Последний день князя Василько

Молодой князь смотрел на то, как журчит вода от таяния снегов на  склоне лесного холма. Жухлая трава в проталинах с шелестом золотилась, переливаясь под свежим ветром. Голые ветви берез и осин сиротливо тянулись к небу, словно выпрашивая милостыню в виде тепла и света, и только вечнозеленые ели горделиво были замкнуты в себе. Но весенний солнечный день, словно кричащий о том, как прекрасна жизнь, не радовал Василько Константиновича, потому что, находясь в плену у монголов, он уже был готов внутренне к смерти, и он чувствовал – она рядом – радуется, начиная свою пляску перед ним, сверкая в узких глазах вражеских воинов, с издевательским смехом показывающим друг другу на него, отражается сполохами огней на обнаженных их саблях.
Сейчас, после долгого избиения и унижений, чужеземцы оставили его в покое, думая, что боль, голод, бессонница и холод сломят волю русского князя, не справившего еще и тридцатилетие. Они принуждали его перейти на их сторону. Эти жестокие и сильные люди, привыкшие к бесчисленным кровавым сражениям, которые стали образом их жизни, видели сразу настоящих воинов среди своих противников. И Василько их восхищал и богатырским телосложением, и воинским умением, и отчаянной храбростью в недавней страшной битве и чем-то еще, что они не могли бы объяснить, но это рождало в них тревогу и желание скорее убить его – он не покорялся откровенно превосходившей его силе. И для монголов это было бессмысленно.    
 Василько с трудом сел на земле, на которой он до этого лежал навзничь вниз лицом, дополз до ближайшего дерева и оперся спиной на его ствол. Совсем рядом, едва не задевая его копытами, проскакал небольшой отряд, воины спешились у костров с котлами, в которых варилось мясо, они смеялись. Князь отметил, что для него эти люди словно в тумане и он уже не особо причастен к их миру, в котором еще были другие обычные дела. Перед мысленным взором пленника поплыли картины прошлой жизни: вот милое лицо жены, бывшей и ласковой и покорной, как и положено русской княгине, вот рождение двух его сыновей – благословение Господне. Затем, словно в кровавом мареве, подсвеченном адским пламенем, предстали события княжеских усобиц, в которых лилась кровь простых русских людей, сражавшихся между собой за далекие для них интересы князей, и среди них он – Василько. Князь застонал от этого воспоминания. «Согрешил пред тобою, Господи… задолжал много, сейчас расплачиваюсь… Суды Господни истина, все праведны»*.
Монголы, услышав стон пленника, издавая радостные гортанные возгласы, подошли к Василько и окружили его плотным кольцом. Князь поднял на них голову и уронив ее глухо произнес:
– Собрали на Него весь полк… **
Монгольский сотник, небрежно призвав переводчика, пошел к пленнику. Перед ним с почтением и страхом расступались. Переводчик – человек с трудом различаемым славянским происхождением, неопределенного возраста и давно запустивший себя – ссутулившись подбежал и встал рядом с Василько и севшим на корточки перед князем сотником. Сотник коротко гаркнул:
– Переводи.
И обращаясь к Василько:
– Слушай, князь, ты молод, зачем тебе умирать? Последний раз говорю. Будет жена у тебя монголка, будет почет, будешь править воинами не теми, которых мы разметали, а лучшими в мире, непобедимыми монгольскими батырами! 
Переводчик перевел и пленник, подняв голову, с трудом выговорил:
– Отойди от меня, сатана. ***
Переводчик чуть замешкался, и сотник тут же врезался в него недоверчивым взглядом, под которым тот перевёл:
– Говорит: «я отказываюсь».
– И всё?
– Да.
Сотник поднявшись плюнул в лицо переводчика, который только сильнее втиснул голову в плечи. Затем, отдав приказ своим воинам, пошел в сторону костров. Переводчик, вытерев лицо со слезами и мольбой в голосе, закричал Василько:
– Помолись за меня, князь, меня Михаилом зовут!
Пленник на миг вскинул голову, на избитом лице его синие глаза словно горели. Князь пристально посмотрел на переводчика и отчетливо кивнул ему, и сразу строй воинов с обнаженными саблями и ножами сомкнулся над Василько. Михаил крепко зажмурил глаза и из-под стиснутых век у него лились слёзы.
Когда на следующее утро монгольскому сотнику доложили, что в эту ночь переводчик убежал, убив двоих часовых, он ушам своим не поверил, потому что убежавший был трусом.
 --------------------------
Из Тверской летописи – в год 6745 (1237):
«И пришли безбожные татары на Сить против великого князя Юрия. Услышав об этом, князь Юрий с братом своим Святославом, и с племянниками своими Васильком, и Всеволодом, и Владимиром, и с воинами своими пошел против поганых. И встретились оба войска, и была битва жестокой, и побежали наши перед иноплеменниками. И тут убит был князь Юрий, а Василька взяли в плен безбожные и повели в станы свои… вели насильно до Шерньского леса, и когда стали станом, проклятые безбожные татары упорно принуждали его принять их поганые обычаи, быть вместе с ними и воевать на их стороне. Но он не покорился их беззаконию… немилосердно убит был…
Был же Василек лицом красив, очами светел и грозен, храбр безмерно на охоте, сердцем легок, с боярами ласков. Кто из бояр ему служил, и хлеб его ел, и пил из его чаши, и дары получал, тот из-за преданности Васильку никакому другому князю уже не мог служить. Крепко любил Василек слуг своих, мужество и ум в нем жили, правда и истина с ним ходили».
----------
*  Псалтирь,  псалом 18, стих 10.
**  Евангелие от Матфея, глава 27, стих 27. 
***  Евангелие от Матфея, глава 16, стих 23