Цветы для Алисы 2007 г

ЧАСТЬ 1

Это было самое обычное утро, и я шла на троллейбусную остановку за час до начала трудового дня. Комплекс опоздать образовался еще в детстве, что этому способствовало – мне не известно, да я об этом особо и не задумывалась. Задумывалась я в последнее время о другом, а именно о неумении мужчины сделать женщину по-настоящему счастливой.  «Ведь они тупят  на каждом шагу,- размышляла я ,- делают вещи, которые могут обидеть; кто-то не достаточно внимателен, кто-то слишком раздражителен, кто-то тиран, кто-то скряга. Неужели нет человека, который будет делать все возможное для счастья своей  девушки, чтобы она чувствовала себя богиней, а не какой-нибудь кухаркой, неудачницей или матерью Терезой, вытаскивающей своего мужчину из очередной неприятности».
   Я часто и внимательно наблюдала за различными женщинами, изучая их судьбы , и пришла к выводу, что все они несчастны в своей любви.  В лучшем случае они получают цветы строго по праздникам, а в худшем – подзатыльники каждый день. Ни тот, ни другой вариант не  мог называться счастливой судьбой.
       С такими мыслями я остановилась в метре от остановки и заметила плачущую девушку с мокрым от слез лицом. Она усердно терла глаза, словно пыталась вообще стереть их со своего лица.  Кудрявые темные волосы ее трогательно лежали на худых плечах.  Сама по себе она была вся миниатюрная, как  дюймовочка, и синее платьице ее с белым пояском смотрелось  почти кукольным, детским. И волосы ее, и глаза, и маленький нос, и телосложение, и платье – все было таким милым–милым, скромным-скромным, что ее хотелось пожалеть. Неужели  и  ее обидела очередная скотина из племени мужчин, не видящих своего счастья? Сам облик этой девушки не позволял думать о том, что причиной ссоры стала она сама, разве только ее наивность, кою был пронизан весь ее образ, помешала ей разглядеть в ком-то будущего обидчика.

       На остановке никого, кроме нас с нею, не было, и именно в этот момент я решилась на эксперимент, который вынашивала в себе столько времени и не знала, реально ли его осуществить. Природа наградила меня мальчишеской фигурой, в чертах лица не угадывалась принадлежность к женскому полу, да и одета я была, на удачу, в черный спортивный костюм и кроссовки, которые гармонично  дополняла короткая стрижка.
 Я никогда  не любила женщин в том смысле, чтобы что-то хотеть от них, кроме дружеского расположения, но я всегда искренне жалела недооцененных женщин, как впрочем, и мужчин, которые у меня, конечно, были, но с ними не нужно было проводить особого эксперимента, чтобы понять составляющие их счастья.  Женщины же - натуры более сложные и многогранные и потому интересные.  И, если воспринимать женщину такой, какой она изначально задумана природой, то, конечно, женщина- это прекрасная половина человечества.

               
                Часть 2
       Мне не пришлось даже ничего придумывать, так как девушка почему-то сразу приняла меня за мужчину, потому что, вытерев слезы, она улыбнулась мне и спросила тихим голосом: «Ты  не видел по дороге какой-нибудь сумки на земле?» Я сначала немного растерялась, и мне даже стало  не по себе - я все-таки чувствовала себя женщиной. Но  потом  я осознала, что для эксперимента необходимо идти на какие-то жертвы, ведь я сама добровольно решилась на это. «Нет, не видел, - произнесла я своим обычным грубоватым голосом, похожим на ломающийся мальчишеский голос в 15 лет, - а что-то случилось?»  «Случилось»- сказала девушка и с надеждой посмотрела на меня. Было видно, что она ожидает моего живого участия в ее судьбе и хочет поделиться своей проблемой.   
