Запись 45

     Бригаде удалось удивить. Наскоро просмотренные отчеты по практикам показали, что у бригад последнего ряда бывали случаи самосаботажа довольно часто, но чтобы при этом развести реальное  строительство, устроив себе реальный подряд, такого не было.
Похоже, в данном случае мы наблюдаем подтверждение теории Ваа-ку-Ласта-Гематомова, которая гласит, что если чего-то очень хочется и для реализации идеи вы предпринимаете некоторые бессмысленные шаги в любом направлении, то согласно генератору случайностей, результат может иметь место с вероятностью 78%. 

Комментарий. Я вообще не понимаю, куда все подевались. Мало того, что те тунеядцы свалили, так ещё и Домир смылся. Вероятно, уже умер. Его не было за ужином. Бардак. Если с ним что-то случилось, я ему сам по башке надаю. Как чем? Лопатой. А для чего она у меня?
                Не понимаю, что может случиться с Коном? Развлекается, поди, вместе с Лушем в казино. А может и нет. Заря! Что у нас происходит… Ага. Пойду-ка я… Хотя нет, не пойду…. Где ведро?               


 Инициация и реанимация.
       
      Обычно к двадцати пяти годам талант и потенциал орка определен достаточно, и тогда остается сделать последний шаг ко взрослой жизни. Инициация. Даже не так. ИНИЦИАЦИЯ.
      В этом слове для любого орка звучит надежда на условно честную халяву, когда приходит Черный Могучий Орок (с ударением на второй «о»), он же ЧМО и дает столько магии, сколько сможешь взять.
      Подготовка к обряду занимает много времени. Нельзя просто взять и призвать старика ЧМО. Надо истязать тело и возвышать душу. Выбор способа доведения себя до полусознательного состояния за «инициатором», но пока ни одна подготовка не обходилась без лошадиной доли глукамозы.  Раньше-то оно, конечно, - ого, раньше-то глукамозы не требовалось.  Во всяком случае, ходили такие легенды, что жили-были в стародавние времена древние мастера, которые постами и молитвами, или наоборот, шаманскими плясками и самоистязаниями доводили себя до нужной кондиции. Только когда ж это было то? И вообще, многие сомневались, что без психоделиков вовсе обходились. Наверное, грибы какие кушали, просто рецепты утеряны. К данной версии склонялись большинство орочьих теологов.
        Так что слабые потомки  для встречи с Черным Могучим Ороком накидывались  наркотой по самые ноздри, и только тогда приходил ЧМО и одаривал. Но не факт. Можно было всю жизнь жрать одну глукамозу и никогда не встретить Черного Могучего Орока. Бывало и такое. Но великое пришествие  всегда предваряла особенная атмосфера, почти такая, как сейчас на джекассе.
-Если ты не убьешь, значит, - я. Сначала тебя… - старый черт был достаточно огрубевшим, чтобы сопротивляться волне депресняка, но последовавшая за ней волна ужаса немного его охолодила.
-Не советую, - хмыкнула личность в потертом плаще с капюшоном. Вообще-то старый черт был ему не интересен. От слова вовсе. То есть абсолютно. Он обогнул капитана по минимальной траектории и приник к перилам. Если он помнит все правильно, то ЧМО должен вот-вот явиться. Любопытно, как смог желторотый юнец, однозначно не готовый к встрече, эту встречу устроить? Впрочем, не важно. Главное, чтобы появился. Это большая редкость встретить ЧМО чаще одного раза в жизни.
     Контрос медленно, оттого что плохо представлял дальнейшие действия, поднимался, разворачивая плечи, испуская очередную волну паники.
    Отчаянные трусы, дернувшиеся было вперед, судорожно подались назад, а несколько поредевшие, но все ещё изрядно плотные ряды бунтарей на шаг отступили.
-Кто? – спросил Контрос, обводя тяжелым взглядом исподлобья первую шеренгу нападавших.
-А мальчик хорош! – похвастался Черный Могучий Орок.
    Невидимый для непосвященных, он стоял за спиной полуорка, скрестив руки на груди, и был довольно странным. На его могучих плечах кроме орочей торчали ещё две головы: справа огра, а слева грымзла. Грымзл подтвердил, что «мальчик реально хорош», но он же не совсем орк.
