Бирюльки

МОСКОВСКАЯ  ОСЕНЬ

№1
Осенью поздней иль ранней весной
Жду я чудес от людей и природы
Дождь моросящий и вешние воды
Мне возвращают души непокой.
Лето терпеть не могу (как и зиму):
Или жара, иль мороз – да какой!
Или пустынно, иль бурной рекой
Мчатся приезжие по магазинам.
Осенью мокро, грядут холода,
Рано темнеет, зажгли свет кафушки…
Я возвращаюсь Ордынкой с пирушки,
Тихо бреду и … пою иногда.
Редкие желтые пятна  окон,
Листья, которые сбросила осень,
Крыши – у ливня пощады не просят,
Знают – пройдет, не навеки же он?
Замоскворечье-обитель моя!

Ты мой покой и услада навеки…
С неба на церкви дождя льются реки,
Тихо по крышам железом звеня.
Как хорошо! как уютно, вольготно!
Редкий прохожий стрельнет огонька.
А во дворе, наклонившись слегка,
Тополь столетний застонет дремотно.

№2

Опять сентябрь. Опять Москва тускнеет
В асфальте мокром, в темноте одежд.
Как катафалк несбывшихся надежд
Проплыла туча, рано вечереет.
И кончилась жара, и время отпусков.
Уж не блестят глаза, нет голода во взглядах
И говорят уже не о нарядах,
А о бюро каких-то пропусков.
Что я от лета ждал: побед иль путешествий?
Каких надежд не сбылось, где?
Не знаю, только вот везде
Все хвалятся, а я без происшествий.

№3

Вот и осень пришла, опустив покрывало
Желтых листьев, туманов на певчую птичку-Москву.
И опять я хандрю, и опять мне до ужаса мало
Теплоты и покоя, и опять я кого-то зову.
Старый тополь московский с перевитым и пыльным  стволом
Мне в окне что-то шепчет, утешая, маня, обещая…
Вот я снова сижу, как в ту осень, за голым столом:
В горле ком ломоты – я о лете прошедшем мечтаю.
Древний, мудрый мой тополь - войны ветеран,
Что седыми висками гордится чуть больше награды,
Ты уже пожелтел….
Твой шуршащий листвой караван
В небо взмыл, оседая на пиках ограды.






№4
                «…если б листья знать могли…»
              Д. Варшавский

Как я люблю в Замоскворечье осень:
Деревья голы, пасмурные дни…
А под ногами листья счастья просят,
Шуршат и хлюпают:  «Возьми нас, подними!»
Лежат  они ковром персидским ярким,
Наброшенным небрежно на диван.
Как октябрем наклеенные марки,
Их штемпелюют ноги  горожан,
Сорвал с ветвей их ветер-безобразник,
Теперь они под прессом сотен  шин,
И листья обещать готовы праздник
Любому встречному, кто их воткнет в кувшин.
Тогда, вдали от  городского гвалта,
 Они все вспомнят о  былом тепле…

 Но, прикрывая черноту асфальта,
Лежат кусочки лета на земле.

№5

Безветренный серый денек…
Желтея, стоит тополек,
Клен багровеет в темной хвое сосен…
Все это – осень,
              золотая осень.
Как в колбе песочных часов
Бесшумно паденье листов.
В кровь впрыснута осени вялость.
В природе усталость
              и в людях усталость.

               
№6
Не радует меня Замоскворечье,
Не праздную  я осень в этот год:
Как птицу с переломленным предплечьем
Меня от нашей подлой жизни рвет.
И я не знаю, не могу решиться,
Отбросить прочь сомнения юнца,
То ли не надо было мне жениться,
То ли жениться надо до конца.

Я рвусь туда, где было мне приятно,
Я здесь сижу, не в силах зад поднять.
И до сих пор тоскливо-непонятно
Как я решился разуму не внять?

