Мускари

   Фото из интернета 
 
     Согласитесь, что та или иная профессия имеет свои внешние стереотипы. Например, если музыкант или хирург, то обязательно с гибкими, сильными пальцами, художник – с длинными волосами, адвокат – в дорогом элегантном костюме, полицейский – а полицейский с косой саженью в плечах и несколько туповатым выражением лица. Капитан полиции, Сергей Дёмушкин, походил на кого угодно, но только не на типичного полицейского. Он был элегантен и, можно даже сказать, красив. В форме появлялся крайне редко, волосы с удовольствием бы отпустил до художественной длины, но тут офицерская служба таких вольностей допустить не могла, стричься приходилось коротко. Капитан слыл хорошо воспитанным человеком, крайне вежливым с женщинами, но при этом женат не был, в отличие от своего друга и напарника, лейтенанта Махрова. Володя Махров, имея спортивное телосложение при росте под два метра, характером обладал спокойным и доброжелательным и был прекрасным семьянином. Дёмушкин периодически удивлялся, как друга занесло в полицию, но понимал, что лучше и надёжнее напарника ему не найти.
     Сегодняшняя погода с чистым небом и весенним тёплым ветерком никак не соответствовала настроению людей, собравшихся в большой красивой комнате загородного особняка. В этом особняке сегодня пропал ребёнок, Карташов Миша, шести лет от роду. Вызванные полицейские сидели на диване. Напротив них, в кресле, расположился хозяин особняка и отец пропавшего ребёнка, Карташов Игорь Михайлович. По выражению его лица невозможно было понять, какие чувства он испытывает. Карташов старший тяжело вздыхал, постоянно вытирал платком лицо и не произносил ни слова. Его жена, Евгения, наоборот, всё время двигалась и периодически начинала рыдать:
     – Боже мой, боже мой, господа полицейские, вы нам должны помочь, вы обязаны найти нашего сына!
     И через полчаса пребывания в доме, офицерам уже казалось, что рыдающей матери очень хотелось бы остановиться, но она не знала удобно ли это в данной ситуации. Ещё одним человеком, находившимся в комнате, была Наденька, няня пропавшего мальчика. Это была совсем молодая девушка, худенькая и невысокая ростом. Надежда сидела молча, но из её большущих, для тонкого лица, глаз непрерывно текли слёзы.
     – «Да откуда же в ней столько воды берётся?!» – удивлённо поглядывая на девушку, думал капитан Дёмушкин, зачарованный этим грустным, но красивым зрелищем.
     – Надежда, – обратился он уже вслух, – давайте ещё раз и с самого начала, с того момента, как вы сегодня проснулись.
     У девушки слёзы, словно от испуга, мгновенно остановили свой печальный бег.
     – Я просыпаюсь пораньше, варю кофе, он у меня лучше всех получается. Бужу Мишеньку, хозяева в это время сами встают. Пока они умываются, мы успеваем позавтракать и идём на прогулку.
     – Надя, я вас не спрашиваю про обычный режим дня, мы говорим только про сегодня.
     – А сегодня всё так и было, ну, как всегда.
     – Вам не показалось, что кто-то не вовремя встал, или Миша капризничал, или он был чем-то расстроен? Может быть, вы видели каких-то посторонних людей во дворе или в доме?
     – Какие посторонние люди? – почти закричала заплаканная Евгения, – у нас же охрана в доме и во дворе. И потом Мишенька в присутствии Нади никогда не капризничает.
     Надя утвердительно закивала головой.
     – А в вашем присутствии сын капризничает? – поинтересовался Махров.
     – Не то слово, – тяжело вздохнула молодая женщина, – поэтому Надя у нас уже два года работает, он только её слушается.
     – Миша вас так боится? – удивился Дёмушкин.
     – Да что вы?! – большие Надины глаза стали ещё больше, – просто мы с ним дружим.