-Если в ком-то есть хоть капля орочьей крови, он мне все равно, как сын. А с вас, граждане, я  удивляюсь, - продолжил орк, - чего это вы тут выперлись?
-Только посмотри, какой прекрасный щит, - сказал огр. – Меня не могло не быть. Он сносно владеет магией огров.
-И по-грымзловски может, - умилился грымлз, утирая слезу. Грымзлы всегда отличались сентиментальностью.
-Что за инициация? Давно у меня такого позора не было! – возмутился орк.
-Глупости, - уверенно заявила голова грымзла. – Когда у тебя такое было?
   И орк вынужден был признать, что по две головы бывало, но чтобы сразу три…
-А я, смотри, как могу, - похвасталась голова грымзла.
   Контрос, плавно, как учил Шайт, повел рукой. Новая волна взъерошила палубу, выстреливая мелкой щепкой и древесной пылью, отодвигая границы окружения. После чего голова грымзла сообщила:
-Ну, некогда мне тут с вами болтать, - и исчезла.
-Куда это он?
-Думаю, к дох…э-э… мертвому товарищу, - поспешил успокоить огр и предложил в качестве защиты свою магию, потому как то, что грымзл сделал – это смех, да и только, а не боевая магия.
-Видели мы ваши щиты.
-Щиты видели, а это?
    В ладонях Контроса появился клубок белых молний. Комок постреливал,клубился, рассержено гудел и пульсировал. Полуорк растерянно смотрел на чудо, а потом все тем же заученным плавным движением отпустил. Вспыхнуло кругом  и разом, разметав команду в разные стороны, словно некто взорвал бесшумную световую гранату огромной мощности. Все замерло, а затем утробно бахнуло с крещендо в конце.
- А? Каково? И щит, обрати внимание, щит над котами даже не шелохнулся! – удовлетворенно сказал огр, кивая на ашуров у ног Контроса, один из которых был мертвым, а второй – капитан, который не Пирс,и тоже где-то на пути к вечности.
    Но смерть Луша была весьма условной. Под его голубоватой шкуркой кипела не жизнь, но бурная деятельность.
    Первым, ясное дело, на дротик отреагировал белый акцептор. Он даже попытался отвести удар. Затем постарался минимизировать потери, Единственное достижение - не позволил дротику войти в тело по самый хвостовик. Потом начала судорожную, а другого слова к данной попытке не применишь, реанимацию, бессмысленную и бесполезную в своем отчаянии. Затем появился Некто.
-Чего замер, - накинулся на белого практиканта Некто. – Мало того, что шкурку не уберег, так и не делаешь ничего.
-А чего нужно?
    Выяснилось, что нужно очень много: запустить сердце, подлатать легкое, не допустить кислородного голодания мозга,
-Гони, твою маковку, кровь, пока не свернулась!
   Но белый, как реаниматолог, оказался полным барахлом:
-Это как? И вообще, ты кто?
-Будем дискутировать? – обозлился Некто. – Нашел время. Гони кровь, собака, и чтоб по всем периферийным сосудам. Понял? Качай. Я подлатаю сердце, у меня клеточный пластырь с собой есть, потом запустим, а потом чиним легкое. У меня и бронхиальный клеточный пластырь есть.
-Чиним? – растерялся белый, но, получив тычок, растекся по венам, в качестве напутствия получив очередную вводную, что тромбы надо дробить, а бляшки срывать. Ничего не понял.
   Некто тем временем осторожно выталкивал лезвие дротика из правого предсердия, одновременно латая его. Понимая, что не успевал и крикнул отчаянно:
-Хоть кто-нибудь, запустите легкое!
    И, к собственному немалому удивлению, был услышан.
-Кто меня звал?
    В отличие от белого практиканта, грымзл быстро сообразил, что от него требовалось, но, будучи противником всякой «зауми», от пластыря категорически отказался, как антинаучного.
-Чисти трахеи, - тут же поменял задачу Некто.
