Деревня называется Наша родина!

        Войну отец закончил под Кенигсбергом ( Калининград ) сейчас называется. Воевал в разведке. Как и что делал, не рассказывал. На все расспросы, отводя глаза в сторону, отвечал скупо:

 Воевать немец умеет!

 И как же ты их победил?

Вздохнув, он молча уходил по своим делам.
 Прошло много лет, отец умер не дожив до 60 один год. Пенсию, о которой мечтал, не успел получить.

Однажды приехав в Нашу родину погостить, я попал на «свеженину». После баньки, под свежее, сочное, жареное мясо и полстакана водки, в разговоре с братом вспоминали отца…

Он в отличие от нас «мастерски» умел колоть поросят, его для этого часто приглашали соседи и знакомые.

 Обычно « хряка» заводят в загородку, двое мужиков держат, другой режет горло поросенка. Кровь хлещет на землю...

 Отец же проделывал это один, иногда брал с собой для подстраховки, а больше для того, чтобы научить этому ремеслу моего брата Володю.

 Я был «отрезанный ломоть», городской житель и…в общем «неприспособленный». Отец не резал поросёнка, он всегда говорил:

Не надо мучить «животину!. Она же все понимает. Легко и быстро нужно…
 
Заходил в загородку, почесывал боровка за ухом, хватал за переднюю ногу, резко переворачивал на спину и …удар ножом!

Точно в сердце с проворотом! Все кончено, только струйка крови стекала с кончика ножа. 
Вот где он этому научился?- спросил меня брат.

Ну не знаю, он же деревенский…

Нет! Дело не в этом…

И брат мне рассказал, что отец один раз за все время вспомнил про войну.

« Все очень просто сынок! Мы же разведка! Ползешь к немецким окопам « языка» в плен брать, а стрелять нельзя. Подкараулишь немца и одного ножом под сердце, другому портянку в рот и волокёшь к своим. Тяжелые попадались « фрицы», откормленные! Ну и они с нами также делали. Вот и вся война моя…»

Я слушал брата и соображал: "Ножом в бок под сердце! Человеку! Это сколько же их было немцев, чтобы так «набить» руку. Как поросенка, точно в сердце с проворотом и струйка крови по лезвию ножа.."

Слушай брат, а как же « за Родину…за Сталина..!?"

Нет, об этом отец ничего не говорил.

А еще что он рассказывал?

Да вроде бы всё. Часто только повторял, что нам на фронте легче, а вот бабам в тылу хуже всего было, и добавлял: "Ты мамку да бабушку Дуню спроси.."

Как это?- удивленно спросил я.

А ты спроси, спроси. Я уже слышал этот рассказ – ответил брат.          

И я спросил...               

Детей у Евдокии ( моей бабушки ) было пятеро.

 В 41 году старшего Федю призвали на войну в августе. Через месяц пришла «казенная» бумага, в ней сообщалось , что пропал ее сыночек «..без вести..» и потому никаких выплат за погибшего на войне сына ,ей не полагалось.

 Мужа ее Семена, (моего дедушку) призвали в 42, после двух ранений полученных под Ленинградом  его списали из армии «вчистую» как негодного и к строевой и другой службе.

 Он дожил до победы, но сильно болел и в 46 году умер.

Бабушка работала в колхозе. на ферме дояркой. Оставит свою « ораву» ребятишек одних дома, и коров доить да ухаживать за ними.

Был скотник, да на войну тоже забрали, потому навоз самой приходилось выгребать.

Утром дети еще спят, на дойку сходит. К обеду прибежит.Ребятня орут, кушать просят.

Нальет « обрата» по стакану, картошки сварит « в мундире» и обратно на ферму.

Что такое « обрат»? Это оставшаяся после пропускания на сепараторе белая водичка со вкусом молока.

Детей покормила и на ферму.

Маме в 43 году исполнилось семнадцать.Работала она на лесопилке на "обрезке".

Большая циркулярная пила с визгом распиливала бревна на доски.«Обрезь» (остатки) мама оттаскивала в сторону. Вместе с ней работала подружка Люба, им постоянно хотелось есть.Чтобы как то заглушить голод жевали смолу (благо ее было много).

Однажды « циркулярка» прекратила визжать.Что то заклинило и пила остановилась.

Девчонки обрадовались этой неожиданной передышке.Ремонт оказался долгим и их отпустили домой. По дороге Люба и предложила:               

Давай  « товарка» ( подружка) моя Лида, сходим завтра с утра на колхозные поля может зерна пособираем?

