Восемь Жизней КактуZа

                Артемий Волошко.      
                Восемь Жизней КактуZа.

   Всем привет.
   Начнём наверное.
   Я не какой-то там писатель, у меня даже образования толкового нет, а понятие многих слов я ищу в википедии, учиться-не хотел и не желаю, жениться-прошла тяга к приключениям, а это наверное не рассказ даже, а просто слив, как в жизни-прихватило-бежишь в поисках кустов-бабах-и потом только, сидя на корточках в неудобной позе в поисках по карманам и сумке листочков, чеков, бумажной мелочи, всего, чем можно подтереться, но главное ты сделал-а именно высрался, а вот жопу подтереть нечем.
   Примерно так и я сейчас-морально высрусь.
   Чтобы было понятней- мне уже 36 лет, взрослый дядька, есть самый любимый для меня человек в мире- дочь Алина, есть отец, которого я боюсь каждый день потерять, есть сестра, с которой общаемся хорошо если раз в месяц, кот Филин, кошка Мура, балкон, две пустых и четыре запечатанных банки пива, два блока сигарет, запас адреналина и целых два дня выходных.
Все телефоны на беззвучном, домофон выключен, я готов к этому.

   Жизнь первая. Коротенькая.
                - Послушайте, дружище, а как вам сразу удалось узнать,
                что стеклянный глаз у него левый?
                - Очень просто, только в левом я заметил
                каплю человеческого сострадания.
                Фэнни Флэгг.
    ***    ***
   Родился я в Минске, в однокомнатной квартире. Наверное мне было хорошо и тепло, и запах мамкиной сиськи был самый лучший запах в мире, и я мог себе позволить плакать, гадить под себя и хохотать просто так, оттого что вся жизнь впереди, а я хоть и такой маленький- но бесстрашный и всё могу, и весь мой мир- а это целых три человека, мать, отец и сестра, крутится вокруг меня, моего внутреннего врождённого притяжения.
   Но что-то произошло, не знаю, что именно, мне было 5 лет- и в одно дерьмовое, сказавшееся на всей моей жизни, утро отец пошёл в ванную, дверь заперта изнутри, тишина, сначала крик отца «Шура, Шура, открой», топор, треск дверного косяка под натиском, и повесившееся тело.
Это не мама.
Мама пахнет блинами и вареньем, и молоком, и даже просто алкоголем-но она пахнет и тёплая.
А это непонятно что за тело. Но выглядит как мама.
   Я плохо помню этот момент, мне иногда кажется, я его вообще просто не помню, многое дополнилось благодаря рассказам сестры и позже, спустя много лет, соседей, но то, что в 5 лет у меня сжалось сердце и даже на мгновение остановилось- факт. Потом отец вышел из ступора, просто сгрёб нас сестрой и скрыл за своей спиной от этой картины, скрыл как смог, со всей своей отеческой громадиной для нас, мелких и в этот момент не всесильных, а жалких и непонимающих, что произошло.
   Потом была просто череда мгновений- событий, куча людей, бабушка, потом был суд, потом все соседи обвинили отца в том, что он довёл нашу мать до самоубийства, бабушке нас не отдали ввиду возраста, нарисовались дальние родственники, выиграли суд, лишили отца родительских прав- и вот мой первый и единственный на данный момент полёт в самолёте, потом поезд, потом оказалось, что у меня есть ещё две старшие сестры- сводные ,что это не дядя и тётя, а новые папа и мама, бред конечно, сначала я был любимчиком- единственный пацан и к тому-же самый младший, меня лелеяли и любили все кому не лень, мыли, щекотали и ржали, и забавлялись со мной как могли.
А потом все начали вырастать из детства.
   В 6 лет меня отдали в музыкальную школу. Мы все там учились, у родителей был бзик, что это развивает культуру внутри. Может и так, не знаю. Сначала понятно- помогали, подсказывали. Потом требовали. Потом заставляли. Потом били, если не справлялся.
   За это я возненавидел музыкалку. Это было первое, за что меня стали серьёзно наказывать. Это сейчас я понимаю, что приёмные родители просто неправильно всё расчитали, что мы для них были сначала забавными- а потом несбрасываемым балластом, тяжёлым грузом, что ли.
   Отцу дали 4 года, спустя три он освободился по УДО, приехал- но к тому времени нас настроили против него, к восьми годам я знал, что отец-зло, зэк, а приёмный папа-хороший, и я обязан ему, что меня не отправили в детский дом или приют, там бы меня обижали и отбирали вещи, и вообще я был- бы там никому не нужен.
Гады.
   За это я их до сих пор ненавижу, есть конечно за что и благодарить, я умею стирать, зашивать, считать в уме и немного играть на фортепиано, но за ЭТО я их ненавижу.
Потому что истинную отцовскую, кровную всепрощающую любовь я узнал только в 16 лет.
И не оценил.
И ценить любовь так и не научился.
Наверное об этом и надо написать.

    ***    ***
   Пока мы жили у приёмных родителей- а это чёрт знает сколько километров от Минска, в Казахстане, город Павлодар, так вот, пока мы там жили, моя сестра всё таки закончила муз.школу, потом муз.училище, и тут встал вопрос, куда дальше.
   Самый простой вариант-обратно в Минск, тут родной город, квартира, бабуля и Институт Культуры.
Так и сделали- отправили.
   Когда она уехала- тогда я первый раз понял, как это, быть одиноким среди людей. Была перестройка, мать стала частным предпринимателем, отец работал на заводе, но не мог получить зарплату, я- мыл машины, продавал на вокзале газеты, подметал рынок, приворовывая жвачку, сигареты и приятные мелочи, которые можно потом продать- неважно, будь то игральные карты с голыми тёлками или многоразовые зажигалки с наклееными видами Нью-Йорка, в те дни всё, что приносило доход, было хорошо. Наверное это тоже сыграло свою роль- работать было не выгодно, выгодно было подрабатывать и воровать. Учиться более 9-ти классов я не захотел, был оболтусом, стал зарабатывать себе на сникерсы, сигареты, новые кроссовки, которые ломались через две недели, много чего из того, что было обязательной атрибутикой 15-16-тилетнего подростка тех времён. Мы даже снимали примерно раз в месяц проститутку на троих-четверых и трахали её по очереди у товарища на хате, водку не пили, хоть и пробовали, только пиво и пару раз вино, пока его родители сидели на даче, наивно думая, что сын учит уроки и готовится к экзаменам.
Времена…
   Я не считаю, что я делал что-то плохо или хорошо. Я катился в потоке катящихся, катившихся и просто падающих, тогда никто не знал, какое оно- ЗАВТРА.
   Но приходя домой- уже не было родного человека, которому я мог вывалить события дня, зная, что она не сдаст родителям, и я не получу люлей, вот именно в этом месте и возникла пустота. Потом я твёрдо решил уехать в Минск. Сказал об это родителям (надеюсь вы понимаете, что всё это время речь шла о приёмных). Было выдвинуто условие-я сам, официально, зарабатываю себе на билет.
   Мне было 16, из ПТУ меня выгнали за слишком хорошее поведение и регулярное посещение занятий, опыта работы-нет, ну что умеет человек в 16 лет? Н.И.Ч.Е.Г.О. Вот таким я и был. Но я сам пошёл по предприятиям, находящимся рядом с домом, просто заходил в отделы кадров и спрашивал, есть ли для меня работа. Нашлось место дворника в автобазе номер один, да-да, на город их было аж две… Открыли мне трудовую, заставили пройти комиссию, выдали веник, лопату и тачку. Проработал я так два месяца, меня научили сливать и продавать соляру, бензин, бегать за вином и портвейном, пить не запивая и не закусывая, дали два раза порулить автобусом, уходить с обеда домой и возвращаться потом за пропуском, обманывать продавщицу в столовой, пряча в карманы булочки и пирожки, короче всем премудростям дворника.
   К концу ноября, ровно через два месяца, я заработал требуемую сумму, были куплены билеты, до Москвы, всё по очереди обьясню, но на тот момент до Москвы, паспорт я специально не получал, чтобы получить белорусское гражданство, небольшие сборы вещей в пакетик, и выезжаем. Мать поехала со мной, так как кто-то обязан был меня сопровождать. Ехали трое суток.
   Наверное тогда не накопись во мне столько отрицания и юношеского максимализма я бы даже и вернулся, просто вышел бы на первой станции и поехал назад. Так было. Я помню первую ночь в поезде, когда мать посадила меня рядом, приобняла, и дрожащим голосом сказала «Не смотря ни на что, ты был единственный сын в моей жизни, а значит единственная надежда». Тогда я не понял смысл этих слов, я не прощался- я ехал навстречу чему-то новому, всё было не более, чем приключение, и не осознавал тогда, что это самое настоящее, первое в моей жизни прощание навсегда с человеком, с которым я прожил 11 лет, который кормил меня, лечил не смотря ни на что и просто был рядом. Но тогда я был преисполнен какой-то детской обидой, и врать не буду, до сих пор я так и не понял, благодарить её за всё хорошее или ненавидеть за всё дерьмо. Наверное и того и другого было в равной степени много.
   За трое суток поездки «Павлодар-Москва» я понял, что мать постарела, волосы её редки, что она во многом неуклюжа, и не так сильна в жизни, как дома, что надо сопровождать её в тамбур курить, и ждать в вагоне возле туалета, потому что времена лихие и могло случиться всё что угодно, а потом втихаря бегать самому курить, она знала об этом, но это было условное молчание- она уже не порицала, а я не рекламировал и не светился. И только тогда, в эти трое суток, я по настоящему её рассмотрел. А ещё увидел её настоящую радость, как она была рада по приезду увидеть свою родную старшую дочь, которая к тому времени закончила МГУ и осела в Москве, такие вещи невозможно описать. Но так и было.

    ***    ***
   Помню, что Москва встретила нас бесснежием. Павлодар- это северный Казахстан, не знаю как сейчас, но всё моё детство зимы были зимами, со снегом и морозами, оттепель- это не плюс 10, а минус два, лето- умеренно-жарким, река- широкой и огромной, а тут я увидел редкие островки грязного полурастаевшего снега на газонах, дороги безо льда, снял пуховик, два свитера, достал лёгкую кофту и демисезонную куртку, и первый раз в жизни увидел негра.
   Он стоял такой непринуждённый около кассы метро станции рядом с казанским вокзалом, обычный человек в обычной одежде.
Но чёрный.
   Таких чёрных людей я видел только в кино и клипах, в моём представлении это была смесь стереотипов- пацаны в одежде задом-наперёд из группы крис-крос, либо в шубах и с золотыми украшениями, неважно какими, с автоматом, в лимузине, в африке с мачете, но никак не около кассы в метро, покупающим себе жетончик. Вот я показал тогда своё лицо полного лошары, когда крикнул-«Мам, смотри, тут негр!!!», сейчас вспоминаю- и смешно, а тогда я, увидев осуждающие поверхностные взгляды людей, как покраснели лица и спрятались от смущения глаза мамы и сводной сестры, просто сдулся и не знал, под какой плинтус мне забраться и не вылазить ещё лет двести, но люди ушли, мы купили жетоны, спустились в метро, помню просто нескончаемую на то время поездку вниз, помню как заложило уши и Света (сестра) сказала- «глотай слюну», и помогло, как пересели в троллейбус, которых в Павлодаре не было, и видел я их до этого только в Алма-Ате, куда ездили выступать (об это потом). Так мы добрались до общаги сестры, где она снимала комнату, в тот день я первый раз при ней закурил на общей кухне общаги, этот день я до сих пор считаю первым днём моего ИСТИННОГО взросления. Москва мне очень понравилось. Каково провинциальному пареньку увидеть такое, что транспорт ходит до часу ночи, что люди гуляют толпами и после полуночи, вообще всё это изобилие всего, что я видел только по ТВ. Но самое главное, в тот вечер впервые я увидел родного отца.
   Раннее детство не в счёт, в детстве всё на эмоциях, и что может помнить ребёнок, если после пяти лет в него усердно впихивали ненависть к родному отцу, ненавязчиво стирая остатки воспоминаний лживыми обьяснениями того или иного, ковыряя подкорку и каверкая и переиначивая на своё усмотрение всё, что он помнил, видел, осознавал.
   Так что в тот вечер я его увидел впервые. Это было 30 декабря 1994 года. Конечно я больше молчал, но и он не дурак, молодец, не стал лезть обниматься или тискать, или заваливать дешёвой ерундой, он мудрый, я до сих пор это вижу и знаю, он просто протянул мне лапу, сказал «привет», потом мы все поехали на белорусский вокзал, там что-то купили в дорогу, расцеловались, распрощались, и поехали.
   В поезде отец сказал, что я могу курить при нём, дал пачку сигарет- но я не смог пересилить себя и курил отдельно, хотя и ходил с ним каждый раз в тамбур, он не задавал много вопросов- просто сказал, что не волнуйся, всё само-собой наладится, и он сделал правильно, мы были слишком родные и слишком незнакомые, чтобы вот так взять и сразу воссоединиться- такое только в кино, на самом деле это был сложный и закрученный процесс, на который у меня ушло ещё 12 лет…

        Жизнь вторая.
                Если жизнь- это зебра,
                Какая на х.. разница, какого она цвета,
                Главное, не выставив себя лохом,
                Выехать на этой зебре верхом.
                РусРэп, Тбили Тёплый «Зебра».
    ***    ***
   Первые впечатление о Минске были дурацкими. Мы приехали в 6.30 утра, 31 декабря, сегодня- Новый Год. Шёл дождь, мы купили талончики у тёток, которые распространяли их прямо около выхода из подземного перехода, на месте сегодняшнего стеклянного здания БГУ стояли ларьки, один из них был открыт, из хрипящих колонок играл какой-то мега-хит тех дней, но самое главное воспоминание- шёл дождь. Для меня это было дико, в Павлодаре к новому году всегда строили огромный ледяной городок с бесплатными горками, аттракционами, даже сортиры были изо-льда, по плечо закрашенными, только деревянный пол с дыркой для справления нужды, я помню всегда боялся подскользнуться на этой замёрзшей смеси мочи и поноса с вмёрзшими обрывками газет и упасть в яму, была огромная ледяная горка с обрыва на пляж, в начале горки всегда стояла слепленная из снега и облитая водой фигура того животного, чей год наступал, короче всё было ЗИМНИМ. А тут на тебе- дождь. В троллейбусе запомнилось, что в одном из плафонов плескалась вода, но при этом горели лампочки. Естественно пока мы доехали- мой пуховик промок насковозь, весь пух каким-то макаром свалялся и спустился вниз, а на плечах осталась только тряпка без подложки. Пуховики 90-х, кто помнит- тот поймёт.
   Встретили нас вторая жена отца, её сын, который был старше меня на 5 лет, моя сестра Вера и собака эрдельтерьер по кличке Ника. Оказывается, что когда Вера приехала в Минск- бабушка через неделю умерла, и ей стало скучно, она решила взять себе собаку. А тут когда я засобирался вслед за ней, приёмные родители догадались позвонить отцу и сказать, что сын скоро приедет, а дочь уже полгода как в городе, даже сама поступила, получает стипендию и учится. Соответственно моя сестра тоже всего пару недель, как познакомилась с ним.
Запутанно?
   Простите, если что, я не писатель- я предупредил, я не пишу- я сливаю всё то, что давно лежит, кипит и преет, дальше будет хуже, будут перемежаться события детства и сегодняшних дней, дальше будет глубже, неприятней и абсурдней, и если вам так будет проще- закройте, забросьте в дальний угол и сделайте вид, что не видели и не знаете. Иногда на самом деле так правильней поступить.
 Поехали дальше.
   Александр, приёмный сын бати (далее родной будет батя, а приёмный отец-просто отец, мы так и по сей день с сестрой их называем, исключая путаницу) , так вот, этот Александр был толстым, мелковатым для меня, так как к тому моменту я был почти 180 в макушке- а он не был и 170, постоянно пытался улыбаться, быть взрослым и поправлял очки.
И потел.
И был на самом деле Лох.
   Начал у меня выспрашивать, как у меня с тёлками (позже я узнал, что он девственник и бабы ему не дают), звал покурить, пытался вывести с первых минут общения на какие-то искренние беседы- конкретно о чём я уже не помню, но помню первое впечатление- тупой, толстый лох. Но так как он был старше- для меня он стал проводником в мир снаружи, ведь мне было всего 16, а в этом возрасте нужны толпа, тёлки и самое главное- моральный вес и поддержание неважно какого имиджа, главное, чтобы этот имидж не шёл вразрез с пацанскими дворовыми понятиями о чести, взаимоотношениях, да и вообще просто о жизни. Наверное как то так. Вот именно таким проводником он и стал.
   Конечно сам Новый год мы встречали в кругу новообретённой семьи. Благо нам было не по 10 лет, стеснение прошло быстро, сестра вроде чего-то даже выпила, точно не помню, я не пил, меня так воспитали, что до 18 пить нельзя, да и вообще приёмные родители были местной интеллигенцией, короче не пил. Потом втроём, Саша, Вера и я пошли гулять.
   Это было моё первое знакомство с Минском моего «уровня». Если честно, я плохо помню эти дни, так что расписывать не буду, помню, что многие обратили внимание на Веру, а меня просто называли «малой», и было клёво, ведь я тусил со старшими, я был крут, все ржали над моими анекдотами, а девчёнки умилялись и улыбались. Я влился.

    ***    ***
   Сначала я хотел вкратце описать три года, которые я прожил в Минске до отьезда в Москву. Не получилось.
   Первое время мы жили так. Я с отцом, сестра- то в нашей квартире в другом районе, то с нами, потом решили, что сестра переедет тоже к нему, квартиру сдали, потом отец через 5 месяцев, как исполнилось 17 лет, устроил меня на тракторный завод. Там я проработал целый год, потом были ещё какие-то работы, всё это время я конечно с кем-то встречался, расставался, открывал новых людей, новые понятия о жизни, просто впитывал в себя всё новое, что мог усвоить, а что не усваивал- пропускал сквозь себя подобно дождевому червю и выбрасывал сзади, не оборачиваясь шёл вперёд, иногда бил в лицо- а иногда били меня, зачастую влипал в неприятности- иногда прощали, а иногда на выручку приходил отец, брал на поруки, отводил домой и предупреждал, что так жить нельзя. Руки ни разу не поднял, я думаю, что из страха опять меня потерять. Сейчас я его очень даже понимаю, и жалею, что он не смог всыпать мне ремня- а я не смог осознать, что на самом деле если кто мне и важен в этой жизни- то тот, кто мне един по крови, а не тот, кто ждёт нетерпеливо во дворе, пряча запретное в носках или в поясе джинс. Да, тогда я увлекался лёгким кайфом, покуривал, пил пиво, веселился, занимался сексом, просыпался с похмелья и не хотел идти на работу, чтобы поддерживать в себе ночной образ жизни- договорился на заводе с парнишкой, который только женился, что он будет постоянно ходить в первую смену- а я во вторую, это позволяло мне спать до обеда, меньше видеть осуждающие лица и чаще гулять допоздна, жил как хотелось- безнаказанность, неумение распоряжаться финансами, временем, здоровьем, полная беззаботность и вечный драйв.
   Хотя зачем я вру.Я не жалею- мне просто стыдно, как бывает стыдно после того как поймали за руку, но если не поймали- ёпрст, это же приключение, но вот поймали, отчитали- и всё, стыдно, зачатки совести пытаются качать головой, но всё-таки глупо жалеть о том, что я жив, и научился благодаря всем событиям жить самостоятельно, независимо от места обитания, режима, правительства, цен на нефть и просто расположения звёзд.
   В один прекрасный момент, примерно в ноябре 1996-го, я пошёл работать на фирму по продаже аудио-видео кассет. К тому времени мы с сестрой уже жили в нашей однокомнатной квартирке, так как как не пытались, но не смогли ужится со второй батиной женой. Поставили меня торговать в переходе на Институте культуры, просто каждое утро привозили товар - вечером забирали, платили еженедельно, по воскресеньям, работали мы по двое, всё-таки в туалет и поесть надо, все дела. Не было ни чайника, ничего такого, только удлинитель, двухкассетный магнитофон, шесть-семь коробок кассет и шило в штанах- зарабатывали помимо зарплаты мелочь на пиво путём накручивания цены, плюс каждое утро подворовывали на складе по 5-6 кассет, пряча в рукавах куртки или в носках под штанами, частенько с напарником Юрой заваливали на ночь ко мне домой, пили чернила и много курили, он пытался подьехать к моей сестре- но тут облом, она была умнее, и морально сильнее, и он ей тупо не нравился. Потом Юра исчез, появился я даже не помню сейчас как его зовут, проработали мы с ним 2 недели, и сразу появилась недостача, пытались свалить всё на меня, так-как напарник исчез- я сделал проще, отдал паспорт в залог и в тот- же день написал о том, что его у меня украли, пару недель побездельничал- как раз началась ранняя весна 97-го, помню два хита-Ляпис Трубецкой «Песенка» и группы No Doubt «Don't Speak», я в поисках работы, откуда-то, с лёгких гоп-стопов от вокзала до «Октябрьской», берущий деньги на пиво, случайно, на «песенку» Трубецкого, в дупель пьяный, заглянул в ларёк рядом с домом по продаже кассет и предложил себя в качестве продавца. Показал, что разбираюсь в хитах, знаю, как привлечь покупателя, при хозяине продал пару кассет и был принят. С этого дня я стал душой района, крутил на заказ музло на весь пятачёк из ларьков, меня угощали пивом и улыбались девочки.
  Но всё это время у меня не выходила из головы Москва, ночная движуха, негр у кассы метро и просто та, особенная, атмосфера постперестроечного буржуазизма. Там было всё по другому. Но к этому я ещё вернусь.
   
    ***    ***
   У хозяина ларька была жена- Света. У них было двое детей примерно 3-6 лет, точно не помню, я их видел один раз мельком, но по факту Света сидела ещё в декрете- а Сергей только открыл этот ларёк, был «новичком», а попросту лохом в этом деле, много делал торопясь, с красными от недосыпа глазами, жена вечно вскрывала ему мозг и поедала эмоции десертной ложкой, впихивая туда для заполнения пустоты свою неудовлетворённость жизнью, их бытом в общаге, ценами, что они не могут вылезти из долгов, потом переключилась на меня, стала сначала мельком, а потом всё чаще и чаще вываливать бытовой мусор на меня, потом мы с ней как-то после закрытия нажрались пива, Сергей был с детьми, она со мной, первое тёплое прикосновение, пиво, и моя квартира в 100 метрах от ларька. Так я её первый раз попробовал. Не смотря на то что я был малоопытен в этих делах- она осталась, забила на детей, семью, но в то время мне на них тем более было посрать, я трахал взрослую, но стройную и привлекательную, умелую, которая могла не только лежать как бревно- она была искустна во всём, хорошо делала минет, хороша была сверху, и не умничала, не показывала нашу разницу в возрасте. Первую неделю мы встречались тайком, потом она осталась пару раз ночевать, а потом, я даже не понял как, пришла с сумкой сменного белья и огромным куском мяса и сказала- «Я у тебя поживу». Как раз в то время сестра встречалась с парнем из консерватории, ночевала то у него- то у подружек с общаги, соответственно помех в этом плане не было. Я был не против, её муж не знал где она, из квартиры мы выходили по очереди, она сидела дома и готовила жрать, убирала, ходила в магазин, стирала, делала всё, а я работал у её мужа, получал деньги, а когда мы захотели устроить офигенный романтический вечер- пришла в ларёк, чтобы все видели, сгребла всю выручку и удалилась, приехал Сергей- «Где касса?», я ответил, что твоя жена приходила, всё забрала, такое и раньше было, он в сердцах двинул по деревянной обшивке ларька- но мне ничего не сказал, слизал кровь с кулака, мы сняли кассовый чек, заполнили журнал, закрыли ларёк- и каждый ушёл в свою сторону.
  Это было что-то, в тот день мы долго ржали со Светой, хотя я идиот не понимал, что она кинула не мужа- а она бросила детей, забыла о них, это сейчас я её презираю за тот поступок, но тогда мы неплохо провели вечер, набрали бухла, вкусняшек, полночи провели в различных позах и я долго не мог открыть глаза пойти на работу. К вечеру приехал Сергей, улыбался, я не знал почему, потом приехала Света, бросила ненавязчиво мне- «Привет.», я ответил тем-же, у них идиллия, у меня- полное непонимание происходящего, мимоходом Света шепнула на ухо- «Прости, у меня семья, не говори ничего», всунула незаметно в руку ключи- и в тот день я решил уехать.
   Но денег не было, я стал продумывать варианты быстрого заработка, пришла тупая идея ограбить ларёк Сергея, всё продать и свалить. Втихаря на следующий день, на обеде, сьездил за пару остановок, сделал дубликаты ключей, прикинул какие сумки надо чтобы перетащить всё домой, вечером сшил из старых джинс некое подобие рюкзака, ещё через пару дней уволился, потом недели две делал вид, что ищу работу, но каждую ночь часам к двум приходил к ларьку и проверял, как ходит милиция, продумывал как мне перенести 4 сумки одному до дома, нашёл на Червенском рынке (старом,на Аранской) покупателя кассет в полцены и мафона впридачу, короче готовился.
   Не помню точно число, но в начале мая я решился. Пришёл. Как назло был выходной, и ларёк напротив, который обычно закрывался к двум и продавщица убегала домой спать- продолжал работать, я походил вокруг, но адреналин кипел- я внаглую подошёл, открыл, стараясь поменьше шуметь, влез, всё сложил, дотащил всё до дома, лёг поспать, сьездил вхолостую на всякий случай к потенциальному покупателю, договорися, что он заедет в 1 час ночи за товаром, приехал, только лёг спать- пришла сестра.
- Откуда всё это?
- Вера, отвали, не твоё дела, бери чё хотела и вали.
   И лёг дальше спать. Потом приехал батя, посмотрел на всё это, покачал головой, всё понял, так как на районе слухи расходились мгновенно, вышел, а через 15 минут приехали менты. Меня арестовали, трое суток в КПЗ- и до суда посадили в Володарку.

    ***    ***
   На тот момент мне только исполнилось 19 лет. Спасло, что я крутился не только с домашними мальчиками, а жизнь сводила с людями разных «профессий». Первый опыт общения с бывалым зеком у меня был в Павлодаре, когда я торговал газетами на вокзале. Было мне лет 13 наверное. Подошёл ко мне взрослый парень, попросил газету почитать. На самом деле я был очень доверчивым и отзывчивым, зачастую и сейчас таким являюсь, но в меру, жизнь наложила свой отпечаток на эти качества. Взял он у меня газету, сел на лавку в зале ожидания-читает. Я стою около лестницы, жду, отдыхаю. Я же думал, что он пролистает- и отдаст, но минуты шли, складывались в десятки, а он читал, закинув ногу на ногу, и поглядывал по сторонам. Потом подошёл ко мне, газета моя под мышкой, сказал- «ща в сортир сбегаю-отдам», возвращается, протягивает, а я понимаю, что в газете нет листа, но взял, ничего не сказал, вышел, и как-то горько стало, что опять меня обманули и развели, отошёл подальше, сел на лавку, не плакал конечно, но обида давила на горло. Нет, обидно было не из-за потерянных денег- такое бывало не раз, что отдавал все деньги на то, что ни стоило ни копейки, а именно за то, что взрослый, излучающий расположение к себе человек меня вот так подло обманул. Тогда я уже курил, естественно втихаря от родителей, соседских бабушек и ментов, но от основной массы людей не прятался, наглел. Так я сидел, курил, только хотел встать- а этот чувак бежит мимо меня, кинул кошелёк- «спрячь», и дальше побежал. За ним двое ментов, они меня знали, я их пару раз пирожками угощал, чтобы с вокзала не гоняли, они всех моих конкуренток- бабушек повыгоняют, а я хожу, торгую, пробежали они так, смотрю- поймали, бьют дубинками, тётка какая- то с визгами и соплями за ними, потом оказалось, что это её кошелёк был, кипиш, чувака в наручники- и на вокзал. Я отошёл подальше, в рощицу, открыл кошелёк- деньги и талоны, тогда талоны давали в Казахстане, на мыло, сахар, водку, муку, сигареты. Я всё вытащил, кошелёк зашвырнул подальше- и пошёл дальше торговать. Смотрю, ходят эта парочка ментов, заглядывают под лавки, в мусорку, то есть ищут кошелёк-хорошо про меня и не подумали, но я на всякий случай сдал позиции- ушёл подальше, ходил среди привокзальных ларьков, день как день. Но чужие деньги жгли карман. Это не значит, что я был таким честным, к тому времени я сам воровал, и у родителей мелочь тырил, и в школе в раздевалке по карманам лазил, много чего было. Но это были ворованные деньги, украденные не мной, и поэтому желание уехать и потратить боролись со страхом наказания от таких же, как я, к тому времени я наслышан был о «крысах» и суровых возмездиях братвы. Чувак обьявился часа через три, проходя мимо толкнул- «Пошли», и я пошёл.
Отошли мы в соседние с вокзалом дворы.
- Где лопатник?
- На. Кошелёк я выкинул.
- Молодец. Тут всё?
- Да.
- Жрать хочешь?
- Да нет.
- Так да или нет?
- Нет.
- Не ссы, мелкий. Пошли отметим.
   И мы пошли. Талоны на водку и сигареты он забрал себе, остальные отдал мне со словами- «На, мамке отдашь», купил нам на двоих несколько чебуреков, мне лимонад- себе пиво, спросил, курю ли я, я сказал, что да- он купил мне пачку сигарет и клёвую зажигалку с голой тёткой, мы пошли обратно во двор, сидели, ели, потом курили, он пил пиво- я свой лимонад, и я не понял, как рассказал ему всё, всю свою жизнь как я её видел, хотя он не выспрашивал, а он только качал головой и обронил- «Потрепала тебя жизнь, дружище.», потом протянул пять- простите меня, не помню я его имени, хоть и пытался раз 200 вспомнить, сказал- «свидимся»- и ушёл. Талоны матери я так и не отдал, так как боялся расспросов где взял и неминуемого наказания. Обменял на какую- то мелочь у торгашек на рынке.
   Так вот она какая, тюрьма Володарка. Кто не был внутри- не поймёт, как это давит первый раз- мрачные потолочные своды древнего сооружения, маленькая камера для новоприбывших, пот, грязь, дым столбом, кто-то сидит и скрипя зубы тихо воет-отбили почки, мочился кровью, 90 процентов в непонятках- что дальше, это и есть тюрьма, или куда переведут, кто-то успокоил- «пацаны, максимум сутки- и раскидают по хатам», и сидишь, и мысли путаются- пугает и то, что посадили, и что сказать и что делать, когда первый раз войдёшь в хату, а вдруг и правда будут бить, и поломают жизнь и здоровье, и злость на отца, а сколько лет на суде мне дадут, всё в куче, голова кругом, голова не соображает- но и спать страшно, продержали меньше суток- после завтрака, часам к десяти почти всех вывели и развели по хатам.
До сих пор помню, моя была 255, второй этаж, малый спецкорпус. Вошёл.
- Здравствуйте.
- Здароф, коли не шутишь.
Подошёл к столу, позже я узнал, что это общак, спросил «Можно?», кто-то подвинулся, спросили, курю ли, угостили сигаретой, но никто толком ни о чём не спрашивал, только статья и первый ли раз. Потом был разговор со смотрящим, потом был второй ярус шконки, были приколы, и за месяц я уже стал своим, и первый смеялся, когда вспоминали, как у меня в первый день спросили
- В домино, нарды играешь?
- В домино умею в PIZDU (название игры, как меня научили на заводе)
- В PIZDU мы все тут умеем, а в домино играешь?
   Хата ржёт, я в замешательстве, но повезло, оказалось, что зеки- не кровожадные, меня не сьели, и никто не хочет портить атмосферу и воздух в помещении, где все заперты по 24 часа в сутки, а спать приходится по очереди, так как на 12 мест нас было 22 человека. Так я проварился в этом человеческом котле 4 месяца до суда, когда уходил- все уже знали, что мне дадут условку, так и вышло, я всё оставил, оделся и взял пачку сигарет, мне дали три года условно, но как-то без них мне было первые пару недель грустно, я не мог уснуть при выключенном свете, жрал чай пачками и всегда докуривал сигарету до конца, а если нервничал- бродил дома по коридору туда-сюда, а через три дня после суда пошёл на гаражи, орал, спрашивал, кому что надо, может позвонить, или передать на словах, записал всё в блокнот, обьездил пару районов, искал людей, передавал приветы, просьбы и пожелания. Тюрьма умеет привить некоторые привычки. И какую-то странную ностальгию, хоть и не хочется туда больше возвращаться.
               
    ***    ***
   Выйдя из зала суда я огляделся. Адвокат со странной усмешкой подошёл, похлопал по плечу и сказал- «зато в армию не возьмут». Были батя, его жена и сестра. Батя отсчитал адвокату деньги, потом они проводили меня домой, накормили и тихо растворились. Никто не знал, как и о чём со мной говорить. Ещё в тюрьме я отказался от посылок и свиданий, была какая-то обида, и они все это чувствовали. Это сейчас я их понимаю, но тогда мне было просто обидно, я считал, что меня предали.
   Во дворе я вдруг стал немного авторитетней, со мной с уважением здоровались старшие, звали выпить и расспрашивали про жизнь на нарах. Я конечно рассказывал о понятиях, я же был уже научен и снисходительно улыбался, считая их вопросы глупыми. Девчёнки проявляли ко мне повышенный интерес и долго не ломались. Жизнь вошла в новое русло- работать было в падлу, завязались знакомства в центре, мы ездили на вокзал и Немигу на гоп-стопы, потом всё это обмывали, кого-то сажали, кого-то освобождали, было весело и непринуждённо. А потом в моей жизни появилась Джина.
   Тогда я ещё не знал, что её так зовут. Постараюсь по порядку. Был 1997, и по ночам напротив кинотеатра «Салют» работало пару ларьков с пивом-шоколадками-сигаретами, а бабульки рядом продавали водку и самогон. И вот где-то в конце сентября я вышел ночью за сигаретами. Собаку я приметил ещё днём, она сидела около остановки под деревом и явно кого-то ждала. Я пытался к ней подойти, но она зарычала, и я благоразумно отошёл. Так вот. Когда я пришёл туда ночью- бабушки стояли в сторонке, не на своём обычном месте, я купил в ларьке сигарет, у бабулек бутылку водки и спросил, чего они тут прячутся. Оказалось, что собака на них тоже рычала и одну облаяла, когда та попыталась её прогнать. И тут случилось странное. Когда я проходил мимо, то просто, не думая обронил- «Ну что, собака, пойдём?». И она довольная подбежала, ткнулась мокрым носом в ладонь, быстренько обнюхала и отбежала на газон справлять нужду, видимо целый день сидела и терпела. Это была сука, доберман. Так она довольная носилась вокруг меня, зашла за мной в подьезд, в лифт, домой. Комната была закрыта- там ночевала сестра со своим парнем. Я прошлёпал на кухню, дал что-то пожевать собаке, сам поел, сижу, курю, перебираю известные мне распространённые клички собак. Откликнулась она на Джину. И я понял, что теперь она будет жить со мной.
   Спустя примерно полчаса из комнаты попытался выйти парень сестры. Джина рванула с оскалом, с лаем, помню, как тот завизжал как девчёнка на всю квартиру- «Вера, твой тупой братец собаку притащил», вышла сесстра, Джина сразу её признала, даже не рыкнула, подошла, дала себя погладить и вернулась ко мне. Я нацепил на неё ошейник, оставшийся после ранее погибшей Ники, прикрыл дверь в кухню и предложил этому дебилу всё-таки сходить в сортир. С этого дня мы оба его невзлюбили, я за оскорбление- Джина со мной за компанию.
   Потом оказалось, что она очень умная, знала все команды, не подпускала чужих и любила детей, с радостью давала себя трепать дворовой детворе и играла с ними. Мы с ней гуляли везде, она была моим постоянным спутником, люди от неё шарахались, кто разбирался в собаках- спрашивали, не продаём ли мы щенков, короче, стали неразлей вода. Правда продолжилось это не долго.
В моём подьезде, на первом этаже, живут два брата-близнеца, Саша и Андрей, оба старше меня на 4 года. Ребята резкие, сидеть начали ещё с малолетки, на момент происходящих событий Андрей сидел третий срок- а Саша был дома. Мы общались, но не плотно, он знал, что у меня условка, что судим, за что, но не более, у каждого был свой круг общения с небольшим количеством общих знакомых. И вот как-то я иду домой, часов в 11 утра, а он подходит ко мне и спрашивает:
- Малой, ты сейчас дома один? Сестры нет?
- Нет, один.
- Слышь, можно мы к тебе зарулим на пару часов, надо сварить и вмазаться?
- Заруливайте.
   И они зарулили. Он, его двоюродный брат Виталик и ещё какой-то чувак по кличке Огурец. Я сидел в комнате, смотрел телек, они химичили что-то на кухне, воняло уксусом и чем-то ещё, но я не лез к ним- это их дело. Но вот они всё закончили, вошли в комнату.
- Будешь?
- Я не знаю, ни разу не пробовал.
- Не советуем, но если хочешь попробовать- вмажем.
- Давай.
   Это было что-то. Сначала иголки по всему телу, плавно накатывающийся жар, а потом. Потом полный КАЙФ. Именно так, я не смогу описать этого состояния. Я просто сидел в кресле, смотрел в телек и не видел, мне просто было хорошо, расслабленно, потёк вялый разговор ни о чём, мы сидели, говорили, курили, Саня рассказал про «винт» и героин, что хотел бы попробовать, что героин в Минске тяжело достать, а винт вообще целая проблема, все слышали- но никто не умеет варить, что нужет салутан, а его можно купить только по рецепту, что при желании можно ещё раз как-нибудь встретиться, купить и расслабиться.
   И тогда я понял, что это именно то, чего я хочу.

    ***    ***
   Начались мои первые наркоманские шаги. Джина отошла на второй план, я пробивал знакомства, барыг, у кого лучше, кто хорошо варит, дома зачастую околачивались незнакомые мне люди, я то бухал- то сидел в кресле довольный и с закрытыми глазами, вмазанный или накуренный, паралельно встречался с девочкой с соседнего дома, жизнь круто показала мне ещё одну свою сторону, но ни разу я не позволял себе более одного дня под наркотой, знал, что если кроме моральной зависимости появиться физическая- всё, назад не отступить никогда, ведь я глупо верил, что если я захочу- щелчок пальцами- и я больше не буду употреблять, вот так вот брошу, всех выгоню и буду наслаждаться пивом и Настенькой.
   Новый 1998 год встретил в обычной, алкогольно-дворовой компании, сидели у меня, девчёнки наделали салатов и запекли курицу с картошкой, сестра к тому времени дома появлялась очень редко, практически жила в общаге у подружек, я дал себе слово больше не употреблять наркотиков, да и вообще надо остепениться, найти работу и жить как все, но второго числа все разошлись, я сидел, скучал, потом сорвался, нашёл с кем раскуриться, потом мы замутили стакан маковой соломки- и два дня я не появлялся дома. Джина обгадила весь коридор, была голодная, смотрела на меня укоризненно, я дал ей поесть, выгулял, отнёс запасные ключи соседке Ксюше с первого этажа, попросил приглядывать за собакой, хотел оставить денег на корм- не взяла, собрался и поехал туда, откуда только что приехал. Два дня пролетели незаметно, я позвонил Насте, сказал, что скоро приеду, а в голове всё зрел план, я хотел в Москву, попробовать героин и винт, я хотел движухи, я просто хотел всего и сразу. Наутро мне было плохо, начало колбасить, голова была туманной, мысли сбиты в кучу и в то-же время разбросаны по углам, температура держалась 37.2, ныла спина, и хотелось кайфа. Денег не осталось, только на сигареты, заглянула Ксюша, выгуляла собаку, приготовила ей еды, о чём-то поговорила со мной, я сделал вид что простыл, благо соплей хватало и они текли ручьём, потом вспомнил, что видел, как мама Настеньки считала бабло и прятала в серванте в чайничек от сервиза. Вот и идея- дождаться, пока Настя выйдет в туалет, достать пару купюр, а при случае, когда разбогатею, положить их обратно. Как я красиво обманул себя. Всё было как я и решил, только взял я все деньги, ушёл, сказав, что за пивом и сейчас вернусь, сел в троллейбус, пересчитал- там было 400 долларов и около 50 долларов рублями, заехал к ГУМу к барыге, купил коробок травы, дунул за углом- полегчало, поехал на вокзал, взял билет на ближайший поезд в Москву и уехал. Без багажа, с остатками травы и тупым детским «Я всё смогу».

         Жизнь третья.
                Не бойся, если ты один. Бойся, если ты- ноль.
                Из соц.сетей.         
    ***    ***
   Москва, как и в первый раз, встретила меня тепло, по крайней мере мне так казалось. Чтобы не было скучно- я тут же купил себе китайский кассетный плеер и пару кассет, как сейчас помню, Lacrimosa «Stille» и Кино «Чёрный альбом», в запас батареек, рюкзак, сигарет и пива, пачку «беломора» для травы, пару пирожков и зачем-то губную гармошку, она была дешёвой, но играла довольно прикольно. Выйдя на Тверскую- зашёл вглубь дворов, забил небольшой косячёк, дунул, прокашлялся и пошёл гулять, благо в поезде выспался и запаса энергии и адреналина хватило бы на пару марафонских забегов, шёл, потягивал пивко, дошёл до Красной площади, поглазел, сходил на набережную. Всё. А что дальше? Надо где-то найти сотоварищей, ночлег, барыгу и искать варианты зарабатывания денег. По пути обратил внимание на скопление скин-хэдов и панков у перехода на «Пушкинской», решил вернуться туда. В переходе пару раз прошёлся, обстрелял глазами все углы, проверил все выходы, зашёл в вестибюль метро, покрутился около касс и там заприметил её. Она стояла между дверей, грелась тёплым воздухом из решётки теплообменника, было сразу видно, что её кумарит или она на отходняках. Звали её Карина, хотя я до сих пор не уверен, что это её настоящее имя. Я спросил, что с ней, она отвела взгляд, я сказал, что есть маза раскуриться, мы отошли подальше, за Макдональдс, раскурились, немного посидели, где-то полчаса, выпили бутылку пива на двоих, поржали, вернулись в Макдак, так-как жрать хотелось с накурки немилосердно, сидели, жевали картошку, запивали колой. Я ей сказал, что сам из Минска, пять часов как приехал, что балуюсь маком (тогда я от неё и узнал, что это черняжка), и что если она поможет купить героина и знает правильную дозу- я её раскумарю. Оказалось, что она сама два года как приехала, также как и я сорвалась неизвестно куда, больше года проработала проституткой, тогда и подсела на наркоту, мамка (сутенёрша) её выгнала за это, она сначала тусила на чужой хате, работала индивидуалкой, теперь живёт у какого-то алкаша «недалеко тут,минут 15 пёхом», платит ему натурой, едой и водкой, но у него редко стоит, да и кончает он быстро, и что местного барыгу закрыли, но она знает того, который сможет достать, что сейчас его нет, он приезжает часам к семи, но можно пока купить ещё пива и водки хозяину квартиры и пойти к ней, пару часов обождать.
   Идти и правду оказалось недолго. Дом оказался на малой Бронной,прямо около Патриарших прудов, сразу вспомнилась встреча Берлиоза и Воланда, правда трамваев я не увидел, как оказалось их там нет, помню вонь подьезда, чему я удивился после напыщенности и убранства всего центра Москвы, обычная обшарпанная дверь, оббитая дермантином, полутёмный коридор и аж три комнаты, одна из которых была заперта- как оказалось, это была коммуналка и там жила молодая пара с вечными скандалами и непрекращающимся по вечерам скрипом кровати, старенькие обои, совместный санузел с жёлтыми унитазом и ванной, в общем обычная московская квартирка обычного московского алкаша. Удивили высокие потолки, огромная кухня и человек, который почему то спал не на диване, а рядом на полу.
- Это хозяин.
- Понятно. Он всегда так спит?
- Ага, иногда ещё и ссытся. Спит на кухне когда пьяный, а в комнату ходит только когда похмелиться и помоется.
- Прикольный чувак.
   Примерно через полчаса оказалось, что чувак и на самом деле прикольный, я поставил ему водки, выпил из уважения, звали его Сергей, Карина сказала ему, что я немного посижу- и мы пойдём, Сергей махнул рукой- «Пофиг», рассказывал анекдоты, травил байки, лез в политику, доказывал что-то, плюясь слюной в лицо, а потом неожиданно промазал мимо табуретки, упал и заснул с видом невинного неделю не бритого годовалого младенца.
   Время близилось к шести, мы добили остатки травы, собрались и пошли. Карина держала меня под руку, мне это было приятно, было темно и как-то резко похолодало, поэтому остатки марихуанны быстро выветрились у нас из голов, остаток пути мы добежали трусцой. В переходе Карина отошла поболтать с подтянувшимися подружками, к кому-то подводила, знакомила, я угостил пару человек пивом, у меня выпросили почти все сигареты, но было весело, и всем было посрать, что никто меня не знает, тут-же какая-то говорливая девчушка прилепила погоняло «КактуZ», я спросил почему Кактуз:
- Да потому-что колючий.
- А почему через «Z»?
- А так прикольней, сам послушай, Ка-а-актуZ-z-z-z.
- Понятно.
   Так я стал Кактузом. А потом нарисовался тот, кого мы и ждали. Я понял, что это он, так как Карина дёрнула меня за руку и показала глазами на него. Отошла, пошепталась с ним, помахала рукой- «Пошли», я протянул руку:
- Артём.
- А мне сказала Кактуз (как то нервно улыбнулся). Я-Опёнок.
- Значит Кактуз. А почему Опёнок?
- Так надо. Понятно? Геру могу взять, сто рублей чек. Сколько надо?
   Я пожал плечами, Карина показала пальцами- «Два», я спросил, можно ли взять травы, оказалось, что за бокс- 40 рэ, договорились сьездить вместе, поехали на Лубянку, он отошёл- и исчез, я уже думал кидалово, но минут через 15 он вернулся, сказал- «Давай деньги», я дал 250, он опять ущёл, вернулся, зашли в первую аптеку, купили шприцов и дистилированной воды, и через полчаса мы уже были на Патриарших. По пути зашли в магазин, взяли напитка, водки Сергею, пожрать, сигарет, я стырил жвачку, Карина банку шпрот, и бегом рванули к ней.
   Сергей ещё спал, мы потихоньку пробрались в комнату, закрылись, Опёнок умелыми движениями растворил в ложке героин, буркнул- «хорошо хоть не мукой разбодяжили», спросил про мою дозу, я сказал,что до этого пробовал только чернягу, и то по полдозы, так как недавно начал, он молча кивнул головой, вмазал меня, Карину и себя.      

    ***    ***
   Это был улёт.
   Я прилёг, закрыл глаза рукой. Приход был плавный, мягкий, и не просто одной волной, а вот как лежишь на берегу прям у кромки воды, а тебя обмывает волнами, так и тут, я лежал, балдел и не мог обронить ни слова. Опёнок толкнул меня- «только не засыпай», я сказал, что норм, Карина воткнула мне в губы зажжённую сигарету, я лежал, свет резал глаза, наблюдал как дым пластами стелется по комнате, пепел падал на грудь- но мне было посрать.
- Ништяк?
- Ниш-ш-ш-штя-я-я-як.
   Помню, как это ниш-ш-штяк я повторял и повторял, тихо, сам себе под нос, потом ушёл в себя, вернулся, и так длилось ещё долго- полусон, полуявь, я не смогу это описать, просто было хорошо, мы были рядом, трое- но каждый наедине со своим кайфом, были только фразы типа:
- А где сигареты?
- На, держи.
- Ну ты как, норм?
- Ниш-ш-штя-я-я-як.
   Потом я как в вате слышал, как они о чём-то говорят. Голоса были тихими, слова неестественно длинными, они говорили, помню, как я о чём то спросил Карину- а она пока пыталась ответить- пару раз затухала, выключалась, продолжая бормотать под нос, потом резко поднимала голову, продолжала фразу, опять потухала.
А потом я уснул.
   Когда я проснулся- Карина с Опёнком спали голые под простынью, тогда я не понимал, откуда они нашли силы заниматься сексом, жутко хотелось в туалет, еле добрёл, понял, что не могу стоять- поссал сидя, почему-то это было долго, как у старика, посидел на унитазе, прислушиваясь к себе внутри- надо бы попить чаю и сьесть пару бутеров, вышел на кухню, кое как поставил чайник, нашёл чай и почти чистую кружку, Сергея на кухне не было- видимо ушёл похмеляться, мимо тенью прошла в сортир и обратно замотанная в простынь Карина, ещё через минут десять- Опёнок, я сьел бутерброды, допил чай, прилёг на вонючий диван, покурил- и опять уснул.
   Проснулся я оттого, что Карина трясла меня за плечо и спрашивала, буду ли я ещё. Я сказал, что попозже, оказалось, что пока я спал, они с Опёнком уже вмазались и сходили на улицу, купили ещё воды, кофе и сигарет, извинилась, сказала, что без спроса взяла у меня 100 рублей, чтобы я не запаривался, что она переспала с ним- «Я просто была под кайфом, понимаешь?», сказала, что для меня шприц в холодильнике, и если я сам-себе не умею- она меня вмажет. Я согласился.
   На этот раз приход был попроще, но дольше, может оттого, что ещё не до конца вышла предыдущая доза, а может я уже знал, что будет. Захотелось по большому. Она засмеялась- «ну-ну», и потом я полчаса наверное сидел в сортире и не мог просраться, слыша как Сергей говорил ей- «Дура ты, да лучше я сдохну от водяры в 50, чем от этой отравы в 30.», как я понял, это был их постоянный разговор на эту тему, я вспомнил, что мы купили ему водку- а не отдали, но не нашёл в себе сил сказать это громко, чтобы меня услышали, а потом как-то стало пофиг на них, я встал, умыл лицо, захотелось прогуляться, настроение пошло в гору, отражение немного испугало странными глазами- зрак не только сузился, он как-будто остекленел, а цвет стал ярко-голубым, хотя обычно у меня серые глаза, а тут яркие, наверное такие как в детстве, когда меня называли мальчиком с красивыми голубыми глазами, я вышел из ванной, нашёл в комнате водку и отдал Сергею, Карина сидела потухшая в углу на табуретке, длинные сальные волосы спадали на пол, прямо в лужицу слюны, которая текла из её рта, я проверил- дышит нормально вроде, значит и такое бывает, налил чая, сильно захотелось торта, аж до  скрипа в зубах, оделся, взял у Серёги ключи, сходил в магазин, взял пакет пироженых, разных, всех какие были, баллон взбитых сливок, шоколадку, подсчитал остатки денег- осталось 150 долларов и примерно 100 рублей, мало, вернулся.
   Ну кухне уже бухой сидел Сергей, пел пьяным голосом какую-то песню, усердно стараясь хрипеть «под Высоцкого», тут же сидел Опёнок, я спросил где Карина- «в комнате», мы жрали пироженые, давили сливки прямо из баллона в рот, потом Опёнок сказал- «мне пора», написал свой номер на листке от отрывного календаря- и ушёл. Я добрёл довольный до комнаты, Карина сидела в кресле и тыркала кнопки переключения каналов старого советского, но цветного телика, я присел- и понял, что я жутко хочу секса. Она была не против. Кончить в тот день я так и не смог.

