Отголоски разума. Часть 4

Глава 7 (Кейси)

Чертов Кейн! Я снова иду на поводу шальных идей полузнакомого безумца. Он определенно имеет надо мной власть. Кто он? Вольный психолог, подрабатывающий истязанием глупцов вроде меня, повинующихся собственным нереализованным амбициям? Экстрасенс-оракул, познавший истинные глубины человеческих желаний? Так или иначе, своим предложением он вновь попал в больную точку, заставив мое эго душераздирающе взвыть и сделать что угодно, лишь бы заглушить это фантомное страдание. Поэтому сейчас наперевес с десятком своих лучших творений и набросков, которые вполне можно впарить за оконченные произведения, я направляюсь на неведомую мне авангардную площадку, где Рет пообещал выгодно пристроить мои работы. Пообещал. Снова. Это будет последний раз, даю себе слово.
Сверившись еще раз с криво начерканным неврастенической рукой Рета адресом помещения, я убедился, что пришел в конечный пункт. Здание выглядело весьма неказисто, будто постепенно подготавливалось под снос, но идея реализации показалась инициаторам дороже всеми любимого бездействия. Готов поспорить, что первый этаж оккупировали мигранты различной степени бедности да недоуволенные рабочие, поддерживающие мало-мальский порядок внутри, не давая помещениям полностью сгнить.
Проблема современного человека не в том, что он зол. Зол по своей природе, хотя по практическим соображениям старается быть любезным. Альтруизм - высшая степень эгоизма, не так ли? И нет для человека хуже испытания, чем скука: она приводит его в ужас, ежедневная доза ничем не заполненного времени, долгих минут безделья и пустоты, тупого оцепенения телепортируют его в реальность. Именно скука позволяет услаждаться настоящим, хотя люди поступают с точностью до наоборот: они бегут от скуки, ищут от нее спасения. Человечество живет как бы в другом измерении, словно стыдятся просто дышать без дела. Нас нет, мы уходим в другой мир, абстрагируемся, под завязку забивая свой день, точно полку в шкафу, бессмысленными делами. Схема не меняется со времен Паскаля: человек продолжает спасаться от страха смерти в суете. И эта суета в наш продвинутый век стала настолько всемогуща, что заменила собой Бога.
Первобытные люди, испуганные явлениями стихий, неизбежно верили, будто их посылает высшее и неизвестное существо: слабости свойственно страшиться силы. Но случайностей не бывает. Ошибок не бывает. Вселенная или Бог не наказывают нас. Вещи, кажущиеся случающимися, необходимы для духовного раскрытия человека. Однако разум человека, будучи слишком слабым, чтобы увидеть в природе закономерность, предпочел выдумать двигатель для этой силы извне, не дав себе труда поразмыслить над этим всемогущим существом. Это ощущение трепета перед силами природы присутствовало еще в первых словах, произнесенных первобытным человеком, в его хаотической речи, не способной передать оттенки чувств, охватывавших его. Но даже в идоле, в кумире, можно распознать абсурдный призрак, плод человеческого ослепления. Мало кто может не согнуться перед постыдным игом отвратительной химеры - большинство рисуют себе кумиров и же недостойны разума, подаренного природой для того, чтобы избегать ловушек, большинство живут виртуально, подчиняясь рутинной морали. Их мир ирреален. Но приверженность каким-то постулатам может существовать только в крохотном мозгу идиотов или фанатиков.
Минуя формальную охрану, состоявшую из единственного немногозначного ржавого шлагбаума, я направился внутрь, заприметив в окне второго этажа мигающий свет. Дряхлая металлическая капсула со скрипом подняла меня наверх, заставив за десять секунд поездки успеть задуматься о том как вызвать помощь при неполадках. Но двери раскрылись без каких-либо нареканий, и моему взору предстало пространство будущей галереи, наполовину заставленное подобием скульптур неясного происхождения. В голову закрались сомнения, но я не спешил делать какие-либо выводы, пока окончательно не проясню ситуацию. Очевидно, скульптуры притащил Рет, решив, видимо, устроить совместное представление, забыв, как это нередко случается, поставить своего компаньона в известность. Что ж, наверное, так будет даже лучше. Моих работ вряд ли хватило бы для расстановки по всей площади немаленького зала.