     Полицейские удивлённо переглянулись. Перехватив этот взгляд, в разговор наконец-то вступил Карташов:
     – Да уж так вот получилось. Мы с женой целыми днями заняты, и мальчик рос с нянями, избаловался сильно, никаких авторитетов. И тут нам знакомые посоветовали Надежду, учится в педагогическом, нужен заработок, а сама девочка умная, спокойная. И вот как-то она смогла из нашего сорванца человечка нормального сделать.
     После этих слов обе женщины заплакали в голос.
     – Девушки, девушки, ну всё, – Дёмушкин слегка постучал по столу, – мы так ничего не выясним. Надя, дальше давайте. Вы, значит, с мальчиком пошли на прогулку. Он не нервничал. Да?
     – Да.
     – Не просил взять с собой денег или каких-то вещей?
     – На прогулку мы идем в поле соседнее или в лесок, деньги нам и не нужны. Мы с Мишей договорились, что сегодня в лесочке наберём для мамы букет, потому что уже пошли ландыши. Нашли цветы жёлтой купальницы, да такие крупные, махровые. А потом я смотрю, что-то синеет впереди. Мишенька в это время рвал ландыши. А я и пошла на эту синь. Вы не поверите, это оказались цветы мускари.
     – Это что за зверь такой? – поинтересовался лейтенант Махров.
     – Да говорю же, цветы такие, их ещё почему-то Гадючим луком называют, хотя они очень красивые, на гиацинт похожие.
     – Всё, проехали про Гадючий лук, это у нас не лекция по ботанике, – опять вмешался Дёмушкин, – дальше-то что случилось? Куда делся ребёнок?
У Нади снова потекли слёзы. Причём это выглядело очень странно, девушка не всхлипывала, не морщила нос, у неё из очень грустных глаз просто вытекли капелька за капелькой.
     – Я возле этих цветов всего и пробыла минутки две-три. Вдруг слышу, шум двигателя. Подумала, что это хозяева уехали, ещё удивилась, что они так быстро собрались. Но ребёнка же нельзя одного оставлять долго, хотя мы этот лесок вдоль и поперёк обходили с Мишей, там нет никаких ям или ещё чего неожиданного. Так вот. Я с этими цветами иду к Мише, а его нет. Выскочила на дорогу. Там дорога просёлочная. Смотрю, пыль впереди. А ни машины, ни, главное, ребёнка не видно. Я сначала побежала по дороге, а в это время, смотрю, из дому выехал Игорь Михайлович. Я к нему. Пока я всё ему объясняла, время-то шло. Мы с ним поехали в ту сторону, куда машина ушла. Никого, конечно, не увидели. Вернулись в лес, побегали, поискали. Миши нигде не было. Вернулись домой и позвонили в полицию, – Надя испуганными глазами посмотрела на Дёмушкина.
     – А цветы? – спросил капитан.
     – Какие цветы? – окончательно испугалась Наденька.
     – Ну, мускари ваши гадючии?
     – Гадючий это лук, а мускари… Хотя да, это одно и тоже, – у девушки от волнения щёки пошли пунцовыми пятнами, – а цветы, я, наверное, выбросила.
     – Наверное?!
     Надя закрыла лицо ладонями и в этот раз очень громко заплакала.
     – Сергей, что же ты к человеку пристал? У неё ребёнок пропал, она что, про полевые цветы должна помнить?
     – Да они вроде как лесными были. Ладно, ладно, Надежда, успокойтесь, пойдёмте, покажете, где вы мальчика оставили.
Лейтенант Махров попросил разрешения осмотреть комнаты Миши и его няни, а Сергей с Надей пошли на место происшествия. И там Дёмушкин обнаружил следы машины, съехавшей на обочину. Рядом хорошо просматривались как детские, так и взрослые следы, и недалеко валялись яркие синие мускари.