   ***    ***
   На следующий день я осознал, что уже двое суток нахожусь в Москве- но толком нигде и не был. Я тогда ещё не знал, насколько на самом деле это красивый и огромный город. Настроение прогуляться подогревалось ещё и небольшим утренним минетом от Карины, парой чашек кофе с шоколадкой и парочкой хороших напасов (затяжек травой). Карина нашла в куче барахла мне нормальный свитер, ботинки фирмы «камелот», более плотную вязанную шапку- «от бывших пооставалось», короче приодела для продолжительной прогулки зимой. Очень кстати, потому-что в тот день было ветренно и морозно, выросший за ночь иней оставался нерастаявшим в тени и поскрипывал под тяжестью моих новоприобретённых ботинок, солнце отражалось от стёкол и витрин, резко ударяя по глазам, но в основном погода была самая что ни на есть для прогулки. Из квартиры мы вышли примерно часов в 11. Решено было выйти на Садовое кольцо и пройти в сторону Смоленской, заглянуть на Арбат, а там как пойдёт. По пути оказалось, что недалеко зоопарк, мы сходили туда, пошатались вдоль пруда с утками, я уже точно и не помню, что ещё за животные там были, помню что сразу за входом был пруд и домики для уток, выпили по стаканчику тёплого кофе, немного посидели на лавочке, покурили и двинули дальше. Арбат смог удивить меня только стеной Цоя, фонтаном с Турандот и красивыми фонарями. Это позже я понял, что он пронизан какой-то своей, особой атмосферой, но в тот день для меня это была просто туристическая зона. Карина встретила каких-то знакомых, было решено скинуться на портвейн погреться, мы сходили толпой в магазин, взяли несколько бутылок, два пластиковых стаканчика на всех, а на закуску воздушный рис и чипсы. Сидели на лавочках в «пьяном» дворике, болтали, подтянулись ещё пару человек с гитарой, кто-то собрал со всех денег и сбегал в магазин, кто-то заунывно запел под гитару Чижа «О любви», меня охватило странное чувство эйфории от этой беззаботности и лёгкости общения, в конечном итоге я сидел, слушал, не слыша, и просто наслаждался картиной происходящего. Такой хорошей компании у меня ни разу в жизни не было. Тут не было ни лохов, ни блатных, ни младших-старших, ни пощипываний девчёнок за задницу, ни выпендрёжа маркой сигарет или часами, все были довольны просто жизнью, без социальных расслоек и мыслей о завтра. Конечно это был не весь Арбат с его тайнами, узнать всё это было у меня впереди, но на тот момент то что я увидел- меня порадовало. Я понял, что именно сейчас нахожусь там, где и должен быть. Там я особенно познакомился с Тиной, Куницей, Бульдозером и Техасом. Бульдозер сначала представился как Бульдог, и правда, в нём что-то было бульдожье- отвисшие щёки, мясистая шея, свинные глазки, но все его называли Бульдозером- соответственно это подхватил и я. Имён здесь не было, и я сразу представился как Кактуз. Прошло какое-то время, кто-то уходил, кто-то подходил, я изрядно опьянел и уже плохо улавливал суть происходящего. Карину я потерял, а без неё идти к ней не было смысла, да и вряд ли бы в тот день я самостоятельно нашёл дорогу назад. Мобильных тогда не было в ходу, да и толком я никого не знал, и соответственно где её искать- не имел понятия. Решил сходить нормально поесть и выпить побольше кофе, чтобы хоть немного трезво рассуждать, а после поехать на Пушкинскую. Туда я добрался часам к 5 вечера, постепенно темнело, холодало, я не знал куда мне идти, разменял последние 100 баксов и понял, что надо срочно что-то решать. На кармане был ещё почти полный бокс травы, но курить я не решился, побоявшись окончательно потерять возможность здраво оценивать ситуацию. Шло время, Карины не было, я шатался по переходу, сходил до Театральной и обратно, чтобы убить время, купил карту города, нашёл и отметил маркером места, где я побывал, купил у старушки вязанные носки и в каком-то дворе их одел, стало немного теплее, в Елисейском магазине подобрал кем-то забытый на прилавке шарф, замотался, вернулся, часов в восемь нарисовался Опёнок, спросил- «Ну что,замутим?», я ответил, что не сегодня, спросил, не видел ли он Карину, он ответил что нет, и ему пора бежать, время шло, неопределённость росла, хотелось определиться на ночь, чтобы не остаться на улице, хотелось просто с кем-нибудь поговорить, но как назло ранее приобретённых знакомых не было, а больше из этой тусовки я никого не знал, люди стали рассасываться, и я понял, что я остался один в центре мегаполиса, без знакомых, без шанса на нормальный ночлег, в городе, где почти все подьезды закрыты на домофон, и просто некуда пойти. Ужасно начала болеть голова, видимо смешалось похмелье и нервозность, я купил пачку цитрамона, выпил и пошёл куда глаза глядят вдоль бульвара за Пушкинским кинотеатром. Постепенно чувство тревоги отошло на задний план, я решил погулять пока не разойдутся люди, а потом найти какой-нибудь открытый подьезд и там переночевать.

    ***    ***
   Первый раз в подьезде я ночевал в 11 лет. Тогда меня уже не помню за что в очередной раз избили дома. Не было ни денег, ни опыта самостоятельной жизни, я просто вышел и решил никогда не возвращаться. Зашёл к другу, попросил немного еды и бутылку воды, часов до 12 ночи прошлялся по городу, Павлодар маленький городок, часто попадались частные сектора, где я пополнял запасы воды из колонок. Была ранняя осень и ещё было тепло. Сначала хотел спать на лавке, но стало страшно и холодно, и я пошёл в близжайший подьезд. В те времена не было такого количества выкидываемых газет, картонных коробок, это не выкидывалось, а складывалось, увязывалось и сдавалось на макулатуру. Тогда я просто собрал половину ковриков у дверей, на лифте поднялся на самый последний этаж, там ещё выше, на технический, обнаружил незапертый чердак, и прямо там, на чердаке, расстелил себе коврики и лёг спать.
   Проснулся, до обеда шлялся, был голодный, собирал бычки и курил, чтобы сбить голод, но жрать всё равно хотелось всё больше. К обеду пришёл к школе, выловил на перемене товарища из паралельного класса, он сказал, что ща сбежит с последней пары, что в школу приходили менты, меня ищут, и что сходим к нему, пожрём, вынес мне со столовой кусок хлеба и котлету и сказал ждать его в подьезде, чтобы не светиться. Когда он наконец-то пришёл из школы, я пожрал, попросил у него какой-нибудь старый свитер, чтобы ночью не так холодно было, старый заплечный ранец, мы поели, я умылся, пытался поспать- не получилось, протусили у него до 4 часов вечера, он сказал, что скоро придёт отец и мне пора, дал мне банку тушёнки и полбулки хлеба, два коробка спичек и большую свечку, налил в бутылку чая и посоветовал всё-таки вернуться домой. Ночевал я на этот раз недалеко от вокзала, в двухэтажном доме, на чердаке, заранее насобирав бычков на остановке и найдя пару пустых бутылок справлять нужду. С утра я доел остатки тушёнки, ранец и свитер оставил на чердаке, решив вернуться вечером обратно. День я прошатался на вокзале и минирынке рядом с ним, умудрился в столовой стырить пару булочек, заработал немного денег за то, что подмёл и вынес мусор около шашлычной, познакомился с какими-то пацанами, которые ошивались тут же, втроём мы тупо бродили, собирали бутылки, тут же сдавали, бегали курить в рощицу за рынком, потом поели в буфете, они ушли по домам, а я остался один. На чердак было рано, на вокзале было стрёмно, так как менты уже начали косо на меня поглядывать, занятся было нечем, в родной двор идти было страшно, так как меня могли узнать взрослые и отвести домой.
   Часам к 10 я всё-таки пошёл на чердак, но к моему удивлению там висел замок. Видимо кто-то всё-таки меня увидел с утра и закрыл его. И тут я понял, что идти мне некуда, и надо валить домой. Звонить не стал, робко дёргал ручку двери, открыл отец, позвал мать, я думал будут плакать или бить, но меня просто отправили в ванную, заставили всё с себя снять, помыться, накормили и отправили спать. Сестра уже спала, она не слышала, как я пришёл, через дверь я слышал, как мать звонила в милицию, говорила, что я вернулся, что просто убежал из дома и всё в порядке. Наутро меня отвели в комнату по делам несовершеннолетних, участковый сказал, что ставит меня на учёт, спросил, из-за чего я убежал- но я не смог ответить, побоялся, что дома за это ещё больше попадёт, соврал, что просто так, мент пригрозил, что если я так буду убегать- меня отправят в спецшколу для трудных подростков, дома меня пару недель не трогали, а потом жизнь вернулась в прежнее русло.    

    ***    ***               
   Отойдя приличное расстояние от Пушкинской, я решил свериться с картой, где я нахожусь, чтобы с утра сориентироваться, куда идти дальше. Увидел знакомое название улицы-Неглинная, попадалось мне в какой-то книге, или песне, не помню, оказалось, что я от неё в нескольких метрах, решил пройтись по ней. Стало скучно, я достал губную гармошку, шёл и тихонько, стараясь не привлекать внимания, начал учиться играть на ней. Четыре класса музыкальной школы, пять лет детского вокально-инструментального ансамбля плюс неплохой музыкальный слух позволили быстро разобраться, я шёл, наигрывая всякие мотивы из головы, сначала было как-то фальшиво, то не в ноту, то вообще непонятными аккордами, но потом попривык, попутно заглядывал во дворы, дёргал ручки подьездов, всё было либо закрыто- либо во дворах слышны были голоса и я не рисковал при местных искать открытое парадное, незаметно для себя свернул с Неглинной, петлял, пока не вышел к станции метро Кузнецкий мост. Тогда я не знал, что там метро, выход находится внутри двора, пройти можно только через арки, просто я услышал музыку, стоял ларёк с хот-догами, из арки виден был свет, я вошёл- и обалдеть- отдельный мирок, несколько подвыпивших компаний, около пяти работающих ларьков, играет музыка, тут-же выход из метро, а самое главное- две лошади. Для меня в тот момент это было дико, до этого я конечно видел живых лошадей, но либо в зоопарке и цирке, либо в поле или впряжённых в телегу, но в центре Москвы, ночью…
   С лошадьми были две девочки, на первый взгляд лет по 16, обе пили пиво, одна из них курила, я подошёл спросить, а что они тут делают- ответили, что катают желающих, спросил сумму- я уже не помню какая, но ввиду экономии кататься отказался, хотя очень хотел, сказал, что денег в обрез, попросили на корм лошадкам- я высыпал из карманов немного мелочи, спросил как их зовут, врать не буду, не помню, одну из них вроде звали Лена, постоял, поболтали ещё немного ни о чём, сказал, что пару дней как приехал и хожу, осматриваю красоты города, спросил, куда лучше сходить- одна из них пожала плечами и сказала- «да тут вокруг сплошные достопримечательности», вторая сказала,что рядом Лубянка и Красная площадь, но лучше сходить днём, купить путеводитель и прогуляться по нему, потом они запрыгнули на лошадей и не прощаясь уехали. Ещё раз сверившись с картой, я решил посмотреть на ночную Красную площадь, благо до неё было 10 минут ходу, перешёл мост через реку, побрёл какими-то улочками, уже не обращая внимания на названия улиц и направление, просто брёл, чувствовалась усталость, опять разболелась голова и жутко хотелось спать.
   Мне повезло, с первой попытки я нашёл открытый подьезд, около почтовых ящиков в коробке валялось много газет, дом был старой постройки, тёплый, с круговой лестницей и огромными широкими подоконниками. На одном из таких подоконников я и улёгся. Долго не мог уснуть, было неуютно, вздрагивал от каждого скрипа, слышались какие-то голоса с улицы, потом в голову полезли неприятные мысли, начал подумывать, а не вернуться ли мне домой, но сообразил, что из-за кражи и условного срока меня сразу посадят, тут уже никто жалеть не будет, истрачен последний шанс, либо в тюрьму- либо как-то осваиваться тут. Чтобы не украли во сне деньги- сделал дырку в поясе джинсов, скрутил купюры трубочкой, запаял в целлофан от сигарет и засунул в пояс. Решил курнуть, забил небольшой косячёк, но чтобы не спалиться- вышел во двор, за углом дунул, вернулся- и провалился в сон.

    ***    ***
   Утро началось со стука подьездной двери. Я усердно делал вид, что сплю, пока дворник подметал лестницу, потом встал, скрутил газеты, на которых спал, и вышел во двор. Было полседьмого. Выкинув газеты- вышел на дорогу, по карте долго соображал, где я и где ближайшая станция метро, по пути взглянул на собственное отражение в витрине- вид конечно помятый, но вроде лицо чистое, отряхнулся, около метро купил стаканчик кофе и пожевать, спустился вниз, доехал до кольцевой, там пересел- решил помотаться по кругу, собраться с мыслями и просто погреться, сел- и опять уснул. Разбудила меня служащая часов в 11, таких как я оказалось ещё пару человек на станции, стоящих с мало что понимающими лицами и остатками невыветрившегося сна в мешковатых глазах. Один из них был явный бомж, грязный, с клетчатым баулом, заросший и весь какой-то опухший, а второй оказался парень примерно моего возраста кавказкой национальности. К нему то я и подошёл:
- Здаров.
- Привет.
- Тоже некуда пойти?
- Да.
   Я протянул руку:
- Артём.
- Ильнур.
- Ты откуда? Я с Минска.
- Узбекистан (город уже не помню).
- Куда дальше?
- Не знаю.
-Жрать хочешь? Если нет бабла- угощу.
- Пошли. А куда?
- Поехали на вокзал, я тут ничего не знаю.
- Поехали тогда на Казанский.
   Так мы доехали с ним до Комсомольской, сходили на Казанский вокзал, сьели по паре хот-догов с пивом, Ильнур встретил каких-то земляков, извинившись передо мной, поговорил на узбекском с ними, потом мы тупо сидели, сытые, в тепле, болтали, оказалось, что в Москву он приехал с друзьями на заработки полтора месяца назад, паспорт хозяин забрал, жили в подмосковье, в какой-то деревушке, минут 20 от домодедовской, его друзья занимались ремонтом- а он был подсобником и плюс работал по хозяйству- «Всё что хозяин скажет делал.», а когда попросил аванс- хозяин усмехнулся и сказал, что деньги будут по завершению работы. Ильнур предложил друзьям уйти, те отказались, и вот он так уже четвёртый день- ночью втихую гоп-стопил, обувал запоздавших пьяных, днём отсыпался на кольцевой, город не знает, подумывает пойти в посольство или в милицию, чтобы отправили домой, и тут я понял, что мне с ним не по пути. Как от него отвязаться- я не знал, сказал, что поеду в центр- он увязался со мной, вышли на на Тверской, было около двух часов дня, он разговорился с дворником- узбеком, а мне повезло- прям на том же месте, где мы познакомились, стояла Карина. Я спросил, куда она вчера исчезла, ответила, что ушла в туалет, а когда вернулась- меня не было, осталось ли у меня раскуриться, и мы опять пошли во двор, правда потом вместо мак-дака купили две больших булки-плетёнки и литр молока, прям тут, у входа в магазин поели, она сказала, что сегодня я ещё могу у неё переночевать- но потом мне придётся искать себе другие варианты, конечно, если уже будет край и некуда деваться, я всегда могу к ней обратиться, но только в крайнем случае. На всякий случай договорились, что если опять разбежимся- я к 10 приду прямо к ней. В этот день я потерял паспорт, который восстановил только спустя восемь лет, в 2006 году.
  Сейчас я немного отступлю, чтобы обьяснить, почему я так стараюсь описать свои первые дни в Москве. Все эти встречи, практически все люди сыграли свою маленькую, но важную роль в моей последующей жизни. Кто-то меня неплохо выручил, кто-то просто подал идею, как жить дальше, и пусть это кажется странным, я до сих пор считаю, что даже те, кто со мной жестоко обошёлся- дали свой урок на будущее, который мне непременно впоследствии пригодился.

    ***    ***
  Сейчас уже точно и не упомню, как именно, но постепенно я познакомился с парой пацанов, разговорились, подтянулось ещё человек пять, стояли в переходе толпой, пили пиво, я разговорился с девочкой, у которой оказался низкий, но очень нежный голос, представилась она Бертой, она предложила мне вариант срубить немного денег- она играет на гитаре- я аскаю. Я не сразу понял, что это такое-АСКАТЬ. Оказалось, это ПРОСИТЬ от английского «ASK»- просить, то есть тупо бегать и под гитариста попрошайничать. В ту пору с юмором у меня было всё хорошо, я легко сходился с людьми, умел мило улыбаться, соответственно новый вид заработка, причём честный, меня устроил. Мы подьехали до Арбатской, по пути она обьяснила мне, как бесплатно ездить в метро, проходя через турникеты, которые ведут на выход, мы вышли на Новый Арбат, и там в переходе, недалеко от казино «Метелица», расположились. Она играла хиты русского рока, я бегал с маленькой коробочкой, тормозил людей, кое-как пытался подыгрывать на губной гармошке, деньги сыпались, кто-то даже останавливался, слушал пару песен, подпевал, мне кинули 50 немецких марок какие-то иностранцы, народ был не жадный, жизнь удалась. Для меня, после нашего заводского Минска такая щедрость была в диковинку. Решено было сделать перерыв, отметить удачу, я попросил у охраны пустить меня в казино к обменнику, разменял деньги, сбегал в переулок за бутылкой портвейна, сигаретами, и мы сели на лавочке бухать. Выпили, сходили ещё за одной, разговор пошёл о личном, Берта рассказала, что ей 18 лет, живёт в центре, на «Полянке», втроём с бабушкой и матерью, мать работает проводником и постоянно то в разьездах, то у своего хахаля, бабушка старенькая, внучку любит и позволяет делать всё, что хочется. Тяжёлые наркотики не употребляет, может покурить травки за компанию- но не более, а когда узнала, что у меня есть заначка травы- предложила ещё немного поиграть и поехать к ней, повеселиться.
   С Бертой мы прожили полтора месяца. Бабушка её восприняла меня нормально, маму её я за это время видел пару раз мельком, она заезжала, оставляла бабушке денег, привозила Берте вкусняшек и убегала. Сама Берта нигде не училась, подрабатывала игрой на гитаре, тусила на Арбате, познакомила меня со многими людьми, паралельно я оброс знакомствами среди местной шпаны, то аскал с ней в переходе- то если хотелось нормально расслабиться выходил, как я тогда называл, на охоту, с кем-нибудь совершали небольшой рейд по центру, гоп-стопили, брали пару чеков геры, пару раз покупали кокс, один раз я пережрал таблеток «циклодол», не смог дойти до квартиры- заполз под лестницу и там спал. Часто ходил по центру пешком, особенно накуренным- так я узнавал и запоминал город.
   Несколько раз ходил в клубы-Берта отказывалась, обьясняя невосприятием электронной музыки, короче жил как умел. В один из этих дней я и познакомился с Рулём, Азой и Бесом. Эта троица выделялась- были вечно со впавшими глазами, кожа лица серо- земельного цвета, Руль с Бесом сверкали сточенными под корень зубами, Аза вечно шутила, но как-то неудачно и её никто не понимал. На Арбате их сторонились, называя «безбашенными винтовыми», что они отмороженные наглухо, да они и сами этого не скрывали, а для меня они наоборот, были прикольными и что самое главное, с ними можно было попробовать винт. Кому до сих пор не понятно- это «первитин», очень схож с метамфетамином, по сути это одно и тоже. Это я узнал позже, просто ввожу в курс дела.
   Пару раз мы просто общались, типа «Привет-как дела-ну давай, удачи», потом после совместного распития портвейна я вывел их на разговор, спросил, что да как, оказалось, что сварить винт не так уж и просто, там несколько химических реакций, самое главное достать салутан, соляную кислоту и кристалический йод, остальное проще, я предложил, что готов оплатить всё, лишь бы попробовать, Руль сначала был против, он был из тех старых наркоманов, которые стараются не связываться с «новичками», но видимо отсутствие денег и желание вмазаться толкнуло его на согласие.

   ***    ***
  Добыча всех необходимых ингредиентов заняла около трёх часов. Сначала поехали на птичий рынок недалеко от Таганской, Руль ходил по барыгам, спрашивал «Салют и компанию», это так вкратце назывался набор для варки, потом мы поехали на Павелецкую, купили две банки салюта, йод смогли найти только на первой аптеке на Лубянке, за кислотой вообще пришлось тащиться в Братеево, к какому-то знакомому Беса, короче, замут был долгим, правда на всё про всё ушло около 130 рублей, точно уже не помню, но вроде так. Долго решали куда ехать. К Берте нельзя, Руль сказал, что там, где они вписываются- много «хвостов», Бес позвонил с телефона-автомата своей подружке в Капотню, та сказала, что сварить можно у неё- но потом надо будет сваливать, придут родители, долго они между собой спорили, что-то друг-другу доказывали, но потом решено было всё-таки ехать в Капотню- а там будь что будет, всё таки вариант ближе всех. По пути зашли на заправку, слили со шлангов полную бутылку бензина, оказалось, что и он нужен, купили что-то, где содержиться щёлочь, уже и не помню что именно. Доехали.
   Не буду описывать все приготовления, реакции, скажу только, что заняло всё это около получала, а может и больше, Машка- хозяйка квартиры, успела потрахаться с Бесом, Аза втыкала в телек- а я затаив дыхание сидел на кухне с Рулём и наблюдал за его манипуляциями. От него я узнал, что сам он учился варить примерно полгода, сначала научился выделять эфедрин- окончательную реакцию боялся проводить, потом познакомился с варщиком, у которого были электронные весы- и только тогда смог научиться, сначал по весам, а потом и на глаз, проводить окончательную реакцию по превращению эфедрина в первитин. Что раньше его давали солдатам, как стимулятор перед боем, и он не считался наркотиком, как и кокаин, что поговаривали, что даже Гитлер баловался им, а Высоцкий торчал на черняге, что на самом деле среди известных людей немало наркоманов, предупредил, что ломки от этого наркотика нет- но есть тяжёлая моральная зависимость, причём с первого раза, что это не шутки, то есть рассказал вкратце всё, что знал о наркотике.
   Готово.
   Все собрались в зале, Машка убралась на кухне, открыла проветривать окна, Руль сказал, что вмажет мне полкубика, так как я первый раз и могу слететь с катушек, а то и просто сдохнуть от передоза. Вмазались.
   Приход был…
   Вот его я точно никогда не смогу описать. Это было то, чего я долго искал. Никакие другие приходы не стояли рядом. Меня качало на руках блаженства, я лежал, закрыв рукой глаза, и не находил сил даже пошевелить пальцами. Руль спросил, как я, а я не смог даже ответить, только улыбнулся, с усилием пошевелил пальцами- всё нормалёк. Потом я конечно встал, меня предупредили, что может пробить на движуху- но меня почему-то клонило в сон. Руль сказал, что это организм не понимает, что с ним и устал, потом меня прорвало, я нашёл какую-то газету, ручку, пытался пририсовать портрету усы- разрисовал поллиста, потом мы собрались, оделись и ушли, Руль сказал, что нам хватит всего этого ещё на пару раз вмазаться, а это раз в 5-6 часов, отлично, и тут Аза предложила смотаться в Питер. Я спросил тогда:
- В Питер? А как? Денег то мало.
- На собакахю -засмеялась она хрипло.
- Издеваешься?
- Да на электричках, балбес, это так называется- «на собаках».
  Так, под кайфом, мы на последней электричке добрались в Тверь. Из-за винта жрать не хотелось, но я постоянно пил и ходил в тамбур отлить, сходили в вокзальный сортир, умылись, докупили сигарет, набрали сканвордов и пару тетрадей рисовать, это была фишка- рисовать всякую ерунду, а потом рассматривать и видеть всё по другому, хотели дождаться утра на вокзале-прогнали менты, нашли какую-то спящую электричку, раздвинули двери, был март, было холодно, но Руль провёл реакцию- и вмазались прям там, при свете зажигалки.
   Через пару часов была первая электричка на Бологое, потом оттуда с интервалом минут в 20 до Малой Вишеры, там ещё раз вмазались- и оттуда уже доехали в Питер. За время поездки я нашёл в себе талант рисовать кельтские узоры, по крайней мере мне так казалось под кайфом, разрисовал всю тетрадь, решил пару сканвордов, умудрился вздремнуть часок, хотя мне говорили, что под винтом это невозможно, видимо мозг плохо справлялся с неведомыми ощущениями. Приехали мы примерно в 4-5 вечера, денег у меня тогда на кармане было около 300 рублей, это 50 долларов на те времена, начало хотеться есть, Руль сказал, что надо пока есть народ- идти в Сайгону, искать вписку. Мы немного там пообщались, сходили в переход на Гостинный двор, Руль с Азой встретили пару знакомых, я познакомился с каким-то гитаристом, предложил поаскать под него- он дал согласие, подзаработал рублей 50, пообщались, со впиской вышел облом, Руль тоже ничего не нашёл, надо было куда-то устраиваться на ночлег. Аза вспомнила про сквот, тогда я ещё не знал, что это такое, отправились туда, зашли в магазин, набрали еды, воды и отправились.

    ***    ***
   Сквот оказался заброшенным трёхэтажным зданием около метро «Садовая», в десяти минутах ходьбы от Невского проспекта. Здание было построено квадратом с одним входом во двор, через арку, с закрытыми железными воротами. Как мы не пытались- достаточно раздвинуть их, чтобы пролезть, не получилось. Окна первых этажей так- же были заколочены, кое-где заварены. Пришлось лезть через ворота, подкатили мусорный бак, и помогая друг-другу забрались. Долго бродили по дому, светя заранее купленными в переходе фонариками, дом внутри был красивым-высокие потолки, встроенные в стену железные печки, огромные, по 6-7 комнат, квартиры, всё это было полуобрушенным, со стен осыпались остатки краски и штукатурка, везде был хлам, кое-где было насрано, валялись какие-то матрасы, тряпки, во дворе было кострище, как я понял- сквот этот пользовался успехом у таких-же залётных, как и мы. Развели из старой мебели костёр, разогрели тушёнку, я поставил рядом с костром стеклянную бутылку с водой, насыпал туда растворимого кофе из пакетов- неважно, что некипячённая вода, главное, что кофе тёплый, поели, выпили кофе, выбрали комнату почище, наносили туда матрасов, картонок, и завалились спать. Ночью я вставал поссать, потом долго не мог уснуть, за окном была мартовская поздняя метель, лезли мысли никак не связанные с домом, странно, но к тому времени я перестал скучать по Минску, по родне и родной квартире, мне понравился такой беззаботный и кайфовый образ жизни, пусть с небольшими трудностями- но это было как постоянное приключение плюс возможность что-то увидеть и узнать. Потом усталость взяла своё, я уснул, а когда проснулся- во дворе уже тлел костёр, Руль сходил в магазин, откуда-то принёс две больших бутылки с водой, мы умылись, отряхнулись, перекусили и пошли гулять.
  Я купил карту Питера, сказал, что хочу посмотреть на Зимний дворец и вообще пошляться по центру, поглазеть, мы дошли вместе до Аничкова сада, договорились, что если что- в 6 вечера встречаемся на входе в метро около канала Грибоедова, и я пошёл гулять. Пешком прошёл по проспекту до московского вокзала, там на Лиговском разговорился с двумя панками, оказалось, что оба из Бреста, в Питере уже почти год, с прошлого лета, знают пару вписок, и договорились вечером встретиться на Марсовом поле возле вечного огня, побухать. Оказалось, что наркота в Питере дешевле, чем в Москве, что траву можно найти по 30 рэ за бокс, салют банка- 40 рэ, отсыпали мне на небольшой косячёк- и мы разошлись. После раскурки я ходил по городу, пряча улыбку в вороте свитера, чтобы не спалиться, смотрел по сторонам, отмечал на карте интересные красивые места, прогулялся вдоль набережной Фонтанки до Невы, оттуда до Эрмитажа, потом ещё дальше, сходил на Васильевский остров- я был очарован этим городом. Если Москва смогла меня пронять своей бесшабашностью, обилием реклам, грязными переулками, постоянной толкотнёй на вокзалах и в метро, быстрым ритмом жизни- то Петербург наоборот, чистотой улиц, большим количеством культурных людей, не интеллигенции в пальтишках, беретиках и замотанных в клетчатые шарфики- нет, тут даже бомжи очень любили свой город, могли рассказать интересные истории, так я узнал, что Аничков мост называют ещё мостом 16-ти яиц, потому-что по углам моста стояли статуи типа «мужик укрощает коня», там два яйца, там два, множим на 4- равно 16, по накурке меня это рассмешило так, что не мог остановиться, кучу довольно-таки правдоподобных историй о революции, царской семье, Распутине, и даже если 50 процентов из рассказанного было чистой выдумкой- это было интересно. Узнать, что идеал моего советского детства- дедушка Ленин на самом деле даже не присутствовал при взятии Зимнего, что Аврору сгнила уже насквозь и её укатили на реставрацию, да много всего, сразу чувствовалось- люди здесь не просто живут и существуют, они хранят историю, дух города, морально заряжая друг-друга этим.
  Так я потихоньку, умудряясь по пути нет-нет посидеть на лавочке под весенним солнцем и пообщаться с кем-нибудь из местных, часам к трём дошёл до канала Грибоедова. В голове была сумятица от увиденного, все эти соборы, дворцы, глухие серые дворики с бесконечными арками, огромные парки, каналы, река, мосты и мостики, пешеходные, автомобильные, везде какие-то статуи, памятные доски типа «Здесь жил и творил такой-то», всё это произвело неизгладимое впечатление. Около метро я проболтался около часа, познакомился с некоторыми людьми, сходил на Гостинный двор, успел часок поаскать под гитариста, сходить в дешёвую столовую на Садовой улице, короче, быстро понимал что к чему, знакомился, научился пить боярышник, купил вскладчину в пополам с каким-то неформалом бокс травы- жизнь удалась.
 К 6-ти я как штык был у метро, мои товарищи были уже там, тоже пьяные, довольные, я им рассказал, что вечером надо сходить на Марсово поле, договориться о вписке, потому-что уже дня три как не мылся и в ботинках явно уже скисли ноги. Часам к восьми мы отправились туда, пешком это было минут 20, опять вдоль канала, мимо дворцов, я шёл, балдел от всего этого, глазел по сторонам, Руль с Азой с видом бывалых гидов обьясняли мне, что тут и к чему. Тех брестских панков, с кем я познакомился днём- я не встретил. Я вообще их больше никогда не встречал после этого. Про вечный огонь- это отдельная история.

    ***    ***
   Огонь располагался в центре парка, на пятачке примерно 30 на 30 метров, точно не скажу, это было 16 лет назад. К нему сходились все тропинки, промахнуться было сложно. По сторонам квадрата стояли огромные плиты с выбитыми именами, если мне не изменяет память, и стояли лавки. Народ тут собирался всех возрастов и моральных принципов. Как я понял- это была негласная нейтральная территория, подобно отношению животных возле водопоя в дни засухи. Когда расходились туристы и прогуливающиеся пенсионеры- лавки передвигались прямо к огню, доставалось у кого что есть, снимались ботинки, сушились ноги, расчехлялись гитары, кто-то дремал, отогревшись, пьяно орались песни, подходили робкие туристы, оставшиеся в центре на ночь поглазеть, как разводят мосты, предлагали выпивку и позволить посидеть с нами, подпевали, ходили за добавкой, никто не ругался, всем было хорошо, тепло и уютно. Вот так я сейчас могу описать ту атмосферу у вечного огня. В ту ночь я так оттуда и не ушёл, мои товарищи ушли спать в сквот, сказали, что завтра словимся, сходил посмотреть на то, как поднимают на ночь мост, купил в ларьке водку, запить и закусить, когда закончилась водка- с кем-то бегали в ближайшую дежурную аптеку за боярышником, когда в аптеке закончился боярышник- стали скупать и распивать настойку овса, противную, но зато тоже на спирту. К утру у меня не осталось денег-но рядом спал какой-то напившийся турист, я вытащил у него в пьяной наглости кошелёк- и побрёл к Садовой.
  В кошельке оказалось примерно 500 долларов рублями, это была очень большая сумма по тем временам, я проспался, к моему пробуждению уже был готов костёр, завтрак из тушёнки и залитых в обрезанных полторалитровых пластиковых бутылках «бич-пакетов» (макароны быстрого приготовления), оказывается Руль залез ночью к кому-то на балкон первого этажа и разжился старыми кастрюлями, в которых накипятили воды и сделали чай, и полным чемоданом старых вещей. Решено было найти платную душевую, купить всем свежих носков и трусов, помыться, побриться и намутить винта. Я купил себе ещё новые джинсы, так как эти пообтрепались и были грязные, и пару чистых футболок. Так мы и сделали.
  В таком темпе мы прожили в Питере недели две, пару раз мутили винт, ездили на вписки, где можно было помыться и постираться, я занимался сексом с малознакомыми малолетками-неформалками, зачастую вещи не успевали до утра просохнуть- ехали в полусырых в сквот, досушивались у костра, появилось много знакомых, которые звали скинуться на бухло, я нашёл себе постоянного барыгу с травой, один раз попробовал ЛСД и заплутал в мультиках в городе, весна набирала обороты, деньги я тратил аккуратно, старался подзаработать аская под музыкантов, Аза зачастую благодаря своей смазливости цепляла лохов при бабле и отводила их нам в условленное место, где мы их честно грабили, но всё равно бабло быстро тратилось и подходило к концу. Было решено поехать обратно в Москву, покрутиться там, а вернуться на белые ночи, когда изрядно потеплеет и можно будет неплохо срубить капусты на туристах. Поехали назад так-же, на электричках, вчетвером, опять взяли с собой в дорогу всё для винта, сканвордов, сигарет и много воды.

    ***    ***
  Видимо за эти две недели в Питере я немного устал от них, а может просто от постоянного присутствия кого-то рядом, потому что захотелось прогуляться одному, куда-нибудь забуриться, накуриться или набухаться и немного отдохнуть в одиночестве. Каждому из нас полезно побыть в одиночестве, тяжело остаться наедине с мыслями в компании кого-то, особенно если тебя постоянно о чём-то спрашивают, кто-то лезет с дружескими поцелуями, а кто-то сразу хватает тебя за член. Найдя не помню какую причину я отстал от них, сказал, что если что-позвоню домой Машке, чтобы словиться, съездил на Чистые пруды к барыге за травой, накурился прям там на бульваре, посидел, благо погода уже позволяла просто сидеть и греться на солнышке, почему-то толкнуло в депрессняк, сказались дорога и постоянная смена обстановки, захотелось просто лечь и не шевелиться. Позвонил Берте, но подошла её бабушка и сказала, что Берты нет уже два дня, и если я её увижу-пусть обязательно позвонит домой. Около станции метро стояли какие-то ларьки, как и всегда в таких местах в колонках играл очередной хит, кто-то громко ржал, кто-то не в силах идти дальше сидел на ступеньках и дремал, я купил батареек в плеер, пару новых кассет и пива и побрёл.
   К тому времени я уже более-менее сносно ориентировался в центре, по бульвару дошёл до места, где Яуза впадает в Москву-реку, постоял немного на мосту, вечерело, холодало, впереди была вся жизнь и никаких планов на неё. Опять пришла бредовая идея вернуться в Минск-но страх перед тюрьмой пересилил- и я побрёл по набережной в сторону Красной площади. Дойдя таким образом до Охотного ряда, я опять повстречал каких-то малознакомых гитаристов, а аскали для них Тина и Куница, с которыми ещё в самом начале приезда в Москву я познакомился на Арбате. Мы немного поговорили, я, чтобы не мешать, отошёл в сторонку, сел на корточки, включил плеер и так сидел, пил пиво, смотрел под музыку из наушников немое кино из проносящихся мимо сапог, ботинок, туфлей, тростей, замызганных или наоборот безупречно чистых, наблюдал как Тина с Куницей кружили в толпе, протягивая всем прохожим свои шапочки и мило улыбаясь, что-то говорили, надеясь выбить из тех мелочь. Смотреть на них было приятно, Куница была очень стройной, светловолосой, с красивой тонкой шеей, Тина тоже была симпатичной, маленького роста, она как-то мило смотрела исподлобья и улыбалась, и чем-то напоминала мне Бьорк, с причёской, скрывающей глаза, в рванных джинсах и интересной манерой разговаривать. Потом гитаристы собрались, они пересчитали деньги, поделили между собой и разошлись. Девчонки подошли ко мне, мы о чём-то мило болтали, я сказал, что только приехал с Питера, они расспрашивали- я отвечал, мы пили пиво, постепенно Куница оказалась совсем рядом со мной, я её поцеловал и она уткнулась своим носиком мне в плечо. Ей было 17 лет, в тот год она заканчивала школу. Решено было поехать к Техасу, так как тот жил один в комнате в коммунальной квартире.
  У Техаса я помылся, попили пива, немного раскурились с девчонками- Техас отказался, сказал, что пару раз пробовал и не понял кайфа, предпочитает бухать, второй кровати не было- расстелили матрас, мы с Куницей на полу, болтали ни о чём, ржали, Техас хоть и не курил- словил нашу волну и угорал с нами наравне, потом пробило на жрачку- но оказалось, что кроме пачки макарон ничего нет, сходили в магазин, по пути с голодухи жрали батон с майонезом, запивали пивом- наверное в этот день для полного счастья мне не хватало только секса с Куницей.
   А ночью я был счастлив до конца.
   С ней я встречался недолго. Тогда первый раз я и узнал о себе то, в чём убеждался потом не раз. Как то в порыве пьяной искренности она мне выдала- "Ты, Кактуз, странная личность. Когда тебя нет- скучно, но когда ты рядом- от тебя быстро устаёшь.". Тогда я не до конца понял смысла этих слов- но потом, когда сталкивался с подобным, то вспоминал эту фразу. С девушками долго я не мог встречаться-месяца через два либо меня бросали, либо я от них уставал, один раз только я встречался пять месяцев, с Катюшей.

    ***    ***
   Познакомились мы как то нелепо и смешно. Я тогда лежал со своей первой язвой в больнице, и мне было только 17 лет. Естественно этаж был полностью гастритно-язвенный, половина этажа-мужские палаты, вторая половина женская. Основную массу составляли пенсионеры и алкаши, найти кого-то своего возраста было сложно. Первые три дня я болтался по коридору, смотрел тупые передачи по ТВ на посту, бегал курить на запасной выход и валялся в наушниках. И как-то вечером, идя с лестницы в палату увидел её, болтающую по телефону-автомату. Не знаю почему, я мимоходом выдернул карточку из аппарата и проскочил мимо неё в мужской туалет напротив. Она сначала постучала, потом робко приоткрыла дверь и стала шептать:
- Отдай карточку.
- Неа.
-Блин, отдай, я с мамой разговаривала.
- Отдам, если потом посидишь со мной на креслах около лифта.
- Договорились.
   Не обманула, пришла, помню у неё был плеер со встроенным динамиком, но не было батареек, я принёс батарейки- она плеер и кипу кассет, оказалось, что она слушает рок- я тогда слушал в основном попсу и рейв, мы были разные- но проболтали часов до двух ночи, потихоньку слушали плеер, мне понравились Крематорий и Аукцион, а потом разошлись спать. Остаток её лечения мы провели вместе, разлучались только на процедуры, пару раз занимались сексом в подсобке на кушетке, но и без него мне с ней было хорошо. Первой выписали её, мне оставалась ещё неделя. Примерно раз в два дня она приезжала, сидела со мной допоздна, потом за ней приезжал брат- и они ехали домой. Это были первые такие искренние и странные отношения в моей жизни.
   Училась она в 11 классе, в школе недалеко от моего дома, регулярно приходила ко мне после уроков, мы занимались сексом, потом она сидела, занималась уроками, а я мог часами смотреть телек, наблюдать за ней, готовить пожрать, вне дома никогда не лез в её компанию- а она в мою, иногда приходил к ней в гости, пару раз ночевал, мы не строили сопливых планов на будущее- мы просто жили, но пришёл день, был конец мая, у неё на носу экзамены, и она мне просто сказала-"Жизнь меняется, нам надо расстаться.», и я почему то воспринял это как само собой разумеющееся, и наверное такие отношения были за всю жизнь самые идеальные, без глупых сопливых любовных сцен, а просто встретились два нужных друг другу человека, но их пути разошлись и они расстались

    ***    ***
  В самом конце, перед расставанием, я узнал, что Куницу в реале зовут Саша. Не знаю точно почему, но имя Александра всегда имело для меня некую силу, влекло само по себе, может потому-что так звали родную мать, может ещё по какой причине- я не знаю, но было так, а после Куницы вообще вошло в ранг святых имён.
  После неё пару недель была Саша Джоули, потом Саша с Варшавки, ну а потом, последней в череде Саш, была Саша с Химок.
  Саша с Химок была мажоркой. Мама-директор одного из столичных банков, отчим- какой-то там нефтяной бизнесмен, на 18-тилетие ей подарили трёхкомнатную квартиру с шикарным ремонтом, она могла позволить себе на выходные сьездить в Польшу попрыгать с парашюта или смотаться на Карпаты поездить на сноуборде. Жизни как таковой она не знала, была эдакий парниковый одуванчик, который вышел из парника, оглянулся и обалдел. Нет, она не была лохушкой, просто какой-то мило-наивной девочкой с приятной внешностью и улыбкой, училась в институте, но с сокурсниками общалась только по учёбе, как то я у неё спросил, как она вообще попала в арбатскую тусовку-она сказала, что просто первый раз в жизни ей понравилось, как кто-то играет на гитаре и поёт. И осталась.
  Познакомились мы с ней в последних числах апреля. Я сидел на подоконнике магазина «Самоцветы» убитый, в клетчатом пиджаке, пряча под тёмными очками расширенные от винта зрачки и заполнял лист за листом тетрадь так понравившимися мне кельтскими узорами. Она подошла, села рядом, ни слова не сказала, видимо поняв, что сейчас меня лучше не трогать, потом отошла, вернулась, сидела, читала какую-то книженцию, а после того, как я устав закрыл тетрадь, протянула руку и сказала:
- Саша.
- Кактуз.
- Я знаю.
- Откуда?
- Я за тобой неделю наблюдаю.
  Тогда я ещё ничего о ней не знал, но почему то спустя пару часов общения за пивом и хот-догами понял, что ради неё могупойти на всё. В этот же вечер я поехал к ней, и не понял сам, как остался ещё на пару суток. Мы стали встречаться. Я бросил раскуриваться, из моей жизни исчезло всё, кроме сигарет, пива и неё. Никогда не мог жить за счёт девушек, поэтому вечерами ездил в центр, продолжал гоп-стопить, научился дарить ей цветы, иногда она уезжала- тогда я уезжал ночевать к знакомым, писал ей целыми днями всякие приятности на пейджер, справили мой 20-й день рождения, она начала строить планы на женитьбу и внедрению меня в цивилизованное общество, как она это называла, а потом меня посадили.
  Дело было в конце мая 1998 года. Я тогда сильно сдружился с Бульдозером, мы частенько шерстили центр и потом на несколько дней исчезали, а тут после очередного дела я по привычке приехал на Пушкинскую, меня выцепил Ильнур, который после нашего первого знакомства сдружился со своим земляком-дворником, жил у него и работал охранником в переходе, подошёл, затянул в свою малюсенькую будочку –«Бульдозера поймали по горячим следам, он тебя сдал, тебя ищут», я попросил у него оранжевую рабочую куртку, кепку, взял метлу и в таком наряде растворился в глубине бульваров. Ночью опера приехали к Саше домой, скрутили меня, по быстрому осмотрели квартиру и мы уехали.

    ***    ***
  До суда меня посадили в Бутырку. Расписывать всё нет смысла, жизнь в тюрьме течёт своим чередом. Прокуренные насквозь стены, вечная жара, переполненные хаты, вонь 50-ти потных, пердящих и срущих за занавеской тел. Прогулки раз в день по часу, словесные перепалки на ровном месте, чёткое социальное и бытовое разделение. Посылок мне никто не слал, я крутился на том, что научился из зажигалок выплавлять шарики для чёток, обменивая их на чай и сигареты. Я начал писать от скуки всем письма, Саше написал, чтобы не парилась и не ждала, но если захочет пообщаться-то я не против, написал сестре, что сижу, минской соседке Ксюше с первого этажа, узнал, что Джина погибла, сбила машина, с трудом вспомнил адрес Техаса- но он не ответил, вместо него написала Тина, сказала, что Техаса тоже посадили, за что конкретно- не знает, что-то украл. Чтобы убить скуку начал заполнять какие-то книжечки баптистов, которые они разносили по камерам, как сейчас помню- «Гедеоновы братья», увлёкся библией, но не из-за трепета перед Богом- а чтобы попытаться понять, что же он пытался сказать, спустя 7 месяцев был суд, мне дали два года- Бульдозеру условку, к нему на суд пришли все родственники, ко мне никто, привезли обратно, дали час на сбор вещей и перевели в хату для осужденных.
  В осужденке я встретил Техаса. Это вообще практически нереально, в Москве, с её многомиллионностью, встретить кого-то, кого видел всего несколько раз. Я его сначала не узнал, он отрастил себе бородку-шотландку, располнел, коротко подстригся, стал в корне неузнаваем. Посадили его за то, что он проснувшись на чьей-то квартире после очередной попойки украл телевизор и отнёс домой. Я с ним обменялся адресами знакомых, он дал мне адрес Наташи, с которой я как-то по пьяне переспал и лишил девственности, сказал, что она очень плакала, когда меня посадили- детская любовь, все дела, я узнал, что он сидит тут уже две недели в ожидании этапа, что некоторые сидят и по месяцу, а там ещё «Красная пресня» (транзитная тюрьма), а только потом на зону. А через двое суток меня этапировали на пресню.
  Красная пресня оказалась изголодавшейся. Вечный транзит, крысятничество, вши, народ из разных регионов, этапные запасы истощались мгновенно, каждый второй более-менее вёрткий на язык человек из периферии мнил себя блатным и пытался вести долгие разговоры о братве, понятиях, романтике бандитской жизни, зачастую на деле оказываясь обычным алкашом, по пьяне прирезавшем соседа или второй раз сидевшем за ограбление одного и того-же колхозного сельмага. Запас сигарет истощился примерно за три дня, и пришлось заняться опять изготовлением чёток. Люди менялись бывало по два раза на дню, некоторые были интересны как весёлые личности, умели развеселить или просто поддержать разговор, кто-то был просто тихим спокойным человеком, ждущим своего этапа, окончания срока и способным в случае чего постоять за себя, но были и такие как Ромал.
  Это было не его настоящее имя, просто он был цыган, и прежде чем перекрикиваться через окно, забранное решёткой и сваренным из металлических полос жалюзи, с другими цыганами, он громогласно орал на весь централ своим басовитым голосом- «Эгей, ромалы», за что и получил такое прозвище. Фамилия у него была Иванов, и от него я узнал, что цыган с фамилией Иванов, Петров и другими подобными было много. Обьяснялось это тем, что когда СССР после гражданской войны начало раздавать паспорта, фамилии просто приписывались на весь табор. Ромал отлично играл в нарды, играл как на автомате, выигрывая партию за партией. Но это узналось позже.
   В первый день, когда он только заехал в хату и сел за общак- ему кто-то предложил сыграть партейку- он включил лоха, долго обдумывал ходы, доказывал, что он хотел поставить "не туда, а вот сюда", нервно покуривал «Приму» и смущённо чесал затылок, когда проигрывал, в общем был просто Лох. Один из залётных «блатных», заметив это, предложил ему сыграть на сигареты, Ромал смущённо залез в баул- посчитал что-то там, согласно кивнул головой, обговорили, что играют 20 партий по пачке на каждую оставшуюся фишку. Заварили чифирку, сели, за игрой следить посадили меня. И тут Ромал как будто преобразился. Глаза смотрели только на доску для игры, скулы стали выраженней, даже нос как будто из немного с горбинкой превратился в клюв хищной птицы, высматривающей добычу. Партии шли быстро, дижения его были резкими и чёткими, он долго не думал, не помню сколько он в тот день выиграл- у проигравшего не было достаточного количества сигарет, и в счёт долга он расстался со спортивным костюмом, парой глянцевых туфель и ещё кучей нужной мелочи типа станков для бритья и мыла. Баул у Ромула заметно увеличился, и он опять превратился в добрячка, смущённо улыбался, заискивающе разговаривал с вертухаями, и опять для всех вокруг стал Лох.
   В хате за лоха его уже никто не считал, спал он как и все- на втором ярусе, от меня через одну шконку. Когда нечего было делать- он сидел в позе лотоса, смотрел прямо перед собой, гоняя в руке колоду карт. Карты двигались сами по себе, изредка он кидал взгляд на них- и потом опять упирался взглядом в одному ему известную точку. Иногда он разводил на игру кого-то из вновь прибывших, пополняя свой баул, перекрикивался через окно или кормушку с кем-то на цыганском, на прогулке не бродил, а просто сидел на корточках в стороне весь час. В такие моменты он одним только угрюмым молчанием вызывал какое-то подсознательное уважение, замешанное не на страхе, а именно как к сильной личности. Никогда не участвовал в рамсах или словесных перепалках, когда он подходил к раковине умыться- никто не приближался, а когда занимал сортир-никто не стоял рядом в очереди, и не ныл "Ромал, давай быстрее". Срок у него был как и у меня, небольшой, сидел за мошенничество, в общем не сидел срок- а ждал, когда он закончится.
   Но как то я заметил, что он читает книгу, не перелистывая, и тайком вытирает слёзы. Шконки наши были рядом, через одну, основная масса тусила внизу в ожидании обеда, я переполз к нему поближе и шёпотом спросил- «Э, Цыган, ты чего?». Он молча протянул мне книгу, а там с одной стороны были приклеены две фотографии, на одной он, девушка, судя по всему его жена, и двое пацанов, лет трёх, похожие друг на друга и на него как две капли воды, на второй крупным планом та-же девушка, судя по лицу- не цыганка, а русская. Справа на другой странице были фото его родителей вместе и фото матери тоже крупным планом. Я только так- же шёпотом спросил, кто есть кто, мои догадки подтвердились. – «Ну и чё случилось то?», а он мне ответил, скрывая взгляд- «Это единственные люди на земле, перед которыми мне будет до конца жизни стыдно, что я здесь.».
    Оказалось, что когда его посадили- родители жены забрали её к себе, сказали, что она не должна связывать свою жизнь с уголовником, его родителям не позволяли видеться с внуками, что довело его мать до сердечного приступа, отец от всех этих переживаний поседел, у него теперь трясутся руки.
   Вот тогда вот это его отношение к своей семье первый раз толкнуло меня на мысль, что у меня нет столько любви к кому-то, что мне не по ком плакать и не перед кем стыдится или стоять на коленях в просьбе простить, и если когда меня только закрыли в ИВС я в дикой отчаянности и уронил тихую слезу- то только из жалости к самому себе, ведь это произошло со мной и как же я дальше буду жить. Во мне не было ничего святого. В Бога я не верил, родного отца полюбить не успел- мы были далеки, слишком разные, да и в основном я был занят собой, с сестрой у меня были отношения каждый сам по себе, просто иногда разговаривали, делились, привыкли так с самого детства, потому что дома никому больше ничего нельзя было доверить- сводные сёстры могли просто высмеять, а то и сдать родителям, мать обязательно начала бы выспрашивать подробности, в надежде найти несостыковки в рассказе и уличить во лжи или найти сексуальную подоплёку и рассказывать, какая она была правильная и целомудренная, хотя мы прекрасно знали, что вышла она замуж по залёту, без любви, но не говорили ей об этом в страхе отхватить ремня. Отец вообще был человек замкнутый, постоянно что-то ковырял, паял, чинил, я редко его видел просто смотрящим телевизор, и с нами общался только в приказном порядке. Конечно, я был по своему добрым- любил животных и уступал иногда старушкам место, не бил человека в нос- знал, что такое поломанная перегородка, но вот такой, всепрощающей и всёпонимающей любви я не испытывал ни к кому.
   Принесли обед-и мы спустились вниз. Пока основная масса ела-Ромал закипятил воды, заварил чифирку- и мы полезли назад к нему на шконку. И только когда мы вот так сидели, и он мне рассказывал, как он познакомился с женой, как они тайком встречались, потому что её родители не желали своей дочке грязного цыгана, как расписались- и на свадьбу из её родни пришла только её сестра, и пока он мне рассказывал всё это- я сообразил, что я никогда не видел, чтобы Ромал вот так с кем-нибудь сидел на своей шконке и пил чифир, и рассказывал о себе. После этого мы ещё пару дней прообщались, открылась кормушка, вертухай сказал мне собираться с вещами- мы пожали друг-другу руки, пожелали удачи, автозак, коридор из солдат с собаками и столыпинский вагон.