№7. Мокрый август

Это сказка и быль, это радость и горе,
Это звездная пыль, по которой бредем.
Все мечтали про август на пляжах у моря,
И никто не желал быть в Москве под дождем.
        Мне ответят: «Дурак!». Мне заметят: «Бытовка!
Так бывает у всех, август здесь не при чем…»,
Но я видел, Сентябрь, постучавшись неловко,
К Лету в гости однажды ввалился с дождем.
Этот хитрый Сентябрь – вестник гриппа и грязи,
Дергал  Лето за кончики кос, торопил,
И склонял к аморальнейшей связи,
И нудил, без умолку нудил.
Он ей пел о любви, сыпал злат-лист на плечи,
Сеял мелким дождем, взгляд игриво ловил,
И грустить заставлял, и читал ей «о вечном»,
И склонял, и молил, и манил…
Чуть дуря, он смотрел на нее неотрывно:
Лист зеленый её был и молод и свеж,
Хохотал и выл ветром надрывно,
Полон ласки, любви и надежд.
Покорилося Лето: – Добил окаянный, -
Чуть всплакнуло – Любимый Декабрь!
И отдалось, засыпав росою медвяной,
Жженых листьев Осеннюю гарь.

№8
Ну, слава богу! Осень – конец мук!
Пора дождей, багряных листьев, грусти.
Быть может, наконец, меня отпустят
Заботы летние и сердца перестук.
Быть может, успокоюсь… Вышло так,
Что для тебя я ничего не значу.
Нет! Снова соберу себя в кулак,
Хотя в душе как дождь осенний плачу.
Туман огни вокзала замутил,
Их отраженья на асфальте мокром…
Та встреча вспоминаться будет долго:
Имел тогда я шанс, тот шанс я упустил.

№9. Вечер без О.
Прожить, перетерпеть осенний вечер,
Еще один. И снова без тебя…
По листьям прошуршал холодный ветер,
Прокрался сплетней, тихо шелестя.
Спустилась ночь на душу и на землю,
Спокойно светит лампа, город спит…
Смотрю в себя и мыслям своим внемлю:
В душе темно, и лишь свеча горит,
Свеча разлуки, нетерпенья, встречи,
Свеча надежды, с этим миром нить.
И снова за окном дождь мочит вечер
Очередной… Ну как его прожить?
Туман на улице, кора деревьев волгла…
Вернешся скоро, отпуск отменя,
И ты поймешь, что вечер – страшно долго,
Когда он – этот вечер - без тебя.

№10. Осенний задел

Горячка лета отошла...
Прохладно... Солнце... Воздух пряный...
Шуршит бульварами листва...
Брожу в Москве, лирично-пьяный.
Клен бросил лист мне на мысок.
Иду Страстным с «заплаткой» красной,
Сентябрь мне холодит висок
И сердце бередит напрасно...
Березы сыплют золотинки.
Смеркается, пора домой.
Налипла осень на ботинки
И в душу принесла покой.

№11. Итог.
Сухой сентябрь. Что будет лучше?
Конец жаре. Москва полна.
Не уступает солнце тучам.
Летит по скверам из листвы волна.
И на припеках старость кости греет,

И в воздухе иголочки зимы...
Необъяснимой грустью сердце млеет,
И хочется все сразу: света, тьмы,
Дождей и солнца, Бури и покоя...
И счастлив я, что ты опять со мною.

№12. Все о том же.

Середина октября. Воскресенье.
Я шагаю в темноте по Ордынке.
На душе ни грусти нет, ни веселья,
На ногах – давно промокли ботинки.
Отражает фонари дождик в лужах,
Залепил пожухлый лист мостовую.
Октябрем и тихой грустью нагружен,
Я по юности ушедшей тоскую.
Светофор ломает ночи устои,
Малым солнцем в перекрестке мигая.
Как хочу я тишины и покоя,
Не достоин я ни ада, ни рая.

Середина октября. День воскресный.
Дождь идет, остатки лета смывая.
Он поет свою победную песню,
Город осенью наполнив до края.


ОСЕНЬ НА ДАЧЕ

№1. Монолог.