     Я присела рядом и, набрав на своем сотовом номер напарницы, сказала в трубку: «Ленчик, я задержусь, ладно? Проблемы есть,  отзвонюсь, » после чего отключила телефон, пояснив моей печальной спутнице, что делаю это для того, чтобы никто не смог беспокоить меня, пока я решаю ее проблему.
       Девушка смущенно улыбнулась и чуть укорила меня за излишнее беспокойство, хотя  я видела, как этот поступок сразу расположил ее ко мне.  Я кивком предложила девушке подняться со скамьи и отойти от остановки в ближайший парк, где мы уселись под двумя огромными развесистыми деревьями, и я посмотрела ей в глаза: «Рассказывай».
       Она, смущаясь и краснея, рассказала мне о том,  что у нее никогда не было настоящих друзей, а тем более молодого человека. Мать не выпускала ее из дома, пытаясь огородить от любого влияния улицы. После школы она тут же шла домой, где проводила остаток вечера в кругу своей матери и телевизора. Так продолжалось и, когда она поступила в институт. Вчера, сдав свой первый  экзамен, она вместе со своими  одногруппниками  решила, минуя дом, сходить в бар и отметить радостное событие, потому что подготовка к экзамену заняла много времени и требовала компенсации. Успех на экзамене стал настоящим праздником. В баре одногрупники постепенно отдалились от нее в другие компании постоянных обитателей бара. Она же, будучи в подобном заведении первый раз, осталась одна и привлекла к себе внимание какого-то парня, который любезно угостил ее пивом. С учетом того, что организм ее не привык  к алкоголю, она быстро опьянела и уже не помнит, как оказалась в чужой квартире, где ей еще пришлось выпивать немало спиртного, где была шумная незнакомая компания и громко играла музыка. Утром, когда она сообщила новым «приятелям», что собирается уходить домой, тот парень, что привел ее из бара, как-то неадекватно повел себя. Он пытался затащить ее  в комнату, возмущался и кричал, что она должна расплатиться за то, что пила и ела «на халяву», после чего она чудом вырвалась от него, оставив в его квартире свою курточку, и побежала домой.  Он выбежал за ней следом, ударил ее рукой в грудь, от чего она упала и разбила себе колено. И я в это время действительно отметила про себя, что на ее левом колене, стыдливо прикрытом краешком синего платьица, имеется ссадина и запекшаяся кровь.  После этого, со слов девушки, она стала убегать от него, но он схватил ее сумку и начал угрожать тем, что изобьет ее, если она сейчас же не вернется обратно на его вечеринку.  В растерянности она отпустила ручки сумки, и сумка осталась у него в руках, а она сама бросилась бежать. Вдогонку она выслушивала нецензурную брань, но за ней он  больше  не побежал, так как мимо шел случайный прохожий престарелого возраста. Она же добралась до ближайшей остановки и уже как час сидела на ней, пока не подошла я.

               Выслушав историю, я предложила девушке обратиться в милицию, на что она снова заплакала (так быстро слезы подступали к ее глазам) и призналась, что опасается мести со стороны того парня в случае подачи ею заявления.  Я же не стала пытаться ее разубедить в этом, а лишь сказала ей, чтобы она успокоилась и сама вытерла ей слезы салфеткой, которую достала из своего рюкзачка. Девушка удивленно посмотрела на меня и на салфетку, и я решила, что, наверное, для мужчины несвойственно иметь с собой подобные средства личной гигиены. Но, видимо, ей сейчас было не до этого, и она быстро забыла про салфетку, после чего я предложила проводить ее, чтобы самой ехать на работу. Перед этим мы вместе прошли весь путь, проделанный ею  до остановки, и безуспешно поискали сумку.
           Жила девушка достаточно далеко от моего района, и сначала я отправила домой ее, проводив до подъезда, а потом поехала на работу.
               Расставаясь, мы не обменивались номерами. Ей, видимо, было не до этого, а я побоялась показаться назойливой и торопить события, ведь я решила быть «идеальным мужчиной».