    ***    ***
   Столыпинский вагон оказался почти как купейный, только вместо дверей- запирающиеся решётки, и спать надо было в три яруса. Матрасов тут предусмотрено не было, бельё улыбающиеся проводницы не предлагали, кипяток разносили и в туалет водили вертухаи, примерно раз в три часа. Вагон наш часто стоял на полустанках, отстёгивался от одного состава- присоединялся к другому, пока стояли- было душно, когда поезд двигался- становилось слишком прохладно. На наши крики- «Старшой, закрой окно!» никто не реагировал, что в принципе и понятно. Зек- он и в Африке зек. Первая "пересадка" была в Ярославле. Нас пересадили в автозаки, дорога, тюрьма-«здравствуйте». Закинули нас в хату-распределитель, большую часть раскидали по другим хатам через час- я с остальными остался ещё на сутки. Было нас человек восемь, половина без сигарет и чая. В ту ночь меня второй раз в жизни искусали клопы.
   Первый раз меня они кусали в 19 лет. Я должен был ходить отмечаться из-за условного срока раз в неделю в местное РУВД, быть каждый день дома не позже 22 часов, ко мне в любой момент мог заглянуть участковый. В одну из пьянок я забил, не пошёл, на второй день не пошёл, а на третий заявился участковый с операми. Кто-то ограбил ларёк в нашем районе, естественно я как ранее попадающий по такому делу и к тому же не пришедший отметиться в числе первых попал под подозрение. У меня не было алиби, да и какое алиби может быть у человека, который двое суток сам не помня где бухал, блевал, орал песни и спал мертвецким сном. В РУВД меня сразу затянули в кабинет, немного побили, я в пьяном угаре послал всех подальше, меня положили на пол на ласточку, изредка попинывая, но мне не в чем было признаваться- и я просто то орал на ментов, то слёзно просил отпустить. Закинули меня на ночь в камеру одного. Там я с похмелья и нервотрёпки сразу уснул, но посреди ночи проснулся от ужасного зуда. Чесалось всё- лицо, шея, руки, и даже за левым ухом. И тогда я понял, что попал в клоповник. Ухо опухло и торчало как пельмень, все укусы на лице тоже были немилосердно расчёсаны, когда я постучал и попросился в туалет- открывший мент расхохотался и крикнул кому-то, невидимому мне- "Иди глянь на этого чудика!". В туалете в зеркале я увидел отражение своего опухшего лица с огромными красными шишками укусов. Видимо у меня была аллергическая реакция на клопов. К обеду меня отпустили, поставив первое предупреждение за пьянку и то, что не пришёл отметиться, а укусы сходили ещё неделю.
  В Ярославской тюрьме было не так, как в Бутырке. Вертухаи по двое-трое были злее и, выделываясь друг перед другом, мелочно издевались над зеками. Но оставаясь в коридоре по одному открывали кормушку, смущённо стреляли сигареты и предлагали водку по 200 рублей за бутылку. Я разговорился с одним из них, спросил насчёт травы- он сказал, что нереально, на входе сидят собаки, натасканные на наркоту. Как я понял, работали тут в основном мои ровесники, после армии работающие тут ради общаги и небольшой- но стабильной зарплаты. Куда кого повезут дальше по этапу он не знал, все данные у оперов, выкурил со мной полпачки специально заныканных на такой случай сигарет "LM", остальные я отдал ему. За это он притащил мне отобранную у кого-то ранее колоду замызганных самодельных карт- и мы с сокамерниками коротали время до этапа за игрой в двадцать одно и дурака на спички. Примерно через полтора суток после прибытия нас опять запинали в автозак- столыпин- дорога. На этот раз менты были хуже, в сортир водили реже, кипяток дали только один раз за почти сутки, и мы, привыкшие к чифирю, жевали сухой чай, чтобы хоть как-то унять головную боль.

    ***    ***
  Привезли меня в Костромскую область, посёлок Поназырево. Снаружи зону разглядеть не удалось, окна были замазаны краской, а окошко двери заблаговременно прикрыл спиной мент в сопровождении. Тут разгружали нас спокойно, не спеша, вяло покрикивая, посмеивались над неуклюжестью и не били. Это была конечная.
   Дежурный офицер долго сверял фото в личном деле с оригиналом, потом всех построили и повели в карантин. Первое впечатление от зоны- постсоветский полуразрушенный заводик. Полуосыпавшиеся стены из красного кирпича, железные ворота с вышкой КПП и нарисованной красной звездой в центре, обугленная труба кочегарки, словом остатки советской эпохи. Внутри карантина было более-менее выкрашено, было несколько открытых камер со шконками, сортир и туалет. Нас каждого осмотрела женщина-врач, кто-то пытался с ней флиртовать- получил от охраны под дых, вертухай двинул напоследок речь о правилах и порядках- и я остался с толпой таких-же как я в моём первом в жизни бараке. Кормили нас три раза в день, не выпуская даже на прогулку, а потом все заболели дизентерией.
  То, что было дальше- просто так не описать. К тому времени нас было человек 20, многих и меня в том числе должны были выкидывать в зону- мы ждали этого с нетерпением, а тут один заболел- и всех притормозили. Потом второй, третий- и вот весь карантин срёт. Толчка было два, не хватало, срали в тазики, петухи не успевали мыть за всеми, туалет был вечно занят- принесли три переносных параши из карцера, но и этого не хватало, из библиотеки притащили несколько старых книг вытирать зады, мы пили горстями какие-то таблетки- но ничего не помогало. На третий день бесконечного срача я потерял сознание от истощения и высокой температуры. Очнулся на больничке в закрытом боксе под капельницей. За сутки принесли ещё двоих. Там мы провели около двух недель, с зоны нам каждый день передавали чай и сигареты, я нашёл в недрах баула кипятильник- и мы стали лечиться. Понос с каждым днём слабел, мы втроём резались в домино и нарды целыми днями, я выпросил у зека-медбрата пару книг, валялся, читал, в общем для зэковской жизни это был курорт. Менты к нам не заходили, боясь подхватить заразу, проверяли через стекло в двери, и две недели мы от них отдыхали. Потом у нас взяли окончательные анализы- и выпустили в зону.
  Зона была, как мне объяснили, "чёрной". Локалки не закрывались, передвижение между бараками не ограничивалось. Самый ближний к КПП барак был полуразрушен, как я позднее узнал, из-за пожара. Да и чёрной она стала благодаря амнистии Горбачёва, после которой многие зеки, прошедшие все режимы, от общего до особого, опять стали первоходами и попадали на общий режим. Сожжённый барак был последствием бунта. Я попал в 4-й отряд, в барак, где сидел смотрящий за зоной. Сейчас я не могу вспомнить его имени и погоняла, да это и не важно. В первые дни я скорешился с парой человек, жил сам по себе, читал, пару раз пытался бросить курить, пробивал варианты как и где замутить чая и курева, входил в курс дела, в общем обычная зэковская повседневная суета. Меня частенько звали поиграть в карты, но игрок я был слабый, поэтому отказывался, передачи мне никто не посылал, курево заканчивалось, я обменял на сигареты спортивный костюм, потом кроссовки, пару заныканных кремов после бритья «джилет», время шло, шансов намутить воды не было, я оказался в кругу проныр похлеще себя. Пытался рисовать- но был художник Слива, по сравнению со мной это был Гюго против пещерного человека, попытки вырезать из дерева розочку привели к паре порезов на пальцах и одному серьёзному порезу на животе, если бы не прохладная погода, заставившая одеть плотный свитер- могло закончиться плачевно. Промзона не работала, а значит официально заработать на ларёк не получалось. На время спасли меня сначала Наташа, потом и Александра, выславшие мне по 1000 рублей каждая.

    ***    ***
   Наташа мне усердно писала письма, признавалась в любви, я подогревал её чувства длинными романтическими сопливыми письмами, она выслала мне несколько фото в коротких юбках и топах, мне стали завидовать, просить адрес её подружек, так я стал со временем человеком- проводником между изголодавшимися по теплу эмоций зеками и внешним миром. Я раздавал адреса её подружек, присланных ею, меня зазывали посмотреть на фото очередной полураздетой малолетки, угощали чифиром, кто-то спрашивал совета что да как покрасивей написать в первом письме, чтобы не быть отвергнутым, и не остаться без переписки, в общем таким образом я влился в общую кутерьму.
   Сахар на зоне был запрещён из-за возможности сделать брагу, в ларьке и посылках разрешались конфеты только содержащие лимонную кислоту, не позволяющей забродить дрожжам. С одним из приятелей, Лёхой, как его все звали, хотя имя его было Алесь, мы решили провести эксперимент. Купили за сигареты у медбрата таблетки, понижающие кислотность желудочного сока, выторговали у барыги ларёчных конфет типа драже, но огромных, размером с шарик для пинг-понга, в умывальнике смывали с них внешнюю оболочку с основной концентрацией ароматизаторов, развели с таблетками в ведре- было шипение, кислота гасилась, начало эксперименту было дано. Дрожжи купить не удалось- использовали чёрный хлеб, заранее обрызганный сладким чаем из столовой, плотно завёрнутый в пакеты и изрядно подбродивший, спрятали ведро с замученной жижей на трое суток- всё получилось, мы нажрались браги так, что полночи бродили из барака в барак, с кем-то разговаривали, кто-то нас сдал ментам- и мы получили по пять суток карцера.
   Пять суток пролетели быстро, братва грела сигаретами, азарт веселья перебил здравый смысл, после карцера был долгий разговор со смотрящим зоны, он предупредил, что бухайте- но так, чтобы это не повредило другим, были приколы со стороны тех, кто наблюдал наши пьяные похождения, появились желающие изведать нашего пития- зона стала бухать. И до нас пили, но как мне рассказали- не в таких масштабах. Секрет своего творения мы никому не рассказывали, боясь, что кто-нибудь обязательно сдаст ментам. Пару раз даже делали самогон, я ещё два раза попал в карцер- срок увеличивался, десять суток, потом пятнадцать. Вызвал хозяин, прочитал лекцию о морали, исправлени, поведал про БУР (барак усиленного режима), предупредил, чтобы я досиживал тихо, ведь срока мне осталось 4 с половиной месяца, я сказал что конечно исправлюсь, но азарт, кураж рвали на клочья, требовали веселья.
  А потом меня напоследок до конца срока перевели в другую зону.
   
    ***    ***
  Пришли сразу после подьёма, трое солдат и старший опер, дали 20 минут на сборы. Я, да и все остальные думали что в БУР, провожали почти всем бараком-давали чай, сигареты, кто-то сунул станков для бритья, конверты, пара тетрадей, упаковку мыла, пару весточек к знакомым в БУРе- я горячо пожал всем руки- знал, что больше не встретимся. Опять автозак, столыпин, ещё автозак- здравствуй, республика Коми. Оказалось, что БУР был переполнен, было рассмотрено предложение о моём переводе на другую зону- и меня перевели.
   Таких как я, трудновоспитуемых, набралось 5 человек с разных зон. Довезли нас быстро, без особых впечатлений, рассказывать особо нечего.
  Коми- это мороз, бесконечный сосновый лес и болота. Вот оно первое впечатление. Первый раз меня избили менты за то, что после того, как меня предупредили, как правильно обращаться к вертухаям, я по привычке сказал-"Слышь, старшОй.". Воспитывали там жёстко. Зона была красной, в бараке невозможно было шага ступить, чтобы не узнал начальник отряда, пару раз тягали к операм- ограничились несколькими ударами дубинкой, сильно не старались, ведь я был «человек которому осталось совсем немного». На своё 22-хлетие выпал шанс увидеть северное сияние- до полярного круга было 200 км. Такого я больше никогда не видел. Полосы белого полотна моргали, переливались, приобретали волшебные очертания- не знаю, проще один раз увидеть, чем перебрать кучу слов, чтобы попытаться описать подобное. Это было красивое, неописуемое природное явление.
   Я стоял в сапогах, трусах и фуфайке на голое тело, дрожал от мороза- но не мог отвести взгляд от этой красоты- после этого я простудился, не мог нормально поссать, застудил пенис- но оно того стоило, этот час я не смогу сравнить никогда и ни с чем. Почти всё поддаётся сравнению- то было лучше, а то вкуснее, или кайфовей- это же виденье не попадало ни в одну из категорий сравнений.
    А потом пришло 20 мая, я всю ночь не спал, чифирил, раздавал остатки вещей, зная, что в Москве уже тепло, из тёплых вещей взял только вязанные носки, рванную фуфайку и смешную зимнюю шапку-ушанку, всё равно выкидывать. В Коми на тот день была метель и минус двадцать, в Москве, если я правильно помню, что то около плюс пятнадцати.

        Жизнь четвёртая.
                - Ничего не поделаешь, - возразил Кот.  - Все мы здесь не в своем уме - и ты и я.
                - Откуда вы знаете, что я не в своем уме? - спросила Алиса.
                - Конечно не в своем, - ответил Кот. - Иначе как бы ты здесь оказалась?
                Л. Кэрролл
    ***    ***
   Путь до Москвы был долгим. Билет купило государство, плюс дало мне 700 рублей на билет до Минска и суточных. Естественно ни в какой Минск я не собирался. Цель-Москва, кураж, а там будь что будет. Пока нас троих конвоир вёл до вокзала, я для себя решил не пить, пока не доеду, и по любому попасть на белые ночи в Питер. Конвоир по пути обьяснил, что сопровождают нас по одной причине-некоторые умудрялись сдать билет, нажраться и через пару суток попасться на краже алюминиевого тазика. Пару раз освободившихся грабили местные, зная, что у них на кармане есть деньги. В общем для собственного спокойствия и нашей безопасности.
   Поезд дальнего следования Воркута-Москва по пути через Коми и Мордовию останавливался на каждой станции, как электричка. Кто-то ехал на работу, какие-то дети с коньками в руках ехали в интернат, подсаживались такие-же освободившиеся, после Микуня зеков на вагон набралось человек 10. Конечно в основном все принёсли с собой водку, местные зеков не пугались- видимо за годы привыкли, молча косо поглядывали, женщины покачивали головами- мужики охотно подсаживались выпить за чьё-то освобождение. Компания собралась неприятная, хоть и привычная- я спросил у проводника разрешения уйти в другой конец вагона, заняв свободное место, дабы не принимать невольного участия в назревающей пьянке. Проводник оказался с пониманием, показал верхнюю полку около двери в тамбур- «Располагайся.».
   Сон не шёл, я смотрел в окно, читал купленную у бабульки газетёнку, подслушивал разговоры сидящих внизу- как мне этого не хватало, таких обыденных проблем, типа- «Картошку выкопали- совсем маленькая, не больше куриного яйца, Любка сказала, что если покупать целого кабана и самим делить- выйдет намного дешевле, может так и сделаем, а? Как раз тебе отпускные должны выдать, хватит и Милке на дублёнку- и мяса купим, Коля, ну чего ты молчишь?», за это и надо кланяться русским бабам, неважно, стройным и молодым или пожилым опухшим тёткам, способным унести пару мешков картошки и пьяного мужа на своём закаленном совковым и постсовковым бытом горбу. Слушая эти разговоры, я наполнялся духом свободы и умиротворения, и не заметил, как уснул.
   Спал я долго. Проснулся не помню на какой станции, выпил купленное у проводника кофе с печеньем, спросил какая ближайшая длинная остановка- «Александров, два часа.». Дождавшись Александрова я вышел погулять, размять ноги и сбегать купить каких-нибудь вкусностей. Проводник надеюсь не специально меня обманул, и я только смог с другого пути наблюдать, как мой поезд уходит, увозя с собой фуфайку, шапку и дырявые носки. Пакет с исписанной стихами тетрадью и резной шкатулкой, вынесенной с зоны, я взял с собой, дабы не украли. До Москвы пришлось добираться электричками. Приехал я около десяти часов вечера.

    ***    ***
  В это месте я немного отступлю. Попытаюсь вкратце описать чужими словами себя. Недавно я смотрел сериал Декстер. Сериал немного странный, хотя и в обычном американском стиле. Сейчас, вспоминая самого себя того, который освободился в мае 2000 года, я смог бы примерно описать собственное «Я» только благодаря цитируемым сейчас здесь его словам.
   -Привет, Я- Декстер. И я не знаю, кто я такой. Я знаю, что у меня есть тёмная сторона, которую я скрываю, и я не буду о ней рассказывать… Но она есть, всегда была, это моё сумрачное «Я», и без него я не могу жить, я даже не пытаюсь бороться с ним. Это потому что… Потому что не хочу. Это всё, что у меня есть. Такого невозможно любить… Даже не так… Именно меня невозможно любить. А может это всё ложь, которую нашло, вторя мне, моё сумрачное «Я», потому что недавно я почувствовал привязанность, я почувствовал, что кому-то нужен. Словно маска сползла с моего лица. Я вдруг начал чуствовать что кто-то мне не безразличен, и это пугает меня, по настоящему пугает.
   Проведённые восемь месяцев на свободе вкратце по другому и не описать.

    ***    ***
  По приезду я конечно сразу поехал на Арбат. Прогулялся, было темно, но народ ещё гулял. Удивился увеличившемуся количеству граждан азиатских стран. Многое поменялось, на магазинах сменились вывески, появились новые кафе, только неформалы вели себя по старому- пили, пели песни под гитару, аскали, девочка, которая маленькой приходила с мамой выполнять акробатические фокусы на коврике, напротив магазина «Самоцветы» - подросла и работала теперь одна, на вид ей было уже около 12-13 лет. Около фонтана с Турандот также кто-то пил, кто-то спал, в углу втихаря кого-то трясли на бабло- всё было по старому, я был там, куда и хотел попасть последние два года.
   В первые дни никого из старых знакомых не встретил. С деньгами обращался аккуратно, старался не пить, чтобы трезво оценить обстановку и вернуться в нормальный ритм вольной жизни. Питался «бич-пакетами», батоном и майонезом. С ночлегом дело обстояло хуже- по моим подсчётам Техас ещё сидел, к Саше или Наталье с пустыми руками ехать было как-то неловко. Первые дня четыре ночевал в присмотренном и проверенном ещё до судимости сквоте, недалеко от Арбата и буквально в нескольких шагах от РОВД «Арбат». Пока я сидел, любимое нами всеми отделение милиции «Пятёрка» закрыли, и открыли такое вот огромное РОВД. Здание сквота на этот раз было обтянуто строительной сеткой, так что пробраться вовнутрь незамеченным было проще.
   Мылся я прямо тут, с канистры, украденной мимоходом около чёрного хода какого-то кафе. Воду набирал ночью, перелезая на территорию стоящего впритык банка, из краника, из которого поливали тротуар. Днём просто гулял по городу, в основном пешком, вдыхал свободу, просматривал тропы отхода на случай криминальных дел, просто сидел на подоконниках многочисленных магазинов и лениво щурясь на солнце- я так балдел.
   Первый, с кем я познакомился, был Артём. Он был примерно с меня ростом, здоровый как бык, сидели мы недалеко друг от друга на фонтане в центре Арбата. Тут ко мне подошёл какой-то грязный панк с засаленными волосами, присел и пьяным голосом попытался наехать
- Слышь, есть десять рублей?
- Нет.
- А если поискать?
- Здрысни, чмо.
   Он по мраморной лавке переполз в Артёму и с подобными словами обратился к нему. Артём оказался менее миролюбиво настроен и, выплёвывая ругательства, за шиворот забросил этого придурка в фонтан. Подлетели менты, началась перепалка, я подошёл, сказал, что этот идиот на самом деле сам нарывался на неприятности, менты успокоились, который постарше сказал- «Свалили все трое отсюда, чтобы в свою смену я вас больше не видел.», и мы с Артёмом пошли в ближайший переулок.
- Вот ведь урод, я там тёлку ждал. -зло выдавил он из себя. -Тебя как зовут?
- Кактуз.
- А нормальное имя есть?
- Есть, Артём.
- Прикольно, я тоже Артём.
   Так мы и познакомились. Сходили в магазин, скинулись на портвейн, купили по паре беляшей-закрутилась беседа, мы оба были гоп-стопщиками, только я судимый-а он нет. Сказал, что вписаться можно с ним у Карцефага- «Прикольное погоняло, не правда ли?». История присвоения оказалась смешной- по накурке тот решил рассказать какой-то фильм, и пытаясь сказать слово «саркофаг», попутался и ляпнул «карцефаг». Так он им и остался.
   Карцефаг работал бездельником. В прямом смысле этого слова. Мать его работала в автокафе около стены Цоя, сестра тоже в кафе где-то в городе, а Карцефаг крутился вокруг, выносил мусор, жевал мамкины бутерброды и всегда через земляков- хохлов мог достать недорогой, но качественной травы. К вечеру Артём познакомил меня с остальными «коллегами», зная, что я только что откинулся- насчёт бабла не напрягали, наливали, кто-то подогнал пачку сигарет, а общем отнеслись с пониманием. Ночевали с Артёмом у хохла, предварительно хорошенько накурившись и поржав от души.
    Потом пошло по накатанной. У меня стали появляться деньги, кроме Артёма появилось ещё два близких товарища- Дим Димыч и Андрюха Клоун. Клоун не любил своего погоняла, никто, кроме нас, не смел его так называть. Дим Димыч был просто Дима, но ввиду маленького роста и вообще мелкого телосложения таким образом его подкалывали, придавая внушительности. К тяжёлым наркотикам я не притрагивался, только покуривал, Артём знал о моей тяге, что мне очень хочется и еле держусь, он и сам раньше баловался герычем, поэтому присматривал за мной и при любой попытке по пьяне намутить наркоты мог просто отвесить подзатыльника и твёрдо держа за руку спросить- «Ну зачем тебе это?». И сразу приходило понимание, что не за чем.
   В тот год был первый фестиваль русского рока «Крылья». Это было что-то. Была середина июня, толпы неформалов со всего постсоветского пространства, море пива, драйв, танцы под открытым небом, горы травы, тлеющей в косяках, пипетках, трубочках и самокрутках. Я никогда в жизни ещё не был на подобном концерте. И такого я пропустить не мог. Поехали мы туда все толпой, были с нами какие-то девочки, уже не помню кто, зато прекрасно помню, как пьяный прыгал до изнемозжения, потом спал на траве, потом меня накурили, опять пиво, опять пляски, попытка проникнуть на огороженную территорию к артистам- получил пинка под зад, но ментов остановил Саша Васильев, солист группы «Сплин», подарил мне за настойчивость огромный плакат и диск с подписью, я пожал ему руку, сказал «спасибо» и пожелал удачи в творчестве, всё. Дальше я мало что помнил, проснулся в обьятьях какой-то малолетки в Новогиреево, не помня, как я тут оказался, мой плакат красовался у неё на двери-я его содрал, диска не нашёл, и на цыпочках удалился. Денег еле хватило на пиво и на проезд до Арбата.

    ***    ***
  Через пару дней после «Крыльев» я предложил новым товарищам поехать в Питер. Белые ночи заканчивались, но мечта оставалась мечтой, я подначивал всех поехать- все отказались. У меня было около трёх тысяч рублей, для 2000 года более-менее приличные деньги, но одному ехать было скучно. Пришлось искать попутчиков на стороне. Из нормальных, не бомжевато- вшивых панков лучше всех я познакомился с Врачом и его девушкой Катей. Врач на самом деле был врач, что-то там закончил, вроде даже на хирурга, но жизнь неформала пришлась по душе- и вот он уже пару лет как околачивался в Москве. Девочка его была мелкой, 16-ти лет, стройненькая такая девчушка, вечно что-то тараторила, вся на эмоциях, размахивала руками, лицо за пару фраз могло сменить целую серию масок. Хотя в этом как раз и была в ней какая-то своя привлекательность.
  Этим же вечером мы по ранее испробованномы маршруту выехали. Хорошо, что июнь был в самом разгаре, так как в Твери электричка, в которой мы пару лет назад ночевали и варили винт, теперь закрывалась изнутри. Ещё когда я добирался из Александрова- обратил внимание на особые задвижки, приваренные изнутри к дверям. Ночевать пришлось на лавке рядом с вокзалом. С утра попили на вокзале кофе, купили с собой еды и воды- и поехали. К вечеру мы уже были в Питере.
  Белые ночи меня не удивили. С ними я столкнулся в Коми, зачитавшись как-то книгой у окна, не заметил, как погасили свет в бараке, я читал, курил, а когда глаза стали слипаться- увидел, что уже два часа ночи. Но там было холодно- а в Питере тепло, туристы при деньгах и знакомые закоулки.
  Первые пару ночей мы ночевали в том-же сквоте на Садовой. Там мало что изменилось, даже наши матрасы валялись на старом месте, кастрюли и стаканы лежали в том-же углу, где мы их и оставили. В соседнем подьезде обосновался какой-то художник, по его рассказам было понятно, что он жрал постоянно ЛСД и рисовал под кайфом картины.
  Картины были полное говно. Мазня. Может есть ещё пару эпитетов- я их не знаю, но в моём понимании это была откровенная мазня. Когда я ему об этом сказал- он ответил, что и сам в курсе, но под наркотой они кажутся ему шедеврами, а по трезвому он даже пару раз использовал их чтобы разжечь костёр. Подрабатывал он тем, что рисовал около Гостинного двора шаржи и портреты, рисовать он умел хорошо, но творить у него не получалось.
   Начало нашего туристического вояжа по Питеру было не ахти, на третий день пребывания остатки денег были честно пропиты, мы с Врачём лазали пьяные в закатанных по колено джинсах по фонтану около Эрмитажа, выуживая мелочь, потом, набрав боярышника, отправились к медному всаднику. Туда подьезжали свадьбы, фотографировались, оставляли шикарные букеты цветов- как только свадебный кортеж скрывался за поворотом, мы хватали в охапку цветы и тащили на продажу к цветочницам, торговавшим тут-же, на углу парка.
  Проспались прям тут на лавках- я постепенно превращался в бомжа. Может не окончательно, с какими-то остатками цивилизованного человека, но проведи я в таком состоянии пару недель- и боюсь выбраться было бы уже невозможно. Мы смыли в фонтане остатки сна, попили пива, потихоньку вечерело, гуляли туристы, но было не по себе. Для меня было слишком светло, лицо могли запомнить- а мне этого не хотелось. Пришлось ждать примерно до трёх часов ночи, когда наступит более-менее темно. Мосты к этому времени развели, основная масса туристов разбрелась, если кто и попадался- то либо целующиеся и обнимающиеся парочки, либо шумные компании. Удача сама нашла нас. Катя немного отстала от нас, мы болтали ни о чём, и тут увидели, что она мило беседует с каким-то сильно подвыпившим туристом. При чём общалась бегло на английском, что нас немало удивило. Турист был честно проведён до марсова поля, мы рванули лопатник, фотоаппарат, плёночный, но навороченный- позже мы смогли продать его за 200 долларов, цепочку, которая оказалось бижутерией под золото и полную сумку сувениров. Сначала бежали, потом через дворы и арки петляли в сторону сквота, боясь идти на открытых улицах, по одному перешли Невский, пару раз попадали в тупики, возвращались, в одном из закоулков пересчитали деньги- там оказалось чуть больше тысячи долларами и ещё около двухсот долларов рублями. На сквоте Катя пояснила, что английским с ней занимались усиленно, отправляли на курсы, поэтому она может бегло изьясняться с иностранцами. Это была удача. Врач решил остаться в Питере, мы с Екатериной поехали близжайшим поездом в Москву. Пока ехали- начали встречаться.

    ***    ***
  Позволю себе немного отступить. Иногда я пытаюсь понять, почему я так жил? Ответила мне сестра- "Потому что всё детство усердо выбивали желание идти домой". Не знаю, так ли это, но вполне возможно. Насколько мне сейчас помнится, нас держали в качестве личных домработников. Раз в два дня только нас заставляли мыть полы во всей квартире, хотя и жило там 6 человек, чистить унитаз, ванну, раковины, со щёткой отмывать плинтуса, летом вскапывать дачу с отцом, сажать, полоть и выкапывать картошку, всякие перцы, помидоры, лазить в дебрях малины, голыми руками рвать крапиву вдоль забора. Сейчас я на дух не переношу все эти картофельно-грядочные дела. Уборка в доме для меня- это редкая рутина, мою пол хорошо если раз в месяц. Домой стремиться стал только когда познакомился с Ольгой «Усей», но об этом позже, меня манила и прельщала улица, мне она дала больше тепла со всеми своими невзгодами, чем жизнь у приёмных родителей, и на сегодняшний день я лучше встречу Новый Год и свой день рождения один, как это и было последние два года, чем вернусь в тот дом.
   Может поэтому я так себя и вёл в те годы. Полная бесконтрольность, юношеское -"Да всё будет нормально.", романтика большой дороги и просто пофигистический подход к жизни- в те дни я не умел заглядывать в будущее и строить планы- максимум на завтрашний день откладывал на похмелку или, зная, что поедем к кому-нибудь на выходные- то на нормальную двухдневную пьянку. Мыслей найти работу, или выучиться чему, у меня не возникало. Но зато улицы, лавочки, бухло, трава и девчёнки были идеалом бродячей жизни. Как у любого нормального гоп-стопщика была мечта хлопнуть нормального «клиента», чтобы сьездить к морю отдохнуть, но дни шли, клиент не появлялся, поездка к морю откладывалась на неопределённый срок.
  В Москве мы развернули потенциал Екатерины на всю катушку. Она цепляла возле ресторанов и казино иностранцев, те её приглашали посетить гостиницу, она говорила, что ей надо сходить домой, предупредить маму- "Тут рядом, пару дворов пройти", а мы на тот момент уже с Артёмом исполняли роли бывшего парня с другом, давали лёгкого пинка Кате для театральности, честно и с интузиазмом били иностранца, Катя к этому времени исчезала, мы хватали бабло и драгоценности- и скрывались в тёмных переулках центра города. Такое проворачивалось нами регулярно, только в разных местах, дабы не примелькаться и не попасть в руки ментам.
   Сумка с сувенирами, отобранная у туриста в Питере, постепенно худела, что-то дарилось то кому-то на днюху, что-то ментам на откуп за закрытые глаза- наступал конец июля. Катя потихоньку исчезла, у меня были другие непостоянные девушки, с иностранцев пришлось переключиться на рускоговорящих, мы работали по двое-трое, то с Клоуном, то с Димой, но в основном с Артёмом. Артём сам считался фанатом Спартака, скинхедом, регулярно учавствовал в разгромах то рынков, то просто скоплений разного рода цветных. Встречаться он стал со Светой, рэпершей. Сотоварищи его подначивали- Артём шёл бить морды неграм пока его ждала Света, слушая очередной хит заморского черномазкого хип-хопера. У меня не было ничего серьёзного ни с кем- я и так нравился девочкам.
   И вот нам с Димычем попалась наша удача. Пришла сама, мы её не звали, в виде огромной, килограммов под 90, канадки. На ломанном русском она спросила у нас, можем ли мы достать марихуанны, как она выразилась, готова была оплатить любые деньги. Димон сбегал к Карцефагу, вырубил бокс шишек, за это время я, ломая голову и с трудом вспоминая уроки английского языка, выяснил, что сама она из Торонто, приехала позавчера, бабушка её русская, но сама она русский знает плохо, увидела у меня в ухе пирсинг- похвасталась своим на пупке, я ей показал свой на соске- она без капли стиснения показала обе проколотых груди, и кивнула головой вниз- "там тоже", пришёл Димыч- мы отправились на пирс недалеко от Смоленской, по пути купили бутылку воды и шоколадку, соорудили бульбулятор- канадку унесло. Хохляцкая трава реально её убила, она сидела в полной депрессии, бессмысленно водила вокруг глазами, мы с Димоном угорали. Потом она разделась и полезла в воду. Недолго думая, мы схватили её рюкзак, с карманов джинс я вытащил деньги- и мы рванули. Вслед мы слышали как она надрывно кричит -"Help,help", но нам было до фонаря, мы прыгнули в метро, в поезде обыскали сумку, там было пару сувенирных футболок, чуть больше ста баксов рублями и пластиковая карточка завёрнутая в бумажку с пин кодом. Бегом, пока она не успела заблокировать карту, мы побежали в банкомату. На пробу ввели 5000 рублей- дал. Остаток по чеку составил более 30-ти тысяч. Сняв всё без остатка, я сказал Димону, что хочу смотаться в Минск, домой, разделили бабло, я взял себе одну футболку, Дима проводил меня на вокзал- повезло, билеты были, купе, поезд через полтора часа. Неплохо посидели в буфете, я купил с собой пива, еды и уехал, посоветовав Димону пару недель не светится в центре.

    ***    ***
  Это был мой первый приезд в Минск после отьезда. После яркой, всегда улыбающейся, постоянно меняющейся и светлой в любое время суток Москвы Минск резанул своей серостью и неизменностью. Сменилась только реклама на щите да появилось больше такси-иномарок. Обменяв около двух тысяч рублей на белорусские "зайцы", я взял такси и поехал домой. Ключей у меня не было, дома никого, с дороги я был уставшим, сел на ступеньки в родном подьезде, пил пиво, курил, выходил сосед дедок, сейчас он уже умер, спрашивал, как там и надолго ли я приехал. Потом я задремал, изредка сонно приоткрывая глаза, когда хлопала чья-нибудь дверь или шумел лифт. Около четырёх часов вечера приехал Коля, муж сестры. Расписались они в 1998 году, пока я сидел. Это был всё тот же идиот, который испугался Джины, когда я только привёл её домой. Он впустил меня, пошёл к холодильнику, сделал себе бутерброд, подошёл ко мне, и с набитым ртом, с каким-то наездом сказал:
- Ты чего приехал, мы с Верой вообще-то расписались и тут живём.
- Живите, мне посрать, я сестру повидать на недельку приехал.
- А чё тебе в Москве твоей не сидится?
- А вот это тебя, чмо, не касается.
   Неожиданно он толкнул меня, прижал к стене, мы немного поборолись, врать не буду, он меня довольно быстро скрутил, шепнул на ухо-"Быстрей бы ты свалил", напоследок двинул кулаком в ухо, хлопнул дверью, оставив ключи в замке, и свалил. Это был последний раз, когда я его видел. Вот так Минск встретил меня-серостью и люлями.
   Сестра пришла поздно, после девяти, обрадовалась, увидев меня, я подарил ей футболку, стыренную у канадки, поначалу я не хотел рассказывать ей о стычке с её мужем- но за разговором всё само вылетело. Потом я сбегал в магазин, купил нам вина, пива, всякой вкуснятины- был богат, мы пили, разговаривали, ходили на балкон курить- единственное для меня по сих пор самое любимое место в родном городе- это мой балкон. Наш дом стоит в Серебрянке, самый последний по проспекту, окна выходят за дом, прямо за окном тогда ещё стояла деревушка Малявки, которую позже снесут, Чижовское водхранилище и на том берегу сама Чижовка. Ни тебе хрущовок за окном с развешанными на балконе трусами, ни труб заводов, или гаражных кооперативов- для кого то милый пейзаж, а для меня огромная точка, в которую можно пялиться годами, ни о чём не думая. Ведь наверное с каждым такое бывало- упрётся взгляд во что-то, а мысли живут сами по себе, не отвлекая тело, а потом резко очнёшься, оглянешься, вроде потом пытаешься нащупать взглядом ту точку- а поздно, разум опять связался с телом, и телу не очень то хочется упускать его. Вот чем для меня является до сих пор мой вид с балкона.
  Из разговора я понял, что сестра хочет разводится с мужем, приводила мне непонятные на тот момент причины, говорила, что он хотел выписать меня, а потом сам прописаться- хорошо вмешался батя и запретил, постоянно ссорились, он не приносил зарплату, бухал, наезжал, короче она от него устала. Вот это мне было знакомо, я сам часто уставал от отношений, и я просто сказал- "Значит бросай, если так хочется". Потом, спустя несколько лет она мне сказала, что эта фраза была для неё окончательны решением. Я до сих пор считаю, что пока нет детей или какой-то серьёзной обоюдной ответственности- надо поступать так, как хочется. Потому что у болота есть одна суть- чем больше ты трепыхаешься, тем больше тонешь. Простите, я опять отвлёкся.
   Мириться с отцом мне не хотелось. Мы не то чтобы ругались, просто после того, как он вызвал на меня ментов- я перестал с ним разговаривать. Ключи от квартиры я взял Николая, на следующий день под вечер поехал на Ангарскую- там жил батя, но в соседнем доме жил мой товарищ, Серёга «Камень», с которым мы в своё время немало выпили, вместе ездили на рыбалку и просто знакомились с девчёнками.

    ***    ***
   Камень был на 5 лет старше меня. Познакомил нас Александр, сын второй жены бати, когда я жил с ними, они с Сергеем раньше учились в одном классе. С ним я быстро скорешился, мы регулярно выпивали, он мне рассказывал байки про армию, ездили на рыбалку, потом встречались вместе с двумя подружками с его дома, Ольгой и Юлей, я с Олей, он с Юлей, и это ещё больше нас сблизило. Вчетвером ходили в лес, благо Ангарская- окраинный район, и лес начинался сразу через дорогу. В лесу пили пиво или вино, жарили на костре хлеб и сало, валялись, миловались на покрывалах и просто болтали ни о чём. Позже с Ольгой я расстался, она стала встречаться с другим, нас осталось трое. Частенько примыкали к другим компаниям, он меня познакомил со многими нормальными парнягами района, меня тогда улыбнуло- в компании из восьми парней было пять Сергеев. Причём один из них был к тому-же Сергуньев Сергей, который кстати и встречался с Ольгой.
   Приехав на Ангарскую, я сразу пошёл к Камешку. Дверь мне открыла его мама, тётя Валя. В прошлом она не раз ругалась на меня, говорила, что я спаиваю её сына, я удивлялся, при чём тут я, ведь я намного младше. Но материнскому сердцу не обьяснить. Тётя Валя позвала Сергея, он выглянул, махнул рукой- «Проходи», почему-то мне показалось, что он не особо рад меня видеть. Оказалось, что я невовремя. Сергей делал раму на балконе, был занят, я предложил сходить в магазин за пивом- он сказал, что закодировался. Понятно- я нередко наблюдал такое. Тогда кодировались многие, кто-то чтобы сохранить семью, кто-то просто в желании выбраться из этого болота. Но многие после кодировки замыкались, становились угрюмыми, улыбка редко посещала их лица. Поговаривали, что это из-за того, что кодировка каким-то образом затрагивала центр удовольствий, в котором и находилось желание бухать и веселиться. Вот таким Сергей и стал. От пива отказался, но сказал, что не против попить за компанию сока, желательно томатного. Мимоходом заглянула Таня, его сестра. Сказала «Привет», я молча поманил её- она зашла.
  Таня мне нравилась всегда. Круглая отличница, закончила школу с золотой медалью, моя ровесница, красивая, стройная. Когда я только приехал и познакомился с Серёгой- пытался за ней ухаживать, Сергей тогда предупредил, что переломает ноги, но сильно не препятствовал. А когда мне выпал шанс- я по собственной тормознутости его профукал. Тогда я был очень неловок с девушками, а к Танюше относился как к идеалу, а идеалы в юношеской голове приравниваются к ангелам, а с ангелами язык прилипает к нёбу и выдаёт какие-то глупости. Я всегда ей улыбался как дурачёк, приносил приятные мелочи- апельсин или шоколадку, как-то раз даже подарил розу. Но не мог переступить запретную черту, ведь она же ангел.
  Как-то вечером мы с Серёгой торчали у его подьезда, было поздно, мы уже расходились. Серёга пошёл домой, я в сторону батиного дома. Тут меня окликнула Татьяна, она вышла из дома, решила прогулятся. Я взялся её сопроводить, мы шлялись по району, я накинул на неё свою джинсовую куртку, было немного прохладно, вроде мог нормально говорить, болтали ни о чём, но вот взять за руку или приобнять не осилил. Потом проводил до подьезда. Она спросила:
 - Посидим?
 - Посидим конечно.
   Сидели на лавочке, потом она легла головой ко мне на колени, и тут я растерялся. Молчал, курил одну за другой сигареты, с одной стороны мне было хорошо- с другой я просто не знал куда деть руки. Она даже мне намекнула, что мама уехала на дачу- я стормозил, сказал, что клёво, но ничего более. Мы ещё немного поболтали, она вспорхнула- «Ну пока», хлопнула дверь подьезда- я ещё полчаса сидел около батиного подьезда, проворачивал в голове прогулку, корил себя, материл и называл тюфяком и мямлей, но сделанного не воротить, и я пошёл спать. Потом я переехал обратно в нашу с сестрой квартиру и мы практически не виделись.
   А теперь она выходила замуж. Будущий её муж, тоже кстати Сергей, в соседней комнате делал ремонт. Я заглянул к нему, мы познакомились, предложил пивка- не отказался. Танька тоже была не против. Смотался в магазин, купил пива, сока Серёге, шоколадку их маме, всяких прикусок к пиву, Серёге пару бинанов- мы сидели, я немного рассказал о Москве, соврал, что работаю на рынке, рассказал про Арбат, как смог описывал красоту центра, про Питерские достопримечательности, в общем обо всём, что видел. Будущий муж Тани сказал, что пора продолжать ремонт, мы втроём перебрались в Серёге в комнату, Сергей начал клепать свою раму- я остался наедине с Ней.
  И опять растерялся. Она стала ещё красивей, я смотрел в её глаза- она это понимала, что-то рассказывала, что учиться в каком-то там институте, я слушал, любовался ей, а потом ляпнул:
- Подари мне свою фотографию.
- Зачем?
- Буду смотреть и любоваться.
- Балбес. -смущённо улыбнулась. – Сейчас принесу.
   Подарила две фотографии. Попросила спрятать, чтобы оба Сергея не заметили. И поцеловала в щёку.
  И опять я онемел. И ни с кем не попрощавшись ушёл.
  К бате я так и не заходил. Следующую неделю я шлялся по своему району, стараясь не попадаться на глаза ментам и тем, кто мог рассказать Насте, что я в городе, ездил в центр, гулял по городу, подумывал, а не остаться ли. Узнал, что Настюша вместе с мамой написали на меня заявление в краже денег, меня пару месяцев искали, возле подьезда иногда дежурили опера- в общем ловили и не поймали. А потом, как бывает в таких делах, просто закрыли дело за невозможностью раскрытия. Или состава преступления. То есть за неимением меня.
  Сейчас иногда мне стыдно за те вещи, что я совершал. И может если бы я пошёл другим путём- всё было бы иначе, построил дом, посадил дерево, вырастил сына, все дела. Но не было бы этих воспоминаний. Пусть я совершал много гадостей- мои поступки частенько заводили меня именно туда, где я копил в себе всё то хорошее, что есть сейчас во мне, и сейчас иногда мне кажется, что меня кто-то сверху подталкивал в нужную сторону, мягко так, ненавязчиво, но когда я заходил в тупик- просто сажал на нары отдохнуть и собраться с мыслями.
 
    ***    ***
   Через неделю в родном городе я решил вернуться в Москву. Мне надоел Минск, старые приятели видели теперь во мне спонсора для очередной пьянки, и мне стало неприятно и немного противно. Я заехал домой, попрощался с сестрой, отдал ключи и опять уехал.
   По прибытию после приключений с канадкой сразу ехать на Арбат опасался. Выловил на Кропоткинской Димыча, он там рядом жил во дворах у своей тётки. Дима был сам с Казахстана, с Караганды, поэтому в какой-то мере мой земляк. Он сказал, что всё нормально, пару дней канадка ходила по Арбату и окрестностям с операми, выискивали нас, но потом появились другие дела, канадка исчезла, можно выходить из тени. Я предложил снять дачу, мы поспрашивали знакомых- у одного их них, Ильи, была заброшенная дача, на которую мама ездила три-четыре раза в год прибрать мусор и проверить, не разворовали ли её. Мы поехали к нему домой, договорились с его мамой на 600 рублей в месяц, это было чуть больше 20-ти баксов, отдали тут-же за два с половиной месяца вперёд, Илья сьездил с нами, показал, где дача, отдал ключи. На даче было два домика. Один в хорошем состоянии- другой ветхий, с прогнившими полами и разбухшими от сырости ДВПэшными стенами. То, что надо для хорошей компании- два домика с четырьмя комнатами, мангал, рядом озеро. Вечер пробухали, остались там ночевать. На следующий день на Арбате выловили Артёма со Светой, Андрея Клоуна и предложили погулять с большого куража.
  Клоун уже встречался с девочкой. За время моей поездки в Минск он умудрился познакомиться с девочкой, тоже Светланой, у которой была подружка Ксюша. Естественно мы заехали за ними. Обеим было по 19 лет, Света оказалось невысокой, хрупкой девочкой, с огромными глазами и очень стеснительная. Ксюша была почти с меня ростом, с красивой подтянутой попой, стоячей грудью, смазливым личиком, короче просто обалденной и сексуальной девочкой с красивой и стройной фигурой. А ещё у неё был неправильный прикус. Нижняя челюсть как-бы была задвинута вглубь, но это её не уродовало, а наоборот придавало какого-то шарма и милости её улыбке. За эту улыбку я её и полюбил. Конечно не в первый день, мы долго встречались, просто в одно прекрасное утро я проснулся рядом с ней- она улыбалась чему-то во сне, и понял, что без неё мне будет плохо. Для меня тогда это и была любовь. Но в тот вечер спать с ней ушёл не я. А Дима.
  Мы доехали до курского вокзала, набрали в дорогу пива, с запасом на несколько дней сигарет, электричка, смех, веселье, пожалели, что не взяли с собой кого-нибудь умеющего играть на гитаре- ну что за пьянка в двадцать с хвостиком лет без гитары. В местном магазинчике набрали разного алкоголя, купили побольше батареек к магнитофону, мяса на шашлыки и всеразличных закусок. Магазинчик хоть и был при дачах, но выбор там был богатый, так-как много москвичей приезжало сюда отдохнуть с размахом. Зашли на дачу, девчёнки нарезали салатов- мы замариновали на вечер мясо, немного выпили, перекусили и пошли на озеро. Поплескались, позагорали, кто-то даже поспал пару часов- пришлось разрисовать маркером спину, отдыхали как умели. Ну а потом шашлык, водка лилась рекой, девчёнки стали раскрепощённей, пришёл познакомиться сосед со своей невестой, мы их пригласили к «столу», пьянка набрала обороты, а потом, как это обычно и бывает, потихоньку остыла. Парочки разбрелись по комнатам, Дима с Ксюшей уединились в старом доме, а я сидел один, смотрел на угли, крутил в голове какие-то мысли, потом просто нахлебался пива и уснул прямо тут, в разломаном кресле.
   На даче мы протусили три дня. Потом сьездили в Москву, к вечеру я опять нажрался, меня посетила идея смотаться в Питер, хоть на пару дней, Димон отказался. Приехав на Ленинградский вокзал я взял билет СВ туда и обратно, благо денег хватало, проспал всю дорогу, проснулся рано утром- поезд уже был в санитарной зоне, хотелось в туалет- он был закрыт, пришлось ссать между вагонами, прямо на пол. На вокзале купил брошурку-путеводитель для туристов и решил посетить Петергоф. Взял с вокзала такси и поехал. Первый раз в жизни я был настоящим туристом, с баблом и книжечкой-справочником по Петербургу.

    ***    ***
   Сам Петергоф сильно описывать не буду. Сейчас он отреставрирован, и намного красивее, величественней, а тогда много где ещё шли работы, кое-куда не пускали, многое было в полуразваленном состоянии, кое-как подмазано и подделано. Но это всё равно было очень красиво и захватывающе, я бродил вдоль парков, дошёл до Большого Дворца, рядом были какие-то постройки, флигели, конюшни, всё как в книгах, описывающих ту пору. А вот и залив.
  Моря до этого я не видел ни разу в жизни. Много раз себе его представлял, пытался всей широтой фантазии представить себе его величественность и необьятность- а тут я увидел его вживую. Может для кого-то это и не море- для меня оно до сих пор самое настоящее и огромное море. Было уже под вечер, голова болела от ветра и усталости, ноги ныли от многочасовой ходьбы, я нашёл какую-то лавку, сел, смотрел, курил, пил пиво, и не мог отвести взгляд. А потом я долго пел. Не знаю почему, мне захотелось петь Шевчука. Группу «ДДТ» я слушал ещё со школы, с альбома «Актриса-весна», знал наизусть много песен, частенько с кем-нибудь в обнимку распевал их по пьяне, но чтобы вот так, один сам с собой-никогда. Небо в тот день было затянуто облаками, и почему-то казалось очень низким, как-будто после жизни в сталинском доме с высокими потолками попал в гости в хрущёвку- небо, как потолок, давило и вжимало голову в плечи. Я достал из рюкзака свитер, напялил, поссал напоследок в море- эдакий знак, что я тут был, и побрёл на остановку. Билет обратно был только на вечер следующего дня, я доехал до Московского вокзала, тут-же, на углу Лиговского и Невского проспектов, договорился с проституткой, она мне показала, у кого можно снять комнату на сутки, ехать было пару остановок- мы прогулялись пешком, я предложил ей деньги за всю ночь, лишь бы не было скучно, зашли в магазин, взяли всё, что требовалось для хорошей беседы, хозяйка за это время приготовила комнату, дала свежие простыни- и мы уединились до утра, изредка бегая босиком ополоснуться и в туалет. Всю ночь шёл мелкий дождь.
  Проснулись мы оба около 12 дня. Погода была солнечной, тучки рассосались, до поезда около десяти часов, я предложил сходить в кафе- она отказалась, сказала, что надо куда-то сьездить, я предложил ей 300 рублей за утренний минет- и спешка отложилась ещё минут на пятнадцать. Потом я отвернулся к стенке- а она молча одевалась, я слушал шуршание одежды и чувствовал на спине взгляд, немного посидела, выкурила сигарету- и ушла. Незаметно я уснул, проснулся уже в три, оделся, попросил у хозяйки чашечку кофе- она содрала с меня десять рублей, но кофе был хороший, крепкий и ароматный, мы с ней немного поболтали, я пожелал удачи и ушёл.
   До поезда бродил по Питеру, встретил пару знакомых неформалов, угостил их пивом и купил поесть, мы просидели около часа в уличной кафешке с пластмассовыми стульями и столами около Гостинки, кто-то к нам подходил, просил добавить на бухло- я не жадничал, давал, потом мы разбежались, договорились, что в следующий раз, когда приеду- обязательно словимся, я сходил прокатиться в конном экипаже на Дворцовую площадь, купил пару сувениров на память- и поехал на вокзал. До поезда тупо сидел на лавках, попытался обменять билет на более ранний рейс- но была суббота, билетов не было, пришлось ждать, выходить курить, глазеть на таких-же ожидающих как я, для меня это было в диковинку- быть таким обычным человеком, как основная масса вокруг. Только у них впереди была их, обычная жизнь, а у меня пустота и никаких планов на завтра.
   И вот наконец обьявили посадку. В купе со мной ехал ещё один парень, видимо из мажоров, хорошо одетый, в костюме, поэтому беседа не завязалась с самого начала, и я пожалел, что не купил обычный купейный на четверых. Он разделся, повесив всё на вешалку, забрался на верхнюю полку и затих. Но зато матрасы были мягкими и у каждого своя лампочка- я провалялся полночи, читал книжку, купленную на вокзале, попивал пиво, бегал курить, уснул только на полпути.
   Разбудили за сорок пять минут до прибытия, сказали, что скоро санитарная зона, если кому надо в туалет- поспешите. Я забрал рюкзак, купил у проводницы кофе с шоколадкой и остаток пути провёл в тамбуре- возвращаться в купе не хотелось, сосед почему-то мне был неприятен. Пересчитал деньги- осталось около двух тысяч рублей.
               
    ***    ***
    Приехав-я сьездил к Карцефагу, немного раскурились, поржали, пожрали, поспали и пошли гулять. Позже я встретил на Арбате всё ту же компанию-Клоуна, Артёма и Димона, с ними были и обе Светы с Ксюшей. Отметили мой приезд в пьяном дворике, я обратил внимание, что Ксюша и Дима сторонятся друг-друга. И Димон отказался пить. Я отвёл Дмитрия в сторону, спросил, в чём дело- он сказал, что Ксюха кажется заразила его триппером-он точно не уверен, так как перед ней трахался с какой-то кралей- по любому от кого-то из них подхватил. Из-за этого он по пьяне обвинил Ксюху-и теперь они посрались и почти не разговаривают. А он колет себе антибиотики, и поэтому не пьёт.
   Странно, глядя на Ксению я бы не сказал, что она может вот так вот пофигистически относится к своему здоровью. Уж слишком милой и стеснительной она мне казалась. А то что она переспала с человеком в первую же пьянку- для того времени и нашего возраста это было скорее нормой, чем исключением из правил. Но чёртики в голове уже шептали- «Возьми и проверь». Я спросил у Клоуна, где они со Светой ночуют, он сказал, что у Светы с сестрой в собственности целая коммунальная шестикомнатная квартира недалеко от Семёновской, сестра живёт сейчас с мужем в другой хате, а они со Светой занимают две комнаты, одна из которых проходная, там постоянно спит Ксюша, остальные сдаются. Мы друг-друга поняли, он подмигнул- «Дерзай.», и я дерзнул. Потихоньку все рассосались, сначала Димон, потом Артём со своей Светой, Андрей со своей сидели в полутьме на лавочке и обжимались, мы с Ксюхой болтали и доводили себя до состояния полной алкогольной беспамятности, потом Клоун вызвал такси, нас погрузили- и мы поехали. Спать естественно легли вместе, точнее нас уложили, но какой там секс, нас по очереди воротило, мы бегали в сортир блевать и жрали зубную пасту, не раздеваясь так и уснули, пьяные и отвернувшиеся каждый в свою сторону. Наутро Света уехала к сестре, Клоун сказал, что ему надо сьездить на рынок за новыми шмотками, сбегал в магазин и принёс нам пива и аспирина, и ушёл. Я разбудил Ксюху, накормил, заставил выпить аспирин и чай, мы перебрались в комнату Светы- там был телек, и дальше спали. Так мы и продрыхли до вечера- просыпались, перекусывали, я пил пиво- она аспирин, смотрели друг на друга- она лохматая, я с опухшими глазами, хрипло ржали друг над другом и под какую-нибудь муть по ТВ опять засыпали.
   К вечеру пришла Света, Клоун в тот день так и не обьявился, я спросил, сколько стоит снимать у неё комнату- тысяча двести, на тот момент это была нормальная цена, я спросил, нет ли желающих сьехать- она ответила, что если хохлушка из комнаты напротив не расплатится до конца недели- то она её выселит, дала разрешение переночевать ещё раз у неё, я сбегал за пивом и чипсами, мы пили, болтали, решили расходится спать- Ксюха легла с ней, я один в проходной комнате. Проснулся я посреди ночи, припёрся пьяный Клоун, выгнал Ксюху ко мне. Она пыталась залезть под одеяло в джинсах и майке, мы долго хихикали, благо выспались днём, сходили на кухню, я курил, она пила кофе, потом забрались под одеяло- в соседней комнате всё стихло и я поцелуями снял с неё постепенно всё.
 
