Пять

  У ротного нашего в училище было всего два вида взысканий : наряд на работу ( туалет до блеска надраить) и арест. При чём почти всегда наказания свои Степан Ильич объявлял один на один, вызвав виновника в канцелярию ( "на линолеум", по общеизвестной градации) и обстоятельно объяснив, за что наказывается провинившийся. Однако какое из двух взысканий "огрёб" очередной получатель знала вся рота ещё до выхода провинившегося из канцелярии.
 
  Дело в том, и это знал каждый, что если ротный после очередного неспешного в пол голоса внушения, вдруг ударял кулаком по крышке своего огромного старинного письменного стола, на котором вследствие удара подпрыгивал "мужик с часами"(большой такой и тяжёлый, каслинского литья) и опускался с более глухим стуком, а  Ильич переходил на фальцет - значит пронесло. Дневальный, что безотлучно находился рядом с дверью в канцелярию у тумбочки, шёл в "гадючник"(каптёрку с уборочным инвентарём), приносил оттуда ведро, тряпку со шваброй, и ставил по другую сторону, чем тумбочка, от двери. Ждать приходилось не долго: дверь распахивалась и "пролётчик" , схватив приготовленный "инструментарий" мухой летел в туалет. Все без исключения проверяющие всегда удивлялись чистоте ротного "гальюна", но народ "...тайну свято сохронил".


  Ну, а если ни стука, ни крика..., а дверь открывалась - значит "схлопотал" вышедший бедолага пять суток ареста. Причём объявлял их ротный, молча показав раздвинутые средний и указательные пальцы, и по началу спрашивал:
 - Что это за число?,- и ошибочно назвавшим цифру два пояснял, ЧТО ЭТО ПЯТЬ РИМСКОЕ.
 Естественно очень быстро необходимость такого разъяснения отпала.