Михаил Орлов, или Несосланный по брату

Новая книга Александра Бондаренко «Михаил Орлов» в малой серии «ЖЗЛ» продолжает магистральную тему этого историка-баталиста – рассказ еще об одном герое 1812 года.
Правда, в галерее героев 1812 года в Эрмитаже портрета автора капитуляции Парижа вы не обнаружите. В 26 лет он был произведен в генералы, в 37 арестован и заключен в Петропавловскую крепость.
По устоявшемуся стереотипу,  Михаила Орлова  причисляют к лидерам несостоявшихся реформаторов, более известных в советской историографии как  декабристы.
«Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но дело их не пропало. Декабристы разбудили Герцена», заметил Ленин в статье «Памяти Герцена».
Про Герцена и «будильниковую» роль  в его «пробуждении» Михаила Орлова  мы еще поговорим. А пока хотелось бы остановиться на финале военной карьеры нашего героя. Утверждая, что декабристы «страшно далеки от народа», Владимир Ильич был не совсем прав. Жуликоватые офицеры расквартированной в Бессарабии 16-ой пехотной дивизии, коей был назначен командовать Михаил Орлов, запустили свои алчные руки в солдатскую казну, чего наш благородный генерал не стерпел. Отдал офицеров под суд, а проявления солдатского гнева постарался умолчать. Да вот только шпионов вокруг генерала-реформатора  было пруд пруди, так что императору Александру I было изрядно доложено о вольнодумстве и политической неблагонадежности Михаила Орлова. За что впавший в монаршую опалу генерал был отстранен от командования дивизией, но оставлен «состоять по армии».
Так его военная карьера была кончена. Орлов жил то в деревне, то в Москве, то ездил в Крым. Нельзя сказать, что он отошел от друзей реформаторов, но и в лидеры не метил. Поскольку нюхом разведчика чуял, - вокруг шпионство.
Михаил Орлов был в Москве, когда декабристы вывели часть гвардии на Сенатскую площадь. Другая часть гвардии, и среди них брат Михаила Орлова Алексей, атаковала мятежников.
В приписываемой Пушкину эпиграмме финал таков:
«Не много царствовал,
Да много начудесил:
125 в Сибирь сослал
и пятерых повесил».
Михаил Орлов тоже мог быть сослан в Сибирь, но благодаря брату Алексею Орлову, тому, кто атаковал мятежников и царю был «без лести предан», отделался лишь поселением в калужском селе Митяево. Уже в 1831 году Михаил Орлов вернулся в Москву и поселился  в особняке на Пречистенке, где собиралась тогдашняя «литературная молодежь»    И вот здесь вместе с автором книги Александром Бондаренко хочу вернуться к  «будильниковой» роли декабристов, в частности причисленного к их когорте Михаила Орлова.
Как отмечает автор книги, « в круг общения Орлова вошли юные вольнодумцы Александр Герцен и поэт Николай Огарев, и еще один начинающий поэт  - Яков Полонский, и будущий великий писатель Иван Тургенев…». А еще посещали гостеприимный дом Орлова  Петр Чаадаев, Денис Давыдов и сам Александр Сергеевич Пушкин. 
Не думаю, что вечера у Михаила Орлова были похожи на вечера в Каменке. Вряд на Пречистенке говорили о казненных и сосланных. Лишённый возможности участвовать в общественной деятельности, младший из братьев Орловых был, по отзыву Герцена, «похож на льва, сидящего в клетке и не смевшего даже рычать: что-то руинное, убитое было в нём». Последние годы своей жизни Михаил Орлов посвятил организации в Москве Училища живописи, ваяния и зодчества. Похоронен в Новодевичьем монастыре. Герцен откликнулся на известие о смерти Орлова словами: «Я посылаю за ним в могилу искренний и горький вздох: несчастное существование оттого только, что случай хотел, чтоб он родился в эту эпоху и в этой стране».
Не лучший некролог для одного из «пробудивших Герцена». 
Концовка же книги Александра Бондаренко и вовсе парадоксальна. Автор, восхищаясь вместе с современником Сергея Волконского Николаем Белоголовым  образом старого декабриста, коего каторга не сломила, пишет: « Возможно, также сложилась бы и судьба Михаила Федоровича, если бы граф Орлов не уберег его в свое время от Сибири. А может и нет… Кто знает?»
Вот такая, весьма сомнительная  апология героя. Но автору виднее.