    ***    ***
 К концу недели хохлушка сьехала, я расплатился на месяц вперёд, договорились, что буду платить так всегда, если не будет хватать на месяц- то хотя бы половину, в общем договорились. Это было моё первое почти личное жильё в Москве. Куда я мог в любой момент приехать без спросу, выспаться, отдохнуть и помыться. Теперь я с гордостью при вопросе- «Ты куда?» отвечал- «Домой.», мне не надо было носиться по Арбату в поисках вписки, я сьездил на снятую ранее с Димоном дачу, забрал свои вещи- и зажил. Иногда Ксюха уезжала домой, в Покров- она жила там с родителями, оказалось, что Света какая-то её дальняя родственница, а не просто подруга, мы всё так же гоп-стопили, теперь я давал иногда вписку знакомым, если было лень ехать в центр- мы с Андрюхой перебивались поборами по мелочи в спальных районах.
  Настала середина августа. Все собирались на Нашествие- мы с Клоуном заранее купили билеты, Ксюха со Светой отказались ехать, да мы сильно и не уговаривали-  на таком мероприятии нельзя быть привязанным к кому-то, ограничиваясь в питье и накурке, купили на двоих БэУшную двухместную палатку- пришлось купить билет и на палаточное место за сто рублей, отложили каждый по тысяче рублей, затарились консервами, сьездив на дачу на шашлыки с девчёнками захватили походный котелок- в общем готовились серьёзно. У одного из «клиентов» попалась подзорная труба- я её забрал себе, Клоун предлагал её продать- я сказал, что только после фестиваля. Настал день Икс.

    ***   ***
  Нашествие проходило на ипподроме в Раменском, добрались в числе первых на электричках, заранее, в пятницу вечером, заняли место под палатку, разложились, под входом палатки я незаметно раскопал ямку и сделал нычку с травой на случай ментов с собаками, людей было маловато, билеты у нас так никто и не проверил- оказывается проверять начали только в субботу по недосмотру организаторов, проверяли только оплачено ли место под палатку, выдали нам аккредитацию палаточного городка, мы распили одну из шести принесённых бутылок водки и легли спать.
   С утра мы проснулись часам к девяти- это было что-то. Народ валил огромной толпой, все неслись к сцене занять места поближе, кто-то в спешке ставил палатки, это было столпотворение. На свой страх и риск мы оставили все вещи в палатке, закинули только в рюкзак две бутылки водки, запить, пару банок тушёнки, несколько пачек сигарет, захватили и подзорную трубу, я закрыл палатку на замочек- была там такая фишка, все замки сходились в одном месте и через бегунки продевался тросик с кодовым замком- защита ненадёжная, но и на территорию палаточного городка без аккредитации сильно не пускали, какая-никакая охрана, но присутствовала.
    Сейчас уже трудно вспомнить, кто открывал фестиваль, кто за кем выступал. Помню, что уже пьяный отплясывал под Вопли Видоплясова и Zdob si Zdub, помню пиво, которое было холодным и таким нужным в тот жаркий день, как орал под все знакомые песни, пил, валялся, уснул, проспался, опять пил пиво, потерял Клоуна, встретил кучу знакомых неформалов- было клёво, этого никогда не забыть. К вечеру ближе я встретил Диму с какой-то девчёнкой-он уже тоже был готовый, махнул мне рукой, где видел последний раз Андрея- я бродил среди пьяных, танцующих, сидящих на траве или валяющихся тел, спотыкался, голова уже не соображала от жары, музыки и всеобщего веселья- была мысль найти Клоуна, палатку и завалиться спать.
   Нашёл я его когда уже почти стемнело, около палаточного лагеря в хлам убитого- он отсыпал немного из нашей заначки и раскурился пьяный с компанией каких-то хиппово прикинутых ребят. Это его окончательно убило. Их было пятеро- двое парней и трое девчёнок. Парни были оба похожи друг на друга- на вид около тридцати, бородатые, с давно немытыми волосами, от них попахивало потом и грязными носками, так как они сидели без обуви, а вот девочки были явно домашними, молодыми и симпотными. Я присел рядом с ними, разговорился с одной из них- уже не помню имени, помню, что была она из Нижнего Новгорода, приехали они огромной толпой, но своих потеряли, познакомились с этими хиппанами, Клоун уже тусил с ними и бухал пиво, они присели из-за того что хотели есть- а тут их и раскурили. Я немного протрезвел, пошёл с этой новгородской девчёнкой, нашёл нашу палатку, проверил- всё было на месте, залез в нычку- Андрей отсыпал примерно треть- нормально, достал пару банок тушёнки, недалеко горел костёр- мы подошли, кто-то играл на гитаре, я разогрел тушёнку, мы с ней вернулись в палатку, достали хлеб, поели, она долго не ломалась- и через час уже спала как убитая. А ко мне сон не шёл. Оставил девочку одну и пошёл прогуляться.
   На огромных экранах начали показывать фильм «Брат-2». На тот момент я его ещё ни разу не видел- это было что-то. Многие уже спали, кто на туристических ковриках- а кто-то прямо на траве, пиво ещё кое-где продавали, и я, чтобы лишний раз не ходить, купил сразу два. Сначала сидел, смотрел фильм, потом прилёг- какой же это был кайф. Сейчас я наверное уже не способен на такое приключение- взгляд на вещи стал более практичен, глядя на девушку смотрю, нет ли у неё обручального кольца и пытаюсь угадать, сколько у неё детей, выпивать стараюсь в хорошей компании и дома, я стал взрослее, что-ли. А тогда я мог вот так сидеть без единой мысли в голове и ловить кайф от всего, что было вокруг. Досмотрев фильм сходил купил ещё одно пиво, пару полусухих бутербродов с сыром, пошёл забрать Клоуна- не было ни хиппарей, ни его. Нашёл палатку- девочка спала как убитая, закутавшись в спальник. Я закрыл палатку, аккуратно залез к ней под бок- и уснул.
   Проснулся часов в 12, был один, рядом валялась открытая полпустая банка тушёнки- видимо нижегородская позавтракала в гордом одиночестве и свалила. На всякий случай проверил карманы, рюкзак- всё было на месте, достал нычку, отсыпал половину с собой, запер палатку- и отправился на поиски товарища. Вчерашнего куража уже не было- хотелось просто валяться, слушать музыку и балдеть. Клоун сидел возле костра, сонный и голодный, сказал, что еле пробрался- потерял аккредитацию и не смог найти палатку- я его отвёл, мы перекусили, я предложил долго не задерживаться- эти две ночи взяли своё, сходил купил несколько бутылок воды умыться- организаторы не продумали этот вариант, мы разделись до трусов и за палаткой помылись, поливая друг-другу, сложили палатку, отдали каким-то неформалам остатки сьестных припасов- около десятка бич-пакетов, пара булок хлебы, несколько банок тушёнки и пара пакетов майонеза, напоследок посидели на траве не отходя далеко от палаток торгующих пивом, пришли немного в себя- и поехали домой. В электричке заперлись в сортире, по быстрому раскурились, остальное я спрятал в рюкзак, и тупо улыбаясь и заливаясь ржачем доехали до вокзала. На нас сильно не обращали внимания, таких ехало немало с концерта- уставших, пьяных или раскуренных, и довольных.

    ***    ***
   После фестиваля прошло буквально пару дней- и я встретил Техаса с Тиной. Техас давно уже освободился, работал курьером в какой-то фирме, носился по городу с корреспонденцией, позвонил Тине- и они стали встречаться. Тина училась в каком-то институте, но сейчас каникулы, а на Арбат они заехали прогуляться и встретить кого-нибудь из знакомых. А тут я.
   Если честно, к тому времени я о них позабыл. Мы с ними не так сильно общались, просто судьба свела, познакомила и развела, Техас только вот встретился мне случайно в тюрьме- но это настолько единичный, довольно редкий и короткий случай, что не сильно врезался мне в память, чтобы о нём часто вспоминать. Но когда я их увидел- на меня нахлынуло. Мы сходили, купили вина- оказалось, они теперь предпочитают вино, помню точно- пили «Арбатское», символично ведь, красное-полусладкое, болтали, вспоминали, делились, кто кого видел, оказалось, что у Тины много номеров и адресов со старой тусовки, я спросил про Куницу- Тина сказала, что та где-то учится и у неё совсем другие интересы, так мы сидели, говорили-вспоминали, и наверное в тот день мне впервые захотелось притормозить время, так мне почему-то с ними двумя было хорошо. Даже сейчас, спустя 14 лет, я вспоминаю ту встречу- и мне опять хорошо. Всё-таки со своими новыми товарищами, с которыми я познакомился уже после освобождения, приходилось иногда напрягаться- нас связывали общие хоть и мелкие- но криминальные дела, приходилось иногда что-то умалчивать от остальных, следить за речью, ходить оборачиваясь да и просто редко когда расслабляться полностью, до конца. Если что-то случалось- мы разбегались, не оставляя друг-другу телефонов, боясь, чтобы один не сдал остальных. Полностью я доверял только Артёму, Диме и Клоуну.
   А с Техасом и Тиной было по другому. Я мог полностью обнажить им душу и знал, что никто туда не плюнет, не оскорбит и не взглянет косо. В тот день я был как на исповеди- выкладывал всё то, чего не мог сказать другим, даже то, чего я не смогу себе позволить написать здесь- даже не смотря на то, что мне хочется быть откровенным- я не могу это выставить на всеобщее обозрение. Напоследок мы обнялись и пообещали не теряться больше никогда- я записал их номера и мы разошлись, каждый в свою сторону.
   Постепенно закончился август, мы ещё пару раз сьездили на дачу, жили в обычном темпе, пришёл сентябрь, у Ксюши началась учёба, мы встречались только по выходным, когда она приезжала в Москву, но теперь в моей жизни появились Техас с Тиной. Траву Техас так и не употреблял, предпочитая бухать, мы с Тиной то напивались на пару с ним- то накуривались, Артём единственный кто понимал мою дружбу с ними- он сам был такой же, немного сдвинутый, частенько составлял нам компанию, пару раз мы ездили к Техасу домой, за компанию напаивали его соседа по коммуналке Сергея- тот никогда не отказывался, мы спорили частенько с ним из-за музыки, он был приверженцем «Pink Floyd» и «Smokie», я предпочитал русский рок, но это были добрые споры, просто пьяные разговоры ни о чём, ведь должны же мы были о чём-то разговаривать.
   Дальше я плохо помню. Если честно, всё было банально. Было мало событий, отличающихся от вышеописанных, одно их событий- концерт «Брат-2», куда я пошёл с Артёмом. На то время фильм был культовым, его смотрели практически все. Билеты у нас были только на трибуну, но надо было как-то проникать на танцпол- но между трибунами и танцполом был живой щит из ВВ-шников, на входах в партер стояли огромные охранники, ставили вышедшим печати на руку, типа тех, что ставят в клубах. И тут я понял. Может для кого- то это не секрет- но в тот день до этого додумался я сам. Увидел какую-то сисястую визжащую малолетку, явно пару дней назад выпущенной родителями в свет, как она помимо руки попросила, выпятив грудь, понаставить ей печатей и там, она выскочила с подругой, я её подозвал сразу за поворотом, попросил разрешения приложить запястье к ещё мокрой печати- и вуаля, Артём проделал то же самое с каким-то очкариком, мы обошли и с другого входа предьявили запястья под ультрафиолет- «Где билеты?», мы соврали, что «Там, у девчёнок…», неопределённый взмах рукой в сторону танцующей толпы, было слишком много народу, чтобы на нас отвлекаться, всё получилось, мы на танцполе, у каждого в руках по литру кока-колы наполовину с водкой, драйв, кайф и прыгающие и вешающиеся на шею девчёнки, жаждущие того-же, чего и мы. Помню, как на сцену выкатили «Ниву», как в кино, с пулемётом максим, постоянно выскакивал актёр, который играл в фильме Татарина, в общем концерт удался всем, мы уходили довольные, Ксюши не было в городе, а у меня на руке повисла какая-то красотка, явно перепившая алкоголя, которая готова была ехать куда угодно, только не домой. К себе я её тащить не мог, так как там был надзор в виде Светы, оставался Техас.
   Еле дозвонившись ему с телефона-автомата, я купил нам с ней по пиву, пожал Артёму руку- «Бывай, удачи, словимся завтра.», затолкал её в метро, на Юго-Западе набрал пива на всех, поймал такси- и вот я у Техаса, он постелил себе на кухне, мы немного посидели, пока девчушка мылась, но почему-то секса мне больше не хотелось, я отправил её спать, мы чего-то тогда сготовили пожрать- на самом деле такое бывает, когда более интересным является общение с хорошим человеком, чем стандартный трах со стандартным исходом. И вместо Техаса я остался спать на кухне, а он у себя в комнате на полу.
   И только с утра мы с ней по новому познакомились. Звали её Лариса. Жила она в Переделкино, как оказалось- носила очки, которые до утра лежали в сумке в футляре. Пока Техас спал, а я пил кофе на кухне- подошла, приобняла сзади, так нежно, что перехватило дух, шепнула на ухо- «Спасибо, что не поимел…», молча налила себе кофе, села на табурет, закинув голые ноги мне на колени и облокотившись на стену, закурила, и сидела так, молча, пила кофе, я гладил её красивые ноги и чувствовал себя так, как будто это не первое наше утро и мы просто вот так проводим иногда вместе время. Потом мы конечно поговорили, ей было 22 года, она работала горничной в гостинице где-то в Солнцево, сейчас у неё недельный отпуск. Что дальше с ней делать, я не знал. И я ей рассказал, что она мне нравиться, и что мне вот так молча провести с ней утро было очень приятно, что я сам постоянно на Арбате, и что у меня есть девочка Ксюша, что я не повёз её вчера к себе домой, потому-что снимаю комнату у подруги своей подруги, короче говорил, путался в словах, сбивался, как краснеющий малолетка, а она молчала, смотрела на меня и просто сказала- «Заткнись ты уже наконец.», и я заткнулся. Проснулся Техас, Лариса засобиралась домой, отказалась от моей идеи проводить её, я показал из окна направление к остановке- и она ушла. А я идиот не взял у неё номера телефона.
   
    ***    ***
   Прошла примерно неделя после той встречи, может дней десять, кроме Техаса и Тины никто об этом ничего не знал, Артёму я соврал, что «Да эта дура ещё в метро послала меня и сорвалась домой, ссука.», наверное, так надо было, я не знаю. Она нашла меня сама, подошла сзади, когда я стоял в компании наших, подсунула свою руку под мою и стояла так, пила моё пиво, улыбалась всем, я её никому не представил, никто и не спрашивал, Артём благоразумно промолчал, я сначала растерялся- а потом мне это понравилось- растерянные взгляды девчёнок из нашей компании, обычно тут все друг друга знали, а тут нате вам, ни здрасте, ни разрешите познакомиться, просто пришла, заняло своё место и ещё спокойно поддерживает разговор.
   Мы так постояли ещё немного, потом я отвёл Клоуна- «Светка дома?», узнал, что сегодня ночует у сестры, спросил у Ларисы, поедет ли она ко мне- она ответила- «Вообще то я приехала за тобой, но если хочешь- поехали к тебе.», я в мыслях разогнался и врезался головой в стену, а в реале улыбнулся и сказал- «Значит ко мне.», обычный сценарий- метро, троллейбус, магазин, подьезд, ключи, вошли ко мне- я дал ей свои домашние штаны и тёплую клетчатую рубашку, отвернулся, чтобы она переоделась, но она подошла сзади и попросила, чтобы я смотрел, и я смотрел, как она аккуратно раздевается, складывает в одних трусах свои вещи, не глядя на меня, как будто меня нет, одевает мои застиранные домашние вещички, и почему то я не нашёл в себе силы встать и что-то сделать, я просто смотрел и любовался ею.
   Потом мы сидели, я пил пиво- она купленное для неё вино, грызли фисташки, смотрели телек- к тому времени я купил в Царицыно на рынке себе б.у. телек и видак, я включил какой-то фильм, она сидя в кресле опять закинула мне свои ноги на колени, я их гладил, массировал ступни, хотел наклониться поцеловать- она отстранилась- «Не надо пожалуйста…», и мы так и просидели остаток вечера вдвоём молча, я в своих мыслях- она в своих, смотрели в телевизор, как в какую-то точку, в которой сходились наши взгляды, и нам опять было просто хорошо вдвоём. Уснула она прямо в кресле, я немного подождал, потом переложил её в кровать, разделся и лёг рядом. Она сонно пробормотала, перевернувшись на живот- «Погладь мне спину.», и я гладил, и удивлялся её бархатной коже и собственным ощущениям, пока не устал и не уснул на краю кровати, побоявшись даже приобнять её, чтобы не потревожить её сон.
   Утром она проснулась рано, растолкала меня, попросила сделать кофе, сказала, что её пора бежать на работу, я сонно включил чаник, сделал нам кофе- она в спешке выпила только половину, я попросил номер телефона, в ответ услышал- «Я сама тебя найду.», и убежала, захлопнув дверь. И только лёжа в попытке опять уснуть я понял, что за весь вечер мы обменялись не более чем тремя десятками фраз, а удовольствия я получил больше, чем от хорошего секса.
   И я не знал, как быть дальше. Я не хотел терять Ксюшу, мне было с ней хорошо и уютно, и довольно-таки весело, да и секс с ней был хорош во всех отношениях, у меня с ней было то, что я до сегодняшнего дня считал любовью. Но Лариса дала мне ранее не испытываемые ощущения, и они мне нравились не меньше, чем отношения с Ксенией. Наверное Лариса смогла затронуть какую-то покрытую коркой, и до этого невидимую и не слышную струну внутри меня, но вот она пробежалась по ней мимоходом лёгкими пальчиками, на прощание случайно зацепила коготком- и ушла, а струна ещё долго звенела от радости освобождения.

    ***    ***
   Конечно потом у нвс с Ларисей был секс. По выходным приезжала Ксюшка, когда не могла приехать- я ехал к ней в гости в Покров, все считали нас твёрдой парой, я познакомился с её родителями, папа у неё был адвокатом, да и сама она училась на юридическом, мама сидела дома и была тихой алкашкой- домохозяйкой, в основном доброжелательной и улыбающейся, но иногда она срывалась- и летела посуда, была истерика, но нас никогда в это не втягивали, Ксюша, зная норов своей мамы, видя назревающий конфликт, просто затягивала меня в свою комнату- и всё. Я подарил ей маленького белого крысёнка с клеткой, она долго пищала, а потом в один из моих приездов рассказала, что мама сварила по пьяне крысёнка в супе.
  Мама её была модница из 80-90-х. Есть такие люди, которые немного затормозились в каком-то своём, счастливом времени, одеваются по моде тех лет, постоянно слушают хиты той поры, короче живут в призрачном своём мирке. Такой и была мама Ксюши. Она жила в переходе с 80-х на 90-е, одевалась, как я называл, в стиле Жанны Агузаровой, пёстрых расцветок полосатые лосины, футболки с яркими рисунками, по длине больше смахивающие на короткое платьице, и носила причёску, не знаю как правильно, но я её называл «пальма». Помню такая причёска была модной среди девчёнок, когда я учился примерно в 6-м классе. Так вот, крысёнка она постоянно носила то на плечах, то в кармане фартука, постоянно с ним разговаривала, как я понял подарок оказался более привлекательным для мамы, чем для Ксюши. А в один последний для себя день крысёнок залез к ней на голову, вскарабкался на «пальму» и там уснул. Мама варила суп, наклонила голову попробовать на вкус с ложки- и он упал прямо в кастрюлю. Так глупо и оборвалась его жизнь. Но не для этого я рассказывал.
   После похорон вместе с кастрюлей вкуснейшего супа в унитазе, со всеми почестями и истеричным плачем мамы, Ксения попросила привезти для неё ещё одну крысу. Было самое начало ноября, зима как помню в тот год началась рано, ночью неплохо подмораживало, а днём ещё грело солнышко, но с каждым днём холодало. Я приехал в очередной раз в гости к Ксюшке, узнал про случившуюся трагедию, переночевал в гостях у любимой девочки и с утра засобирался назад. Её мама попросила вынести мусор. Это был Покров, и хотя дом был девятиэтажный- мусоропровод был заварен и не функционировал, как и лифт, который несколько лет подряд не работал, двери с него постепенно кто-то поснимал, вместо этого все дверные проёмы лифтовой шахты были заколочены досками. Соответственно мусор надо было выносить самостоятельно на улицу.
   Вывернув ведро в мусорный бак, краем глаза я заметил там какое-то движение. Пошарим глазами, я обнаружил маленькую клетку- переноску, в которой сидела большая, взрослая крыса. Было около семи часов утра, ночью неплохо так подморозило, мне стало её жалко и я её решил выпустить. Я то думал, что это кто-то поймал обычную крысу, не смог сам убить и, засунув в клетку, таким образом решив избавиться от неё. Я открыл дверцу, оттуда выползла довольно приличных размеров крыса, но не как я ожидал серая, а странного окраса, такого я раньше не видел, как кошка-трёхцветка, с серыми, рыжими и тёмно-серыми, почти чёрными большими пятнами. Крыса вылезла, осмотрелась, и вместо того чтобы бежать в сторону близжайшего подвала- резко подскочила ко мне и забралась на колени (я сидел на корточках), оттуда по свитеру под куртку, на спину, на шиворот и устроилась у меня за воротом. Решилась проблема друга для мамы Ксюхи.
   Позже оказалось, что это мальчик, у него были смешные маленькие розовые яички, назвали его Яшей в честь попугая, который раньше у них был, с балкона достали клетку от этого попугая- Яша прописался быстро, клетка никогда не закрывалась, он свободно лазил по всей квартире, в общем был дома. Я пробыл у них в гостях до обеда, а потом засобирался назад в Москву, всё таки в выходные было больше шансов срубить бабла.
   В то время у нас почти у всех были пейджеры, помню стоимость абонентской платы в месяц была ровно 10 долларов, сотовые телефоны тогда уже появлялись довольно часто, но нам они были не так нужны, как к примеру сейчас, когда день, проведённый без любимого гаджета, прожит впустую. С автостанции я скинул сообщение на пейджер Артёма, предложил встретиться на Щёлковской, куда приезжал через два часа, в ответ пришло короткое «ДБЗ», ещё одно словечко-паразит из школьных времён, сейчас я иногда по привычке вставляю его в разговор, и кое-кто понимает, но некоторые спрашивают, что оно значит, и приходиться долго обьяснять, что это ДоБаЗарились в сокращённом виде, и что это фишка из моего детства.
   
    ***    ***
                Послушайте - когда-то, две жены тому назад,
                двести пятьдесят тысяч сигарет тому назад,
                три тысячи литров спиртного тому назад...
                Тогда, когда все были молоды...
                Курт Воннегут
   На Щелчок Артём приехал не один. По пути его выловила Лариса, сказала, что очень хочет меня увидеть, мы втроём пошли в привокзальное кафе, нашли свободный столик в углу, взяли по пиву, бокал вина для Ларисы, по паре бутербродов, сели, я на ушко спросил, чего она хотела- оказалось просто встретиться, скучала, я ей попытался обьяснить, что у меня деньги на исходе и мне надо немного «поработать», как я это называл в те дни, да и Артём что, зря приехал, она согласилась и предложила себя в качестве девочки- приманки.
     Я не хотел тогда, чтобы она учавчтвовала в этом. Она была другой, не из нашего мира, моим личным убежищем от этой уже немного надоедающей беззаботной жизни, да, мы были свободны, но как я ранее обьяснял, мы не могли друг- другу полностью раскрыться. А с ней я мог спокойно сидеть, обдумывать сам не зная что, мысли были просты и не дёргали за нервы. В общем с ней наедине я преображался. Но другого выхода не было, нужны были деньги, а от неё избавиться, как я понял, в тот вечер у меня не получилось бы.
   Лариса оказалась смышлённой. Прямо там, на Щёлковском вокзале, она зацепила сначала какого- то нерусского, мы проводили её на всякий случай до обговоренного ранее места, быстро хлопнули, денег оказалось не так уж и много, около полутора тысяч, пришлось смотаться на Китай-город, там попили пива, она зацепила ещё одного лошарика- хлоп, теперь денег хватало на жизнь, пешком до Таганки, там разбежались, Артём поехал к своей Свете- я позвонил Техасу, попросил вписаться с девушкой- он был не против, попросил только взять водки и пару бутылок «Балтики 9».
   Техас на тот момент уже спился. После освобождения он пытался жить нормальной жизнью, сменил пару работ, встречался с Тиной, но с каждым разом наших встреч я стал замечать, что он всё больше и больше спивается. Разговоры не помогали, он бросил работу, стал аскать себе на выпивку с музыкантами, сначала пил просто до состояния веселья, а потом всё чаще до полной отключки, пару раз засыпал в метро и его били нерусские, которые к тому времени уже постепенно заполоняли город и шастали в метро поздними вечерами в поисках поживы, стал реже мыться, отказался бриться, в конечном итоге зарос, глаза были вечно опухшими, несколько раз Тина меня просила помочь отвезти его домой, жаловалась, что любит- но у Техаса появились проблемы с сексом, короче постепенно человек превращался в полубомжа.
   К приезду Техас уже постелил себе на кухне, мы немного посидели, выпили водку и вино, она по уже по состоявшейся привычке закинула мне ноги на колени, я их гладил, слушал пьяный бред Техаса, смотрел в окно на гаснущие одно за другим окна пятиэтажки напротив, пока Техас не упал в пьяной отключке головой на стол и не захрапел. Мы очереди сходили в душ, и в тот день мы первый раз занялись сексом. Не люблю описывать это действо, скажу одно- мне было хорошо с ней, и скорей всего секс тут неправильное слово, мы занимались Любовью.
   Это было странное единение- нам было хорошо не поговорить и потрахаться, как это было с другими, а просто находиться рядом, даже не смотря друг-другу в глаза, просто чувствовать тепло, мне нравилось гладить её бархатную кожу, с ней рядом я как-будто очищался от повседневной грязи, как-будто прежде чем подойти к ней- снимал некую внешнюю оболочку, запинывал её в угол и оставался в чистом и заново рождённом виде. И я понимал, что это хорошо, что мы редко видимся- ведь блаженство должно быть мимолётным, как будто пушинка, пролетая мимо, зацепила тебя за щеку своим нежным прикосновением и полетела дальше, несомая ветром, а ты стоишь и улыбаешься ещё полчаса, так как это прикосновение пробудило в тебе что-то хорошее. А если спать каждый день на пуховой перине- то со временем привыкнешь, и это для тебя будет обычным, ежедневным, а соответственно иногда даже рутинным, занятием. И ты уже будешь ловить кайф оттого, что просто выбрался оттуда, лёг на тёплый, нагретый за день, асфальт и наблюдаешь за звёздами. Такое представление о блаженстве дала мне Лариса. 
   
    ***    ***
   Примерно в середине ноября состоялся концерт «Кинопробы». Было это похоже и в стиле концерта «Брат-2», было много людей, многие приехали с других городов, было весело, куражно. В снимаемой у Светы комнате меня ждала Ксюша- я на концерте с Артёмом и Ларисой, вот тогда я полностью потерялся, не зная, что мне делать. Я понимал, что останься я с одной- мне будет постоянно не хватать другой, а наука ещё не придумала архивацию данных центра удовольствий и перенос в другое тело, мне по разному было хорошо с обеими. Поэтому я стоял, вокруг прыгали люди, гремела музыка, а я любовался Ларой, и думал, как мне поступить. Ответ принёс Артём, спросил, о чём я думаю, и предложил помочь на сегодня- он не поедет к своей Свете, впишется у Карцефага, а наутро мы скажем, что затеяли драку около Олимпийского и нас продержали всю ночь менты. Тогда я ухватился за эту идею, но через пару минут я представил себя врущим своей девушке- и мне стало противно. Да и что это за жизнь- в обмане. Это не значит, что я не врал никому. Специфика моего образа жизни сама по себе преполагала враньё, но не близким же людям. К тому времени я научился разделять для себя, ставить чёткую границу «Моё- не моё», и с теми, кто оказывался в категории МОЁ, я старался быть честным, а то что не хотел говорить- просто умалчивал, ведь не все вещи стоит произносить вслух. Всё-таки приходилось быть немного лицемером, снимая одну маску и натягивая другую в зависимости от обстановки, где-то быть добрым и весёлым парнем-рубахой, а где-то серьёзным и сосредоточенным, забывшем основные человеческие ценности уродом, ведь с любовью к ближним в сердце невозможно грабить людей в переулках. И пугало именно то, что мне нравилось и то, и другое моё «Я». Вот поэтому я ранее приводил цитаты из сериала «Декстер». Я стал обычным лицемером, и судя по всему мне это нравилось.
   После концерта я извинился перед Ларисой, обьяснил, что дома меня ждёт другая, она же была в курсе, сказала, что ничего, и первый раз оставила мне номер своего домашнего телефона. Мы договорились созвониться через пару дней. С Артёмом мы ещё немного постояли, я пытался ему выложить, что у меня на сердце- но не смог, мы разбежались, я остался на улице. Недалеко, на Алексеевской, через пару станций, жила Тина. И я поехал к ней. Это был мой личный спасательный круг. Она никогда не лезла в душу, мы с ней могли часами сидеть где-нибудь на лавке, жрать пиво, угорать ни о чём, но в любой момент ей можно было выговориться. Так я и сделал.
   К тому времени я ни разу не был у неё дома. Я знал где она живёт, пару раз приезжал сюда с Техасом, он стучал ей в окошко условным стуком, и если Тина была дома- она выглядывала, смешно наигранно хмурилась- «Чего фулюганите.», потом выходила к нам и мы шли гулять. Так же я и сделал, подождал, повторил, на дворе уже была ночь, Тина долго не выглядывала, сначала за шторой мелькнуло её заспанное лицо- и только после этого она выглянула, закутанная в одеяло- «Кактуз, ты чего тут делаешь?», позвала к себе, сказала номер подьезда и квартиры (её окна выходили за дом и я ни разу не был даже во дворе), открыла, пригласила в квартиру, сонно буркнула- «Блин, хорошо, что предки свалили.», и мы пошли на кухню.
   Такой обстановки в квартире как у неё я больше нигде не видел. Коридор был длинный и широкий. Вся стена по правую руку была скрыта большим, до потолка, стеллажом, забитым книгами. Книги были разные, их реально было много. Комната была одна, но тоже большая, около 25-ти квадратных метров. Позже, сидя на кухне и попивая чай, Тина мне рассказала, что дом строился в советское время для всяких выдающихся писателей, артистов и прочей художественной братии. А папа её контрразведка, и вот как-то ему дали квартиру в этом доме. В комнате вдоль одной стены тоже стояла большая горка-стенка, но не заставленная посудой из сервизов, как во многих постсоветских квартирах, а книгами. Немного места выделено было только для телевизора, видеомагнитофона и пары-тройки стопок видеокассет. Стояло пианино, на нём лежала скрипка, её кровать и кровать родителей разделял большой шкаф, скорее всего для одежды и белья. В общем, вся семья читала. Не удержавшись, я попросил что-нибудь почитать- до сих пор помню, Тина дала мне почитать Курта Воннегута, названия книги уже и не помню, но которого я впоследствии осилил и прочёл, но понять смог только спустя несколько лет.
   Мы пошли на кухню. Она налила нам чай, и я ей стал рассказывать, что у меня случилось, в какой тупик я сам себя загнал. Скорей всего дело даже было не в ней, мне просто захотелось выговориться. Она немного посмеялась с моего «любовного треугольника», но не зло, а как-то ободряюще, да я и сам с её помощью взглянув на это со стороны по другому не назвал бы всё это. Я позвонил Свете, попросил передать Ксюше, что переночую у Тины, так как на метро уже опоздал, и очень устал и хочу спать. И не соврал, просто не стал обьяснять, как и почему я тут оказался. Мы ещё немного посидели, потом разбрелись по углам её комнаты и легли. Сон не шёл, мы проболтали так ещё около часа, в темноте, оказалось, что она тоже училась в музыкальной школе, класс скрипки, пообещала с утра показать, как правильно играть, потом перебралась ко мне, обняла и мы уснули. Правда, просто вот так взяли- и уснули.
   Когда я проснулся- Тина уже была на кухне, что-то там готовила, я валялся, хотелось в туалет- но было лень тащиться, я валялся, она что-то там слушала на магнитофоне, смешно подпевала- меня это улыбнуло. Оделся- «Доброе утро- И тебе привет!», умылся, заполз на кухню- вся готовка заключалась в жаренных гренках как раз потому, что ей лень было готовить. Спросив разрешения, я залез в холодильник, нашёл яйца с молоком, предложил сделал омлет- она была не против, мы позавтракали омлетом с гренками- получилось неплохо, почти как в детстве, мать часто нам такое готовила. В разговоре вспомнил тему из детства- блюдо «Бедный лыцаль», как я его называл, когда плохо ещё выговаривал букву «Р», когда батон макают в яйцо с молоком, дают немного пропитаться и обжаривают, такое делала постоянно старшая сводная сестра, Света, я как то у неё спросил, почему рыцарь бедный, а она ответила, что рыцари были ленивые, постоянно сражались, ничего толком не делали, а зимой, когда жрать было нечего- готовили себе вот такую вот фигню. Ответ так и застрял у меня на всю жизнь в голове.

    ***    ***
   Свету я всегда уважал. Она была в нашей семье самой независимой, может оттого что была старшим ребёнком, а может просто в силу своего характера. Нелли, средняя, была папиной дочкой, Света же маминой. Мы с Верой, по понятным причинам, были общие. Нелли была довольно-таки стервозной и истеричной сукой, простите меня, не нахожу её другого названия, частенько срывала на нас с Верой зло, била и постоянно то щипала, то докалёбывалась, что типа тарелки грязные- перемойте, проверяла качество уборки- любила провести пальцем по шкафу, показать налипшую пыль и заставить всю квартиру по новой убирать- в общем полностью скопировала гадский характер своего папы. Когда мне было ещё лет восемь, мать часто заставляла её сидеть со мной за пианино и заниматься, она ненавидела это, но перечить родителям боялась, и поэтому мои занятия проходили с регулярными тычками кулаком в бок, щипками «крапивками», подзатыльниками и гневными окриками. Из-за неё и её папаши, который любил повоспитывать нас с Верой не только ремнём, но и шлангом от стиральной машинки и детской «скакалкой», я был забитым и пугливым пацаном в детстве, надо мной часто издевались в школе и били класса так до 7-го, пока я сам себя не перевоспитал и не научился давать сдачи и бить носы не хуже других. Света же всегда могла спокойно сесть, читать свою книгу или заниматься чем-то, шить, вязать, неважно чем, пока я играл на фортепиано, я не припомню случая, чтобы она меня ударила. Было конечно, что она жаловалась родителям на мои проделки, я ведь был пацан, как без этого, нас с Верой сильно не разделяли, кто бы из нас что не уронил-разбил-поцарапал-сломал, ремня получали мы оба. Конечно, когда мы подросли, мне уже было лет 12, я постоянно шлялся по улице, пропадал куда-то, убегал из дома- меня перестали трогать, сводные сёстры разьехались по университетам- старшая в МГУ, средняя в Томск, мы с сестрой жили сами по себе, конечно, проводились какие-то воспитательно-поучительные беседы, но отца я перестал бояться, видимо и он это понял, всё реже пытался взять в руки ремень, к 14-ти годам я категорически отказался ездить на дачу вкалывать, уборку проводил только в нашей с сестрой комнате и иногда в коридоре с кухней, с этим не смогли бороться- я просто разворачивался и уходил, и в душе злорадствовал над их беспомощностью, и надеялся на то, что отец сорвётся и попробует меня наказать, и тогда я просто забил бы его чем-нибудь потяжелее. Да, такие вот мысли бродили в моей голове, накопленная за детские годы злость на родителей подогревалась переходным возрастом, но и они были не дураки- просто оставили меня в покое- «Делай что хочешь.». Мать ещё заботилась о моём будущем, пыталась образумить меня, заставить словами учиться, я с ней был в нормальных отношениях, а отца я стал откровенно презирать за его трусость и беспомощность. Тот, который всё моё детство показывал мне свою крутость и кто в доме хозяин- в конечном итоге остался один. На тот момент мы получили на расширение новую двухкомнатную квартиру в свежеотсроенном районе, мать перебралась туда, стала жить отдельно- отец продолжал жить в старой квартире, а я мотался туда-сюда, как мне хотелось.
    Простите за отступление, накатило.

    ***    ***
   От Тины я ушёл примерно в 10 часов, доехал домой- Ксюша спала у Светы, я спокойно прошёл к себе в комнату, и мне вдруг захотелось отсюда уехать. Меня стала напрягать моя привязанность к этому месту, кайф от собственного угла сменился отвращением к постоянному контролю из-за двери напротив, хоть это и не высказывалось вслух- я знал, что каждый мой шаг докладывается Ксюше, да и Клоун наверняка в пьяных беседах разоткровенничивался и мог ляпнуть лишнего, надо было искать новый угол, новую берлогу, где я мог впасть в спячку, отоспаться и идти дальше брать то, что мне не принадлежало. Как-то в пьяном откровенном разговоре Ксюха мне сказала честно- «Я тебя люблю, честно, но если тебя посадят- я тебя ждать не буду.», это с одной стороны было понятно, но услышать такое в лицо- немного резануло где-то внутри. Как будущий юрист, она знала, что дешёвым сроком я не отделаюсь как ранее судимый, да и глупо ждать человека, с которым невозможно построить будущее.
   Девчёнки потихоньку проснулись, бродили сонные по коридору, о чём-то щебетали на общей кухне- видимо они так и не поняли, что я уже пришёл. Прошлёпал босыми ногами Клоун- он всегда ходил как бегемот, его шаги невозможно было перепутать с чьими-то другими. Было интересно вот так сидеть, слушать эхом бродивший по коридору разговор, смотреть в окно- окна комнаты выходили на проспект Будённого- мне нравился этот район, мне всегда нравились районы старой застройки, не забитые однотипными панельными хрущёвками или стеклянно-бетонными высотками, я и сейчас люблю старые добрые дворы из двух-трёхэтажек, с полуосыпавшейся лепниной вдоль карнизов и под балконами, с полуразвалившимися кочегарками, вросшими в асфальт прогнившими автомобилями, гаражами, непонятного назначения постройками, заборами, всем тем, что было до введения в моду панельных домов. Я не люблю стиль модерн в квартирах- я его не понимаю.
   В конце-концов я вышел, Ксюша спросила, давно ли я дома- я сказал что давно, просто хотелось немного побыть одному, мы немного пообнимались, посидели у Светки в комнате, пощёлкали ТВ, Ксюша шепнула, что пора перебираться ко мне в комнату- ей скоро ехать домой, мы ненадолго уединились, она сбегала в душ, полчаса прощалась со Светой, я проводил её до Щёлковской- выходить на улицу не стал, обьяснил недавним гоп-стопом и боязнью попасться, мы немного посидели на лавочке на станции- и она ушла.
   А я поехал домой. Туда, куда не очень то и хотел ехать.
               
      ***    ***
   Ларисе я позвонил на следующий день. Предложил встретиться- она попросила приехать к ней, родители её куда- то уехали на неделю, но с утра ей надо было на работу, поэтому у неё проще было встретиться. Ни в Солнцево, ни в Переделкино я не был ни разу, немного побаивался того района в связи с его репутацией. Лара встретили меня на станции электрички, через магазин мы пошли к ней домой- оказалось, что она живёт в двухэтажном частном доме, я предложил пожарить во дворе шашлыков- мы ещё раз сходили в магазин, набрали мяса и пару салатов, решено было в таком случае купить пару бутылок водки- она позовёт свою подругу с соседней улицы. Для полноты компании не хватало ещё одного парня, я предложил вызвонить Диму, решение было принято единогласно, я скинул на пейджер Димону номер Лары, занялись мариновкой мяса, она сбегала к подруге, договорилась на вечер, всё шло по плану. Позвонил Дима- сказал, что обязательно подьедет, сверились с расписанием электричек- я сказал, что в четыре мы его встретим.
   Естественно увлёкшись собой, мы забыли про всё на свете. Лёжа голые под одеялом у неё в комнате, мы просто балдели, смотрели какое-то кино по ТВ, болтали, я целовал её спину- она жмурилась как котёнок и довольно мурчала, я не чуствовал себя изменником- я был с обеими искреннен по своему. Примерно в полпятого пришло сообщение от Димона- «Вы где, я тут уже.», мы в спешке оделись, бегом на станцию, благо идти было не больше километра, по пути заскочили за её подругой, вроде Еленой, точно уже не помню- вечер начался. Как и в любой другой компании, мы жарили шашлыки, сидели на веранде, потом перебрались в дом- девчёнки затеяли танцы, мы с Димой бегали на улицу покурить, он всё говорил, что «Какая Ленка клёвая, я просто обязан с её трахнуть.», темнота постепенно сгущалась, я спросил у Лары, в какую комнату ляжет Дима- она показала ему свободную, всё шло как и обычно.
   Но оставшись наедине с Ларисой, я понял, что именно то, что нас так манило друг к другу- пропало. Мы уже не наслаждались нашим двойным одиночеством, сами его и разрушив, и хотя она по привычке сидя на диване закинула мне ноги на колени- но из соседней комнаты доносился смех Димы и довольные визги её подруги, какая- то хрупкая оболочка нашего единения не выдержала вторжения посторонних- и пошла трещина. Она молча встала, без стука вошла в комнату влюбляющихся, тихо, но твёрдо сказала- «затихли оба, или валите в жопу отсюда.», я почуствовал неловкость, ведь там был мой друг, но через пару минут мы погасили свет, сидели вот так на диване, и наверное если бы она этого не сделала- трещина в оболочке просто расширилась бы и окончательно разорвалась. Именно тогда я решил, что не хочу ей портить жизнь своим присутствием, и Ксюше не хочу, боялся того, что они слишком обе будут ко мне привязаны, а я в конечном итоге должен буду сделать одну из них несчастной ради счастья с другой. Наверное сейчас всё это со стороны кажется глупым, ну наслаждайся ты жизнью, Кактуз, трахай двух красивых девчёнок, пользуйся тем, что тебе дала жизнь, но вспомнились те, кому я уже делал больно, и мне стало перед самим собой стыдно, и захотелось просто незаметно раствориться прям вот тут, на этом диване, исчезнуть дымкой и рассеятся со сквозняком, но руки гладили Ларису, она уже уснула и чему-то улыбалась во сне, я перенёс её на кровать- она полусонно поцеловала меня, разделась и повернувшись боком прошептала- «сделай это.»
   И я сделал.

    ***    ***
   С утра мысли, бродившие вечером в моей пьяной голове, выветрились, я опять стал обычным балбесом, всё текло в том-же направлении, по выходным- Ксюша, по будням- Лара, Клоун поговорил со Светой- она стала закрывать на мои любвеобильные дела глаза и ничего не говорила Ксении, я свыкся со своей ролью, и даже получал от неё удовольствие. Ларису не напрягала соперница, даже немного забавляло то, что мы делали, но она была мудрой- никогда не выспрашивала как мы с ней и что делали, просто наслаждалась временем, проведённым со мной. Приближался Новый Год, город украшался, иногда я встречался с Тиной и Техасом, иногда даже получалось его отрезвить, немного похмелить и заставить побриться и постираться, я подарил ему дублёнку и зимние ботинки- оказалось, что у него нет зимней одежды, кроме рванного свитера и замызганной вязанной шапки, один раз пришлось отвести его на дезинфекцию- он умудрился подхватить где-то бельевых вшей, Тина потихоньку тоже спивалась- как говорится, с кем поведёшься, мне было их обоих жалко- но я ничего не мог поделать, поэтому просто иногда появлялся, мы разговаривали как и раньше, пару раз нажирался с ними в стельку- я засыпал прямо тут, на диване, иногда мы брали с Артёмом шишек и  неплохо накуривались- наступила полноценная зима, мне понравилось бродить накуренному, с глупой улыбкой на лице, под медленно, как будто лениво падающим снегом, на случай заморозков держал заначку из пары соток баксов, пару хороших пяток, приклеенных скотчем к задней стенке шкафа, и всегда собранную сумку на случай ареста, я ни дня не исключал этой возможности, ведь я знал, чем занимаюсь. С Ксюшей отношения сошли почти на нет, она училась- а мне лень было ездить в Покров, всё это больше напоминали привычку, от которой тяжело отказаться, Лариса появлялась пару раз за весь месяц, Клоун стал играть в игровые автоматы, тогда они были в основном покерные и интереса у меня не вызывали, дни стали практически однообразными- я опять застрял в болоте. Подбирая компанию на Новый год, я больше склонялся к мысли встретить его у Техаса, к моей радости Клоун со Светой собирались отмечать у её сестры, так что их компания отпадала, Дима сошёлся с подругой Лары и почти всё время проводил там, сама же Лариса решила остаться с родителями, собралась и утвердилась компания- Техас с Тиной, Артём без Светы и я с Ксюшей. Ксюшу на самом деле я надеялся отправить домой, но не решался ей это сказать прямо- и она осталась.
   Собрались мы почти с самого утра, девчёнки оккупировали кухню- там что-то резалось, гремело, варилось и жарилось, у соседа Техаса Сергея к тому времени появилась невеста-хохлушка с ближайшего рынка, Наташа, круглая невысокая тётка примерно 30-ти с хвостиком лет, добродушная хохотушка, впоследствии оказавшейся продуманной тварью, но об этом намного позже. Мы с пацанами со скуки сходили прогуляться, раскатили во дворах пару бутылок водки и пошли домой поспать- набраться сил перед глобальной пьянкой. К тому времени Техас перетащил из комнаты на кухню свой холодильник, собрал разобранную ранее вторую кровать, гостевую, как он её называл, так что нам на троих места хватило. Девчёнки для виду немного на нас поворчали- но я думаю были рады, что мы уснули и перестали по очереди заглядывать на кухню в попытке что нибудь вкусного перехватить.
   И вот мы проспались, разложили стол на кухне, настал ожидаемый час- как и положено проводили старый год, пили с самыми добрыми тостами, пока не наступил новый, сходили в комнату включили ТВ- на экране двинул речь Путин- «Ну здравствуй новый век.». К часу ночи мы уже были хорошо пьяны, Сергей уснул- и его Наташа присоединилась к нам, они с Ксюхой сидели, шептались о бабьем счастье сами по себе, Техас с Тиной о чём то пьяно болтали и смеялись- я им всегда в этом плане немного завидовал, они были как-бы полностью на одной волне, не смотря на пьянки оба много читали, обменивались мнением о книгах, были на самом деле очень умные и воспитанные, оба с высшим образованием- но относились к тому типу интеллигенции, которая хоть и умна- но не знает где применить свои знания, плюс алкоголь никак не позволял применить эти умения на практике. Мы с Артёмом вышли в коридор, немного накурились- по парочке напасов, для настроения, вышли на улицу немного прогуляться и подышать свежим воздухом, вернулись. То был мой на тот момент самый лучший Новый год. Я был именно там, где хотел быть, с теми, кого хотел видеть- это было счастье.
   Сейчас, вспоминая себя в тот день, я хочу вернуться туда. Я бы ничего не менял, оставил всё как и было, именно в том составе и порядке, как всё и прошло. Это один из тех хороших дней, которые никогда уже не сотрутся из памяти. Даже сейчас, второй год подряд отмечая этот праздник в полном одиночестве, потягивая вино и валяясь с полным пузом на диване, я мечтаю вернуться именно в тот день. Сам не знаю почему.
  Ну а после Нового года всё пошло наперекосяк. Видимо так надо было. Я потиху ушёл из жизни Лары, с Ксюшей тоже всё шло как-то напряжно, я ушёл в себя, стал чаще заливаться пивом и накуриваться в полном одиночестве, постепенно отгородился от всех, кроме Артёма, ну потом нас с ним посадили.

    ***    ***
   Как нас принимали сейчас даже немного смешно вспоминать. Это была вторая половина января 2001, как раз только началась оттепель, по краям дорог ещё лежали не успевшие почернеть кучи снега, скинутые туда оранжевыми дворниками после прошедшего накануне снегопада, но на самих дорогах уже были лужи. Мы завели во двор очередного лоха, всё как и обычно- хлопнули, вышли на улицу, я уже начал переходить дорогу, Артём ещё стоял на тротуаре, как вдруг из припаркованной прямо тут, на обочине девятки выскочили два здоровых мужика с пистолетами, начали тыкать в нас, приказывая лечь, Артём не будь дурак- лёг в снег, я понял, что стою посреди сплошной лужи, смиренно лёг прямо в неё, на нас застегнули наручники, вызвали патруль, один из них пошёл во двор искать терпилу- второй держал нас на мушке, орал чтобы не шевелились, было конечно немного стрёмно, но мы с Тёмой как два идиота ржали, знали ведь, что стрелять в нас никто не будет, приехал патруль и скорая, нас распихали- Артёма посадили в машину к патрулю, меня к операм, один из ментов из патруля поехал с терпилой на скорой, короче нас приняли. Был долгий допрос, потом пару часов профилактических люлей, потом ещё допрос, ещё люлей, ИВС- привет Бутырский централ, хата 164А, переполненная зеками от блатных до самых низов, тупик или начало нового пути. Кто-то сверху опять одним взмахом лишил меня всех проблем, дав возможность начать всё заново. А мне ничего и не оставалось, как воспользоваться этим шансом.
   Скажите сами себе честно- Вам когда нибудь хотелось просто умереть? Вот просто лечь на диван, или на пол, или просто неважно куда лечь-сесть-скрючиться, закрыть глаза- и умереть? Если да- то вы меня поймёте. Первые пару суток так и пролетели- спали мы по очереди, ночью я сидел, бродил, общался, порой на автомате сотый раз рассказывая по какой я статье попал, сколько раз судим и где до этого сидел, чифирил с кем-то, с общака мне дали пару пачек сигарет, но когда приходила пора ложиться мне- я закуривал, откидывался на подушку, и мечтал о том, что я больше никогда не проснусь. Конечно со временем это прошло, появились товарищи-сокамерники, с которыми постоянно можно было поиграть в нарды или домино, в общем постепенно вошёл в новый, немного странный, но вялотекущий ритм зека. А куда было спешить?
   Прошлое умение делать чётки пригодилось и в этот раз. Как и все нормальные сообщества, зеки подвержены своей, особой атрибутике. Чётки, резные нарды, карты, заточка в матрасе. Но это уже был не общий, а строгий режим, тут всему знали цену, а если и были воробьи, то не раз стрелянные. Встречались и с полосатого режима прожжённые бродяги, и отсидевшие свой первый срок в тюрьме на мамкиных передачках оболтусы. Вообще по моему мнению тюрьма- хоть и нехорошая, но полезная вещь для многих. Тут немного другие ценности, да и люди мыслят по другому. Воспитывает личность, что ли. Я не хочу вдаваться в подробности, но скажу, что некоторые хорошие вещи может привить только тюрьма. Находясь по 24 часа с людьми разных религий, возрастов, мировозрения, по любому учишься находить общий язык со всеми, а общаясь впитываешь в себя что-то новое, узнаёшь, учишься различать людей по поступкам. Наверное как-то так.
    Делая чётки, я мог даже в муравейнике из 70-ти человек уйти в себя. Глядя на огонёк самодельной лампадки, с помощью которой оплавлялись обломки разбитых пластиковых одноразовых зажигалок, я замыкался в себе, курил, крутил шарики для чёток, пил чиф. В такие моменты меня никто не отвлекал. То, что я делал, даже если и для кого-то, в первую очередь я делал для себя. Это была отдушина, которая позволяла уйти в воспоминания, по сотому кругу прогоняя всё приятное, что случилось со мной за 8 месяцев свободы.
   По оперативным соображениям меня до суда 4 раза переводили с хаты в хату, это называлось «раскидка», то есть с каждой хаты брали по 10-15 человек, всех перетусовывали, разводили по новым. Видимо во избежание сговора. Или благодаря стукачам. Но везде я был на своём месте, не припомню, чтобы где-то кто-то меня напрягал, зеки на самом деле иногда даже лучше чем некоторые люди на воле.
   Потом был суд. Артёму дали два года, мне пять лет. Мы пожали друг-другу руки, и больше не виделись. Сейчас он есть у меня в друзьях в социальных сетях, мы даже обменивались несколько раз- «Привет, как дела, да вроде норм, а у тебя.», но не более. Время и расстояние убило дружбу, оставив только тёплые воспоминания о ней. Но спасибо ему за те дни.
   А потом Красная пресня. Опять всё по новой. Сама по себе тюрьма как тюрьма, но постоянный транзит, кто-то пришёл, кто-то ушёл, это напрягало. После Бутырки, где новый человек появлялся хорошо если раз в две недели- Пресня просто убивала этим, какие-то залётные, все как минимум приблатнённые, были пару негров, какой-то америкос, который спал на своих баулах, а свой телек ложил под голову, короче это было что-то.
  Как-то все начали сопливить, чихать и кашлять. Оказалось, тюрьму свалила детская болезнь- корь. Меня в числе первых срубило, я целый день лежал, есть совершенно не хотелось, я покрылся красными пятнами, сопли текли ручьём- опять начали появляться мысли о сне без пробуждения. Дня через 3 тюрьму закрыли на карантин, этапы не впускали и не выпускали, потом забрали в больничку Руслана, с которым я успел немного скорешиться, а на следующий день меня и ещё одного чела, с которым я даже толком не успел познакомиться- он за пару дней до навалившейся эпидемии заехал в хату. На больницу забирали по принципу- потеряй сознание и тогда попадёшь в неё. Так и произошло, я даже толком не понимал, что происходит, кто- то собрал мои вещи, голова была в тумане- меня везли на скорой пристёгнутым к носилкам, врач что-то вколола, поставила капельницу- мне было настолько на всё наплевать, что я только и смог отвесить комплимент, что у неё самые красивые в мире глаза- и уплыл.

