Старый дом

   Старый дом грустил. Ему было так одиноко. С тех пор, как умерла хозяйка, сюда много лет никто не приезжал.

   Дом по-стариковски покряхтывал, ёжился от холода и сырости, сиротливо поглядывая по сторонам. Вздрагивал, когда со щебетом опускались на прохудившуюся крышу воробьи, или, поднимая облако пыли, срывая на ходу лопухи, с криком пробегали мимо деревенские мальчишки.

   Дом ждал. Ждал, что,  когда рассеется золотистая пыль, его подслеповатые слезящиеся глаза увидят на заросшей травой придорожной колее коротко подстриженную Альку.

   Широко размахивая  руками, она подойдёт к покосившейся  калитке и громко крикнет: «Я дома!»

   Сбросив старые кеды, Алька прямиком направится  в сад к заросшему осокой пруду любоваться белоснежными ресничками кувшинок, а затем побежит здороваться со старой, сгорбившейся почти до земли яблоней.

   Дом мечтал, как с появлением  Альки преобразится вся его жизнь.

   Сквозь распахнутые настежь окна наконец-то вдохнёт он  полной грудью смолистый запах сосен, прокашляется, прочихается, стряхнёт с себя многолетнюю пыль и, умывшись ключевой водой, вновь расправит стариковские плечи.

   По вечерам, как когда-то, пузатый медный самовар громко запыхтит на ярко освещённой веранде. Пышные шапки пионов воробьями нахохлятся в синей вазе, а на серебряном подносе в белой с позолотой чашке будет янтарно переливаться морошковое варенье.

   Алька, с ногами забравшись в старое плетёное кресло, будет задумчиво перелистывать старый семейный альбом.
 
   Вот прадед сердито насупил брови. Строгий, не привыкший к праздности, стоит он посреди цветущего яблоневого сада. Как давно это было, ещё до революции. А вот его жена  и дочери. Старшая – Аннушка, средняя - Аполлинария и младшая – Екатерина. Катенька -  самая любимая, на долю которой выпало столько горя: репрессии, раскулачивание, уральские рудники, расстрел мужа в 1937-ом,  гибель в шахтёрском забое…

   Дом мечтал, что Алька, как когда-то прадед,  будет бродить по цветущему яблоневому саду и записывать в толстую тетрадь сочинённые на ходу строчки.
Но поднялся сильный ветер и оборвал мечты.  Свинцовые  тучи стремительно приближались. Совсем рядом засверкали молнии, а Альки всё не было, никто не открывал калитку. Дом съёжился ещё больше, его плечи совсем обмякли. Тяжёлые капли барабанной дробью застучали  по обвисшим щекам.

   Дом обречённо вздохнул и закрыл глаза. Растрескавшиеся губы шептали строчки Алькиных стихов:

Сухие пальцы, клавиши, рояль,
Веранда, ветер, грохот грома, тени.
Вот вспышки молнии, промокшая герань,
А в старом доме музыка Шопена.
Портреты, свечи, отблеск янтаря,
Тропинки сада вымокли до нитки.
И розы словно плачут без тебя,
В саду роняя лепестки улыбки.