Промысел 1 13 4

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:

http://www.proza.ru/2015/04/03/1941

Должны бы кричать, да некому, отметил Кин. Постукали охотники по колодам, сбили дровяной круг, и на том ладно.
«Сейчас жарить начнут».
Дрогнула плечами представительница цивилизованного мира, изменила индикатор настроения на первое, что подвернулось:
«В чёрном чёрном городе, на чёрной чёрной улице, в чёрном чёрном доме, в чёрной чёрной квартире сидят два чёрных чёрных мужика, и один другому говорит:
- Никогда больше не буду сам заправлять картриджи!»
Привычка сработала, мрак потенциально сник, но требовались действия. Памятуя о дне похорон сыновей Лайп, Ида не знала, как быть. Завязаться в кругу нельзя. Родоначальник племени Синих камней должен присутствовать у большого костра. Тот раз удалось оправдаться поисками пищи, теперь не получится.
«Отключись».
Предложил Кин жене.
«Я хочу быть с тобой. Страшно одной, не знаю, что делать».
«Страшней собственной глупости ничего не бывает, женщина. Чего бояться?»
Видимо предки первого охотника приречья имели капризных жён. Где-то на подсознательном уровне проявление испуга, кокетливо сформулированная просьба, слезливость вызывали всплеск гнева. Кин помнил о цене таких порывов и не слушался. Однако, жизнь капризы портили. Охотник вошёл в оболочку. Прикосновение к обнажённому телу взвело на звонкую волну, стряхнуло неприятности. Но Ида дрожала, как влекомый ветром лист. Белки глаз растворились в щёлочи отчаяния. Руки мужа шлифовали скользкий ужас. Несколько минут назад такого в помине не было. Вообще, Аделаида Бартон заметила, здесь, в мире, где человеческая жизнь не стоит сломанной ветки, а вести доставляются на спине ползущего муравья, события разворачиваются с чрезвычайной скоростью. Кин, оказавшись в абешке, перестал соприкасаться с внутренним миром женщины, и кстати. Сейчас Ида не контролировала чувства.
«Ну! Или говори или оставь меня!»
Подвёл итог процедуре первый охотник приречья. Услужливый щелчок завладел вниманием. Кин увидел реку, лес на берегу. Русло было нешироким. Поверхность стабильно голубела от крыш лодок Чернобрюхих.
« Вот и грянуло, охотник, смотри. Длинная Рука, приток Длинной Ноги, впадающей в Великую реку у Синих Камней».
Сказала Ида чужим голосом.
«Чего ты боишься, маленькая девочка?»
Кин внутренне подобрался, отбросил переживательную пургу.
«Треугольные не собираются в ножички играть. Каждый воин вооружён молнией , разваливающей человека надвое».
«Твоё орудие, женщина, способно уничтожить молнии в чехлах или перенести всех на болота?»
«Конечно, охотник, И гораздо дальше. Но для того, чтобы сделать так, мне придётся открыться. Вряд ли, увидев результат подобных действий, предводители этих усомнятся, что не все люди с движка погибли».
«Ты боишься оружия?»
«Нам с тобой ничего не грозит. Даже если не успеем уйти, стволик защитит, «тряпка» тоже».
«Значит, подставимся, оттянем удар, сохраним стойбище».
«Сохраним, как же! Если я правильно понимаю, оружия достаточно, чтобы… Как сказать? Чтобы превратить всяких Эйи, Мойи, Болота с излучинами, западной и восточной, в Белое Остриё. Видел такое место?»
Кин, разумеется, видел и задавал вопрос: как подобное возникло.
«Если отшлифовать полмира, женщина, живущие под хребтом тоже погибнут?»
Казалось, первый охотник говорит внятно, только слова не достигают цели. Кин чувствовал: жена под руками превращается в бесформенный сгусток.
Не знаю, одни и те же под хребтом или с оружием. Сколько я могла наблюдать, главари не жалеют подчинённых, да и со здравым смыслом не всё ладно, иначе не вели бы себя так».
«Выпускать из Руки нельзя, я сказал. Речка узкая, простреливается лезвиями с двух сторон. Соберём «Большой Круг», выставим против треугольных всех, способных носить оружие, нападём с берега. Под защитой откоса можно пробивать голубые крыши. Воздух выйдет, лодки потонут. Без своих движков ластоногие даже в воде слабее нас».
«Нет времени», охотник.
« Сколько туда плыть?»
«Двигаясь на лодках Эйи против течения, которое очень быстро, расстояние можно пройти за пять дней. Треугольные будут здесь через три. Из Руки выйдут завтра на рассвете, если не сделают стоянки. В Длинной Ноге расплывутся, станут недосягаемы».
«Тебе, женщина, придётся перенести туда охотников. Дело неслыханное, но я берусь убедить людей в отсутствии колдовства».
Ида застонала, сжалась в дрожащий комочек, потом выпрямилась, упала ничком, начала конвульсивно двигаться.
«Ужасно! Ужасно! От них ничего не останется! Я знаю!»
 Первый охотник приречья понял, почему раздражают капризные женщины. Неприятной была бесконтрольность выплеска, суть начало того, что стало теперь с Идой. Подобных мужчин доводилось наблюдать. Сам бывал таким. Неоднократно видел, как страдают расслабленные забвением старухи, матери у трупов детей, любившие за кругом, готовые умереть в нежеланных родах. Там безысходность кажется очевидной, но лишь кажется. Сломленные люди просто не доверяют Создателю мира, бессильны принять помощь. Здесь имеется чрезмерная ноша. Предстоит разгрузить.
«Ты чем занимаешься, женщина?»
Кин-Нокк встал над женой, наклонился, схватил за плечи, встряхнул так, что клацнули зубы.
«А ну! Сядь прямо, я сказал!»
Ида не усидела бы, но взгляд, точно стержень, пронзил насквозь.
«Одно из двух: Либо есть выход, который знаешь только ты, либо пора подумать о вечном и не дёргаться. Создатель Мира мудрее нас. Если здесь всё кончится, туда следует прийти с ясным сердцем».
Ида попробовала возмутиться, но понятия не имевший о равноправии полов муж тряхнул ещё раз.
«Ты замолчишь наконец, или отожму, будто волосы после реки!»
«Я не хотела, пусти!»
«До тех пор, пока глаза не встанут на место, не смей пищать. Я сказал. Задавлю, как муравья».
 Женщина цивилизованного мира не привыкла к такому обращению, Изумлённая, перестала дрожать и плакать. Выходило, что внутри индивидуального средства защиты от произвола первобытного самодурства защиты нет. До сих пор Аделаида Бартон лишь отдалённо могла предположить, какова полная сила рук, в которые попала. Теперь, сжатая способными крушить булыжники пальцами, походила на тряпичную куклу, не смела шевельнуться. Оставалось глядеть прямо, и оно того стоило. На лице Кина не было ни гнева, ни ярости, только внимательный взгляд готового положить артефакт под сканер естествоиспытателя, вот и всё.
«Гляди сюда, если не согласна, возражай!»
Первый охотник приречья жёстко схватил глазами зрачки жены, начал говорить.
«Дух святой, приди, вселись и очисти от скверны. Создатель мира, отец живого и неживого! Ты знаешь цену людям и событиям, опасность перед нами или пустяк. Я хочу, чтобы стало так, как тобой промыслено. Скажи, в чём твой замысел, и мы выполним».
«Да будет воля твоя».
Прошептала Ида, теряя остаток сил.

