Как карамельные тянучки

Встаёт солнце. Стена палаты, прозрачная пластиковая толстенная панель, отодвигается в сторону. И с высоты сотого этажа.. А это всё на сотом этаже. На сто первом зимний сад с тропическими лианами. С этой высотищи Макс обзирает город, залитый солнцем. У него сегодня операция. Вместо семидесяти двадцать. Лет.
- Может, тридцать? Тридцать пять? А? Может, не надо так уж сразу.

Макс свирепеет. Кровью наливается лицо, краской заливает сначала грудь. Потом возбуждение поднимается кверху, заполняет свекольным соком щёки..Он ругается, через слово заполняя текст отборным матом. С наслаждением выбирает слова, чётко выговаривая их. Обсасывает как длинные карамельные тянучки во рту. Доктор с улыбочкой, скривив рот, выслушивает, засунув руки в карманы белого медицинского халата.

На груди у Макса седые завитки волос. На голове волосы совершенно белые. Тугие кольца, уложенные как перманентом, не растянуть расчёской. Над загорелой кожей лица с двумя глубокими морщинами около носа. Уголки рта опущены вниз как у бульдога, вечная скорбь. Почему-то чёрные брови двумя кустиками. Которые ползут вверх, когда он собирает глубокими складками лоб.

После сегодняшней операции он превратится в двадцатилетнего жеребца с двадцати.. Двадцати пятиметровым.. Разведётся со своей Бесс. Зачем ему нужна эта старуха? Мысленно он проскакал по крышам домиков внизу. Заскакивал в каждое окно и терзал цыпочек, разглядывающих себя утром перед зеркалом. Они просили пощады или рыдали- Ещё!

Макс открыл глаза. Над ним склонилась Бесс, его жена. Её трудно узнать. Она выбрала облик Мерелин Монро. Двадцать. Тугая грудь натягивает ткань блузки, вот-вот расстегнётся верхняя пуговичка. Она облизывает влажные губы,вздыхает, заводит глаза к потолку и изгибает позвоночник. Как он хорошо знает эти повадки! Но не ему, а молодому доктору. Доктор по хозяйски ощупывает взглядом её тугой зад.

- На вашем счету, Макс, как оказалось, теперь нет ни цента. Все деньги каким-то неведомым образом переведены на счета вашей жены.
Макс вылезает из-под простыни, встаёт и видит в зеркале свой прежний отвисший сморщенный зад. Он свирепеет. Кровью наливается лицо, краской заливает сначала грудь. Потом возбуждение поднимается кверху, заполняет свекольным соком щёки..Он ругается, через слово заполняя текст отборным матом. С наслаждением выбирает слова, чётко выговаривая их. Обсасывает во рту как длинные карамельные тянучки.