Все снова собрались в доме. Махров доложил, что ничего необычного не обнаружил. А капитан сказал, что сфотографировал совсем свежие следы машины, рядом были детские следы, которые на обочине и закончились. Ребёнок или ушёл обратно в лес, или сел в машину.
     – Да какой же это лес? – удивилась Надя, – это же лесочек, его насквозь видно.
     – Значит, его точно украли! – снова заплакала Евгения.
     – Странно, – задумчиво сказал Махров, – если ребёнка украли с целью выкупа, почему до сих пор никто не звонит?
     – Евгения, а я обратил внимание, что у вас на воротах весит красивый почтовый ящик. Вам кто-то письма пишет? – спросил капитан Дёмушкин.
     – Мы много журналов выписываем. И для нас, и детские. Надежда, действительно, вы не могли бы заглянуть в ящик, вдруг там какое-то, ну, какие-то требования…
     – «Вот фифа, сама бы уже десять раз сбегала, а то …Надежда…вы не могли бы…» – почему-то разозлился Сергей.
     Надя пошла к почтовому ящику и обратно вернулась с большой стопкой корреспонденции. В ней было, действительно, много журналов и два запечатанных конверта. Один из них оказался также с журналом, а второй конверт был очень тонким. Дёмушкин резко к нему нагнулся, воскликнув:
     – Никому не трогать!
     Аккуратно вскрыл конверт. И там оказалось требование, составленное классическим способом, из букв и слов, вырезанных из журналов или книг. Требование гласило:
     «Положите на карточку Миши 155000 рублей, лучше в евро. После того, как мы их снимем, мальчик вернётся домой».
     – У вашего сына, шестилетнего ребёнка, действительно есть своя карточка? – поразился Махров.
     – Карточка на меня оформлена, – пояснил Карташов старший, – мы её сделали по требованию Мишиной воспитательницы в детском саду.
     – Так, товарищи дорогие, получается, что ваш ребёнок ходит в сад? А зачем же ему няня? И очень интересно, что в детском саду делают с банковскими карточками? Дети за обед расплачиваются? – искренне удивился Дёмушкин.
     – Мы Мишу только в этом году отдали в садик, чтобы он перед школой привыкал к коллективу. В садик он ходит три раза в неделю, до сна. А про карточку нам Надежда сказала, мы её и оформили и, когда надо, клали туда небольшие деньги, – пояснила Евгения.
     – Господа полицейские, что-то странную сумму в качестве выкупа требуют, вам не кажется? – в задумчивости протянул Карташов старший, – Особенно меня удивляет последняя пятёрка в ней. Мало того, что сумма небольшая, так ещё и 155, а не 150 или, например, 200 тысяч требуют. И потом, что значит, «лучше в евро»? Карточка-то рублёвая.
     – Надя, а зачем ребёнку в садике банковская карта? – поинтересовался ещё раз Сергей.
     Все повернулись в сторону девушки. Она снова резко покраснела и собралась заплакать.
     – Стоп, стоп, только без слёз, – остановил её Дёмушкин, – просто ответьте на вопрос.
     Надежда странно посмотрела на Мишину маму и сердито проговорила:
     – Они в театр ходят. Краски, карандаши покупают.
     – Да?! – очень удивилась Евгения.
     Теперь все посмотрели на неё. Молодая женщина нервно поёрзала в кресле и начала оправдываться:
     – Понимаете, мне всё время некогда. Наденька сказала, что надо карточку, мы и сделали. Она скажет, надо положить столько-то денег, мы кладём. Я как-то не вникала, зачем и для чего. Деньги просили редко и небольшие.
     – Ну, ты, мать, даёшь! – возмутился Карташов, – вообще ребёнка на няньку скинула!
     Надежда, молчавшая до сих пор, видно, из женской солидарности, резко повернулась к Игорю Михайловичу и почти закричала:
     – А вы? Вы интересуетесь своим ребёнком?! Отец называется! Да у вас растёт такой мальчик, такой умный, добрый, а он вам и не нужен. Зачем только вы его родили?!