   Капитан, который не Пирс, владелец клипера и свергнутый капитан джекасса, смотрел на мир сквозь щели заплывших глаз. Было жутко, когда рядом упал, глухо стукнувшись о доски палубы лысый ашур, итак ни разу не красавец. Потом лысого ашура подхватил красавец полуорк и снова уронил, уже совсем дохлого, с мокрой и взъерошенной тусклой шерсткой и коркой запекшейся кровавой пены на губах. Казалось, грань, противнее не бывает. Оказалось, бывает. Мертвый Луш спазматически начал открывать – закрывать рот, мелкая судорога пробежала по телу, нижняя челюсть задергалась, выбрасывая окровавленные черные ошметки непонятного происхождения и, распахнув мутные стеклянные глаза, посмотрел он на бывшего капитана джекасса …Многое мог вытерпеть этот смелый флибустьер, многое повидал, но такого…Сознание услужливо отключило парня от действительности.
-Трахеи прочищены, бронхи продуты, - бодро отрапортовал грымзл.
-У меня процесс регенерации легкого. Через три секунды запускаем сердце. Первый качок на отсос. Второй – кровь из правой камеры в легкие.
-А я? А мне что? – суетился белый практикант.
- Не мешай. Три, два…
   И тут тряхнуло так, что дротик, медленно выдвигаемый из тела по мере восстановления тканей, взял да и выскочил. Сердце запустилось, но как-то аритмично и почти сразу захлебнулось.
-Да чтоб тебя, - выругался грымзл.
-Ничего-ничего, - успокаивал Некто. Сейчас будет легче. Начинаем сначала. Грымзл - продувка легких, эй, ты, бледная неуч, гони новую партию к периферийным каналам. Я проверю клапанА. Через шесть и три сотых секунды перезапуск. Только без сюрпризов. Только без сюрпризов.
    Черный Мощный Орок согласился, что бабахнуло будь здоров. Затем его внимание привлекла тень на мостике. Со словами: «Посиди пока тут», - ЧМО широкой ладонью аккуратно вогнал голову огра в плечо.
- Здравствуй, дружок, - метнулся Орок к серому адепту.
    Субчик в сером зараболепствовал, произносил нужные слова и вел себя подобающе. Вот оно, правильное воспитание, не то, что странный желтоволосый мальчик.
-Давно не виделись, - прожурчал ЧМО, прихлопывая себя по разным частям тела, так как огр постоянно желал хоть как-то да выпереться. – Вижу, развил талант метателя. Хорошо. А вот в ашура ты зря бросил, только дротик потерял. Котэ ж такие, никогда свою магию не отдадут, и чужую утилизируют.
   Субчик в сером залепетал, мол, хотел попасть не в ашура. Целью был желтоволосый парень, а ашур не вовремя подвернулся. ЧМО понимающе кивал, стараясь сохранять достоинство, так как огр совсем обнаглел. Вспучился между лопаток. Можно подумать, там его достать трудно?
-…потому что плохо слушает меня ветер, - жаловался субчик в серых тряпках.
-Возьми и ты от щедрот моих, - великодушно предложил ЧМО, но огр проклюнулся возле уха прыщом и прокричал прямо внутрь:
-А твой пасынок сейчас лопнет! Или мы что-то делаем, или взлетим на***  к чертовой бабушке.
     Контрос впитывал магию, словно губка воду, все три потока, и был очевидно переполнен, аж светился, испуская волны амплитудные и плотные, словно картонный веер.
   ЧМО со словами «спасайся, коль сможешь» кинул серому адепту  второпях малую толику и рванул к полуорку:
-Спокойно, малыш. Я с тобой.
-Ты кто? – соизволил, наконец, заметить Черного Мощного Орока Контрос.
-Я тот, кто одарит, - синхронно ответили две головы и заспорили, кто именно и как будет одаривать первым.
-А вот и я, - выскочила из левого плеча голова грымзла, - Спокуха, малыш, твоего дружбана я подлатал. Так что забирай и сваливай.
-Но как?
-Признаю, это было трудно. Не каждый может воскресить дохлого котэ…
    Джекасс трещал по швам. Магия уплотнилась до состояния материализации, выпадая из света черными кляксами.
-Э-э, нам пора, - быстро подвел ревизию надвигающейся катастрофе ЧМО.
   Контрос был совершенно подавлен. Понятно, что все идет наперекосяк, и как исправить – неизвестно. Где мадам Пай? Где эта старуха, когда она нужна?
-Вы ведь на лодке пришли? – вкрадчиво спросил субчик в серых лохмотьях.
    Контрос потеряно кивнул. А ведь как славно начиналось. Лодка, море, сверхсекретная спецоперация, азарт, адреналин, и все ещё живы.