             «Как зовут-то тебя?» – спросила я у нее, когда она заходила в свой подъезд, держась за разбитую коленку и прихрамывая.
              «Алиса, - ответила она и улыбнулась,- спасибо за помощь».
                Ч А С Т Ь  3.
     Рабочий день оказался тяжелым. Весь день я думала о том, как можно помочь Алисе найти преступника. Все осложнялось тем, что Алиса боялась идти в милицию, а я не хотела заставлять ее делать это. Работа на телевидении обязывала меня иметь различные знакомства, в том числе и среди правоохранительных органов, поэтому уже вечером я общалась со своим знакомым участковым, проживающем в нашем районе. Он пояснил мне, что, если Алиса укажет квартиру или хотя бы дом, в котором она была ночью, то он сможет нам помочь. Теперь я должна была найти Алису и поэтому вечером около 8 часов я терпеливо стояла  у ее подъезда, дожидаясь, когда она появится на улице. Мне повезло, Алиса случайно выглянула в окно, и печально поведала мне, что строго наказана матерью за отсутствие дома в течение целых суток. Я не могла разговаривать с нею через окно про готовность участкового помочь ее горю, поэтому решила спросить у нее номер телефона, пообещав прислать по смс  важную для нее информацию. Она продиктовала мне номер по пальцам, поочередно показывая числа от 0 до 9,  и я, записав номер к себе в сотовый телефон, пошла домой, пожелав Алисе спокойной ночи.  Придя, домой, я набрала на телефоне текст, содержащий вопрос, когда мы можем встретиться в ближайшее время, так как у меня есть к ней разговор.
              Алиса ответила не сразу, и я уже подумала, что навязываюсь ей, что она не хочет со мной общаться и может все мои старания зря, но через некоторое время я увидела в своем телефоне «конвертик». Сообщение гласило: «я немного приболела, но смогу завтра на 15 минут выйти из дома в 18:00».  Я в свою  очередь заверила ее, что обязательно приду,  и тут же созвонилась по телефону с участковым. Он тоже пообещал приехать к дому Алисы и помочь нам.
                В 18 часов следующего дня мы с лейтенантом сидели на скамье возле дома Алисы и, когда она вышла, я заметила ее болезненный вид. Алиса, увидев человека в форме, сначала остановилась, как бы растерявшись, а потом предложила нам отойти за дом, чтобы ее мать не увидела нас из окна. За домом мы обсудили все детали произошедшего; Алиса просто и обстоятельно изложила все события, ничего не умаляя, но и не преувеличивая. При этом она делала акценты на различных мелочах, вплоть до того, какие предметы мебели стояли в квартире того парня. Участковый по описанию сразу  понял, о каком именно доме идет речь, поэтому нам не пришлось никуда ехать. После 10 минут разговора мы уломали Алису написать заявление, после чего она старательно вывела ровными круглыми буковками все, что продиктовал ей лейтенант, подложив под листок его кожаную папку.  Потом он взял с Алисы объяснение и удалился, а я проводила Алису до подъезда и пообещала сообщить о любой новости. 
При этом я попросила ее не переживать, ничего не бояться и выздоравливать.
               Уходя, мы ни о чем не договаривались, но я шла домой в радостном расположении духа, зная, что участковый поможет нам найти преступника и привлечь его по всей строгости закона.
            На следующий день после работы я зашла в магазин и, накупив кучу всевозможных фруктов, поехала к Алисе. Стоя под ее окном, расположенном на третьем этаже, я отправила ей смс: «Алиса, чтобы вылечиться, надо кушать фрукты. Выгляни  в окно!» через минуту Алиса удивленно смотрела на меня через двойное стекло, и я показывала ей пакет с фруктами. Через две минуты она уже держала его в руках и краснела от смущения.
   «Зачем ты это все делаешь? – спрашивала она,- ведь это время, деньги…»
Я лишь улыбалась и желала ей скорейшего выздоровления. Мы общались не более трех минут, потому что ее мама выглянула в окно,  и выражение ее лица говорило о том, что Алисе пора идти домой.
