2. Приёмыш

Она была одной из многочисленных маминых отпрысков. Никто не считал, что дети породистой красавицы-японки стоят хоть какого-то внимания, которое получала она сама – как от хозяев, так и от соседских котов. Каждый день пятеро котят только и слышали:
- Вот ведь нескладный помёт получился!
- И в кого только, вон Джеральдина какая красавица…
- Да и кавалер её нынешний не дворняга последняя, самый настоящий сибиряк.
- А что ж дети-то такие неудачные? Тебе, Семёновна, сразу утопить их надо было.
- Да кто ж знал-то? Мелкие, не видно ж было, что такие страшилища получатся. Я же их продать хотела как удачную помесь али породу какую – знаешь ведь, мне внук любые документы в секунду бы справил на своём компьютере. А вон чего вышло, тьфу, пакость!!! Теперь чего уж, пусть, да и она их кормить скоро перестанет, авось сами подохнут.
   И вот такие разговоры не прекращались с тех пор, как котятам месяц исполнился. Из пятерых было два мальчика, три девочки. Детям не повезло не только с местом рождения – деревенский дом, и временем рождения – декабрь месяц, но и с матерью, и с хозяевами. Мать почти не уделяла им внимания, предпочитая наспех покормить и умотать на улицу – зимние сибирские морозы её не пугали, как и её многочисленных поклонников. А котята оставались одни, и одна из сестер, черная девочка на тонких худых ногах и спутанной шерстью думала, почему же мама их не любит. От того, что они такие некрасивые, как утверждала Семёновна? Или по какой-то другой причине? Но другого примера перед глазами не было, и как другие мамы относятся к другим котятам, девочка не знала. Только и ей, и её братьям и сёстрам было очень тоскливо без мамы. А ещё ужасно хотелось есть. Они выбирались из коробки и жалобно звали маму, пока Семёновна не начинала ругаться и размахивать веником. Возле печки, где было мамино место, всегда стояла глубокая миска с молоком, и котята старались к ней пробраться, чтобы хоть немного насытиться. Иногда это получалось, иногда нет. Только делать это надо было только тогда, когда Семёновна не видит – разом веником оприходует за то, что смеют таскать еду у её любимицы. А избалованная Джеральдина нечасто подходила к молоку. Она очень хорошо знала, что у хозяйки можно выклянчить всё, потому что она Королева. Потому что она самая роскошная и красивая кошка на свете. И хозяйка свято в это верит, покупая ей свежую рыбу, балуя деревенскими сливками, обрезая лучшие куски у курицы, которую готовила для себя. Про сухие корма и паштеты и говорить нечего – у Семёновны целая полка была забита этим добром.
   Старший сын хозяйки предпочитал не работать, а проводить время за бутылкой. По этой причине семьи у него не было. Животных он в принципе не жаловал, а уж тех, от которых нет никакого материального толка  тем более. Котята старались не попадаться ему под ноги, потому не вылезали из коробки, когда он был дома. Он мог спокойно пнуть не вовремя попавшегося на дороге котёнка, и каждому из пятерых уже доставалось от него. В туалет их выносила Семёновна на холодную веранду – перекладывала в другую коробку, которая там и стояла, почти ледяная, застывшая от многочисленных кошачьих выделений. Старуха могла оставить там котят и на час, и на два, как что-то несущественное. Они жались друг к другу, звали маму и мечтали поскорее попасть домой. Хорошо хоть изба всегда была протоплена, там котята отогревались хоть и медленно, но верно. Так они и жили, часто замёрзшие, полуголодные и тощие. И всё время думали о том, что заслужили такую участь, что сами виноваты в том, что родились некрасивыми. Были бы такие, как мама – и с ними бы носились, как Семёновна с Джеральдиной. Черная девочка тоже смирилась со своей участью. Помимо борьбы с холодом и голодом была борьба за жизнь – начали съедать блохи. И это зимой! Что же по весне-то будет! А всё потому, что ленивая Семёновна неделями не прибиралась, а свою любимицу Джеральдину предпочитала обрабатывать специальными каплями. Когда до неё дошло, что у котят блохи, то ей и в голову не пришло, что дом в чистоте надо содержать. Она просто решила не допускать мать к детям. Нельзя сказать, что мать сама рвалась к ним, и бедных котят окончательно забросили.