Здравствуй, Господи! Рад, что Ты здесь.
Как тебя я хотел услышать -
Изболелся, испился весь,
Чуть не съехала напрочь «крыша».
Весь погряз в суете сует,
  Весь изнылся души пустотою.
Вот, бывает, зажгу ночью свет
И по жизни упущенной вою.
Мне - «полтинник»… Куда бежать?
Как живу? Куда годы бросил?
Ни любить уже, ни «рожать»…
Не «зима» еще…  и не «осень».
В рай не верю твой – жизни хочу.
Еще рано взлетать мне выше.
Каждый день к тебе наверх кричу,
Наконец, Ты меня услышал,
Ты во мне ясным светом горишь,
Растопи же промёрзшую душу:
Говори со мной, говори,
Лейся сладким елеем мне в уши.
И когда Ты своей добротой
Перельешься в меня понемногу,
Обрету чистоту и покой,
И счастливым предстану богу.

№2.Тишина.

Ах, какая тишина в Назарьево!
Не пройдет по улице никто.
Я закатное встречаю зарево
На скамеечке, в изношенном пальто.
А на фоне серенького небушка
Ветви черные раздевшихся дубов…
У меня в руке краюха хлебушка –
Хлеб в деревне слаще пирогов.
Я жую его под стаей листьев клёновых,
Заедаю ягодой рябин.
Ничего не знаю в жизни «клёвее»,
Если я в Назарьево один.
Ну и пусть, что время « разбазарил» я,
Ну и что – «покинута семья» -
Лучше этих тихих дней в Назарьево
Ничего не видел в жизни я.

№3. Дорожная.

Все пойдем по млечному пути,
По пути, устроенному богом.
Скоро, скоро  звездную дорогу
Предстоит мне, грешному, пройти.
Собираясь в свой последний путь,
Я окину взглядом все, что было,
Что любил, что сердце сохранило,
Что хочу  в последний миг вдохнуть.
Вспомню осень с желтою тоской,
Зимы на катке и пар дыханья,
Летом пробужденье утром ранним
И весенний майский непокой.
Захвачу дожди из октября:
Шлеп холодных капель в лужах света,
Дни, недели, прожитые зря,
Комплексы, признанья без ответа-
Все возьму. Что видел и чем жил,
Все мне пригодится в звездной жизни,
Не печальтесь обо мне на тризне:
Что хотел забрать, то  захватил.

№4

А на даче пиво,
              а на даче воля:
Даже умываться не зовет никто.
Дом стоящий криво,
              Одуванцев поле.
В поле стоит пугало в стареньком пальто.


№5
А на даче допито все пиво,
И шашлык растащили коты.
Дождь по крыше долдонит лениво –
Жизнь моя лишена суеты.
Усыпляя, бормочет транзистор,
 Электричка гуднула вдали…
Третьи сутки в деревне все мглисто:
Неба нет, и не видно земли.
Мир мой древний,
Зачем я в деревне?!


№6. Осенняя песня.

Желтых листьев в тире медные монетки
Осень просадила.
Осень Подмосковьем пронесло.
И теперь снега здесь укрывают ветки,
Ветер завывает.
Ветер распрекрасно знает ремесло.

Отлетели летние над закрытой дачей
Запахи мангалов.
Мяса в них уже не будет до весны.
В ставни дачи смотрит, грусть в улыбке пряча,
Плюшевый мишутка.
«Маму» ждать посаженный у сосны.

До тепла июньского  ветром петь не велено,
Песен разухабистых.
Манит в город легкость жизни молодых.
Двинул к магазину, в снеге по колено,
Дед в треухе рваном.
Старого холодный ветер бьет поддых.

Завалил дороги, дверь снегом запечатал,
Жизнь остановилась.
Очень стало трудно нынче зимовать.
«Сайру натуральную» - банку непочатую
Лижет кот Василий.
Закатил в азарте банку под кровать.
               