Подойдя ближе к одной из крайних скульптур я невольно отпрянул. До сего момента алебастровые изваяния казались мне подобием музейных экспонатов. Но... что это? Синтетическое творение отдаленно напоминало обезображенную человеческую фигуру, находящуюся в явной агонии от вполне естественного природного процесса, чему свидетельствовала небольшая позолоченная кучка у подножия статуи, похожая на потрескавшийся гранит. Я с отвращением перевел взгляд на следующую скульптуру, затем еще на одну, и на несколько дальних... Что это за безумие? Все они так или иначе олицетворяли то, о чем не принято говорить в высшем обществе: испражнения, показанные в немыслимых формах, развратные формы и символы, каких не увидишь даже в самом прожженном порно-бестселлере, и иные формы сознательного извращения заполняли это пространство. Я не спеша переходил от одного памятника современному искусству к другому, едва заметив как пересек весь зал. Это угрюмое помещение напоминало пропитанный веками не выветриваемым запахом пыли подвал тюрьмы, где средневековые инквизиторы проводили пытки. На стене в избытке на крючках для подвешивания туш, используемые в скотобойнях, висели дутые куклы из секс-шопа с тупым выражением лица порно-актрис, в выставочных залах были расставлены чучела совокупляющихся без разбору друг с другом в каком-то генетическом бешенстве животных с очеловеченными лицами, точно побочных плодов ГМО, венчали торжество безобразия выставленные на всеобщее обозрение экскременты в различной форме и цветовой гамме. Все это безобразие снимал ряд цифровых камер, расставленных по углам и транслирующих картинку на культурные Интернет-ресурсы. С каждой минутой мне все меньше хотелось находиться среди этого ужаса, и уж тем более разделять с ним свои немногочисленные шедевры. Мои работы не имели абсолютно ничего общего с творчеством Кейна, недооцененной жертвы честолюбия. Надо было что-то решать.
Из противоположного угла комнаты, скрытого тенью самой массивной из фигур, я услышал кряхтящий смех. Резко повернувшись в его направлении, я уставился непосредственно на его обладателя:
- По-твоему, это забавно? - поинтересовался я, махнув рукой на экспонаты. - Лучше не позорься и не превращай искусство в балаган.
- Друг мой, раскрой глаза! - парировал Рет, не изменяя своей надменно-иронической манере общения. - Все, что есть в нашем мире - искусство. Другое дело, с какого ракурса на него взглянуть. Человек создан, чтобы творить! Мои работы всего лишь наглядно отображают действительность.
- Какую к херам действ... - начал было я, но был бесцеремонно прерван этим живым воплощением Герострата.
- Но это всего лишь оболочка, пустая обертка без души. Настоящее искусство не может быть зажато в рамках одной формы. И оно должно быть доступно всем...
Зловредная ухмылка очертила его тонкие губы, придав ему сходство с плотоядно настроенной лисой. Проследив направление его взгляда, я заметил прикрепленный над противоположным окном проектор. Что этот дегенерат снова задумал?
Недоверчиво покосившись на Кейна, я прошел к окну и выглянул наружу. Ну и ну! Через пару таких же малоэтажек как эта виднелось боковое крыло бизнес-центра, того самого, откуда еще на днях меня с позором вытурили. Присмотревшись, я даже различил окно офиса мистера Гэрриета. Вдруг, будто предчувствуя начало катастрофы, мой желудок свело судорогой, заставив меня отступить от окна. Рет без особого интереса среагировал на мою согнутую пополам тушу, возбужденный воплощением собственной идеи:
- Ну же, дружище, перестань. Приди в себя, иначе пропустишь мой главный перформанс.
Я едва уловил тот момент, когда в зале погас весь верхний свет, оставив лишь невероятно мощное свечение проектора, направленое аккурат на сторону бизнес-центра.
- Три, два, один... Поехали! - завопил Кейн и нажал "пуск". На окна здания спроецировалось нечеткое динамичное изображение, с каждой секундой приобретая все более четкие очертания. Похоже было на отрывок из малобюджетного фильма, но прежде чем я успел понять какого именно, Рет зашелся в диком истеричном смехе, наблюдая за утехами героев категории 18+. Ничего не подозревающие сотрудники офисов недоуменно столпились у окон, стараясь уловить источник яркого света. Тем временем городские зеваки уже во всю засматривались на многометровые подвижные изображения половых органов, растянувшихся на несколько этажей. Кое-кто даже начал снимать это фееричное представление на камеру, в надежде проснуться завтра известным видеоблоггером. Что ж, после такого шоу у него есть все шансы.
