Отголоски разума. Эпилог

Металлический скрежет открывающейся двери. По прежнему вижу лишь темноту, слабо разбавляемую тонкой полоской света где-то справа. Не могу пошевелиться - руки безвольными плетями свисают вдоль туловища. Хорошо хоть чувствительность не пропала. В глубине пространства глухо разносятся мужские голоса. Нет сил напрячь слух, чтобы разобрать, о чем они говорят. До сих пор не могу определить где я. Возможно, я в чистилище и в данный момент вершится судьба моей потасканной жизнью душонки? В таком случае, я не имею права голоса. Места в эдем бронируют заранее, а бесплатную регистрацию я благополучно просрал, как и большую часть своего бесполезного существования.

Голоса становятся громче, но я по прежнему не могу разобрать ни слова. Звуки сливаются в монотонное жужжание, как если бы я сунул голову в улей. Они сводят меня с ума... Может, это и есть мое вечное наказание за содеянные грехи? Лучше бы я верил в реинкарнацию.

Слышу приближающиеся в мою сторону тяжелые шаги. Полоска света накрылась тенью, и через несколько секунд я был ослеплен ярким режущим люминесцентным освещением. Когда слезящимися глазами я, наконец, смог различить очертания стоящих надо мной фигур, находящаяся ко мне ближе всех грудным голосом протянула:
- Неужели очнулся... В этот раз едва хватило тройной дозы.
Рядом тут же раздалось недоверчивое возражение:
- Не слишком ли много на одного пациента?
- Уверяю, для таких случаев в этом нет никакой опасности. Мистер Джексон, как вы себя чувствуете?
Едва уловив кому был адресован последний вопрос, я с трудом повернул голову на несколько градусов, изменив угол обзора и избавившись от слепящего света. Постепенно перед моим взором прорисовалось лицо довольно миловидной пухлой женщины в белоснежном халате и медицинской шапочке. Едва разлепив иссохшие онемевшие губы, я прохрипел:
- Где я?
- Там же, где и на протяжении последнего года. Больница Святого Маклина, Сакраменто. После приема препаратов бывает кратковременная амнезия. Через двадцать минут сможете двигаться, а пока отдыхайте.
Гулкие шаги отозвались в обратном направлении, скрыв фигуры в халатах за плотной железной дверью. Я устало закрыл глаза, почувствовав бетонную тяжесть головы. По барабанным перепонкам били последние фразы спора с Кейном. Не могу от них избавиться. Они стали частью моего сознания, словно неисправный радиоприемник без кнопок регулирования громкости.

Я смогу выйти из этой клетки через четверть часа. Осталось только ждать...
Спустя обещанное время, снова раздался скрежет отворяющейся двери, и ко мне вновь подошла та пухлая медсестра в сопровождении двух крепко сложенных санитаров. Склонившись надо мной, они проделали несколько ловких манипуляций, и я резко почувствовал разливающуюся по телу свободу. Хотя на руках и ногах остались красные полосы от туго перетянутых ремней, это не умаляло моей радости от того, что я вновь могу ими двигать. С явно выраженной благодарностью я взглянул на свою спасительницу, но заметил на ее лице выражение крайней суровости. Я хотел было произнести несколько слов, однако был прерван еще на вздохе.

- Мистер Джексон, мы крайне озабочены вашим состоянием. Еще несколько недель назад вы проявляли тенденцию к улучшению, в связи с чем вам была дозволена большая свобода, чем другим пациентам этого отделения. Похоже, подход доктора Адамса к вашему лечению оказался ошибочным. Пора прекратить вседозволенность и ваши вопиющие выходки.

Я слушал этот гневный монолог, постепенно обретая ясность понимания к чему все это идет. Но попытаться себя оправдать в данный момент выйдет куда дороже. Сестра продолжала:
- Мы пошли вам на встречу, разрешив выходить из палаты в любое время суток. И даже стерпели вашу... - она почти задыхается от возмущения, - экскрементальную "выставку" в общей душевой, которую, вашими стараниями, пришлось отдраивать полдня. Но привязывать соседа по палате к кровати и катать его ночью по всем коридорам отделения - ни в какие ворота! Бедного мистера Бенингтона едва не хватил удар! - ее гневно раздувающиеся ноздри, казалось, вот-вот начнут испускать пар, - С этого дня больше никаких внеплановых прогулок и действий вне режима. Ваша палата станет одиночной и находящейся под особым надзором на ближайшее время. Обед принесут через час.

На этой не слишком позитивной ноте возмущенный монолог был окончен. Все, как я и предполагал. Им никогда меня не понять. Им нужны маски. Стоит только надеть одну - все будут в восторге. Но мне, настоящему мне, приходится переживать не лучшие периоды. Я не актер, я всего лишь вольный художник, жаждущий минимального признания.

Сделав глубокий вдох, я напряг застоявшиеся мышцы, чтобы поднять свою тушу с кровати. Холодная вода должна привести меня в чувство. Сунув голову под ледяную струю, я почувствовал на себе насмешливый взгляд. Из начищенного до зеркального блеска дна раковины на меня излюбленно хищно взирали темные глаза Кейна. В этот же миг, я отчетливо услышал его слова:
- Не дрейфь, дружище! У нас все получится!