РОССТАНИ

Бояться прикоснуться к телефону
И, трубку сняв, в молчаньи греть рукой,
Ждать трех гудков, прислушиваясь к тону,
Затем душой метаться по вагону,
Спешить, надеяться и обнимать с разгону,
Глядеть в глаза с упреком и тоской.
Почувствовать, что скоро это минет,
Не испугаться и не одуреть,
Все знать и не надеяться отныне
И на  “гвоздях лежать” как на перине,
И быть уверенным – она тебя не кинет,
И после этого  “звать, плакать и жалеть”.


*   *   *
Февраль, февраль: пора снегов,
Пора кривых дорог…
Я весь – твой раб, я вечно твой –
От головы до ног!
И пусть ты холоден, Февраль,
Ты не несешь беды…
Прошу тебя: “Не заметай
Тех милых ног следы,
Будь милосерден – не туши
Огня в ее очах,
И марту передай меня
Без тягот на плечах”.


*   *   *
Читаю боль в глазах твоих,
Зрачки как две свечи.
Отдай мне всю свою печаль,
Но только не молчи!
Немым упреком абрис губ…
Ругайся же, кричи!
Я выпью всю твою тоску,
Но только не молчи!
Зачем, зачем ты так стройна?
К чему рыдать в ночи?
               
Я виноват, прости меня,
И больше не молчи!
Издай хоть звук –
Твои слова как солнышка лучи,
Я на колени встать готов,
Ударь, но не молчи!


*   *   *
Вот мыслей  бег и «крик немой» души,
И боль, и плач – “Кому,  что докажу?!”
Твой огонек надежды потушив,
Я ухожу, я все же ухожу.
Мечусь, спасаюсь, рву стихом мосты,
Свою никчемность на себя гружу.
Все позади: слова, дела – пусты.
Я ухожу, я снова ухожу.
И как Христос, как демон, как злодей,
Свой вечный крест - свою судьбу - крушу.
Я клок души последний отдал ей,
И я вернусь, хотя и ухожу.

*  *   *

Забыть? Но тогда ты забудешь все:
И речи ее и руки ее,
Дороги, что нами пройдены:
Холод Прибалтики, Азии зной,
Постель и еду, что делила с тобой...
Забудешь на шее родинку.
И где еще можно найти вот такую?
С преданным сердцем, с весельем для всех,
Которая в пору душевных прорех
Тебя утешала, над ухом воркуя?


ЖЕНА

Научи меня любить:
Я еще не все изведал,
Я еще не знал победы,
Я еще не начал гнить…
Научи меня любить!

Научи меня желать,
Как желают только счастья.
Я еще весь полон страсти,
И могу ночей не спать.
Научи меня желать.

Научи и тосковать:
Встречи ждать, как школьник глупый,
А потом вдруг впиться в губы…
С воплем горя отпускать –
Научи же тосковать!

*   *   *
Любить надо тихо, чтоб не вспугнуть…
И верить, не слушая враки,
И  ревновать, и гасить в душе муть,
Прожив почти двадцать лет в браке…

И знать, что без взгляда ее, и без рук,
Чуть робких, и чисто отмытых,
Тебе не прорвать этот замкнутый круг
Работы, рутины и быта.

*   *   *
Плакать, плакать – лить пьяные слезы,
Из души выгребать дермецо,
Снаряжать из сомнений обозы,
И швырять обвиненья в лицо.
Разложив дурь свою, как на рынке,
Собеседнику – водки в стакан.
Эх, застольную спеть по старинке? . .
Иль заверить всех, что я не пьян.
И, теряя остатки рассудка,
Протянуть и наполнить ладонь
Грудью женской, хотя б на минутку,
И почувствовать в сердце огонь.
И вампирить тепло и участье,
Упиваться ее добротой,
И давать этой женщине счастье.
Благонравной, усталой, седой.

ОБМАНЫ

Обратный отсчет

Две ночи, два бокала, два яйца
На сковородке. Два плафона светят.
Два человека, два обмана, два лица:
Один сошел с ума, другой за все ответит.
Одна любовь, одна тоска, один вопрос,
Один ответ, одно воспоминанье,
Одно терпение, один курносый нос…
Ноль - ужас пробужденья утром ранним.