    ***    ***
                — Меня встретят в Азкабане, как героя!
                — Может быть… но лично я не считаю тебя героем.
                Фильм Гарри Поттер и Кубок огня.
   Больничка была в другой тюрьме- Матросская тишина. Вообще не смотря на то что тюрьма- это всё таки тюрьма, её старые постройки всегда вызывали у меня какое-то восхищение. Основному корпусу было более двухсот лет. Всё это я узнал позже, когда уже освободился, было много баек, передававшихся из уст в уста, от зека к зеку, и когда я освободился- захотелось узнать больше. И я узнавал, читал википедию, лазил по форумам, историю Бутырки, Матросски, питерских Крестов, Белый лебедь, других крупных централов России, потом дальше- про воров, которые были в тех тюрьмах, про известные события, происходящие там, в общем про всё. Не буду тут переписывать, современные технологии позволят любому из желающих обратиться к поисковой системе в интернете и почитать историю. Просто мне нравятся старые постройки- и всё.
  Опять отвлёкся.
  На больничке на окнах были только решётки, «реснички» (приваренные металлические полосы наподобии жалюзи) отсутствовали. Первые почти двое суток я лежал под капельницей- кто-то подносил утку, часто приходила врач, когда я, приходя в себя, пытался приподняться- какой-то человек в белом халате придавливал меня обратно и говорил- «Лежи, дружище, тебе ещё нельзя вставать.», подавал стакан воды, я пил и проваливался опять в сон. Окончательно я пришёл в себя примерно в четыре утра через полтора суток. Человек в белом халате, оказался дежурящим медбратом, видимо такой-же зек, только работающий при тюрьме, он спал на одной из шконок, я огляделся- кроме меня ещё два человека лежали в похожем состоянии. Сильно захотелось есть.
   Мой баул лежал прямо тут, под шконкой. Найдя в нём пакет с печеньем и сушками, я ел, запивая водой, стоящей рядом на тумбочке. Жевалось вяло, голова соображала ещё туго, я сьел не больше пяти печенек- и больше не смог. Нашарил сигареты, спички, подошёл к окну- потихоньку начинало светать. Невозможно описать весь тот кайф, когда вы можете спокойно, не сквозь маленькие щели «ресничек», через которые видно только узкую полоску внутреннего двора, а через обычную, с крупной ячейкой, решётку смотреть на открывающийся вид. И пусть это была тюрьма- но впервые за восемь месяцев я мог стоять и любоваться одновременно и небом и землёй, не в 15 секунд от автозака до дверей суда, а именно вот так просто, как из любого обычного окна. Закурил. Дым непривычно обжёг лёгкие, я еле сдерживался от кашля, чтобы никого не разбудить. Маленькими затяжками я выкурил половину, остальное потушил и положил на тумбочку- разбрасываться по полсигареты не в правилах тюрьмы, где иногда приходится скрутить и самокрутку. Слегка закружилась голова, я прилёг и незаметно уснул, на этот раз нормальным, а не бредовым сном.
   И опять приснился этот сон. Он сейчас давно мне уже не сниться, в детстве я его видел пару раз, а потом он мне снился каждый раз, когда меня арестовывали. Что я лечу откуда то с большой высоты, долго так, всегда спиной вниз, но вижу себя со стороны, как-будто сверху, потом бац- удар об асфальт- просыпаешься с бешенно стучащим сердцем именно в той позе, в которой и разбился во сне, и от страха кажется, что не можешь пошевелить ни рукой- ни ногой, но это длится секунды, потом конечно окончательно просыпаешься, лежишь, прислушиваясь к стуку сердца, закуриваешь- но остатки страха ещё остаются, пока мысли не переключатся на что-нибудь другое.
  Проспал я недолго. Когда открыл глаза- медбрат уже проснулся, лежал и курил, остальные как были в бессознательном состоянии- так и остались. Звали его Олег, он обычный зек, закончил медучилище, посадили за наркоту- дали полтора года, предложили досидеть срок тут- согласился, сказал, что так как мне полегчало- после обхода меня переведут в общую палату, что кормят тут в разы лучше, что с общака постоянно передают курево и чай, я спросил насчёт писем- ведь я числился на Пресне- он ответил, что письма по любому будут сразу перенаправлять сюда, разница в доставке будет не более суток. Это порадовало, я не хотел терять последнюю ниточку с волей.
   Писали мне более- менее часто. Техас с Тиной писали совместно, примерно раз в неделю, описывали события на Арбате, просто писали всякую приятную чушь. Нам всегда находилось о чём поговорить. Они вообще молодцы- в первые дни привезли мне все мои вещи, которые сьездили забрали у Светы, где я снимал комнату, несколько раз приносили передачи- Тина написала, что собирали деньги со всего Арбата, что Дима неплохо помог. Иногда писала Артёмовская Света- передавала от него приветы, рассказывала, как ходила к нему на свидания. Писала сестра, что развелась и встречается с каким-то Димой, что всё хорошо и очень хочет детей- но никак не получается забеременеть. Примерно раз в два месяца писала Лариса- скупые, дежурные фразы, как я понял- просто ради того, чтобы как-то поддержать меня. Да и что она могла мне рассказать? Нам было хорошо рядом, в полной тишине, поэтому мы не привыкли обмениваться словами. Да и больших чувств не было- просто нам было хорошо, вот и всё. Но всё равно лучше получать такие письма, пусть даже немного дежурные- но всё же получать.
   К обеду меня перевели в палату. Палатой конечно назвать это было сложно- обычная камера, те-же двухярусный шконки. Когда вели по коридору- попросил у вертухая немного посмотреть в окно- оно выходило на улицу, было тепло, людей было немного- но они были, обычные вольные люди, некоторые наверное и не подозревали, что на них ежедневно пялятся зеки- они просто шли по своим делам. Потом, в течении всех почти четырёх недель, проведённый здесь, когда водили на уколы и осмотр врача- я всегда старался задержаться у окна и попытаться как

    ***    ***
   Пару недель я шёл на поправку- температура не повышалась больше 37.5, я мог читать, для зека это рай- вот так валяться, ни тебе шмонов, ни постоянного выдёргивания кого-то то на суд, то на свиданку, то к адвокату. Прогулочные дворики, как и во многих тюрьмах, были на крыше. В первый день нас отвели в большой просторный дворик на самом углу- там была песочница, качели, валялись какие-то покрышки, оказалось, что тут выгуливали мам, родивших в тюрьме- тут был и свой роддом. С осужденными ребёнок мог находиться до года- потом его забирали в приют. Говенно наверное вот так- родить в тюрьме, зная, что впереди срок, и единственная твоя радость с тобой будет только один год- а потом у тебя эту радость заберут, и неизвестно, когда и как вы встретитесь. Да и детей таких жалко очень, до скупых слёз- ещё до рождения жизнь поломана, хорошо если суд пожалеет и выпустит мать, а если она совершила тяжкое преступление? Да и матери некоторые- не матери. В общем мозголомство думать об этом. А детей жалко. Обидно за их судьбу, но помочь- никак. Вот она, жизнь, мы зачастую её не видим, но вот так, по чистой случайности, как в тот раз, когда нас отвели в этот дворик, она даёт нам толчок призадуматься над собственной дальнейшей судьбой. Наверное в тот день это было первый раз, когда я начал осознавать, что постараюсь сделать всё, чтобы больше не сесть.
   А потом было осложнение- оказывается взрослым не так легко вылечиться от кори, как детям, была пневмония, была опять высокая температура, я с трудом доходил до туалета, курил по паре затяжек- и спал, спал, спал, и никак не мог проснуться. Открывал глаза, сьедал пару ложек оставленной для меня каши, пытался немного просто полежать- но опять проваливался в сон. Дня через три я наконец смог немного очухаться, лёг так, чтобы была возможность смотреть со шконки в окно- я спал на первом ярусе около окна, любовался небом, благо солнце ещё толком не встало и не резало глаза. На тумбочке меня ждало два письма- от Тины и от незнакомой девушки. Стало любопытно- я начал читать. Оказалось, что она постоянно тусила на Арбате- мы близко не были знакомы, но вращались в одном кругу, было много общих знакомств. Звали её Оксана, среди своих- Мышка, я её вспомнил, высокая, с меня ростом худая девчушка лет 18-ти, с торчащими локтями и коленками, постоянно в рванных джинсах и тельняшке, с длинными прямыми волосами, она всегда прятала в них лицо, никогда не пила, ни с кем толком не дружила, хоть и была в компании- но всегда как-то сама по себе, эдакий подросток, который попал вроде туда, где и хотел быть- но не знал, что делать дальше. Писала, что всегда хотела со мной общаться- но не знала, как это сделать, когда узнала, что меня посадили- хотела написать, но не знала кому и как, и только недавно случайно в разговоре узнала, что я переписываюсь с Тиной- и попросила адрес. В конце она написала стих и попросила высказать своё мнение.
   Я и сам, пока сидел, баловался стихами. Многие зеки их пишут, иногда как-то даже нелепо, грубовато, зачастую без рифм- но пишут, вкладывая как умеют душу в скупые строчки, зачастую подходят, просят почитать- «Смотри, я своей девушке написал, как ты думаешь- нормально?», и ты понимаешь, что даже если скажешь, что нет- всё равно напишет и отправит, и тогда я читал, предлагал поправить некоторые слова, чтобы было более легкочитаемо и рифмованней- и говорил, что очень хорошие стихи, хотя зачастую врал, но как не похвалить человека, который старался сделать кому-то приятно.
   Тина писала как и обычно, передавала от всех приветы, кто-то в P.S. подписал- «Кактуз, привет!!!», я так и не понял кто, но было приятно, потом сел писать ответ Оксане. Раза три начинал- я не знал, как начать. А потом просто написал свой стих, попросил и её честно написать своё мнение, сначала скупо, а потом набирая обороты просто стал сливать все мысли на бумагу, которых хватило на несколько страниц. Писалось само-собой, мне практически не приходилось обдумывать фразы- рука сама выводила строчку за строчкой- ведь мне не надо было щадить чьи-то чувства, это был совершенно незнакомый мне человек, которого я хоть и видел несколько раз- можно было писать что угодно. Наверное это самый оптимальный вариант- когда общаешься с человеком, который тебе не безразличен, пытаешься подобрать фразы так, чтобы о тебе сильно не волновались, чтобы его не обидеть, чтобы не ранить и не отдалить. А Мышке я писал всё что было в голове- про запутанность, про то, что я решил для себя больше ничего криминального не делать, пусть я буду подыхать под забором- не украду ничего, что очень не хватает обычного женского тепла, и дело даже не в сексе- в женщинах есть что-то такое, когда можешь просто уткнуться в её грудь, зарыться туда и успокоиться, привести мысли в порядок, не хватало именно этого- спокойствия, которым может одарить только женщина. И пусть её было 18 лет и до женщины ей было далеко- я сам был ещё 22-хлетний отрок, и многое ещё в своей жизни воспринимал не так, как сейчас.
   Ответ от неё я получил только на Пресне, перед самым этапом на зону. Письмо пришло сначала на Матросскую тишину- а потом только ко мне, поэтому я решил ответить на него когда приеду на зону. Везли нас как-то быстро, мы шустро доехали, меньше суток, Ульяновск- автозак- сверка с личными делами- карантин две недели- осмотр врачом- барак. Зона была на этот раз красной насквозь. Все вещи забрали, оставили один спортивный костюм с кроссовками и предметы личного ухода, набор постельного белья и чай с сигаретами. Выдали робу типа как на заводах, кирзовые ботинки, кружку, ложку, миску, набор постельного. Всё своё барахло пришлось сдать на склад. Все передвижения строем- нас в компании двух вертухаев водили в столовую, из столовой, хорошо хоть песни петь не надо было. Библиотека оказалась довольно-таки заполненной, и я позже оккупировал её. Вещи втихаря со склада помог вернуть Фашист- звали его Стас, но он был Фашист. Условие возврата было одно- у меня брали какую-нибудь вещь на выбор, какую им захочется. Меня это устроило- и к вечеру мне принесли мешок с моими вещами.

    ***    ***
   Фашист сидел за смешной случай. Когда он про него рассказывал- все ржали, хотя и слышали не первый раз. Начинал сидеть он с малолетки, потом месяц свободы- опять вернулся, на общий режим, освободился- по малолетской привычке решил потоксикоманить- подышать бензином. Вошло в привычку, дышал регулярно. В день ареста был на даче- ушёл дышать на озеро за дачным посёлком, дышал целый день, сорвало башню- ему показалось, что война, а он самурай и должен окропить кровью врага святую землю самураев. Порвал свою красную майку, повязал на лоб ленту, на какой-то даче нашёл ржавый серп- шёл по дачному посёлку в поисках врагов, на лбу красная повязка. Самурай, одним словом.
   Врагов не было, были будни, только на одной из дач он увидел пару пенсионеров, с дикими воплями полетел на них с серпом наперевес- но получил достойный отпор от вооружённых граблями и лопатами пенсионеров, забежал к ним в домик, залез на чердак, захлопнул люк и сел в засаде. Пока ехали менты- успел ещё подышать немного, мозг вообще уплыл, и когда на чердак пытался забраться мент- он чирканул того серпом по уху. Сдаваться он не хотел, и менты вынужденны были стрелять. Попали в ногу, стащили вниз и на скорой, в наручниках увезли. Дали ему 4 года, повезло что ухо менту не отрезал, а только поцарапал немного. А теперь представьте себе этот случай, рассказанный самим участником, с размахиванием руками и вообще в нормальной юмористической ноте. Было реально ржачно. Я сполз в истерике на пол- такого я ещё не слышал. Я знал одного, сидевшего за палку колбасы и батон, но это грустная история, может ей и есть аналоги, но я их не знаю.
   Имя рассказчика я не помню. Мы встретились один раз, на сборке, после суда, где он мне и рассказал эту историю. Сам он из детского дома, с Москвы. Посадили по малолетке за кражу, дали три года. Пока сидел- исполнилось 18, перевели на взросляк. Вышел по УДО на половине срока, приехал в родной детдом- каждому должны предоставить жильё, когда исполняется 18 лет. А про него либо забыли, либо квартиру сдавали, он сам не знал. Переночевать не пустили- он уже был не их воспитанник, к тому же стрёмно- человек только освободился. Три дня он усердно ходил в родной детдом узнавать, как идут продвижения с его жильём- человеку негде жить, нет средств к существованию, даже паспорта с пропиской устроиться куда- нибудь нет. Как таковой воли он не знал, так может устроился бы за еду рынок подметать или ещё чего, но он привык с детства, что его три раза в день кормит государство, сначала в детдоме, потом на зоне, то есть человек на самом деле растерялся. Удавалось пару раз перекусить обьедками в макдональдсе- кто-то не доедал картошку, или гамбургер, не допивал колу- вот его еда. Спал на лавочке рядом с детдомом. И в одно прекрасное утро он с голода просто зашёл в магазин, взял батон и палку колбасы, пристроился в очередь, а потом побежал. Поймали его охранники, вызвали милицию- его как нарушевшего УДО посадили, на суде не стали добавлять ничего к уже имеющемуся сроку, но свои полтора года пришлось досидеть. За это время нормальные люди помогли ему связаться с правозащитными организациями, ему помогли выбить квартиру, на время его заключения даже сдали в аренду- вырученные деньги часть перечисляли на накопительный счёт, остальное отправляли ему на зону, короче зеки помогли зеку выбраться из этого дерьма и обрести свой дом и средства к первым дням на воле. Эта история на самом деле для меня всегда была примером человечности зеков и бесчеловечности чиновников.
               
    ***    ***
   С Фашистом мы как-то быстро сдружились. Я общался со скинами- были общие темы для разговоров. Он умел неплохо рисовать, ему постоянно заказывали открытки, он выжигал, правда не умел перерисовывать портреты- но всякие розы в колючей проволоке или детские рисунки (многие поздравляли своих детей и детей родни) у него хорошо получались, короче всегда был при работе. А я ничего такого не умел. Вариант с брагой был в пролёте- зона красная, если бы не нашли при шмоне- обязательно кто-нибудь из краснопёрых сдал бы операм. На промзону работать я не хотел идти, опять пошли на продажу накопленные шмотки, помогла Тина- высылала понемногу денег на ларёк, а потом я узнал, что в клубе играет своя группа. И им нужен клавишник. А я немного ещё что-то помнил из детства, всё таки учился когда-то на это. Договорился с завхозом клуба, пришёл, он мне даёт ноты- играй. Я ему обьяснил, что не играл лет семь, а по нотам так все двенадцать, но нотную грамоту знаю- у всех остальных знания сводились только к буквенным обозначениям аккордов. Немного размялся собачим вальсом, меня попросили послушать на кассете пару песен и подобрать проигрыши- я на лету подобрал, недолго думая я был принят в коллектив. При клубе был «кружок самодеятельности», а по большому счёту сидели и готовили на продажу всякий ширпотреб пару резчиков по дереву и два человека, лепящих из хлеба всякие поделки. Пообщавшись с ними, я договорился- и на следующий день со мной в клуб пошёл Стас.
   Так мы там и зависали- три раза в неделю были репетиции, Фашист рисовал плакаты на заказ от администрации и делал всякие открытки для зеков, даже красиво написанные бирки были в цене, мастера лепили и вырезали, а я с помощью завхоза разносил заказы, принимал новые, договаривался о цене, брал эскизы желаемых шкатулок, нард, лепленных игрушек- то есть, проще говоря, был менеджером. С обычными вертухаями договориться стало проще- похолодало, и они сами частенько заходили погреться и попить чайку, мы дарили им какую- нибудь безделушку типа портсигара с вырезанной монограммой или смешную фигурку мента, которую если поднимать- выезжали ноги и торчащий член, так что мои передвижения по зоне ограничивались только если в зону выходили опера.
   Самым непредсказуемым был опер Сансэй. Человек он был резкий, всегда быстро ходил, говорил- как выплёвывал слова, когда нервничал- снимал фуражку, волосы всегда были лохматые, сразу видно- человек мало уделяет внимания своей персоне, встал с утра- и пошёл. Ему не нравилась развитая мной деятельность, он всегда пытался меня выловить, когда он был дежурным офицером- я старался не вылазить в зону, зачастую даже не выходил из барака, пару раз он меня всё- таки вылавливал в других отрядах- угрожал карцером, но меня прикрывал замполит- зоне нужен был клавишник. Сансея так звали от сокращённого Александр Александрович, Сан-Саныч, то есть Сансэй. Поговаривали, что он потомственный опер, что отец его до пенсии так-же работал на одной из Ульяновских зон, утверждать не стану, это были слухи, не более. В конечном итоге он меня всё-таки поймал, я тогда решил научиться на себе бить тату, собрал машинку, натёр жжёнки, всё как положено, успел только набить полностью контур и «закрасить» пару лап от паука- и прилетел Сансей. С довольной рожей извлёк из-под тумбочки мою машинку, приказал спустить штаны- а вот и свеженаколотые две лапы от паука- и отвёл меня на КПП. Видимо какая- то гнида стуканула- слишком чётко он знал где искать и кого проверять. В обезьяннике я ждал решения моей судьбы. Всё оказалось просто- мимо шёл замполит, увидел меня- молча открыл дверь, вывел из КПП- «Бегом в барак», на этом всё и закончилось. Но эти две лапы от паука так и остались у меня памятью о том дне и по сей день. После этого я стал его личный враг- он постоянно меня отводил в сторону из строя, шмонал, отбирал зажигалки, чётки, всё то, что запрещено, но в принципе на это закрывали глаза, регулярно заглядывал в отряд перевернуть вверх дном мой баул и тумбочку. Конечно неприятно, но я научился прятать всё так, что даже он не находил.

    ***    ***
  Потихоньку, в клубе, я стал учиться играть на гитаре, когда стало получаться- решил, что по освобождению, чтобы не воровать, пока не найду работу, можно будет играть в переходах и таким образом зарабатывать себе на жизнь. Тренировался каждый день, заучивал наизусть песни Бутусова и Шевчука, Машину времени и Кино, память у меня всегда была плохая, но я усердно занимался- желание начать жить по честному было слишком сильным. Вообще планов было много, одного я не знал- удастся ли воплотить их в жизнь. Сестра писала, чтобы я возвращался домой, но Москва для меня была как наркотик- я знал, что не смогу жить без этого города.
   Потихоньку прошло более двух лет, как нас с Артёмом посадили. По идее его срок должен был закончиться. Света его перестала писать мне письма, в последнем сообщила только, что отправили его на зону в родной город- Оренбург, и что наверное она его не дождётся. Больше я от неё писем не получал. С Мышкой мы просто трепались ни о чём, посылая друг- другу стихи, я ей рассказывал приколы зековской жизни- она рассказывала о своих, девичьих проблемах. А вот с Тиной переписка постепенно переросла в какую-то бумажную любовь. С Техасом к тому времени она уже рассталась, редко видела его, и то постоянно пьяным и опустившимся до уровня бомжа. Соседа Техаса, Сергея, убили прямо в квартире, забили молотком через полгода после того как он расписался с той хохлушкой Наташей, и прописал её у себя- ходили слухи, что это она его заказала, эта гадина постоянно писала жалобы на Техаса- и тот вообще перестал появляться домой, жил то у каких-то товарищей- алкашей, то летом попросту на улице. И как-то получилось, что мы вот так, по письмам, стали признаваться друг- другу в том, что скучаем и очень хочется встретиться, и обнять, и…. В общем полная романтика.
    В таком ритме пролетело лето. Всё шло по накатанной, один день сменял другой. Из всех событий только одно меня очень поразило. У Стаса УДО подходило в июне. Он несколько раз подходил к начальнику отряда, но тот либо специально, либо по запарке забыл отправить его документы в комиссию. На зоне только появился новый хозяин (начальник спецучереждения), старый ушёл на пенсию. Стас уже одной ногой считал себя дома, и когда узнал о случившемся- сорвался, надышался бензином, орал в локалке- его отправили на КПП, посадили в обезьянник до разбирательства- а он там вскрыл себе вены лезвием, припрятанным в бирке. Нашли его потерявшем сознание в луже крови, когда я пробрался к нему в палату на больничку- пришёл сам хозяин, выгнал нас всех, о чём то недолго поговорил с Фашистом и ушёл. Зайдя обратно я узнал, что он пообещал Стасу сделать всё возможное, чтобы в следующем месяце его по любому отпустили, сам хозяин будет ходатайствовать. Вот так безумно Стас заручился поддержкой самого начальника зоны.
  А там подошла и моя середина срока. Документы мои подписали, я раздал остатки вещей, прикупил новенькие джинсы, кроссы, футболку и свитерок, запасся чаем и хорошими сигаретами проставиться пацанам за освобождение, и стал ждать. В первых числах сентября пришёл начальник отряда, сказал, что 5-го числа меня освобождают. Я посчитал, будет пятница, а в субботу в Москве день города. Всё шло лучше некуда.
  Проснулся я рано- полночи чифирили, поспал пару часов и подорвался- спать не мог. В сотый раз проверил вещи на освобождение- нет ли где пятнышка, пока все ходили на завтрак- сбегал в душевую, а после завтрака нас повели. Было нас 6 человек, трое местных, один с Питера и вместе со мной двое, ехавших в Москву. Когда вывели за пределы зоны- местные пожали нам руки и рассосались кто куда, а мы втроём пошли на вокзал. Наш поезд был раньше питерского, так что мы немного посидели втроём в буфете, я пил пиво- пацаны распили чекушку водки, пожелали друг- другу удачи и разошлись. Моё место было в трёх вагонах от сотоварища по зоне, мы разбрелись, он после отбытия поезда пришёл, мы немного поболтали, он сунул мне бумажку со своим адресом и телефоном- «Звони если что» и ушёл к себе. Больше я его так и не встречал в своей жизни.

                Жизнь пятая.
                - А где же люди? – вновь заговорил Маленький принц. - В пустыне всё-таки одиноко.
                - Среди людей тоже одиноко. – заметила Змея.
                Книга «Маленький Принц»
    ***    ***
  Поезд прибыл рано утром, ещё не было шести часов. Площадь Казанского вокзала ещё была неоживлённой, я в очередной раз полюбовался самим вокзалом- мне нравился стиль, в котором он был построен, эдакий небольшой замок с круглой башней и шпилем. Почему-то после поезда у меня всегда было ощущение, что земля под ногами как будто резиновая, и каждый шаг немного пружинит. Видимо это было как-то связан с вестибулярным аппаратом.
   Первый раз подобные ощущения у меня было, когда мы ездили в Алма-Ату. Мне тогда было 12 лет, я ходил в детский вокально-инструментальный ансамбль, поначалу мы были «Радость», но некоторые повзрослели, были старше 14-ти лет, и нас переименовали в ВИА «Интервал». И вот мы поехали представлять наш город на общеказахстанском конкурсе детских коллективов. К тому времени я уже засветился по казахскому ТВ, была такая передача, «энши балапан» вроде, по русски- «Поющий цыплёнок», что-то вроде российской «Утренней звезды». Эта передача ездила по стране из города в город и снимала местные дарования. Так как город наш был маленьким, то мне повезло- я попал в список таких вот дарований. Мне выдали красивый костюм, и под фонограмму за пару- тройку дуплей был снят клип. В школе одни завидовали- другие посмеивались, но факт остаётся фактом- в 11 лет я пел по ТВ.
   Так вот, в Алма-Ату мы ехали двое суток. И по приезду я полдня ходил как на резиновом асфальте- он реально пружинил у меня под ногами. По приезду нас расположили в центральном дворце пионеров, там освободили некоторые классы и поставили пружинистые кровати- мальчики и девочки раздельно. Никаких тебе гостиниц или общаг- эдакий наспех сооружённый лагерь для беженцев. Конечно каждый коллектив держался особняком- мы приехали не только общаться, но и завоёвывать место. Казахстан- большая страна, и конкурс был расчитан на три дня выступлений, не помню точно, сколько было коллективов, но не меньше двадцати пяти. На репетиции было дано вроде что-то около четырёх дней, но на каждый коллектив определённое время, поэтому мы в свободное время гурьбой с руководителями гуляли по огромному городу, ездили на Медео- огромный стадион в горах, позади него помню была такая огромная лестница в гору- мы до конца так и не дошли- было лень тащиться. Внизу, в городе, вовсю была ранняя весна- а в горах ещё лежал снег, вид был потрясный- с горы был виден малюсенький такой стадиончик, на самом деле вблизи очень громадный. Заняли мы на том конкурсе второе место. Нас всех показали по ТВ, печатали в какой-то газете, подарили грамоты и ещё какую-то памятную чушь, но было круто, мы почти победили.
   Вообще площадь трёх вокзалов красива по своему- напротив виднелась сталинская высотка, эти вокзалы, постоянная движуха- там была своя атмосфера, мне нравилось иногда сидеть с баночкой пива и наблюдать за проносящийся мимо толпой с сумками, тележками, чемоданами на колёсиках, какими- то бомжами, кто-то что-то орал, кто-то растерянно разглядывал карту- это было особое зрелище, это как река- только вместо воды и волн были люди, текли, разбивались на ручейки об припаркованные напротив вокзала машины, чтобы потом опять слиться в единый поток, пробраться ближе к мосту и разделиться- одни по переходу в одну сторону, другие под мост- и в другую, третьи куда то за мою спину и исчезали, теряясь из поля зрения.
    Я немного постоял, заполз в недавно открывшееся метро- немного отвык от этого постоянного сквозняка, спустился. А куда ехать? Все нормальные люди ещё или уже спят, суббота, утро. Поехал на Театральную, хотелось прогуляться по полюбившемуся городу. Центр уже преобразился. Повсюду висели транспаранты, стояли сцены, город был готов к собственному дню рождения. Добрёл пешком до Пушкинской, в переходе купил китайские часы, чтобы хоть как-то ориентироваться во времени, через бульвары пошёл в сторону Арбата, вспомнил, как Тина писала в письмах, что хочет прийти сюда со мной поздней осенью ночью, чтобы слушать, как на дорожки бульвара падают каштаны. Я не видел в этом ничего романтичного, но был согласен. Я тогда на всё был согласен, лишь бы читать её письма. На Арбате в эти ранние часы были только выползшие на похмелку бомжи да панки, видимо ночевавшие где-то прямо тут, во дворах. И те и другие были небриты, помяты и с неприятно засаленными волосами, чухались, зевали и шли в сторону макдональдса умыться. Я и сам несколько раз вот так ходил, но при этом старался всегда быть чистым и по возможности опрятно выглядеть. Но видимо я не был нормальным панком, раз не смог позволить себе ходить в джинсах, пропитанных грязью насквозь. Пройдя Арбат до Смоленской, я купил карточку таксофона и позвонил Тине. Она оказалась дома, сказала, чтобы я срочно сразу ехал прямо к ней. Так я и сделал.
   Денег мне дали помимо билета до Москвы 800 рублей, из расчёта, что оттуда я поеду в Минск. Надо было как-то растягивать эти деньги, поэтому я попросился в метро бесплатно, по справке об освобождению, обьяснив, что только сегодня приехал. Так я катался впоследствии ещё пару недель. Приехал к Тине, постучал в окно условным стуком- что-то в этом было символичное, она вышла- и мы пошли в сторону ВДНХ. Шли, держались за руки, я за два с половиной года забыл, какая она на самом деле маленькая, макушкой не доставала мне даже до плеча, и рядом с ней я чувствовал себя большим и нужным. Она рассказывала, что работает мерчендайзером, я тогда ещё не понял, что это за профессия такая, она как смогла обьяснила, странно, мы столько времени переписывались- а я даже не знал, кем и где она работает, так в разговоре дошли до ВДНХ, посидели немного на лавочках напротив, она угостила пивом, расспрашивала, какие планы- а я и сам не знал, я только что приехал. Но у меня был всего один, но твёрдый план- зарабатывать так, чтобы больше не было криминала. Потом мы решили разьехаться, но договорились, что обязательно встретимся завтра в шесть вечера на Арбатской. Я проводил её до дома, она поцеловала меня в щёку, сунула в карман 300 рублей- «Разбогатеешь- отдашь», и ушла.

    ***    ***
   К вечеру я уже был пьян. Я до сих пор не могу вспомнить, с чего всё началось, видимо я перебрал с пивом, был праздник, я бродил от сцены к сцене, с кем- то пил, в конечном итоге нажрался так, что очень хотелось спать. Привычный к режиму зоны, к полночи я уже еле передвигал ноги от усталости и пьянки. Пошёл дождь, и я просто шёл, дёргал ручки подьездов, пока не нашёл открытый, завалился, собрал кипу рекламных газет у почтовых ящиков, дошёл до последнего этажа и там, прямо на площадке между этажами, уснул. Мне повезло, никто не вызвал милицию, и не прошмонал карманы, я проснулся- было восемь утра, светило солнце, от вчерашнего ливня не осталось и тучки, только лужи и мокрая одежда напоминали мне об этом.
   Вышел, оказалось, что я где-то в районе Кутузовского проспекта, недалеко от Белого дома. Пока были деньги, я составил миниплан- днём найти ночлег, хотя бы сквот, вечером встретиться с Тиной, с её помощью найти подход к музыкантам, надо было как-то зарабатывать на жизнь, купить рюкзак, дабы всё своё носить с собой, и между всем этим обдумывать варианты работы. Ещё как вариант- купить газету и найти, может кто недорого продаёт гитару. Это позволит мне самому в любой день заработать себе на жизнь.
  До Арбата добрёл пешком. Мой сквот на Кривоарбатском переулке оказался для меня недоступен- там начали что-то строить внутри. Зато я вспомнил код от чёрного выхода одного из дома в этих красивых и запутанных маленьких приарбатских дворах, мы там частенько бухали в зимние морозы. Это был настоящий чёрный выход, в котором на лестницу выходили из квартирных кухонь двери, но ими никогда никто не пользовался, и в основном они все были попросту заколочены. Поднялся на чердачный этаж. Было видно, что здесь давно никого не было, на ступеньках и полу был толстый слой пыли, ведь мало кто о нём знал, и видимо те, кто знал, постепенно рассосались с арбатской тусовки. Надо было найти матрас или его подобие. Хотел найти и притащить, но побоялся вшей или клопов- решил перебиться на картоне.
   Наверное всё, что я пишу сейчас, напоминает откровения бомжа. Но в тот день я вот так решил- домой ехать не хотелось, а Москва забыла про меня на следующий день, как меня арестовали. Обратиться было не к кому- а жить хотелось именно в этом городе. Вот так я до сих пор себя успокаиваю, и рад, что сделал всё именно так, как сделал.
   Вместо рюкзака я купил сумку. На Лубянке, а точнее на Никольской улице. Там стоял такой раскладной столик- «Всё по 50 рублей» с торговкой-цыганкой, и среди всякого барахла обычная тинейджерская, и главное вместительная, сумка. Два пункта были выполнены. Но был ещё полдень, воскресенье, делать было нечего. Из разговора с Тиной я узнал, что Техас попросту куда- то исчез. Поначалу она его искала, даже хотела подать заявление в милицию- но у неё не приняли, сказали, потому-что не родственница. Я решил сам сьездить и узнать, что там да как.
  Доехал я до «Юго-Запада», там три остановки на троллейбусе- а вот и знакомый квадрат хрущёвок. Сначала я понаблюдал со двора за окнами- в комнате Техаса кто- то ходил, из-за незадёрнутых штор это было хорошо видно. На кухне в этот момент тоже кто-то был- значит хохлушка явно не одна. Поднялся, позвонил, примерный диалог из-за закрытой двери.
- Здравствуйте, мне бы Алексея увидеть.
- А Вы знаете, Лёши нет, он пару дней как не приходил.
- То есть он тут ещё проживает?
- Конечно проживает, но сейчас его нет.
- А Вы наверное Наталья?
- Да.
- Так обьясните мне пожалуйста, почему если Алексея нет дома, то кто-то ходит у него в комнате? Вроде бы как он там живёт один.
- А Вы знаете, когда его нет я иногда туда захожу и вытираю пыль и подметаю я, потому-что вот так я делаю.
- Зачем Вы меня обманываете, когда он сидел в тюрьме- вы даже скотчем его дверь обклеили, чтобы оттуда к вам пыль не летела, а теперь решили чистотой заняться? Просто скажите мне где Алексей- и я уйду.
  И всё. После этого тишина, кто-то ещё долго сопел за дверью и поглядывал в глазок- но как я не стучал, не звонил- больше мне никто ничего не ответил. Пошёл в милицию. Обьяснил, что я друг, на днях освободился, что вот так и так, судя по всему человек пропал. Участковый оказался человеком с пониманием, пригласил в кабинет и обьяснил. Попытаюсь примерно по памяти передать его слова.
   «Понимаете, какая ситуация. Вы не первый, кто разыскивает Алексея. У нас два раза была его девушка (Видимо Тина), приходил ещё какой-то товарищ, но соседка утверждает, что Алексей проживает, просто иногда пропадает на пару недель- вот и всё, мы ходили к нему- дверь в его комнату на замке, без ордера дверь взломать не имеем права, а видимой причины для ордера нет- нам в нём просто откажут, так-как преступления нет, родственников написать заявление нет, а соседка утверждает, что он жив-здоров. Вот такая вот тупиковая ситуация.»
   Жизнь научила меня не удивляться. Я просто развернулся и ушёл. Участковый по своему был прав. Конечно возникли мысли, что хохлушка поступила с Техасом как со своим мужем, но ведь тут не угадать. Вполне возможно, что просто стечение обстоятельств. Поэтому я по предательски ушёл. Если ты жив, Техас, прости меня за это. 
   Как то наверное странно, сейчас мне на самом деле стыдно за то, что я так быстро сдался. Выполнил свой долг- ну и ладно. А тогда мысли прыгали через одну- я был на воле и многое надо было сделать. К шести я был на Арбатской. Тина уже ждала меня, я ей расписал свой план действий- она поддержала. Но предложила сьездить на камергерку- Арбат и так переполнен такими как я, а там вроде тоже есть музыканты. Доехали, вышли- есть такие. Девочка играла на гитаре, заунывно вытягивая слова мало кому известной "Янки", два панка вяло с грустными лицами бродили среди туристов, видно было, что в душе они проклинают себя, гитариста, камергерку, толпу и нас заодно. Подошли, присели рядом на лавочку, открыли пиво. Подошёл один из аскарей, спросил мелочь- мы улыбнулись, сказали, что сами такие. Предложили с ними поаскать немного, пополам. Он пожал плечами- "Ну если получиться, мне уже надоело". Он с напарником удалились в сторону магазина, я попросил девочку сыграть что-нибудь более известное, типа ДДТ или Кино, она запела, мы с Тиной как два придурка начали бегать в толпе с кепочками в руках, улыбались, нам это нравилось, мы оба давно этим не занимались, это как сделать что-то ранее любимое, к примеру врубить на всю музло, прыгать на диване и орать слова песни, я фиг знает. У каждого есть такая фишка, которую иногда полезно делать. Спустя наверное минут сорок сделали перекур- вышло неплохо, мы с Тиной даже слегка удивились- почти тысяча рублей. Поделили на троих, отдали гитаристке её долю -  она предложила аскать и дальше. Тина засобиралась домой, хмурые панки исчезли в неизвестном направлении, я согласился. Спросил насчёт вписки- пообещала подумать. Ещё немного посидели, попили пива, за которым меня как пионера, отправили. Гитаристку звали Муля, имя тогда она мне так тогда и не сказала. Мы так поработали ещё час- оказалось ей ехать в подмосковье, надо на последнюю электричку успеть. Она встала- оказалась довольно высокой стройной девочкой, прячущей свою красоту за занавесью мышинно- серых волос, не обернувшись бросила- "Будешь пялиться- не впишу.", зачехлила гитару, пошли.
  Прикольно получилось. Пешком до Кузнецкого моста, там на курский вокзал- электричка- Электроугли. Жила она с мамой, мама её просто вышла- "Кушать ща погрею.". Не спросила кто я, откуда. Видимо привыкла к подобному. Мама её была огромная тётка, не просто большая - а реально огромная, метра под два ростом, широкие плечи, лицо как будто вытесанное- но не отталкивающее, огромная, вываливающаяся из бюстгалтера, грудь, слоноподобные ноги. Помню я сидел, Муля мне что-то говорила- а я пялился на огромные ноги её мамы, стоящей к нам спиной, что-то там готовящей у плиты, ноги были прочерченные сетью вен, веночек и капилляров- они были, как и вся она, огромны, всё это было отчётливо видно, и вся эта картина несколько курьёзно завершалась розовыми тапочками, смешными такими, сейчас точно не помню, вроде в виде поросят, или зайцев, помню, что плюшевые такие и розовые. Короче злая великанша из страшных сказок оказалась обычной тёткой в розовых тапочках. Накрыв на стол, она так же молча ушла, я только успел буркнуть-"Спасибо.", мы поели, сходили по очереди в душ. Муля постелила мне на полу- сама легла на свой диван, шепнула- "Даже и не мечтай, спокойной.", я отвернулся и провалился в сон. Спал я долго, проснулся около 12, мамы Мули не было дома, сама Муля что-то бренчала на гитаре на кухне- "Кофе там.", махнув рукой на один из кухонных шкафчиков, и продолжила дальше бренчать. Я похозяйничал- залез в холодильник, нарыл масла с колбасой, сделал небольшую горку бутербродов- "Чё поёшь?", не ответила, перестала играть, наклонила голову, спрятав лицо в волосах. Минуты две помолчала- и выдала:
- Ты веришь в Бога?
- Сам не знаю. Во что-то верю, но как это назвать- ещё не придумал.
- А я пыталась поверить. А он меня обманул.
- Может это не он обманул, а люди?
- Нет, это всё Бог. Козёл он.
   И понеслось. Про бросившего папу в 12 лет, потом какого- то грузина, который прожил с ними и хотел потрогать её за задницу- узнала мама и вывихнула ему руку, про первую любовь, вторую, начала ходить в церковь, увлеклась, потом ещё один отчим, потом в церкви познакомилась с мальчиком- тот пел в хоре, думала что он честный и чистый, ведь церковь же, а он пригласил её домой и изнасиловал. Маме она боится говорить- мама просто порвёт того мальчика на части, части на запчасти, запчасти на составные, потом сотрёт в пыль, вылепит и опять порвёт. Я сидел и не знал, что ей ответить- я был другого склада, не умел утешать, я и сейчас такой, да и мысли до разговора были о том, как мне попробовать затащить её в постель. Я просто был не тот человек, который нужен был ей в данный момент.

    ***    ***
   Я и сам пел в церкви. Сестрв Вера тогда поступила в муз.училище, мы ещё ходили в вокально-инструментальный ансамбль, а тут какая-то подруга сказала ей, что ходит петь в церковный хор, и за это получает деньги. Завела Веру, её прослушали и взяли в верхний хор- это который стоял вверху, на балконе напротив алтаря, пели они только по выходным и большим церковным праздникам. А малый хор пел каждый день. Вот туда Вера меня и затащила, чтобы не болтался без дела и денег мог себе заработать. Было мне лет 13, зима. Стояли мы справа от алтаря, спрятанные за перегородкой позади огромного распятия. Была у нас свой руководитель- женщина лет 35-ти, состав хора был в основном бабульки, да одна набожная тётка лет под 40. Пели мы утренние службы, вечерние, свадьбы, крещения, два раза попали на какое-то отпевание- было много людей, нас отвезли на кладбище на автобусе, мы стояли на морозе и пели. И нихрена святого у меня там не появилось. Мне пытались словами вбить в голову веру в Бога- я верил в еженедельный расчёт и силу орехов в сникерсе и пузырей, надуваемых из жевательных резинок. Проработал я там примерно полгода, даже три дня прожил там, когда в очередной раз убежал из дома, курить бегал в общий туалет за хозпостройками, за что не раз получал подзатыльники от старшей матушки, помню, как меня поздравляли с днём святого Артемия- меня первый раз в жизни поздравляли и с этим праздником, я даже не знал, что он существует для каждого человека, учил молитвы- у меня их проверял Юра, руководитель большого хора, но веры во Всевышнего как таковой не обрёл. Все истории про плачущие иконы и кровоточащие стигматы на распятиях дома разбивала в пух и прах мать, приводя примеры подобных историй с других церквей, и я выбрал атеистический образ жизни. Сейчас я конечно верю, но так до сих пор и не понял в кого, не заучиваю молитв и не разбиваю лоб в попытках вымолить прощения, я просто знаю, что за всеми нами кто-то постоянно попаливает, неугодных скидывает сверху, у меня даже одно время по пьяной лавочке была теория, почему талантливые рано погибают. Это случилось после гибели Бодрова, что тот, кто сверху, убирает тех, кому люди начинают поклоняться, перед чьим талантом склоняются, в общем попросту убирает конкурентов. Зачем ему убирать хреновое правительство, если люди при хреновой жизни всё чаще поднимают глаза к небу, а значит что-то просят у него и поминают, ну вот, не хотел же я затрагивать религию и правительство.
   Так мы ещё просидели немного, каждый в своих мыслях и проблемах, она потерявшаяся в себе- я заблудившийся в многомиллионном городе, потом она обронила-"Пора.", оделись, дошли до станции, я купил себе пива, доехали до Москвы- метро- кузня- Камергерка, расчехлённая гитара, в перерывах одна на двоих бутылка пива и мои пара сигарет, к вечеру мы уже разбогатели, я попросил пьяненький гитару, сел и понеслась. Бутусов, Шевчук, Цой, даже вспомнил Машину времени песню про друга, который играл блюз, вокруг каким- то образом собрался народ, стояли, подпевали, все знали слова хитов 90- х, Муля сидела сначала ошарашенная, потом спохватилась- вскочила, сняла с меня бейсболку- аскать, кто- то из толпы сходил в близжайший бар и заказал на всех пива, кто-то попросил гитару, спел ещё пару хитов, толпа стала развлекать сама себя, я сидел, пил пиво, гитара пошла по рукам, играли все кто и что умел, кто-то отходил, кто-то подходил, и я сам обалдел, как старые песни смогли обьеденить столько людей. Но спустя какое-то время общий кураж сошёл на нет, мы подсчитали деньги- было более чем хорошо. Муля сказала, что может помочь с постоянной впиской, сама там ночевала, когда опаздывала на последнюю электричку, гитара в чехол, ещё купили по пиву- метро- Полежаевская, проход по железнодорожным путям между какими-то предприятиями- общага.
   В общаге в основном жили нерусские, мутные типы, даже в это позднее время около подьезда сидела пара горбоносых нариков, втыкающих и почёсывающих носы, в коридоре слышался чей-то ленивый, заплетающийся разговор с восточным акцентом, мы поднялись на пятый этаж- тут никого не было, комнаты были заперты, только в самом конце коридора Муля без стука толкнула одну дверь, по хозяйски достала неведомо откуда свечку в совдеповском гранённом стакане, зажгла. Я осмотрелся- обычная комната обычной общаги, разваливающийся сервант, кровать с панцирной сеткой, обои, сворачивающиеся и свисающие со стен. Главное, что было тепло, был ещё сентябрь.
- Откуда ты это место знаешь?
- Да показал один как-то. Мои знакомые в другом конце коридора живут. Пошли познакомлю.
- Давай потом, что-то как-то неохота.
- Гуд. Воды нет, туалета нет, отопления нет, крыша протекает. Поэтому четвёртый и пятый заколочены и тут по идее никто не живёт.
- Прикольно. То, что надо. А твои друзья чем занимаются?
- Фиг знает. Наркоманят.
   Я понял, что такие-же как я буквально пять лет назад. Значит найдём общий язык. Муля извлекла откуда- то из глубин серванта тощий матрас и спальный мешок-"Только не трогай меня, обижусь.", маленькая девочка, я даже за этот день как то стал относиться к ней как младшей сестрёнке, но мы легли, повалялись и поболтали ни о чём, потом она сама повернулась ко мне, стала целовать, и девочка превратилась обратно в девушку.

    ***    ***
   Под утро я проснулся, было что-то около трёх часов. Жрать хотелось немилосердно. Я потихоньку оделся, вышел не улицу, нашёл номер дома- поставил точку себе на карте, и пошёл искать ночник. Около метро ничего не работало, пришлось топать вдоль Хорошовского шоссе, нашёл какой-то магазинчик, купил пожевать с запасом на утро, стоял прямо тут, у крыльца, поливал батон майонезом, запивал пивом. Потихоньку начало светать- я сидел на крыльце, смотрел на рассвет- есть даже такие, никчёмные и банальные вещи, о которых мечтаешь, мотая срок. Встретить рассвет на берегу с удочкой или вот так сидеть на крыльце, мимо едут ранние поливалки асфальта, тёплое сентябрьское солнце уже греет верхушки домов, а ещё этот запах свежеполитого асфальта… Как же мне его не хватало эти два с половиной года.
   Вернулся, из общаги уже выползали заспанные узбеки, многие в оранжевой спецодежде- видимо тут проживала мафия дворников, поднялся к нам на этаж, зашёл в комнату, заполз обратно под спальник и уснул. Проспали мы часов до 10, проснулись, поели, она предложила познакомить меня с товарищами по этажу. Товарищи её жили в другом конце коридора, занимали аж две комнаты, в одной жили два парня, в соседней две девушки и ещё один парень, эта троица спала прямо на полу, вся комната была застелена матрасами, видимо собранными со всех комнат. Засели все на матрасах, я представился –«Кактуз», имён я их не запомнил, у меня вообще стало к тому времени туго с именами, я и сейчас могу несколько раз спросить, кого как зовут, пока запомню, разговор поначалу не клеился, спасли девчёнки, расспрашивали, что да как, я немного рассказал, а потом они начали между собой щебетать, вовлекать всех в свой разговор, один из парняг предложил купить у хачей герыча- я отказался, сказал, что хочу травы, так и получилось- Муля, одна из девиц и я скинулись на бокс травы, остальные мутили на геру, кого-то отправили на аптеку за баянами- я вызвался в компанию- прикупить пожрать ещё и беломора на штакеты, вернулись- всё было куплено, мы ушли раскуриваться в комнату, где спали два чувака- остальные остались вмазываться на матрасах.
   Забили, дунули- давно у меня такого не было, я просто сидел, попаливал в окошко и балдел, потом конечно накатило поржать, пошли прогуляться- забрали гитару и остатки травы, которую я заныкал в носок, так и шли, улыбались с полузашторенными глазами, кто-то поглядывал с пониманием, кто-то с недоумением, но нам было неважно, было хорошо, потиху стало отпускать, по пути попалась забегаловка- зашли, хорошенько поели, кайф. Попили по пиву- опять немного зацепило, мы были уже на Беговой, спустились в метро- центр, родной Арбат, у Мули оказалась здесь куча знакомых, мы зацепили за компанию ещё какого-то чувака, забурились во двор на трубы, дунули, погодка- лётная, я так и лёг, растянулся на нагретых трубах, на соседнюю легла Муля, мы так лежали, балдели, смотрели сквозь начавшие желтеть листья деревьев на небо, щуря глаза, кошачье Щастье, не меньше. Хотелось, чтобы рядом были Тина и Техас, и Артём, вспомнил про Ксюшу- интересно, как она там, наверное уже закончила свою юридический и работает в адвокатуре с папой, Лариса, мысли бродили в голове, хорошие такие, тёплые, как это сентябрьское солнце, солнце грело снаружи- воспоминания изнутри, и я не заметил, как уснул.
   Проспал недолго, разбудила Муля- компания рассосалась и ей стало скучно, я предложил сходить в Макдональд, сходили, по пути она подходила то к одной, то к другой компании, кучковавшихся позади гитаристов, сшибающих пением себе на пиво, так добрели до Макдака, поели, поехали на Камергерку. Играть было лениво- решили попить пива и просто посидеть. Вообще Камергерский переулок в моём понимании- более европизированный дублёр Арбата. Так-же бродили парочки, какие-то только уже не панки, а растаманы стреляли на пиво, красивые фонари, пешеходная зона, бары, магазины, театр, короче растаманский Арбат. Удачное место- рядом Красная площадь, Тверская, Театральная с Большим и Малым театрами, туристы, бабло, пиво, жизнь. Муля расчехлила гитару, предложила мне начать- но аскать не пошла, села рядом, смотрела на меня и подпевала. Навалилась приятная, немного пьяная грусть, я пел соответствующие песни, в основном ДДТ и Сплина, мы сидели прямо напротив одного из баров, постепенно в баре выключили музыку, народ стал в основном садиться на террасе за столиками поближе к нам с Мулей, официант вынес нам два бокала пива от кого-то из посетителей, а потом подошла девочка со скрипкой и парень с там-тамом, предложили сыграть совместно «Белую ночь», мы спели так, что я сам офигел, было вообще здорово, девчёнка выдала на скрипке не хуже скрипача из ДДТ, нам реально аплодировали, помню мы совместно исполнили ещё Аукцион «Дорога» и Агату Кристи «Два корабля», решили устроить перерыв- деньги, собранные за совместное исполнение, честно поделили, пожали друг-другу руки, договорились на завтра, и скрипачка с там-тамщиком ушли, мы с Мулей поменялись- она играла, я пробежался вдоль террасы бара, нам неплохо насыпали бабла, мы ещё долго играли, потом она засобиралась домой- я в общагу, так было лучше, денег оказалось больше пяти тысяч- кто-то кинул сотку баксов, было пару купюр по 500 рублей. Такого мы не ожидали. Я проводил её до Курского, посадил на электричку и поехал на Полежаевскую.
  Оставалось немного травы на хорошую пятку- я дунул в одно лицо, и довольный побрёл в общагу. Решил зайти в «соседям», договориться, чтобы они достали мне ещё пару боксов травы, про запас. Постучал, потом толкнул дверь. На матрасах спали те двое пацанов из соседней комнаты, было темно, только отсветы с улицы немного освещали комнату. Я хотел уже уходить, но что-то мне не понравилось. Сильно воняло мочёй, а около рта одного из них ползали две мухи. Бляха, эти две мухи до сих пор помнятся мне отчётливо. Я подошёл, подёргал за ногу- ноль эмоций, потрогал пульс- тишина. Второй- такой-же. Я стоял ошарашенный, понял, что у парняг передоз, что я опоздал, оцепенел, не знал что делать. Начало колбасить, остатки дыма выветрились из головы за секунду, я вышел в коридор, сел у стенки на корточки, закурил. Зашёл в соседнюю комнату- никого. Собрался с мыслями. Проверил карманы умерших- паспорта, переписал адреса, чтобы сообщить родственникам, знал, что московским ментам доверия мало, забрал себе найденные деньги- гнустно, но им они уже незачем, пошарил по соседней комнате- под кроватью нашёл гитару в чехле, протёр все места, где могли остаться мои отпечатки- я неделю на воле по условно-досрочному, стрёмно, вышел на улицу, отошёл пару домов, с телефона автомата позвонил в милицию, сообщил адрес и номер комнаты с трупами, поймал мотор и поехал в центр.
    
