Финишная черта

Виталия Львовна неподвижно лежала на старой скрипучей кровати. Постельное белье уже кое-где начинало желтеть, с потрохами выдавая свой возраст. Ветхая комната, казалось, насквозь пропитана временем и была подстать её хозяйке. В свои восемьдесят два года, прикованная к постели в ожидании смерти, Виталия улыбалась, и тонкое кружево морщинок появлялось на её лице. Особенно выделялись лучистые морщинки возле век, которые так прекрасно подчеркивали солнечный взгляд уже выцветших глаз. Некогда васильковые, сейчас они походили на застиранную льняную салфетку. Но свет любви и радости не испарился из них ни на миг. Чуть опухшие старческие руки с длинными узловатыми пальцами сжимали мягкое, уютное одеяло. От этого движения узелки казались еще более заметными, обтянутые дряхлой смуглой кожей. Да, эти руки были далеки от тех прелестных пальчиков, что мы видим каждый день с телеэкранов во время рекламы всевозможных кремов. Но, поверьте мне, именно этим сухим рукам многие обязаны своей жизнью. Сколько себя помнит, Виталия Львовна работала акушеркой. 

Сколько новых, чистых жизней она приняла в этот мир. Сколько прекрасных, искренне-наивных глаз она видела. И каждый раз про себя молилась, чтобы у ребеночка все было хорошо и никакая беда не смела коснуться его. Бог большой шутник — у него порой такие странные ангелы. Совсем без крыльев. Ведь именно в такие моменты Виталию Львовну можно было принять за ангела, дарящего свою защиту и благословение новой жизни. Но не всегда все было так радостно. Там, где проявляется жизнь, неизбежно дает знать о себе смерть. И Виталия никогда не могла понять, как эта Дама в черном смела появляться на пороге роддома. Как она могла забирать самое чистое у этого мира, как могла отбирать у матери её дитя. А каково было сообщать родителям, что их долгожданный малыш родился мертвым. С каменным выражением, не имея права проронить ни единой слезинки, но наблюдать за мертвенно бледным лицом матери. Вы думаете, врачи циничны? Отнюдь! Врачи ранимы. Цинизм —это броня. Это щит. Если постоянно ходить под ледяным дождем — заболеешь и умрешь или закалишься. Поэтому и улыбаются врачи там, где тебе не смешно. И плачут от счастья тогда, когда ты радуешься. И болит у них, как у тебя. Душа болит. Потому что пока душа болит —  значит, жив. Он жив, ты жив. И я жива. И весь мир.

 Но это не единственное, что зачастую заставляло болеть душу молодого врача. Как часто она наблюдала картины, когда пары решали «заводить» детей для сохранения брака. Видя в ребенке не новую жизнь, а решение их головной боли. Или дамочек, которым приходилось объяснять, что детей не стоит «заводить» от одиночества. А ведь именно из-за этого, по большому счету, современная-продвинутая-самостоятельная-сильная, и так далее и тому подобное, женщина на каком-то этапе своей жизни решает «завести» ребенка. А уж гормоны, стаканы, инстинкты продолжения рода и роковые страсти она выдумывает себе в оправдание. И не стоит скидывать со счетов трудности, которые во множестве будут преследовать женщину, решившуюся на подобный шаг. Материальные, моральные и прочие. Может, для начала завести собаку? Как минимум для того, чтобы понять, что любое живое существо — это колоссальная ответственность, а не игрушка. Что у любого живого существа — свой характер. А у каждого человека — свой путь. Даже если он — ваш ребенок.Вы можете быть помощником, другом, любящей матерью, но не владелицей малыша и уж тем более — взрослого человека.

Лежа сейчас в своей тускнеющей комнате, Виталия Львовна вспоминала эти моменты. Она не жалела, что её время подходит к концу. Она это чувствовала и гнала от себя любую мысль жалости о том, что завтра она не откроет глаза. Это старость, это жизнь, это логическое завершение круга. Никогда не стоит кидать последнюю монетку в бурлящий фонтан молодости. Туда все равно не вернуться. Она вновь улыбнулась, глядя как лучи заходящего солнца осторожно проникают в её скромную обитель. Как они окрашивают стены в золотой цвет, придавая происходящему некое чувство торжества и важности. Словно женщина находится не в пожелтевшей комнате с ободранными котом обоями, а в сказочном дворце, где стены пропитаны солнцем. Возможно, это последний подарок Бога. Последнее воспоминание об этой жизни.

И вот неизбежное утро наступило. Прямо на неизбежность. И неизбежность ойкнула. И даже айкнула. Но Виталия не очнулась от этого звука. Она уже давно преодолела финишную черту. Но, как знать, возможно, каждая финишная черта может оказаться преддверием нового старта?