*   *   *

С волненьем новой встречи жду.
Себя внутри вопросом жгу:
-Зачем? И нужен ли я ей?
Но если встреча наша – миг,
Лишь крик души её и тела крик,
То не забыть мне этих сладких дней.

Встреча

Все! Кончилась отсидка в две недели!
И завтра, может быть, я снова буду здесь.
Покинув облака и заморозив чувства,
Постигнув конспирации искусство,
Вернусь в себя. Наполнясь жизнью весь,
Лечу навстречу, как грачи летели,
Сметая на пути снега, мороз, метели…
Все! Кончилась отсидка в две недели!


Уговоры

Ну, перестань терзаться – это лишнее.
Тебе все кажется, что я к тебе остыл?
Деревья цветенье сменили спелой вишнею,
Созрел мой пыл, но не угас мой пыл!
И знать мне ни к чему, что будет с нами дальше:
Быть может, расцветем, быть может, будем гнить,
И что у нас в глазах: соцветья правды, фальши?
Я счастлив уже тем, что мне дано любить.

«Я не надолго…»

Расстроена, но рада мне – я вижу,
И на губах бушует чувств метель.
Я опустил  лицо в твоих ладоней нишу,
Я растворился в женской теплоте.
Ты не проси, я не могу не мучить,
Мне тоже больно, рад бы не глядеть
В глаза твои под бровьими излучинами,
На жалоб стон немой и на кудряшек медь.
Зарыл  в тебя лицо – тепло люблю как кошка!
Вдыхаю запах твой, и сердца стук сильней,
Но есть еще две теплые ладошки…
- Я не надолго – надо ехать к ней.


*   *   *
Я помню пытку взглядов, муки встречи,
Я не забуду расставанья днем:
Почтовая, как ласковая сука,
Лизала нас и с грустью и с огнем.
Наш клен погас – он сбросил огнь листьев,
И я уже не тот, и ты – не та.
Вот почему так страстно-ненавистно
Глядят твои зеленые глаза.

*   *   *

Я забыл твое лицо, цвет любимых глаз.
Плавность плеч, покатость бедер, я не помню вас.
Помню только свежесть ласки, помню крик немой,
И отчаянную смелость в эту ночь с тобой.
Все забыто, все как в сказке... Верить или нет?
Чем же жить, коль ты исчезла как погасший свет.
Где найти душевной силы, чтобы не завыть?
Все так быстро, нереально... Быть или не быть?


МОРОКА БЫТИЯ

Провожая серебряный век
Мерзкой водкой конца девяностых
Я гляжу на события просто,
Полон веры в грядущий успех.
Не хочу ни любви, ни гробов.
Не желаю ни смуты, ни пьянки:
Дайте только мне отзвук тальянки,
Только дайте мне поле стогов.
В безысходности жизни мечусь,
Упиваюсь свершеньем развала
Разоряю, начав все сначала,
И от скуки  к бутылке тянусь.
Так вливайся, отрава души,
Вытесняй все проблемы и беды,
Будь зачинщиком пьяной беседы,
Но меня убивать не спеши.

Друзьям

Не ищите меня – бесполезно…
Я пропал, чтобы воля окрепла,
Чтобы стала как лоб мой – железной,
Чтоб как феникс восстала из пепла.
Не ищите меня у жены,
Не ищите у девок и в пьянках,
Я – один, я сижу на Таганке,
Тишина и покой мне нужны.
А когда станет грустно сидеть,
И тоска перейдет на бумагу,
Появлюсь под оркестрову медь,
Под хлопки по плечам и под брагу.
И опять буду ночью и днем
Социально-общественно нужен,
И запрятав тревоги поглубже
Буду выглядеть резвым конем.

*   *   *


Как быстро мы друзей находим.
Теряем их еще быстрей.
Теряем молча и в походе,
Теряем в глупости своей.
Одно лишь слово временами
Бывает тем ядром судьбы,
Что разбивает между нами
С трудом сведенные мосты.