    ***    ***
   Куда идти? Мысли прыгали как бешенная лошадь, сердце колотилось, я первый раз в жизни вот так видел труп. Был момент в жизни, но это издалека, мне не пришлось прикасаться к нему руками, даже подходить не пришлось, дело было на зоне.
   Я тогда уже в зоне провёл около семи месяцев. Многие знали, что я неплохо рисую кельтские узоры, просили нарисовать под что-то определённое. На промзоне был свой мини-ремонт автомобилей- в основном сами работники зоны и их знакомые пригоняли свои потрёпанные жигули, москвичи и старенькие иномарки подварить пороги, покрасить, подремонтировать, там была своя бригада автослесарей- среди зеков вообще много людей с золотыми руками, один мог разобрать и собрать движок, двое вырезали прогнившие куски кузова, вырезали из жести латки и приваривали, шпаклевали, был свой маляр- мужики всегда были при работе. А тут одному захотелось на свои жигули нарисовать пламя. Я сказал, что вот так не могу, надо на самой машине рисовать эскизы, это же не прямой лист. Договорились с хозяином, он подписал временное разрешение- я стал ходить на промку рисовать. В соседнем цеху делали кирпичи- стоял огромный агрегат, с одной стороны в него засыпали раствор и заливали воду- с другой на конвеерную ленту выходили кирпичи, их выкладывали, подсушивали и в печь. И был у них в цеху один парнишка-дурачёк, работал уборщиком, недалёкий, безобидный, в общем обычный дурачёк, подметал цех и чистил агрегат. К тому дню, когда всё произошло, я почти закончил рисовать эскизы, оставалось работы максимум на один день.
   По технологии, в целях безопасности, во время открытия отверстия, куда засыпался раствор, агрегат должен был автоматически отключаться, но чтобы не останавливать процесс кнопку застопорили- и крышка постоянно была открыта. И вот все ушли погреться- почифирить, дурачёк полез промыть мешалку от раствора, думал видимо, что скоро обед, никто не в курсе, что он там думал, может что работать не будут, а перед обедом надо чистить, чтобы за час, отведённый на еду, не застыли остатки раствора, в общем полез чистить мешалку. А мужики попили чая, вышли и автоматом нажали пуск. Поняли что там дурачёк, когда на ленту конвеера вылетел ботинок. Естественно сразу вырубили станок, вызвали оперов, приехал экстренно прокурор, прилетел хозяин, медики, менты с воли. Нас не выпускали из цеха, но любопытство загнало на второй этаж наблюдать с окошка. Эти уроды даже не положили его на носилки- заставили самих зеков доставать тело и закидывать в труповозку. Несли его трое, кто- то расстелил чёрный мешок прямо на снегу, уложили туда тело- и закинули как мешок с мусором в кузов авто. Стало поганно, после этого я отказался ходить на промку, не мог спать пару дней, засыпал и просыпался через час с бешенно стучащим сердцем оттого что снилась кровавая муть, только через четыре дня я смог выйти дорисовать это пламя, кое-что подправил, маляр всё перевёл на авто, пришёл хозяин авто, порадовался, отдал мне честно заработанные три блока хороших сигарет и полкило чая, а ещё через пару недель все забыли про дурачка.
   А вот теперь я про него вспомнил.
   И вопрос скорее стоял не куда пойти в центре ночью с баблом на кармане, а как жить с тем, что я видел, дальше. Даже не так, и тут соврал. Как быстренько обо всём позабыть и просто идти вперёд. Набухаться, выспаться, и жить. Такси меня довезло до Манежной площади, в запасе был подьезд с чёрным ходом, куча ночных палаток с бухлом, едой, алкоголем и сигаретами, а что ещё надо от такой жизни. Затарился, начал крапать дождик, прибавил шагу, по пути жадно глотая пиво, потом ещё, ещё, вот и дверь, поднялся, сел. Сна не было, голова хоть и дурная- а мысли крутила реальные, да и вообще когда вот так близко видишь смерть, начинаешь поневоле задумываться о самом себе, как ты закончишь эту жизнь и кто о тебе всплакнёт. Понял, что кроме сестры у меня никого нет, с родным батей я по глупости порвал все отношения, надо мириться, падать на колени и просить прощения, он же батя, поймёт и простит не смотря ни на что, наверное я в тот момент просто нуждался в такой вот, отцовской, всепрощающей «ни смотря ни на что» любви. И опять, даже тут, я включил собственное эго. Интересно, я один такой урод или все люди на самом деле многие вещи делают не ради кого-то, а ради удовлетворения собственного «Я»? А если не все? Значит я, и так страдающий как малолетка от вечного «Меня никто не понимает», и на самом деле являюсь тем, кого не то что невозможно понять, а попросту нет никакого желания? Блин, умерло два нарика, а разорвало меня. Примерно в таких мыслях я окончательно нажрался и уснул прямо тут, на ступеньках, сидя на корточках, положив голову на колени.
   Утро развеяло остатки глупости, сидящей ночью в голове. Шея и спина ужасно затекли, ноги еле разогнулись, ужасно хотелось в туалет, я еле дотерпел эти шесть этажей, спускаясь на одеревеневших ногах. Надо помыться, надо сменить бельё, надо найти Тину, надо определиться с работой и жильём, надо, надо, блин, слово свербило голову не первый день, вот оно, слово, отделяющее мою прошлую жизнь от будущей- «Надо», а не «Хочу», когда настанет тот день, что ничего не надо, дверь, близжайший куст- облегчение.
   По пути к Макдональдсу выловил какого-то примерно моего возраста панка, спросил где можно сходить помыться- посоветовал душ на Ленинградском вокзале, умылся, в метро, Ленинградский вокзал, купил новые трусы, несколько пар носков и две футболки, долго бродил в поисках душа, пришлось вылавливать бомжа- «Вон там, под кассы.», нашёл, отдал бабло- дали мыла, полотенце, купил тут-же станок. Вода смыла остатки похмелья, мыло смазало скрипящие суставы, станок сбрил все колючие вопросы- жизнь опять улыбалась мне в глаза своей беззубой улыбкой. Оделся, вышел, солнце, потоки суетливой вокзальной толпы, тележки и бомжи, вокзалы Москвы отличаются от любых других вокзалов, даже Питерские немного другие, эти со своим каким-то духом, отдельным миром. Набрал Тине- никто не подошёл, Муля может с больших денег и не приехать.
   Доехал до Арбата- тошнит от него уже, наелся, есть гитара- и есть я, не пропадём, нас же теперь двое, а вдвоём по любому легче, и веселее, и вообще. С такими мыслями я брёл в сторону Камергерки по бульварам, опять вспомнились письма Тины про каштаны, я и сейчас частенько о них вспоминаю, глядя на каштаны, навязчива была та идея, засела в голове, не выкинуть. Немного побродил по центру- он постоянно менялся, оба раза, возвращаясь сюда, я встречал изменения, что-то исчезало, а что-то появлялось, вот и сейчас, освободившись, я бродил, заценивая изменения. Мобильная связь стала уже обыденной, люди ходили с висящими на шнурках на шее телефонами, Тина мне тоже оставила свой номер, но звонить было неоткуда, я ещё не освоился в этом новом для себя виде связи. В общем я неплохо так отстал от жизни.
   До Камергерки добрался часам к четырём- народу было немного, бары пусты, пиво ещё сильно не пили, баловались кофем, я сел на лавочку, расчехлился, настроил. А настроения играть нет. Вообще настроения нет, после зоны тяжело оставаться одному- привыкаешь, что круглые сутки рядом кто-то есть, не важно, друг он или нет, просто всегда есть с кем перекинуться парой шуток или обсудить очередную муть по ТВ, а тут вроде бы как в толпе- но один. Зачехлился, сходил в магазин- немного поправило, стало проще смотреть на мир, настроение сменилось, была конечно грусть- но позитивная, достал гитару, и по новой- ДДТ, Кино, Сплин. Подошли два неформала, парень с девушкой, спросили разрешения аскать– я был только рад, аскари бегают за пивом и сшибают деньги, остаётся уткнуться в самого себя и просто петь, иногда выкуривая сигаретку и глотая пиво, при чём никто не просит спеть то или это, сам себе продюссер и композитор, вспомнил пару песен, написанных на зоне, спел, не о тяжкой судьбе арестанта, не подумайте, просто песни ни о чём, о том чего нет, но цепляет за душу. Во время очередного перекура спросил у аскарей про вписку, кстати вспомнил- девочку звали Лиза, парня- не помню, сказали, что есть одна, надо только заранее позвонить, узнать, можно ли, продолжили играть, стемнело, всё надоело- пора уходить. Лиза сбегала отзвонилась- её подруги не было дома, но её мама была не против, разрешила переночевать, паренёк куда- то испарился, а мы с Лизой двинули.
 
    ***    ***
  На Кузне опять стояли лошади. Они вообще вечерами постоянно стояли тут и за Большим Театром возле забора, там что-то строили, стояли палатки с пивом и «Крошка-картошка», лошади иногда стояли по 5-6 штук, привязанные к забору, пока их хозяйки и хозяева перекусывали и перекуривали, потом они разьезжались, опять сьезжались. Мы с Лизой уже почти вошли в метро когда меня кто-то окликнул- «Кактуз!». Я огляделся- никого из знакомых, но вот один из парняг на коне помахал мне рукой, я присмотрелся- Дим-Димыч, обалдеть, подошёл, мы поздоровались, он спросил, когда я освободился и где сейчас живу, я пересказал вкратце события последних дней, спросил, чего это он на лошади забыл, оказалось- работает, встречался с девочкой- покатушницей, научился ездить и теперь вот катает людей по ночам возле баров, неплохо зарабатывает, конь не его, просто он работник и сдаёт план, я спросил- нет ли там и для меня работы- побещал спросить, оставил мне свой номер мобильного, я сказал, что у меня нет пока мобилы, он отошёл на пять минут, вернулся, сунул мне какой-то старенький мобильник- «У щипачей купил, зарядку сам найдёшь.», сказал, чтобы пользовался, пока своим не разживусь, сунул 500 рублей – «Подьёмные.», я поблагодарил, сказал, что отдам, и очень рад видеть, Лиза терпеливо ждала и показывала знаками –«Опаздываем», я извинился перед Димоном, сказал, что мне пора, а то на вписку поздно не пустят, мы пожали друг-другу руки, и разошлись.
  Метро- Алтуфьево- магазин, дом оказался самым последним по Алтуфьевскому шоссе, дальше какое- то озеро, церковь и МКАД, открыла нам сухонькая пожилая женщина, на вид больше 50-ти лет, представилась тётей Мариной, показала где стоят всякие кастрюльки-сковородки, выдала полотенца для душа, немного посидела с нами, сказала, что дочь Саша уехала в Нижний Новгород, не хочет учиться и работать, а она разрешает её друзьям вписываться в надежде, что и её дочь не оставят на улице, но ведь так жить нельзя, надо же чем-то заниматься, а потом пожелала спокойной ночи и ушла спать. Мы поели, помылись, диван был один- я хотел лечь на полу- Лиза сказала, что не стесняется, и можно спать вдвоём, так и сделали.
   Проспали часов до 10, я проснулся- солнце вовсю светило, кто- то разговаривал на кухне, я на цыпочках сходил в туалет, вернулся- Лиза ещё спала, заняла мою половинку дивана, одеяло скинулось- оказалось, она ночью разделась и была теперь только в трусиках и майке, я не смог устоять перед этой картиной- и погрузился в неё, целуя её шею и плечи, такую тёплую после сна.
   За это время голоса на кухне стихли, судя по шагам все разбрелись по комнатам, мы сбегали в душ, Лиза принесла с кухни чая и еды- по быстрому поели и мобрались уходить, тётя Марина сказала, что если что, можно обращаться, оставила мобильный, я спросил, а не хочет ли она сдать комнату- ответила, что подумает до вечера, чтобы я перезвонил после восьми, мы попрощались, поблагодарили за ночлег и ушли.
   Лиза жила в Марьино вроде, точно уже не помню, сказала, что ей надо сьездить домой, показаться и переодеться, три дня дома не была, я провёл её до метро- и больше не видел в своей жизни, сам пошёл побродить по району, купил симку и зарядное для телефона, вбил номера, скопленные на всяких бумажках в сумке, попытался разобраться с мобильным- он был на английском, ничего не понял, решил просто позвонить Тине и попросить, чтобы настроила, набрал- позвала к себе, предков нет дома, она на сегодня уже отработала, я согласился, метро- Алексеевская- Тинкин дом, захватил пива, кухня, мафон, разговор ни о чём, как- то само- собой оказалось, что мы соскучились друг по другу. Я так до сих пор и не помню- как, почему, но факт остаётся фактом- мы просто оба пришли к этому мнению. А потом мы решили, что в кровати это лучше делать- понимать. Так мы с Тиной начали встречаться. Странно всё это свершилось, я до сих пор вспоминаю- может мы и зря это сделали, мы всегда и без этого неплохо дружили, и нам было просто хорошо вдвоём, мы могли вести разговор на любую тему так, что он был понятен только нам, да и с друзьями не спят, но мне было 25, а значит голова была немного другой, бестолковей и ветренней.
   Диме я позвонил около четырёх, он ещё вечером предупредил, чтобы я раньше не звонил- он будет спать. Работа нашлась- работать как и он, покатушником. Договорились на шесть в метро, на Волгоградском шоссе, мы ещё немного посидели с Тиной, я попросил у неё оставить на время гитару, пока не определюсь, она мне пожелала удачи- и я ушёл.
   
    ***    ***
   Как и договаривались- встретились с Димычем в шесть. Он сказал, чтобы я не стеснялся, там все нормальные девчёнки, он единственный пацан, я буду вторым. Дошли, конюшня оказалась рядом с метро, на Талалихина, на территории ветеринарного института. Компания и правда подобралась девчачья- некоторых я уже и не помню, но основной «костяк» составляли Туся, девушка на пару лет младше меня, к которой на работу меня и привёл Дима, её подруга- Надежда, ещё Наталья Пепловская- интересная дерзкая особа, хохотушка- но не дура, интересная неординарная личность, мне она понравилась, и Светка Пифовская (все погоняла приклеивались от имён лошадей), ещё была Шура с единственной на всю конюшню кобылой, девушка с огромной причёской-хвостом и грубоватым голосом и смехом, и ещё пара каких- то малолеток работниц. Туся с Димой показали мне конюшню, я им помог напоить и покормить лошадей, показали мне коня, на котором я буду работать- «Знакомься- это Бред.», клёвое имечко, договорились, что я работаю на план- в будни 500 рублей, в выходные- 600, в субботу работает какая-то другая девочка, поэтому у меня будет выходной- удобно, как раз можно встречаться с Тиной, в понедельник у всех лошадей выходной. Пепловская предложила всем выпить– я тогда ещё не пил водку, боялся напиться с непривычки после зоны, сходил сам-себе за пивом, посидели, мне обьяснили, какая деталь седла и уздечки как называется- я постарался запомнить, Дима пообещал помочь научить меня чистить, седлать и ездить верхом, трындец, я сидел, пил пиво и откровенно тупил- это был совершенно другой мир, я тут был не свой, у них были какие-то свои, лошадинные приколы, девчёнки обнимались с лошадьми и целовали их носы- я представлял себе, как они роют этими носами навоз и яйца глистов, застрявших в волосках, фу, скажу честно и откровенно- я был не в своей тарелке, но эта тарелка мне понравилась с первых минут.
   Часов в восемь пошли чистить лошадей и седлаться- уздечку одела сама Туся, я внимательно смотрел, поседлала, обьяснила что куда и как, для меня это была целая наука. Я вывел коня- Бред оказался огромным, помесь русского рысака и литовского тяжеловоза- огромный, массивный и высокий конь с огромной головой, горбатым носом, Туся сказала, что на самом деле его зовут Пиастр, а Бредом обозвали из-за этой необычайно огромной головы на длинной массивной шее, показала, как правильно садиться, как держать руки на поводе, ноги в стременах, в общем, первые азы. Я чувствовал себя каким-то богатырём- рыцарем, наверное любой человек, самостоятельно первый раз оказавшись на коне, ощущает нечно подобное- какую-то мощь, передавашуюся от коня седоку. Дима вывел Малыша- пегого мерина, похожего на корову, намного ниже Бреда, толстого, с густой шерстью и пританцовывающего на месте и постоянно жующего трензель коня. Все эти названия я естественно узнал позже, что мерин от жеребца отличается отсутствием яиц, стал немного разбираться в мастях лошадей, а тогда конечно пегий был для меня в пятнышках, гнедой- коричневым, трензель-просто железкой в зубах, а всякие понятные сейчас вещи- «вон той штукой», но всё же я позволю себе иногда сыпать терминами.
   Выезжали толпой, только Шура с Пепловской уехали вперёд- Шура чтобы не изнасиловали кобылу, а Наташка из-за того, что конь у неё был очень беспокойный и постоянно рвался вперёд. Постепенно мы с Димоном отстали- Бред чуствовал неопытного седока, вырывал повод из рук, не желал идти вперёд и пару раз внаглую разворачивал меня в сторону конюшни- как же я нервничал, ноги тряслись с непривычки и потихоньку уставали, руки вспотели, Дима мне подсказывал, сломал мне ветку вместо хлыста- «Так он будет послушней.», но я боялся ударить, чтобы он меня вообще не выкинул из седла, в общем я учился на ходу. На Китай-город мы приехали где-то через час, хотя наверное я пешком дошёл бы быстрее, прямо тут, в парке, нашли первых желающих покататься, помню тогда круг прокатиться стоил 200 рублей, а значит полтора круга- и план готов, остальное себе, вспомнил про тётю Марину- позвонил, она дала согласие, назвала сумму- 2500 в месяц, клёво, на то время это было в два раза дешевле средней цены на комнату, в общем я стал работать на лошадях и одновременно нашёл себе жильё- невидимая рука усердно подталкивала меня в нужном направлении.

    ***    ***
   Ещё часа три мы ездили, катали людей, потом решили сделать перерыв- попить пива и перекусить. К этому времени у нас уже было и на план- и себе на карман, это действительно оказался хороший вид заработка, мы поехали к Большому театру, там уже собралась целая толпа лошадников- все оказались дружелюбными, подходили познакомиться, я даже немного растерялся в этой толпе, в основном конечно были девушки, из пацанов я познакомился только с Одуваном- Дима рассказал, что раньше его называли Одуванчик, потому-что он был маленький и щуплый мальчик, но мальчик вырос, отрастил пузо и второй подбородок- и стал Одуваном, кто-то  подьезжал, привязывал коня и подходил, кто-то садился в седло и уезжал, Дима куда-то испарился, я стоял, пил пиво, жевал хот-дог, Бред любопытно тянул морду- пришлось скормить половину булочки, на самом деле он оказался дружелюбным и добрым конём, немного меланхоличным, мог просто уткнуться носом в плечо и балдеть, пока я его гладил по широкому лбу и перебирал чёлку, смешно шевелил и хлюпал нижней губой, в общем мы нашли друг-друга. Вернулся Дима, мы поработали ещё часок- а потом поехали к клубу, как выразился Дима- «Это моя постоянная точка, я сюда никого не пускаю.». Клуб назывался «Че Гевара», находился около метро Лубянка, Дима представил меня охране, сказал, что теперь я его напарник, чтобы не гоняли меня, я думал он им приплачивает- оказалось просто с кем-то там подружился и после этого его не гоняют отсюда, мы так стояли часов до трёх, катали людей, неплохо заработали, по очереди бегали за пивом и в туалет, в общем работали.
   Если это читают лошадники- спортсмены или просто противники покатушников- простите меня, для меня это было ново, позже я стал кое-что понимать, и побывал на ублюдских конюшнях, повидал, но в то время я просто попал в новый мирок и не видел в нём ничего плохого.
   К четырём мы вернулись на конюшню, бросили сена коням, в общей комнате никого не было- мы завалились на диван, поспали часок, встали, дали лошадям попить- и пошли в метро. Дима всё так-же жил у родственников на Кропотке- я поехал дальше, в Алтуфьево. Было ещё рано, я не хотел никого будить– пошёл побродить. Район был в основном из высоток- пришлось достать карту, чтобы не заплутать во дворах, вышел каким-то макаром на Дмитровское шоссе, назад возвращался вдоль железной дороги, потом на бульвар- заскочил в открывшийся магазин, купил пива, сел не лавочку и стал ждать. Пил пиво, гонял в голове приятные мысли- как-то всё хорошо срасталось, прошла неделя после освобождения- а я уже нашёл работу и крышу над головой, мне помогали друзья из прошлой жизни, не надо прятаться по подвалам и промышлять мелким грабежом- я оказываеться могу жить и без этого, да и работу такую ещё поискать надо- можно пить пиво, катать свою задницу на лошадях и ещё и получать за это деньги. Донёсся звон колоколов- я вспомнил, как один раз очень сильно испугался вот такого звона.
   Было это ещё в первые месяцы моего пребывания в Москве. Я уже баловался винтом, частенько шлялся по центру с отходняков в поисках наживы- и как-то вечером забрёл во дворы недалеко от Тверского бульвара, по малой нужде. Состояние организма хреновое, голова ещё не отошла от последнего винтового двухдневного загула, мысли прыгали и лягались, время года- ранняя весна, было уже темно, я стоял, поливал газон, а тут… Даже не знаю, как описать этот звук. Вы надеюсь смотрели фильмы по Судный день и всякое подобное, когда колокольный звон заглушает всё вокруг, с неба или просто из ниоткуда появляются ангелы или архангелы, или ещё что-нибудь подобное. Короче, это он и стал звучать, этот самый всёпоглощающий колокольный звон. Я с расстёгнутой ширинкой в страхе побежал- я реально испугался, двор был как колодец, старые дома, построенные кольцом, пролетел, не заметив в темноте, мимо арки- упёрся в какой-то забор, а звон в моей и так одуревшей от наркоты голове нарастал, я просто сел на корточки, закрыл голову руками и стал ждать кары небесной. Спустя немного времени страх прошёл, я услышал церковное пение, встал- оказалось, что забор- это ограда церкви, вспомнил, что сегодня Пасха, видимо дома во дворе отражали колокольный звон, поэтому казалось, что он повсюду, но сердце долго ещё билось в бешенном ритме и тряслись ноги- не знаю зачем, но тогда, сидя на лавочке на бульваре, я это вспомнил.
   Набрал тёте Марине- она уже проснулась, сказал, что я тут, рядом, готов заселиться, сходил в магазин, купил запас нижнего белья и продуктов, пришёл в свой будущий дом, отдал деньги, мне дали ключи, выделили полку в холодильнике- я её тут-же немного загрузил, прошёл в комнату, прилёг на диван и уснул.

    ***    ***
   Вечером проснулся- было почти пять, с Димоном созвонился- договорились на семь, он предупредил, что в пятницу и субботу лучше позже выезжать, чтобы подольше поработать, так как выходные и много людей гуляет в клубах до утра, я сходил в душ- утром не было сил, на кухне заварил кофе и приготовил завтрак, заодно познакомившись с Володей- бывшим мужем тёти Марины, человеком странным и тяжело поддающимся описанию.
   Первое впечатление- дурачёк. Он задавал пустые вопросы, причём совершенно невпопад, рассказал, что не пьёт и не курит, всё пытался узнать, за какую сумму я снял комнату- я предложил спросить у хозяйки, был какой- то суетной, всё то вставал- то опять садился на табуретку, заглядывал ко мне в сковородку, разговор шёл примерно в таком ключе:
- Вкусный кофе?
- Да.
- Ты постоянно его пьёшь?
- Да.
- А я вот не пью, очень оно на сердце влияет, и чай стараюсь пить пореже, он тоже сердце портит, лучше пить какао или вообще молоко с кефиром.
- Мне нельзя молоко, у меня от него понос.
- А у меня от сырой воды, из под крана, я себе специальную систему очистки воды купил- сначала я её кипячу, а потом ещё и чищу, никакого осадка, ты работаешь?
- Да, недавно устроился, на конюшню.
- А я давно не работаю, уже на пенсии, но каждое утро собираю бутылки, ты вот если будешь пиво пить- бутылки мне отдавай, это кажется, что на них не разбогатеешь, но я пенсию на еду не трачу- только те деньги, которые с бутылок выручаю, а с пенсии покупаю одежду и откладываю, потому что всякое может случиться, а лекарства дорогие сейчас.
- Вы извините, я пойду, мне надо кушать и собираться.
- Да-да, конечно, вы молодые всегда торопитесь, я тоже раньше не сидел на месте, а сейчас вот живу спокойно- и радуюсь, здоровье как у коня, никогда не болею, сплю даже зимой с открытой форточкой- и не простужаюсь, не то что Марина- постоянно зимой ходит с соплями- а мне хоть бы что.
   Я втянул голову в плечи и свинтил в комнату- закрылся, боялся, что по другому не отстанет, а он что-то продолжал ещё сам себе говорить, голос переместился на кухню, потом в комнату за стеной, а потом хлопнула входная дверь- не удивлюсь, если он продолжил беседу с самим собой и вне стен квартиры.
  Покушал, немного повалялся- и поехал. На конюшне была всё та-же компания, я ходил за всеми по пятам, мне показывали и обьясняли особенности каждой лошади, как кого кормить, во сколько желательно поить и как, в общем обучали всем премудростям. Приехал Димон, часам к восьми, мы сходили за пивом, посидели ещё полчаса, потом пошли собираться. Седлался я уже сам, под присмотром Туси, уздечку смог одеть только с третьей попытки, всё боялся засунуть в рот Бреду пальцы, но справился и с этой задачей, и мы выехали. Ночь прошла примерно также, как и предыдущая, мы катали народ, с кем- то общались, я обрастал новыми знакомствами, над моим неумением ездить подшучивали, но не зло, Дима на бульваре научил меня ездить рысью, обьяснил, что по асфальту нельзя скакать, только по мягкому грунту, иначе у коня разбиваются суставы- я запоминал, усердно учился правильно держаться в седле, это было здорово- центр Москвы, я на коне, новая жизнь, новый Я.
  Утром разьехались- денег заработали немало, поехали на такси вчетвером- с нами поехала Надя и ещё одна девчушка, Надя жила где-то в районе Бабушкинской, девчушке тоже было по пути- в общем скинулись по сто рублей и поехали. Поел я по пути из центра на конюшню, так что зайдя домой сходил в душ, лёг- и провалился в сон.
   Проспал я недолго- поставил будильник на 11 часов, надо было сьездить на рынок, купить вещей, потом втретиться с Тиной- выполз, поговорил немного с тётей Мариной, договорился, что Тина может иногда приезжать ко мне- всё таки моя девушка, все дела, спросил, где тут ближайший рынок- она обьяснила, поел, попил кофе- и поехал. Денег у меня было достаточно, около четырёх тысяч- жить после зоны я старался экономно, накопилось. Для того времени это была нормальная сумма, на рынке в тот день на тысячу я смог купить себе утеплённую куртку, джинсы, новые кроссы, кепку, футболок и прочей мелочи типа носков, баул для вещей- сейчас мне бы и на куртку тех денег не хватило. Заехал домой, переоделся, созвонился с Тиной- решили встретиться на ВДНХ, сходить прогуляться, доехал к условленному времени- мы немного погуляли, Тина привезла мне мою гитару, сьездили в Останкинский парк, покормили уток, а потом поехали ко мне. Телека у меня не было, но я играл на гитаре, некоторые песни прямо с песенника, купленного по пути, мы неплохо набрались пива, потом ещё сходили проветриться, затарились- и вернулись уже готовые спать.
   С Тиной мне было хорошо- во всём.
   Спали мы долго. Утром я проснулся, мы сбегали в туалет и душ, немного пообнимались- и дальше спать. Наверное я отсыпался за все предыдущие ночи, слишком много впечатлений скопилось в моей голове за эту неделю- даже сейчас, спустя восемь лет, я не до конца понимаю, как так всё смогло сложиться. Я никогда не был человеком движения- многие, кто меня знает сейчас, скажут, что я лентяй и балбес, и в то время я не сильно то шевелился- просто всё складывалось само собой. Везение? Удача? Или просто сработал закон зебры- чёрная полоса сменилось белой, но ведь ту, чёрную, я сам в принципе то и выбрал, не судьба подкинула- сам шагнул, даже не шагнул- а впрыгнул, и мне нравилось, мне она нужна была тогда, та чёрная полоса. Видимо просто кто-то сверху поощрял мой выбор измениться- и помогал как умел.

    ***    ***
   Днём Тина поехала домой. Я полистал «из рук в руки», нашёл за 500 рублей б/у-шный маленький телевизор, сьездил, купил, заехал в магазин за антенной- начал обустраиваться. После нескольких лет неимения чего- то постоянного хотелось всего- своей посуды, ТВ, дивана, просто обустроенного и тёплого угла. Настроил каналы- и так валялся остаток дня, ел, пил пиво, дремал, сходил намного пошататься по улице, в общем наслаждался жизнью как умел. На следующий день поехал на конюшню.
   А таком темпе прошло три месяца. Похолодало, я постепенно привык к водке, заработки стали спадать, то дождь, то гололёд, но в принципе на жизнь хватало. С Тиной встречались как по расписанию- в субботу она ночевала у меня, и один- два раза в будни я перед работой заскакивал к ней погулять, побродить по городу, обменяться новостями и просто пообниматься на лавочке. В общем жизнь текла сама по себе, не спрашивая ни у кого дороги, я постепенно обрастал вещами, с Бредом мы стали верными друзьями, он ходил всегда за мной по пятам и узнавал мой голос, приветствуя задорным ржанием, знал, что в карманах моих всегда есть что-нибудь вкусное для него, на лошадях уже через пару недель обучения ездил сам и без подсказок, мы даже иногда скакали с другими покатушниками по бульварам наперегонки, целовал Бреда в нос- это уже не казалось мне отвратным, в общем работа такая приносила мне удовольствие. Бред часто страдал коликами- я научился делать ему уколы, посоветовался с ветеринаром из клиники прямо в соседнем здании, тут- же, на территории института, она посоветовала мне курс лечения для Бреда- я завёл небольшую аптечку, скармливал своему верному другу и кормильцу витамины, колол антибиотики, заваривал травяной чай- оказалось, что мне нравиться работать с лошадьми.
   Где-то в начале зимы я предложил Димону сьездить в Покров, мне было интересно, что мне скажет Ксения, что на пару десятков моих писем она не ответила ни строчки. Просто вот захотелось глянуть ей в глаза, может этого и не надо было делать, но мне захотелось, Дима поддержал, мне кажется ради того, чтобы присмотреть, чтобы я не натворил глупостей. Мы доехали на автобусе, нашли её дом, вошли, я немного постоял, обдумывая, что сказать, а потом просто позвонил в дверь. Открыла Ксюшина мама, узнала меня, крикнула куда- то вглубь квартиры – «Сенька, к тебе!», прикрыла дверь. За дверью раздавался какой- то быстрый шёпот, потом дверь открылась и вышла, нет, наверное протиснулась боком Ксюшка. Оказалось, что она на восьмом месяце, даже сквозь халат было видно, что за три года у неё неплохо так отрос зад, появился дополнительный подбородок, короче, её разнесло. Мы немного постояли в коридоре, я не стал ничего ей говорить, что хотел- я был рад, что ничего больше с ней не связывало, она рассказала, что за месяц до окончания института умер её папа, и соответственно умерла надежда на прохождение практики в адвокатуре, немного помыкавшись и не найдя нормальной работы она пошла работать на зону особого режима для больных туберкулёзом, прямо где-то тут, в Покрове, там и познакомилась с будущим мужем, работала на вышке, стояла с автоматом, пока не залетела, потом перевели в пункт связи- сидела за пультом, смотрела по восемь часов на мониторы и нажимала кнопки открывания дверей- в общем стала обычным вертухаем. Непонятно почему, мне стало смешно, я просто дико ржал, не мог остановиться, не прощаясь вышел на улицу, Дима за мной, я ржал и благодарил судьбу за то, что она лишила меня этого человека, я реально благодарил судьбу за это, настроение поднялось на две тысячи делений вверх, мы пошли в местный бар, нажрались до посинения и поехали обратно в город. Я ехал и в душе злорадствовал, что у неё всё пошло вот так наперекосяк, зарплата три тысячи, брак с таким- же неудачником, как и она, да и вообще, что жизнь превратила её из моей принцессы в чью-то жабу. Именно в жабу, другого слова я тогда не смог подобрать. С этого дня воспоминания о ней долго не приходили в мою голову. Наверное даже до того дня, как я начал писать эту книгу.
   А теперь я сам не лучше.

    ***    ***
   Примерно в середине декабря тётя Марина сказала, что к Новому году должен на месяц приехать с Питера её сын- это его комнату она мне сдавала, поэтому мне надо поискать себе другое жильё, и одновременно с этим Дима сказал, что его родственников переселяют, дали две квартиры- трёхкомнатную и однокомнатную, но его с собой не берут- то есть нам теперь надо было искать жильё на двоих. Читали обьявления, ездили по городу в поисках жилья, и тут Дима договорился с кем-то с Арбата- «Да ты их должен помнить, Синеглазка и Троян», что мы снимем у них комнату за 3300, и до сих пор помню дату, 23 декабря, за неделю до праздника, мы переехали туда. Квартира находилась в Братеево, рядом жила Туся- в Марьино, буквально перейти мост через реку, до метро пара остановок- в общем неплохо. Хозяев комнаты я помнил мутно- вроде знал таких, но видимо сильно не общался, я редко запоминаю неинтересных мне людей.
   Заплатили мы за два месяца вперёд. В комнате диван был один, и Димон притащил откуда- то для себя огромную двухспальную кровать, поставили мой телек и Димин компьютер, я притащил с помойки кем- то выброшенное кресло, прикрутили к двери замок. Так началась наша с Димоном жизнь двух оболтусов.
   У Синеглазки и Трояна был сын. Оба они нигде не работали, на памперсы у них денег никогда не было, кормили сына чем попало- мне было его искренне жаль, малому было 2 года- он не умел ни говорить, ни толком пользоваться горшком, вечно ходил в мокрых штанах, по утрам если будил плачем родителей- они просто выставляли его в коридор, давали бутылочку с водой и кусок батона- и спали дальше, а он ползал в обоссаных колготках там и игрался с ботинками. Как- то я зашёл к ним в комнату из-за детского плача- мелкий стоял и плакал в своей кроватке без постельного, воняло проссаным детским матрасом, Троян бухой спал на полу, Синеглазки не было, она, взяв мою гитару, зарабатывала на еду и выпивку где-то в переходе. Взял малого, помыл по душем, замотал в полотенце и, разбудив Димона и попросив приглядеть за ним, отправился в магазин за детским питанием. Чем кормят ребёнка в два года я не знал, поэтому, выловив продавщицу, попросил у неё помощи, взял несколько творожков, печенья и детских мясных консервов, пару дешёвых игрушек, по возвращению накормил малого, выстирал несколько вещей из воняющей кучи в углу ванной, повесил сушится над газом. Глядя тогда на жизнь этого ребёнка, я дал себе клятву, что мои дети не должны видеть того, что было в моём детстве и в детстве этого мальчика. Я не имел права осуждать, одно из правил, вбиваемых зоной- не лезь со своими правилами в чужой дом, но что-то сделать я смог. После этого я не то чтобы постоянно, но часто делал подобное- покупал еду для него и иногда стирал вещи, глядя на это и Синеглазке стало стыдно, она дала моральных люлей мужу и сама стала чаще уделять мальцу внимание, я давал ей теперь постоянно гитару, чтобы она могла заработать себе и ребёнку на еду.
   К ним частенько приходили гости, оставались ночевать на кухне на диване, напивались и галдели на кухне. Одной из таких гостей была Ксюша. Она была не красавицей, не стройняшкой. Обычная девчёнка с обычным лицом и обычной фигурой, на все плюсы набиралось равное количество минусов. Познакомился я с ней за три дня до Нового Года. Со всеми этими поисками жилья, переездами и работой- я стал работать и по субботам, мы не виделись с Тиной уже около трёх недель. Ну плюс несколько литров совместно выпитого пива- и так вышло, что в первый же день знакомства Ксюша оказалась у меня на диване, Дима ночью был на выезде, я не пошёл, она долго и упорно ломалась- но победила дружба, нам обоим было хорошо и приятно. Проснувшись, я понял, что мне стыдно, и так нельзя, что я изменил не просто девушке- я изменил другу, не находил себе места, а тут ещё Ксюша лезла целоваться, а я сам себя корил за пьяный секс, потом вышел на улицу, позвонил Тине и рассказал ей обо всём, сказал, что с таким грузом на душе не смогу больше с ней встречаться, что мне на самом деле стыдно и голимо, она вроде бы всё поняла, сказала- «Окей.» и положила трубку. А потом привезла мне письмо. Письмо было написано на блоке самоприклеивающихся бумажек-записочек, часть ручкой, часть карандашом, она просто приехала ко мне на конюшню и отдала его, и ушла, а я до сих пор его храню как напоминание самому себе о собственном предательстве. Это было письмо, которое она писала в моменты, когда мы долго не виделись. Или дневник? Я называю его письмо. Прежде чем написать его тут- я связался с ней и спросил разрешения, ведь это-же письмо. Она позволила.

                Письмо Тины.

                ***   ***   ***
   Я пишу тебе письмо, я говорю тебе слова- а тебя нет. Вот так- говорю ли, пишу ли, всё равно тебя нет. Ты там с лошадями, я тут с людями, если можно так их назвать. Всё всегда не так как думаешь. Может перестать думать? А чем тогда заняться? Всё успела, всё сумела, молодец! Нечего больше.
   Сделай мне лоботомию…
   Что с тобой? Что со мной? Почему мы социализировались? Это гадко, это не похоже на правду. Что-то залезло мне в голову. Наверно осенние тараканы. Ты любишь осень? А помнишь ты обещал мне вино под каштанами?
   Поверь мне, я не знаю, что я делаю.
Один мой знакомый говорил- «Всё будет хорошо!». А я бы сказала- «Всё будет…». Но не уверена даже в этом. А у него хорошо не стало. А у меня? Уже надоело? Порви и выбрось! А у тебя? Вдруг поняла, что ничего не поняла. Трезвая и чистая сижу- а мысли пьяные. Ты ничего не знаешь из медицины? Может меня пора уже изолировать? Или просто усыпить? Обмотать голову фольгой, чтобы ни одна дурная мысль не покинула голову и никому не передалась?
   И вообще, как ты думаешь, бред сам по себе первичен, или мы его сами создаём? Вот надо бы диссертацию написать. Ведь люди всю жизнь производят дерьмо в виде слов, диссертаций, детей и пластиковых пакетов.
   А может просто я так повзрослела, раз тянет на производство дерьма? А может без этого самого дерьма человек и жить не сможет? Как ты думаешь? Что ты думаешь? Что ты делаешь? Я тебя запарила? А как ты относишься к людям с заниженной самооценкой? Я бы их убивала.
   А завтра всё будет другое. И будет день, и будет пища, и всё в этом духе, и много там открытий чудных. Сижу на кухне и нервничаю, мозг производит сто в сотой степени бредовых и никому не нужных мыслей в секунду, а за окном ночь и листья жёлтые, и всякие бродячие собаки и люди пьяные. Я тоже хочу быть бродячей, пьяной и безумной. Хочу радоваться всему, как мудак- Денис (я до сих пор не знаю, что это за Денис), который рад даже посылу в зад.
  Немедленно прекрати быть где-то там с лошадями!!!
  Мне надоело писать на этой неудобной бумажке, а слова всё не исчезают. Что мне делать? Ты хоть понимаешь, что я хочу сказать? Вот и я не понимаю. А то бы сказала. Вслух. Окно бы даже открыла- и сказала.
   Поехали жить на море, а?
   Откроем там фабрику по производству морской воды для ванн, будем собирать и продавать шишки, или построим консерваторию для производства консервов из бычков. Или быков. В томате, хотя можно и в шоколаде. Ты меня понимаешь? Что-то я совсем раскисла. Мама прямо как чувствует, что я хочу побыть одна, всё что-то говорит, говорит…
   А если жизнь не такая, как мы думаем, то и смерть не такая, а? Ты не подумай, это я не о самоубийстве, я о жизни, и не надо махать на меня руками, я стараюсь быть адекватной. На самом деле я наверное скучаю по тебе. Почему так? Почему ты не знаешь? Блин, на что это всё похоже? Прости меня пожалуйста, но мне надо было с тобой пообщаться on-line. Вот так и вышло, что тебе придётся теперь напрягать зрение и прочие разные органы, чтобы прочесть это письмо. И это ещё не всё.

     ***       ***      ***
  Здравствуйте, здравствуйте!
   Вы нам звонили? Или это были не Вы? Теряюсь в догадках. И вообще теряюсь. Сегодня «всё было пасмурно и серо» (из стихотворения про гирю говномера), холодно и гадко. Хотела поехать с одним прикольным человеком, а меня не пустили. Послали в Педкнигу как курьера- работы другой нет. Вот. Я даже проходила по Камергерскому, там сидели такие чуваки клёвые, в барабаны стучали. Блин, и письмо моё разваливается. К чему бы это?
   Знаешь, я вот живу, живу, и мне так кажется, что так будет целую дерьмовую вечность. А ты как думаешь? Похожа я на Дракулу? А мне надоело. Наверное это кризис около-среднего возраста. Пред-менопауза. Надо наверное с пива переходить на антидапрессанты.
   Мать! МАТЬ!!! М.А.Т.Ь.!!!!!!!
   Как она меня зае…!!!
   Ты не поверишь, она может довести кого угодно за 60 секунд. Вот же мне повезло! Зато я нашла Эль (и эту Эль я не помню тоже). Она живее всех живых и улетает в Нижневартовск. Везёт! Хочу тоже работу с командировками, чтобы дома мне были всегда рады целую неделю в году повидать мою рожу.
   Вот видишь, как оно. У меня опять появилась потребность потрепаться, а кроме моей матери и не с кем. Блин, убейте меня кто-нибудь немедленно!!! Надеюсь ты там толстеешь? А то мне одной толстеть скучно. Вообще было-бы неплохо, если бы ты наелся бич-пакетов, набрался сил и позвонил кислой, маринованой Тинке в собственном бреду. Я бы сказала тебе- «Здравствуй, Кактуз, алоха, амиго!» или что нибудь в этом духе. Так что надеюсь на китайских поваров, которые завивают макароны в бич-пакетах красивыми зигзагами, и на то, что у тебя когда нибудь окажется много-много монеток по 2.50 рэ и мало-мало совести.
   Засим остаюсь сама не своя Тинка.

     ***   ***   ***
   Потрясающе!
   Я тут вспомнила, как выть на луну. Очень занимательно. К тому-же самой луны то и нету. Может есть такое созвездие Кактуза? А ещё я ненавижу Витаса, Баскова, Николаева и иже с ними. Знаешь, мой психолог тётя Лида однажды сказала, что пока я не буду знать, чего я хочу, так жизнь и будет жизнь мною вертеть. Теперь я наконец знаю, чего хочу, и даже пытаюсь делать что-то, но все планы по прежнему летят в pizdu. Почему? Может я хочу не того, что мне надо на самом деле? И вообще, как бы ты не плыл- по течению или против, это только видимость движения, один хер приплывёшь куда задумано, только не тобой самим. Вот так мне сейчас думается.
   Блин, вот ты появился, и моя совершенная и отлаженная система стала несовершенной. Когда мне теперь любить себя, ненаглядную, красить ногти часами и рисовать своё Эго? Теперь я нервничаю и не могу сосредоточиться на этих важных делах.
   ВСЁ ТЫ !!!!
   У-У-У-У-У-У-У-У-У-У !!!!!

     ***   ***   ***
   Ну и вот! Я снова с Вами! Я не вижу Ваших рук!!! И вообще я вас почему-то не вижу… Почему не позвонил? Хоть кто-то умный и отключил телефон, но ты-то всё равно!!! Мог бы!!! Позвонить!!! Вообще просто неделя обломов. Поехала в Олимпийский- а там ярмарка детской книги, абзец. Пока чухалась- исчезло солнышко, пофоткать не вышло- темень. Зарядила кое-как свой ФЭД, но кажется неправильно. И не представляю, как теперь плёнку вынимать. А вчера ездила на Горбушку- там, блин, одни телефоны везде. Зато нашла Sigma sa-7 за 9 тыщ всего. Не нашла зато «Коловрата». Но купила свою любимую «Skin», блин, за целых 70 рэ, а там, блин, одни сопли романтические. Так вот. Сейчас вот буду ей подвывать, вытирая сопли в такт. Что происходит, мне интересно? Ничего не хочу и не могу, да и не надо наверное ничего. Хоть бы гадость какая случилась, что ли! Ты спишь? Ну конечно. И что тебе снится?
   Слушай, а может можно сделать так- поставить твой телефон на прослушивание комнаты, а я буду, когда взгрустнётся, звонить и слушать, как ты храпишь. Не обижайся, я стебусь, потому-что боюсь сказать что-нибудь серьёзное. Однажды сказала- так этому очень удивились, не поняли и вообще испугались. Так-что радуйся, пока я стебусь- всё хорошо.
   Ну или почти всё.
   Кактуз, Кактуз, спой мне какую- нибудь песню на гитаре, а? Нечего делать дома, сыро там и скушно. А у нас начали топить вчера. А у Вас? Вот не успокоюсь теперь, пока не узнаю. Я бы даже тебе позвонила, но ты скорее всего до сих пор спишь, а я тебя это…

    ***   ***   ***
   Ну вот теперь я всё поняла, всё просто, мне вчера обьяснили, что я тебя люблю. Тебе об этом ещё никто не говорил? Вашими усилиями я стала совершенной истеричкой и мои припадки (Вы жа знаете о моих припадках?) стали посещать меня всё чаще. Вот ещё и осень тоже, обострение. Кактуз, ты меня боишься? А зря. Надо бы. Я сама себя боюсь.
Как твой Бред?
Как твой бред?
Как тебе мой бред?
   А у меня дома теперь жарко. И не спится. И не спиться б, няня!!! Что ты делаешь? Что ты думаешь? И почему по пьяне назвал меня братухой? Я что, мужланка? Или ты не воспринимаешь меня как женщину?
   Ответь!!!!
   Магнитофон сдох. Я же говорила тебе- «Не уходи.». Почему ты ушёл? Блин, и зачем всё это, а? Вот ты ведь знаешь- а молчишь. А я чем больше думаю- тем больше кошек на душе. Ты любишь кошек? Вот они вчера на меня накинулись и я целый час сидела в метро и ревела до заикания.
Не знаешь, да?
Кактуз, зачем я тебе? Что я тебе? Сам-то знаешь? Скажи тогда мне- и я буду знать, кого из нас удавить. Да здравствует мыло душистое да верёвка пушистая! Оле!
Я тебя МЯУ!!!

    --- На этом письмо закончилось.---

    ***    ***
   Вот так приблизился Новый год 2003-2004. Закончился предательством, начался… Ещё ведь не начался, мы с Димой оставили денег Синеглазке с Ксюшей для праздничного банкета, и отправились на работу. Заработали не то что неплохо, мы отлично заработали, за новогоднюю ночь по 600 долларов на рыло, напились шампанского так, что пузыри полночи выходили из носа, Димон под утро потерялся, на конюшню я приехал один примерно в четыре утра. Дима не поднимал трубку, я кинул сена Бреду, подарил приготовленный заранее подарок- прессованную соль и полное ведро моркови и сухарей, прилёг. Проснулся через час- ко мне на диван щемился Димыч, какая- то краля спала на стуле, уронив голову и подметая волосами пол, я напоил лошадей, потом вышел за ворота, поймал какого-то частника, загрузил обоих и мы поехали. Дима очнулся и рассказал, что уснул на коне, Малыш просто провёз его мимо конюшни и пошёл дальше, видимо тоже задремал, очнулся около метро «Рязанский проспект», как ехать назад- не знал, поймал ментов, они махнули рукой- «Туда.», а потом эта краля бухая, сказала, что покажет дорогу, так и доехал. Девчёнку подвезли до дома, Дима пел ей романсы и предлагал продолжить праздник с нами- но она отказалась, мы поехали дальше. Магазин уже был открыт, мы взяли бутылку шампанского и ящик пива на утро, зашли- дома никто не спал, стол был накрыт- все честно ждали нас, изредка клюя носом в тарелки с салатами. Кроме ранее описанных были Марго и НеПомнюКакЗовут парняга с паховой грыжей, которой он всем дурил голову, даже предлагал мне потрогать, за что чуть не схлопотал вилкой в глаз, мы сели, Дима уснул в обнимку с Марго, я ещё часов до десяти крепился- Ксюша уже спала, но потом обрубился без задних ног.
   Пьянка продолжалась ещё пару суток, я просто просыпался, похмелялся пивом, потом ел, пил, блевал, чистил зубы и опять пиво- сон- пиво, и всё по новой, в общем праздник удался. Приходили какие- то друзья Синеглазки, пока Троян спал на кухне- какой-то шустрый чувачёк успел переспать с его женой, был скандал, пьяные сопли, на Диминой кровати вместо Марго уже спала какая-то другая девица, а потом мне всё это надоело- и я уехал на конюшню. Там тоже пили, но понемногу, я поддержал- и следом приехал Димон, так вот начался для меня 2004 год.
   С Ксюшей мы встречались недолго, за это время она очень быстро от меня залетела и потом у неё был выкидыш, примерно в конце февраля мы первый раз расстались. Меня понесло по наклонной вниз- из-за работы на улице стал в больших количествах пить водку, чтобы не замёрзнуть, постоянно с Димой тягали на конюшню девчёнок- на нас кто-то нажаловался хозяйке конюшни, но так-как мы были единственные мужики и постоянно помогали всё чинить-таскать, то она просто отдала нам свой «кабинет», и мы продолжили куролесить там, за тоненькой перегородкой от общей комнаты.
   Кстати, хозяйкой конюшни была Л. Борисовна (Далее будет просто- Л.Б. Имя не упоминаю, так надо.). Классная тётка, поначалу я её побаивался и старался уйти пораньше и придти попозже, чтобы с ней не столкнуться, но потом как-то всё-таки уснул пьяный- и проснулся от задорного ржания лошадей, которые приветсвовали её. Голос у неё был зычный, слышно было её ещё от ворот вет.института, лошади её узнавали и приветствовали, всё таки кормилица, и всегда хорошо относилась. У неё был любимый старый конь, на сколько мне сейчас известно- в честь него она назвала свой новый конно-спортивный клуб, сама она спортсменка со стажем, вроде даже мастер спорта то ли по выездке, то ли по конкуру, врать не хочу, не помню. Конь её был на пенсии, она сама с ним гуляла, в хорошую погоду садилась верхом и ездила в парк недалеко от конюшни дать коню порезвиться и поесть травки, ухаживала и леляла как могла.
   Так как я в тот день был единственный на конюшне- я попал по полной. Меня запрягли почистить пару денников, таскать корма, подметать прилегающию территорию. С людьми Л.Б. не церемонилась, но и не наглела, просто использовала рационально все трудовые ресурсы, на которые можно было перевалить часть своих забот. После мы с ней неплохо подружились и плохо расстались, но об этом позже.
   Вот в таком темпе я встретил весну. Спился, частенько стал оставаться на конюшне- лень было ехать домой, с Синеглазкой мы поругались- и я опять вернулся, но уже с Димой, к тёте Марине, Ксюша ещё раз нарисовалась- и мы даже прожили вместе у неё недели три, а потом опять расстались, март сменился апрелем, на наши с Димычем похождения уже не обращали внимания и даже подшучивали, находя спящую где-нибудь на сене очередную красотку. Примерно в середине апреля на конюшне появилась Ольга.