     – Молчать! – прикрикнул Дёмушкин, – Выяснять отношения будете без нас. Теперь отвечайте только на вопросы. Кто знает, где сейчас эта злополучная карточка?
     Родители обречённо покачали головой. Надя встала и пошла в детскую, Махров последовал за ней. Вернувшись, Наденька сообщила, что карточка всегда лежала в верхнем ящике комода, а сейчас её нет.
     – Мы всё перерыли, я даже под кровать заглядывал, – развёл руками Махров.
     – Становится всё интереснее, – подытожил капитан, – придётся у прокурора просить разрешения отслеживать перемещение денег на этой карточке. Пока ничего не надо класть на карточку, я вам попозже позвоню, тогда посмотрим, как быть. У меня последний вопрос. Кроме Нади, у Миши были ещё друзья?
     Дёмушкин, уже догадываясь о реакции на свой вопрос, всё же повернул голову в сторону родителей. Карташов старший приподнял плечи и отрицательно покачал головой, а Евгения быстро, быстро заговорила:
     – Понимаете, вечером Мишенька уже спать ложится, а утром нам всем некогда. Тем более о друзьях говорить. Вот Надежда с ним почти целыми днями бывает… Наденька, он с кем-то дружит?
     – Дружит, – тяжело вздохнула девушка, – с подругой Марфой. Он про неё может целый день говорить. Я так понимаю, что Мишенька влюбился в Марфу.
     Евгения испуганно ойкнула. А Карташов старший, нервно прокашлявшись, сообщил:
     – Но Михаилу только шесть лет. А сколько же этой барышне будет?
     – Да и барышне, наверное, столько же, – предположила Надя, – они в одну группу в садике ходят.
     Махров, не сдержавшись, хмыкнул. И вслед за ним все в комнате рассмеялись. А Наденька сказала:
     – Зря вы так. По-моему, у них это очень серьёзно.
Взрослым это показалось ещё смешнее. Потом капитан Дёмушкин, посерьёзнев, сказал:
     – Спасибо, конечно, Надежде, за то, что разрядили обстановку, но нет ли, случайно, у вас номера телефона прекрасной Марфы.
     На что Евгения сразу среагировала:
     – А она, действительно, прекрасная?
      Женя, что ты какие-то вопросы ненужные задаёшь? – удивился Игорь Михайлович.
     о Надя всё же ответила обеспокоенной маме:
     – Евгения Васильевна, у вашего сына очень хороший вкус.
     – Ой, я не могу, – как-то судорожно всхлипнул лейтенант Махров и уткнулся лицом в кулак.
     А Надя сказала, что у неё в телефоне есть Марфин номер, но она не допускает даже мысли, что Мишенька мог без разрешения куда-то уйти, пусть даже в гости к девочке. Дёмушкин позвонил, попросив к телефону Марфу. Но телефон взяла воспитательница, сказала, что Марфа спит, что в садике тихий час, который закончится почему-то через два часа.
     Дёмушкин с Махровым попросили охранников показать им все видеозаписи за последние три дня. И, побеседовав с местным почтальоном, ничего странного не обнаружив, решили, что пока здесь ничего не может произойти, поехали на службу. Отъехав от дома и проезжая мимо пресловутого лесочка, Дёмушкин подумал, что он что-то увидел странное, но не мог сначала понять, что же привлекло его внимание. И уже, выезжая на трассу, ударил по тормозам и резко развернулся.
     – Серёга, что случилось? Решил, что ты на авторалли?!
     – Володя, помнишь, Надежда сказала, что синие цветы нарвала в лесу, а я, по-моему, увидел их сразу же возле леса, на обочине.
     Проехав по дороге, они остановились и прошли в сторону лесочка. Там, действительно, буквально на обочине, цвели мускари. Полицейские подошли ближе.
