Саксофон с бабочкой. Часть четвёртая

               

               

Утреннее солнышко скромно прогревало воздух. Лучи пронизывали контуры молодых берёзок и их ветви как занавески плавно раскачивались при умеренном дуновении ветра.

Палаточный городок ещё спал и даже к стоящему на отдалении аккуратному, деревянному общественному  туалету – свежевыкрашенному, с четко обозначенными символами и заглавными буквами «Ж» и «М», не тянулся утренний поток отряхнувшихся от сна людей.
 
Прежде чем совершить прогулку по берегу реки я зашёл в крыло обозначенное буквой «М».

 Неожиданно передо мной возникла молодая, симпатичная женщина. Она стояла посреди площадки, склонив голову, придерживая подбородком задранный подол платья,  и копошилась ниже пояса.

  Я остановился с намерением немедленно выйти из этой ловушки.  В это время, женщина, не глядя на меня, спросила:
 - У вас есть шнурок или булавка? Резинка в трусиках лопнула, так нужно наладить систему…

- Нет у меня ничего подходящего – сказал я.
Только теперь женщина, взглянув перед собой, поняла, что перед ней мужчина!

 От неожиданности она выпустила из рук изделие из розовой ткани, раньше, чем подняла подбородок, удерживающий подол платья.

 Передо мной мелькнула естественная «весёлая картинка» и тут же прозвучали сольные нотки музыкального сопровождения на повышенных тонах…

- Как вы посмели войти в женский туалет?!
Я возразил:
 - Простите, вы ошиблись, это туалет мужской.

- Да, что я буквы не знаю? - раздражённо сказала женщина, придерживая амуницию и готовая вести полемику до потери пульса.

Я вышел, давая ей возможность, выговориться без оппонента и наладить свои снасти.
 
Убедившись, что я был на правильном пути и попал в  зону действия буквы «М», сожалея об инциденте, решил пройтись вдоль реки, успокоиться,  насладиться природой.

За спиной услышал:
- Мужчина! Простите меня! Это я ошиблась!
Женщина смотрела на меня и хохотала! Я тоже засмеялся и на доброй волне мы разошлись.

К моему возвращению в кемпинг все обитатели были в заботах – мужики курили и матерились, женщины сооружали причёски, вырисовывали губы и отмахивались от назойливых кавалеров:

- Ой, отстаньте!  Вчера нужно было внимание нам уделять… Так ни одной трезвой морды не нашлось. А сегодня уже всё… закрыто! Нужно делом заниматься, а не глупостями…

Праздник песни начался к полудню, естественно, сводных хором с песней «Партия – наш рулевой». Мы чувствовали, своего «рулевого», были веселы и счастливы при той действительности, в которой находилась вся страна.

 Зрителей было много, принимали радушно, с интересом. К нам подходили молодые люди в национальных костюмах, было весело, дружно и действительно празднично!

  Литовцы, узнав, что мы забыли контрабас, тут же нашли нам  и отдали в пользование.

 Белорусские коллективы выступили успешно. Здесь были представлены  народные песни, наши национальные танцы: «Лявониха», «Бульба» «Крыжачок». Исполнялся украинский «Гопак» и «Молдавский танец».

Выступление эстрадного оркестра начиналось с серьёзного музыкального произведения, а потом уже шли песни. Была в то время замечательная лирическая песня «Венок Дуная».

 Не помню автора слов и музыки, но всё соответствовало строгости, высокому профессионализму и идейному содержанию, чем отличались от современных песен, произведения советского периода.

 Но здесь случилось непредвиденное. Когда мы на репетициях и компаниях «балдели», то в этой песне использовали слова «самоделки», с содержанием не соответствующим высоким требованиям...

Эта забава нас подвела. После проигрыша, солист замешкался – забыл слова.

  Оркестр повторил проигрыш, и солист, вместо нужных слов:  «Вышла мадьярка на берег Дуная…» по шутливой подсказке контрабасиста Витьки запел те, которыми мы пользовались ради баловства, а они звучали так:

«Вышла дурная на берег Дуная, бросилась вниз головой!
Этот поступок за ней повторяя, бросился в воду другой!»

Солист понял, что не туда заехал и готов был прервать пение, но руководитель показал ему кулак и добавил сквозь зубы:  «Пой, сволочь!», и солист продолжал:

«Этот почин, подхватили турки, глядя издалека,
Стали бросать они в реку окурки – их уносила река!»

Солист уже не мог попасть в колею настоящего текста и в такой же манере  проблеял припев:

«Дунай, Дунай, а ну, узнай, где, чей окурок…
Дунай, Дунай, а ну, узнай, где, чей придурок!»

И тут на солиста пришло просветление. Он встрепенулся и поправив галстук, начал с нужных слов и пропел всю песню, как положено.

 Аплодисменты были бурными. Кричали: «Браво!», «Бис!»
Мы, участники оркестра, хихикали,  ожидая возмездия!

Но всё обошлось хорошо. Литовцы на нас не  кляузничали, а наш «партайгеноссе», как мы называли секретаря парторганизации, в это время вёл умную беседу с таким же отставником и ничего, кроме своих слов не слышал…

В свой город мы возвратились поздно ночью. Нас доставили к месту отправки.

 Витька осмотрелся по сторонам. У дерева, под ветвями стоял контрабас! Чьи – то заботливые руки надели ему на макушку узбекскую тюбетейку, а фигуру прикрыли халатом…

Только потом выяснилось, что в наш город привезли призывников со Средней Азии, вот и проявили они заботу, сделав свой вклад в музыкальную культуру города.

                Продолжение http://www.proza.ru/2015/04/05/309