе, поставив этим решением жирную точку в нашей спортивной карьере.

Но до этого были усердные тренировки, а летняя жара и холодный ветер поздней осени только закаляли наш дух и характер. С воды не уходили до первого льда. Но даже когда первый плывущий по реке ледок начинал царапать, а потом и протыкать обшивку лодки, мы старались продолжать тренировки. В основном работали на реке, иногда на гребном канале, но значительно реже.

Чего только не происходило на тренировках, проще сказать, на воде! Помню, как мы чуть не врезались в буксир, но потом всё же перевернулись на его крутой волне. Как мы не пошли на дно, набрав полную лодку воды, — это просто удивительно.

Однажды, проплывая рядом с незнакомым островом и не зная его глубин, мы наткнулись на подводные камни и повредили днище. С трудом добравшись до базы, мы затонули у самого понтона. К счастью, нам помогли ребята из нашей команды.

С нами происходили самые разные события, но один случай, который произошёл на гонках в Ленинграде, стоит особняком. Это произошло на Мойке, во время соревнований на первенство мореходок Советского Союза.

Стояли белые ночи, и мы, полные гордости и счастья, гуляли по весеннему городу. С утра проходили тренировки и соревнования, а после обеда каждый был предоставлен сам себе. Уже состоялись заезды двоек и четвёрок, и наши «одиночники» показывали отличные результаты. Это не могло не радовать нас.

Однако мы с Владом не могли похвастаться такими же успехами. Нам катастрофически не везло, и с этим нужно было что-то делать. Всё началось с первой гонки: как мы ни старались, но так и не смогли добраться до пьедестала, хотя и заняли места в первой пятёрке. Оставалась последняя надежда — это старт в «Королевской регате» на восьмёрках. Правда, там от нас двоих мало что зависело, но мы рвались в бой и хотели наверстать упущенное.

Утро гонки не задалось с самого начала. Откуда-то приползли облака, и начал накрапывать мелкий дождь. Когда мы вышли на старт, начался такой сильный ветер, словно где-то открыли трубу и включили мощнейший вентилятор. Хорошо, что на нашей лодке были рулевые, которые боролись со стихией, выворачивая руль против ветра. При этом «правые» постоянно гребли, а «левые», наоборот, табанили. С такими титаническими усилиями мы старались поставить корпус лодки перпендикулярно понтону, на котором лежал мальчик, удерживая нашу лодку в стартовой позиции.

Могу представить, как он там промёрз. Ведь волны захлёстывали понтон с верхом. И нам тоже было несладко. Вода с силой била о борт лодки, превращаясь в брызги, орошала нам спины. Лодка набрала достаточно воды, но это не мешало нам бодриться и с оптимизмом смотреть вперёд. А вода в лодке придавала ей больше устойчивости и мощи. Все ждали стартового сигнала.

Наконец, момент настал. Судья на катере чёткими приказами в рупор приступил к выравниванию лодок. Как это часто бывает в таких случаях, совсем неожиданно для всех раздался выстрел стартового пистолета. Мы так и не успели выровнять корпус, и наша лодка по-прежнему оставалась под углом к основным дорожкам. Но что тут делать? Только грести. Промедление дорого стоит. Соперники уже сделали мощные движения вперёд, а мы, так и не выровняв лодки, рванули за ними. Через несколько мгновений — столкновение с одесситами. Наши лодки будто срослись: вёсла в вёсла, уключина в уключину, а нос нашей лодки пробивает обшивку у соперников. Хорошо, что они сразу этого не заметили, а то бы ринулись на абордаж. Каким образом мы расцепились, одному Богу известно.

Были потеряны драгоценные секунды. Дистанция — 3000 метров, рассуждать некогда, нужно навёрстывать упущенное время. Краем глаза я заметил, что мы идём предпоследними. Да, участь у нас совсем незавидная — с позором провалить регату. Не помню, из каких резервов, но мы нашли силы мобилизоваться и поверить, что ещё не всё потеряно. Гребок за гребком мы «лопатили» воду. Когда увидели, что находимся уже где-то в середине дистанции, — воспрянули духом. По ходу маршрута всем нужно было проходить под арочным мостом, и каждой команде предназначался свой проход. Кому-то, перерезав путь, мы вместе с другой командой приближались к их пролёту.

— Тормозните, пропустите их! — был слышен крик соседей. — Они одесситов проткнули? Эти идиоты и нас утопят! — почти захлёбывался от крика рулевой соперников, но это нас только взбодрило, и мы уцелели, проскользнув секундами раньше в чужой пролёт моста.

Выскочив из-под моста, мы увидели всего одну лодку. Это были ленинградцы, которые шли на полкорпуса впереди нас. До финиша оставалось не более пятисот метров. Надо было поднажать. Рывок, ещё рывок. Вот уже достали их. Ещё несколько движений, и мы обходим хозяев гонок. Кровь стучала в висках, сердце вырывалось из груди, сводило мышцы, глаза уже ничего не видели. В голове — только одно: только вперёд, не останавливаться.

На финише мы были первыми, обойдя соперников на треть корпуса. Ура! Мы победили. Наконец-то у нас золото?

Ребята вытащили лодку и поставили на козлы. Теперь можно было перевести дух. Ощущение победы оставило нас, и на смену пришли усталость и подавленность.

Бедные одесситы, протараненные нами, пришли последними с полной лодкой воды. Тут же у понтона они затонули под крики своих болельщиков. Они уже всё знали и ненавидели нас. Руководители их делегации подали протест, и через некоторое время по трансляции было объявлено, что Ростовская лодка снимается с соревнований за грубые нарушения на воде.

Так наша радость сменилась горечью и разочарованием. Но что можно было ожидать от такой гонки? Потеря медалей была справедливой, но кто в этом виноват? Наверное, сильный Балтийский ветер, который сыграл на руку команде своего любимого города. Вот он какой, Ленинград! В нём даже ветер своим помогает.

Вечером следующего дня, ещё немного побродив по набережным Невы, мы с Владом уехали к моим родителям. Повидались, поговорили о жизни: мол, не обессудьте, всякое бывает. Матери было всё равно, выиграл я или проиграл. Главное, чтобы я был жив и здоров, а остальное уже не так важно.

Наутро мы улетели в Крым. Военные сборы в Севастополе — это серьёзно. Там ждали нас: ребята, море, приключения, военно-морской парад. Уже через несколько дней нам стало казаться, что и Ленинграда никакого не было с его ветром, волнами и плачущими одесситами.

А на следующее лето опять предстояло загранплавание, от которого отказаться не было никакой возможности. Вот так и закончилась наша спортивная карьера, так толком и не успев начаться. Я часто вспоминаю то время, проведённое на воде, и тот ветреный день в Ленинграде на Мойке. Хорошо было тогда, что и не говори!

                2015г*)