Душанбе. Рождение торнадо 1992 г

Минеи двадцать  пятые.



Ромка спешил на площадь как на работу каждое утро, мимо своего института.  Впрочем, "первое", и "второе", и еще кое что, то чем он занимался– было его работой. Не отличавшийся ни чем от своих сверстников, молодой человек шел на Майдан, мимо чайханы Рахат, мимо городского ЗАГСа. В «Рахат», он бывало, часто сиживал с друзьями-коллегами в полуденные часы рабочего дня.
В 1990 году перед официальным распадом СССР, в Таджикистане начались нешуточные волнения. Причины оных разные. Суть не в этом. В итоге: «Собрался народ на майдане и Шахидоном назвали».
Шел 1992 год, и новые волнения захлестнули республику.
Проспект Ленина - ныне Исмоила Сомони, превратился в палаточный городок с настоящей полевой кухней. Пар, исходящий из огромных казанов, в которых готовились обеды бастующих, стелился по всей площади. Близ ЗАГСа, через арку, во дворе жилого дома расположился штаб оппозиции государственному строю, выступавший за исламизацию республики.
Бастовали на центральной площади, сидя у пологов своих палаток, подстелив курпачи, коврики.
Ромка проталкивался через хаотично снующих представителей разных политических групп из всех уголков республики.
Начинающий агент натренированным внимательным взглядом замечал и фиксировал в памяти все увиденное, а острый слух его воспринимал все услышанное.
Вот, грубо задев плечом неприметного юношу,тяжелой поступью прошагал рослый, опаленный солнцем горец. Ромка приходился этому громиле по грудь. По обрывкам брошенных фраз удаляющегося горца Ромка понял, что столкнулся с жителем Гарма.
Еще двое мужчин, что-то крича, направлялись к полевой кухне, оживленно жестикулируя.
Дунул слабый ветерок и пахнуло дымом костра, смешанного с запахом жареной баранины. Ко всему добавлялся запах спирта, резко ударяя в ноздри.
Роман сморщился. Эти двое кричали на памирском наречии, и от них несло перегаром.
Агент проводил их взглядом. Нахлобучив шапочки–токи на макушки, памирцы не отличались от масс – они были этой массой. «Заправившись горючим», эти двое торопились к «общаку» – закусить.