       Когда она ушла,  я достала баллончик, который лежал у меня дома с тех времен, когда мы с друзьями разрисовывали бетонные стены в своем дворе,  и написала на асфальте прямо под окнами : «Алиса, не грусти!»
Удостоверившись, что никто за данным актом не наблюдает, кроме маленькой сморщенной старухи у соседнего подъезда, я убрала баллончик в карман и пошла домой.
                Ч А С Т Ь  4.

     Участковый  позвонил мне сам через четыре дня и сообщил, что необходимо явиться на опознание сумки к нему на опорный пункт. Я, с тех пор, как принесла фрукты Алисе, не созванивалась с ней ни разу и не видела ее, потому что размышляла, как  нужно вести себя с этой милой, но безумно странной и безобидной девушкой, находящейся под полным влиянием своей матери. Я боялась «нарваться» на разговор с ее мамой, так как мне казалось, что она может раскусить, что я девушка, а не парень, и тогда мой эксперимент рухнет на корню. Алиса же называла меня Женей, это было мое настоящее  имя, поэтому в данном смысле врать не пришлось.  Я не замечала, чтобы Алиса усомнилась в моей принадлежности мужскому полу. Мне вообще казалось, что она боится поднять на меня глаза и все время чего-то стесняется, словно у нее есть комплекс неполноценности из-за отсутствия в ее жизни друзей и свободы. Она была красива, и я искренне не понимала, как такая девушка могла оставаться одна.  В ней еще жила какая-то детскость, наивность, но в ее голосе, взгляде чувствовалось что-то неуловимо женственное, подлинное.
             Алиса была в светло-коричневом платье до колен в мелкий белый рисунок, когда я встретила ее у подъезда, чтобы ехать в опорный пункт милиции.  Волосы ее были перевязаны бежевой ленточкой и убраны назад. Она шла к остановке чуть впереди меня, и я не могла оторвать взгляда от ее милой прически. Мне показалось, что она могла бы стать героиней какого-нибудь романа Ивана Сергеевича Тургенева, воспевавшего русских женщин в своих творениях.  Я шла за ней и понимала, насколько она беспомощна на самом деле и не адаптирована к жизни, в которой вокруг нее, как я уже успела заметить, все время скапливались какие-то неприятности.  Я даже  ощутила  себя  небывало сильным человеком, способным защитить более слабого, и это придавало мне силы.
          В милиции мы были уже через полчаса, и Алиса прослезилась, увидев свою сумку. Так трогательно она реагировала на все, происходящее вокруг нее.  При этом я даже почувствовала себя немного неловко, а участковый только пожал плечами, глядя на меня.
         Сумку мы не забирали потому, что надо было соблюсти ряд формальностей и потом забрать ее у следователя под расписку. Но Алиса не возражала, она была какой-то покорной, тихой и только благодарила участкового, который обрадовал нас тем, что человек установлен и пишет явку с повинной. «А может отпустить его,- вдруг обеспокоилась Алиса,- зачем ему жизнь портить? Из-за какой-то сумки…»
        «Он сам себе жизнь портит»- убедительно сказал участковый, и мы распрощались с ним, пообещав, что будем на связи. Я боялась длительное время находиться с Алисой среди знакомых мне людей, опасаясь, что они смогут выдать меня, и Алиса все узнает.
           После того, как мы вышли из опорного пункта, я позвала Алису в летнее кафе, в котором ранее никогда сама не была. Знакомые мне кафе пугали меня возможностью, опять-таки, встретить кого-либо.
          Мы уселись за самый дальний столик. Я позволила Алисе самой выбрать место, где мы сядем  с мороженым и коктейлем, которые, как мне стало известно, Алиса безумно любила.  Я заказала нам по две порции того и другого.  За коктейлем Алиса рассказала мне, что последние несколько дней она ощущает комфорт  и радость, а также чувствует себя защищенной и очень благодарна мне за это.
