Под прицелом. Часть 1. Миры забытых воплощений

Он летел неторопливо, как парящий ледокол, разрезая пространство одним своим присутствием. Боевой опыт не торопил его спускаться, и мощные крылья удерживали эту леденящую высоту, игнорируя тёплые ароматы великолепных земных слоёв. Складки ландшафта, разрезанные реками, отражались в глубоких зрачках, не касаясь его мысли, прозревающей в прошлое и будущее этого мира.
Перед его внутренним взором разворачивалась вся история этой планеты: жизнь человечества, влияние их грубеющих и жестоких мыслей на элементалов, меняющихся в унисон, разносящих эту злобу по планете как вирус на все формы жизни, на битвы стихий, на формирование ландшафта - гор, рек, пустынь. Все причины и следствия были перед ним как открытая книга.

Прозорливая ясность, добытая упорным обучением под руководством Уранитов - лучших Воинов Вселенной, уже предощущала тяжёлые необычные битвы. Особый способ мышления уже начал своё дело - в доли секунд внимание собралось в высокотехнологичную тетиву и каждая мысль, устремлённая в Беспредельность Вселенной, была меткой стрелой, соединяющей его разум с Мудростью Небес. В такие мгновения мысль становилась живой напряжённой молнией, а пространство - монолитными смыслами Вечности, запечатлёнными чьим-то Безграничным Разумом для тех, кто однажды сможет прочесть Огненные Знаки в безбрежных пространствах Мира Действительности. Только так познание одаряло его смыслами. Только таким мышлением он искал понимания и только так он улавливал черту непреложности - что делать здесь и сейчас и для чего.
Прежде, чем овладеть этим пришлось пройти много земных воплощений с тяжелыми поисками Горящих Лампад Пустыни, этих Светочей с тысячелетней мудростью, среди безразличных толп и ожесточённых тушителей света; нахождением своих и переплавкой мышления народов, казни, сожжения, распятия, снова в мир, каждое столетие, пока не будет достигнута Та самая цель, понятая в озарённом мышлении, которая веками продолжает сиять в груди каждого соратника, наполняя силой и верой.

Эта битва предстояла самой тяжёлой из всех, в которых ему удалось участвовать. Но именно в таких условиях можно было подготовиться к грядущим событиям совсем других масштабов. Он знал о надвигающейся угрозе и знал, почему эта планета так важна Светоносцам. Но об этом знал и Падший.
***

Он был из тех немногих, кто вслед за Первыми откликнулись на Зов Великой Ой-Ади (Той, что стоит у истоков Вселенной), узревшей в Космических Течениях новые возможности развития.
Одним взглядом на этот мир Она дала ему право на жизнь, исключив даже малую возможность одиноко сгнить ему в обрывках мелочных мыслей пугливых двуногих, прячущихся от любой яркой идеи Прекрасного Чистого Мира и уже много веков разрывающих и не дающих очиститься планете-малышке, которой суждено носить на себе ангелов со многих миров.

Услышав мелодии труб, прокатившиеся по Вселенной - какой воин останется равнодушным?
И если вечно молодые духом старейшие воины с почтением склоняют свои головы перед Её Мудростью, то ему, новобранцу, сам Бог велел познать Её Замысел. Ведь Бог тоже Воин, и притом, лучший из всех!

Это было его осознанное решение. Он знал, что в этой битве можно пасть, не умереть очередным телом, но на веки пасть душой, перестав любить Свет Истины. Он посмотрел на сияющий золотистым светом иероглиф на своём щите, что вёл его сквозь все битвы победителем: "Пусть идут бесстрашно" - это была фраза из Сокровенной Книги Цзиан. Он знал кому принадлежат эти слова и сколько свершений, подвигов и побед за его сияющим ликом. Архистратиг был сияющим эталоном в сердце каждого Воина Света.
***

Ещё привыкая к новым атмосферным условиям он двигался без единого лишнего движения, осязая всю окружающую жизнь в потоках под крыльями. Неприятное давление на огненные центры ещё раз напомнило о том, что этот мир слишком долго жил без Чистоты Высших Миров.
Утеряв Знание о воплощении в мирах следствий, человечество перестало видеть дальнюю цель всех воплощений. Идя на поводу своих жиреющих хотелок и, получая желаемое, люди попали в рабство у своих земных одежд, утеряв даже желание вспоминать, как на самом деле приходят в эти миры, кто и зачем. Истощённые и измождённые в беспамятстве, испуганные и истерзанные эти души покидали мир причин, чтобы пожать следствия и развить те зерна, что ими были накоплены, но увы, до светлых высот им становилось всё труднее дотянуться.

Его крылья всегда были готовы нести его куда угодно. Никогда он не чувствовал усталости от полётов и битв...
Но только не сегодня. Не каждый день случается солнечное затмение в день равноденствия, ещё и на чужой планете.

Тень затмения уже слилась с пыльным облаком впереди, закрывавшим видимость.
Он влетел в полосу холодно-сумеречного света. Прежде светящиеся крылья незаметно стали терять яркость, сердце изменило ритм, а серая пыль уже окутывала своей невидимой паутиной разум летящего в неизведанное воина так, что он даже не обратил внимание на рвущееся из груди сердце. И, каждая мысль, прежде текущая хрустальным искрящимся радостным потоком, стала незаметно обретать всё более блеклые свойства. Как будто кто-то очень изящно припудривал серой пылью самые яркие части разума и закрывая те области, за которыми уже не поспевало скованное сознание – умелыми движениями запирая слои памяти слой за слоем.
Само поле боя было соткано из нитей им пропитанных. Это была территория врага. Войти в низшие слои, чтобы сражаться в мире причин, можно лишь через младенческое тело, оставив почти все свои способности до времени и став таким же как все. И если душа, пробудившись, станет способна сражаться, она будет рваться из окружившей её клетки пока не вырвется. 
***

Ползучие растения спускались вдоль скальной стены и каменных лестниц.
Гулкий стук обуви о ступени, каждым шагом отдающие в тяжёлую голову, напомнили ему куда он шёл, и что сегодня за день.

Его память, казалось, возвращалась из далёкого прошлого, но ураганный ветер скопившихся мыслей смёл тончайшую вуаль воспоминаний - завтра в этом городе не останется ни одного спокойного уголка для него.

Тяжёлая поступь издалека выдавала крепкое сложение и решимость дать отпор любому, переходящему ему дорогу.
Воспоминания о произошедшем накануне начали проступать как из забытого сна - споры, опустевшие бочки, перегар, матросы, сломанные столы, челюсти - этот хмурый день длился уже казалось вечность. Серые дни последних месяцев уже давно слились в единое беспросветное состояние ожидания церемонии.
Под ногами стирались в порошок прошлогодние осенние листья.
За все эти месяцы никто из друзей так и не услышал его, а за его тяжелым плащом скомканные листья оживали, вырываясь из-под ног омертвелой трухой, оседая ступенями ниже.

Он спешно покидал эти края как будто вырывался из оков. Всё его нутро противилось сидеть в городских палатах всю оставшуюся жизнь. И хоть под ним не было коня, внутри груди копыто уже давно рыло землю, а меч оказался единственным верным другом, также любящем праведную чистоту и свободу.
Ему было нечего терять, кроме своих цепей.