    ***    ***
   Я раз несколько начинал. Хотел рассказать, что вот она вплыла- и я влюбился. Или впорхнула, а я выпал в осадок и стал невидимым облачком пара. Враки это всё. Ведь надо правду писать. Вот и пишу.
   О том, что приедет скоро девчёнка, которая, по словам Л.Б., крутая, и нам с Димоном не обломиться ничего- так что даже и не пытайтесь, и вообще она вся такая растакая, а мы ей в подмётки не годимся, короче мы заранее ждали мегеру. Девчёнки, которые её знали, говорили, что она «хорошая, но странная.», но зная женский нрав обосрать всех, кроме себя, я как-то не парился особо.
   А на самом деле Ольга- это отдельная жизнь. Или даже книга. Это Человек для меня до сих пор не просто с большой- с Огромной буквы. Как-то так.
   Помню, как она первый раз появилась. В коротенькой джинсовой юбочке, в какой-то там секси маечке. И с Лёшей. И с конём. И с теплом весны.
  Пришла она не одна. Привёз её этот самый Лёша, её друг, который оказался не друг, а любовник, у которого была жена и ещё пара любовниц, человек всегда при бабле, не жадный, весёлый и компанейский, всегда мог вывести человека на разговор, следом привезли коня Багратиона- а попростоту Борьку, в общем человек пришёл на постой. Я в то время опять был «мартовским котом», как поговаривала Л.Б.- постоянной девушки не было, да и не хотелось, мне больше нравился такой образ жизни. Потом пришла Марина- «зубы расчёской», как прозвал её Димыч за широкие щели между зубами, склонная к полноте дивчина, потом заехала посмотреть коня её подруга Юля со своим парнем Антоном, которая тоже когда-то там на ком-то там ездила, работала и постоянно расказывала одни и те-же истории, в общем пришла на конюшню Оля плюс толпа.
   Если честно, помню всё как-то сжато, обрывочно, но попытаюсь более-менее описать. Сама Ольга на выезда ездила не часто, постоянно где-то пропадала, привозила сушки коню и новости- понятно, она жила тогда ещё не конюшней, Лёша подарил ей коня, как она и мечтала, а сменить образ жизни не успела. Работницей на Борьке стала Марина. Я не смог этого пропустить- и после очередной пьянки мы с Мариной стали спать вместе. И такое бывает. Подобное было с Пифовской Светкой, и чуть не приключилось с Надей- но я так и не помню, почему обломалось- но очень хотелось.
   Близился мой день рождения- я отложил денег, ведь это была моя первая днюха, которую я праздновал за последние пять лет на воле, поэтому решил отгулять на полную катушку. За неделю до дня рождения я пожелтел- думал желтуха, побежал к врачам- оказалось, что от постоянной пьянки у меня стала отказывать печень. Помню то состояние- я ел, но пища не переваривалась, блевал, но стоило выпить немного водки или бутылку пива- и всё приходило в норму, желудок работал, а я ещё больше желтел. Надо было бросать пить, жрать таблетки- но я не мог пропустить собственную пьянку, свою днюху, так долго планируемую, решил отложить лечение на неделю, после днюхи бросить и не пить. 30-го апреля, в сам день рождения, не праздновали, перенесли на 1 мая, точно не помню почему, может попало на выходной. Марина 30-го притащила огромный торт- оказалось, что она работает в какой-то там кафешке, и ей его испекли бесплатно, только продукты она купила, понатыркали свечей, помню в тот день был коваль, ковал лошадей, дядя Юра, офигенно добрый человек, пригласили и его на чаепитие, но Ольги не было. Её не было и на основную пьянку- зато было много других, просто знакомые по другим конюшням, пригласил даже Ксюшу, приехала поздравить и осталась до победного конца ещё одна девушка, которая постоянно каталась на Бреде, забыл её имя, она встречалась с каким- то мажором и он всегда оплачивал все её прихоти. В общем я собрал всех, кого знал.
   Начали мы у Туси. У её мужа, Сергея, была машина, я попросил его помочь с доставкой продуктов из магазина на конюшню, мы часиков в 11 утра набили багажник бухлом и едой, купили около двадцати килограмм мяса и курицы, литров по десять водки и вина, ящик пива, короче затарились по полной и поехали к Тусе домой мариновать шашлык. Пока Сергей колдовал с мясом, повыгоняв нас всех из кухни, мы с Тусей и её подругой Надей как-то незаметно приговорили бутылку водки и по паре пива и завалились спать до вечера. Проспались, Сергей завёз нас на конюшню. Мангала не было, только шампуры- жарили в чугунной какой- то посудине, вроде б как это была когда-то кормушка для коровы. Столы разложили в самой конюшне, в общей комнате-раздевалке, девчёнки помогли с салатами, потихоньку подтягивался народ, все друг-друга знали, а кто не знал- знакомились, пьянка продлилась часов до двух ночи. Были ржачные истории, были песни под гитару, которую я заранее притащил на конюшню, девочку по кличке Путин облили кетчупом- не помню за что, но выглядела она кроваво, концовку я не помню- я тупо нажрался и завалился спать прямо тут, кто-то прибрал всё со стола, спрятал остатки в холодильник, чтобы крысы не растащили, кто-то закрыл конюшню на все замки- и 2-го мая я проснулся один, взрослым, двадцатишестилетним пареньком, в обнимку с овчаркой, которая сторожила конюшню, и жутким похмельем.
  Разбудил меня мочевой пузырь. Держась за стены, я выбрался на улицу- было около семи часов утра, свет солнца был виден- но само оно скрывалось где-то за кирпичным забором, отделявшим конюшню от внешнего мира. Трясущимися руками пооткрывал замки, напоил всех лошадей, раздал корм и сено, открыл шкафчик- там осталась припрятанная литровая бутылка вина, вынес кресло на улицу, вместо столика поставил перевёрнутое ведро- солнышко уже вовсю грело, стало тепло и хорошо.
   Кайф.
   Помню, что выпустил Бреда погулять, он всегда был мой личный дворник- усердно собирал все сеннинки и овсинки, оброненные при раздаче корма, я пил вино, засыпал, просыпался, курил, бегал по нужде, опять пил, спал, раздал обед лошадям- приехали Пепловская со своим парнем, Виталиком, достали недожаренное прошлым вечером мясо, недоеденные салаты, Пепловская извлекла и недр своей дамской сумочки заранее купленную водку- похмелялись мы до вечера, сами собой нашлись и пиво, и пара бутылок водки- опять толпа, опять гитара, потом покормили лошадей- и я поехал домой отсыпаться.

    ***    ***
   С утра пошёл в артеку. Набрал таблеток лечить печень и бросил пить. Дня три организм отказывался работать- я похудел, голова кружилась, плюс мозг старательно убивала депрессия и предлагала пойти и напиться- я вяло боролся и жрал таблетки, на выездах не мог работать- ну как можно трезвому разговаривать с незнакомцами, это абзац, я не знал, но и тут выручил Дима- пил за двоих, веселил народ, в общем мне оставалось только посадить в седло очередных желающих ощутить себя ковбоями, откатать положенные 100 метров и помочь слезть. Вообще состояние было дурное- я возненавидел людей, себя, ночной шум Москвы, только лошади и спасали, на конюшне я стал общаться с ними больше чем с людьми. Хотелось убить кого- нибудь, потом себя, потом ещё пару человек и опять себя.
   Немного позже, когда я свыкся с трезвостью, вет.институт открыл собачью послеоперационную передержку для собак, по указу Лужкова специально обученные люди вылавливали стаи бродячих собак, в прилегающей к институту клинике их стерилизовали, лечили, приглядывали за ними, а потом те-же собаколовы отпускали их обратно. Защитники животных настояли, чтобы собак не усыпляли, Лужков поддержал, правительство одобрило- а Л.Б предложила мне постоянную работу конюхом и по совместительству смотреть за собаками, кормить и убираться. Платили неплохо, за всё в куче около 18 тысяч, в то время бешенные деньги, я перестал ездить домой, а потом и полностью переехал на конюшню жить. Ветврачи научили меня ставить капельницы собакам, делать уколы- я стал ещё больше зарабатывать, на выезла теперь ездил только на выходных, так-как не хватало сил и времени. Потом оказалось, что Бред на самом деле не Туси- хозяин некий Боря, фанат рыцарских боёв, человек большой, весом более сотни килограмм, что-то они с Тусей не поделили, и Бред перешёл в мои руки.Как мог я его лелеял, лечил и сильно не напрягал- работа позволяла оплачивать постой коня. В общем научился жить трезвым, зарабатывать деньги руками, желтушность прошла, организм работал как часы, Дима притаскивал девчёнок себе и мне, жизнь шла если не в гору- то по крайней мере вверх. Ольгин Алексей каким-то макаром свёл меня со своей любовницей Полиной, которая была старше меня на 7 лет, но выглядела младше, я стал с ней встречаться, пару раз в неделю приезжал ночевать, помню как она намекнула- «Смотри, Кактуз, осторожнее, я девочка влюбчивая.», но для меня это был просто секс с красивой и стройной, у неё была
дочь лет так 12-ти, так- что никакого будущего с ней я не видел. Но ведь наверное почти любил. Или всегда желал. Вот такая она была.
   Ну вот как-то так прошёл май. Ольга рассталась с Сергеем, Алексей купил ей ещё одного коня- Рыжего, будёновец, красивый, какой- то поначалу нервный, но это и понятно, новый для него мир, помню как Ольга первый раз выехала на нём в город-  не работать, просто ознакомить коня с окружающим миром. Рыжий был диковатый, никогда не видел города, машин, от всего шарахался- но Оле хватило и опыта, и сил успокоить его. Наверное она была сильной личностью- Рыжий подчинился без кнута, одним пряником, стал любимчиком- последующая его судьба печальна и до сих пор давит мне на сердце, но и об этом позже. Потом у Ольги подошло день рождения- я не оказался в числе приглашённых, я же не пил- но с ними ездил Димыч, рассказал, что Лёша снял два номера в гостинице, была пьянка и проститутки, и ещё кто-то. Я слушал и завидовал- я никогда в своей жизни до сих пор не был в гостинице, не знаю, как там и что, это наверное клёво, когда тебе всё дают, всё-всё, что захочешь, просто по щелчку пальца, лишь бы хватило денег. Но я такой, какой получился, я даже в ресторане до сих пор ни разу не был. И на море. И дальше бывшего СССР. Наверное я слишком русский.
   В середине июня я опять запил. Не сразу конечно. Тяжело каждый день наблюдать чью-то пьянку, тянуться к алкоголю и отказывать себе. Поначалу я стал покупать безалкогольное пиво, всё таки пил лекарства, сидел за компанию, пил и грыз сушённую рыбу, оказалось- ерунда, в голове ноль, чисто вспомнить вкус пива с рыбой, но не больше. Сорвался. Начал с пива- ну а потом опять вошёл в привычное болото, шагнул- и так и не выбрался. И не жалею. Так оказалось самое то, что надо.
 
                Жизнь шестая.
                - У тебя были моменты, когда смотришь человеку в глаза и чувствуешь,
                как они заглядывают тебе в душу,
                и весь мир вокруг замирает, хоть на миг?
                - Да!
                - Ну, а у меня нет.
                К/фильм «Мне бы в небо.»
    ***    ***
   И вот настало то самое утро. Наверное можно было бы попытаться назвать «день икс» или ещё как, но на самом деле это было обычное утро обычной конюшни 2004-го года. Был конец июня, мы частенько в хорошую погоду лазили бухать и загорать на крышу конюшни, закидывая туда матрасы, покрывала и просто лошадинные попоны- такие мы были. Не помню точно как все напились- но я был конюхом, должен был накормить лошадей завтраком, после выезда на конюшне остались Димон, Лёша, Ольга и я. Дима с Лёшей не выдержали- к рассвету уже спали на диване, мы с Ольгой просто жрали пиво, бегали в ночник за добавкой, опять пили, настало утро- я напоил и накормил лошадей и предложил ей пойти позагорать на крышу. Захватили пиво, залезли, легли- день был с самого утра жаркий, взяли с собой радио- тогда мы оба постоянно слушали «Новое Радио», пьяные кому- то подпевали, о чём- то говорили, а потом было как было. Было хорошо.
   Я понимал, что она не моя, да и у меня Полина- а у неё Лёша, но всё произошло- не поменять, время не открутить назад, я ей потом сразу всё и обьяснил, что да как, предложил не афишировать то, что произошло- потом мы это не раз повторили, я забил на работу, взял выходной, мы уехали к тёте Марине- Дима остался за меня работать, потом разьехались- она домой, я на конюшню, потом на ночь опять ко мне, потом опять, и опять. Первые недели полторы я скрывал нашу связь, кроме Димы никто не знал, Оля была в курсе, что я встречаюсь с Полиной, может даже и злилась- но я знал, что у неё есть Лёша, так-что если злость и была- то взаимная. Странно сейчас это вспоминать, дурдом какой-то. А потом просто вечером на конюшне я подошёл к столу, где она сидела в компании девчёнок, со всеми поздоровался- а её поцеловал. Пепловская так и застыла с недоподнесённым ко рту стаканом. Туся всё поняла. На остальных мне было посрать.
   Немного позже она сказала мне, что любит- я растерялся, я признавал все чувства- но любви боялся как огня, поэтому ответил прямо, что не знаю, что мне с этим делать. А ведь я реально не знал, что мне делать. Попросил пару дней на раздумья.
   На следующий день я позвонил Полине и всё честно рассказал- какой смысл врать. Не было не истерик, ни соплей, короткое- «Неожиданно конечно, но как знаешь.», сказал Ольге, что порвал с Полиной. Рассказали Алёксею- он немного попереживал, но не подал виду- просто вычеркнул Ольгу из числа любовниц и переписал в друзья.
   Так мы стали встречаться.
 
    ***    ***
   Ольга. Я даже не знаю, как её описать, а точнее как описать то, что я к ней чувствовал. Она просто стала для меня всем. Не в один день- это был долгий процесс, но она взяла и сама того не желая вытеснила собой всех остальных. Правда. Мы стали вдвоём делать всё- постепенно я извинился перед Димой, и на выезда мы теперь ездили c ней вдвоём, она часто оставалась после выездов со мной на конюшне, помогала конюшить и смотреть за собаками, я тоже помогал ей с её двумя лошадьми, познакомился с её семьёй, не буду сильно описывать, не имею права, у нас было много общего и в то же время разного, я её учил быть прямолинейней и более жестокой, она меня учила быть добрее и честнее, я с её помощью открывал для себя совершенно другие стороны мировоззрения- для меня это было как заново переоткрыть самого себя. Оказалось, что во мне много хорошего, как она мне показала- то, что до этого я считал банальщиной и даже не думал об этом. Короче, она вошла плотно в мою жизнь.
   Было ещё день рождения Пепловской. О, это была великая пьянка. У самой Натальи дачи не было- поехали к её подруге, фиг помнит в каком направлении и за сколько километров от Москвы, на нескольких машинах, там было всё, что надо для отдыха на природе- три жилых комнаты, беседка, колодец с водой, недалеко пара магазинов с бухлом и баня. Компания у нас была дружная- мы хоть и частенько ругались между собой, но для посторонних это был закрытый, наш личный, конюшенский мир, защищаемый всеразличными способами. В городе мы постоянно прикрывали друг- друга, и стоило одному позвонить, что проблемы- скакали все, кто как умел, и было по барабану на заработки и личные неурядицы- на выручку должен был придти каждый. На конюшне помогали друг-другу и постоянно справляли толпой все праздники. Наверное больше ни в одной конюшне никогда не будет подобного коллектива- мы были даже не коллективом, мы были отдельным сообществом. Даже сейчас, вспоминая, понимаю, что подобного коллектива у меня не было и не будет наверное уже никогда.
   Я же остановился на даче.
   Помню, как пытались начать трезво и красиво- девчёнки сделали стол, мы с Лёшей натопили баню и натаскали воды, сделали шашлыков- но потом началась банальная пьянка, мы с Ольгой стебались, развели девчёнок раздеться в бане и потом сфоткали их голыми, фотка-огонь, все принцессы с голыми сиськами, а потом и я нажрался, сидел в предбаннике пьяный и не соображал, кто я и как сюда попал, Оля отжала мою кофту и щеголяла в ней- о, она была для меня суперсекси, кто- то спрятал мои трусы- и я двое суток бегал голышом. Легли спать в общей комнате на трёх кроватях- я с Олей, Туся с Путиной и Надя отдельно. Мы старались не скрипеть- но девки нас закидали лифчиками и обломали весь кайф.
   На следующий день с самого утра допили остатки водки, поехали купаться, потом через магазин обратно- деньги у всех были на исходе, Лёша достал заначку в сто баксов- пообещали отдать, ага, ну кто по пьяне не пообещает отдать, хозяйка дачи сказала, что у деда года три в гараже стоит пару ящиков просроченного вина- долго не думая ушло и оно, утром все умирали с похмелья- но праздник удался, позавтракали бич-пакетами и поехали обратно.
   
    ***   ***
   Вспомнилось, как мы полезли на крышу. В то время Алексей частенько привозил либо свою жену, либо очередную пассию в центр попить с нами пива и покатать на лошадях. В ту ночь было также, они с женой гуляли в центре, мы с Усей были на выезде, а по пути назад не знаю как попали во двор этого дома. Дом этот стоял вдоль Волгоградского проспекта, прямо рядом с конюшней, с покатой жестяной крышей и кучей антенн, вентиляционных шахт и ещё чего-то, торчащего и наверное очень нужного. Мы каждый день ездили мимо этого дома- но во дворе оказались впервые. Я увидел пожарную лестницу- и попытался на неё залезть, нашёл какой-то валяющийся поддон, приставил к стене- получилось, залез- это был шикарный вид. Мне он напомнил сразу все крыши моей жизни, единственной девятиэтажки на весь район в Павлодаре, крыша моего дома, а ещё крышу, где я как-то встречал рассвет в обьятиях красивой незнакомки, которую втретил в мае 1998-го и потерял в тот-же день.
   Странная была встреча. Мы с Бульдозером после очередного гоп-стопа оказались в районе Жулебино. Как туда попали- не помню, но вот заехать- заехали, а назад выехать не успели- перестал ходить транспорт. Было тепло, было начало мая, уже не весна- это было полноправное лето, ночи были тёплыми, Лужков ещё не все подьезды запер на домофоны и не все крыши на замок- мы набрали пива и брели с Бульдозером, пили пиво, ржали с чего-то своего и искали открытый подьезд.
   Около одного из домов в это время какая –то девушка как раз открывала подьезд- мы подошли, я соврал, что- «К Васе с седьмого.», втроём вошли в лифт, ей было выше- мы вышли, подождали, пока утихнут её шаги и послышиться стук закрытой двери и пешком пошли наверх. А она стояла на площадке, плакала и курила. Сам собой завязался разговор- я ей признался, что мы просто зашли в подьезд переночевать, она рассказала, что постоянно ссорится с мамой- открыла дверь и пропало желание идти домой, в общем мы разговорились. Звали её Галина. Спросила, не хотим ли мы есть, мы отказались, всё таки там мама и не хотелось проблем для Гали, извинились и пошли наверх с пачкой газет под мышкой. Крыша оказалась открытой- мы залезли туда, вид был обалденный- виден был МКАД и Новорязанское шоссе с вереницей красных огней в одном направлении и белых в другом, с другой стороны горели огни окон соседних домов, волшебство. Мы забрались на крышу над крышей- будка лифтовой шахты, легли, Бульдозер сразу уснул- а я ещё сидел, наслаждался видом, курил и попивал пиво.
   Вдруг послышался скрип двери выхода на крышу- я выглянул, вышла наша новая знакомая, Галя. Я просто смотрел, как она озирается, в попытках взглядом найти нас, положила на пол какой-то пакет, потом подошла к краю крыши и встала на парапет. Я испугался, что она решила сброситься, но боялся сказать и слова- а она так стояла ещё минут пять, раскинув руки и запрокинув голову вверх, я уже стал потихоньку, стараясь не шуршать газетами, пробираться к краю нашей крыши над крышей, чтобы спуститься и поймать её, но она сама спустилась, села на корточки, облокотившись спиной о стенку лифтовой, и ушла в себя. Я шёпотом её окликнул- она не сразу поняла откуда, пришлось повторить- задрала голову вверх и улыбнулась мне. Это была волшебная улыбка волшебного человека. А может ночь и романтическое настроение подыграли мне немного.
   Я спустился- оказывается, она принесла нам одеяло и бутербродов. Так мы с ней и сидели под одеялом на крыше, смотрели на огни МКАДа, пили пиво, сначала сидели просто плечом к плечу, потом я её приобнял, а потом мы стали целоваться. Так мы и встретили рассвет на крыше- голые и закутанные в одеяло. Потом она собралась и ушла, оставив нам одеяло, сказала, что потом его заберёт, я накрыл Бульдозера, а сам так и остался дремать на том самом месте.
   Я спустился с крыши, мы с Ольгой отвели лошадей на конюшню, позвонили Лёше, предложили приехать к нам на крышу, дождались его с женой- и мы вчетвером полезли наверх. Что-то в них, в крышах, есть волшебное. Может ощущение того, что между тобой и небом нет больше ничего- ни проводов, ни потолочных плит, а может ощущение Бога- ты посматриваешь на всё сверху вниз и никто тебя не видит, ведь всех нас научили смотреть под ноги, но никак не наверх. Так мы тогда простояли полчаса- каждый в своих думках, любовались ночным городом с полоской рассвета где-то вдалеке, а потом пошли на конюшню.

    ***    ***
   В такой вот волшебной идиллии прошло лето. Туся отжала обратно как-то у меня Бреда и забрала его на новую конюшню, а с ней ушла и Надя со своим конём Паслёном, Лёша дал мне в долг денег на коня- купили Данилу, маленького коника, дерзкого, похожего на араба, постепенно наступила осень, а мы всё никак не надоедали друг- другу. Для меня это было даже странно- по сути я социопат, я устаю от людей очень быстро, или делаю так, чтобы люди сами от меня устали, в этом я преуспел. Но с Олей всё было как-то иначе. Я не старался даже- просто так само получалось, что я менялся, не замечая этого. Зима была тёплой- мы уже считались для остальных крепкой парой, Лёша окончательно перестал делать попытки вернуть Ольгу в списки любовниц- не перешагивал границ, остался человеком, я до сих пор не могу понять как. А потом пришла зима.
   Дима уехал от тёти Марины и перебрался на конюшню, спал в общей комнате на диване, Ольга ездила домой от силы раз в неделю, ушла Пепловская, Шурка. Коллектив потихоньку распадался. Мы стали с Л.Б. очень хорошо общаться, она постоянно привозила нам поесть домашней еды, посмеиваласьс нашего бомжевания на конюшне- но по доброму. Новый год мы отработали опять неплохо- смогли с Ольгой пробраться за кордон, отделяющий гуляющую пьяную толпу от города, не успевали катать- пока с одной стороны помогали кому-то слезть с коня- с другой уже кого-то закидывали, люди стояли в очереди, чтобы покататься, было суперски- мы, кони, концерт, салюты, бабло рекой, море бухла, пронесённого кем-то мимо ментов- праздник был клёвый. Естественно на конюшне потом продолжали праздник- денег и бухла хватило ещё на неделю. А потом ударили морозы, заработки упали, где- то под конец февраля Л.Б. приехала и сказала, что Рыжего ищут- мол конь краденый, документы подделаны и она случайно столкнулась с хозяйкой, у которого украли Рыжего, но была тут какая-то фальшивость, когда Л.Б. говорила- прятала глаза, и мы поняли, что дело нечисто и коня просто кто-то присмотрел. Начались песнопения- если приедет следователь конфисковывать- отдам, не буду я тут бороться за вашего коня, мне проблемы не нужны. Долго решили не думать- надо сваливать.
   Не помню уже как- но нашли временный постой в Ясенево, договорились на десять дней, пока будем искать нормальное место. Уезжали ночью, втихую, пока Л.Б. была на даче, сделали для всех вид, что задерживаемся, дождались когда все уедут- и свалили. Остались должны Л.Б. что-то около семи тысяч рублей, но точно уже не помню. Честно верили, что обязательно за пару месяцев отдадим. Не отдали.
   Лёша и тут помог, молодец он тогда был- перевёз всю амуницию, кормов, заплатил за постой. Оля подняла все старые знакомства- вспомнила, как она когда-то стояла в деревушке Беседы, сразу за МКАДом, у какого- то дяди Лёши, поехали туда, но у него было занято- там стояла наш будущий конкурент, Светка Б., но дядя Лёша всё равно помог- свёл нас со своим другом, дядей Мишей, деревушка немного подальше, в паре километров от Бесед, Мамоново, заехали, посмотрели- сарайка для свиней, холодная комнатка в доме, но деваться было некуда, обговорили цену, ударили по рукам- так мы начали жить сами-себе хозяевами. Первые дня четыре жили у Олиной бабушки- потом стали ездить в Мамоново.
   Было сложно- пару дней ночью работали на выезде в Ясенево, потом на моторе ехали в новый дом, приезжали с утра, поставили буржуйку- было много дыма, но мы и тут справились, спали пару-тройку часов, потом вставали, ломали и перестраивали сарайку, делали просторные денники, потом забили на выезда- днём работали, ночевали опять у бабушки Ольги, помогал во многом Лёша- за десять дней была готова конюшня. Не супер, но на первое время нормально.
   Пришло 19 марта. Как назло, март в тот год выдался холодным, а в ту ночь вообще дул пронизывающий ветер, колючий снег кидало горстями в лицо и за шиворот. Ехали вдоль МКАДа- нас сносило, Ольге было тяжелее- она ехала на Боре и Рыжего тянула в пристяжке, выпитая водка выветривалась через 15 минут, когда осталось километров пять- Ольга не выдержала, заплакала, отморозили всё- руки, ноги, носы. Но добрались. Поставили лошадей, растопили буржуйку, немного отогрелись и пошли поить лошадей. Решили подогреть им воды- лошади тоже настрадались из-за этих передряг, дали побольше сена и пару дней не трогали- сами осваивались и они отдыхали.
   Начались наши трудовые будни.

    ***   ***
   Как и всегда бывает, сразу после морозов и метели пришла оттепель, оттаяли дороги и люди, висели и таяли сосульки, солнышко стало вовсю пригревать- весна победила зиму и отправила в нокаут. Денег много не было- помогла Олина мама, мы купили кормов на пару недель вперёд, поначалу, когда начали ездить в Марьино- к нам подьезжали девочки, работницы Светы, и говорили- туда и туда не суйтесь, это наши точки, мы как неприкаянные ездили по району, не зная, что тут да куда, но как то само-собой получилось, что мы вошли в ритм, начали потихоньку зарабатывать, потом к нам попросилась девочка, сбежавшая от Светы- появилась первая работница, работа пошла. Днём мы подправляли и достраивали нашу конюшенку, решили поднять крышу на метр- лошади тёрлись об потолок, немного утеплить, в общем переделать до следующей зимы. Вообще было клёво- в конце улицы огромное поле, не засеянное, в паре километров- озеро, для близкого к Москве довольно чистое на то время, во дворе стоял мангал, близился мой день рождения, хозяин дома относился к нам хорошо, даже предлагал помочь, если что, с кормами, в общем для нас и лошадей это было прекрасное место. Особенно для лошадей. И для нас.
   У нас не было как таковой романтики как в книгах или в кино. Мы просто встретились, занялись поначалу пьяным сексом, потом трезвым, потом взглянули друг-другу в глаза, потом потихоньку пробрались в душу, и нам обоим там понравилось и даже стало уютно- мы там поселились. Мне почему-то казалось, что навечно. Наверное так и надо было сделать- стараться, чтобы это никогда не прекращалось. Но быт, алкоголь, молодые глупые года. Всё стало как-то ломаться. А Мамоново окунуло в быт по самые уши.
   Мы стали драться. Не то чтобы сразу- вошли и набили друг-другу рожи. Нет. Я первый стал поднимать руку. Нажрался- это не так, это не по моему… Ольга поначалу терпела, плакала, я её жалел, но сердце черствело, и я перестал обращать внимания на слёзы. А может не только моё сердце, а это такая особенность рода людского- черстветь. Душа перестала быть душой, она перестала ронять слёзы, а потом и она научилась давать мне сдачи. Но я забежал вперёд. Но это было.
   В общем мы зажили. Справили мою днюху- не скромно, но и гостей толком не было, приехал Дима, потом заехал на шашлычёк Сергей- муж Туси, потом дядя Миша. Напились конечно. Помню, телек в окошко выставили и пили, смотрели ТВ, ржали, опять пили. Ничего нового.
   Первым ушёл Данила. Л.Б. через подругу передала, что готова взять в счёт долга Даньку- мы согласились. Денег мы толком ещё не зарабатывали, а предложение было идеальным- работать на нём никто не хотел, справлялся с ним только я. Шло лето, Рыжего с Борей мы после выезда кормили, поили и выпускали в поле. В конце улицы шла какая-то стройка- хозяева выкатили бочку и каждый день наливали полную водой- для лошадей, они гуляли сколько душе угодно, валялись в траве и потом сами возвращались к калитке, дремали в теньке и ждали, когда их запустят. Ольгу они очень любили- стоило ей придти на край поля и начать их звать- они наперегонки бежали к ней, задрав хвосты. Вот такая у них была дружба. Хорошая.
   Сейчас невозможно сказать, хорошо мы жили или плохо. То, как мы жили вдвоём- не укладывается в эти рамки. Но по любому жизнь наша была интересной. Как-то так. У нас частенько кто-то бывал, то Лёша приезжал с друзьями, включая Полину, на шашлык и рыбалку, и мы ехали с ночёвкой на озеро, брали с собой Рыжего и Борю, все купались, балдели. То Ольгины друзья- Юлька с Антоном приезжали- тоже была попойка и веселье. В Марьино у нас появилапсь своя точка- около клуба «ПМЖ», не знаю даже, есть ли он там сейчас. Точка приносила стабильный и хороший доход, лошадей мы сильно не напрягали- приезжали и стояли там часа четыре, потом ехали обратно, в общем жизнь шла.
   Подошло Ольгино день рождения- толком даже не помню, как и что там было. Если не ошибаюсь- то были всё те же Юля с Тохой, пили, курили, говорили. Вообще мы много пили Ну и ладно. А потом пришёл тот хреновый день.

    ***    ***
   Была наверное середина июля. Лёша позвонил часов в десять утра- мы ещё спали после выезда. Сказал, что отдыхает на озере с друзьями, судя по голосу отдыхали они не первый день, не жалея денег на спиртное. Сначала попросил пригнать лошадей покататься- я ответил, что через часа три, не раньше, пусть отдохнут после ночи. Но пьяному тяжело обьяснить- и разговор плавно перешёл в повышенные тона, Алексей требовал пригнать ему лошадей, орал, что это его лошади и он волен делать с ними всё что захочет, а мы должны ему по гроб жизни, и прочее в таком духе. То я, то Ольга сначала мягко, потом более грубо обьясняли что нет, и точка, лошади отдыхают. В конечном итоге Лёша был послан туда, куда посылать некрасиво.
   На следующий день он пригнал коневозку. Я был на него зол- даже не стал выходить, Оля вышла одна, отдала ему документы, попрощалась со своими любимчиками- и вернулась в слезах. Коневоз увёз двух её друзей.
   После Ольга позвонила маме, та в то время сдавала квартиру и могла помочь деньгами, попросила купить ей коня, мама дала согласие- так появился Гоша. Примерно через неделю на мамины средства появился и Ваня. Настоящих имён их я не помню, они сразу стали Гошей и Ваней. Так проще. Оба бали низкорослые, довольно-таки дружелюбные, сразу запомнили где дом, поначалу мы выводили в поле и следили за ними, чтобы не убежали- но потом стали оставлять их без присмотра. Гоша был разведчиком- постоянно уводил Ваню с поля куда-нибудь погулять, поначалу мы волновались, бегали, искали, но привыкли- к обеду они всегда возвращались домой.
   К зиме конюшня была готова. Внутри поставили печку на случай морозов, всё утеплили, крышу подняли, сделали каждому коню по окошку- они постоянно стояли и попаливали за нашими передвижениями по двору, так смешно было за ними наблюдать- головы торчат, губёшки шевелятся. Вообще нам там было хорошо.
   Позже мы через знакомых узнали, что Лёша отвёз Борю с Рыжим к Пепловской- Оля позвонила ей, чтобы узнать, как у лошадей дела. Как-то скомканно та ответила- всё хорошо. Решили сьездить проверить- Оля очень волновалась, всё таки Рыжий быд её любимчик. Приехали не предупредив, через девочек Оля узнала, как туда пройти, долго бродили среди какого- то заброшенного посёлка с пронившими деревянными домиками, нашли.
   Конюшней это тяжело было назвать. Сарайки на три головы, сколоченные из поддонов, причём даже крыши была из них, и всё это обшито фанерой и накрыто рубероидом. Никого не было видно, мы не стали без спроса ходить- сели в сторонке и стали ждать. Часа через полтора приехала Наталья со своим парнем Виталиком, не поняла конечно, что мы тут делаем, но как-то быстро пришла в себя, повела показать, как там Боря поживает, спросили, где Рыжий- «Там, в поле.» -неопределённый взмах рукой в непонятные дали. Было уже поздно, мы убедились, что вроде всё в порядке, и поехали домой. Пепловская была из тех людей, что могли задурить голову кому угодно за пару минут. А через пару дней позвонили Олины знакомые и сказали, что на самом деле Рыжий погиб ещё в тот день, когда его Лёша забрал. Дама, которая перевозила Рыжего и Борю, спешила и плохо их привязала, плюс пол был скользкий, в общем Рыжий упал, ноги его попали на ту часть, где стоял Боря, Рыжий видимо пытался встать- задёргал ногами, Боря в панике стал прыгать- проломил Рыжему грудь и разбил голову. Умер он через буквально полчаса после того, как их привезли.
   Оля записала этих людей во враги. И Лёшу, и Наталью. Сразу. И за то, что угробили любимого коня, и за то что даже не сказали о случившемся, даже когда мы приезжали, а малодушно умолчали.
   За предательство.
   
    ***    ***
   В середине августа дядя Миша предложил Ольге работу- он арендовал кафе на рынке, рядом с городом Развилка, и искал себе продавщицу. По пьяне пообещал пятнадцать тысяч в месяц- на те дни хорошая зарплата. Ольга согласилась, я ездил с ней поначалу, помогал по кафе, грел еду, таскал ящики, был её личным подсобником, на выезда стали постоянно ездить работницы, потом я что-то не поделил с дядей Мишей- Ольга осталась в кафе одна. К первой зарплате дядя Миша позабыл про свою щедрость- пытался отделаться девятью тысячами, но Оля встала в позу быка- и ему пришлось раскошелиться. Позже она затянула туда подругу Юльку- они стали работать посменно, два через два дня. Постепенно пришла осень. Я частенько заходил к ним в кафе, пил пиво, общался с постоянными клиентами, познакомился там с Ильнуром- парнишкой лет двадцати, который запал душой и телом на Юльку и постоянно приходил в кафе поболтать, а заодно и попытаться поухаживать за ней.
   Ильнур работал в гараже. Летом ездил на автопогрузчике- разгружал и загружал машины, зимой занимался предпродажной подготовкой и ремонтом снегоходов. В очередную пьянку я спросил, не нужен ли им бестолковый работник, Ильнур пообещал спросить. Так я попал на ремонт снегоходов. Помню даже точно- третьего октября. В тот год была ранняя и холодная зима- примерно к десятому числу уже стояли первые морозы и выпал снег, который так и не растаял, как это обычно бывает. Ильнур быстро меня научил- через неделю я уже самостоятельно готовил снегоход к продаже, одному я так и не научился- регулировать карбюратор, выставляя обороты двигателя. Эту заботу я свалил на Ильнура. Когда именно- не помню, но Ильнур сломил сопротивление Юлии- и они попросились к нам переночевать. Так они стали любовниками. Юля возвращалась потом к Антону, Ильнур злился и, как и положено человеку с восточным колоритом, обещал прирезать соперника, но естественно женская мягкая рука всегда приводила его в чувство- и он успокаивался.
   До сих пор вспоминаю- странно у них всё получилось. Хотя наверное так и должно быть. На сегодняшний день они женаты- вроде даже счастливы. И хоть с Ильнуром я в последствии тоже поругался, но я за него рад. Вообще я как-то постепенно стал полным идиотом, мне было на всех покласть, и я мог спокойно переписать человека из друзей во враги- и не чувствовал угрызений совести. Но видимо так надо было, раз я так поступил. Одно было хорошо- Ольга была всегда рядом и частенько меня поддерживала, а если была против- то не настаивала на своём мнении, а просто продолжала общаться с близкими ей людьми, не приглашая их в наш общий дом. Это было идеально, и я был не против. А ещё я был ревнив. Ревновал ко всем- стоило Ольге отойти и пошептаться с кем-то, всё, я рвал и метал, в ход шло всё, что подворачивало под руку- я был неуравновешен. Это было плохо, но это было, что тут скрывать.
 
    ***    ***
   Так мы и жили в ту зиму. Зима была жутко холодной- достигало ночью до минус тридцати пяти, было даже минус тридцать девять- лошади в основном стояли в конюшне, хорошо мы оба работали, денег хватало, пару раз помогала Ольгина мама, давала лошадям на корма. Я так и работал на снегоходах, подходил Новый год, мы опять неплохо заработали, потом закончился январь- а вместе с ним у всех вдруг закончились деньги. Снегоходы перестали покупать и ремонтировать- меня попросили месяцок отсидется дома, пока не появятся клиенты. Ольга тоже уволилась- причины я уже и не помню. Появилась постоянная работница- Люда, они с Олей сдружились и постоянно в паре ездили на выезда. Я стал часто оставаться дома один, изредка ездил, если не было Люды, когда было более менее тепло, на выезда, но основной доход в семейный бюджет конечно был от Оли. Потом позвонил Дима- к тому времени он завязал с конюшнями и работал на складе одежды, что-то там делал, оказалось, что тётя Марина больше не хочет сдавать комнату, и ему негде жить. Я поговорил с Олей- и так Дима переехал к нам.
   Дима остепенился. Пил- но редко, ходил на работу как положено, в общем социализировался. Стал откладывать деньги, всё что- то там считал, просчитывал варианты, таскал со склада обувь и продавал продавщицам в магазине и прочим шапошным знакомым, в общем крутился. У Димы был DVD плеер- роскошь по тем временам. Вечера стали веселее.
   Помню, как горела конюшня Светки Б.- мы тогда с Олей ехали с выезда, ещё от МКАДа увидели дым столбом- как ёкнуло- «Конюшня горит.», помчались туда. И правда горела конюшня. По двору носилось с десяток обезумевших от страха лошадей, девочка-конюх бегала по снегу в одних носках и не знала что делать, уже стояла машина пожарников- они тушили на чердаке основной огонь. Прилетел сонный дядя Лёша, подошёл ко мне- «Там две лошади остались, жалко ведь.», и мы полезли в пекло. Над головой уже прогорал потолок, дымом заволокло внутри всё так, что ничего не было видно. Сейчас смешно вспоминать, но было как было- над головой полыхает пожар, а я подсвечиваю себе зажигалкой в поисках верёвки, чтобы вытащить лошадей. Первой мы просто открыли денник и дали пинка- она вылетела пулей и понеслась по проходу на выход. Со второй оказалось сложнее- она боялась, забилась в угол, мы уже задыхались, вдвоём тянули за верёвку- лошадь упёрлась всеми ногами и не хотела выходить, в конечном итоге я попросил дядю Лёшу дать ей по заднице хлыстом- помогло, она вышла в проход, ноги её дрожали, так мы и шли- я тянул её, рискуя, что она рванёт вперёд и затопчет меня, а дядя Лёша подгонял её хлыстом. Вышли мы вовремя- куртка на мне уже начала обгорала, когда я вышел- пожарники облили меня из шланга, так-как в капюшон насыпало головёшек, а ещё минут через пять крыша рухнула. Все лошади поразбежались сдуру по окрестностям, и мы с Ольгой часов до девяти утра скакали по переулкам в поисках беглянок. Ранние прохожие махали руками- «Туда побежали.», и мы скакали туда, поймали трёх, загнали в угол- Ольга позвонила хозяйке лошадей Свете и сказала, где мы их задержали, прибежали какие-то девочки, забрали лошадей, и мы поехали домой. Впечатлений была масса, мы были на адреналине- сон не шёл, мы поговорили- всё таки с любым может случиться, позвонили Свете, предложили помощь- могли поставить двух лошадей на время к себе. Потом была обида- спасибо сказала только одна из работниц, сама же Света даже тортика не поставила. Ну и хрен с ней, я тоже не всегда был хорошим.
   А потом Оля сломала ногу.

    ***    ***
   Случилось это на одном из выездов. Мне позвонила в истерике Люда- «Олю забрали на скорой», всё было быстро, как в тумане, пока я добрался до Марьино, чтобы забрать коня и пригнать домой- позвонила Оля, сказала, что берёт такси и скоро приедет. История конечно дальше смешная. Точнее сначала глупая, а потом смешная. Оказалось, что на выезде какой-то мужик попытался что-то там то ли наехать, то ли приставал- короче Оленька моя матом его отшила, ну а тот недолго думая её толкнул. Мужику тому местные дали по голове, а Оля не смогла встать- вызвали скорую. А там ей сказал врач, что у неё сломался коленный сустав, а точнее был «Внутрисуставный перелом большеберцовой кости», под коленной чашечкой скопилась жидкость и надо вскрывать- Ольга в истерике, как же так, такую красоту портить, у неё на самом деле были красивые стройные ноги, я ими всегда любовался, в общем она послала всех куда подальше и поехала на такси домой.
   Что делать дальше с её ногой мы не знали. Это сейчас- включил телефон, залез в интернет, погуглил- есть ответ. Тогда этого не было. Оля позвонила маме, та работала медсестрой. Посоветовала подкладывать валик и затянуть всё эластичным бинтом. Я поехал в аптеку, обьяснил провизору, что случилось- посоветовала «Долобене-гель», купил сразу пару тюбиков плюс ещё крем «Кетонал» на всякий случай, пару эластичных бинтов, каких-то обезбаливающих. Затоварился с запасом. Вернулся, намазали ногу, забинтовали. Так Оля провалялась полтора месяца- нашли у кого-то костыли, через неделю с их помощью уже могла передвигаться, ездила иногда на такси в город- скучно было дома сидеть, в общем сильно не расстраивалась, не унывала, и выздоравливала. Она на самом деле сильная девочка была. Хоть и впечатлительная- могла заплакать над фильмом или просто из-за какой- нибудь фигни, которая произошла с кем-то где-то, причём малознакомым. И вообще она была хорошей. С красивой улыбкой. И очень доброй. И вообще доброжелательной- редко можно было услышать от неё, чтобы она кому-то желала зла, для этого её надо было довести по полной. Надеюсь она и сейчас такой осталась.
   Потихоньку начало теплеть, Ольга опять стала ходить на двух ногах вместо одной, постепенно стала ездить на выезда, я так нигде и не работал, болтался без дела, мы с ней частенько оставались дома- ездили работницы. Дима жил с нами, но стал встречаться с какой-то девочкой-хохлушкой и частенько оставался ночевать у неё. Постепенно наступила полноправная весна, мы стали выпускать лошадей опять в поле, сдружились с соседями и ходили иногда в гости- мы обживались.
   Но потом что-то переклинило дядю Мишу- и он попросил нас сьехать, дал две недели сроку. Идти к кому-то на постой не хотелось- мы уже привыкли жить самостоятельно, да и место было шикарное- вот она, Москва, под боком, и в тоже время природа, озеро, поля. Решили просто поездить по окресностям и поискать похожий вариант. Сели на лошадей, ехали, думали. В основном вокруг были дорогие коттеджи- зачем им какие-то балбесы с лошадьми. Так доехали до Бесед, заехали к дяде Лёше- он ещё не переделал конюшню после пожара, спросили, может ещё какие знакомые есть, кто примет к себе таких вот странных постояльцев- таковых не нашлось. Поехали дальше. И буквально через километр увидели огромный бревенчатый дом с пристроенным сараем. На доме под коньком прям на брёвнах была вырезана дата постройки- 1909 год. Обалдеть, дому было без трёх годков сто лет.

    ***    ***
   Я подошёл к калитке- залаяла собака в вольере, я покричал- вышел дедок. Спросил, чего хотели. Я сказал сразу в лоб, мол так и так, ищем место под конюшню, желательно с жилой комнатой, можем предложить столько то денег. Деду идея понравилась, и он пригласил нас посмотреть хозяйство изнутри.
   Сарай был добротным и старым, как и сам дом- позднее мне пришлось поменять пару нижних сгнивших брёвен, чтобы лошади не разломали его окончательно. Но в общем было понятно, что даже в лютые морозы тут будет тепло- дед сказал, что когда была его жена, они держали тут коз и кур, в общем жили как и полагается деревенским жителям, при хозяйстве. Комната была неотапливаемая- но мы были молоды и оптимистичны, да и выхода не было- ударили по рукам, договорились, что за пару дней переедем. Помогал нам переезжать знакомый с рынка.
   Перевозить было что. Помимо амуниции и наших шмоток у нас к тому времени была морская свинка, три кошки и кот. С ними отдельная история.
   Тогда мы ещё работали на рынке. Там была кошка Маша, мы её по приколу называли Марь Сергеевна. Где-то, как-то она нагуляла себе беременность. А хозяева рынка хотели её вывезти в лес в мешке и выкинуть. Зима, мороз минус двадцать пять. Мы с Ольгой долго не размышляли- Марью за пазуху, поймали частника- и домой. Родила она трёх котят. Одного мы отдали одной из девочек-работниц. А потом появился Кот. Местная уличная кошка родила двух котят, видимо молока не хватало- одного стала отгонять. Ну, Дима как-то услышал мяуканье слабенькое такое- а этот котёнок забился на крышу, а на него две крысы нападают. В общем Димон его спас, выкармливал, со шприца молоком поил и фарш покупал, все дела. Вырос огромный и пушистый кот Кисик. Так и остался. После мы ещё пытались два раза завести собак- первая была Тинка- подарили нам щенка алабая, девочку, недотянули до прививок неделю- где-то подхватила чумку и загнулась, потом был пёс Батон- полностью белый лохматый щенок, эдакий шерстяной клубочек, мы всегда посмеивались- лабрадор, похож был, подрос, а потом чем-то отравился на улице, нашёл какую- то полугнилую шкуру и притащил, мы его к ветеринару- не помогло, помер. Жаль конечно, но было что было.
   Устроились, заказали кормов. Условия для лошадей конечно были шикарные. Правда пришлось со временем постелить новый пол- старый был прогнивший и лошади стали его проламывать, кое- где подзалатали крышу, сосед Вася даже просил запускать к нему на участок лошадей- ему лень было косить траву, а тут и покосили- и удобрений накидали, до озера было немного дальше, чем с предыдущего места, до МКАДа зато всего 700 метров, соответственно до Марьино мы стали доезжать за 25 минут, так что всё оказалось даже лучше. Не хватало только поля- это была проблема, но свежую траву частенько привозил один мужик из местных, который зарабатывал тем, что косил газоны.
    Дедок был добрый, немного хитроватый, как и все деревенские, но не наглый, хорошо относился к нам. Был тихий алкаш- помню постоянно набирал водки и пиво «Охота крепкое», пил недели три, потом бросал- покупал чекушку водки и растягивал её на целый день, чтобы руки не тряслись, потом пару дней отлёживался, пил настойку пустырника, чтобы сердце из груди не вылетело, потом брился, стирался, наводил порядок в голове и в своей комнате, дней десять наслаждался трезвостью- и срывался в магазин за пивом, а следом и за водкой.

    ***    ***
   Всё было как и прежде- бухло, шашлыки, какие-то друзья, наши с Ольгой пьяные разборки и драки- как-то от всего этого я стал уставать. Так пролетело лето- на выезда я практически не ездил, обленился, сидел на шее у Оли, альфонсил потихоньку. Решил попробовать по другому- договорились с Олиной мамой- я сьезжу домой, в Минск, восстановлю паспорт, она мне сделает регистрацию, чтобы я смог найти нормальную работу, короче начать новый образ жизни, подвязать с пьянками и не перебиваться случайными заработками. Паспорт я потерял ещё в 98-ом году, и так и не восстанавливал. Кто-то не верил- ведь в Москве постоянно останавливают менты, требуют документы и регистрацию, но мне как-то повезло, за все эти восемь лет меня останавливали два раза, я отсиживал положенные три часа и отпускался обратно. Наверное это везение, а может просто они не обращали на меня внимания потому-что я не обращал внимания на них, не знаю.
   Собрались. Чтобы купить билет- сьездил в ближайшее РОВД, наплёл, что украли паспорт в метро, написал заявление- и через час у меня на руках была справка об утере паспорта. С этой справкой купил билет на 20-е августа, Оля меня проводила, как и положено расцелоловались- и я поехал. С сестрой я на то время частенько созванивался, отмечался что жив-здоров, так что о своём приезде предупредил заранее.
   Минск поменялся за четыре года, которые меня тут не было. Вместо раздолбанных гниловатых такси около вокзала стояли неплохие иномарки, город стал чище, появились красивые вывески, да и вообще- дома подкрашены, дороги с новеньким асфальтом, поубирали всякие разномастные ларьки вдоль дорог- на остановках теперь стояли аккуратные павильоны, торгующие всяким барахлом, а главное пивом и сигаретами, помню сигареты «Премьер»- они очень похожи по виду на «Мальборо», помню, увидел мельком- цена небольшая, решил купить, сую в ларёк бабло- «Дайте мне мальборо!», а продавщица на меня как на идиота- «А где вы мальборо видите?», я присмотрелся- а это Премьер вместо Мальборо написано. Смешно получилось. Проехали. В общем родной город меня порадовал. Доехал на родной район, по пути купил симку в телефон, скинул номер в СМС Ольге, чтобы могла звонить, как-то так получилось, что с России ей по «Мегафону» было в три раза дешевле звонить с мобильного, чем мне ей туда, в Беларуси тогда сотовая связь межгород стоила дорого.
   Позвонил в дверь- открыл мне второй муж сестры, Дима. Я даже немного испугался- огромный чувак, под два метра ростом и килограмм под стодвадцать, вышла из кухни Вера- её к тому времени тоже подразнесло, она была на восьмом месяце беременности, ходила довольная и улыбалась. Дождались батю. Сели, вроде что-то даже выпили- не помню. В этот день я помирился с родным отцом- я давно осознал, что во многом был не прав, но мы до того дня так и не общались, я только передавал ему приветы через сестру, и спасибо ему, что у него хватило сил подождать, пока я самостоятельно этого не пойму, что он никогда не желал мне зла, а во всём виноват был я сам. На следующий день с похмелья сфотографировался, лохматый, помятый, потом с сестрой сьездил в паспортный стол, так-как его перенесли в Лошицу и я не знал, как туда добраться, проплатил за ускоренное изготовление- пообещали, что через неделю будет готов. Неделя пролетела быстро- я толком никуда не ходил, немного погулял по городу- было на что посмотреть, в этом плане президент молодец- построили много красивого, старое восстанавливали, город расцветал. Помню, что захотелось попить вечерком пива- оказалось, что после одинадцати вечера выпивку не продают, такой вот закон приняли. После Москвы для меня это было дико- как это так, на ночь не выпить пива, поэтому стал заранее закупать на вечер с запасом. Сьездил, получил паспорт, купил билет обратно- и вернулся через две недели после отьезда. Ольге соврал, на какое число купил- хотел проверить, чем она без меня занимается, на столько я был ревнив и глуп.