*  *  *
Мне кажется, что я умру в апреле,
Как умер мой отец и прадед мой.
В погожий теплый день, весной,
В Москве, среди толпы, а не в постели,
Я, возвращаясь в «Жигулях» домой,
И продвигаясь в пробках еле-еле,
Вдруг телом вытянусь и обрету покой.


Вам, умеренные и праведные

Упрекали  меня, и за дело,
Что совсем потерял срам и стыд,
Что загадил и душу и тело:
«Алкоголик, свинья, паразит!»,
Что погряз я в разврате и пьянках,
Что домой прихожу не всегда,
Что «под мухой» - уже спозаранку,
Что моя закатилась звезда.
 
Ни черта вы не поняли, братцы!
В наше время «хапуг и тупиц»,
Мило-дело прозрачной нажраться,
Чтоб не видеть поганых их лиц.
Чтоб в компании, главной для сердца,
Наливая друзьям не спеша,
Мог я смело душою раздеться:
Показать, как избита душа…

Жизнь мою от рожденья до морга
Проклинайте. Плевать, я запью.
Свиньи в грязь тоже лезут с восторгом
Пряча свинскую душу свою.


Вечеринка

Скорей, скорей за стол, он полон вкусноты,
Он манит разговорами и смехом.
И вот уже глазами ищешь ты
Меж блюд и рюмок с холодцом прореху.
Бутылок непочатых стройный ряд…
И запах чудных блюд смешался с духом виски…
Примета праздника – французский аромат
Духов - завис над яствами так низко,
Что пропитал и рыбу и салат.

Наш вечер будет беззаботно-пьяным,
Мужчины будут пить коньяк и «Айгешат»:
«За наших дивных дам», - не сняв с локтя стакана…
Но грех ведь небольшой? Их женщины простят.
Хозяин принесет походную  гитару,
На грифе вытертом «поправит черный бант»,
И хором зазвучит средь пьяного угара,
«Повесил свой сюртук на спинку… музыкант».
А через 5 часов, когда уж пить нет силы,
Когда нестойкие падут главой на стол.
И кто-то в темноте на кухне охнет: «Милый…»
Встать и сказать: «Ну, я домой пошел…».

Идти ночной Москвой, без спешки, без тревоги,
Со смехом думая, что мир погряз в грехах,
С трудом передвигать в сугробах ноги,
И все гадать, случится ль общий «трах».
Промерзнуть, натянуть пальто на уши,
И, как наполеоновский солдат,
Брести морозом, согревая душу
Мечтой несбыточной, что дома все простят.

ПРОЧЕЕ
Шакал и вишня
Шакал однажды вишню увидал,
Что на верхушке дерева висела.
Он призадумался:
- Тяжелым будет дело,
Но вишню съем! На то я и шакал! –
Он два часа о ветви шкуру стриг,
Два раза чуть ни сверзся, неумеха,
Но ради вишни, не жалея меха,
Он наверх забрался, и цель почти достиг.
Тут налетел орел. Он вишню захватил
И вдаль её унес, курлыча гордо.
Гримаса горя смяла песью морду.
С досады наш шакал среди ветвей завыл.
Затем он три часа спускался вниз
И ободрался более чем прежде.
Он живу быть уж потерял надежду,
И от досады свои лапы грыз.
Спустившись вниз, очнувшись худо-бедно,
Он понял истину, простую как помет:
Шакалам по деревьям лазить вредно,
Не для шакалов вишенье растет.


Днепропетровск               

Я прочитал про город, где бывал,
И посмотрел на карту в приложеньи.
История: кто, где, кого скрывал,
Какие на сегодня достиженья.
Все о заводах, фабриках, и где
Найдете вы гостиницы и бары.
Милиция, что держит нас в узде,
И местных брежневых, громыко будуары –
Все есть на карте, так же как в статье,
Но одного не знает составитель:
Ищу я в текстовой его галиматье
Следы того, кто вовсе не правитель.
Умом я понимаю – все напрасно:
Весь миллион в статейку не впихнешь,
Но сердцу не понять – желая страстно –
Оно толкает кровь: най-дешь,
най-дешь,
най-дешь.
Что мне чужие общие успехи –
Лишь звук пустой, рождающий ничто,
Но я ищу, забыв часовы вехи,
Ищу ее, ищу его, ищу про то,
Как я там был в конце лихого марта,
Как жил, смеялся, спорил и любил,
Как в руки мне попала счастья карта
И как король червей ее побил.
О музыке ищу, о дискоклубах.
Ищу доверчивость кристальной доброты
И «Аромат степу» и этот кубок,
Который налила мне лично ты.
Энциклопедия молчит. В печатных строках
Лишь о коровах, паровозах и станках.
И ничего о коньяке и «Смоках»,
И ничего о людях и делах.