Пайн Порядком утомилась прежде, чем отыскала главу рода Излучины. Круг Вейта, как и тот, что сын занял, был завязан снаружи. Куда эта ненормальная Данн девала малолетних детей, подумала Пайн и увидела жену Вейта возле нижнего водоёма. Женщина носила воду к большому костру, где отмывали новоприбывших малышей. Вейт оказался у новых кругов, подбрасывал войлоки. Тонд сидел на верху, ловил концы, закреплял. Пайн подошла, коснулась плеча того, кого искала. Тонд наблюдал, как менялось выражение лица Властелина Воды по мере вскрытия истины. Сначала новоиспечённый тесть недоуменно пожимал плечами, потом глядел, точно над головой явился готовый обрушиться снежный карниз. Под конец же! Тонд, привыкший добывать с чужих угодий, подумал: избави создатель встретить такого охотника на тропе. Пайн тихо радовалась, ведь успела первой. Было ясно: сейчас глупую девку посадят возле очага, сыну объяснят, что значит называться мужчиной, и пристыженный недоросль, хвост поджавши, вернётся домой.
 «Хочу, чтобы ты пошла со мной».
Вейт коснулся кончиками пальцев запястья жены Моти. Счастливая благополучным исходом женщина согласно кивнула.
«Я видела. Все там, у нижнего водоёма!»
«Хорошо».
 Отец бесстыжей дочери стал чуть сзади. Пайн показывала дорогу. Спустившись от источника шагов на пятьдесят, Вейт остановился, придержал спутницу.
«Стой. Пришли. Дальше некуда».
«Идём, охотник! Эта внизу».
«Она здесь, и ты знаешь, кто».
«Никого нет, мы одни».
«Та, которая заставляет клясть собственного сына, у тебя за спиной».
 Женщина вздрогнула, обернулась, шарахнулась в сторону, но Властелин Реки был рядом.
«Если никого нет, ты, Пайн Мойи, сейчас спустишь по воде сказанное у недоставленного круга».
«Я говорила чистую правду, охотник».
«Значит, сегодня ты станешь у большого костра за связь с духами. Я сказал».
Взгляд серых непримиримых глаз предназначался не ослушнице дочери. Пайн поняла, о ком говорит охотник. Идин, воплощённая смерть, призванная разделять родителей с детьми, мужей с жёнами, вменялась женщине Моти в собеседницы. Ужас встал во весь рост. Вейт, старейший рода Излучины, «слово Имеющий», обвинял Пайн в колдовстве. Наклонившись, мать Тонда подставила ладонь под быстро текущую струю, повторила сказанное о сыне.
«Я хочу, вода, чтобы ты смыла лёгшую на род Мойи напасть».
 «Для начала хорошо».
Вейт поднял женщину, повёл домой. Ноги не слушались. Пайн чувствовала горячие ладони. Ужас рождал восторг.
Старшие племянницы держали сломанное бёрдо. * [приспособление для ручного ткачества, род гребня] Мастер тонким резцом размечал заготовку для нового. За чертой охотник выпустил Пайн.
«Посади эту возле очага, Моти. Ходит по стойбищу и несёт несуразное. Люди могут подумать, взялась вредить племени».
«Как же! посадишь!»
 Вырвалось у хозяина круга. Вейт недоуменно поднял брови.
«Что значит, как посадишь? Пайн жена тебе, мастер, или шмат сажи в твоём дымоходе?»
 Девочки захихикали. Властелин Великой Реки глядел неизвестную жизнь, дивился, недоумевал. После охотник жалел, что не ушёл сразу. Все мы жалеем после, да толку нет.


Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/04/07/864