Александр и Зинаида в Риме

«О, символ Рима! Гордое наследство,
Оставленное времени и мне
Столетиями пышных властолюбцев!
О, наконец-то, наконец я здесь!
Усталый странник, жаждавший припасть
К истоку мудрости веков минувших,
Смиренно я колени преклоняю
Среди твоих камней, и жадно пью
Твой мрак, твоё величие и славу.

Громада. Тень веков. Глухая память.
Безмолвие. Опустошенье. Ночь.
Я вижу эту мощь, перед которой
Всё отступает - волшебство халдеев,
Добытое у неподвижных звёзд,..
…Где падали герои - там теперь
Подрубленные временем колонны,

Где золотой орел сверкал кичливо -
Кружит в ночном дозоре нетопырь,
Где ветер трогал волосы матрон -
Теперь шумят кусты чертополоха,
Где, развалясь на троне золотом,
Сидел монарх - теперь по серым плитам
В больном и молчаливом лунном свете
Лишь ящерица быстрая скользит,
Как призрак в ложе мраморной скрываясь...

Так эти стены, выветренный цоколь,
Заросшие глухим плющом аркады,
И эти почерневшие колонны,
Искрошенные фризы - эти камни
Седые камни, - это всё, что Время,
Грызя обломки громкой, грозной славы
Оставило судьбе и мне? А больше
И не осталось ничего? - ОСТАЛОСЬ!

ОСТАЛОСЬ! - эхо близкое гудит.
Несётся вещий голос, гулкий голос
Из глубины руины к посвящённым.
(Так стон Мемнона достигает солнца.)
"Мы властвуем над сердцем и умом
Властителей и гениев Земли!
 
Мы - не бессильные слепые камни -
Осталась наша власть, осталась слава,
Осталась долгая молва в веках,
Осталось удивленье поколений,
Остались тайны в толще стен безмолвных,
Остались громкие воспоминанья,
Нас облачившие волшебной тогой,
Которая великолепней славы!"
               
                КОЛИЗЕЙ
                Эдгар По

Поэт к обеду лишь проснулся
Снов накопилось у него.
По ним стихи вдруг встрепенулись,
И в руки просится перо.

Стук в дверь: поднос, кофе на нём
С печеньем дивным принесли.
Поставили, тихо ушли,
Промолвив «С утром, ясным днём!» …

В углу - прекрасный  секретер,
И стопочка белой бумаги,
Чернильница, перо,- вот благо!
И пресс  –  па- пье есть на «десерт»!

Писал в тиши под вдохновенье,
Стихи рождались во мгновенье.
Как будто кто там диктовал,
Еле писать он успевал…

Шторы раздвинул – с окон свет
Залил просторное жилище,
Вещи все здесь, теперь не нищий,
Шкатулка в чемодане есть.

Она – залог судьбы и чести…
И пригодится ему здесь,
Немало надо ведь успеть,-
Обжиться и всё осмотреть.

Обдумывал свои идеи,..
В окне – прекрасные аллеи.
Вышел он в сад ноги размять,
Бюсты знакомых здесь стоят.

Цветы у каждого по чести.
Вот постамент,- читает он-
Лаврами там он обнесён-
Ему тут памятник без лести

При жизни Смертью посвящён!
Читать такое выше сил,
Сердце ему вдруг защемило.
Второй раз в жизни удивлён-

Не чаял памятника здесь
Себе увидеть,- Зинаида,-
Казалось, - на него в обиде.
И вдруг такая ему честь!

Значит, в душе у женщин есть
Любви заветной ему место,
Не зря он прочил всех в невесты,
Хотя в «отставке» был раз шесть…

Не время думать о камнях,
Что прятали против него,
Пора собрать для самого,-
Где - то его тут сыновья…

От мыслей грустных оторвал
Вдруг шорох платья,- Зинаида! –
 «Ах вы уж здесь! Вот Вам планида-
При жизни памятник стоял!

Тут в Риме многим, кого свергли,
Бюсты стоят, но лишь посмертно.
При жизни только победитель
Достоин чести!..  Оглянитесь,

Князь Ганнибал,- вот он,- мой муж.
Живём мы в счастье душа в душу.
Я Вас представлю,- это нужно…
Риччи – Миньято,- будьте дружны!

Счастливый малый руку дал
Гостю заморскому пожал.
Поэт как мог по – итальянски
Про бурю ветров океанских,

Про «одиссею» рассказал,
Ему пиратов описал.
Риччи словам его внимал,
И интерес в глазах блистал.

Экскурсию он предложил,-
Рим посмотреть, где долго жил.
Поэт сослался на незнанье
По – итальянски ,- наказанье

Слушать, не зная языка,
Но тут бразды взяла жена,
Зина,- сама сопровождать
Вызвалась , не заставя ждать.

Сейчас же время отобедать,
Собраться с духом, и тогда
Лишь только можно будет ехать,
Красоты могут обождать…

Погода им благоволила,
Солнце с утра уже палило,
Над городом дымка царила,
Лишь ветерок слегка крутил.

На ландолет под тентом сели,
Пару гнедых ямщик умело
По узким улицам повёл,
В центр Рима вдоль руин путь шёл.

Дома вокруг в два этажа,
Кирпич старинный содержать
Не так- то просто горожанам,
Всё в городе так дорожает!

Дороги сложены с  бетонных
Блоков старинных, как точёных.
Справа остатки статуй, неф,
И гроты красили рельеф.

Вот Колизей громадой древней
Возник пред ними как стена.
Резные  арки для арены
Как окна смотрят свысока.

Там гладиаторы – герои
Шли на смерть биться ради славы,
Сильнейший меч гордо кровавый
Показывал на поле боя.

Сражённый  Богу уповал,
Чтобы не вниз палец держал
Зритель и Цезарь, и чтоб дали
Возможность отомстить  с начала.

На сцене кровь лилась ручьями,
Там культ насилия в чести.
И камни древние несли
Печать инстинктов  со страстями.

За Колизеем колоннады
Когда-то знали Клеопатру,
Она везла сына сюда,
Антоний встретил их как дар.

Въезжала в Рим она помпезно
Вся в золоте, что было лестно
Для римлян,- ей рукоплескали,
Честь ей  и славу оказали.

Египет  с Римом в дружбе жили,
Пока «невольница»  тут жила,
Нашла здесь способ всё решать,-
Египту чтоб не горевать.

Мудра, хитра, дипломатична,
Приблизила к себе прилично
Сенаторов и духовенство,
Не забывая благоденство.

Так обсуждал поэт её
В ответ на речи Зинаиды.
Знали Историю они,
Страстями жили здесь вдвоём.

Не всем дано переживать
Чужие судьбы как свои,
Интеллигентность – это дар,
А чуткость нужно обрести…