Кое-как вновь обретя утерянный было дар речи, я повернулся к пребывающему в экстазе Рету, и с размаха влепил ему смачный подзатыльник.
- Придурок, выруби это дерьмо немедленно!
Мигом успокоившийся мужчина набрал полную грудь воздуха, желая разразиться очередной бессмысленной фейлософской тирадой, как ровно под нашими окнами раздался гневный оклик:
- Эй, вы там! Сейчай же заканчивайте свои шуточки, иначе придется принять меры! Полиция!
Я почувствовал как кровь отлила от моего лица, превратив его в призрачную маску. Такой подставы я точно не ждал. В панике вцепившись в жилистую руку Кейна, я почти взмолился:
- Сделай что-нибудь!

;
Глава 8 (Рет)

Жуткая атмосфера выставочного зала создавала непередаваемое ощущение пребывания в инквизиторской Древнего Китая: длительное нахождение в этом мрачном скрепе капитально сводило с ума! Гнетущая атмосфера этого места заставляла чувствовать себя подавленным и уставшим. Слишком нездоровой была окружающая обстановка — нездоровой и безумной. Если бы не сквозняк из окна, смрад был бы невыносимым. Кейси Джексон едва ли не тошнило, но рвотные спазмы придали ему силы. На улице раздались истошные вопли прохожих, а в здании раздался режущий барабанные перепонки звук сирены и неумолкающий топот сапог да гул голосов на лестнице. Юноша в ужасе попятился от окна, где с мерным треском падающего лезвия гильотины плевался смытыми кадрами порнографического характера проектор. В кармане его прохудевшего затертого пальто затесались мутные катушки ткани. Они отчего-то придавали ему такую же уверенность в себе, как ампула с цианистым калием – герою Сопротивления перед допросом в гестапо. Он уже не пытался назвать предметы, а пытался выразить словами чувства. Однако столь же мало преуспевал в этом, как и его предки сто тысяч лет тому назад. Вот они оба – Рет и Кейси – прямо-таки олицетворяют собой вершину успеха: молодые, загорелые, грозные, в шикарных солнечных очках "Helmut Lang Opticals". По идее, в этот долгожданный момент триумфа им бы следовало вальяжно раздавать интервью ушлым журналистам, но вместо этого они стоят в покинутом всеми здании напротив пестреющей сценами из порно-фильма стены бизнес-центра и с ужасом ожидают неминуемое фиаско.
Внезапно в помещении раздался посторонний шорох, точно внутрь пробралась огромная крыса, и Рет в ужасе отшатнулся от окна, очутившись в два шага у входа.  С обратной стороны двери показалась фигура человека. Раздался возмущенный восклик: "Эй, вы! Что у вас здесь происходит?!". Кейси моргнуть не успел, как Рет резко вырвал из одной конструкции стальной прут и замахнулся им на приближающуюся во тьме фигуру. Кейси, интуитивно подавшись всем телом к выходу, выкрикнул: "Стой!", но Кейн обратил на его слова нуль внимания. Удар металлической арматуры метко пришелся на затылок вошедшего, раскроив череп с пикантным треском толстой арбузной корки и сокрушив вошедшего. Тот повалился на пол бездыханной тушей. Но Рет не унимался и, выбрав момент, изо всей силы ударил лежащего мыском ботинка в живот. Он не просчитался, незнакомый мужчина взвыл и, прижав локти к бокам, медленно повернулся лицом в пол. Не давая ему прийти в себя, художник с размаху пнул его ногой в спину. Тот мучительно скорчился и, судорожно всхлипнув, подозрительно затих, точно испустил дух. Рет вздрогнул, распрямился, и его правая рука, уже безоружная, стала судорожно хвататься за воздух. Он слишком поздно осознал то, что сделал. И вот Кейси и Рет в ненарушимой тишине стояли над распростертым на полу бездыханным телом, точно заправские убийцы из фильма ужасов, - fenita la comedia. От осознания трагичности и чудовищной отвратительности произошедшего Джексона нещадно скрутило в естественном рвотном порыве, но Рет быстро вывел Кейси из-под тошнотворного дождя и грубо вытолкнул за дверь, приказав ждать его. Не долго мешкая, сам мужчина вышел из помещения с обмотанным простыней громоздким угловатым грузом, небрежно перекинутым через плечо. По мягким очертаниям поклажи Кейси понял, что в простынях был замотан труп названного гостя, но, не задавая Рету лишних вопросов, юноша сговорчески метнулся к лифту и невротическим движением нажал копку вызова. Мысли путались, словно бы гребень, который расчесывал их в голове, наткнулся на колтун. Отныне они были повязаны с Кейном кроваво-красной лентой и стали не только друзьями по несчастью, но настоящими сообщниками злодеяния.
