Аз есмь

   Тишина, наполняющая квартиру, в течение целых пяти минут настораживает.

 Не иначе, как Роман Андреич снова что-то учудил?

 Со вздохом оставляю недомытую тарелку и выхожу из кухни.

  Заглядывая поочередно во все комнаты, зову:

- Роман Андреич, вы где?
 
  Искомый субъект через минуту находится в ванной комнате. Руки в пене, пушистый хохолок на макушке посыпан странными белыми хлопьями, в зеленых глазах застыло испуганное выражение кота написавшего в хозяйские тапки. 

  С опаской заглядываю в небольшое помещение – по полу ровным слоем рассыпан стиральный порошок, такой же слой порошка покрывает дно ванной.

- И зачем ты это сделал? – Спрашиваю строго.

Зеленые глаза смотрят удивленно. Разводит руками, что, по-видимому, должно означать: Сам теряюсь в догадках.

Ворча, добываю в туалете веник и совок, ставлю у стены в ванной. Аккуратно поднимаю с пола пушистый коврик, стряхиваю в ванну порошок, поворачиваюсь, чтобы смести хлопья с пола и обнаруживаю, что веник с совком чудесным образом куда-то испарились вместе Романом Андреичем.

- Да что же это такое-то! – Иду искать пропажу. 

Заглянув в спальню, обнаруживаю Роман Андреича стоящим на диване и увлеченно выметающим не  убранную постель.

- Что ты творишь?! – Возмущаюсь я, забирая у него уборочный инвентарь. – Разве постель подметают?!

Смотрит, сердито нахмурив брови, и через секунду выдает:

- Да.

-Ничего подобного. – Возражаю я и отправляюсь в ванную, устранять последствия его бурной деятельности.

Весь порошок собран, теперь остается только вымыть пол. Приступаю к делу – ведро с водой, тряпка, протираем, прополаскиваем. Еще раз…

Поворачиваюсь к ведру, чтобы промыть мыльную тряпку и вижу, как Роман Андреич с завидным аппетитом  поедает прямо из ведра грязную пену.   

- Прекрати! – Кричу я, и он испуганно отдергивает от ведра руку. – Это нельзя есть.
 
Некоторое время недоуменно смотрит на меня, но через мгновение недоумение в зеленых фонариках сменяется лукавым выражением.
 
 Его глаза пока еще говорят гораздо больше, чем рот, нужно только научиться понимать их язык.
 
Видимо я не еще до конца освоила эту науку потому, что не успеваю и охнуть, как Роман Андреич молниеносным движением зачерпывает из ведра солидную порцию мыльной пены, и моментально отправляет ее в рот.

 Ругаясь, на чем свет стоит, быстренько сворачиваю половые работы, беру его за руку и отправляюсь в зал.

- Вот, - усаживаю Романа Андреича на диван и даю ему в руки книжку с картинками, - почитай лучше.

- Да. –  Кивает он и с готовностью принимается листать книгу.

Некоторое время стою рядом, сомневаясь в его благих намерениях. Про непоседливых людей в народе говорят – шило в…. Ну вы понимаете где. Так вот у моего Романа Андреича в том самом месте не шило, а подушка – игольница! А потому сидеть на одном месте больше тридцати секунд он не может.

Только убедившись, что он серьезно увлекся процессом разглядывания картинок, возвращаюсь к раковине с недомытой посудой.
 
   Все. Тарелки перемыты, столы протерты, можно расслабиться.

  Довольная собой, вхожу в зал, где десять минут назад оставила Роман Андреича за чтением новой книжки. Удивительно - сидит на том же самом месте, рядом раскрытая книжка. Низко склонился над страницей – читает.

- Вот и молодец. – Говорю одобрительно. – Всегда бы так. 

Поднимает счастливую мордаху, измазанную чем-то жирным с примесью черного.

- Что это?! – Ужасаюсь я. – В чем у тебя лицо?

- На. – Протягивает мне Роман Андреич черную прямоугольную коробочку.
Беру коробочку и понимаю, что у меня в руках губка для обуви пропитанная черным обувным маслом.

- Господи! – Руки бессильно повисают вдоль туловища. – Зачем же ты жевал губку для обуви? А?

Сует в рот пухлый палец, делая вид, будто чистит зубы.

Несмотря на нелепость ситуации, мне становится смешно.

- Милый, ну кто же этим чистит зубы? – Ласково говорю я, пытаясь оттереть полотенцем обувной крем с его личика.

- Азь есь. – Отвечает Роман Андреич и для убедительности тычет себя пухлой ручонкой в грудь. 

- Аз есмь царь! – Уже в голос хохочу я и подхватываю полуторагодовалого внука на руки. Звонко целую в чумазую круглую щечку. – Мой родной! Ну, конечно, ты есть! Ты есть и это самое прекрасное, что со мной могло случиться!