Старый дом

Если сесть в электричку на одном из известных московских вокзалов, некоторое время ехать, разглядывая проплывающие за окном деревья, а затем выйти на ничем не примечательной станции, то можно оказаться в тихой деревеньке, куда ещё не протянул свои руки жадный мегаполис. С одной стороны её обнимает мохнатой рукой лес, с другой колышется жёлтое море рапса. 

Здесь же притаился и старый дом, одиноко стоящий среди своих соседей за хлипкой изгородью. В нём давно никто не живёт. Сад порос густой травой, крыльцо покосилось, а под некогда натёртым до блеска полом поселилось семейство мышей. Хулиганы почему-то обходят дом стороной, соседи же просто не обращают внимания, ожидая, пока он совсем развалится. И всё бы ничего, да только веет от этого дома необъяснимой грустью.

- Сейчас, внучка, сейчас. Раньше-то замки на славу делали, не то, что сейчас – ерунда! Ох, ты ж, Господи, да открывайся уже, ирод!

- Бабушка, да вот же дырка в заборе. Давайте через неё и пройдём.

- Не дело это, внучка. Молодая, а такая нетерпеливая! Погоди, сейчас открою.

Надрывно проскрежетав, замок, наконец, поддался. Во дворе послышалось приглушённое шарканье и тихий шелест юбок. Трава, примятая шагами, через секунду уже вновь устремлялась к небу.

- Вот он – красавец! Ты погляди только на эти резные причелины  и наличники! Да моя бабка таких кружев не плела, пусть земля ей будет пухом. Ставенки – одна к одной, а крыша, поди, и сейчас не протекает, хоть и подгнила. Макарыч-то всё своими руками делал. Ох, и славный мужик был! Упокой, Господи, его душу, - маленькая сморщенная старушка торопливо перекрестилась и засеменила к главному входу. Позади неё медленно брела девушка, пряча лицо за полями соломенной шляпки. Отвоевав конец юбки у вредного сучка, она проследовала за старушкой в дом. Послышалось три громких чиха.

- Будь здорова, милая! Фу, пылищи сколько поднялось. Ну, пойдём, пойдём. Прихожая, кухня, лестница на второй этаж. Вишь балясинки-то какие – загляденье! И как это только молодёжь глупая не растащила. Туалет вот там. Мария Васильевна, царствие ей небесное, пока жива была, заставила сына своего с однокашником евойным, папаней твоим, все удобства провести. А как семь лет назад померла, так и забросили дом. Ты тут, наверное, каждый закуточек знаешь.

- Что вы, бабушка, я же тут совсем крохой была. Помню только, как по яблоням лазила и у вас из сада вишню таскала.

- Это я и сама помню. Ох, и гоняла я вас с Сашкой. Ну, ты осматривайся, Леночка, а я побегу – мой сериал скоро начинается, - и бабуля проворно заковыляла на выход.

К Лениному удивлению, дом был практически в идеальном состоянии – разве что подлатать кое-где подгнившие доски, да избавиться от всей паутины и грязи. Большая полукруглая зала с окнами во всю стену даже в заброшенном состоянии выглядела уютно. В комнатах на втором этаже – просторных и светлых – танцевали пылинки в солнечных лучах. Где-то под крышей попискивал дрозд.

Лена спустилась в кухню, где, как она помнила, была дверь в сад. Легонько надавив на ручку, девушка очутилась на широкой веранде, чьи перила наполовину завалились в высокий сорняк. Надвинув поплотнее шляпку, она резво сбежала по шатким ступеням, и уперевшись ногой в замшелый сруб, с усилием потянула за старые деревяшки.

Послышался хруст и треск, и через мгновение Лена свалилась под старую яблоню, оставив веранду без ограждения. Из кроны послышалось хихиканье. Девушка вскинула голову, но тут же отвернулась, защищая глаза от падавшего мусора.

На толстой ветке, покачивая ногой и закинув руки за голову, сидел юноша. Он тихо посмеивался, разглядывая девушку.

- Кто ты и что здесь делаешь? Это частные владения, - Лена поднялась с земли, потирая ушибленное место.

- Ну, можно сказать, что я здесь живу, - улыбнулся парень, напомнив ей Чеширского кота.

- Ты из дома убежал? Если так, то твои родители наверняка переживают.

- Тебе не угодишь возрастом, Лелик, - девушка подозрительно прищурилась. – Нет, нет, я вовсе не подслушивал! Ну, то есть, специально. Но я бы и без этого тебя узнал. Твоя страсть к разрушениям не уменьшилась ни грамм.

Юноша мягко спрыгнул с дерева и аккуратно протянул руку к Лениным волосам. Девушка с настороженностью следила за его движениями, готовая в любой момент пуститься наутёк. Она уже хотела шлёпнуть нахального парня по ладони, когда увидела у него на пальце крохотную бабочку.

- Глупышка никак не могла выпутаться, - он легонько подул на трепещущие крылышки, и бабочка вспорхнула в поток тёплого ветра. – Хех, я смотрю, что ты так и не отмылась от печной золы. Не волосы, а угольки, честное слово. Ну что ты смотришь на меня? Неужели не помнишь, как я тебе змея воздушного с этой яблони снимал?

На секунду Лену затянуло в калейдоскоп детских воспоминаний – босые ноги перепачканы в земле, руки держат катушку, над головой ныряет в воздушных потоках «босяя змиука»; она весело заливается и окружающее пространство отвечает ей смехом; короткие ручки не могут дотянуться до ветки, а где-то высоко-высоко застрял её друг; «не реви!» и кто-то гладит по голове; яблоня раздвигает ветви, и вот уже она вцепилась в красного летуна; чья-то широкая улыбка и…

- Лелик?

Сквозь туманный образ минувшего проступили знакомые васильковые глаза, каштановые волосы и та самая улыбка. Всё существо заполнилось забытым чувством необъяснимой радости.

- Я тебя почти не помню, но кажется, я безумно соскучилась!