Неоновые огни улицы опаляли мерцающих прохожих. Теплый ветерок уносил вдаль клочья адского напряжения. Сакраменто – это гигантская кондитерская: здешние здания похожи на сливочные торты. Клубы заводского дыма, возносящиеся к луне; свет прожекторов, поднимающийся вверх над домами, как пар; белая равнина непроглядной стены, разорванная дырками отскоблившейся штукатурки; блестящая трава и чернеющие в беспорядке кроны хлипких деревьев, сбившиеся в кучу, как мертвые волосы - ночной город жил. Автомагистраль, изуродованная оранжевыми столбиками вокруг ремонтных работ, заставлявших машины двигаться плотными рядами, напоминала питона, в теле которого подрагивала в судорогах проглоченная антилопа. Неоновые рекламы, автомобили, цемент не обманули: этот город состоял из сплошных ухабов. Выйдя из выставочного центра, мужчины трусцой помчались по продолговатой петляющей, как удавка, улице к припаркованному на обочине автомобилю. Им почему-то казалось, что их уже давно преследует полиция, и она вот-вот готова сцапать их с поличным на любом перекрестке. Им нужно было срочно избавиться от тела и залечь на дно. На влажной дороге следы от их шагов были едва видны в жемчужно-абрикосовом свете взошедшей луны, мерцающей сквозь тучи.
- Да помоги же, Кейси! - он взял Кейси за локоть и направился к машине, припаркованной возле железной двери одного из клуба. Вывеска над входом мигала зеленым неоновым светом и гласила: "Вендетта". - Попробуем его втащить в багажник, - прошипел сквозь зубы Рет, одной рукой удерживая тело в равновесии, а второй открывая багажник.
И Кейси, вместо того чтобы самому забраться в автомобиль, обернулся к Рету; стоя в мутной луже, он попытался высвободить Рета из-под неподвижного тела мужчины и затем вытащить его наверх, но не смог. Тело было слишком безвольно и тяжело. К тому же, его все еще мутило от происходящего. Немного повозившись, мужчины в итоге сумели слегка оттащить труп и с грехом пополам уложили его в багажнике автомобиля между цистернами с водой и тряпками для чистки стекл. Разовравшись с тяжелым биологическим грузом, Кейси осевшей походкой добрался до ближайшей дверцы и открыл ее. Затем благодаря своей атлетической силе без особого труда вполз в душный салон автомобиля, изможденно откинувшись на сидение.
- Надо поскорей удирать отсюда, пока не явились фараоны, - без эмоций, как на автомате слезливым голосом сказал он, осознавая всю тяжесть обвинения в их адрес.
Как сказал Хантер Томпсон: "В замкнутом обществе, где виновны все до одного, единственное преступление – это попасться на преступлении. В воровском мире самый тяжкий грех – глупость."
Рет ловко влез за водительское сидение и, повернув ключ зажигания, обратился к Кейси:
- Ты думаешь, мы оплошали, брат? - набирающий мощность рев мотора точно презрительно хмыкал на слова Кейна. - Преодолевать предубеждения, невежество и ненависть можно искренностью. Всякий раз, когда сталкиваешься с враждебным отношением, выпускай облако любви, точно осьминог — чернила…
- Кейн, живо жми на газ, твою мать!.. - прозаичным оглушительным воскликом оборвал триаду Рета юноша, гневно ударив кулаком по бардочку, отчего дверце того резко распахнулось, вывернув наружу внутренности запылившихся журналов, точно вспоротое тело - кишки.