-Я сказал проверить почки, - ярился Некто.
-А это что*
-Это печень! Оставь. Заканчиваем. Пора. Даю импульс… ещё…. Ещё разряд. И запомни. Это не твое тело, так что береги. И даже не думай оставаться. Усек?
-Усек, - пообещал белый практикант. Он находился не в том состоянии, когда спорят, а в том, когда обещают свернуть горы, лишь бы отстали. 
    На клипере Шайт и Пирс Пирсинг переглянулись и моментально пришли к единому мнению.
- Боцман! К повороту фордвинд готовьсь! Три румба под ветер, увались!...
     Из всего сказанного Шайт понял только слово «поворот» и  был совершенно согласен, потому что сейчас главное – увалить подальше от джекасса.


Погоня, погоня и ещё раз погоня

     Девчонки с удовольствием смотрели на жизнь маленького мира, взрослые следили за детьми, сопровождающая отчаянно флиртовала с погранцом, Вареник спокойно дремал под мешком. Но тут из дальней двери, на столько дальней, что никто не обратил на их внимания, спорым шагом вышли три охранника, как скоро выяснилось с собакой. Лохматая псина стелилась легкой походкой у бока одного из пограничников, остановилась, принюхалась и утробно рыкнула, обнажив ряд зубов, которым позавидовала бы любая акула. Варенику большего и не надо было. Стряхнул мешковину и бросился на разборки. Харон едва успел сдвинуть щенка с линии атаки через маленький мир и направить в обход по балкону. Сам рванул параллельным курсом, пресекая попытки срезать дорогу. Сзади, подхватив полы балахона, бежал погранец.
   У люка в подмирье пегас сшиб крылом Вареника и сам кувырнулся вниз. И собака и пегас крутую винтовую лестницу проигнорировали, Харон изящно спланировал, Вареник тяжеловато плюхнулся. Лестницей, точнее перилами, воспользовался только погранец.
-Я не могу допустить вас в эфирный Сомнамбул, - чопорно сообщил им  человек в пиджачной паре.
-Мы уж как-нибудь сами, - походя успокоил Харон.
    Но из пустого пространства, из-за всех нитей-канатов-жил-сосудов, поддерживающих жизнь маленького мира, вышли пограничники и устроили классическую облаву, с короткими перебежками от нити к нити.
   Треник нервно сжимал-разжимал в кармане камень, подброшенный Басой, и тут в мозг прилетело: «Беги, беги».
-Куда? – растерялся младший советник.
-Вперед! – определил Харон.
-За мной, - приказал погранец. – Здесь скоро вся застава будет.
    Они рванули, что, наверно, послужило сигналом, потому что кругом загудело тревожной сиреной и замигало резким белым-синим светом. Пограничные расчеты , оставив ненужные прятки, наступали в открытую, постреливая из арбалетов, но слишком мимо и осторожно. Спасало, как на ходу небрежно и с легким презрением пояснял  Харон, поглядывающий на маневрами пограничников, отсутствие опыта у нападавших, и  это хорошо.
     Если бы не Вареник, не к месту решивший принять бой, так и уходили бы “налегке”, по определению пегаса. А так сражайся с глупым щенком, который постоянно демаскировал лаем. 
     Маленький мир, конечно, не был совсем уж маленьким, но и не таким огромным, чтобы бегать по подмирью хренову тучу времени Предположение, что они бегали кругами, вскоре развеялось, так как и  кругами погоня продолжалась слишком долго. И не такие же пограничники идиоты, что бы не снять нарушителей границы с очередного круга. Вывод: они бежали куда-то. Вроде бы путь собирался указывать погранец, но направление задавал Треник, который  в свою очередь следовал советам Басы. Девчонка дистанционно вела, как неожиданно выяснилось, по наитию.
“Вправо не могу” – мысленно четко обрисовывал обстановку младший советник. “Тогда влево”, – командовала Баса. “И влево не могу” – “Значит, прямо” – “И куда мы попадем”? – “Откуда я знаю. Я там ни разу не была” – “Так какого… чего командуешь?” (гневно) – “Ты спрашиваешь – я отвечаю” (обиженно и удивленно) – “Ладно, прямо, так прямо”.  Вот такая определенность.