Когда мы вышли из кафе и направлялись к ее дому, я купила ей у проходящего мимо торговца связку огромных воздушных шаров, и заметила, как засветились неподдельной радостью ее большие серые глаза. Всю дорогу она восторженно смотрела на 10 разноцветных шаров, называя каждый из них разными именами, чем привела меня в умиление. Мне всегда нравились непосредственные, бесхитростные, простые люди, выражающие свои эмоции, а Алисе никогда никто не дарил воздушных шаров ,и поэтому мы угодили друг другу.
           Мы гуляли до темна и Алисе несколько раз звонила на телефон мама. Алиса смущенно отвечала в трубку, что гуляет «с Женей», после чего мама отключалась; видимо мое имя для нее уже что-то означало. Около 12 часов ночи я доставила Алису до дома, и она вошла в подъезд с охапкой шаров, весело предполагая, что ей на это скажет ее мама. Я же отправилась к себе домой на такси, так как транспорт уже не ходил. До утра я делала работу, которую взяла на дом, потому что ничего не успевала. Утром, сидя на рабочем месте, я получила смс-сообщение от Алисы и была очень удивлена. «Привет – гласило оно, - как вчера добрался?»  «Хорошо» - ответила я и улыбнулась сама себе. Мне все еще непривычно было обращение ко мне в мужском роде, ведь при встречах Алиса мало обращалась ко мне и почти не задавала вопросов. Мы в основном молчали, но я не чувствовала от этого какого- либо напряжения, что называют «неловкой паузой».
            После моей смс о том, что «добрался» я хорошо, Алиса более ничего не написала.

          В этот день я получила долгожданную зарплату и заказала в службе услуг большой букет лилий, заметив симпатию Алисы к этим цветам, когда мы проходили мимо цветочного магазина. Она тогда не сказала ни слова и не сделала ни намека, но по ее взгляду я определила, как ей хочется таких цветов для себя. Цветы даже чем-то напоминали ее саму, нежную, трогательную и скромную.
         Букет был направлен вечерним курьером, и я нервно прикидывала, понравится ли Алисе мой подарок. В семь вечера пришло смс со словами: «Не знаю, что и сказать. Я плакала целый час».  «Что-то случилось?» - я тут же позвонила Алисе на телефон, опасаясь, что она могла встретить на улице того самого парня, который сделал ей больно. «Да все хорошо, - успокоила меня Алиса, - просто мне никто никогда не дарил цветов, а лилии – они мои любимые ».  « А как насчет того, что в лилиях?» - спросила я, памятуя о прикрепленной к стеблю записке. «А что там? – голос абонента на несколько секунд исчез из эфира, а потом послышался снова, - Ух ты! Я приду».               
                Ч А С Т Ь 5.       
Я долго стояла перед шкафом своего двоюродного брата и выбирала, в чем могу пойти в ресторан с Алисой.   Брат подкалывал меня, задавал всевозможные вопросы, а я врала, что одежда мне необходима для одного бедного мальчика, о котором  мы делали на днях репортаж, и что мальчик имеет такой же размер одежды, что и я. Наконец мой выбор остановился на светлых брюках, которые не были ярко выражено мужские, и безрукавой рубахе в обтяжку. Мне понравился мой облик, так как он не характеризовал меня как какого-то «мужлана», а выставлял вполне солидным молодым человеком.
           Я и сама, не понимала, правильно ли я поступаю, создавая все это. Я не хотела быть мужчиной, но я очень хотела, чтобы несчастная Алиса, наконец, почувствовала себя счастливой, хотя бы не надолго, ведь она заслуживала того и я искренне желала видеть ее такой же радостной, какой она шла тогда по городу с шарами, всегда.
