Лев Толстой 2

     Лев Толстой к пятидесяти годам понял, что жизнь лишена смысла. Он принадлежал к высшему обществу, был богат и по-настоящему знаменит. По мере улучшения   материального положения и повышения рейтинга росло количество окружавших графа соблазнов. Он привык удовлетворять свои прихоти, однако в какой-то момент почувствовал отсутствие в них разнообразия. Не радовала ограниченность номенклатуры самих удовольствий. Всякий раз по достижению желаемого портилось настроение, преследовала скука. В результате возникло отвращение к действительности, превратившееся постепенно в тошнотворный кошмар. Толстой, читаем в «Исповеди», стал отныне носить с собой специально изготовленный ремешок, чтобы, когда представится важный случай, удавиться.

     Изложенное здесь состояние запутавшегося человека хорошо описано в буддизме. Но выход там предлагается туманный: ограничить удовольствия и потребности, заняться трудом и медитацией, смириться и ждать перерождений. Деятельная и страстная натура писателя могла принять только первый пункт. И он принял его со всем жаром своей души. Ходил в лаптях или сапогах, в косоворотке, крестьянских портках и армяке. В таком виде для   самоуничижения знаменитый граф зимой стрелял папироски на Тульском вокзале и часто получал высокомерный отказ. Прекратил употреблять в пищу мясо и рыбу, хотя не отказался от молочных продуктов, яиц и черной икры. Многочисленную семью тоже перевел на «осадное положение». Потом Лев Николаевич принялся изучать истинное христианство, поскольку официальная церковь во второй половине XIX века большинством презиралась, была чудовищно непопулярна.

     Толстой за несколько лет проделал огромную работу: прочитал признанные и непризнанные первоисточники, комментарии к ним, ряд отцов церкви и современных ему исследований по христианству, перевел четыре канонических Евангелия, объединив их в одно. Перевод был сделан на народном языке, как граф его понимал. Например, когда Христос впервые встречается с Иоанном Крестителем, то по-русски, по-простому, по-народному говорит ему: «Здорово, Купала!» Весь этот титанический труд, составлявший порядка 700 страниц, был издан в Лондоне, в России его опубликовать попыток не предпринималось.

     Лев Николаевич выкинул из Нового завета все чудеса, которые жители позапрошлого столетия считали противоречащими науке (кстати, сегодня непорочное зачатие несложно осуществить), убрал Троицу и Святого Духа, сделал Христа обычным, но очень справедливым человеком, который осуждает богатство и хвалит бедность, который призывает не к порочной, а к духовной жизни… И сам великий писатель стал жить духовной жизнью: меньше кушал, трудился на поле, идя за плугом; проповедовал простоту в быту и общении (скажем, стал материться почти открыто), непротивление злу насилием, организовал школу для крестьянских ребятишек, больше уделял в писаниях внимания политическим вопросам, уже почти как «зеркало русской революции», отказался от гонораров за литературную работу (родные, правда, заключали отдельные негласные договоры с издателями). Единственное, чего ему не хватало, так это бросить семью, поместья, несколько домов в Москве и Петербурге и заняться бродяжничеством. Именно идея бродяжничества, возможно, и привела литератора к смерти от воспаления легких…

     Самое удивительное, что все выше перечисленное, включая писанину, не имеет ни малейшего отношения к духовной жизни, которой учил Иисус Христос. Она даруется свыше, как и вера (ночная беседа Христа с Никодимом), и, прежде всего, заключается в приобретении человеком благодати. Это такое состояние, при котором индивид не имеет страха, беспокойства, попечительства о хлебе насущном, ибо знает, что не пропадет, ему ничто не может надоесть, он радостен и скука ему чужда, он никого не осуждает и никому не завидует (Толстой, например, завидовал Шекспиру и в пространной работе порицал драматурга).

     Человек, познавший благодать и получивший ее от Бога по личному упорству и стремлению к правде, уверен в своем сегодняшнем дне, а наипаче, в пакибытии; его не интересуют внешние события, происходящие в суетном мире. С этим греховным миром как-нибудь управится сам Господь, поэтому человеку вмешиваться собственным слабым рассудком в божественные дела и планы, которые никому не известны, просто неприлично. Он может просить Всевышнего в молитвах за других людей, за то, чтобы не было войны и междоусобиц. Не более того. Если человек достигает совершенства, то беседует с Богом и помогает ближним пройти тот путь, который прошел сам. В этом даже Будда, чаще всего, отказывал большинству просителей, ибо для них было достаточно знакомства с общими принципами.

     Я здесь не собирался никого агитировать. Просто хотел, чтобы вы убедились, как великий писатель, каковым без сомнения был граф Лев Толстой, изобретая собственное мировоззрение, пренебрегая взглядами большинства разумных людей и подыгрывая общественной моде и кучке либералов, пришел к личному краху и полному тупику. Последние пару лет в его семье царил жуткий раздор, не проходило дня без скандала. Лев Николаевич метался между истерикой, злобой и жаждой мести. Он вел два тайных от Софьи Андреевны дневника, один ей был доступен, второй он прятал в сапоге. В этом дневнике он обвинял свою жену во всех смертных грехах. Совершенно секретные записки Толстой передавал двум верным ученицам – старым девам и бывшим провинциальным училкам, а они переправляли безумства наставника о семейных неурядицах через посредников заграницу. Поверить в это трудно. Погоня за выдуманным тобою счастьем приводит к несчастью. Когда старый Лев бежал из Ясной Поляны, немолодая Софья Андреевна бросилась в ледяной пруд и ее с трудом сумели вернуть к жизни…


07.04.2015