    Волей случая, Баса умудрилась завести в лес.
    Первым это заметил Харон:.
-Это осина. Можете выщипать мне всю гриву, но это осина, – уперся он лобэшником в ближайшее дерево. – И я не слышу погоню.
    Тренику было все равно, какое это дерево, остановились и слава Великой Бессменной Правящей Девятке. Последние минут двадцать он был уверен, что вот-вот сдохнет. Второе дыхание открылось и закрылось давно, вместе с третьим и последующими.
– Вот под ней меня и закопайте, – просипел он, сползая по идеально гладкому стволу.
     Повалился на спину.
     Кроны осин начинались где-то высоко-высоко. Они медленно раскачивались, словно протирая идеальное нежно-сиреневое небо. “Неправильный цвет”, – подумал Треник.
    Небо тут же перелиняло в идеальный чистый голубой. “Правильный цвет”, – согласился Треник и закрыл глаза. Дышать было больно. Вдох-выдох вызывал  резь за ребрами, так что легче было не дышать вовсе.
-Плохо тебе? – участливо спросил Харон.
   Треник промычал, мол, мало осталось до полной и безоговорочной кончины. И тут выяснилось, что участия в пегасе было чуть меньше, чем не было вовсе:
– А помнишь, я подыхал? Когда мы по дереву летели. Ядовитые озера, подозрительные посадочные площадки? Ты, мерзавец, не желал слезать даже на минуточку. Так что отрывай седалище, и в путь.
    Треник не поверил. Не могло быть Харону хуже, чем ему сейчас. Но кое-как поднялся и пошел, придерживаясь за холку.
   Лес перешел в колоннаду. Величественные, украшенные разнообразно, каменные  стойки, подпирали небо, как до этого деревья. Но вот колонны проредились и перешли в городскую улицу. Широкая с тремя полосами, указывающими направления,  с неожиданными беседками посреди этих самых полос. Каменные скамейки с фонтанчиками в краям. Множество небольших изваяний, причудливых, как сама фантазия. И никого.  Пустой город с пустыми улицами и  площадями. Вот только Вареник отчего-то перестал скакать, а прижался к ногам и дико озирался, время от времени скаля зубы.
-Стой! – внезапно крикнул Харон, – Ты сейчас на него наступишь!
-На кого? – рассеяно спросил Треник.
   И тут город явил ему звуки, запахи, а потом и горожан.
   Непосредственно Треник как раз занес ногу над ковриком гадальщика. Мужик в тюрбане, обвешанном амулетами, с испугом глядел на подошву мягкого разноцветного ичига, выданного вместе с халатом псевдовоспитателю в Пешхенте.
– Извините, – забормотал Треник, убирая ногу. Понимая, что одного извинения мало, решил замять неловкость разговором:
– Это уже верхний Самнамбул?
     У гадальщика от  бессмысленного вопроса взгляд испуганной лани не исчез. Он подгреб поближе реквизит, продолжая пялиться в то место, где только что была подошва ичига.
– А не подскажите, как пройти к … там, где все встречаются?
    Гадальщик, связав из коврика узелок с причиндалами, сказал месту, где был ичиг:
-Товарищ, если вы не выйдете из тени, то никто вас не услышит, – и быстренько убрался.
   Треник оторопел. Он в тени? И остальные в тени? И что это за тень? И как из неё выйти?
– Мы не можем выйти из тени, – сказал мрачно погранец. – Тут только в одном месте эфирные могут видеть живых. В зале встреч.
– Но сапог-то он увидел? – не согласился Треник.
– И это загадка, – согласился погранец.
-  Чепуха, - не согласился Харон. Его глаз подозрительно косил и блестел.
-Мадам! – сорвался он за крупом  некой кобылы. Та оглянулась и оказалась единорогом.
-Хам! – встала красотка в боевую стойку.
    Но Харон и сам оторопел. Что-что, а острый витой рог над изумительными выразительными глазами он узреть никак не ожидал. С извинениями отвалил в сторонку и, похоже, выпал из поля зрения единорогши.
-Может они видят потнючих: - высказал предположение погранец.
-Скорее вонючих, - возразил Треник, так как в самых богатых фантазиях не мог представить себе потный сапог.
   Погранец почесал кадык и сообщил, что в Зазаоблачной работает правило трех раз.