     – Ты видишь? – поинтересовался капитан, – половина цветов срезана, срезы совсем свежие. Стой, не шевелись! Посмотри, рядом опять взрослые и детские следы.
     – Сергей, а след от машины видишь? Подожди-ка, какая же это машина? Это же мотоцикл, а скорее всего, мопед или скутер.
     – А я ведь сразу подумал, что Надежда как-то неестественно плачет.
     – Надежда неестественно?! А Евгения? Мать ещё называется. Сидела, причитала, толком-то и заплакать не могла.
     – Володя, подожди. Получается, что Надя нам врала? Она цветы бросила возле следов от машины, а на самом деле ребёнка увезли на скутере. Она что, следы запутывает? И что бы это могло значить?
     – Хочешь сказать, что это няня подстроила кражу ребёнка? Я в этом не вижу никакого смысла, – уверенно сказал Махров.
     – Девушка приглянулась? А как же клятва супружеской верности? – съязвил капитан.
     – Она тебе приглянулась, а не мне. Глаз с неё не сводил.
     – Согласен, она очень хорошенькая. Но, как правило, если хорошенькая девушка, то обязательно злодейка.
     – Сергей, давай уже в отделение поедем. У нас же ничего нет по пропаже ребёнка. Оформим допуск к карточке, вернёмся в дом и ещё раз поговорим с Надей.
     – Да, и ещё раз просмотрим запись видео камер. Всё же странно, что письмо было в ящике, а никого чужого, кроме почтальона, мы не увидели. Почтальон клянётся, что знать про него ничего не знает. Кто-то же это письмо бросил? Надю-то мы на записи тоже не видели. Главное, попытаться снять отпечатки с этого письма.
     Вернувшись через пару часов в усадьбу Карташовых, прошли в кабинет отца пропавшего мальчика. Игорь Михайлович, видно, занимался чем-то очень серьёзным, так как не сразу смог понять, о чём идёт речь, когда капитан Дёмушкин сообщил, что получено разрешение от прокурора.
     « Ну и семейка, – подумал Володя Махров, – а ведь ребёнок мог просто сбежать от таких родителей, и сам за себя выкуп назначить. Хотя, конечно, он для такого мал, не додумался бы. Неужели, всё же Надежда всё это затеяла?»
     Игорь Михайлович перевёл на карточку требуемую сумму, и все стали ждать какой-то информации. Дёмушкин, прокручивая в голове всё, что они знали, и вдруг спросил у няни:
     – Надежда, а вы каким ножом сегодня цветы в лесу срезали?
     Девушка от неожиданности начала пунцово краснеть:
     – А я с собой и не догадалась нож взять, мы их так, руками обрывали.
     Полицейские одновременно соскочили со своих мест, так как хорошо помнили, что мускари на обочине были ровно обрезаны чем-то острым.
     Володя Махров попросил:
     – Наденька, а вы не могли бы показать нам место, где нарвали цветы?
     Дёмушкин азартно потёр руки:
     – Ребята, вы вдвоём сходите, ещё и посмотрите, были оторваны или срезаны цветы, которые Надя выбросила. Хотя тут и так всё понятно. А я ещё раз посмотрю запись видеокамеры напротив входа в дом.
     Капитан прошёл к охранникам и снова стал просматривать сначала сегодняшнюю, а затем вчерашнюю запись. И вдруг увидел что-то странное. Охранник на записи, сидевший с сигаретой на лавочке, вдруг резко поднялся и подошёл к почтовому ящику. Камера была установлена так, что захватывала только верхнюю часть забора с почтовым ящиком. Но промотав запись помедленнее, Дёмушкин заметил, что мужчина вроде кому-то махнул рукой, вплотную подошёл к ящику, слегка нагнулся, потом повернулся лицом к камере и снова кому-то помахал.
     – Вы что там делали? – Сергей повернулся к стоявшему рядом охраннику.