Агент Роман продолжал наблюдать за происходящим вокруг.
Парню было всего двадцать семь лет, и вся жизнь его была впереди, переполненная иллюзиями и желанием действовать здесь и сейчас. Что он и делал, участвуя в политической жизни страны.
Площадь, заполненная бастующими в разных головных уборах – шапочках-токи, тюбетейках, калапышах – крепкими горными парнями с отпущенными бородами, у кого поседевшая, а у кого еще молодая, но густая поросль на лице. Это выдавало представителей тех районов, где жили приверженцы исламизации и очень набожные люди.
Многих привезли на автобусах из деха* массово, специально выбирая спортивных, физически крепких мужчин; были здесь и из далеких окраин – Памира. В дальнейшем из всего этого контингента образуются отряды боевиков, принимавших в гражданской войне активное участие.
Приметой тех дней был неимоверный наплыв священнослужителей, эшонов.
А на противоположной стороне, по проспекту, в соседнем квартале от Шохидона собирались сторонники светского государства – демократы, коммунисты и другие партии.
Обе Площади гудели, дымили, кричали, спорили.
Роман завернул за угол, быстро зашагал, петляя дворами. Минут через десять он уже был в противоположном Шахидону лагере. Речи ораторов призывали к лучшей жизни, передовые представители интеллигенции собирались здесь, они говорили и говорили, обещали и обещали.
Покрутившись так с полчасика, Роман подумал, что пора и "подкрепиться". Но не на общей полевой кухне:" Схожу-ка в «Рахат".
И уже было собрался исполнить задуманное, как нос к носу столкнулся с двумя знакомыми памирцами, только теперь те были без шапочек-токи, и выглядели не «по-простецки». Откуда-то появились пиджаки (в такую жаркую погоду).
«Хоть галстук подвязывай!» – эти шустряки не узнали Ромку, и тот облегченно вздохнул. Памирцы были заняты беседой о чем-то важном.
Они смешались с толпой. И агенту Ромке пришлось полдня следовать за ними по пятам.
В конце концов все трое памирцы, на "хвосте» с Ромкой переместились в исходное положение на лобное место «исламистов», на эту объединяющую субстанцию противоборств.
– Аз хоби горон хэз! – призывал лидер движения «Росто хэз».
     – Аз хоби горон хэз! – кричали все те же двое жителей Памира, вновь в токи и без костюмов. Они все время хитро переглядывались между собой, присев у какой-то палатки, влившись окончательно в ряды своих единомышленников.
– Аллах Акбар!** – кричали с трибуны.
– Аллах Акбар! – подхватывали памирцы порядком захмелевшими голосами.
«Когда успели!?» – сетовал Роман, находившийся поблизости, но не настолько близко, чтобы ненароком не быть узнанным.
Когда наконец-то Роман направился к кафе, что бы пообедать, среди митингующих начался переполох.
– Среди нас агенты! – полетело в толпу.
– Среди нас лазутчики! Вот эти двое, подосланные из соседнего лагеря. Посмотрите на них! Будьте внимательны! Замечайте и сообщайте о подозрительных!
Людское скопище взволнованно загудело. На трибуне группа боевых молодцев окружили двух молодых ребят: один был славянской внешности, другой – таджик.
Роман узнал одного из них, работая в известных структурах, встречался с ним в коридорах МВД. Только там знакомый был в форме лейтенанта милиции.
Участники митинга стали озираться, высматривая друг в друге подозрительных.
Ромка поспешил ретироваться. Демонстративно погладив живот и зевнув, сделал вид, что идет к Козиету, где находилась полевая кухня.
Раздвинулись плотные ряды мужчин, уступая дорогу УАЗику с тонированными стеклами, который увозил двух милиционеров– лазутчиков в неизвестном направлении.
Агента Романа остановили неожиданно.
– Эй, парень, ты агент? Целый день смотрю за тобой, крутишься здесь,  будто что-то вынюхиваешь – окрикнул его какой-то верзила.
– Я? Да! – не растерявшись, указал рукой агент на палатки типографии «Рагун» неподалеку.- Вон их!– и, увидев знакомого журналиста помахал тому рукой - журналист поприветствовал Ромку…
Немного поболтав с прессой, агент поспешил домой, сегодня ему не удалось пообедать, а дома ждал, теперь уже, сытный ужин…
Через пару месяцев, находясь под всеобщим психозом, возбужденный от длительного пребывания в атмосфере словесной пропаганды, народ двинул свои ряды к зданию КГБ и рядом стоящему МВД.
Многие шли туда, жаждая  свободы, иные - власти, иные помнили события 1990 года – разгон митингующих группой «Альфа».
Тревога возрастала. Люди выкрикивали лозунги и снова выступали выдвиженцы и лидеры от всех революционных групп. Глава священства Кози предпринял попытку сдержать безрассудство братьев мусульман.
– Братья! Правоверные! Остановитесь! Таджикистан будет исламской республикой, не сразу, но будет! Если мы сейчас не остановимся, начнется война. Миллион из нас погибнет, миллион – станут беженцами. Миллионы обрекут себя в разрушенной республике на голодное существование! Братья, мусульмане, остановитесь!
Но вот братья здесь, у здания КГБ, растекаются по улицам, по углам и переулкам живой массой.
Следом, грохоча траками гусениц, въезжают танки Российских войск 201-ой дивизии. Они ни во что не вмешиваются, только наблюдают.
Для Романа, столько месяцев принимавшего участие в оперативном задании на площади Шохидон, миссия была завершена. Собрав достаточно материала для рапорта начальству, сегодня он был так же в роли наблюдателя.
Из окон КГБ сверху вниз глядел Ромка на человеческий поток, вползающий под стены «бюро».
По сведениям других агентов, Ромкиных коллег, в рядах мирного населения этих уличных скоплений находились члены вооруженных групп боевиков, и иностранных бандформирований.
Сейчас уже трудно определить, кто первый начал стрелять и зачем. Прозвучал первый залп, второй. Сверкнуло из окна КГБ стеклышко снайперской винтовки, еще хлопок…
И все - началось. Пошло, загудело, зашумело, закружило собравшихся в панике. Растерявшись, толпа кидалась сразу во всех направлениях. Другие успели спрятаться за танками.
Танки, в свою очередь, сердито «зарычали» моторами. Летели выпущенные из гранатометов снаряды из окон здания КГБ. Ответно, из толпы, вспыхивали «приветствия» разных малокалиберных орудий.
На площади, потоком возмущения и негодования от человеческих эмоций, закрутилась воронка и поднялась вместе с мусором, что накопился за несколько дней беспорядков у здания КГБ; она свистя и шипя, поднималась вверх, к Аллаху…
За эти месяцы Роман очень хорошо изучил почти каждого участника происходящих событий, знал в лицо, но сверху, не слыша криков, не видя лиц, искаженных гримасами ужаса, чувствовал какое-то странное единение с ними.
К окну, у которого стоял Ромка, прилип лист бумаги, заскрипел по стеклу песок, стуча песчинками. Воронка, словно прощаясь, задев шуршащим хвостом здание КГБ, ушла ввысь!
Шахидона больше нет…
Только обезумевшая неуправляемая стихия людской агрессии.
И смерч, возникший внезапно над этим начинающимся бедствием
превратился в торнадо.
Торнадо вознесшийся над Таджикистаном на несколько десятков лет, увлекший за собой миллион судеб.

28.12.2012 г.
(Ровно год назад я получила
гражданство России)