Мужчина рванул рычаг, и автомобиль на предельной скорости понесся в темную даль дороги, на ходу задев колесо какого-то припаркованного грузовика и поцарапав крыло другой машины. Но удрать от полиции и от всех тех, кто начал преследовать машину, было не так-то просто. Уворачиваясь от столкновения, Рет заехал на тротуар - и тотчас раздался крик десятка голосов: пронзительные вопли женщин и возгласы мужчин, хотя он никого не задел и не переехал. Патрульный на перекрестке магистрали, увидев быстро мчавшуюся машину и убедившись, что водитель не намерен остановиться, дал резкий и продолжительный свисток. Полицейский автомобиль на следующем посту пустился в погоню за преступниками, то и дело давая громкие гудки. Однако автомобиль Кейна был гораздо быстроходнее полицейских драндулетов, хотя и гораздо приметнее на дороге, чем большинство машин. Кейн мчался очень быстро, и сирены преследователей вскоре замерли где-то позади. Машина художников маневренно, как на гоночных виражах, проскакивала мимо пешеходов на расстоянии дюйма, с головокружительной скоростью неслась по скользкой дороге, среди бурых полей. Рет, воображая себя опытным шофером, со всей дури жал на газ, точно хотел испытать, с какой скоростью он может вести по такой дороге, играя со смертью в догонялки. А Кейси сидел с застывшим лицом, напряженно вытянувшись, стиснув руки, широко раскрыв глаза и плотно сжав губы. Страх смерти сковал его незримыми оковами, не позволяя спокойно продохнуть. Обычно мало кто думает, что все, кто проезжает мимо на машинах, абсолютно все без исключения, обречены на смерть. Тот старик за рулем своей "Audi Quattro". И та сорокалетняя истеричка, что обогнала их на "Ford Focus". И все обитатели многоэтажек по обочинам. Все они рано или поздно превратятся в кучи гниющих трупов, ведь с тех пор как существует наша планета, на ней прожили свои жизни восемьдесят миллиардов человек. И, по сути, мы, которым дана кратковременная отсрочка, тоже представляем собой будущую свалку отходов. Поэтому стоит ли так цепляться за жизнь, когда исход ее все равно ясен?
Темные виньетки лесов замелькали справа и слева, холмы вздымались и спадали, как волны. От шума мотора с тротуара поднялась стая голубей и полетела ввысь, отчего ее неровные очертания едва виднелись на фоне небесных просторов. Впереди блеснули огни предместий. За городом через пять миль дорога сворачивала в лощину, а неподалеку, вблизи города, проходила линия железной дороги. Решив срезать путь, Рет решил в неположенно месте пересечь две сплошные и свернуть на повороте в пригород. Как раз в то мгновение, когда он, ведя машину вплотную вдоль сплошной, приближался к углу и готовился свернуть, не уменьшая скорости, Кейси, заметив, что на них в лобовое движется груженная фура, с диким ором выхватил у него руль, поворачивая в сторону обочины дороги. Потеряв управление, автомобиль скатился в кювет и на полном ходу налетел на груду камней, сброшенных у дороги для строительных дорожных работ. Машину резко шатнуло, отбросило в сторону, точно невесомую пушинку, и она, сделав пару оборотов в воздухе, точно натренированная касатка, опрокинулась и рухнула боком на обочину дороги. Раздался пронзительный звон разбитых стекол, и находящихся в салоне мощным порывом швырнуло вперед, точно сногсшибательным шквалом ветра. Дальнейшее осталось загадочным и неясным для Кейси. Придя в себя после удара, он огляделся: машина была смята в гармошку и из-под сдавленного капота густо клубился едкий дым. Превозмогая адскую боль в шейных позвонках, молодой человек повернул голову в сторону водительского сидения, но не нашел Рета в измятом, как попавшая под пресс консервной банка, салоне, точно при сокрушительном столкновении его выбросило на проезжую часть через лобовое стекло. Однако зажатому среди острых металлических обломков Кейси было невдомек думать о своем беспутном спутнике. В замызганных кровавыми брызгами глазах сгущался мрак, и Джексон неумолимо погрузился в гнетущую вакуумную пустоту без параметров...