     – Я письмо опускал в почтовый ящик? А что нельзя было?
     – Ничего себе, мы же полдня ищем, кто это письмо сбросил. Откуда оно у вас взялось?
     – Да у меня его вообще-то и не было. Я смотрю, Мишенька пытается конверт в щель засунуть, а сам до ящика не дотягивается, я ему и помог. Просто пацан маленький, камера его и не захватила. А я-то и не знал, что вы письмом интересуетесь, меня же никто об этом не спрашивал.
     Почти одновременно позвонили из полиции и сообщили, что деньги с карточки в размере ста пятидесяти пяти тысяч рублей только что сняли по частям в банкоматах в центре города.
     – Наряд туда отправили?! – закричал Дёмушкин
     – Да они уже на месте. Там группа ребятни разных возрастов деньги делит. Денег много.
     – Быстро всех в машину и в отделение везите, мы сейчас тоже будем.
     Вошедшие в комнату Надя и лейтенант Махров начали объяснять, что выброшенные цветы были сорваны, а не срезаны. Капитан махнул на них рукой:
     – Да и так всё понятно. Надя здесь не при чём. А те цветы, что росли на обочине, кто-то, проезжая на мопеде, заметил, и просто нарезал себе букет. Вот, совпадение такое. А теперь быстро все в машину, похоже, что преступники пойманы.
     – А Миша?
     – Думаю, что он с ними.
     – Как с ними?
     – Он что, сам деньги украл?!
     – Все, все в машину, на месте будем разбираться, – Дёмушкин поторопил родителей и Надю.
     По дороге Сергей рассказал про письмо, которое Мише помог сбросить охранник. И что отпечатков пальцев на самом письме было великое множество, в том числе и детских.
     В отделении полиции, в комнате отдыха, сидело четверо ребят под присмотром дежурного полицейского. Когда взрослые туда вошли, к Наде бросился мальчик:
     – Наденька, ты прости, что меня полицейские поймали. Я ничего не украл, я только хотел Марфе праздник устроить. Прости, что я тебе ничего не сказал. Я больше никогда так не буду делать.
     Девушка прижала малыша к себе. Дёмушкин сердито глянул на родителей. Но видимо, им было так не по себе, что они сели в самом углу комнаты, даже боясь посмотреть на сына. Надя подошла к ним с ребёнком на руках, и только тогда мальчик протянул к маме руки:
     – Мамочка, вы с папой тоже меня простите! Пять тысяч рублей это очень много? У Марфы сегодня день рождения, она мечтала пять раз прокатиться на «американских» горках и съесть столько мороженного, сколько сможет.
     Кроме Миши, в отделение привезли симпатичную шестилетнюю девчушку, надо полагать, Марфу, и двух подростков лет четырнадцати, девочку и мальчика. Махров обратил внимание, что когда Миша спрашивал про пять тысяч, старшие дети явно занервничали. А Марфа, поглядывая на своего юного кавалера, тоже начала хлюпать носом. Увидев, что лейтенант на неё смотрит, она испуганно спросила:
     – А нас в тюрьму посадят?
     – Марфа, никто тебя никуда не посадит, давай позвоним твоим родителям, пусть они сюда подъедут, а вы всё подробно расскажете про письмо и про деньги.
     – А мама с папой сейчас в отпуске, они в Турцию улетели.
     – А ты с кем же? – поразился лейтенант.
     – Как, с кем? – удивилась девочка, – с Мариной, она же большая, и потом она моя сестра.
     – Так, так, – вступил в разговор Дёмушкин, – а рядом с Мариной брат?
     – Какой же это брат? Это Колька, Маринин друг. Он совсем взрослый, нас даже на машине катает, когда ему папа разрешает её взять.
     Капитан повернулся к Кольке:
     – И сколько же вам лет, друг и водитель?