           Мы договорились, что я не стану заходить за ней, а мы встретимся в центре города на пристани. Алиса не знала, что я задумала для нее и, когда она появилась, то спросила, какое мы сегодня  будем есть мороженое.
           Она была в фисташковом сарафане, смотрящимся, как вечерний наряд, словно чувствовала, что нам предстоит не простой вечер. Волосы ее были распущены и нежно лежали на плечах закрученными локонами. Увидев ее такой красивой, я еще раз подумала о бестолковости мужчин, не замечавших до сих пор этой девушки. Она была в трогательных туфельках с переливающимися разноцветными камушками. Туфли были отлично подобраны к платью, и я пожалела, что  не имею таланта с таким вкусом комбинировать предметы своей одежды.
            Когда мы дошли до пристани, я развеяла мечту Алисы о земляничном мороженом и пообещала ей что-то интересное, чем кафе, в котором мы уже были. Алиса послушно шла со мной и не задавала лишних вопросов, что  было идеальным условием для преподнесения ей сюрприза. Мы взошли на пристань, уже смеркалось. Алиса терпеливо ожидала того, что обещало быть, интереснее мороженого, а я нетерпеливо поглядывала на часы, считая секунды до появления теплохода. Теплоход подошел через 2 минуты, и Алиса вопросительно посмотрела на меня, а я пропустила ее вперед. Кроме нас на теплоход зашло еще четверо человек. Этот рейс был последним в ту сторону, куда мы направлялись. В нашу же сторону последний теплоход ожидался через 2 часа, после чего он пришвартовывался к пристани на ночь. Четверо дачников зашедших на теплоход вместе с нами, с интересом разглядывали нашу необычную одежду, так как теплоход шел в сторону дачного массива на противоположном берегу и постоянными пассажирами этого судна были в основном те, кто ехал на свой земельный участок.
           Я исподтишка заглядывала в глаза Алисе и долго гадала, что с ней происходит. Сначала она долго смотрела на горизонт, где уже садилось сентябрьское солнце, потом смотрела куда-то в сторону и, наконец, заговорила со мной.
           - Мама уже не ругает меня за прогулки. Она знает, что я с тобой, поэтому не волнуется. Помолчав, она продолжила:
           - А ведь я никогда не каталась по Волге, хоть и живу здесь всю жизнь.
           - Правда? – спросила я.
           - Да. Это, наверное, смешно, но это так. Прохладно, да?
Я согласилась, что стало прохладно, и пригласила Алису в салон теплохода, где достала из своего рюкзачка бутылку шампанского и две рюмки, принесенные  с собой и чудом не разбившиеся.
           - Давай за все прекрасное – сказала я пространно. Меня в этот момент посетила такая жалость к Алисе, такая обида за то, что жизнь до сих пор не даровала ей моментов обычного человеческого счастья, что я чуть не заплакала, но не показала виду и быстро взяла себя в руки, однако Алиса заметила во мне какие-то перемены.
          - Что-то случилось? – спросила она.
          - Все замечательно – ответила я, пытаясь скрыть свою тревогу за широкой улыбкой.
          - За то, чтобы у тебя все было хорошо – сказала Алиса, и я отметила, что эта девушка желала счастья и благ не себе, как это обычно произносится в тостах, а тому, кто находился рядом с ней. Мы столкнули свои рюмки, и пена шампанского стекла на пол каюты. Вторую рюмку мы пили уже на той стороне Волги, гуляя по берегу и кидая в воду камушки. Алиса насобирала горсть камней, намереваясь взять их с собой, но потом оказалось, что на ее наряде нет карманов, да и грязь на камнях могла испортить платье. Все собранные камни тогда мы перекидали в воду, а потом не без улыбки вспомнили о том, что можно было положить камушки в мой рюкзак, но заново собирать их не стали.
          - А мы еще приедем сюда? Пожалуйста, на мой день рождения, - попросила Алиса.
          - У тебя скоро день рождения? – удивленно спросила я.