Наталье Трофимовой на день рождения. 2005.

Как хорошо в тоске и свалке,
Когда и сам себе не рад,
Когда повеситься не жалко
Увидеть твой веселый взгляд,
И улыбнуться  кислой рожей,
И, подхватив твое тепло,
Почувствовать всей старой кожей,
Что к нам удачу занесло.
Что нас убогих призирая,
Прислал господь благую весть...
Пусть на земле нет больше рая,
Спасибо ты на свете есть.

Наталье Трофимовой на 25 лет. 2006.

Не надо трястись над кормушкой,
И можно гулять бесшабашно,
И дружбу ценить, словно деньги,
А деньги – ко всем чертям!
И я со своею осьмушкой
Завидую страшно-страшно
Твоим молодым и веселым
Непрожитым трем четвертям.

               

Татьяне Шадриной, 2006

Падает легкий снежок,
ветры утихли в Москве…
В этот декабрьский день
все, что захочешь – тебе!
Снег серебра за окном,
песни, тепло наших рук,
Речи, бокалы с вином,
легкой поземки звук…
Все для тебя в этот день:
здоровья и мужа хорошего!
Счастье к тебе придет
декабрьскою белой порошею.


МУЗЫКА ДУШИ


Танго

Не подойду, не обниму, не поцелую,
Не рассмеюсь, в глаза не загляну,
Издалека я бешенно ревную,
А вот к душе душою не прильну.
Не будет больше жизни без оглядки,
Не будет больше пухлых детских уст,
С тебя теперь «все взятки» стали «гладки»,
Лишь ты не гладка, как терновый куст.

Зимний блюз

Сегодня черный день: идет снег, сыро, грязь,
Пришло письмо – тоска невыносимая!
Забыть тебя. Тебя! В груди комок свинца:
Будь счастлива моя любимая!
Не трус и не подлец – ты предана не мной.
Судьба нас развела, судьба необоримая...
Кого уж тут винить, тебя или себя?
Будь счастлива моя любимая!


Румба

Кто запретит мне тебя ревновать?
Мучиться, думать, любить и дерзать,
И у окна по полночи стоять,
Зная, что ты не придешь...
И подвывая от смертной тоски,
Крепко, до боли, сжимать кулаки,
Плакать, тебе посвящая стихи,
Клясться, что это не ложь.
Кто запретит мне тебя не любить,
В Город не ездить, тобою не жить?
Склеишь-не склеишь, а лучше не бить.
Или убить наповал?
Мыслью терзаться, что ты не моя,
Письма читать, что нашел как-то я,
Вялым ходить, свое горе тая,
Слать то, что раньше писал...
Жизнь не заставит тебя позабыть:
Помню и буду той памятью жить,
Скучно и тихо по жизни бродить...
Как впереди много лет!!!
Медленно будут тянуться они,
как поздней осенью тянутся дни...
Мне без тебя плохо жить, ты пойми,
Ты мое счастье, мой свет.

Вальс

Милая, нежная, солнцем облитая,
Как ты сейчас далеко!
Нас разделяют дороги разбитые,
Дети и звезд молоко.
Ты недалёко, коль мерить не метрами,
Ты бесконечно близка.
Но не достичь тебя: нудными ветрами
Ночи свистят у виска.
И, понимая, что это - разлука,
Сердце клокочет вразнос…
Как я хочу целовать твои  руки…
Нежно касаться волос.