-На первый прощают, на второй – запрещают, а на третий…
   Треник и Харон согласились, что до третьего лучше не доводить. Зря они это Варенику не объяснили. Щенок возбужденно рыскал там и тут и, наконец, узрел объект достойный внимания. Это была весьма респектабельная особа, расфуфыренная и перекормленная. Почему из всех шавок в округе именно её обаяние показалось Варенику выдающимся, уже вряд ли кто объяснит. У щенка редкая шерсть на холке вздыбилась, нос сморщился, верхняя губа приподнялась, обнажив молочные зубы, Он весь напрягся, напружинился и как-то совершенно нелепо тявкнул. Собаке, чей  рост был в два раза ниже, зато пасть в три раза шире, тявканье как-то не понравилось. Разборка заняла не больше полминуты. Владельцы растащили питомцев и расшаркались. … А потом все вокруг замедлилось, и над улицей прошелестело: «Спокойствие, только спокойствие. Внимание, внеплановая идентификация. Всем предъявить документы». Документы никто не предъявлял, а достали какие-то палочки с огоньками.
-Ого, - промычал Харон.
     В дальнем конце улицы заклубился серый грозовой туман со сполохами.
-Валим, - скомандовал Харон.
   План, безусловно, был хорош, если бы знать, куда надо валить. Поэтому понеслись куда глаза глядели, заныривая в неизвестные подворотни и улочки, рискуя оказаться в тупике.
    Треник попытался связаться с Басой, как с интуитивным навигатором. «Язык», увы, не работал, поэтому бежали за Вареником. После очередного виража оказались там, где давно должны были оказать – перед глухой стеной. Вареник возбужденно тявкнул и юркнул под картонную коробку. Отодвинули коробку, обнаружили лаз в земле, такой узкий, что ползать по нему могли только черви, Вареники и, как выяснилось погранец, проявивший неслыханную для его возраста прыть. Харон хмыкнул и стену перелетел. Мог бы и седоков взять, таксист он или кто?
     Грозовое облако уже вываливалось во дворик. Треник решил, что и ему не следует выпендриваться.
      Трижды треснувшись головой о твердые выступы, оставив в недрах лаза половину карманов халата и содрав кожу на локтях, младший советник выскреб сябя с другой стороны из-под бордюра на брусчатку мостовой. Камень был теплым и мягким, словно мел, но не красился. Отчего-то данный факт заинтересовал Треника в первую очередь. Во-вторую, куда их занесло?
    Занесло их к монстрам. Самым настоящим реальным разнокалиберным страшилищам всех мастей и степеней волосатости.
    Местные жители собрались плотным кружком и скорее с любопытством, чем страхом смотрели на незваных гостей. То есть для них Треник с сотоварищами были вполне видимыми. Радоваться или опасаться этому факту младший советник ещё не решил, но мама всегда говорила, что улыбка настраивает на дружелюбный лад. Широко улыбнулся. Вот незадача. А как же "видеть можно только в зале встреч"? Неужели снова бежать?
   Треник вслух негромко посетовал, мол, почему они постоянно убегают. Столько, сколько он наубегал в последнее время, ему прежде убегать не приходилось.
- Потому что мы  нелегалы, - подсказал Харон, так же как и Треник предъявляя обывателям свой набор зубов, надеясь, что тот сойдет за лучезарную улыбку. 
-Я предупреждал? – проклокотало в задних рядах толпы.
    Зеваки раздвинули ряды, и в брешь просунулась голова грифона. Чудненько.



 Побег в очаровательное место

             Это было слишком просто, что бы Домир причислил данный поступок к побегу или к какому-нибудь правонарушению. Ну, разве что не отпросился. Согласитесь, глупо сажать крылатого в тюрьму c отсутствующей четвертью крыши.
        Для полного согласия с самим собой Домир решил считать мероприятие продолжением прогулки в части, которая называлась «возвращение домой».
          Непосредственно отлет с согласия и по настоянию фэя и Чоу назначили на  ночь. Времени, чтобы поболтать с остальными арестантами хватило с избытком.
-У них всегда холодно. Страна вечной зимы, - жаловалась престарелая дикарка, амплитудно размахивая спеленатым в тряпки дитятем. Ребенок не плакал, а как-то радостно ойкал от таких укачиваний, хотя должен был спать.
