Во нагрузился-то...

      Это было в восьмидесятые годы. Мы с мужем приехали в Питер (тогда еще Ленинград): у мужа были там дела по работе. Остановились мы у своих друзей на Литейном проспекте. На следующий день все пошли на работу, а я вызвалась сдать бутылки в пункт приема стеклотары. У друзей в кладовке накопилось достаточно много этого добра, но просто выбросить бутылки – было тогда как-то не принято. Я сходила в пункт сдачи стеклотары и договорилась с приемщиком, что принесу много бутылок по заниженной цене. Приемщик предупредил меня, чтобы я поторопилась, так как скоро пункт будет закрыт. Мне ничего не оставалось, как в один прием отнести все бутылки. Это было, конечно, испытание для меня. Я взяла все, что смогла унести: за плечами висел рюкзак, в одной руке была большая сумка, а в другой – два целлофановых пакета. Хорошо, что пункт стеклотары был близко. На мне были джинсы и легкая курточка. Я вышла из дома и дворами пошла к своей заветной цели. Когда я проходила под длинной темной аркой, каких в Питере полным полно, меня увидел дворник и вслед мне бросил фразу: «Во нагрузился-то…» и далее прибавил три слова из ненормативной лексики, в которой упоминал мою маму. Мне почему-то стало смешно, и я рассмеялась. За спиной я услышала возглас дворника: «Аааа? Так это же женщина…». Затем он подбежал ко мне, выхватил из моих рук все сумки и помог донести их до пункта приема, при этом все время приговаривая: «Да, разве ж можно такие тяжести носить. Ну что Вы в самом деле…». Все-таки удивительные у нас люди.