Щи императору!

- Чёрт возьми, Мюрат, - сказал Наполеон маршалу, вдыхая победные пушечные аккорды, - мы голодны, как русские волки, но, слово императора, скоро будем греться у печки и есть настоящие щи!

Безмолвная Москва распахнула объятия и впитала Французскую армию. Не так, не так представлял Наполеон своё пришествие, но всё же то была столица русской культуры, а он занял Кремль. Что-то дикое чудилось ему в коридорах оплота русских властителей - Кремль не Фонтенбло. Но его светлости нравилось.
На скромный послепоходный ужин был подан молодой бычок, тушенный с овощами и прованскими травами. Учуяв аромат родной Франции, Наполеон вздрогнул. Конечно, он не ждал, что у кремлевской печи его станут ждать хвалёные повара Александра. Но ужин высочайшему едоку не понравился. Изысканный вкус отдавал пресной победой.

Шли двадцать вторые московские сутки для армии Наполеона. Русские жгли. Воздух почернел от копоти, французские лёгкие задыхались, и полки с нетерпением  покидали город. Констанс, дворецкий императора, верный и невозмутимый, умеренно прозрачный, осмелился первым обратиться к его светлости:

- Император, Кремль скоро будет в огне, оставаться опасно.
Наполеон долго и яростно смотрел в высокое окно на расползающиеся по Москве черные смерчи, после чего снял с головы треуголку и оледеневшим взглядом обжёг Констанса:
- Я не покину Москву, пока не съем добрую тарелку щей.
- П-простите, что? – самообладание дворецкого дало трещину.
- Щи. Принесите мне поесть, Констанс, и мы уедем из этого проклятого города!
- Я правильно понял, что наша французская кухня не устроит вашу светлость?

Улетевшая в мраморную печь фарфоровая ваза, расписанная лилиями, развеяла сомнения Констанса, впрочем, как и его самого. Наполеон остался один.

На выходе из апартаментов императора озадаченный Констанс столкнулся с маршалом, терзавшим  белую лямку мохнатого гренадёрского ранца.

- Что император? Едем?
- Если у вас есть с собой щи, то да.
- Поясни-ка.
- Его светлость изволит отведать щи. Только после щей он покинет Кремль, – доложил Констанс. Идеальный тон, невозмутимое лицо, но в глазах плещется недоумение.
- Прикажи подать две порции, - сказал Мюрат и вступил в императорские покои.

 Когда Констансу сообщили, что повара уже умчались со вторым полком, отчаяние чернее дыма накатило на дворецкого. Он знал императора – без щей не поедет, скорее в огне сгорит. Надо спасать его светлость. И это сделает он, Констанс, больше некому. Да, он сварит щи. Но что же такое щи? Капуста. Где взять капусту? В кухонных погребах. Но погреба пусты – обозы скорее всего уже покинули город. Остаются русские. Но где взять русских в Москве?

На кухне прошло несколько пахнувших гарью и увезенной капустой мгновений. И Готье застал дворецкого императора в слишком интимный момент – тот тихонько бился головой о кремлевский кухонный стол. Во Франции сержант непременно обошёл бы стороной подобную сцену с участием приближенного к императорской особе человека, но это была не Франция.

- Мсье Констанс, позвольте, не всё так плохо, - сержант присел рядом.
- Кто вы? – Спросил дворецкий с нотой лёгкой истерики.
- Готье… То есть, простите, сержант пятого полка Готье де Вольер.
- Вы умеете варить щи, Готье де Вольер?
- Нет.
- Тогда всё очень плохо.
- Но Настасья Павловна варит. Это хозяйка, у которой мы квартировали. Она нам с ребятами сегодня третий котёл щей сварила, вкуснее ничего не ел!
- О, Готье, вы моё спасение! Где котёл?
- Так съели.
- Всё съели? – Ужаснулся дворецкий.
- А ведь нет, - вспомнил сержант, - Пьер свою порцию в котелок перелил, говорил, что сыт, а в дороге голоднее будет.
- Ох, черт, нам две порции надо! Ну и ладно, может и хватит, маршальскую поменьше сделаем. Где твой Пьер?
- Во дворе дежурит, головёшки залетающие поливает.
- Быстро к нему. Успеем спасти императора!
- Э-э, позвольте спросить, а при чем здесь щи Пьера и спасение его светлости? – Не выдержал Готье.
- Щи, ему нужны щи! Бегом, Готье!! И провались пропадом все этикеты мира!

Пьера на месте не оказалось. Готье узнал, что друг отправился на подмогу – спасать от огня хозяйственные постройки, возле которых загорелось дерево. Они бежали, задыхаясь, они уже видели берёзу-факел и цепи солдатов с вёдрами. Сержант указал на Пьера. Высокий и плотный, как маленькая гора, последний в цепи, он поливал и поливал приземистый амбар, а за поясом ужасающе небрежно висел стальной котелок, обвязанный веревкой.
Констанс заметил, что берёза накренилась.