-Глупости. Погоды стоят теплые, дни длинные. Лето. Как есть – лето. Чего вам  ещё для лета надо? - не соглашался фэй.
-Трава, листья, зелень, - перечисляла дикарка, переходя от размашистых укачиваний к энергичным встряхиваниям.
-Да покорми ты его уже, - злился фэй. – У нас прекрасная зелень. Может и не такая, как на островах, но достаточная.
-А что значит достаточная? Как же процессы фотосинтеза? У вас хлорофилл другого цвета?
-Какой хлорофилл? Я, конечно, только по школьной программе помню, но для фотосинтеза в деревьях происходит вибронная квантовая когерентность. Не уверен, что все слова помню точно, но приблизительно так.
-То есть не химическая реакция, а физический процесс? – уточнил Домир.
-Наверное. – робко согласился Асъель и тут же предложил рассказать, как правильно убивать паразитов, чтоб сразу, наверняка и безболезненно.
-У вас не зелень, а белозелень, синезелень и серозелень, - не унималась дикарка.
-Ага, - лениво поддакнула Чоу, - и больше бело-, сине- и серо-, чем зелень.
-Видел я вашу зелень.  Деревья и все такое. Её наверху навалом. И я там бывал. И в оранжереях в саду – море. И там я бывал. Ничего особенного, доложу я вам.
    Опузы предложили варево под названием «кулеш из брюшка паразита». Домир попробовал. Очень даже приличный густой суп. И был бы ещё лучше, если бы его заправили кашей.
     В сумерках, глядя на сияющее разноцветное небо, раздумывал, если он улетит, то куда денет девчонку? Вариант, что может улететь без Чоу не рассматривался. Все были уверены, что он пришел за ней и драпать должен исключительно с балластом. Спросил у  Асъеля, все-таки местный, может какой приют посоветует. Тот мялся, покряхтывал, теребил полу длинного жилета.
-В приют так не примут. Карантин, потом проверки, потом торги на усыновление. К себе взять – так я одинокий. Как бы права не имею. Правда,  знаю я одну охотничью заимку. Сейчас не сезон, так что там будет пусто. … Но я не хочу сбегать. Меня ж уже выпустили.
-Раз выпустили, так и вали отседова, - посоветовал проходящий мимо опуз.
    Девочку Домир вынес на крышу легко. С Асъельем, так и не переставшим ругать самого себя во все корки за нарушение правил и не соблюдение традиций, пришлось повозиться. Все – таки высоковата была крыша и взрослый был потяжелее Дрона, и взлетать вверх- сложнее, чем под углом. В общем, пока опузы не связали из всех веревок, которые были в наличие, одну  да не навязали на ней много узлов, потому что по гладкой фэй лазить не мог, бежать Асъель (по объективным причинам) отказывался.
-Неужели у вас нет взвязов?
- Нет. А те, что с островов летают неправильно.
-Здесь, парень, - крикнула вверх знакомая дикарка, - летают только драконы, птицы и ты.
     Как хорош летний зимний лес ночью Домир оценил сполна, хотя умахался  короткими перелетами, что к утру, за час до рассвета, когда небо по словам Асъеля расцветало особенно хорошо, смотреть на него не мог  вовсе, но пересилил себя. Сел на ствол поваленного черного дерева рядом с фэйем.
   Лес перед ними раздвинулся, открывая вид на ручей, который крылатый посчитал речкой, но Асъель уверил, что именно ручей.
    Ручей круто петлял, подтопив на излучине вполне приличную поляну - болото. Там  росли: густо - серо-сизая высокая трава и редко- деревца, похожие на вывернутые зонтики с дипирамидами и трапезодрами вместо листьев на тонких поникших черенках.
-Плакучая вЁтла, - указал на них Асъель.
    Название, что и говорить, этим странным деревцам очень подходило.
     Фэй сидел рядом, приговаривая: «Сейчас, сейчас». Стопы вместе, колени слегка разведены, руки на коленях, спина прямая. Сам, как тетива туго натянутого лука.
    Домир пожал плечами. Разве можно любоваться чем бы то ни было в такой зажатой позе? Сам-то он был собрано-расслаблен: ноги скрещены, кисти на коленях ладонями вверх, спина прямая, что бы позвоночник в своей вертикальности не испытывал ни малейшего дискомфорта. Только так можно поглощать прекрасное, получая от зрелища истинное удовольствие!