     – Да я только за городом езжу, – и, потупив глаза, мальчик совсем тихо добавил, – когда папы дома нет, и мне уже пятнадцать.
     Тут все взрослые в комнате словно очнулись и начали возмущаться, махать руками, требовать Колькиных родителей. Но все замолчали, когда Дёмушкин поинтересовался:
     – Так чья это была идея по поводу ста пятидесяти пяти тысяч, да ещё «лучше в евро»?
     Марина встала и жалобно попросила:
     – Давайте, я всё расскажу?
     – Без проблем, – согласился капитан.
     – У Марфы, правда, сегодня день рождения. С Мишей они очень дружат. Он мне позвонил как-то и спросил, о чём Марфа мечтает. Я ему и сказала про «американские» горки и мороженое. Хотя про мороженое, я, наверное, зря сказала. Если бы горло у Марфуши заболело, мне бы потом досталось.
     – А ты думаешь, что тебе за всё остальное не достанется?! – рассердилась Надя.
     Марина втянула голову в плечи и испуганно посмотрела на Дёмушкина.
     – Марина, продолжайте, продолжайте, – как мог, ласковее, сказал Сергей.
     – Так вот. Миша сказал, что подумает. Перезвонил на следующий день. Спросил, хватит ли на горки и мороженое пять тысяч. Я сказала, что вполне. Миша поинтересовался, много ли это денег. Я сказала, что немало. Он тогда и придумал, чтобы родители ему положили эти деньги на карточку, а для этого надо написать письмо, так как родителей дома почти не бывает. А так они прочтут это письмо и положат деньги. А меня вдруг осенило, что можно попросить не только пять тысяч. Так и появилось эта идея со ста пятидесятью  пятью тысячами. А чтобы всё было похоже на похищение, мы договорились с Мишей, что сегодня утром заедем за ним на машине, снимем деньги (Миша не знал, сколько), заберём Марфу из садика и поедем в парк. Вот и всё.
     – Миша, почему же ты мне ничего не сказал? – спросила Наденька, – я тебе больше не друг? И почему ты телефон не взял, раз собирался ехать в город?
     – Наденька, ты мой самый лучший друг. Но после Марфы. И я подумал, что ты не разрешишь нам кататься с горки и есть много мороженного, поэтому и не взял телефон, – Миша крепко держал Наденьку за руку, виновато заглядывая ей в глаза.
     – Народ, да что же вы со своими детьми делаете?! Права Надежда, малыши один лучше другого, а родителям до них и дела нет, – почти прокричал Сергей, – а потом они сознательно вас начнут обворовывать. Вы же для них никто, даже не друзья.
Евгения уже рыдала в голос, а Игорь Михайлович подхватил сына на руки и прижал к себе, словно боясь, что ребёнка кто-то отнимет. Через несколько минут хлюпала носами уже вся женская половина присутствующих в комнате, похоже, что Колька тоже им помогал. Только Мишенька не плакал, обхватив папу за шею и внимательно слушая, что отец ему шептал на ушко, а потом сам спросил громким шёпотом:
     – Папа, ты на нас не сердишься, значит? Ты попросишь, чтобы всех отпустили? Ведь у Марфы сегодня день рождения.
     Игорь Михайлович повернулся к Дёмушкину:
     – Капитан, мы не будем писать заявление на детей. Надеюсь, их всех отпустят? Я даже могу поговорить с Колиным отцом. Ребёнку и машину ещё рано водить, и история с вымогательством мне тоже не нравится.
     – В принципе, я не возражаю. Но придётся и мне поговорить не только с Колиными, но и с Мариниными родителями. Деньги владельцу все вернули? – обратился капитан уже к детям.
     Те отчаянно замахали головами.
     – Ну что же, тогда все можете быть свободными. Да, Надежда, когда вы в следующий раз пойдёте рвать мускари, ребёнка берите с собой. Ему знание ботаники как раз в школе пригодятся.