          - Через два дня. Я хочу приехать сюда снова и бросать камушки на счастье.
          - Хорошо, - сказала я, – как скажешь. А когда ты хочешь поехать? Днем?
          - Да, чтобы остаться до вечера и наблюдать закат.
         Глаза ее так и сияли лучезарным светом детской радости, и я не могла не улыбаться при этом ее подкупающей непосредственности.
         
         Мы вернулись обратно поздно вечером, и такси снова развезло нас по домам. Я не могла уснуть в ту ночь и мучительно соображала, как должен пройти ее день рождения, чтобы она чувствовала себя королевой в этот день. Мы не встречались на следующие сутки, а лишь списывались короткими смс, справляясь о делах друг друга.  Мне казалось, что Алиса стала немного смелей, потому что уже второй раз смс-общение начинала именно она, а я не отказывала ей в этом удовольствии. Весь день мой прошел в безумном ритме, словно я готовилась к собственной свадьбе или юбилею. Я даже взяла отгул на работе, чтобы все успеть.
          Теплоход ходил на противоположный берег с завидной регулярностью, по десять раз в день туда, по десять раз – обратно, поэтому я сумела организовать на том берегу установку шатра двумя работниками фирмы по оказанию бытовых услуг. Сам шатер имелся в нашей организации, и мы не раз отдыхали под ним компанией телевизионного канала. Мне дали шатер без разговоров, когда я сказала, что хочу организовать праздник в честь юбилея моей бабушки. Начальник знал, что пропущенный свой трудодень я потом отработаю сполна. За шатром до следующего утра наблюдали местные дачники и за это отказались даже брать с меня деньги, приняли лишь бутылочку вина. Силами тех же работников фирмы по оказанию услуг шатер до обеда был украшен желтыми шарами, и в нем установлен стол на семь персон. Сам праздничный ужин готовили две женщины из поселка, которым я завезла с утра необходимые продукты. Я беспокоилась, все ли будет во время сделано и понравится ли праздничный стол Алисе.
            После полудня мое волнение возросло – надо было встретить Алису. Мой брат оказал мне неоценимую услугу. На своей машине, довольно симпатичной иномарке, он подкатил к самому крыльцу Алискиного института и, когда она в кучке одногруппников вышла на улицу, а брат посигналил ей, Алиса под удивленные взгляды своих знакомых уселась ко мне на заднее сидение, где получила охапку белых роз. Я была рада, что мы забрали ее на виду у всех. Может быть, теперь ее глупые согруппники, так подло оставившие ее одну в баре, поймут наконец, что она – тоже личность и может нравиться.
            Алиса была в восторге. Я никогда не видела ее такой веселой и полной энергии. Платье ее так же было белым, как подаренный мною букет, и это прекрасное, радостное облако сидело рядом со мной, весело рассказывая о том, какого чудесного мишку подарила ей утром мама, и какое он занял место в ее комнате.
           Брат высадил нас на пристани и уехал по своим делам, пожелав Алиске много счастья и любви, а нам обеим прекрасного вечера. Теплоход подошел чуть раньше своего времени, и через пол часа мы уже подъезжали к берегу с шатром, на котором стоял накрытый стол. Алиса забегала по палубе, увидев шатер издалека.
           - Там стол? Неужели стол? – радостно смеялась она. А когда мы подъехали, она подсчитала количество предполагаемых персон и удивленно спросила, какие еще пять человек будут вместе с нами и когда они придут. Я попросила Алису не торопить события, и мы подняли бокалы с шампанским, единогласно решив, что тост должен быть непременно за дружбу.
           Вокруг никого, кроме нас не было, и когда Алиса, в пятый раз спросив про остальных пять человек, выжидательно посмотрела на меня, я сделала телефонный звонок, и к шатру издалека начали приближаться пять фигур: три мужских и две женских.