    Подошла Чоу. Посмотрела на парней, пристроилась рядом и, вот ведь умница, свернулась калачиком и уснула.
   А может и не умница? Такой красоты не увидела.
   Сначала отраженный свет подсветил каждое деревце розовым, начиная от корней. Свет, проходя или огибая стволы деревьев, рисовал странные темно-голубые тени, растущие по мере освещения дерева. Такой мрачный черный лес за болотцем оказался полупрозрачным. То, что в вольной трактовке можно было считать листьями, все эти кристаллы и многогранники поднимались след за светом и распускались. Зачастую коробочки служили спальней для насекомых и их врагов – маленьких птах. Лес постепенно наполнялся светом и гомоном.
   Но вот нежно-розовый начал темнеть, тяжелеть. Перелился в яркий золотой, который набряк голубым, светлеющим на глазах до мутно- белого.  Переход от розового к золотому и голубому раскрашивал лес пестро, раскладывая цветовой спектр и заставляя его играть и переливаться.
   Домир ухом почувствовал, что у соседа справа глаза набрякли слезой, такой же сверкающей, как лес напротив. Захотел сказать что-нибудь ободряюще-поддерживающее, например, «красиво» или «прелестно», но не решился нарушить восторг момента.
   Асъель судорожно всхлипнул:
- Никогда не могу удержаться.
-Очаровательное место, - подтвердил Домир.
    От этих слов справа что-то изменилось. Начал фэй осторожно:
-Я всегда здесь испытывал восторг. Это такая неописуемая красота. Завораживающая. Невероятная. Нечеловеческая. И никак не мог понять, почему меня это так вдохновляет. А потом явился ты и все испортил. Как я смогу испытывать восторг, зная, что это просто «очаровательное место»? Очередное очаровательное место? Благодарю.
    Домиру вообще-то было начхать на душевные переживания охотника, а вот красный возмутился и задвинул лекцию:
-Можешь не благодарить. Ты и половины прелести не ощущаешь. Что ты как кол: замер и рыдаешь? Это место надо пить, словно воду. Кожей.
-Бредишь? … Как можно пить кожей?
     Бессмысленное препирание и последующий мастер-класс разбудили Чоу.
     Пошли в дом – прекрасный деревянный терем-коттедж голубой снаружи и желтый внутри.
     Домир полагал, что после скромного завтрака завалиться спать, но застрял за хозяйским столом. Бумажные завалы манили, согревали теплыми воспоминаниями о прежней жизни, словно потомок офлей, с любовь к порядку и системе на генетическом уровне, в детство попал. Как же ему было хорошо. Незнакомые буквы трудностей в сортировке не представляли, так как ориентировался крылатый  на одинаковость бланков, шапок и очередность по датам.
-Что это? – с паникой в голосе спросил Асъель.
-Я попытался разобраться в бумагах, - оправдывался Домир. – Отложил то, что датировано последними числами. Что это?
-Счет за аренду, счет за недвижимость, напоминание об оплате, счет за… У меня никогда такого порядка не было. Кошмар. Как теперь сказать, что я ничего не получал? А врать в По-анне как-то не принято… Счет за… - продолжил просеивать бланки и чеки охотник. – О! А это квитанция об уплате залога.
    Домир споро перехватил её - могла пригодиться.
-Смотри. Открытка от тетки. Поздравляет с Днем рождения. Как мило. А я и не знал. Это какого года? О. Прошлогодняя. Тетка-то моя того, ушла в криптокамеру. Уже месяцев восемь как.
   Асъель упал в кресло, откинулся, расслабился:
-Как быстротечна жизнь.
    Домир вздохнул. Ещё как быстротечна. Недавно он был маленьким зашуганным мальчиком, а теперь… А теперь директор выдуманного института естествознаний…
    После обеда, мало отличавшегося от завтрака, Домир отчалил. Все-таки надо было утрясти формальности и узаконить отсутствие на ферме-приюте охотника и Чоу. Ещё нужнее, и это крылатый ощущал каждой клеткой, особенно тех, которые располагались ниже поясницы, предстать пред очами начальника стройки, этого нервно-истеричного виконта-спикера-грымзла Дрона.