   Наступил февраль. Как-то на выходных приехала младшая дочь Семёновны. Без мужа и детей, зять предпочитал не общаться с тёщей. А детям не светило полезное общение с вечно пьяным дядей. Дочь была совершенно не похожа на мать. Осмотрев дом, она принялась за уборку. Мела, мыла, оттирала, даже двигала мебель. Сварливая старуха и её сынок не говорили ей ничего, побаивались. У дочки был непростой характер, и постоять за себя она умела. Пока она придавала дому жилой вид, Семёновна решила дать корм скотине, и заодно – вынести котят на веранду в туалет. Свою любимицу на это время она оставила в кресле смотреть телевизор. Увидев, как её старая мать спрашивает у кошки, что ей бы хотелось посмотреть, дочь только фыркнула от возмущения и отвернулась. Потому и не успела заметить котят. А Семёновна настроила телевизор на мыльную оперу и пошла во двор. В дом она вернулась, не занося малышей с веранды. Проходили часы. Котята и так жили в замученном состоянии, неизвестно как выживая изо дня в день, а тут совсем худо стало. Семёновна явно про них забыла. Зачем помнить про того, кто тебе не дорог. Черная девочка обняла братьев и сестёр, решив, что бояться им всем уже нечего. Да и какая судьба может ожидать того, кому не посчастливилось с внешностью? Котята прижались, как обычно бочками, и уснули…
- … Ты их уморить решила таким образом?! – ворвался в сон черной девочки чей-то сердитый голос. Девочка не хотела шевелиться, но внезапно нос её почуял живительное тепло, донеся его до всего тела. Она открыла глаза. Четверо котят лежали на печке, укрытые теплым одеялом. Одного братика с ними не было. – Если б я знала, что ты так с животными будешь обращаться, то хрен бы я тебе эту дурацкую кошку покупала! Или стерилизовала бы её сразу! Кстати, именно так и сделаю! Увезу завтра с собой и прооперирую!
- Не смей! – завопила Семёновна. – Она ж мне деньги приносит, я всех её котят как породистых продала. Этот только приплод дурной вышел…
- Это не приплод дурной, это башка у тебя дурная, идиотка ты старая! Один котёнок сдох, хорошо хоть я вовремя вышла, остальных спасла! Отдавай котят по объявлению!
- Да кому эта пакость нужна! Вон они какие стрёмные, кто ж их возьмёт.
- Кормить и ухаживать надо было за ними, тогда бы сейчас красавцы были, а не замухрышки. Короче, так, мать, слушай внимательно, - и в голосе дочери зазвучал металл, - я увожу с собой в город твою чучундру и стерилизую её. Я дам объявление о раздаче котят. Сама. Ты получишь свою кошку назад, когда все котята будут пристроены. И если вздумаешь выкинуть их куда – пеняй на себя. Я каждый адрес проверю, куда ты их отдала. Они должны быть в хороших руках!
   Из всей этой брани и ругани котята поняли только то, что их братик умер. А дочь Семёновны не считает, что они никому не нужны. Она уехала в город, забрав с собой не только Джеральдину, но и одну из кошечек – сказала, что для себя. Чёрная девочка осталась с одним братиком и одной сестрёнкой, радуясь, что хоть кто-то из них обрёл дом. Ясно было, что дочь Семёновны не даст в обиду, будет кормить и не заставит часами сидеть на морозе. Этого вполне хватало для счастья…

… - Какая-то она всё-таки у нас грустная, - сказала Саша, поглаживая свою любимицу по спине. Лизка развалилась на хозяине во всю свою полосатую тушку и сладко мурчала. Анфиса почесала ей шейку и добавила:
- А что ты хотел? Если она июньская, то сейчас ей примерно месяцев семь-восемь. Ей кот нужен. Хотя она, как ни странно, ведёт себя спокойнее, нежели другие кошки.
- Мамкой ей надо быть, - наставительно сказал Саша, - может, поищем котёнку какую?
- Можно, в принципе, - согласилась Анфиса, разворачивая газету. Нужное им объявление они нашли в пометке «Срочно»…   

… Дочь приехала к Семёновне, едва та сообщила ей, что на одного котёнка нашлись хозяева. Котята тоже знали об этом, волнуясь и переживая. В последнюю неделю они жили не так уж плохо. Семёновна стала кормить их, и на мороз больше не выносила, выпускала в подпол, где было не так холодно. К тому же быстро запускала обратно, едва они подавали голос. И пусть в еде не было сильного разнообразия, но молока котята пили вдосталь, иногда заедая остатками супа либо каши. Теперь же одного из них ждала неизвестность.
- Они приехали, - доложился сын Семёновны, отключая сотовый, - говорят, ехали полтора часа, где-то в центре живут. Вон, на остановке стоят, ждут, когда им зверьё вынесут.
   Сестра цыкнула на него и выглянула в окно. Остановка была конечным  маршрутом всех автобусов, что ходили сюда, и находилась почти рядом с их домом. Потому молодых парня и девушку она видела хорошо. С минуту она разглядывала их, а затем спросила:
- Кого им, мальчика, девочку?
- Вроде бы девку…
   Дочь подошла к коробке и взглянула на котят: одному мальчику предстояло ждать своей очереди, а вот кто-то из двух девочек поедет сегодня домой. Оставалось решить: чёрная или чёрная с белым пятном? Выбор пал на чёрную девочку. Усадив её в переноску, она тихо прошептала ей:
- Не бойся за брата и сестру. Я прослежу, чтобы они тоже нашли хороший дом. А ты теперь будешь счастлива. Удачи тебе!
