О том, можно ли летать там, где летать нельзя

   - Я хочу летать, - упрямо повторила Има, - Не верю, что такое невозможно!
   Тимор хмыкнул.

   - Да хватит уже этих детских сказок! Пора бы уже и повзрослеть. Ты учишься в аэрокосмическом колледже, должна знать, что это противоречит законам физики.

   - Почему противоречит? - возразила Има. - Птицы же летают! Мы наблюдаем за звездами, вычисляем траекторию движения астероидов, изучаем аэродинамику соколиного крыла, отчего же мы сами не в состоянии подняться в воздух?

   Тимор расхохотался.
   - Интересно, каким образом? Размахивая руками, как воробьи крыльями?

   Има нахмурилась. Она ждала, что Тимор, друг детства, которого она знала с  пяти лет, поверит ей, поддержит ее, и потому его ирония ранила в самое сердце. Она отвернулась и принялась поправлять фигурки, стоявшие на книжной полке.

   Повисла неловкая пауза, и Тимор почувствовал себя виноватым.

   - Пойдем покурим? - предложил он примирительно. - Не злись.

   Он поднялся с кресла, взял с полки сигареты с зажигалкой и вышел на балкон. Има, немного поколебавшись, решила, что дуться глупо и вышла вслед за ним.

   Их обняла теплая летняя ночь. Внизу, в зарослях ивы стрекотали соловьи, из немногочисленных, горящих в этот поздний час окон на землю падали зыбкие золотистые пятна, а вверху, в темно- синем небе мерцали звезды. Има подняла голову, подставляя лицо их свету и легкому южному ветру. Она очень давно уже мечтала подняться туда, к этим мерцающим точкам, словно жемчуг рассыпанным по синей ткани ночи. И очень давно ей говорили, что это невозможно, что человек никогда не будет летать. Има то верила им, то не верила, но несмотря ни на что всегда спорила, даже с Тимором, который был достаточно безумен, чтобы заниматься роуп-джампингом, но все-таки недостаточно, чтобы мечтать о полетах.

   - Я сделала чертежи, - сказала Има.

   Тимор поперхнулся дымом, огонь сигареты запрыгал в его руке.

   -Какие такие чертежи?

   - Ну... Одной штуки. Я назвала ее авис. Понимаешь, теплый воздух поднимается вверх, и в таком потоке кружатся пылинки и даже папиросная бумага, и если...

   - Человек не может стоять на воздухе.
   
   - Я рассчитала прочность и длину крыла. Как у сокола. Ты сделаешь авис для меня?
   
   Тимор молча смотрел на нее.

   - Дорогая, в нашем мире не летают, произнес он мягко. - Забудь.

   На этом разговор об ависе закончился, и в этот вечер они к нему больше не возвращались.

   Закрыв за Тимором дверь, Има уселась за письменный стол и разложила перед собой чертежи. Она была довольна ими - в школе по черчению у нее всегда была пятерка, и сейчас она с тем же удовлетворением рассматривала тонкие и толстые линии, штриховку, проставленные размеры. Она еще раз проверила расчеты силы, которая нужна, чтобы поднять человека в воздух, чуть изменила форму рукояток ависа - чтобы было удобнее держаться. Вот здесь чуть- чуть подправить, здесь, пожалуй, углубить пазы - будет просто идеально! Има выбрала карандаш подходящей мягкости и принялась за работу.

   Два часа пронеслись как один миг; очень хотелось спать, глаза болели от напряжения, но Има чувствовал себя счастливой. Она со вздохом откинулась на спинку стула и только тут заметила, что рядом, на старом венском кресле с начавшими расслаиваться подлокотниками сидит человек. От неожиданности Има подскочила на стуле, а сквозь тело словно пропустили электрический ток.

   -Ой, -прошептала Има. - кто вы? Как вы...


   Незнакомец успокаивающе Улыбнулся ей и за его спиною развернулись внушительные серо-жемчужные крылья. Они пронизали крышку стола, кресло, низко нависшие книжные полки, словно те были туманным мороком; явственно зашуршали перья. Има молчала.

   - Я думаю, представляться мне не надо? Спросил незнакомец извиняющимся тоном, -. Я решил, что добрый совет тебе не помешает.

  Има спрятала дрожащие руки под стол, заставила себя посмотреть в лицо пришельцу и попробовала улыбнуться. Улыбка вышла кривой и неуверенной. Я сплю, сказала она себе. Я столько думала о полетах и крыльях, что...
Незнкомец понимающе закивал кудрявой головой.

   - Да, конечно... Вот, это тебе. - сказал он, и положил перед девушкой пачку бумаги - желтоватой, плотной, мелкозернистой, слово предназначенной для акварелей.

   Има разлепила губы.

   - Эээ... Спасибо... Но... Для чертежей...

   - Это вовсе не для чертежей, Има, - возразил пришелец. - Это чтобы писать. Писать - это заставлять людей верить в невозможное.

   Он поднялся со стула, потянулся, расправив крылья, потом снова сложил их и, кивнув на прощание девушке, ушел. Ушел просто, как все люди - через дверь. Има слышала как щелкнул замок.

   Има вздрогнула и резко подняла голову; все-таки она заснула над чертежами, положив лоб на скрещенные руки.

   - Ну конечно же, это только сон, - пошептала она с неожиданной горечью. Однако же на краю стола, как ни в чем не бывало лежала пачка желтоватой бумаги, ее способ убедить людей в невероятном.

   Сонливость прошла, как ее не бывало. Некоторое время Има таращилась на бумагу бессмысленными глазами, потянула руку и пощупала ее. Да, она была, шершавая, теплая, настоящая. Девушка закрыла и открыла глаза, встала, прошлась по комнате и вернулась за стол. Пачка бумаги никуда не исчезла, и поэтому Има снова уселась и, взяв из стопки верхний лист, взялась за ручку.
Очень старательно, медленно выводя каждую букву, украшая ее замысловатыми вензелями, Има вывела первое предложение.

   "Авис летает, потому что ложится на упругий воздух, как чайки ложатся на ветер. У ветра достаточно силы, чтобы поднять в воздух и человека, у которого за плечами авис. 
   Есть и другой способ подняться в небо. Нам известно, что горячий воздух стремится вверх, и если бы нам удалось поймать его, заключить в шар из холста и бумаги, то шар этот так же поднимется к облакам..."