      Окаменев от удивления, Алиса схватилась за мой рукав и не отпускала его до того, как люди в цветных костюмах подошли к нам и, включив принесенный с собой магнитофон, начали выделывать акробатические трюки, подкидывая друг друга вверх.
      В это время, вопреки всем моим предположениям о возможной эмоциональной реакции Алисы на цирковую группу, выступление которой она раньше видела только по телевизору и мечтала увидеть вживую, о чем говорила мне еще в начале знакомства, Алиска вдруг громко разрыдалась и уткнулась мне в плечо. Группа циркачей в недоумении уставились на именинницу, а я жестом попросила их остановиться и выключить музыку. Когда циркачи послушно ушли, не задавая мне никаких вопросов, так как все было заранее оплачено, я подняла ладошкой заплаканное девичье лицо и шепотом спросила, что произошло, и чем я могла ее обидеть. Алиса еще некоторое время всхлипывала и уклонялась от моего взгляда, но потом
тихо ответила: «Мне еще никогда не было так хорошо. Спасибо тебе за все, что ты для меня делаешь.»

           В этот момент я почувствовала такой острый укол совести, что непроизвольно отстранилась от Алисы, стыдясь себя саму и своих глупых экспериментов. Я вдруг осознала, что не имею права обманывать это невинное создание – девушку, которая в своей жизни не обидела и комара, притворяться кем-то перед ней, пусть даже из лучших своих побуждений. Я поняла, что не достойна и ногтя этого чудесного человечка, со всей искренностью открывающегося передо мною все больше с каждым днем.  Я встала и заходила по пляжу. Желанием моим было зарыться куда-нибудь в песок, чтобы не показывать Алисе своих бесстыжих глаз. Я понимала, что мои опыты зашли слишком далеко. И кто я вообще такая, чтобы ставить их над живым человеком?

                Я не стала дожидаться вечернего рейса и забралась в ближайший теплоход. Алиса, забежавшая следом, недоуменно смотрела вслед отдалявшемуся берегу с цветным шатром и внезапно оборвавшимся днем рождения.
           Она ничего не спрашивала у меня словами, но всю дорогу обеспокоено заглядывала мне в глаза, пытаясь разглядеть причину внезапной перемены моего настроения.  Когда мы оказались на берегу, я быстро поймала такси и без лишней лирики отвезла Алису домой и вернулась домой к себе.  Я в суматохе пыталась придумать хоть какую-то причину больше не видеться с Алиской, но все причины казались глупыми. Все они могли бы сработать, но не с нею. И потом я решила не врать и отправила Алисе смс следующего содержания: «Алиса, прости, но такой человек, как я, не достоин такого человека, как ты. Мы больше не увидимся».
          Примерно час я металась по всем своим комнатам, высовываясь в форточку. Совесть не давала мне уснуть, и сама атмосфера ночи давила на меня как сужающийся вглубь квадрат, в центре которого была я наедине со своей совестью.
          В час ночи от Алисы пришло смс: «Какая же ты  все-таки глупая оказывается. Я же люблю тебя…»

                Лишь в пятый раз перечитав весь пришедший текст, я осознала его содержание и почувствовала себя еще хуже. Что-то съедало меня изнутри, как будто я сдерживала в себе какого-то зверя, пытающегося вырваться наружу, словно я заталкивала в себя нечто, желающее обрести свободу. Я не спала до самого утра, и в окнах моих горел свет. Я два раза выходила на улицу, подгоняемая какой-то непонятной тревогой, заставляющей действовать, но не подсказывающей, как именно я должна делать это.
                Я долго смотрела в небо, но мне не становилось от этого спокойней, а наоборот – какие-то противоречивые чувства сжимали меня еще больше, пока не выжали из меня все мои силы. А рано утром, очнувшись то ли от сна, то ли от полузабытья, я абсолютно трезво, уверенно и без всяких сомнений отправила на номер Алисы «конвертик» с текстом: « Я тоже».