    ***    ***
   Приехал я часов в восемь вечера- Оленька как раз кормила лошадей перед выездом. Обрадовалась, я похвастался паспортом- я теперь был полноправным гастарбайтером- с паспортом и желанием заработать денег. Но эти две недели отсутствия и сыграли свою плохую роль в наших отношениях. Лучше бы я никуда не ездил.
   К тому времени у нас появилась новая работница, имени уже и не помню- до нас она работала у Светы Б., но они что-то не поделили, вроде поругались из-за того, что Света не хотела купить нормальных попон для лошадей- лошади зимой ходили под солдатскими одеялами, которые были вечно сырыми, лошадей кормила скупо, гоняла девочек работать днём и ночью- лошади не жалелись, отрабатывали по 12-14 часов в сутки. Пришла она к нам примерно за неделю до моего отьезда в Минск- она мне как-то сразу не понравилась, но Ольга с ней сдружилась, они хорошо общались, и я отступил- женская дружба, тут мужику делать нечего. По моему приезду она уже основательно у нас поселилась- привезла себе постельное, зубную щётку, мнея это напрягло. С Ольгой они о чём- то постоянно шептались, посмеивались, глядя на меня- меня это раздражало, может разговор шёл не обо мне, но алкоголь и врождённая мнительность сделали своё дело. Примерно через неделю после приезда кто-то мне шепнул по «дружески», что Оля с этой работницей ездили куда-то на лошадях в другую конюшню, там оставались на целый день, вернулись только под утро через полтора суток. И тут меня понесло.
   Я разозлился. Закатил скандал- почему я узнаю от кого-то, что она куда-то ездила, а сама мне ничего не рассказала, Оля сказала, что ездила к Пепловской в гости, а мне не говорила- потому-что знала, что я Наташу после событий с гибелью Рыжего возненавидел, я заподозрил её в измене- ну а что я мог себе придумать ещё умного, в общем пошла трещина в отношениях, которую я сам и создал. И вместо того, чтобы как-то залатать ей- я сам её и расширял, выгнал с конюшни эту работницу, стал сам с Олей ездить на выезда, вроде старался не вспоминать о случившемся- но всё это всё равно прорывалось наружу, в общем я сам всё и портил. Так прошло недели три, мы ехали с утра домой, набрали с собой бухла, по приезду покормили лошадей- и после напились до полного отключения мозгов- долго ругались, Оля мне выносила мозг, что я беспонтовый и от меня мало толку, в чём была на все сто процентов права, но я же был мужик- я громогласно посылал её подальше, орал, мы неплохо так поругались, но потом она ляпнула это слово:
- Импотент.
   Всё. На этом меня переклинило. Наверное это было не слово, а лезвие, которое разрезало последнии нити, за счёт которых наши отношения ещё держались на плаву. Я помню, как она мне говорила, когда мы познакомились, что я первый, с кем она начала нормально кончать в постели (Прости меня, Оля, за подробности нашей интимной жизни). А тут Я? Импотент? В общем было задето моё самолюбие, да наверное любому мужику скажи его жена или подруга подобное- его переклинит, вот и меня увело на пьяную голову, я сказал, что не хочу с ней больше разговаривать, она легла и уснула пьяным сном- а я сидел ещё примерно час, пил пиво, доводил себя мыслями о том, что раз она такое сказала, то значит изменила, а сделала это- когда ездила к Пепловской, в общем надеюсь я понятно описал, как сам себя загонял в точку невозврата.
   На тот день у нас были заказаны корма и надо было расплатиться с дедом за аренду- деньги лежали у Оли в сумке. Я собрал свои вещи, забрал все деньги и уехал. Зачем я это сделал? А я до сих пор не знаю. Просто сделал.
   Доехал на частнике до Марьино, оттуда метро, Белорусский вокзал, билет на автобус до Минска- до отправления было полтора часа, набрал пива, нажрался до полного отключения- смутно помню, что звонила Оля, просила вернуться, я ей слал всё дальше и дальше, я позвонил сестре и сказал, что вечером приеду, потом отключил телефон и выбросил симку, сел в автобус- и проснулся только на первой остановке, где сходил в туалет, потом опять провалился в сон- и очнулся уже в Минске.
   Приехал домой. Сестра уже родила дочку, места спального для меня не было-постелила мне на полу. Проспался. Напился, опять проспался. Начал трезвонить с городского по межгороду Ольге- какой же я был идиот, всё чего-то требовал, орал, потом пьяно плакал, потом опять орал, а через неделю голос ей стал холодный и она не отвечала на звонки, а ещё через неделю вместо неё поднял Коля и сказал, чтобы я отвалил, после дал трубку Ольге, и она сказала что всё, я люблю другого. Коля- это Ольгин бывший, брат Антона, который жил с Юлей, всё вот так запутанно, но когда Николая посадили- она его не дождалась, встречалась с Сергеем, потом стала жить со мной, когда же Коля освободился- она ему отказала, разговор по телефону шёл при мне- он ещё пару раз звонил, я бесился, Ольга швыряла трубку… И то, что она теперь с ним, меня вообще убило- я перестал спать. У меня сносило крышу- я напивался до полной отключки, а через час-полтора вскакивал с бешенно колотящимся сердцем, курил, бродил по квартире, скрипел полами, сидел на кухне, молча смотрел в окно, жрал тоннами пиво- и не мог напиться, и дня через три сорвался обратно в Москву.
   Куда мне пойти? Со всеми знакомыми я поругался- ранней весной с последним другом, Димоном, поступил некрасиво, что-то там не поделили- ну я ведь хозяин, глава семейства, вот я и дал ему две недели на поиски жилья- Дима тогда сильно обиделся, ведь благодаря ему я вообще попал на конюшню, а значит и с Ольгой встретился, а тут я всё забыл, я вообще стал злобный. Эдакий злобный карлик из сказки- мне вообще сейчас непонятно, за что меня Ольга любила всё это время. Поехал в Марьино- выцепил там девочку Люду, нашу бывшую работницу, мы с ней всегда неплохо общались, я даже как-то пытался к ней подкатить- но не получилось, бред конечно.
   Ольге я пытался изменить два раза. Первый раз- тоже с нашей работницей, Лизой. Лиза была девочка смазливая, красивая, тихая, не знаю, как на сегодняшний день- но на тот момент эдакий хрупкий ангелочек со смазливым личиком и покладистым характером. Как-то так получилось, что приехали одновременно Лиза и Люда- кинули честный жребий, с Ольгой работать поехала Люда, а Лиза осталась у нас ночевать. Были мы уже поддатые, попили ещё пива- и я просто стал приставать, Елизавета вроде была не против, долго не думая я её раздел- но тут она сказала, что девственница, а годков ей было всего 16, соответственно я, воспитавший в себе кучк принципов, не смог взять на себя такой ответственности- я извинился, но эрекция- вещь сложная, я даже не ушёл- я убежал в сортир, каюсь- рукоблудил- но Лизу не тронул. После этого Лиза к нам больше не приезжала. Потом примерно такая- же история с Людой- я думал, что она уже пробовала секс, мы все были пьяные, Ольга уснула- и я перебрался на «гостевой» диван, в Людмиле под бочёк, сонную раздел, мы целовались, но и она оказалась ещё девочкой, я просто переполз к Ольге на кровать и там сбросил балласт. Глупо? Я знаю, глупо, но пьяные выходки- это и есть пьяные выходки. В общем кто-то сверху и в этот раз уберёг меня от измены.
   С Людой мы проторчали долго- жрали пиво, я спросил, что там сейчас с лошадьми- оказалось, что Оля тусит у Юли, встречается с Николаем, за лошадьми смотрят девочки- Оля перестала приезжать и отдаёт все деньги работницам, чтобы кормили лошадей, и тут я стал плакать. Реально- я плакал навзрыд, как сопляк, и не мог остановиться. Почему? Да потому-что сошел с ума, остатки самообладания растворились, я хотел подохнуть как собака. Я, сам того не понимая, вступил в отряд «Нечего терять».

    ***    ***
   Пять дней прошли как в тумане. Я до сих пор многого не помню. Звонил Оле- она сказала, что у неё умерла мама и ей сейчас не до коней и не до меня. А мне было до лампочки- я уважал её маму, но на тот момент для меня моя беда почему-то была самой страшной, самой что ни на есть важной, все должны были бросить свои дела и помогать только мне, но всем было пофиг, я недоумевал, как-же так, ведь я персона, а меня не замечают, потом мы поехали с Людой ночевать к дедку- работницы уже уехали на выезд, дед спал пьяным сном- мы пробрались и легли на диван.
   К тому времени Люда увлеклась наркотиками и у неё обнаружили гепатит «Б». В мой воспалённый мозг проникла идея- трахнуть Люду, заразиться и умереть. Бред? Бред. Но я так и сделал- и все пять ночей мы спали с Людой- а я звонил Ольге и клялся в любви, на третий день, вечером поехал к тому дому, где она подвисала с новой-старой любовью, орал что-то там в окно, в телефон, грозился поджечь их и себя, нёс такой бред, что вспоминать страшно, в итоге, чтобы оттащить меня от квартиры, позвонила Оля, договорились встретиться около метро- естественно пришла не одна, а вчетвером- она с Колей и Юля с Антоном, мне справедливо навешали люлей, вяло как-то, но навешали, видимо пожалели, помню, что за шиворот отвели к Юльке домой, затащили на кухню, что-то там выясняли, чего я хочу, а я плакал как полный идиот, бормотал, что люблю Олю, требовал её вернуть- голова не соображала на тот день уже ничего. Мне просто и прямо сказали- «Появишься, и прикопаем в леске.», я уехал, опять Люда, дедок, кровать…
   На следующий день позвонил- сказал, что всем трындец, выловлю по одному, всех убью- один останусь, ночью Оля приехала в марьино со своей «охраной», от греха подальше забрала лошадей у девочек, перевела на другую конюшню, на Октябрьскую, рядом с парком имени Горького. Я не знал, как её найти, обзвонил всех, кого знал- мне сказали, где она стоит, днём нашёл конюшню, дождался вечера, Приехала Оля с Юлей, я напросился сопровождать их на выезде- не знаю почему, но по доброте душевной Ольга согласилась, я пробродил с ними всю ночь, а потом, когда поставили лошадей, и девчёнки собрались уезжать- я озверел и окончательно потерял рассудок. Как же так, вот сейчас моё золотко возьмёт- и уедет к другому, я схватил тогда её за волосы, бил, она упала- я тащил её за волосы по грязи, приставил «розочку» (разбитую бутылку с острыми краями) к лицу- «Порежу на фиг!», вывел так на Ленинский проспект, сели в мотор втроём- я, Ольга и Юля. Юля хотела звать милицию- Ольга сказала, что не надо, всё будет нормально, они назвали таксисту адрес- довезли Юлю, мы с Олей дальше- в Беседы, я опять расплакался- а она меня жалела, идиота, помню даже уложила спать- ей звонили, за ней приехали- но она запретила заходить, сказала подождать на улице, и они ждали- а я наконец то уснул. Проспал я около двенадцати часов- естественно Ольга уехала сразу, как я уснул, и я остался опять один.
   А потом опять рвало крышу, я позвонил бате, плакал в трубку, просил меня забрать отсюда, батя сказал- «Сынок, я тебе перезвоню через пятнадцать минут, ничего только не вытворяй.», перезвонил, сказал, что купил билеты на поезд, приедет с утра во столько-то, мы встретились с Людой, опять комнатка у деда, легли спать вместе последнюю ночь- с утра на вокзал, приехал батя. Помню, как я летел к нему, обнял и заплакал опять, навзрыд- но с каким-то облегчением. Батя купил на поезд билеты обратно в Минск, отправление через пару часов, и мы с Людой распрощались, а заодно я попрощался с Москвой…

                Жизнь седьмая.
                В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок, -
                И ударит душа на ворованных клячах в галоп.
                В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок.
                Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.   
                Владимир Высоцкий «Райские яблоки».
    ***    ***
     Ну вот и опять родной город. Не помню, как добрались, как батя довёз меня до дома, что потом было- помню мало, что болело сердце, не мог толком спать, в общем голову я потерял. Через дня три стало понятно- пора к психиатру. Сходил, сдался, попросил анонимно вылечить- помогли, лёг в дурку, подлечился. Не хочу рассказывать, что там было да как- там таких как я было много, боялся одного- диагноза «шизофрения», но оставили как нервный срыв, не более. Отпустило. Стал задумываться о работе, сдал анализы на венерические заболевания, Вич и Гепатит «Б», после Люды решил провериться, всё хорошо, я был чист, перестал пить- выпивал изредка бутылку пива. На магазине рядом с домом висело обьявление- требуется грузчик, и я отправился туда.
   Было начало декабря, после Москвы я чувствовал себя потерянным в городе- новых знакомств не было, со старыми общаться не хотелось, как искать работу я не знал. Поэтому прошёл мед.комиссию, отдал трудовую- я стал банальным грузчиком. Работа в женском коллективе убивала и радовала одновременно- столько красивых поп вокруг и в тоже время невольно становился участником каких-то непонятных разборок. Вообще минчанки для меня сильно отличаются от москвичек. Не знаю чем, приоритетами ли, а может взглядами на жизнь, но факт- они РАЗНЫЕ. Соответственно было тяжело общаться, плюс после Ольги как-то всё шло не так, но природа диктовала свои условия- сначала была Настя, дочька зам.директора по кадрам. Естественно такой союз никому не нравился, кто-то шептался, кто-то хихикал, но мне то было хорошо- и ладно. Жила она недалеко от меня, пару остановок, в частном секторе, район Щётовка. Обьеденила нас любовь к пиву, кофе, крепким сигаретам и бесшабашному образу жизни. Первый раз она пришла ко мне на Новый год- принесла вина, водки и шампанского, мы нажрались и она осталась ночевать. Легли мы на кухне, так как квартира у нас на двоих с сестрой осталась от матери однокомнатная, ну куда нам всем было поместиться. Так мы и встречались- то у меня, то у неё, нажирались пивом, а иногда и вином, и просто трахались до отупения. Потом была Ольга Ч.- высокая, ростом с меня, а на каблуках и выше, стройная девушка, с полностью выщипаными бровями- я раз увидел её с утра без нарисованых бровей, и обомлел- лунатик, да и только. Но секс с ней был хорош- и я провстречался с ней месяц. Закончился февраль.
   А потом опять появилась Настя П., пьянки с ней мне нравились больше, а потом случилась драка- мы нажрались недалеко от её дома на какой-то блат-хате с чувачком, который по пьяне решил мне подерзить- вышло нехорошо, мы подрались, я схватил металлический ковшик для воды и погнул об его голову, кровь, Настины вопли, я со злости плюнул и ушёл- мне оказывается до сих пор рвало крышу, сидя в тени на лавочке под деревом. я увидел, что к дому подьехали менты и скорая, испугался, забежал домой, схватил все сбережения, и ушёл. Денег не хватало на билет- я поехал электричками обратно, в Москву. По приезду отзвонился сестре- доехал, живой, сказал, что позже перезвоню, куда идти- не знал, искать Ольгу не было желания, да и глупо- сам накосячил, это я уже осознал, проснулась совесть и не позволяла этого сделать, поехал просто в центр, выловил двух знакомых щипачей, провернули пару удачных гоп-стопов- я нарушил собственное обещание самому-себе не криминалить, но тут психика, прости меня Кактуз, это был не ты, а кто-то другой.
   Через пару дней позвонил сестре- она сказала, что всё улажено, надо просто приехать, дать обьяснение участковому, тот придурок, об которого я погнул посуду- не хочет проблем и готов отказаться от заявления, но нужно моё присутствие, причём не позднее, чем через два дня, иначе дело по срокам передаётся обратно в РУВД- я на вокзал, первый же билет, Минск, участковый вызвал терпилу, тот написал отказ- я обьяснительную, дело закрыто, в магазине простили- уволили по собственному желанию, денег осталось немного- надо искать работу.
   Устроился на завод «Крыница», минский пивной завод, стал мерчендайзером. Тупая работа. Либо для студентов, либо для недалёких. Полтора месяца я ездил по магазинам, выставлял бутылки с пивом, потом возвращался к двум- трём часам дня на завод, проникал в цех разлива, нажирался пивом, наливал с собой полторашку и ехал домой. Мечта, а не работа, но я не вытерпел, понял, что все мои трепыхания- не более, чтое окунание самого-себя в дерьмо, было решено- бросать пить и искать такую работу, где не будет возможности бухать.
   
    ***     ***
    Выручили меня лошади- нашёл работу. Требовался человек в строящуюся с нуля конюшню, помогать в строительстве и ухаживающий за лошадьми. Сам хозяин, Александр, проживал в Дроздово, посёлок в паре километров от минского МКАДа, там у него была конюшенка на 10 голов, он занимался прокатом и был спортсменом по конкуру. Но богатенькие соседи стали наседать- сначала им мешала пыль с плаца, на котором занимались с лошадьми- он стал поливать плац, потом им стали мешать мухи с навоза- он стал травить навоз и не ждать, когда накопиться, почти каждый день вывозил телегой в поля, потом им просто стали мешать лошади- паскудненький народ эти соседи, нечего сказать. Вот хотя бы в этом москвичи отличаются от минчан- ранее я описывал, как мы жили у дяди Миши (Царствие ему небесное, два дня назад узнал, что он умер, врать не буду, помянул и уронил скупую слезу.), так там наоборот, радовались, что рядом лошади, помогали, воды наливали. А тут всё через наоборот. Беларусы такой народец- любят немного приподняться и начать чувствовать себя царьками, забывая, что вышли мы все из одного места и вернёмся в одну землю, и качество материала, из которого сделан гроб и памятник, не будет играть никакого значения. Простите, меня понесло опять.
   Так вот, Саша устал бороться с этими постоянными жалобами, купил в тридцати километрах от Минска два гектара земли, и решил начать строиться там. Первой работой было построить три левады для лошадей- он неделю возил меня туда, я копал ямы под столбы, потом мы ездили в лес, валили лес на жерди и столбы, всё официально, я точно знаю- он немало потратил на это денег, Саша пригнал бульдозер- и разровнял огромный плац, навозил песка, потом ещё неделю мы вкапывали столбы и прибивали жерди- но сделали эти левады. Эти две недели я почти не пил- не было сил, у меня был один выходной, за который я смог нажраться и отоспаться.
   А потом он мне предложил вариант- он покупает огромный солдаский шатёр, и я живу в нём, ставим туда кровать, буржуйку, он пригоняет лошадей, строим конюшню- я успел ему рассказать о своих планах бросить пить и жить по новому. В общем Саша предложил мне отличный вариант самолечения- труд, походные условия, до близжайшего магазина 4 километра, так что чтобы выпить- надо преодолеть нехилое расстояние. А я согласился. Сейчас я понимаю- опять та самая, невидимая, рука подтолкнула меня на всё это.
   Сейчас я наверное не смог бы вот так, как то лето, прожить три с половиной месяца в палатке. А тогда смог. С одним выходным в неделю. С зарплатой в 350 долларов за присмотр за лошадьми и ещё столько-же за помощь в строительстве. Просто мне это надо было. Пригнали двенадцать голов лошадей- расселили по левадам, на время дождей мы построили навесы, я отсиживался в дождь в палатке- лошади под навесом. Ходил купаться на озеро в километре от конюшни, залили фундамент под дом- Саша купил Б.У.шный сруб, разобрали его в Вилейке, перевезли и поставили на новом месте, еду готовил я на костре- представьте себе три раза в день разжечь костёр ради поесть, обещанной буржуйки я так и не дождался.
   На третье июля, День Независимости Беларуси, я познакомился с Тори. Тогда был мой очередной выходной, точнее два подряд, я ради того дня проработал две недели подряд без выходных, чтобы потом взять два выходных. Познакомились мы через Настю П., пьянка началась где-то во дворах Молодёжного посёлка, в нескольких остановках от меня, были Ваня, Кот, Анастасия и я. Настя сказала, что скоро подьедет её подруга, о которой я был наслышан ещё по работе в магазине, но ни разу не видел. Приехала Тори. Не одна. С каким-то челом.

    ***    ***
   Тори… Это была девочка, которая внешне никак не отражала мой «идеал» женщины. Обычная девочка, с обычной фигурой, с обычными волосами и обычной улыбкой. Но почему-то она мне сразу понравилась- но она приехала не одна, с чуваком с Ангарской, да ещё и Кот уделял ей внимание, а я был из тех, которые не лезут в чужие отношения.
   В общем я пил, мы поехали сначала толпой к Национальной библиотеке, там я пьяный отплясывал с девчёнками под любую музыку, льющуюся из динамиков у сцены, потом кто-то предложил поехать на Немигу- рванули, набрали с собой бухла, валялись на траве, у меня с собой был плеер на дисках и портативная колонка на батарейках- она и до сих пор жива, слушали русский рок, пили пиво, валялись, я запал на Тори. В конечном итоге она с френдом засобиралась домой- я сказал, что и мне пора, вызвался с ними в компанию, а тут её френд встретил на Октябрьской каких-то знакомых, я шепнул Торке- «Бежим!», и мы убежали. Что меня заставило это сделать- я не знаю, но я не жалею об этом.
   Я проводил Тори до «Партизанской», оттуда недалеко- до её дома, у неё не было номера телефона, потеряла сотовый- оставила номер брата, сказала звонить ему. А я и звонил- мы не виделись целый месяц, но она запала мне в душу, и я трезвонил, сначала через её брата, потом она купила себе новый мобильник- ей напрямую, болтали ни о чём, как это и бывает, наши рабочие дни и выходные никак не совпадали, но спустя месяц мы второй раз встретились.
   Так получилось, что у неё был первый день отпуска- а у меня двойной выходной, я отпросился на два дня, устал, попросился отдохнуть- я тогда получил при сборе бревенчатого дома бревном по голове, в общем взял большой выходной привести себя в порядок. Приехал домой часов в десять, набрал, как и обычно по вечерам, Тори- оказалось, что она, её брат и ещё какой-то приятель отмечают её отпуск буквально в паре домов от меня. Естественно я забросил вещи в стиралку, бегом в душ- и к ним. Сестра с семьёй была на даче, хата свободна. Пришёл, мы с ней сходили в магазин, купили вина и пару двухлитровых бутылок пива, в общем затарились, пришли обратно- брат её с другом уже дремали на лавке, мы погрузили их в такси и я пригласил её к себе.
   То ли алкоголь- то ли просто я смог её добиться, но в ту ночь мы спали вместе. Так мы стали встречаться. К тому времени я загорелся мечтой стать отцом семейства- почему-то считал, что хватит гулять и пора остепениться. Несколько раз Тори приезжала ко мне на конюшню, один раз даже на три дня, а соответственно две ночи- к тому времени стоял второй солдатский шатёр, а первый был отдан полностью мне, в общем нам было где спокойно, без лишних глаз, уединиться. Я стал задумываться о новой работе- лошади конечно хорошо, но надо как-то перебираться в Минск, поближе к моей Торочке, да и просто к цивилизации, заканчивалось лето, а её отпуск подходил к концу.
   К нам на конюшню, которая ещё и не была полноправной конюшней, а лишь вкопанными столбиками по углам, приезжала Ольга Александровна- хорошая, интересная женщина, привозила свою дочь кататься. Пока её дочька каталась- мы частенько общались, ни о чём и обо всём- обменивались мнением о жизни, я у неё учился взрослым и трезвым взглядам на жизнь, она прикалывалась с моих историй о прошедшей жизни. Мы просто были хорошими собеседниками, неплохо помогающими друг-другу убить время. Так, в разговорах, я ей поведал о своих мыслях, оказалось, что её муж- хозяин какой-то там строительной фирмы, не буду говорить какой, не имею права, и она предложила свою помощь в моём трудоустройстве. Так решилась моя последующая судьба- она поговорила с мужем, по следующему приезду дала мне номер прораба- «Позвони, там всё расскажут.», а я не дурак- позвонил, предложили работу подсобником, за 2 доллара в час.
   Я позвонил Тори, спросил совета. Она обрадовалась- «Да хоть за доллар, будем рядом!», а ведь мы и правда рядом жили, и живём до сих пор- пятнадцать минут на общественном транспорте, вопрос был решён. Точно помню дату- 28 августа 2007 года, я пришёл первый раз на стройку. Бригадиром был Антон- сын прораба, оказалось, что мы с одного района, в общем мафия. Дали мне отбойный молоток и лопату- «Долби, копай вот это вот тут.». То, что другие долбили неделю- я сделал за пару дней, повысили зарплату до двух с половиной баксов в час, поработал так ещё полмесяца- прораб подошёл и сказал- «Тащи трудовую книжку и все документы, ты нам очень даже подходишь, теперь будешь получать по максималке- три доллара в час.», и я решил- пора.
   К тому времени я полностью завязал с алкоголем. Тори практически не пила- и я перестал пить. Вообще. Дождался, когда сестра с семейством уедет на дачу, пригласил свою будущую невесту- как и положено, мы посидели, посмотрели какое-то кино, поели вкусняшек, легли спать- и я кончил в неё. Специально. Просто я решил, что она будет моей женой и матерью моего ребёнка.

    ***    ***
   И чем я думал? Жилья у нас не было, да у нас вообще ничего не было- мы оба были пусты материально, но морально… Нам нравилось быть вместе, мы понимали друг-друга с полувзгляда, могла улыбнуть любая мелочь- кто это испытал, тот поймёт, ну а кому это не дано- ну что же, простите, я не Бог, не раздаю талантов. Даже когда она замыкалась и хотела побыть одна- я понимал, ведь ей предстояло стать матерью ребёнка, да и вообще, будущего не было, только настоящее. Но в этом и кайф, когда не надо строить будущее, ведь планы- вещь тонкая, зависима от многих факторов- финансового благополучия, политики в стране, морального влияния извне- от друзей, родителей, а иногда даже от брошенных мимоходом фраз проходящей мимо разношёрстной шушеры. А когда всего этого нет- жизнь кажется проще.
   Знакомство с семьёй Тори происходило поэтапно. Сначала я познакомился с её братом- Николаем, ещё до её беременности, Коля на тот момент ещё учился в том-же кулинарном училище, которое заканчивала Торочка, и проходил практику в том-же кафе, в котором она работала на тот момент.
  Немного позже познакомился с её батей- бородатым, давно не мытым алкашом. Тори сказала, что её мама просила сьездить в Шабаны, это район Минска, проверить, как он там. Поехали мы вместе. Открыла она дверь своим ключём, мы вошли- в нос шибанула вонь немытого тела, кислятины, курева, в общем дух блат-хаты. Батя её сидел в трусах и майке, Тори сварила ему пельменей- он начал орать, что не желает есть, пока его не похмелят- я сбегал за пивом, принёс ему литр пива и себе бутылочку- сели, поздоровались- «Артём-Володя.», пожали руки, Тори варила пельмени- я смотрел на это бородатое чудище и понимал, что это мой будущий тесть, и надо преисполняться какой-то там любви и уважения к нему, но не было никакого желания, его дочь спросила, чем он тут питается- «Ну вот посмотри, есть чай сахар, батон и пиво, что ещё от жизни надо?», я понял юмор- сам так жил когда-то, но мне тогда было двадцать с хвостиком- а ему под пятьдесят и двое детей, наверное с того, первого дня знакомства я его и невзлюбил, но не подал виду, сидел, улыбался его тупым пьяным шуткам, наблюдал, как он жадно, обливаясь, пожирал пельмени, бульон тёк по лохматой бороде, а он не замечая этого- чавкал беззубым ртом, что-то говорил, улыбался, дыша в нос давно нечищенными зубами, неприятный тип с неприятным первым и последующим впечатлением, если бы я знал, какую роль он сыграет в нашем совместном с Тори будущем- я бы сразу втолкнул эту ложку с пельменем поглубже ему в глотку и сказал бы, что таким мы его и нашли, и наверное так было бы лучше, но я смотрел, улыбался и ждал, когда же мы свалим оттуда. Мне везло на алкашей- подобное притягивало подобное, и судьба постоянно показывала и тыкала меня носом в то, что ожидало меня, если не брошу пить.
   С будущей тёщей я познакомился более официально- Тори заранее позвонила, сказала, когда и во сколько, я прибыл- «Здрасте.», меня усадили, накормили чем-то, мать её начала расспрашивать меня о быте- с кем и где живу, кем работаю, сколько получаю, допрос шёл недолго- я всё сьел, всё рассказал, сказал- «Спасибо.», про себя добавил- «Что не запинали.», потом мама Тори толкнула речь. Суть заключалась в том, что жить нам толком негде, а надо строить ячейку общества, все дела, жить будем пока у них, а там посмотрим- вот вам комната, а с ними жил ещё Торин дед, в общем её дед, брат и мама- в проходной комнате, а мы в дальней, отдельной. Договорились, переехал я к ним примерно через пару недель- у меня дома уже не было возможности встречаться, сестра перестала ездить на дачу, стало холодать, эти две недели я ездил к Тори после работы- делали перестановку, хихикали и обнимались втихаря, пока её мама не видела, в общем «фулюганили».

    ***    ***
   Кто бывал в моей ситуации- поймёт. Дома что? Проснулся, пошёл, включил чайник, побрёл в сортир, потом умылся, открыл холодильник, тупым взглядом позевал в него, почесал яйца, закрыл, вскипел чайник- сделал себе кофе, покурил, попил, без спешки оделся, пошёл на работу. А тут как в гостях- всё делаешь компактно. Встал- сразу оделся, чтобы лишний раз не шоркаться туда-сюда, сразу взял кошелёк, сигареты, ключи, потом в туалет, там тоже всё и сразу, благо санузел совместный, потом кухня, по скромному попил кофе и на цыпочках свинтил. Поначалу я месяца два ходил на цыпочках- но после свыкся, стал более проще относиться ко всему, мы стали задумываться над покупкой бытовой техники и ремонтом, в квартире не было ничего толком, понятно же- отец семейства бухал и нигде не работал, а Тори не так давно как закончила учиться, а Коля ещё доучивался, лишних денег не водилось. Первым делом я настоял на покупке компьютера, пока не накопили на компьютер- купили по обьявлению старую «Сегу» - Тори с Колей как маленькие играли в него на пару, а я смотрел и радовался за всех, потом всё-таки купили компьютер, часть денег заняли- но купили, а потом пошло по мелочи- микроволновки, чайники, косметический ремонт. Прошла зима, наступила весна.
   Надо было как-то узаконивать наши отношения- шёл седьмой месяц беременности, а мы даже и не думали о свадьбе или просто росписи. Но надо было- и мы пошли в загс, ввиду беременности нам не откладывали на три месяца- дали выбрать дату, я попросил 30-е апреля, свой день рождения, но всё было занято, дали на 29-е, ну и ладно.
   В день нашей росписи я работал до обеда- в семью нужны были деньги, я выходил в выходные, если была работа, лишь бы моя микросемейка ни в чём не нуждалась, роспись назначена была на 14.30, с обеда я отпросился- и пошёл в загс. По пути заехал за Тори, доехали на такси, денег на золотые кольца обоим не было- мне купили позолоченное серебро, нам в кабинетике два на два метра прочли речь, поздравили, протянули журнал- мы расписались, вместо шампанского мы по пути домой купили мне пива, а моей супруге- СУПРУГЕ!!! - какой-то газировки, мы были и так счастливы тогда- весна, любовь, мы муж и жена, домой добирались на троллейбусе. Где всё это? Где, я тебя спрашиваю, эй ты, там, наверху? Молчит, гад…
   На следующий день было моё тридцатилетие- совместили два события, пригласили всю родню, которая могла приехать, с моей стороны батя и Вера с семьёй, со стороны Тори кроме вышеописанных- тётка с дочькой и подруга, как положенно- нажрались, нам подарили денег, посидели, я ходил гордым селезнем- ёпрст, я жеж теперь царь горы, все дела.
   Пришло лето- родилась наша дочь, Алина.
   Помню тот день как сегодня. Тори не рожала в срок- переносила две недели, но никак не рожала. Отправили в роддом на прокалывание- прокололи 26-го июня в семь вечера, сказали, что через двенадцать часов будут вызывать роды, иначе плод задохнётся. Но прошло пару часов- и начались схватки, моё золотко звонит мне в панике- «Что делать, у меня схватки!?!?», а я сам нуль-нулём, говорю, чтобы шла к дежурной акушерке, или врачу, успокаиваю как умею, у меня всегда с этим плохо было, потом она позвонила- «Всё, меня на стол кладут.», я в панике, у нас ещё не высохли вещи, по сотому разу перестиранные, сырые, помню, как с тёщей стояли и сушили над газом пелёнки и рубашечки, руки тряслись- оба волновались, общая радость обьеденила, пришло СМС- «Я всё.», я перезвонил- Тори ответила уставшим голосом- «Да, родила, приносите всё необходимое.» и положила трубку, я позвонил Коле, обрадовал, бегом в больницу- с собой набор для новорожденных и в запасе водка с пивом отметить, но позже, я себе пообещал- пока не увижу дочь- ни глотка, так и получилось, я сидел под окнами роддома до двух ночи, пока Тори не очухалась и ей не принесли доченьку, наше золотко, первым делом она позвонила мне, обьяснила, в какой палате- я подошёл к окну, благо первый этаж, до сих пор помню- поднесла закутанное в полотенце морщинистое Щастье- вот оно, моё чадо, я смотрел, плакал и улыбался от счастья- я стал отцом.
   Потом как и положено- два дня пил.

    ***    ***
   Тори просила сильно не углубляться в нашу семейную жизнь- да и я не хочу, всё таки моя дочь ещё растёт, и не хочется, чтобы из-за неосторожно написанного мною слова в неё тыкали пальцем и давали обидные прозвища. Скажем так- было много всего.
   С первым я поругался с тестем- он стал жить с нами, занял место Коли- последний переехал к своей девушке, в моменты запоя нажирался, только мы уложим Алиночку спать- он приползал пьяный, орал гадости, я выходил и долго и усердно его бил. Были проблемы с ментами, которым тесть любил жаловаться, но мне было не важно- я оберегал сон своей малышки.
   После благодаря тестю во враги меня записала тёща- начала диктовать какие-то условия, которые приходили этому алкашу в голову в моменты редкого просветления и вдалбливались той ночами, о чём я слышал по постоянному бубнению за стенкой.
   Естественно начали ругаться с женой- та сначала устала в декрете, потом устала вне декрета, а тут ещё мама с папой наседают- я не знаю, но всё поменялось, из той девочки, с которой мы пешком, мимо зоопарка, шли из ЗАГСа, она превратилась в какую-то вечно недовольную тётку.
   Три раза меня выгоняли из их дома- я собирал вещи и уезжал, но на следующий день всегда звали назад, и я опустив голову брёл назад. В последний раз предупредил- ещё раз, и не вернусь.
   И наверное единственный, кто был рад меня видеть в любое время суток, это была Алина. Мы могли с ней валяться часами и просто хихикать ни о чём, с ней я мог по сотому разу смотреть мультик про «Тачки» или «Весёлого мишу», ей всегда было хорошо со мной, а мне с ней, это был мой НАСТОЯЩИЙ ДРУГ. Она меня до сих пор не предала, хоть мы иногда и не видимся по месяцу, но она всегда спрашивает у мамы, как я, что я и где я. Блин, пишу и роняю слезу. Голимо…
   Никогда и никого уже не будет ближе.
   Никогда…
    В общем, окончательно мы поругались в сентябре 2010-го года. Точнее не то, чтобы окончательно, но почти. Меня в четвёртый раз выгнали за непослушание, ну как-же так, они же хозяева- а я на них клал и посылал. Потом мы ещё четыре месяца пытались восстановить отношения- встречались, иногда спали вместе, ходили втроём с Алиночкой гулять- всё это было больно для меня, я их обеих любил, это были мои девочки, а потом вот так- БАХ, и нету той любви, Алину я конечно люблю, но семья распалась, и прошлого не вернуть.
   В январе Вика подала на развод. И я понял- пора начинать новую жизнь…

                Жизнь восьмая.
                - А тебе, Витя, не хотелось бы начать всё сначала?
                - негромко вдруг спросила Лена.
                Служкин помолчал.
                - Этот вопрос нельзя задавать, - сказал он.
                - И думать об этом тоже нельзя.
                Желать начать всё сначала –
                это желать исчезновения нашим детям.
                Алексей Иванов «Географ глобус пропил».
    ***    ***
   Последние три года я живу один. Ну не совсем один конечно. После того, как Тори подала на развод- я не долго думая зарегистрировался на сайте знакомств, ведь я же думал, что очень нужен кому-то, что незаменим, все дела. Таких незаменимых с обеих сторон баррикад оказались тысячи только в моём городе, а на бывший СССР больше двух миллионов. Масштабы… С первой познакомился с Жанной в марте, она тоже ждала развода, с двумя сыновьями на руках в трёхкомнатной квартире, первый раз переспали в апреле, на даче у её родителей, не знаю, почему именно там, но пишу как было, переспали перед самым её разводом, что-то там у нас потом было про любовь- бред конечно, провстречались полгода- был очередной кризис 2011-го года, я уехал в Москву на заработки, работал конюхом на конюшне в Останскинском парке, как положено, раз в месяц, с зарплаты отправлял алименты и Жанне на билет в Москву, она приезжала, мы трахались с голодухи два дня подряд, потом я провожал её на поезд- и ждал следующего месяца, познакомился с кучей народа, кое-кто слышал обо мне по моим прошлым лошадинным делам, в общем проработал я так до Нового года и меня одним днём уволили, потому-что не нашёл общий язык с мужем хозяйки конюшни, а самой хозяйке ничего не оставалось делать- семья важнее, ведь двое детей. Позже судьба её немного наказала, но тут не я, тут невидимая рука... С Жанной мы быстро расстались- сразу после Дня всех влюблённых. Свои 34 года я праздновал один.
   Потом была Марина, девушка на 5 лет старше меня, во встречах с ней прошло лето, первого сентября мы как-то списались «в контакте» с Жанной- я бросил Марину и мы провстречались с Жанной ещё три месяца, потом были долгие, но безрезультатные переписки с разными девушками. Очередной Новый год, 2012-2013 я встречал один. Набрал бухла, наготовил салатов и еды, сидел на сайте знакомств- было пару человек, которые мне сочуствовали, но я так и остался один- нажрался и часа в три ночи лёг спать. С бывшей уже женой мы помирились, стали друзьями и часто ходили втроём с Алиной погулять- это был всё-таки наш общий ребёнок, и любила она нас одинаково. Потом была какая-то Оля с Уручья, потом Оля с Сухарево, один справил свой тридцать пятый день рождения, потом опять, и опять, снова и снова, переписывался, встречался- то я не тот, то она не та, дурдом, но приятно.
    Очередной одинокий Новый год. К этому времени я стал спиваться, мог пить пиво не переставая по два- три дня, просто просыпался, наливал бокал- и через полчаса я опять довольный, сижу, кому-то пишу, кому-то звоню, а после на работе силюсь вспомнить, что и где было. По пьяне стал захаживать в игровые автоматы, проигрывал, выигрывал, но подходила весна- решил завязать с ними, дал себе срок- День рождения, а после ни шагу в казино, хотя бы годик. Чтобы не смог нарушить данное самому себе обещание- пришла на помощь рука свыше. Как было дело.

    ***    ***
   Отмечать днюху начали ещё на работе. Естественно нажрались, но по пути домой я проспался в маршрутке, заранее попросив водилу разбудить меня на нужной остановке. Во дворе встретил соседа с первого этажа, предложил ему попить пива- но в магазине решили, что водка вкуснее, взяли пару литров, запить, закусить, позвали ещё пару человек- праздник продолжился. Пили мы долго, как-то все рассосались- часов в 12 мне захотелось сходить в игровые автоматы. Зашёл домой, взял деньги, вышел- сосед мой испарился, я добрёл до автоматов, тырк, тырк- не даёт, понял, что не мой день, подбил остатки бабла- остановился, пошёл домой- а сосед уже нарисовался, сидит на лавочке. В запасе, на завтрашний день, дома лежало ещё четыре литра водки, я поднялся к себе, взял бутылку, запить-закусить, вышел, сели, сидим, трындим ни о чём- я был уже в дупель и мало что соображал.
   Тут открываеться окно в соседнем подьезде, на подоконник ставиться колонка- и какой-то рэппер рвёт динамики, хрипя очередной хит на весь двор. Время-полвторого ночи. Я, как достойный сын своего отца, начал орать, мол, выключите, уроды, сверху посыпались оскробительные посылы подальше- пришлось пройти в подьезд, подняться, начать ломиться в дверь, долго не открывали, потом открыли, выскочили трое малолеток, дали мне в глаз, скула рассечена, хлещет кровь, затолкали в лифт и предложили больше не встречаться. Вышел из подьезда- подьехали кем-то вызванные менты, увидели меня, услышали музыку, со мной под ручку поднялись обратно, в лифте я сунул им паспорт, что мол вот, я просто сосед и шёл мимо, но им этого було мало- поднялись на девятый этаж, опять долго звонили в дверь- выскочили те же малолетки, увидев ментов- один сразу испарился, менты попросили сделать музыку потише и больше не шуметь- видимо чей-то сынок оказался, запихали меня в лифт, зашли сами, вывели на улицу- «Вали домой.», ну как-же так, как вы посмели так со мной обращаться, а где «До свидания»,  а лучше «Прощайте», меня понесло, за это меня запихали на заднее сиденье- и отвезли в РУВД.
   Там я начал требовать, чтобы вызвали мне скорую- кровь не останавливалась, но они почему-то ржали и говорили, что и так сойдёт, я предложил им повторить это на диктофон- какой-то молодчик с дебиловатым лицом начал выхватывать мой телефон, стекло треснуло…
   И тут меня прорвало. Всё говно, накопленное за прошедшую зиму и удерживаемое внутри, выплеснулось на них. Я крыл матом их всех- обещал дойти «Куда надо» и сделать пару звонков, но меня скрутили, положили на пол, забрали вещи и пинками запинали в камеру. Просидел я там три часа, кровь не останавливалась, были ещё какие-то челы- бубнели, что сиди тихо, мешаешь спать, а я понял, что просто так отсюда не выйду- и стал «терять сознание». Кто-то подскочил, начал долбить в дверь и орать, что человека плохо и он тут весь истёк кровью, меня вывели, усадили на стул- я красиво пару раз сделал вид, что уплываю, кто-то из ментов брызгал водой, приехала скорая, померяли давление- всё в норме, но сказали, что надо зашить рану и мы его забираем.
   Меня завели в скорую, дежурный офицер закинул в машину мою сумку с вещами- я показал ему втихаря средний палец, чтобы никто, кроме меня, его не видел. Отвезли в больницу, зашили. Я вышел, хотел вызвать такси- а в кошельке добрая милиция оставила мне только мелочь, в общем потери- разбит телефон, около 150-ти баксов, паспорт так и не вернули, так ещё и три часа в камере. А ведь день рождения только начинался, я пригласил на шашлыки сестру с племянницей и просто знакомую девушку с района- у нас ничего не было, просто общались. Надо готовить салаты, а я с пьянки, не спавши. Варил овощи стоя, потом лёг, скинул сестре СМС, чтобы звонила не переставая в час дня, лёг- и провалился.
   В час она меня разбудила, я нарубил салатов, взяли мангал и пошли на озеро. Пришла и девочка с района, сели на травке, напились, поели шашлыков- я возвращался к жизни.
   Я так думал. А хрен там. Я тонул- и тону до сих пор. Но этот случай помог расстаться с привычкой ходить в игровые автоматы.
   Потом конечно был следственный комитет, я писал заявление на беспредел ментов, и что вот он, сломанный телефон и пустой кошелёк- но через пару месяцев пришёл ответ, как это обычно и бывает в моей стране, что типа никто не виноват и дело закрыто. Подобные ответы приходили сначала Коле, брату Тори, которого внаглую ограбили пьяного, он сразу обратился в милицию, сам с товарищем вычислил тех чуваков, проследил за ними где живут, позвонил следователю, назвал адрес одного из горе-грабителей, но ответ- преступления нет, дело закрыто.
   Потом подобное было и с самой Тори- её избили в подьезде, пытались изнасиловать, но она смогла вырваться и убежать, ей повезло, было утро и унылый дворник пришёл подметать подьезд, она в милицию, даёт точный адрес того урода, который пытался над ней надругаться, но ответ прост- дело закрыто.
   Эх, страна моя родная. Докатилась…

    ***    ***
   Сестра живёт сейчас у мужа, в другом районе, мы редко общаемся. С Алиной видимся регулярно, иногда она ночует у меня, иногда я просто заезжаю, покупаю всякие сладости и гуляю с ней у неё во дворе. С бывшей женой хорошо общаюсь, нам уже нечего делить. Но есть одно «Но».
   Одиночество…
   Я стал одиноким- сам, меня никто не толкал к этому, просто мне так захотелось. Очередной любви я не найду- после Оли «Уси» и Тори мне никто уже не нужен. По крайней мере на сегодня. С последней девушкой, Наташей, я познакомился и расстался в процессе написания данной книги- у меня не возникло к ней чувств. Да и стояк был нестабилен- соответственно ни телом, ни душой.
   Были мысли слиться с этой жизни и понаблюдать на всё это со стороны, сидеть на облаке, поплёвывать семечки вниз, заглядывать невидимо в окошки и сравнивать, подглядывать, наблюдать. Но не слился, не смог, это же не выход. Был с детства очевидный пример- мама слилась, и этим испортила жизнь троим людям, нам с сестрой и нашему родному папе, дай Бог ему долгих лет за его понимание и терпение в отношении меня.
   Батя… Батя помогает как может до сих пор, скоро ему 66 лет, третий раз женился в 64 года- есть с кого брать пример. Купил, при разводе со второй женой, участок в шестидесяти километрах от Минска, доработал до пенсии, отстроил на пару с мужем сестры Димой дом, стал жить там- но потом встретил Нину Аркадьевну, из местных, отличную тётку во всех отношениях, стал жить у неё. Молодец, батя. Так держать ещё лет сто.
   У сестры всё хорошо наверное- теперь двое детей, вторая дочь родилась в тот Новый год, когда мы с Тори окончательно поругались. Судьба? Наверное, а может и банальное стечение обстоятельств.
   Я же стал опять пить, причём не много- но каждый день, напиваюсь пивом, и только после этого могу нормально уснуть. Любимое место теперь балкон- я частенько сижу там в кресле, попиваю пивко, курю, глажу котов и наблюдаю за движением светил за окном- днём за солнцем, ночью за луной. Наверное я всё-таки алкаш, раз мозги набекрень. Но мне то нравится.
   Ну что ещё написать? Я так привык писать последние дни- не хочется заканчивать эту книгу. Всё-таки проживаю восьмую жизнь- а как у любого нормального Кота, у меня их всего девять, и начинать новую, девятую, стрёмно- всё таки последняя, но и эта, восьмая, осточертела. Оля, которая «Уся», прочитав часть книги приободрила- «Не ссы, у котов вообще 12 жизней!», но как-то слабо вериться, видимо внутренняя чуйка всё-таки подсказывает, что не трепыхайся, иначе всё, а потом ахтунг в шубе из песца.
   Сдуру купил на 27-е октября билет в Москву- и теперь вот думаю, а может не зря книгу то начал писать, вдруг это и есть тот самый билет в последнюю, девятую жизнь? Но я решил- еду. Просто посмотреть, побродить по центру, заткнув уши музыкой из телефона, я так привык, я не могу жить без наушников- меня напрягают разговоры в автобусе и на остановке, а так Гуф и Типси-Тип позволяют окунуться в прошлое, а может я старею, или ещё хуже- помираю? Ну уж нет. Я просто еду погулять по Москве.
   Да ну на фиг такие стрёмные мысли.
   Всем пока, а может и прощайте.
    ***    ***
                P.S.
   Четвёртый день идёт дождь.
   Четвёртый день ты всё ждёшь
   Когда закончит он своё мокрое дело,
   И солнце выкатит своё огромное тело,
   И лужи спешно обходя
   Пойдёшь к тому, кого ждала…

   Четыре ночи не спишь.
   Четыре ночи молчишь.
   И молча смотришь в потолок заплаканным взглядом,
   И ты не веришь, что он смог, с другой где-то рядом
   Лежать вот так же в темноте…
   В немыслимой пустоте.

   Четвёртый день идёт дождь…

                P.P.S.
   Очень хочу попросить прощения у четырёх человек.
   У Алины- прости меня, доченька, так получилось, я тебя люблю и буду любить всегда и не смотря ни на что, ты моя плоть, моё чадо, моё дитяточко, моё золотко, солнышко и цветочек.
   У Тины- и ты прости за предательство, мне на самом деле стыдно, но вышло как вышло, это жизнь.
   У Бати- папа, прости меня, непутёвого сына, пожалуйста, я уже никогда не исправлюсь, но я тебя люблю и уважаю, и не перестану этого делать. Дай тебе Бог здоровья.
   И у Уси- Оленька, ты была единственная, кого я любил на всю широту своей гниловатой душонки. Прости меня за то, что предал и не уберёг нашей любви. Искренне прошу. Прости.

                Конец.
                (Я думал тут будет конец истории.)   
   Если Вы вдруг увидели тут себя, или узнали события- это ещё не значит, что я описал именно Вас, это не более, чем фантазия автора, многие имена изменены, многие вообще не упомянуты, факты перевёрнуты и изменены даты, но если честно, почти всё здесь правда.
Почти…

                С.Т.О.П. ! ! !
   Выше я писал, что отвык уже чему-то удивляться. И чем люди взрослее- тем больше их сковывает быт, дети, привязанность к дому и работе. Да много всего, что накапливается и щупальцами держит за ноги. Когда я начал писать про Ольгу (жизнь шестая), я спрашивал у неё разрешения, потом выслал ей весь экземпляр книги почитать и сказать своё мнение. Всего два человека в этой жизни знают обо мне всё- Ольга и Вика, обе бывшие жёны, одна гражданская- другая официальная. С одной я жил по чистой и искренней любви- с другой потому что думал, что люблю.
  Прочла. Мы ещё пару дней пообщались в «в контакте», обсудили пару мелочей, где я напутал последовательность, посмеялись, она мне рассказала о том, как повернулись судьбы наших общих знакомых. А потом пришло вот такое сообщение: «Я придумала! Я еду к тебе! И не е_ёт!»
   Так она появилась опять в моей жизни. На четыре дня. На ЦЕЛЫХ ЧЕТЫРЕ ДНЯ !
   Два дня я не ходил на работу, был с ней, любовался ей, мы выпили море всего и болтали, ложились отоспаться, вставали, ели, бухали, говорили, говорили, и не могли остановиться. Я знал что она уедет, и даже не надеялся на продолжение нашей встречи, я просто наслаждался этими восьмидесятью шестью часами рядом с ней, с шести утра понедельника до восьми вечера четверга, и уходя в среду на работу, я не смог просто взять- и отключиться, меня грела мысль, что она у меня дома, на моём диване, в моей рубашке… После работы я признался ей, что люблю, и не знаю- либо всё время любил, либо влюбился по новому, я и правда этого не знаю. И что я рад, что она просто в моей жизни. Мы так никуда и не сходили- она первый раз была в Минске, но мы так и пробыли у меня дома вместе- ей не хотелось делить меня с толпой. Не было экскурсий по городу, были мы- и вид за окном. Потом она уехала- мы стояли на автовокзале, пили вино и не могли наговориться, она села- а я кривлялся в окошко и корчил рожи, веселил как мог- а на душе было голимо и тоскливо, и я знал, что вполне возможно это последний раз, когда я её увидел.
   Пока она не проехала границу- я ей трезвонил, узнавал как дела и нажирался пивом. Потом мы решили, что пора спать- и я проспал на работу, мне было влом что-то делать- я писал ей СМС и говорил, что люблю, что мне будет хреново, в общем пьяные сопли обыденного неудачника.
   Через неделю переписки в соц.сетях Ольга сказала мне, что на самом деле тоже в меня влюбилась. Или любила до сих пор. Или просто не может в себе разобраться. А потом сказала- «Переезжай ко мне.» Теперь я не знаю, как быть дальше- я хочу быть ближе к ней, но тут, в семи остановках от меня с одной пересадкой живёт один из немногих и самый главный родной мне человек- моя кровинушка, моё золотко, доченька Алина. А Ольга- мы меряли по карте от дома и до дома, за 720 км. Я был потерян и стоял перед выбором- остаться дома и быть ближе к родным, но сгнить в собственной паранойи и непрекращающейся депрессии, но вдали от Неё, или уехать к Ней, зная, что все на своих местах, и мне пора прекратить быть одному.
   Я решил- еду, заказал билеты, и плевать, что когда я сяду в автобус- я захлопну дверь восьмой жизни и нырну с головой в последнюю- девятую, но я решил это твёрдо- остаток моих дней будет пустым и никчёмным, если я этого не сделаю.
         
                Вот теперь точно Счастливый Конец.