Зиночка

Девочка улыбнулась, простирая руки к сладкой вате. Она просто маленькое чудо, скопление счастья в крохотном тельце. Улыбалась, прыгала, смеялась. Я даже не жалела, что выхватила этот выходной из своего набитого делами графика. И сама развеялась, и ребенку веселье.
Парк развлечений – её идея. Сама я туда в детстве редко заглядывала. Денег было мало, а парк далеко. Потом постепенно выросла и стало не до всяких там каруселей и сладкой ваты. А теперь вот наконец-то пошла с ребёнком и была так рада. Все эти воздушные пестрые шарики, шум и гам вокруг, толстый слой смеха и яркое солнце. День ещё приятный такой. Не жарко, светит солнышко, дует легкий ветерок с моря. Благодать, в общем.
Девочка, её назвали Зиночка, побежала к батуту. Несколько ребятишек носились по этому надувному замку, а Зиночка звонко смеялась, уплетала сладкую вату за обе щеки и показывала на них пальцем. Ребята падали и сами смеялись. Выбор ребёнка явно уже сделан. Как доест, так полезет на этот батут.
Мужчина рядом улыбнулся, поглядывая на девочку, а потом посмотрел на меня.
- Что – ваш, да? – с приятной усмешкой на губах поинтересовался он.
Я слегка опешила, но всё же неуверенно кивнула.
- Не совсем мой, - ответила я, убирая прядки волос за ухо.
Мужчина понимающе кивнул, а потом указал на какого-то мальчонку, что бешено скакал и прыгал на батуте.
- А вот этот обалдуй мой, - заметил он с какой-то гордостью. Из его уст «обалдуй» звучало как высшая похвала.
Зиночка поспешно доела всю сладкую вату и улыбнулась, подбегая ко мне. Она обняла меня за талию и уставилась прямо в глаза. Почти повисла на мне. Я потрепала её по волосам, а потом полезла в сумку за кошельком. Достав нужную купюру, протянула её ребёнку, который тут же радостно просиял в ответ и кинулся со всех ног к кассе. Чудо она, просто сплошное чудо.
- У вас хоть что? – спросил мужчина, наблюдая за всей этой картиной.
- Ох, - вздохнула я. Тема не самая приятная, но мужчина мне понравился. В нём было что-то от моего мужа. – Легкие.
Такой краткий ответ его устроил. Тут, в конце концов, и объяснять-то ничего не надо. Сразу всё вот так ясно. Мужчина кивнул и опечалено покачал головой. Но потом посмотрел на батут. К детворе там уже присоединилась Зиночка и все вместе они вовсю радовались беззаботной детской поре. Наблюдать за ними одно удовольствие, господи. Я невольно улыбалась, смотря на неё.
А Зиночка – чудо из чудес. У неё волосы золотые, глаза серые, а на щеках очаровательные ямочки, когда она улыбается. И этот здоровый румянец, и смех заливистый, от которого самой улыбнуться до ушей хочется и забыть о проблемах в экономике страны и политических скандалах.
Мы с этим мужчиной так и стояли, смотрели на детей и улыбались. Говорить не особо хотелось. Да и не о чем нам было. Неуютно как-то о таком разговаривать, хотя уже это давно в жизнь вошло.
Я смотрела на его мальчика. Он закончил прыгать и ловко плюхнулся на край батута, принимаясь за свои шнурки. Отец ему улыбнулся, похлопал по хрупкому плечику, ещё совсем мальчишескому, потом потрепал по темным волосам и попрощался со мной. Мальчонка ещё долго на меня оборачивался и смотрел внимательно. Я ему тоже помахала. Он после этого больше не оборачивался. Испугался, наверное, незнакомой тётеньки.
Время Зиночки позже кончилось, поэтому она вынырнула ко мне на несколько минут позже. Довольная как не знаю кто, улыбалась до ушей, показывая гордо то, что передние зубки у неё уже выпали. Я в такие моменты дивлюсь науке. Это действительно волшебство какое-то, за гранью моего понимания. Зиночка вся за гранью моего понимания.
Ещё Зиночка захотела покататься на последней карусели. «Чайный сервиз» называлась. Мало того, что эти чашки по кругу крутятся, так они ещё и сами по себе раскручиваются. Мне страшно было наблюдать, а Зиночка смеялась. Её звонкий смех долетал до меня, отражался, словно эхо какое-то.
Уходили мы уже под вечер, когда небо начало тускнеть. Шли медленно и по дворам. Я несла свою ветровку, Зиночка скакала по плиткам, напевая какую-то песенку. Волосы у неё запутались, резинку она потеряла, поэтому заплетенная ранее аккуратная косичка распустилась ещё на батуте. Ноги испачкались, но Зиночку это мало волновало. Она была наполнена таким безграничным счастьем, что прямо сияла изнутри. В глазах её был тот прекрасный огонёк, заражающий жизнью. Я, наверное, из-за неё и приободрилась. Ведь вообще идти не хотела. А так пошла, порадовалась, получила положительные эмоции. И Зиночке полезно. Ей – особенно. От таких мыслей мне на душе легко стало. И на Зиночку смотрела да глаз радовался за дитя.
Дошли мы где-то через полчаса. Зиночка обернулась и внимательно посмотрела на меня. Потом худенькими ручонками обхватила меня за талию, прижалась подбородком к животу и уставилась на меня. Я погладила её по голове.
- Ну, чего? – спросила я ласково.
- Мы ведь и в следующие выходные так пойдем, да, да? – спросила она, чуть ли не подпрыгивая.
Я усмехнулась и поцеловала её в лоб.
- Обязательно пойдем, обещаю, - ответила я, а потом нажала на кнопку.
Приглушенный трещащий звонок с той стороны. Дверь открылась, мужчина за ней посмотрел на меня и Зиночку, слабо улыбаясь. Девочка бросилась к нему, обнимая и его, а я кивнула доктору.
- Проходи в свою комнату, милая, - сказал ей ласково мужчина, потрепав её по голове.
Зиночка обернулась на меня, просияла и скрылась в коридоре. Доктор проследил за ней, а потом повернулся ко мне.
- Ну что, как дела? – поинтересовался он.
- Замечательно, - улыбнулась я. – Вы правы, ей этого не хватало. Она, может, и точная человеческая копия моей дочери, но и ей радость нужна.
Доктор улыбнулся.
- Операция на следующей неделе, верно?
Мне тут грустно стало. Я-то Зиночке обещала поход в парк в следующие выходные, а её, скорее всего, к тому времени не будет. Операцию моей дочери сделают, а её, как уже ненужный клон, выкинут. Всё равно уже без легких будет.
- Да, верно, - слабо улыбнулась я, чувствуя свою вину.
- Да не переживайте вы, - ответил мне доктор. – Она же лишь клон вашей дочери. Подумайте, что скоро вы в парк пойдете с ней.
Да, я так и подумала. Скоро моя родная доченька сможет дышать полной грудью. Благодаря этому клону, её точной копии. Но у клона-то имя было. И как-то мне жалко сразу стало Зиночку.