А если объездчик? - ответила моя мама.

Ничего урожай вроде собрали. Да и хлебца хочется, а то картошка,картошка...
 
На том и порешили.

Объездчик, верхом на лошади, охранял колхозные поля « чтобы не воровали государственное добро». Сейчас тоже есть «объездчики», только они охранниками называются.

Стояла поздняя осень.По утрам заморозки затягивали края лужиц тонким льдом.

Пройдя через Надин лог, подошли к полю и  сразу же наткнулись на остатки посевов.

Желтые овсяные метёлки, лежавшие на земле узенькой полоской, сгребали вместе с комьями земли.

Объездчика заметили поздно. Кинулись бежать, но куда убежишь от лошади.

Воруете суки!Не позволю...

Евдоким взмахнул плеткой.. Бил умело, норовя попасть по животу.

Свинец, вшитый на конце плетки, пробивал рваную одежонку, рубил тонкую кожу едва начавшихся формироваться девичьих тел.

Люба и мама пронзительно крича от каждого удара, стараясь спрятать голову, побежали в сторону спасительного Надиного лога.

А Евдоким все бил и бил свинцовой плетью. Один из ударов был настолько сильным, что Люба упала.

Смех Евдокима был похож на карканье ворона:

Жрать захотела? Сейчас накормлю..

Он дважды ударил, стараясь попасть между ног.

Люба из последних сил вскочила, догнала маму. Они скатились по крутому откосу в Надин лог,затихли. Холодные снежинки мягко падали на землю, застилая овсяное поле и свернутые в комочки тела девушек, белым покрывалом… 
               
          …Выходила баба Дуня девчёнок. Травками да отварами поила.Гусиным жиром смазывала посеченное тело. У соседки, с довоенных времен в подполе сохранился берестяной туесок.

Жаловаться на Евдокима не стали. Страшно. Как объяснить, что на поле делали? Хорошо, что живы остались…

Люба на лесопилку через день пошла,                мама только долго болела, простудилась вдобавок.

Когда окончательно поправилась отправили ее через военкомат на ФЗО ( фабрично заводское обучение) в Анжерку.

Она была грамотная, семь классов окончила еще до войны. Выучилась на мотористку. В шахту отправили.

43 год, самый тяжелый год, подчистую мужиков отправляли на фронт. А на их место женщины… Даже в шахтах.

Мама рассказывала: « Заходишь в клеть, а там вместе с нами немцы пленные (они тоже в шахте работали) и бабы, которые накануне похоронки получили, спускаются.

Вот каково им было на них смотреть?

Женщины в двадцать, тридцать лет вдовы… Как это..? Да русские женщины жалостливые! Да милосердные!Терпеливые! Но есть предел.И не дай бог...

Фрося Фирсова получила похоронку на мужа. Любили они друг друга с пятого класса школы. За месяц до войны поженились.Добровольцем ушёл её Ваня ((бронь как шахтёру полагалась)на фронт.

Убили  Ваню в 43 году. Прочитала Фрося казенную бумагу и будто окаменела…:

Ты поплачь… поплачь легче станет!-говорили бабы.

Но она молчала.

Утром как обычно шахтовая клеть спускалась вниз.

Немцы стояли, отвернувшись от женщин, и тут произошло неожиданное…
Фрося достала ножницы, протянула руку к немцу, который был рядом и…отрезала ему мочку уха!

Всё произошло быстро.

Немец вскрикнул, зажал ухо рукой, капельки крови сквозь пальцы падали на пол клети.

Бабы замерли, а немцы как по команде опустились на колени…

Я спросил маму:

А если бы все делали как Фрося?

Ты же грамотный, знаешь сколько похоронок  на солдат погибших было. Одного   обрезанного уха у всех  пленных немцев однако мало.

Пришлось бы два обрезать- ответила мама.

А я подумал и двух бы не хватило…

Деревня Наша родина и сейчас живет.

За речкой Яей на правом берегу стоят домишки в один ряд. Некоторые еще с тех далеких времён.

Сходите, почувствуйте прошлое и войну, которая  закончилась семьдесят лет назад.

Мы победили!
 
Цена вот только непомерная, жизнь человека называется.

А сколько таких деревень по России было и сейчас есть….!!?               
               
                Виктор Калюка.                Россия, апрель 2015 год )