…Чёрная кошечка всё же испугалась, когда её вытащили из переноски, и незнакомый парень осторожно сунул её к себе за пазуху. Там было тепло и пахло чем-то незнакомым, но приятным. Главное, что от него не было мерзкого запаха, какой был у сына Семёновны: грязной одежды, немытого тела и алкогольных паров. Кошечка принюхалась, но всё равно не успокоилась. Она нервно замяукала, опасаясь неизвестности. Однако вскоре пара дождалась автобус; уже там котёнка взяла к себе девушка. Она рассматривала её и улыбалась.
- Неухоженная немного, худая и нелепая, - вынесла вердикт девушка, - но это всё израстётся, главное – отмыть её да откормить. А уж глаза-то какие красивые, прям золотые монеты! Полюбуйся, какие!
- Да я и так вижу, - парень погладил чёрную мордочку, - красивая киса будет. Ну чего ты кричишь, глупая? Тебя никто не обидит, это я тебе обещаю. Меня зовут Саша, а это – Анфиса. Ты будешь жить с нами, а мы кошек любим, так что не бойся. Как ты её назовёшь, уже решила?
- Я хочу что-нибудь еврейское, - ответила его жена, - ты не против?
- Смотря как это звучит.
- Как тебе Руфь? Это полностью, а можно Руфа, Руфочка…
- Идёт, - согласился Саша, - значит, ты у нас теперь Руфь. Привыкай.
   А чёрная кошечка слушала и не верила своим ушам. Ей дали имя? Её называют красивой? Кто-то восхитился ей глазами? Да её впервые в жизни гладили, говорили что-то ласковое и уговаривали не бояться…
… Дома у Саши и Анфисы Руфку встретил запах незнакомого животного. Но вскоре стало ясно, что это такая же кошка, только взрослая. Увидев чёрного котёнка, она бросилась к нему и принялась обнюхивать. От неожиданности Руфа зашипела, боясь, что взрослая окажется такой же, какой была её собственная мать, или ещё хуже, обижать начнёт. Та хоть просто прогоняла котят с дороги, чтобы жить ей не мешали. Но полосатая кошка не обиделась и не рассердилась, продолжая принюхиваться к котёнку.
- Руфа, не бойся, - услышала она голос Саши, - это Лицхен, наша старшая. Она добрая и серьёзная кошка. Милая, ты дашь им корма?
- Конечно, сейчас покормлю наших красавцев, - ответила Анфиса, и буквально через минуту перед Лизкой и Руфкой оказались мисочки с восхитительно пахнущим кормом. О таком можно было только мечтать! Именно такой корм часто ела Джеральдина, никогда не делясь со своими детьми. Лиза уже не спеша принялась за еду, а Руфа всё никак не могла надышаться умопомрачающим запахом изумительного кошачьего фаст-фуда. Потом она с жадностью набросилась на еду, боясь, что большая кошка может его отобрать. Но Лиза спокойно доела свой обед и с нордическим спокойствием отошла в сторону, дожидаясь, когда младшая поест.
- Оголодала, - констатировала Анфиса, глядя на прожорливость котёнка. – Как думаешь, они подружатся с Лизкой? Как-то недовольно наша евреечка среагировала на другую кошку. Хотя Лицхен молодец, ведёт себя достойно.
- Никуда не денутся, - отозвался муж, - Лизка взрослая, а той как раз месяца три. Вот и будет ей приёмная мамка. Кстати, сейчас переварит пищу, надо её к горшку приучать начать, да в душ сносить на помывку…
…Поздно вечером, когда новые хозяева уже спали, а кошки расположились у них в ногах, Руфа лежала и думала о своей судьбе. Эта жизнь кардинально отличалась от предыдущей. Никогда её столько не гладили, вкусно не кормили, да вообще не кормили досыта. Сегодня её впервые помыли. Это не было приятной процедурой, скорее шокирующей, но тут уж ничего не поделаешь. Сначала её намыливали чем-то без запаха, а на второй раз чем-то очень приятно пахнущим. Потом завернули в пушистое полотенце и вернули в комнату, где её дожидалась большая кошка. Руфа уже усвоила, что большую зовут Лиза. Она показала младшей, где туалет, и как им пользоваться. А после злосчастной помывки Лиза деликатно предложила свою помощь по приведению шёрстки в порядок. Руфка немного пошипела, и старшая понятливо не стала приставать. Но сейчас она лежала рядышком с большой кошкой, которая не была её матерью, но в течение всего этого дня вела себя так, как маленькой Руфе хотелось, чтобы вела себя её родная мама. Лиза явно была рада появлению у них дома котёнка. Руфа ощутила внутри какое-то новое чувство, поднялась и придвинулась к старшей поближе. Лизка не спала. Она встала и принялась вылизывать кошечку. Как и сказал Саша, у Руфы появилась приёмная мама.
    
   (Рассказ основан на реальных событиях)