- Пьер! – Заорал он так громко, как не кричал никогда. Он вообще никогда не кричал. – Пьееееер!

Пьер слишком медленно повернулся, слишком долго всматривался в отчаянные жесты Готье и императорского дворецкого. Дерево рухнуло совсем рядом, солдат отскочил, споткнулся и рухнул на землю… Рухнул на котелок.

Подбегая, Констанс собирался поколотить преступника, осмелившегося расплющить спасение императора. Но только шлёпнул себя по бедрам – щей в смятом котелке была одна картошинка. Пьер не выдержал и всё съел. Как Готье отошел проверить кремлевскую кухню, так и съел.

Сержант увидел, что Констанс стоит на пороге полной потери репутации, и взял спасение императора в свои военные руки.

- Мсье Констанс, едем к Настасье Павловне.
- Но где сейчас взять лошадей?
- Мсье Констанс, вы дворецкий императора, одно слово – и лошади будут!
- Не в этом хаосе! – Мужчина схватился за голову в поисках выхода. Удивительно, но помогло. -  Хотя я знаю. Бегом!

Императорский кортеж, никем незамеченный, всеми оббегаемый и объезжаемый, стоял и ждал Наполеона. А Наполеон ждал щей. Поэтому кортеж не пригодится хозяину, пока Констанс не выполнит свою миссию. Так думал дворецкий, прогоняя извозчика и садясь на козлы рядом с рванувшим поводья Готье. Пьер же с восторгом и содроганием занял мягкое императорское место. Солдата взяли не случайно – он вполне разъяснялся по-русски.

Настасья Павловна никуда не поехала. Все бежали из Москвы... «Французы! Французы!» А она осталась. Какие там французы, когда дома добра полно, да и дел непочатый край. Не могла она всё бросить и оставить дом на разграбление. Многие, кто думал также, потом пожалели, но Настасье Павловне повезло – солдат к ней подселили вежливых, её не обижали, пышным хозяйским телом не интересовались (даже обидно стало – не такая уж она и старая), комнатку на чердаке не заняли.

Сначала она вела себя с ними сурово – всё-таки враги Отечества. Но когда эти враги на кухне стали сырую капусту грызть, сердце хозяйки оттаяло. Несчастные ребята, сыновья бедных матерей, которых не злоба, а воля супостата в треуголке привела в ее дом. Так же и её сын воюет где-то под крылом у Кутузова, дай Бог им обоим здоровья!

И сварила она солдатам щи. В этом-то деле Настасья Павловна всегда была мастерица! Потом еще варила, и на дорожку тоже не забыла. Чуяло женское сердце – нелёгкий путь ждёт ребят. И отпускать боязно – что-то с ними станется?

Но когда ввалившиеся французы объяснили Настасье Павловне, для кого ей придется готовить, женщина решила принять смерть. Не будет она ублажать брюхо захватчика! Но словарного запаса Пьера хватило, чтобы перевести дворецкого: Наполеон уедет только после тарелки щей. И кроме неё помочь некому.
Настасья Павловна поняла – от неё, простой русской женщины, теперь зависит судьба Москвы. И она не подведет. Так под бдительным оком взмыленного Констанса началось волшебство.

Бог видит, хозяйка жаждала насолить захватчику. И наперчить тоже, да побольше, чтоб и во рту изверга всё огнём горело, а из светлейших ушей дым пошёл. Но не смогла она перед чужеземцем культуру родную посрамить. Да и всё равно человек уезжать собрался… на дорожку-то грех не покормить.

Женщина танцевала на своей сцене, кружилась, теплые руки работали стремительно и нежно. Скоро щи поспели, задышали. Такие вкусные, каких сама Настасья Павловна не едала.

Драгоценный котелок завернули в две шубы и вверили в крепкие руки Пьера, взошедшего в кортеж. К Кремлю не ехали – ползли! – в дыму, толчее остатков французской армии, со скрипом колёс, стуком копыт и криками Констанса: «Дорогу императору!» Мучительный путь закончился у стен Кремля. Подкопченный экипаж с кашляющими лошадьми оставили прислуге – срочно приводить в порядок. Готье, Пьер, Констанс и Щи поспешили на кухню за посудой, а после – наверх, к императору.

Наполеон не скрыл улыбку при виде пыльного Констанса, командующего поиском проклятых щей в ворохе шуб. Отшвырнув тарелки, император склонился над котелком и зачерпнул ложкой суп.

- Ведь вкусно, черт возьми, а, маршал?
- Вкусно, ваша светлость. Очень. – Мюрат ел с достоинством оголодавшего пса.
- Полно вам, оставьте хлебнуть героям, - усмехнулся Наполеон, махнул рукой в сторону троицы.
Перед выходом император погрозил котлу кулаком и что-то пробормотал. Последний взгляд из кремлевского окна – и в дорогу.

А Настасья Павловна всю жизнь потом вспоминала и рассказывала, как Наполеону щи варила.
15.12.2012-16.12.2012